Текст книги "John watches Sherlock (СИ)"
Автор книги: Allen Shirokami
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)
– Джон, тебе нужно проспаться.
Опять этот равнодушный вид. Словно меня не существует. Словно я его нерадивый слуга, которого следовало бы наказать, но он не будет, потому что слишком благороден, потому что он хороший хозяин.
OST: Kanye West – Love Lockdown
Я хватаю его за челюсть, пальцы из-за оставшейся на них смазки скользят по его лицу, но я нахожу выход – касаюсь ими его губ – он от изумления приоткрывает рот, и я проникаю ими внутрь, выражение лица Шерлока меняется, видно, что ему не нравится вкус. Он чуть отклоняется, чтобы мои пальцы выскользнули: друг не смыкает зубы, понимая, что так поранит мне пальцы. А пальцы для пианиста (пусть и непрофессионального) – его жизнь.
Я встаю на носки и, прижимая Шерлока грудью так, чтобы он не мог вывернуться из-под меня (рояль оказался прекрасной ловушкой), приближаю своё лицо к его и заменяю пальцы языком.
Чувствую телом, как он вздрагивает от неожиданности, чувствую его растерянность, чувствую то, что почему-то возжаждал ощутить – его полные губы, его прячущийся от меня язык. Губы скользкие от лубриканта, странно сладкие на вкус – это именно тот фруктовый вкус смазки. Я забыл, как дышать, забыл обо всём, коснувшись их.
О, Боже, да. Это всё-таки наркотик. Шерлок ведь не может ринуться в мой рот, сопротивляясь мне, пытаясь захватить больше места, ответив мне сначала так резко, что мы с клацаньем столкнулись зубами, но не обратили на это никакого внимания, словно дорвавшиеся до распродажи старушки в супермаркете.
Беру в руки его лицо, скользко, невероятно, колюще, щемяще, бездыханно, жарко, быстро…
Видно, что он не умеет целоваться, но это не имеет никакого значения, потому что это он отвечает мне, потому что это он целует меня. Потому что это на моём лице я ощущаю его длинные пальцы, прикосновения которых обжигают меня, словно кислота. Вжимаю его телом в рояль, прижимаясь к нему уже всей поверхностью тела, Шерлок чуть слышно мычит мне в губы, и я рефлекторно прижимаюсь к нему ещё плотнее. Отрываюсь от его губ, исследую языком его покрытую смазкой шею, он всем телом выгибается подо мной.
Боже. Я начинаю возбуждаться. Скоро мне потребуется расстегнуть штаны, если так и продолжится.
– Я хочу заняться с тобой сексом, – выдыхаю ему в губы, едва оторвавшись от них.
– Не только ты, мне много кто предлагал, – отвечает Шерлок хрипло. От его низкого голоса у меня начинается зуд.
– Но кроме меня ты никого не хочешь, – говорю я.
В его глазах мелькает тревога, а в следующий момент он покорно закрывает их и коротко сглатывает. Мои губы уже нещадно сохнут, как и его. Я провожу по ним языком, пытаясь запомнить их вкус – почему-то они напоминают о железе.
Он здесь, в моих руках, я прикасаюсь к его влажной коже, я вдыхаю его уже такой знакомый запах и понимаю, что большего я никогда не захочу, что большего быть не может. Я всегда буду желать только его. Этого человека, который не умеет выражать эмоции и который сейчас целует меня так неумело, но так рьяно, что мне больно, но это лишь больше распаляет. Его пальцы зарываются в мои волосы, его голова чуть склонена, я слышу звуки, с которыми встречаются наши губы и языки.
Я позволяю своим ладоням соскользнуть с его лица и найти пуговицы его рубашки. Их много, но я не тороплюсь, наслаждаясь ощущением того, что в данный момент тот, кого, как мне казалось, мне никогда не постичь, стал обычным человеком, которым движет одно желание – быть со мной. И это сводит с ума.
Шерлок понимает, что я собираюсь сделать, сам опускает локти – нам приходится разорвать поцелуй на то время, пока я повинуюсь ему, поднимаю руки и позволяю стянуть с себя полосатую кофту. Он бросает её на ковёр, а я дёргаю края его рубашки, несколько пуговиц отрывается. Не могу представить, какая она, должно быть, дорогая, но мне хочется сорвать с Шерлока абсолютно всё – не только в физическом смысле. Мне хочется, чтобы он открылся мне. Чтобы стал моим. Только моим.
Когда мы избавились от его рубашки (она отправилась к моей кофте), то на секунду замерли. Мы никогда не стояли так близко, будучи обнажёнными по пояс. А следующий шаг (его брюки и мои джинсы) – был всё же слишком серьёзен…
Но нам, кажется, вся серьёзность этого вопроса просто по барабану. Я прислоняюсь лбом к его груди, чувствуя, как меня обхватывают его руки, касаясь моей кожи, проводя по ней подушечками пальцев (на левой руке они грубые из-за мозолей). Мне кажется, что я больше не смогу вытерпеть его прикосновений. Потому что хочу больше. Я не выдержу того, что он уже столько меня дразнит. С первой нашей встречи он только этим и занимается.
Я опускаю пальцы на ремень его брюк и слегка тяну на себя. Шерлок чуть отодвигается, прижимаясь к роялю, хватая меня руками за шею. Я расстёгиваю его ремень, затем слышу звук молнии и приспускаю его брюки. Шерлок сильнее сжимает мою шею прохладными пальцами. Я приподнимаюсь, провожу по его губам языком, ожидая, пока он впустит меня. Он делает это нерешительно, я кусаю его за язык в отместку. Скорее ощущаю, чем слышу его стон – низко, глухо, на самой границе слышимости. Выставляю колено, прижимаясь бедром к его паху, понимая, что скоро Шерлок тоже не выдержит и ему придётся что-то сделать.
Возбуждённый Шерлок кажется чем-то с другого света, чем-то, чего в этом мире не может существовать. Но он здесь, я чувствую жар его кожи, слышу, как он урывками хрипло глотает воздух, затем снова примыкает к моим губам, а я опускаю левую руку и протискиваю её между своим бедром и его пахом, сжимая пальцами сквозь ткань трусов его уже вставший член.
Когда я это делаю, всё его тело будто прошивает разряд электричества – Шерлок вздрагивает, одновременно пытаясь отодвинуться от меня (но ему некуда) и подаваясь вперёд, в мою руку. Его дыхание теперь окончательно сбито, я чуть отдаляюсь и вижу его глаза – короткий зелёный, почти жёлтый ободок радужки вокруг дико расширившихся зрачков. Забавно смотреть друг другу в глаза, когда моя рука слегка шевелится: я вижу, как Шерлок прикусывает губу в замешательстве. А затем он делает вовсе неожиданную вещь – отпускает мою шею, протягивает пальцы к молнии на моих джинсах и расстёгивает её. Издаю изумлённый стон, когда он спускает мои трусы и проводит пальцами левой руки по моему члену. Утыкаюсь лбом ему в плечо.
– Шерлок, – говорю я тяжело. – Я… если ты продолжишь… я тебя трахну.
Я слышу, как он чуть слышно ухмыляется.
– Ты уронил смазку.
Я выпрямляюсь и смотрю на пол – банка валяется в паре шагов от нас.
С неохотой отрываюсь от Шерлока, наклоняюсь и поднимаю её. Кое-что успело вылиться на ковёр, но внутри ещё много скользкой субстанции.
Поднимаю её, смотрю на Шерлока.
OST: Endo – Suffer
Я не ожидаю мелькнувшей на его губах улыбки – победной, высокомерной, красной.
Но я ничего не вижу: я оказываюсь рядом с ним, целую его в шею, задевая чувствительную кожу зубами, выдыхаю ему в искусанные губы, глажу его выступающие рёбра свободной рукой.
Когда я трусь пахом об его пах, мы оба вздрагиваем от нахлынувших ощущений.
Я чуть не роняю банку, но вовремя ставлю её на крышку рояля.
– Повернись, – выдыхаю в ухо Шерлоку, всем телом чувствуя лёгкую дрожь, охватившую парня.
Он покорно поворачивается, опирается локтями на рояль и застывает в приглашающей позе.
Шерлок Холмс. Я не верю, что ты делаешь это.
Мир окрашивается красным, я моргаю.
– Джон, – рычит Шерлок, и я больше не останавливаюсь, не сомневаюсь. Хотя мысли о том, чтобы остановиться, в моей голове не могло быть.
Спускаю с него трусы, коленом раздвигаю его ноги шире.
А. Чуть не забыл.
Отпускаю Шерлока, иду к тумбочке (спущенные штаны сильно затрудняют эту задачу), выдвигаю ящик и достаю презерватив. Разрываю упаковку с помощью зубов – неприятный привкус.
Натягиваю презерватив на свой член, смотрю на Шерлока – тот даже не повернулся.
– Джон, – его голос настойчив.
Но я уже рядом, обнимаю его.
Смазка, осторожно растягиваю проход, провожу по его выступающему позвоночнику скользкими пальцами, стискиваю ладонями его бёдра, медленно вхожу. Тесно, непривычно, но я ожидал, что будет хуже.
Странно.
Красный.
Словно свет светофора.
Толчок, за ним ещё один.
Шерлок тяжело дышит, вижу, как бледнеют кончики его пальцев, которые он с силой прижимает к гладкой поверхности рояля.
Воздух вырывается из моих лёгких, я уже не контролирую себя. Двигаюсь быстрее, инстинкты берут верх.
Холмс пытается высвободить одну руку, чтобы коснуться себя – он на пределе, я вжимаю его запястья в рояль, не позволяя.
Короткий стон. Я вздрагиваю, делаю пару последних длинных и глубоких толчков, кончая и уткнувшись лбом во влажную от пота спину Шерлока.
Отнимаю правую руку от запястья его руки, перемещаю её на его член и парой движений довожу его до разрядки.
Выхожу из него, и без сил опускаюсь на пол. Шерлок оказывается рядом со мной – его руки на моей груди, неловкие объятия. Пить хочется безумно.
Меня трясёт. Я сделал что-то, чего не должен был – осознание после оргазма слишком ясное, слишком кристальное.
– Я люблю тебя, Шерлок.
Не этих слов я ждал от себя – они горячим выдохом сорвались с моих искусанных губ.
Красный.
Запрет.
Стоп.
38 – Осознавший
Я стою, оголённый по пояс, и медленно взираю на то, как тонут звёзды, сливаясь с поверхностью сна.
Небо тёмно-синего цвета медленно, но стремительно тает, словно падающие с него звёзды уносят в небытие саму его суть.
На кровати нет простыни и матраса – один железный каркас. Потёки ржавчины на ножках.
– Шерлок, – тихо зову я.
Осталось лишь несколько звёзд.
Поверхность сна холодит мои босые ступни.
– Шерлок, где ты?
Последняя звезда безмолвно пропадает.
Сон, мерцнув единожды, гаснет.
Во тьме кроме меня нет никого.
И ничего.
***
OST: Skillet – Monster
Skillet – Open Wounds
Красивое лицо. Широко распахнутые глаза серо-стального цвета. Красиво очерченные женственные губы.
Шерлока трясёт.
Что-то невыносимо давит на виски, словно в них вколотили два гвоздя. Нет. Не два. Сотню. Тысячу.
Руки ватные, совершенно меня не слушающиеся. Как и всё остальное тело. Лежу, а на меня словно давит вес всего мира.
В горле творится невообразимое.
Сухо, горько, противно, хочется сплюнуть, но слюны нет.
Закрываю и открываю глаза.
Серый потолок. Трещины. Он кружится надо мной, словно хищная птица, я жмурюсь в страхе, что вот-вот он нападёт. Трещины – я упаду в них, и никто больше не увидит Джона Ватсона.
Мир вверх тормашками. Мир наоборот. Я падаю в кроличью нору.
Шерлока трясёт.
Ложь.
Это он трясёт меня. Настойчиво.
Ложь.
Он стоит в паре метров от меня.
Пытаюсь приподняться, мокрые от пота руки скользят по скользкому полу, сил не хватает встать – я словно упавшая на спину черепаха.
Когда мне удаётся приподняться, опираясь на локоть, меня тошнит прямо на грязный пол.
Чувствую спазмы желудка, кашляю, хриплю, страстно желая умереть, мечтая вновь отправиться в небытие сна, туда, где нет пульсирующей головной боли, мучительной тошноты, потного тела и комнаты, отвратительно воняющей целой гаммой туалетных запахов, к которым примешивался запах того, что только что исторгнул мой желудок.
В голове стоит туман, и разогнать его не может никакой свет.
Ложь.
Света нет.
Никогда раньше я не чувствовал себя так ужасно – даже тогда, когда пули рвали мою плоть, когда я наблюдал свою кровь, быстро пропитывающую одежду, становящуюся тёмной и влажно блестящей.
Я тогда почему-то думал о том, что брюки придётся выкинуть, а жаль.
С трудом сажусь, сжимаю грязными руками голову, мне удаётся сплюнуть на пол, но всё равно вкус во рту отвратителен.
Комната тускла, сера, грязна, она примерно пять на пять метров. Вижу узкую лежанку у стены, тумбочку слева от неё.
Меня вновь тошнит, и я долго склоняюсь над полом, дрожа, слёзы текут по щекам, пока я пытаюсь хоть как-то прийти в себя.
Я думаю, что умру.
Потому что я ещё никогда…
Мысль о смерти странно отрезвляет меня, она кажется пугающе реальной.
Обычно не задумываешься о том, что в любой момент можешь отправиться на тот свет. Обычно ты думаешь, что оно над тобой не властно. Но в такие моменты внезапно вспоминаешь, что ты лишь песчинка на поверхности земного шара. И вселенной плевать на то, что ты можешь умереть в каморке над ночным клубом, не в силах вывести из организма неизвестную отраву.
Вспоминаю прошлую ночь. Куски, разрозненные куски, состоящие из красных экранов, удовольствия, изумления и чего-то горького. И ярости.
Поднимаю голову и вижу стоящего у косо висящей на петлях деревянной двери Шерлока. Он бледен, под глазами синяки, но костюм его безупречен.
Опираюсь на руки, мотаю головой.
Нет.
Я же сорвал с него рубашку.
Шерлок ходит кругами по комнатке.
– Вода.
Бутылка падает передо мной, я медленно смотрю на неё, беру в руку, слабыми пальцами откручиваю крышечку.
Глоток – полощу горло и сплёвываю на пол.
Второй глоток – жадно, долго. Вода кажется даром небес.
Сглатываю, смотрю на него.
Нет сил спрашивать.
Он не может остановиться. Он слишком активен. Что-то говорит, машет руками, я не могу разобрать эмоции, что отражены на его лице.
Сглатываю.
Отвратительно.
Шерлок, скажи что-нибудь… нормально. Ты словно за стеклом. Я вижу, но… нет, слышу. Но ты несёшь чушь. Я не понимаю тебя. Что ты сказал? Коэффициент?
Открываю рот.
Кроме хрипа – ничего. Связки не работают.
Как в страшном сне. Когда за тобой кто-то гонится, ноги слабеют, горло не способно издать ни звука.
Это оно. То ощущение.
Когда, внезапно пробудившись, ты что-то говоришь, что-то тихо выдыхаешь, чтобы убедиться, что не нем.
Подходит ко мне.
Не касается. Говорит что-то в лицо.
Ну да. Я грязен.
Я…
Отвратителен.
Я…
Протягиваю руку и касаюсь воротника его безупречной пурпурной рубашки. Он отшатывается, словно я – попрошайка на улице, словно прокажённый.
Он не хочет, чтобы я касался его.
Его одежда. Он сам.
Мне привиделось? Это наркотик?
Значит, я могу расслабиться. Я не трахал своего друга.
Я не хотел его так, что сходил с ума. Это лишь наркотик.
Я просто валялся в пустой комнате и пускал слюни. Это должно меня успокоить.
Шерлок стоит передо мной и смотрит на меня так, словно не знает, что со мной делать.
Я и сам не знаю. Меня снова тошнит. Скоро в комнате не останется ни одного чистого (относительно) участка.
Шарю глазами по полу.
И нахожу.
Использованный презерватив.
Меня тошнит с удвоенной силой.
Это именно он. Вчерашний.
Банка со смазкой.
Вжимаю пальцы в грязный пол, прислоняюсь к нему лбом, и корабль начинает своё плавание.
Что. Я. Сделал?
Вызываю воспоминания всеми силами души.
Работай. Мозг. Работай, чёрт тебя дери!!
Палуба подо мной качается.
Нет, это качели.
Вверх-вниз…
Чёрный.
Красный.
Губы.
Улыбка.
«О, поверь… ты ещё захочешь это сделать».
Замираю, не в силах пошевелиться.
Застывший.
Замороженный.
Осознавший.
Сквозь чёрную стену в моём мозгу наконец прорвались посторонние звуки. Музыка внизу. Продолжает бухать.
Шерлок ходит, вслух подводя итоги.
– …внезапная глухота, дезориентация…
Кашляю, привлекая его внимание.
– Лестрейд отвезёт тебя в общежитие, – говорит Шерлок.
– Почему ты… – я не узнаю свой голос, таким хриплым и безэмоциональным я ещё никогда его не слышал.
Замолкаю.
«Почему ты одет?»
Сам я в расстёгнутых джинсах, уже заляпанных чем-то. Кофта валяется в углу, на куче рваных газет.
Шерлок ничего не говорит. Затем бросает взгляд куда-то за мою спину. Словно не хочет смотреть на меня.
– Она ушла, если тебе интересно.
– Ушла?
– Девушка, с которой ты трахался. Элис. Впрочем, ты мог и не заметить, что это она. Ты принял «Зеркало Еиналеж». Как ощущения? Ты должен рассказать мне всё, Джон, это важно. Я должен выяснить!
Смотрю на него, как баран.
Элис.
Боже.
Нет.
Сжимаю руки в кулаки, смотря на стоящую передо мной бутылку воды.
– Шерлок.
Мой голос дрожит.
– Шерлок, что я сделал?!
Дрожу, меня словно прорывает, я кричу, ударяя кулаками в пол, меня не слышно из-за музыки, которая продолжает грохотать где-то внизу.
– Чёрт… – упираюсь лбом в костяшки пальцев, вжимаясь до боли, содрогаясь, прокручивая в голове бесконечной рулеткой слова, сказанные Шерлоком.
– «Зеркало Еиналеж». Его уже завезли. Джон, что ты помнишь? Что ты видел?
– Шерлок…
Какого хрена его голос так холоден, хотя и немного дрожит от желания получить долгожданную информацию? Не он ли стонал подо мной, кончал, льнул к моему телу, необузданно целуя меня и жаждая моих прикосновений?
Нет. Не он. Это была Элис.
Элис из Зазеркалья. Зазеркалье было её оружием. И я проиграл.
– Я…
– Лейстрейд поможет тебе добраться до общежития. Когда придёшь в себя, расскажешь, как действует наркотик.
Он словно сдался.
Он не хочет смотреть на меня.
Потому что я жалок.
Жалость. Зная его натуру, он бы скорее расспросил меня сейчас.
Потому что теперь я понимаю цель этого похода. Я ли должен был стать жертвой Элис? Или Лестрейд? Кого Шерлок изначально хотел использовать для этого эксперимента?
Но он уходит, в комнату заходит Лестрейд.
Шерлок.
Это… не похоже на тебя. Тебе ведь нужно знать! Почему же ты не взглянешь на меня?!
Смотрю ему в спину.
Снова хочу кричать.
Его равнодушие рвёт меня на части. Почему?
Лестрейд подаёт мне кофту, помогает натянуть её. Нянчится как с ребёнком. Да. Он сделает для Шерлока всё.
Как и я.
Мысль о том, что всё, что произошло между ним и мной – лишь галлюцинация, навеянная наркотиком… мне хочется умереть.
Я думал, что это неправильно? Неправильно заниматься любовью с парнем? Если ты любишь его – правильно. Неправильно – трахать под наркотой незнакомую девку в клубе.
Чёрт.
Я люблю его? Но он об этом никогда не узнает.
Я не поднимал взгляда, пока Лестрейд вёл меня в туалет, а затем на улицу.
Я назвал адрес, когда мы сели в такси. Я не вернусь в Хадсон. Потому что просто не смогу взглянуть ему в глаза.
Он презирает меня? О чём он думает? Я ведь не могу сказать, что в «Зеркале» отражаются самые сокровенные мечты. Но пока ты не увидишь отражение, ты о них и не догадываешься.
Он оттолкнул меня, как что-то грязное, порочное. Почему? Я ведь сделал то, чего он хотел. Я принял наркотик. Он мог бы узнать… нет. Я… не смогу ему рассказать о том, что видел. Не смогу смотреть ему в глаза. Хотя бы несколько дней… я должен просто прийти в себя.
Моя любовь к нему навеяна наркотиком или она всегда была во мне, а зелье лишь вытащило моё тщетное желание на поверхность?
Мне нужно проспаться.
Даже и не знаю, можно ли назвать это любовью. Это ведь Шерлок. А он… просто не такой, как все.
________________________________________
От автора:
Skillet – Open Wounds (перевод взят с сайта amalgama-lab.com)
В темноте, с включенной музыкой,
Мечтая о том, чтобы быть где-то ещё,
Не быть целью всего твоего гнева, помогите, кто-нибудь!
Я лучше бы гнил один,
Чем тратил минуты с тобой,
Я ухожу, я ухожу...
И ты не можешь остановить мое падение,
Потому что мое самоуничтожение – это только твоя вина...
Как ты можешь, как ты можешь, как ты можешь ненавидеть меня?
Когда все, что я хотел – это был ты?
Как ты можешь, как ты можешь, как ты можешь любить меня?
Когда все, что ты давал мне – это были открытые раны?
Внизу спит враг,
Оставив включенным телевизор,
Просматривает все мечты, которые мы сделали неосуществимыми.
Не важно, что я делаю,
Ничего не меняется,
Мне никогда не будет достаточно хорошо...
И ты не можешь остановить мое падение,
Потому что мое самоуничтожение – это только твоя вина...
Как ты можешь, как ты можешь, как ты можешь ненавидеть меня?
Когда все, что я хотел – это был ты?
Как ты можешь, как ты можешь, как ты можешь любить меня?
Когда все, что ты давал мне – это были открытые раны?
Скажи мне, почему ты сломал меня и предал мое доверие?
Я не сдаюсь, соглашусь, только когда этой войне придет конец.
Когда это закончится?
И ты не можешь остановить мое падение, [3Х]
Потому что мое самоуничтожение – это только твоя вина....
Как ты можешь, как ты можешь, как ты можешь ненавидеть меня?
Когда все, что я хотел – это был ты?
Как ты можешь, как ты можешь, как ты можешь любить меня?
Когда все, что ты давал мне – это были открытые раны?
P.S. Три спойлерных слова к следующей главе и прогресс написания как всегда в Твиттере, если интересно :)
39 – Никто не будет ждать
OST: Bonobo – The Keeper (Banks Remix)
Она медленно стряхивает пепел на столешницу. Губы изогнуты в ухмылке, кончик языка чуть высунут.
Длинные волосы – в них смешались пепельный, тёмно-русый и платиновый цвета – часть их была небрежно перетянута резинкой, но одна выбившаяся прядь свисает рядом с правой скулой.
Приподнимает голову и, чуть прищурившись, выпускает узкую струйку дыма, которая тает, уплывая под потолок.
Иногда она оглядывается на дверь, словно боясь того, кто находится за ней.
На плечи девушки накинута мужская рубашка в клетку, чёрные трусы с серым узором на резинке обхватывают красивые бёдра.
Когда она достаёт бутылку виски с нижней полки холодильника, лицо её выглядит сосредоточенным.
Скрип дверцы, очевидно, кажется настолько нежеланным гостем, что девушка сильно прикусывает нижнюю губу, а недокуренная сигарета падает на пол.
Из комнаты слышен мягкий звук отбрасываемого кем-то одеяла, затем стук – пятки ударяются о пол, и шлёпанье босых ног быстро приближается. В дверном проёме появляется маленькая девушка, немного пухлая, в ночной сорочке с рюшами. Её коротко подстриженные тёмные волосы выглядят взлохмаченными.
– Ты же сказала, что больше не будешь, – вздохнула Клара.
Блондинка недовольно щурит медового цвета глаза и прячет бутылку за спиной. Она видит, как взгляд Клары скользит по её фигуре, не в силах скрыть восхищение.
– Иди спи, – говорит она.
– Пожалуйста, – Клара чуть не плачет и делает шаг к девушке. – Мы же уже говорили об этом. Ты обещала больше не пить. Я… я больше не могу, слышишь? У меня больше нет сил…
– Забери, – блондинка протягивает ей бутылку. – Клара, ты ведь знаешь, что я люблю тебя, как ты могла подумать, что я…
– Ты всегда была такой. Ты не можешь управлять собой, ты слишком не уверена в себе, ты слишком зависима от чужого мнения, ты…
Тёмные глаза Клары не отрывались от бутылки, словно намагниченные – она старалась не смотреть туда, где рубашка не прикрывала тело блондинки. Та улыбается, беззащитно и по-детски наивно.
– Ты ведь знаешь, что всё равно ты для меня на первом месте.
Клара моргает.
– Не знаю, надолго ли тебя хватит.
Девушка со стуком ставит бутылку на стол.
– Хватит! Иди сюда.
Клара повинуется – с видимой неохотой, но на самом деле дрожа от желания вдохнуть запах любовницы: немного сладковатый, смешанный с грубым запахом табака. Светлые волосы такие мягкие на ощупь, густые, пахнущие шампунем и духами – Клара тянет резинку, и они рассыпаются по плечам блондинки, Клара утыкается в них лицом, а руки её девушки ложатся ей на шею.
Мягкая, нежная кожа, пахнущая розами – вчера они купили целый букет и провели несколько часов, выдёргивая лепестки и раскидывая их по двуспальной кровати.
– Поцелуй меня, – просит Клара, и блондинка склоняется, тянется к её нежным губам, проводя по ним влажным языком, хранящим вкус только что выкуренной сигареты.
Когда Клара раскрывает рот, требуя большего, по маленькой квартирке разносится звонок.
– Кого принесло в такой час, – ворчит блондинка, отрываясь от губ Клары, и идёт открывать.
Мужской голос укоряет:
– Оделась бы, Харриет.
***
– Джон.
Голос Лестрейда вырывает меня на секунду из душного забытия.
«Джон».
Стискиваю пальцы.
Ложь. Всё это было ложью.
Как чувствовала себя Алиса, когда вернулась из Зазеркалья? Но она-то знала, что где-то у неё есть дом. А Зазеркалье рушилось.
Мир изменился.
Где я побывал? На задворках своего сознания?
Нет. Хватит думать. Хватит… больше нет сил.
– Почему не в Хадсон? Что случилось?
– Шерлок не сказал тебе о том, что я…
Глаза Лестрейда полны волнения за меня. Или мне хочется так думать.
– Ты не прав, – хрипло сказал я.
Такси сделало очередной поворот, и меня в очередной раз вывернуло наизнанку – хорошо, что Лейстрейд сунул мне в руки пакет, когда мы садились в машину.
Шерлок всегда говорил, что я идиот. И только сейчас я согласился с этим.
Шерлок Холмс бы никогда не захотел, чтобы к нему кто-либо прикоснулся. Ему это не нужно. Ему даже не нужен я. Ему был нужен подопытный кролик – он его получил.
У него никогда не было друзей. Я понимаю теперь, почему. Но с другой стороны – будь у него друзья, он бы научился обращаться с ними не так, как с остальными. Был бы честен с ними.
Это замкнутый круг.
Такси остановилось.
– Отвести тебя? – взволнованный голос.
– Нет, спасибо. Она живёт на первом этаже.
Такси уехало в мерцающую городскими огнями ночь, а я остался во тьме, прислонившись спиной к кирпичной стене. Заброшенный район. От меня воняет. Нужно принять душ. Буду надеяться, что воду ещё не отключили – я же знаю её. Она готова просадить все деньги на выпивку. Хотя с ней Клара, если это что-нибудь для неё значит.
Я оттолкнулся от стены и, согнувшись в три погибели, открыл входную дверь (она была сломанной).
Один пролёт до квартиры. Голова кружится, но я упрямо делаю шаг за шагом.
Вспышками приходят воспоминания.
Губы Шерлока на моих губах.
Его взгляд, в котором явно читается отвращение.
Стоны Шерлока, его пальцы, зарывающиеся в мои волосы, его худое тело, прижимающееся ко мне.
«Когда придёшь в себя, расскажешь, как действует наркотик».
Боль вперемешку со сладостным томлением.
Никогда в жизни я бы не подумал о том, что буду хотеть парня. Это неправильно. Я помню поцелуй Глена, помню свою реакцию.
И сейчас… я словно предаю Шерлока, думая о нём так. Не как о друге. А как о том, до кого мне хочется дотронуться. До того, кто всю жизнь избегал чужих прикосновений.
Я не Ирен. Я не девушка. Я – просто идиот, который по странному стечению обстоятельств оказался рядом с ним.
О чём ты думаешь, Шерлок?
Чего ты хочешь?
Твоё молчание выводит меня из себя. Но ты никогда не скажешь мне, о чём думаешь. Да, потому что я не так умён, как ты. Потому что тебе это не нужно.
Звоню в дверь.
Лицезреть обнажённую сестру, насмешливо смотрящую на меня – не самое лучшее завершение такого дня.
– Оделась бы, Харриет.
– А ты мне кто, папочка? И что вообще ты здесь делаешь?
Я немного подумал.
А почему бы и нет?
– Я трахнул своего лучшего друга, – на моих губах появилась слабая улыбка, а потом меня стошнило прямо на тапки сестры.
***
Ирен сидела за учительским столом и барабанила пальцами по деревянной поверхности.
Занятия закончились двадцать минут назад, но Шерлока, Джона и Лестрейда ещё не было.
Девушка вздохнула, обновила Twitter и вернулась к созерцанию снега на голых ветвях деревьев – из окна открывался вид на внутренний дворик.
Через пару минут дверь распахнулась, и вбежал запыхавшийся парень, его лицо было бледным, как смерть, в глазах – ужас. Его трясло.
Ирен вскочила и уставилась на Лестрейда.
Тот остановился в паре метров от неё.
– Где Шерлок? – спросил он.
Адлер растерялась. Ещё никогда, даже будучи под дулом пистолета, она не терялась. Но увидев этого низкого парня со встрёпанными волосами и смертью в глазах, она испугалась.
– Где Шерлок, мать его?! – проорал Лестрейд, и тишина со звоном распространилась по комнате после его крика.
– Его не было.
Голос Ирен дрогнул. Ярости от Лестрейда она никак не ожидала.
– Пока он… накачивал своего дружка наркотой, пока дулся на то, что тот трахается с девчонками, пока страдал дурью – он не отвечает на мои сообщения, выключил телефон, не выходит из комнаты, я думал, хоть ради дела он вылезет – пока он в своём долбаном депресняке после вчерашнего, он мог бы хоть что-то предпринять! Я хотел предупредить отца, но он запретил! И что теперь?! И ЧТО ТЕПЕРЬ?! МОЙ ОТЕЦ МЁРТВ, И ВСЁ ИЗ-ЗА КАКОГО-ТО… – Лестрейд сплюнул на пол и плюхнулся на колени, не в силах сдержать дрожь во всём теле. Злые слёзы отчаяния стекали по его бледным, покрывшимся красными пятнами, щекам.
Адлер не тронулась с места. Только сжала зубы.
Значит, Мориарти сделал свой ход. И они опоздали.
Опоздали из-за того, что мир изменился для Шерлока Холмса, но тот не воспринял это всерьёз и сурово поплатился.
