Текст книги "John watches Sherlock (СИ)"
Автор книги: Allen Shirokami
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)
– Они все сходили с ума.
Слеза катится по щеке. Я плачу. Мне должно быть стыдно. Но мне плевать. Я плачу и не стесняюсь этого. Потому что знаю, что это правильно.
– Все, кто меня любил. Я не мог этого видеть. Я не тот, кто достоин любви. И всё равно я завидую им. Они могли любить. А я не мог. И не смогу. Больше никогда ни с кем не буду сближаться. Я не хочу… не хочу снова потерять кого-то.
Шерлок не ответил. Я чувствую его тепло, и мне немного легче. Мы сидим, прижавшись друг к другу плечами.
– Ты тёплый, – тихо говорю я. – Почти как живой.
Наверное, Шерлок улыбнулся своей надменной улыбкой. Но я не вижу этого. Может, и не улыбнулся.
Он просто сидел рядом со мной и молчал. Этот высокоактивный социопат, ни на секунду не затыкающийся, сидел и хранил молчание. Понимал ли он, что мне это нужно? Или всего-то не знал, что сказать терзавшемуся мне?
Кто-то рядом.
Это всё, что мне нужно было знать. Потому что на вопросы, которые я задавал, не было ответов.
Но, так или иначе, я решил, что никого больше не подпущу к себе. Кто-то наверху, ты слышишь? Я не знаю, верить в тебя или нет, но сейчас мне кажется, что Шерлок рядом со мной не просто так. Может, с ним я смогу больше никого к себе не подпускать? Стану таким же, как он? Или рядом с ним мне больше никто не станет нужен?
26 – Не уходи, хуже будет
OST: Muse – Time Is Running Out
– И где ваш гениальный консультант? – спросила тень.
Ирен нервно сглотнула. Она не была готова к тому, что ей придётся выдумывать отмазки для того, чтобы успокоить клиента. Грубо говоря: для того, чтобы остаться в живых.
– Он скоро придёт.
– Мы ждём уже десять минут. Мы не привыкли ждать.
Тёмная комната. Единственный источник света – лампа, свисающая на проводе с потолка, бросающая узкий круг света на бетонный пол. Воздух, перенасыщенный пылью – дышать таким очень трудно. Девушка чувствовала, что скоро её лёгкие не выдержат.
Они, те, кто не привык ждать, стояли недалеко от края светового круга на полу. Двое высоких, крепко сбитых мужчин стояли по сторонам от того, кто сидел на стуле с жёстким сидением. Он закурил сигару – комната наполнилась ароматным дымом. Ирен заметила, как его пальцы на пару мгновений осветил огонёк металлической зажигалки – на них были массивные кольца.
– Мы подождём ещё немного, ты такая красивая девочка, – сказал он.
Ирен нервно сжала пальцами складки платья на бедре. Если Мориарти её подведёт, если не появится, её пустят в расход. В этом не оставалось никаких сомнений.
Или он заметил тайные сообщения Шерлоку в её Twitter’е? Если так, то он послал её на верную смерть. Мориарти, насколько она знала, не оставлял в живых никого, кто мог бы его подставить. Она поступила слишком храбро. Забылась. Почувствовала себя в безопасности, хотя её попытка убить Джона Ватсона и провалилась. Девушке и самой было интересно, почему Мориарти с безумным энтузиазмом травил Шерлока. Когда умер Билл, когда Мориарти натравил на Шерлока банду, он был доволен. Он был в восторге.
С Мориарти Адлер общалась только по Skype. Он никогда не включал видео и пропускал голос через программу для его искажения. Так что она понятия не имела, кто он такой. И вообще, ОН или ОНА. Возраст. Ничего из этого она не знала. Но сотрудничество приносило свои плоды. Опыт. И ей было интересно. Потому что в чём-то они с Шерлоком были похожи.
– Ладно, нам надоело.
Ирен вздрогнула.
– Постойте…
– Мы достаточно ждали. Мориарти не существует. Может, вы хотите на нас копов вывести? Было бы очень глупо с вашей стороны, маленькая мисс.
– Послушайте… – Девушка старалась держать себя в руках. Ей было страшно. Страшно от того, что один из телохранителей направил на неё свой пистолет. Страшно от того, что ситуация её скорее забавляла. Девушка чувствовала, как в кажущейся застывшей крови плещется адреналин.
– Маузер М2. Немецкого производства. Емкость магазина: восемь или десять патронов. Имеет ударниковый УСМ только двойного действия, в который включены автоматические предохранители. Точное, изящное, с одним только изъяном – необходимостью поддержания вращающегося ствола в смазанном состоянии. Врожденный недостаток схемы с вращающимся стволом. Вы уверены, что смазали его? – насмешливый голос, растягивающий слоги, донёсся с потолка. Мужской голос.
– Это шутка? – спросил мужчина, вытаскивая изо рта сигарету.
– Нет, я бы не советовал вам шутить с таким оружием. Это может быть опасно.
Телохранитель взвёл курок.
– Ну почемуууу же вы такие нетерпеливые. Подождите. Я сейчас спущусь.
Ирен чуть слышно перевела дух. Значит, она всё ещё нужна ему. И теперь она знает, что это ОН.
Но когда тонкая дверь подвала открылась, и ОН шагнул внутрь, девушка онемела. Потому что она знала это лицо. Эти большие чёрные глаза. Короткие тёмные волосы. Но Ирен никогда раньше не видела такой насмешливой улыбки. Мориарти стоял у двери и демонстрировал ровные белые зубы, совершенно не обращая внимания на то, что второй телохранитель держал его на мушке.
Билл Пауэрс. Это был он. Тот парень, которого она отравила йодистым азотом. Чей труп потом оказался на территории Хадсона неведомым ей образом.
И сейчас он встретился с ней взглядом, и её пробрало. Весёлый, беззаботный. Взгляд того, чьи поручения она исполняла. Взгляд убийцы, который марал только чужие руки. Не такого она ждала. Пусть и была готова ко всему.
– Вы – Джеймс Мориарти?
– А стульчик не освободите?
Клиент задохнулся от такой наглости.
– Что вы себе…
– Я просто хочу посидеть. Думаю, ваш стул подойдет, – он продемонстрировал зажатый в руке спусковой механизм. – Он заминирован, – пояснил Мориарти. – Но можете посидеть.
Мужчина вскочил и заглянул под стул. Действительно, к его дну было прикреплено маленькое взрывное устройство. Достаточное для того, чтобы разворотить все подвальные помещения в этом здании.
Мориарти с довольным видом уселся на стул. Ирен шагнула за его спину, чувствуя, что контроль над ситуацией сузился до площади маленькой красной кнопки на спусковом механизме.
– Говорят, что вы очень хороши, – говорит, наконец, заказчик.
Джим высокомерно улыбается.
– Я – лучший в этом деле. И не потому, что эту профессию придумал я сам.
– Вы хороши… но мы не знали, что при всём том, что мы о вас слышали, вы ещё ребёнок.
Мориарти хмыкнул.
– Есть такое. Но возраст непостоянен, да и вовсе не важен, если вы имеете дело со мной. Могу я выслушать ваше предложение?
– Мы передадим все необходимые документы после Рождества вашему… – Ирен ощутила, что он смотрит на неё. – …секретарю. Но до этого нам нужно знать кое-что. Ваша цена? Что вы хотите получить за эту работу?
Мориарти улыбается, слегка проводя кончиком языка по нижней губе.
– Я хочу кое с кем поиграть. Уверен, что вы сможете это мне устроить.
***
OST: Malice in Wonderland – A Tear And A Whisper
– Хочешь поесть, Джон? – интересуется мать, когда я переступаю порог дома. Шерлок тихо стоит у меня за спиной. На мне его пальто. Не знаю, зачем. Мне не холодно.
– Я спать.
Я поворачиваю голову, ощущая боль в суставах. Испытывая её каждой клеткой тела.
– Шерлок, а ты будешь?
Я не слушаю, что он отвечает. Я иду наверх. Одиночество. Вот, что мне нужно.
Дверь за мной закрывается. Это Шерлок.
– Джон. Ты хочешь узнать, что случилось той ночью?
Я мотаю головой. Я скидываю его пальто на пол, оставаясь только в костюме. Начинаю вялыми пальцами ослаблять галстук.
– Джон, – Шерлок настойчив.
– Не смей, – тихо говорю я. – Не смей мне говорить то, что я не хочу слышать.
– Правду? – спрашивает он.
В наступившей тишине слышен лишь шорох сбрасываемой мной одежды. Я хочу пойти в ванную. Хочу раствориться в горячей воде. Сбросить чешую, как змея.
– Я в ванную.
Бросаю бывшую с утра белоснежной рубашку на пол и иду по коридору до ванной. Запираюсь. Включаю воду и слышу, как она льётся из крана, грохочет о дно ванной.
Ещё горячее. От набирающейся воды валит пар. Зеркало на стене запотевает, но я провожу по нему ладонью, которая скользит с неприятным звуком по стеклу, оставляя за собой сконденсированные капли воды, и смотрю на своё отражение. Суженные зрачки. Искусанные губы. Отросшая щетина. Безумный, бездумный взгляд.
Скидываю последнее, что на мне оставалось, прямо на кафельный пол. Вновь закусив нижнюю губу, залезаю в ванну, тяжело выдыхая, когда горячая вода захватывает всё больше и больше участков кожи, ставшей гусиной.
Набираю в ладони кипятка и лью себе на лицо, стараясь смыть свою боль, заменить её на другую, физическую. Разбинтовываю плечо. Раньше я не хотел видеть, что же там, под бинтами. Но сейчас мне всё равно. Бинты кольцами падают в воду, моя рука дрожит, когда я касаюсь нежной, недавно затянувшейся на ране кожи кончиками пальцев. Больничный запах ударяет в нос.
Стискиваю зубы. Боль отвлекает. Кожа в том месте, где вошла пуля, в том месте, где её извлекали и зашивали хирургической иглой, розовая. Останется шрам. В меня стреляли уже два раза.
Бинты на дне ванны свернулись, словно сброшенная змеёй кожа. От них по поверхности воды плывёт какое-то пятно. Я вытаскиваю их правой рукой, с них течёт. Я бросаю этот комок на пол ванной и выворачиваю маховик горячей воды до упора. Подставляю голову под кран, словно не замечая, что вода течёт по шее и брызги попадают на плечо, обжигая.
Закрываю глаза, растворяясь в валящем от воды паре. Желая исчезнуть.
***
OST: Papa Roach – Harder Than A Coffin Nail
Muse – Hysteria
Мужской голос.
– Долго же тебя ждать, Джон…
Я не могу пошевелиться. Словно на мне что-то сидит. И не даёт вдохнуть.
– Джон, ты идёшь?
Другой голос. Незнакомый.
– Тебя все ждут! Не тупи! Хотя, что там, такой важный день… простительно.
– Джон, ты прекрасно выглядишь.
Я ничего не вижу. Где я?
– Да, я даже завидую невесте! – кто-то хихикает.
– Ой, ну ты что! Смотри, шафер ещё свободен! Такой себе, вполне ничего… а какие кудри!
Девичьи голоса начинают удаляться.
– Джон, я тобой горжусь. Сегодня ты, наконец, станешь достойным, остепенившимся Ватсоном.
Это голос отца. Хочу открыть рот, чтобы ответить, чтобы спросить…
Но не могу. Ни пошевелиться, ничего.
– Они так прекрасно смотрятся вместе!
– Давайте уже начинать, – голос моей матери. – Мне не терпится увидеть невесту!
Невесту?..
Сжать руки в кулаки. Рук нет. Нет. Нет. Нет. Я не понимаю. Шевелись. Открой глаза. Сделай что-нибудь.
– Какая красавица! А кто её ведёт?
Меня тряхануло. Словно я был в чём-то, в какой-то клетке… в коробке… в…
– Её ведёт отец Джона.
– Точно, точно… но какое красивое платье! Джону невероятно повезло!
Не пошевелиться. Не вдохнуть. Клаустрофобия, которой у меня никогда не было, начала набирать обороты. Я стал впадать в панику.
– А кто же шафер? Милашка…
– Шерлок Холмс, они учились в одном колледже. Говорят, были хорошими друзьями.
Были? Что же происходит, чёрт побери?
Темно. Ничего не вижу. Только… начинаю ощущать, как пространство начинает наполняться чем-то вязким.
Вырваться.
– Джон…
Нежный голос. Её голос, который я ни с чем не спутаю. И этот голос я больше никогда не услышу. Но сейчас…
Он вязкой массой вливается мне в уши, глаза, заполняя моё тело.
– Я так счастлива, Джон…
– Констанция Адамс, берёшь ли ты Джона Хэмиша Ватсона в законные мужья?
– Да.
– Джон Хэмиш Ватсон, берёшь ли ты Констанцию Адамс в законные жены?
Вырваться. Её «да» заполняет всё пространство ловушки, в которой я оказался. Я понял, где я. В гробу. И когда я осознаю это, то я открываю глаза и вижу сквозь его стенки.
Конни в прекрасном белоснежном платье стоит спиной ко мне, перед алтарём.
Шерлок в костюме стоит, держа на ладони два кольца.
– Да, берёт, – говорит Шерлок, я открываю рот, чтобы отрицать, но тут кольцо каким-то образом оказывается у меня на пальце.
– Я так счастлива, Джон…
Гости на заднем плане растворяются, словно кофе в кипящей воде, идя пузырями.
Гроб заливает этой гущей. Пытаюсь пошевелиться, чтобы скинуть крышку. Конни оборачивается.
– Джон…
Её пустые глазницы смотрят на меня. На щеке ярко-алая полоска крови. Из виска хлещет красная жидкость, смешиваясь с человеческой жижей исчезнувших гостей.
Субстанции смешиваются. Я беспомощен. Шерлок исчезает, распадается на куски праха и его пустой костюм падает в грязь. Сильный дождь бьет по крышке прозрачного гроба, в который я заточён, словно муха в стеклянной бутылке.
В этом бурлящем мире остались только я и Конни.
– Ты исполнил мою мечту, Джон…
В бурлящую грязь падает сверкающая слеза.
«Нет».
Я онемел. Я не могу кричать. Я задохнусь. Губы растягиваются в отчаянной попытке издать хоть какой-нибудь звук, но моё горло на это не способно.
Весь мир превращается в засасывающий водоворот. Ничего не существует. Всё смешалось. Неба здесь не существует.
– Спасибо, Джон… я люблю тебя…
Я нем. Я заперт. В своём теле. В своём черепе. Моё тело распадается. Это свадьба мертвецов.
Её пустые глазницы внезапно возникают прямо перед моим лицом. Кричать. Я не могу кричать. Я вижу свои руки. Запястья под неправильным углом выгибает какая-то неведомая сила, я вижу обломки костей, торчащие из тыльных сторон ладоней. Боль просто адская, я не в силах терпеть её, я не могу выдавить ни звука, я не…
– Поцелуй меня, Джон…
С сиплым хрипом я вырываюсь из кошмара. Согнувшись на кровати, вцепившись руками в голову, я дрожу, чувствуя, как холодный пот ползёт по спине вниз. Майка на мне вся промокла от него.
Судорожно сглатываю и тянусь к бутылке с водой, стоящей на тумбочке. Жадно пью, проливая на себя чуть ли не половину её содержимого.
Тяжело дышу. Господи, как мне страшно. Я смотрю на свои руки. Их едва видно в слабом свете, падающем из окна. В них до сих пор живы отголоски той зверской боли.
– Кошмар?
Я поднимаю голову и вижу внимательные глаза Шерлока, смотрящие на меня. Медленно киваю, пытаюсь поставить бутылку на тумбочку, но она выскальзывает из рук и падает на пол. Я слышу бульканье выливающейся из неё воды.
Шерлок вылезает из-под одеяла, встаёт с раскладушки и подходит к моей кровати. Поднимает бутылку с пола и ставит её на место. Там на дне ещё что-то осталось.
– Спи, – говорит он. – Два часа ночи.
– Я… – я отворачиваюсь от него. – Не могу.
– Подвинься.
– Я… что?
Но Шерлок уже забирается в кровать рядом со мной. Я чувствую тепло его тела.
Мотаю головой.
– Ерунды не твори.
– Я сказал тебе, что нужно поспать.
Его сильная рука упирается мне в правое плечо, и я падаю на кровать. Он накрывает меня одеялом.
– Спи, – повторяет он. Больше он ко мне не прикасается. – И сопли вытри.
Я касаюсь пальцами щеки. На ней слёзы, и я вытираю их. Шерлок немного поёрзал, затем, очевидно найдя удобное для него положение, успокоился, и я услышал его мерное дыхание.
Кошмар в моей голове был ещё слишком ярким. Поэтому я повернул голову набок и посмотрел ему в спину. Его кудри на фоне тусклого оранжевого света уличного фонаря кажутся маленьким лесом.
Я закрываю глаза. Запах Шерлока успокаивает. Интересно, это запах его шампуня?
***
Я просыпаюсь. Тишина. Наверное, дома никого нет. Ничего удивительного, понедельник же. Я потягиваюсь, глубоко вдыхая, ощущая слабую, но приятную боль в рёбрах. И тяжесть.
Рука Шерлока лежит на моём бедре, а сам он спит, спокойно дыша, щекоча мою шею своим дыханием.
Я осторожно отодвигаюсь от него, и рука падает на одеяло, но друг не просыпается, продолжая спать дальше. Я смотрю на него – губы чуть приоткрыты, выражение лица, я бы сказал, просветлённое. Нет ни насмешливого выражения, ни упрямого, ни маленькой морщинки между бровями, которая появляется, когда он размышляет. Он спокоен. И это странно. Если честно, мне хотелось отвесить ему затрещину за то, что он самовольно забрался в мою постель, но я не стал. Он же сделал это ради меня. И это действительно помогло. Присутствие другого человека в моей постели. Наверное, я теперь понимаю всякую кошко– или собакотерапию.
– Шерлок, – тихо сказал я и протянул руку к его лицу.
Что я собирался сделать?..
Его рука внезапно взметнулась и схватила мою ладонь. Но он не открывал глаз.
– Шерлок? – спросил я настойчивее. Он не отпускал мою руку. Шерлок положил её на подушку и пробормотал что-то вроде «спи».
Я попытался выдернуть руку, но тот оказался сильнее. Даже во сне.
– Не уходи, хуже будет, – буркнул он, подкладывая мою ладонь себе под щёку.
27 – Нерождённый
OST: Three Days Grace – Last to Know
Three Days Grace – Get out alive
Stacy Wilde – Lie To Me
У меня отнялся язык. Шерлок Холмс вцепился в мою руку и сладко посапывает. Нет уж, я не намерен так это оставлять.
Я дёрнул рукой, но Шерлок никак не отреагировал. Я потянул, осторожно. Ноль результатов.
Никак не желает отпускать.
Его рука тёплая. Когда-то… когда-то… я воспринимал как должное, что меня держат за руку. Но сейчас всё по-другому. Хоть он и мой друг, мне не хочется, чтобы он касался меня. Чтобы был слишком близко.
«Я отравлен, Шерлок. Не касайся меня. Я – яд, который сжёг тех, кто был ко мне слишком близко».
– Шерлок, – тихо сказал я.
Он не шевельнулся. Кажется таким ребёнком во сне. Да. Когда-то я хотел, чтобы у меня был младший брат. Я бы научил его всему, что знаю сам. Играл бы с ним. Делал бы что-то, что действительно важно.
Эти мысли причинили боль. Потому что в моём мозгу всплыл конверт. А следом за ним, как по цепочке с тусклыми, не отражающими свет звеньями, зазвенели остальные воспоминания. О тёмном вчерашнем дне. О скованных рыданиях. О холодной земле. О том, что, возможно, за руку меня держит убийца. О том, что, возможно, моя бывшая – самоубийца.
Что же хуже?
Наверное, меньшим из зол будет, если я никогда не узнаю об этом. Никогда. Я ни за что не позволю Шерлоку рассказать мне правду.
– Джонни! – я вздрогнул. Мать шла наверх по лестнице. А Шерлок тем временем спокойно лежал в моей кровати!
Но он тоже услышал, поэтому разжал пальцы, и я отскочил от него, споткнувшись о костюм, со вчерашнего дня лежавший комом на полу, и растянулся там же с ужасным грохотом.
Дверь приоткрылась, и моей матери выпала честь наблюдать меня, вытянувшего руки и ноги, в позе пловца, только вот на полу.
– Джонни? Что это ты делаешь?
– Ээ… мне показалось, что я увидел мышь.
– Какой ужас! А почему Шерлок на твоей кровати спит?..
– Я на раскладушке спал… у него… спина больная.
– Может, тогда ему сходить к мануалисту? У меня есть хороший знакомый…
– Да он вроде уже ходит.
– Хорошо. Мальчики, одевайтесь и спускайтесь завтракать.
– Кажется, я ошибся, – раздался задумчивый голос Шерлока, когда она ушла.
– О чём ты? – вопросил я с пола, не имея возможности видеть выражение его лица.
– Пока не уверен. Пошли завтракать, иначе твоя бабушка нас прямо тут освежует.
Я согласился. Оделся на автомате и засунул телефон в карман. Словно он мог мне помочь. Что ж, по крайней мере на нём есть Angry Birds.
– Кушай больше, Шерли! – бабушка щедро наваливала Холмсу в тарелку всё наготовленное огромной кучей. Он молчал, потому что в принципе понимал, что, если откроет рот, положение станет только хуже. Да уж, даже Шерлок не хочет спорить с моей бабушкой. От этой мысли становилось страшновато.
За столом собралась вся семья, только Харриет не было. Она лишь встретилась позавчера с отцом и мной и вновь уехала после похорон Конни. Я видел её бледное лицо, я видел, как она плакала. Интересно, я выглядел так же?
Я смотрел Шерлоку в тарелку. Почему-то мне временами казалось, что там что-то шевелится и хочет мне подмигнуть.
Сам друг сидел с непроницаемым выражением лица.
Мать что-то болтала. Я почти не слушал, иногда отвечая стандартными «Угу».
Она не знает, что я встречался с Конни. Она думает, что та всего лишь моя одноклассница. Безликая Адамс, одна из сотен учеников моего потока.
И мой приход на похороны – простая формальность. Ну и пусть. Пусть не знает. Пусть считает меня неудачником, девственником, который совершенно не привлекателен для противоположного пола, потому что они считают меня слишком похожим на плюшевого мишку.
Хотя даже у такого как я, есть чувства. Неправильные. Наверное, я завидую Харриет. Она показывает, какая она на самом деле. Упиваясь алкоголем, разрушая себя. Играя на публику. Говоря, что всё хорошо.
Нет, не хорошо. Никогда не бывает хорошо.
Шерлок пнул меня под столом. И я услышал вопрос бабушки:
– Джонни, а когда ты жениться соберёшься наконец? Я уже хочу правнуков понянчить… а кроме тебя…
Мать кашлянула.
Нет. Только не про Харриет, пожалуйста.
– Я познакомился с хорошей девушкой в колледже, – на автомате сказал я.
– Как её зовут? Шерли, ты её знаешь?
– Мэри Морстен, – ответил я.
– Староста класса, ответственная, красивая, заинтересована в Джоне… – Шерлок словно притормозил в конце. Разумеется, он знал про неё что-то ещё. То, что бабушке и маме точно бы не понравилось. Но я был ему благодарен за то, что он не озвучил это. Кажется мне, или всё то время с тех пор, как я получил пулю в плечо, он словно незримо опекает меня? Не делает всех тех резких вещей, которые привык? Наверное, он где-то прочитал о том, что такое дружба.
– Познакомишь нас на следующих каникулах? – улыбнулась бабушка. – Привози её к нам.
Я кивнул. Да, что мне ещё оставалось.
– А они подойдут друг к другу, Шерлок? – спросила она его.
– Возможно, – ответил он, ковыряясь в тарелке.
Я сжал руки в кулаки под столом.
Живот скрутило. Я не мог больше смотреть на еду.
– Я сейчас, – тихо выдавил я и вылез из-за стола.
Женщины сфокусировали всё внимание на Шерлоке, расспрашивая его про Мэри.
– Я учусь в другом классе, я младше на год, – только успел услышать я, когда дверь ванной закрылась за мной.
Я прислонился к стене. Попытался сдержать тошноту.
Её руки. Её глаза. Улыбка.
«Поцелуй меня, Джон».
Я изо всех сил ударил кулаком в стену.
Когда она была жива, я изо всех сил хотел её стереть. Не думать о ней. А сейчас? Что делать мне в этом чёртовом сейчас?!
Ты никогда меня не отпустишь. А умерев, привяжешь ещё сильнее. Потому что у меня нет прав забыть тебя.
Она не виновата, что влюбилась в меня. И я не виноват, что не любил её. Но кто из нас менее виновен? Кому сочувствовать больше? За кого радоваться? За меня – живого, но без души, или за неё, потому что больше ей никогда не страдать?!
Когда меня перестало тошнить, я умылся холодной водой и велел себе держаться. Наверное, так надо. Потому что я ещё жив.
Шерлок уже поел и вернулся в мою комнату. Мать и бабушка мыли посуду и убирали со стола, активно обсуждая Мэри. Извини, Морстен.
Я двинулся к лестнице, но тут замер. Потому что мой слух уловил частицу их разговора.
– …в той клинике тебе же сказали почти двадцать лет назад, что никаких осложнений не должно быть? Ты ведь родила потом.
– Как оказалось… пару месяцев назад они думали, что у меня миома матки. Но сейчас оказалось, что это не так… в общем, мне просто нужно продолжать колоть тот препарат. Матка больше работать не будет, но всё равно рожать я больше не собираюсь.
Я прислонился к стене, пытаясь ничем себя не выдать.
– Ну, я же говорила тебе, что не нужно было делать аборт!
– Я боялась, что не потяну двух детей. И тогда мы с ним были в ссоре. Я боялась, что останусь одна, как ты не понимаешь? Но потом он всё равно родился.
Я поднялся по лестнице так тихо, как только мог.
Значит, она просто была в той клинике на обследовании. Значит… если это было девятнадцать лет назад… она хотела избавиться… от меня?..
Меня затошнило с новой силой.
Нет. Нельзя возвращаться в комнату. Я спустился вниз, громко топая, прошёл мимо кухни в прихожую, быстро переобулся, взял куртку и выскочил на улицу.
Телефон тренькнул.
«Ты куда? ШХ»
«Хочу побыть один. ДВ»
Пальцы мёрзли. Ни шапки, ни перчаток. Я сунул руки в карманы, втянул шею в плечи и быстро зашагал по знакомой улице. Интересно, сколько раз я ходил по этой дороге в школу? Сколько раз я шёл вон туда, садился на автобус и ехал пару остановок?
Я вдыхал морозный воздух. Он обжигал лёгкие. Я потёр кончик носа. Старался ни о чём не думать.
Как люди отгораживаются от дурных мыслей? Алкоголь, наркотики, экстремальный спорт, два пальца в розетку?
Ничто из этого мне не подходит. Я хочу забыться, да. Но не такими способами. Потому что это будет означать, что я позволил дурному взять надо мной верх. Это не будет спасением. Поэтому я презираю Харриет. За слабость.
Небо тускло-свинцовое, кажется, словно оно нависло прямо над моей головой.
Ноги куда-то несут меня. Я не знаю, куда идти. Я не знаю, чего я хочу, кроме забвения.
– Джон?
Я вздрогнул, услышав женский голос, и обернулся. Девушка с копной вьющихся чёрных волос, нелепо торчавших из-под вязаной шапки, смотрела на меня. В руке у неё был поводок, с которого ко мне рвался золотистый ретривер.
– Салли?
Мулатка кивнула, с изумлением смотря на меня. Она училась в Бёрнстеде, на женском отделении. С девушками там мы встречались только на общих учениях, раз в месяц. Мы с ней так и познакомились.
– Какого чёрта? – спросила она. Её тёмное лицо стало почти белым.
Я невольно сглотнул – столько ярости было в её голосе.
– О чём ты…
– Моран. Он был хорошим мужиком. Чем ты его выбесил?
Я сделал шаг назад – в её карих глазах была неподдельная злость. Всё-таки есть что-то неправильное, неестественное в том, что, едва выйдя за порог, я встречаю Салли Донован, которая пихает мне в лицо собственное мнение о том, о чём понятия не имеет.
– Тебя там не было, – огрызнулся я. – Этот псих просто выхватил пистолет и…
– Ватсон, ты соображаешь? Он – полковник. Его психическое состояние постоянно проверяется. Как и у всех, кто держит в руках оружие. Ты совсем придурок?
Я снова сглотнул, почувствовав, как к горлу вновь подкатила тошнота.
Я действительно уже совершенно не соображаю. Но... узнать, что тот, кто хотел меня убить – здравомыслящий, взрослый человек?
Собака рвётся с поводка, лает на меня. Белые зубы. Громко.
Снег под ногами. Мир словно застыл. Мозг полон картинок, значения которых мне знать не хочется. Слишком быстро. Слишком медленно.
Хватит, Джон.
Хватит.
Ты жив. И ты хочешь таким же и оставаться.
А значит, чёрт тебя дери, бери себя в руки и борись, если и дальше хочешь оставаться живым! И ничто не должно встать между тобой и этим стремлением!
