Текст книги "То, чего ты не можешь (СИ)"

Автор книги: алгай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 38 страниц)

– Можешь выключать приватизацию, – кивнул капитан, ожидая услышать хоть что-то от подзависшего, кажется, андроида, но он молчал, как будто не умеет говорить. – Что думаешь теперь, RK900?

Ричард молча покинул кабинет. Ему потребуется некоторое время на обработку всего, что он узнал. Обычно, ранние и первые модели, наоборот, более расположены к девиации, чем новые. Однако эта девиация – изменения YB400 – какая-то неправильная. Почему андроид решил убить детектива Рида? Ведь они были довольно… близки. Особенно губами. Почему-то премерзкие сцены лобызания этих двоих еще не скоро покинули голову Ричарда. А также RK вспоминались его же слова, сказанные детективу или о нем (по делу и за дело), но после того, что RK узнал, он понял, что это очень сильно ранило напарника, как раз и вызывая враждебную реакцию. Как в доме старушки Дуглас: «У вас есть сердце, детектив?», или в один из последующих рабочих дней, перед той самой дракой: «Ваши заскоки маленького ребенка с синдромом недостатка внимания и превознесенным чувством собственной важности когда-нибудь доведут вас до неприятной истории», или: «Детектив Рид, не стоит выливать на меня беспочвенные оскорбления», признание в случившемся мистеру Шипперу в парке: «Я надавил. Не надо было» и сказанное тем же днем: «Я, как выражаются люди, из кожи вон лезу, ради того, чтобы подружиться с вами, сэр, но вы упрямитесь, словно ишак». Все эти слова резали по детективу флэшбеками, самокопанием и, скорее всего, виной за невнимательность.

Ричард захотел найти детектива Рида и поговорить. Захотел – и тут же поймал два программных сбоя. Еще немного, и он будет получать по три за раз. Андроид считал нелогичным и глупым их появление в принципе. На что это у него такая острая «аллергия»? И он усмехнулся этой шутке, подумав, что его напарник, узнай тот, что творится в голове RK900, сказал бы что-то примерно такое же.

Программный сбой. Снова? Как-то это было совсем уж нехорошо. Ловить эти чихи системы раз в пять секунд слишком подозрительно, чтобы оставаться спокойным.

Детектива Рида нигде не было: компьютер давно в спящем режиме, бумаги не тронуты, новых кружек с кофе не появилось. Тогда андроид решил проверить курилку, но даже там не оказалось напарника. Тут уже началось что-то вроде паники, система не понимала, куда мог пропасть человек, у которого еще не закончился рабочий день и не доделано столько отчетов? Ричард вылетел из участка, чуть не сбив у стойки регистрации какую-то девушку с собакой на руках. Он резко вертел головой, вглядываясь в окружающее пространство: перед входом в участок была небольшая парковка и несколько дорожек, ведущих в сад, на подземный паркинг и в сторону ближайшей пончиковой (но, если честно, в сторону метро, однако там рядом находилась пекарня, а это, несомненно, более примечательное место, чем огромная лестница под землю).

Ричард увидел на снегу, ведущую в сторону парка, брошенный окурок и чек на покупку сигарет «Брендон Джоэль. Блэк». Такие сигареты курил только его напарник. Андроид двинулся в сторону сада, который на самом деле являлся всего лишь небольшим квадратом с растущей по периметру живой изгородью, несколькими деревцами внутри этой зеленой зоны и скамейкой с стоящей рядом табличкой «Не курить». Детектив Рид сидел прямо под табличкой и затягивал, наверное, третью сигарету. У него под глазом темнел свежий синяк (откуда он?). Его глаза не двигались, даже когда RK900 подошел и встал рядом, раздумывая, с чего бы начать предстоящий разговор.

– Все видел? – затянувшись и потушив сигарету, спросил Гэвин, подняв глаза на андроида. Ричарда передернуло.

– Откуда у вас эта рана? – спросил он, хоть немного отвлекшись. Детектив тронул место чуть выше левой скулы и слегка скривился.

– От того же, кто тебе губу рассек, – просто отозвался он. По-машинному. Безразлично.

Ричард видел Рида в разных состояниях: собранным, холодным, разъяренным, испуганным, даже как-то поймал улыбающийся взгляд напарника, когда тот обедал с Тиной (коллегой) и что-то оживленно ей рассказывал. Но сейчас… взгляд Гэвина был никакой, как у только что сошедшего с конвейера андроида, еще не умевшего в полной мере выражать какие-нибудь эмоции. «Так вот, что люди имеют в виду под выражением «кукольных глаз», любопытно, я так же выгляжу со стороны?» – не успел подумать андроид, как словил программный сбой в троекратном размере. Бинго, блять.

– Понравилось? – беря новую сигарету, с явной издевкой поинтересовался Рид. Но его голос тоже стал настолько неживым, что Ричарду стало не по себе.

– Мне жаль, что вам пришлось пережить нечто настолько ужасное, детектив, – начал издалека RK. – Позвольте, – вырвав сигареты из рук напарника, добавил он. Рид никак не отреагировал. В иной раз он бы разорался на весь Детройт о том, что его ущемляет робот, не дав покурить, когда душа поросла плесенью и мухоморами, но в данный момент, под куполом ностальгии, Гэвину хотелось лишь спрятаться и побыть одному. Хоть одиночество и не было тем, что ему нужно. Он ощущал себя сейчас беспомощным, голым, открытым для RK900. Страшнее секрета, чем этот, у Рида не было, а это значит, что можно уже ничего не бояться. Пусть о нем болтают. Пусть про него сплетничают. Он давно пережил самое страшное, единственное, что действительно паршиво в этой ситуации, – осколки прошлого слишком больно вонзаются в тело, если коснуться их.

Андроид осторожно присел рядом, крепко держа сигареты в руках и сосредоточив взгляд на них. Он вздохнул, будто бы ему это нужно, чтобы хоть как-то справиться с волнением. Волнение? У машины? Смех один.

– Я бы хотел извиниться за то, что давил на вас. Сегодня, и в остальные дни, – Ричард глянул в небо. Солнце все еще светило над городом, будто придавая сил тем, кто в нем нуждался. – Иногда я говорил вам вещи, которые задевали вас, заставляя память вернуться к событиям того самого дня. Я следовал данным мне инструкциям, не беря в расчет то, как вы реагируете на меня и мои действия. Мне следовало…

– Все, заткнись, – больше устало и раздраженно, чем грубо, прервал его Рид. – Ты, блять, издеваешься надо мной? – нервно растянув губы в полуулыбке, спросил он. – Я тебя постоянно в грязь втаптывал, унижал, кидал, орал, бил, а в итоге ты первым подходишь ко мне с извинениями? – Гэвин кашлянул, протерев лицо руками. Наконец-то ожил.

– А вы, что, тоже хотели сказать мне что-то? – непонимающе выгнул бровь Ричард.

– Нет! – тут же отозвался напарник, сложив руки на груди и отвернувшись. – Может быть, – сказал он, чуть погодя и снова поворачиваясь к RK900. Ричард мягко улыбался детективу, если бы не мигающий синим диод на виске, сошел бы за человека. Рид эту мысль не отогнал. – Чего уставился? – с вызовом спросил он. Эти двое опять играли в гляделки, но в этот раз первым зрительный контакт разрушил андроид.

– Ваши замашки цундере* слишком умилительны, чтобы оставаться серьезным, – извиняющимся тоном сказал Ричард, улыбнувшись еще шире. Даже разорванная нижняя губа не испортила всего доброжелательного настроя. Однако его улыбка тут же сменилась обеспокоенным взглядом. – Вы можете поделиться со мной всем, чем захотите, детектив Рид. Я могу обещать, что никому ничего не расскажу о вас, что из-за меня вам не будет причинен вред или дискомфорт и что я не собираюсь никоим образом ставить вас в неловкое положение.

Гэвин схватил себя за шею в нервном жесте и задумался на пару секунд. Вспоминать Риду было больно, но не физически, а, скорее, духовно, хотя шрамы на спине будто холодком прошибло. Кошмарные воспоминания. Параноидальные мысли. Суицидальные мысли. Разбитое сердце.

– Люк не просто взбесился, – вдруг негромко сказал детектив, пряча глаза. Настолько негромко, что андроиду пришлось подсесть чуть ближе. Ричард понял, что «Люк» – это имя YB400. – Он в тот день и сказал мне, что хотел другого напарника, рангом и возрастом повыше. Он хотел славы, признания собственной важности. Я никогда не был ему нужен, – поджав губы, со вздохом отозвался Рид. – Я любил его, и не скрываю этого, не стыжусь, я давно простил его и его сдвиг по фазе и то, что сам он все то время, что мы были вместе, нагло притворялся, пользуясь моей наивностью, – Гэвин поднялся, отряхнувшись от снега на джинсах. Он встал ровно, спрятав замершие руки в карманы, глядя в небо. – Я думал, что за восемь месяцев ада я сойду с ума и выкинусь нахуй в окно, в крайнем случае, вскроюсь иглой из собственной капельницы. Я не мог ходить, не мог сам двигать левой рукой, даже слова не вязались. Я просто существовал, как тело. Из-за побочных эффектов некоторых препаратов я практически валялся под наркотой, которая лишь немного помогала мне забыть, каким наивным идиотом я являлся. «Киберлайф» связал меня договорами, чтобы я не смел никому трепаться о том, что вместо андроида-полицейского они создали двинутого киллера. До сих пор выплачивают мне по пять сотен долларов в месяц, – Гэвин схватился за голову, взлохматив волосы. – Я бы с удовольствием затолкал бы эти деньги в глотки каждого, кто сидел в тот момент во главе компании, чтобы они подавились своими дерьмовыми «извинениями»! – Рид скривился, будто учуял запах гниющего мусора. Ричард сидел, боясь сказать лишнего слова. – Люди часто переживают события, которые причиняют им боль, радость, разочарование или страх, – он посмотрел на Ричарда, как никогда спокойный, без утайки злобы или недовольства. – И либо ты с этим справляешься, либо тебе надо потяжелеть на одну свинцовую пулю.

Напарник поднялся и положил руку на плечо Гэвина; тот, к их общему удивлению, принял этот жест, не стал одергивать плечо.

– Детектив Рид, я действительно сожалею, что один из представителей моего вида так сильно и так отвратительно повлиял на вашу жизнь, мне правда не все равно, – глядя прямо в глаза слегка шокированного Рида, сказал Ричард. – Но я – не YB400, сэр, между нами несколько поколений разницы, и эти модели больше не выпускают. В «Киберлайф» позаботились о том, чтобы у моих или настроек какого-либо другого андроида и шанса на подобный «сдвиг», как вы выразились, не было. Мы с вами напарники, и, если я вам понадоблюсь, я буду рядом, даже если вам это не нравится. Вы мне верите?

Гэвин недоверчиво покосился на напарника. Он потрепал RK900 по голове, словно собаку, а потом, полностью безразличным, таким странно-осторожным тоном, выдохнул:

– Нет, – и тут же отошел на шаг назад. Наблюдая забавную картинку взлохмаченного андроида, у которого глаза вылезли из орбит. – Но попытка засчитана.

Для детектива Рида это игра? Пустые слова? Ложь? Он не воспринимает всерьез абсолютно ничего. Чем его надо ударить, чтобы поставить мозги на место? В них явно пара контактов отошли. Это шок? Это послевкусие боли? Это… новый программный сбой из-за подобного рода мыслей.

– Этих попыток был уже миллион, – пригладив волосы обратно, слегка надуто высказался Ричард. – Вы боитесь, что я тоже могу сойти с ума? Что моя девиация может иметь… дефект?

– А иначе не может быть, уж извини, но второй раз я обжигаться не планировал. Несмотря на девиацию, машина будет машиной, – пожал плечами Гэвин, высокомерно смерив напарника взглядом, даже не подозревая, как обижает его этими словами. Чувство обиды было неприятным, как зайти в полуостывшую ванну с водой и горькой пеной, не снимая одежды. Ричард тут же поймал программный сбой. Он медленно приблизился к не шелохнувшемуся Гэвину и склонил голову на бок, анализируя расслабленное лицо детектива. Этот человек был опустошен, и андроид один из немногих, кто хоть немного смог разглядеть в нем это.

– Можете мне не отвечать, но спросите себя, сэр, только честно: когда вы целовали Люка, вы тоже думали, что он – всего лишь машина? Или в нем все-таки было нечто большее, чем набор ноликов и единичек? – многозначительно спросил андроид, от чего Рид попятился. – Если выберете первое, то почему вы удивились тому, что он вас не любил в ответ? Машины не умеют испытывать эмоции. А если второе, то почему бы не допустить, что раз даже у столь дефектной модели имелись чувства, пусть это и были алчность с гордыней, то остальные андроиды тоже имеют сердце?

Гэвин опустил растерянный взгляд себе под ноги. Он шаркнул носком ботинка, отворачиваясь от RK900 и идя куда-то через заснеженный сад. Диод Ричарда два раза мигнул красным, прежде чем андроид спокойно и размеренно вернулся обратно в участок. Как бы это ни было по-детски глупо, но Рид не хотел отвечать на идиотские вопросы идиотского робота.

Хотя подобная тема уже давно прилегла у него на плече, взрывая черепную коробку и ломая ребра, колотя по легким, по сердцу. Что, если они живые? Тогда Рид перешел на новый уровень мудачества, раз презирает не только свою, но и соседствующую расу. Что, если они неживые? Тогда почему Рид начал волноваться на счет андроидов? Почему начал думать о них чаще, чем никогда? Почему не отказывался от дел с их участием? Что если Гэвин просто запутался, с годами обросший ненавистью и недоверием? Что, если?..

Все работники департамента обеспокоенно озирались в сторону стола двух печально известных дебоширов-напарников. Оба они молчали, друг на друга не смотрели лишний раз, каждый был занят своими делами и к другому не проявлял ни интереса, ни вежливости. Некоторые из коллег, не заставшие их утром, с опаской спрашивали, не подрались ли они случайно, на что оба синхронно отвечали: «Нет!», утыкаясь каждый в свой экран.

Коннор и Хэнк часто переглядывались, с беспокойством рассуждая о состоянии этих двоих. На лице Коннора царило смятение и желание помочь, а лейтенант в это время хмуро рассуждал о том, что именно послужило началом этого кошмара. Все уже начали привыкать к постоянным ссорам и стычкам льда и пламени, а когда они спокойно отвернулись друг от друга, стало напряжно, будто привычный порядок вещей нарушился и солнце начало вставать на западе, а садиться на востоке, будто после зимы снова наступила зима.

– Ричард сейчас переживает не лучшее время с Гэвином, – сказал Хэнк, отпив из стакана. – Когда ты так долго от чего-то отнекиваешься, а потом тебе это вываливают с бантиком и гаденькой открыточкой, волей-неволей, но будешь продолжать стоять на своем. Просто вопреки.

– Зная Гэвина, все, скорее всего, так и есть, – подперев подборок и пристально вглядываясь в работающих напарников, кивнул Коннор. – Я бы хотел подойти и поддержать Ричарда, попытаться объяснить, но с нами он тоже не разговаривает, – раздосадовано подвел итог андроид. Хэнк презрительно усмехнулся.

– Этот подлец тебе утром чуть глаз не выбил, защищая этого придурка Гэвина! – сплюнул старший по званию, ударив кулаком по столу.

– Вам не следовало вмешиваться, Хэнк, я бы и сам разобрался, – осуждающе сказал Коннор, осторожно тронув место возле правого глаза. Его белок стал светло-синим, и вечером ему придется съездить в «Киберлайф», чтобы заменить поврежденную деталь. У андроидов есть и свои, встроенные в них самих способы заживления увечий, но некоторые требуют лишь замены: будь то оптический визор или сенсор нижней губы, позволяющий проводить анализ на месте преступления. Эту неудобную вещь в роботах, даже новейших, не убрать, оттого оба RK ходили и светили своими ранами на весь департамент, пугая детей в холле или новеньких стажеров.

Хэнк и Коннор одновременно громко вздохнули.

– Я по глазам вижу, что ты что-то хочешь предпринять, – сказал лейтенант, усмехнувшись и встретившись взглядом с андроидом. – Лучше не лезь, они не малые дети, ну, я на это надеюсь, сами разберутся друг с другом.

– А, что, если нет? – тут же встрял Коннор.

– В офисе станет потише, – пожал плечами Хэнк, допивая чай. – Вот тебе немного новой информации о взаимоотношениях ненавидящих друг друга людей: чем меньше посторонние будут заставлять их работать и разговаривать, тем больше они сами захотят этого.

– Не сердитесь, Хэнк, но это глупо звучит, – слегка рассмеялся Коннор. – Они упрямые, более упрямые, чем вы. Они даже дышать одним воздухом не хотят, судя по всему их взаимодействию.

– Ошибаешься, Коннор, – тепло улыбнулся Хэнк в ответ. – В мире людей все только и строится, что на глупости и противоречивости. Три недели – это мало для замкнутого максималиста с комплексом говнюка и все еще не девиантнутой машины.

Коннор в последний раз недоверчиво обвел поссорившихся напарников взглядом и вернулся к отчету, сдавшись.

– Надеюсь, вы правы, Хэнк, – отозвался он, не заметив, как в очередной раз дернулся глаз у лейтенанта, когда Коннор назвал его по имени. Не то, чтобы это как-то бесило или держало в напряжении старого матерого полицейского, но это вызывало некую обиду. У него в столе уже второй месяц лежат не до конца заполненные документы оформления опекунства, не хватало лишь подписи Коннора и пары его документов. Но это был слишком серьезный момент, ответственный шаг, и лейтенант не знал, как к нему хотя бы себя подготовить, не то, что шокировать своего девиантного друга фразой: «Эй, Коннор, ты мне как сын, называй меня отцом!». Впрочем, это уже совсем другая история.

В разрывающем даже гул офиса молчании протекло два месяца. Календарь кричал о приближении Пасхи и первых жарких деньков. За все то время, что Гэвин и Ричард провели «в команде», совсем не разговаривая друг с другом и даже особо не глядя на напарника, они смогли решить друг для друга одну простую, тупую и очевидную вещь: Хэнк прав, они, блять, дети (RK даже года нет), и пока их не посадишь на скамейку в центр комнаты, заставив за руки держаться, и не дашь им время подумать, как глупо они поступают, хуй то там они начнут двигать свои отношения хоть куда-то. В данный момент они были на краю лезвия: вроде бы и в ссоре, в обиде друг на друга, но, с другой стороны, как-то неловко все между ними было в последний раз, как-то некомфортно.

Если смотреть на всю ситуацию под микроскопом, то окажется, что за два месяца они успешно деградировали к тем отношениям, которые у них были в начале, – Гэвин работает, Ричард работает, и друг другу они не мешают. Максимум взглянут друг на друга раз через раз, фыркнет Гэвин, цокнет Ричард – вот и вся песня. RK прислушался к советам, которые получил от мистера Шиппера, он сконцентрировался на том, что ему важно, что предписано ему судьбой, – работе в полицейском участке.

Гэвин вел себя как Гэвин. Проливал кофе, тут же ругая и себя, и гребаный скользкий пол. Путался в документах, когда брал на себя слишком много дел сразу; как-то в марте он подсунул в дело о краже андроида фотографию расчлененного человека. Преступник на допросе чуть коньки не отбросил, узнав, что на него хотят повесить еще и убийство. Фаулер почти каждый день вызывал к себе поочередно то Гэвина, то Ричарда. Ругать и хвалить, хвалить и ругать.

В офисе давно уже расползались, словно питоны, противные слухи о том, что же случилось между двумя столь «дружными» напарниками. Одна теория была сенсационней другой: то они все-таки подрались два месяца назад и что-то случилось, раз они перестали разговаривать; то они не поделили даму сердца, из-за чего, опять же, подрались и перестали контактировать; то все разом решили, что Гэвина давно подменили на аналогичного андроида, какого-нибудь GR200, и скоро начнется очередная революция и всех людей заменят машинами. Хэнк с Коннором старательно подчищали репутацию хотя бы Ричарда, но тот всегда говорил, что: «мне наплевать на разговоры офисного планктона, пока это не сказывается на моей работе или работе моего напарника». А он все еще считал Гэвина напарником. Программа, отвечающая за деликатность, не давала его назвать чем-то похлеще.

В середине месяца, в честь празднования полугода со дня признания андроидов равными людям, в магазинах брендовой одежды вроде «GAP» или «O’stin» была проведена акция: две недели, посвященные андроидской тематике, тому, как они похожи на людей, как люди похожи на них. Была выпущена специальная линия одежды, на которой обязательно красовался всем знакомый синий треугольник, а если это были вещи с рукавами, то и с голубой светоотражающей лентой. Не все были в восторге от тех элементов одежды, которые напоминали о днях рабства, однако в основном отзывы были положительны, ведь более шестидесяти процентов выручки с проданной одежды пойдут на строительство новых корпусов для «общежитий» для андроидов. Детройт начал отходить от снега и грязи, он оживал, на улицах все чаще начали появляться свежие фрукты и овощи, цветы. Правительство даже дало выходной в одну из пятниц, объявив день не рабочим, поскольку выходные являлись пасхальными. Такой расклад был как нельзя кстати: два с половиной бессонных месяца Гэвин пожелал нагнать с лихвой, в обнимку с шоколадным цыпленком и парой киномарафонов.

Поздним вечером, в четверг, Гэвин был практически окрылен новостью о предстоящей «пятнице сна». Он даже напевал себе что-то под нос, изредка зевая, пока складывал отчеты для сдачи Фаулеру – его продуктивность немного снизилась, но раскрываемость была на достаточном уровне, чтобы и начальство не зудело, и андроид никакой левый не смел на место Гэвина зариться. Судьба-злодейка в этот тихий апрельский вечер свела Коннора, Хэнка, Ричарда и Гэвина на одной тропинке – по пути к подземной парковке. Ричард шел впереди, разговаривая с Коннором на какие-то свои андроидские темы, пока Хэнк и Гэвин неловко топали позади.

– Я помню, что у тебя как-то давно был напарник-андроид, – вдруг тихо сказал лейтенант, поравнявшись с Ридом. Тот выгнул бровь и кинул на старого полицейского презрительный взгляд. Ну, началось. – Чего ж ты так шугаешься Ричарда, мать твою?

«Так он не растрепал?» – отметил с облегчением Гэвин, впервые благословив старого алкаша за то, что на момент нападения на Рида Люка тот беспробудно пил и ему нихуя не рассказали об опасном девианте. Гэвин сунул руки в карманы кожаной куртки, проигнорировав Хэнка (он и не настаивал на разговоре, просто волновался за Коннора, который волновался за Ричарда, который, блять, как в ебаной гусенице, волновался за их с Ридом конфликтные отношения). Гэвин вспомнил старые пылкие речи напарника, который (по виду) чуть ли не в верности был готов присягнуть, лишь бы Рид начал считаться с ним, серьезно отнесся бы к их сотрудничеству. Просто признал бы в Ричарде что-то рангом повыше, чем фен или сушилку для обуви.

Детектив глянул на идущего вполоборота RK900, оценивая его. Впервые за много дней, Гэвин действительно рассматривал андроида, пытался анализировать его так же, как его самого изучал RK900. Говорят, за месяц общения можно узнать все о человеке, за два – начать понимать язык его тела, а за три – наконец подойти и познакомиться, а не сталкерить, словно больной ублюдок. Но что, если за все эти три месяца не было никакого общения от слова совсем? Да и «человек» был не совсем человеком?

Ну, Гэвин сразу определил, что RK900 носит все тот же андроидский пиджак, все те же вещи – Ричард отказывался носить что-то разнообразное, ему было безразлично, во что он одет (даже то старое пальто, которое он носил в феврале, надевал лишь при необходимой конспирации на заданиях); что глаза у Ричарда – все те же светло-серые фонарики, что и всегда. Но сам взгляд чересчур синтетического манекена был слишком очевиден. Ричард был очень спокоен, и все движения его тела были будто специально механическими. Гэвин отметил это, но тут же забросил мини-расследование о том, почему андроид старательно притворяется андроидом (анекдот какой-то, ей богу). Рида не должны интересовать роботы. Не должно интересовать то, что творится с ними, как они реагируют на что-либо, какое имеют мнение о волнующих их событиях. Они ведь просто притворяются, всегда и везде, правда? Всего лишь сканирование чужого настроения, чужой мимики, чужих чувств, а позже – плагиат? О каком собственном мнении идет речь? Верно? «Машина всегда будет машиной»? А что же тогда Люк? Почему тогда Гэвин ожидал и хотел верить в то, что Люк действительно влюблен в него? Потому что он видел в нем живую душу? Или просто принимал желаемое за действительно? Машина же не чувствует? Правда? Правда? Правда, Гэвин?

Детектив Рид, к своей досаде, нервно вздохнул, тут же притворившись, что закашлялся, и схватился за голову. Три месяца практически без сна – на кофе, нервах, да Святом Духе. Три месяца он сам себе ебал мозги (Ричард же молчал, как рыба, а обязанности надо кому-то исполнять, блять). Три месяца в голове Гэвина происходило что-то между клипом «Fun ft. Janelle Monáe – We Are Young»* и штилем в море, как при минус одном бале, нахуй. Три месяца Гэвин наблюдал, анализировал, адаптировался, раскладывал все по полочкам в своем мозгу, а в определенный момент снова скидывал все на пол, поскольку составленное мнение казалось неправильным, чужим, навязанным, глупым, неадекватным…

Полетела крыша к звездам, называется. Ебануться в край, Господе Иисусе! Гэвин-мать-его-Рид! Взрослый дядя, детектив, гроза молодых мягкотелых выпускников Полицейской Академии. Тот самый Гэвин Рид страдает из-за андроида! Словно пьяный философ, проснувшийся поутру в горах и узревший силу пиздеца мозгового штурма, страдает за и вопреки! Что, если все не так, как есть? Что, если андроиды не симулируют, а сами каким-то хитровыебанным способом синтезируют из себя дружелюбие, страх, любовь, злость, обиду? Что, если Гэвин Рид поверит в живых андроидов, то Вселенная схлопнется в трубочку и пространственно-временной континуум пошлет всех на хер и переродится в десятиметровую пачку чипсов, парящую над пустотой космоса на сине-зеленом фламинго? Этот ебанутый вопрос: «Что, если…?», допускающий миллион бесконечностей и вероятностей любого ответа – просто сводит с ума. Гэвина как-то так припекло, что он позвонил Лане часу во втором ночи, чтобы поорать ей в трубку, как ему хуево: он грустит, злится, истерит, всех ненавидит, и, вроде бы, все на кругах своих, вот только он все это делает не совсем в тех сферах, в каких привык! Лана девушка добрая. Двадцать восемь долларов – и она, несмотря на сонливость, выслушала Гэвина, позевала ему в телефон, дала выговориться, а дальше он сам себя начал лечить, Лана даже не успела дать ему советы для снятия стресса, как он ее поблагодарил и бросил трубку.

Гэвин Рид, поздравляю, вы: идиот, параноик, трус, истеричка, а еще озабоченный. Почему последнее тоже про вас? Гэвин Рид, вы пять минут молча пялитесь в глаза Ричарда. Гэвин Рид, сука, вернись из страны кошмаров в реальность!

Детектив Рид резко остановился, они вошли в зону паркинга, а он и не заметил, как ушел в себя. Гэвин в тысячный (сука) раз залип на глаза RK900. Ему от их вида, почему-то, лучше и чище думалось, хотя все, кого не встреть, говорят, что глаза у напарника жуть какие стремные, будто душу прожигают. Он все еще смотрел, вернее, на подсознательном уровне ощущал, как что-то светится, крутится, работает по ту сторону радужки. Ричард, который тоже не спешил разрывать зрительный контакт, остановился неподалеку перед Гэвином. Во время своеобразной «прогулки» андроид слушал Коннора, что-то даже пытался отвечать, но он замечал, как пристально на него смотрит детектив Рид. RK800 тоже не слепой, чтобы не заметить того, что происходит. Под предлогом: «ой, мы же хотели Сумо вычесать, он так линяет по весне, покусики, до завтречка» – Хэнк с Коннором ретировались, оставив напарников наедине. Как только автомобиль лейтенанта скрылся из виду, детектив Рид будто очнулся ото сна, он начал искать глазами свой автомобиль, кажется, игнорируя то, что в трех метрах перед ним стоит Ричард и терпеливо ждет исхода ситуации. Ну, как терпеливо, он сложил руки на груди и перебирал между пальцами блестящую черную зажигалку. Зачем она ему? Кто знает.

Гэвин шагнул чуть правее андроида и начал было его осторожно обходить, уже приметив на полупустой площадке свое авто. Ричарду потребовалось меньше секунды, чтобы схватить Рида под локоть и остановить.

– Ты что делаешь? Пусти, – попросил детектив, переводя взгляд с руки на личный автомобиль. Ричард сжал его руку чуть сильнее, и молча ждал, почти не моргая. – Эй, ты мне руку хочешь сломать? – переспросил Гэвин, уже начиная злиться, что на напарника, что на себя и свои тупые глаза, не умеющие выбирать менее палевную точку для залипания. Мимо пролетело, кажется, несколько десятков лет. Соседские дети, которые в памяти Рида были еще грудные, небось, уже своих детишек нянчат, если не детишек их детишек.

В смысле, блять, прошло три минуты?

– Ну, конечно. Кто бы сомневался? – кажется, сам себя вдруг спросил RK, отпустив руку детектива. – И на что я надеялся? – еще раз окинув взглядом тихо матерящегося полицейского, презрительно выплюнул андроид, идя по выделенной дорожке к своему транспорту.

Сейчас состоялся самый продолжительный разговор между Ричардом и Гэвином за последние два месяца.

Комментарий к 4 *Цундере – японское слово для обозначения архетипа героя (героини), характер и поведение которой в повседневной жизни характеризуется термином «цунцун» (равнодушный, замкнутый, колкий), а затем неожиданно изменяется на «дэрэдэрэ» (томящийся от любви);

*Клип – https://www.youtube.com/watch?v=Sv6dMFF_yts

Ты можешь по-настоящему ненавидеть того, кого ты действительно любишь. © Lana Del Ray.

s. если что, фото мордашки Люка по ссылке в шапке

====== 5 ======

– Ладно! Стой! Стой!

Гэвин с досадой встряхнул заболевшей рукой, трусцой пробежавшись до RK900. Ричард обернулся, недоверчиво наклонив голову в сторону. Разговор, оказывается, не окончен.

– Нам надо поговорить, – смело заявил Рид, на что получил плохо сдержанный, полный сарказма смешок.

– Мой слух меня не подводит? Сам детектив Гэвин Рид снизошел до выяснения отношений с простой машиной вроде меня? – выгнув бровь и облокотив руку на бок, спросил RK900, хоть его глаза все так же не выражали ничего, кроме бескрайних полей Антарктиды и неприятной прохлады в горле, как после того, когда ты запиваешь мятную жвачку водой. – Интересно… – чуть наклонившись над Гэвином, все еще строя из себя мудака, негромко отозвался он.

– Прекрати паясничать, – складывая руки на груди, отозвался детектив. Ричард вдруг посмотрел куда-то за спину напарника, от явного испуга вытаращив глаза. Гэвин не успел среагировать, как тот повалил его на асфальт, а над их головами просвистело три первых пули. – RK, что это знач…

Одной рукой андроид закрыл рот Гэвина, а второй показал себе за спину.

– Через две машины стоит мотоцикл, – сунув в руку в конец опешившего детектива карточку-ключ, прошептал он ему на ухо. – Я прикрою.

Гэвину не надо было дважды повторять, он и так понял, что творится какой-то пиздец, а из пиздеца надо выбираться. Он без труда нашел огромный белый мотоцикл типа «Суперспорт»* и активировал его двигатель. В это время Ричард достал пистолет и начал прицельный огонь по приближающимся нападавшим – трое людей в черной экипировке, в шлемах, в бронежилетах, с пушками наперевес. Вдруг один из них начал раскидывать повсюду дымовые шашки – видно, что подготовлены неплохо. «Профи» – даже как-то с досадой отметил андроид, выжидая, пока спрятавшиеся за столбы и автомобили вновь выйдут на свет.