Текст книги "То, чего ты не можешь (СИ)"

Автор книги: алгай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 38 страниц)

Ричард трясся, хоть его диод и горел синим, а глаза не выражали ничего более, чем сосредоточенности и задумчивости. Его руки слегка подрагивали, только если всматриваться в них вблизи. Андроид анализировал голубую кровь и тела, искал на каждом нетронутом лице диод, оглядывал все закутки, но все сходилось, как и предполагалось: диоды, полученные днем, принадлежали каждому из двенадцати тел.

На одном из столов с циркулярной пилой была обнаружена записка, гласящая «Для номера тринадцать, счастливчика с душой прямиком из Детройта». Ричард не хотел верить, что таким счастливчиком мог стать хоть кто-то из его серии. Особенно, он сам.

– Судя по отчетам, которые я разбирал днем после взрыва, эти записки что-то да значат, есть теории? – спросил Хэнк, недоверчиво покосившись на Ричарда, но обращаясь к Коннору.

– Думаю, это не наше дело, лейтенант, – коротко ответил RK800. – Мы здесь лишь для экспертизы, это расследование Ричарда и его напарника.

– Я знал несколько антиандроидских организаций, но их распустили после дел с Маркусом и правами для андроидов. У кого после случившегося в ноябре хватило яиц объявить настоящую охоту за такими моделями, как RK900? Может, были высказывания в прессе или в интернете? Должен же был кто-то проболтаться, что на бедняг точат зуб, – рассуждал Андерсон, пройдя дальше в ангар, всматриваясь в почти не тронутый угол: там находилась будка с камерами наблюдения, которую уже успели оцепить и вынести все записи для экспертизы, однако старого лейтенанта заинтересовала не возможность посмотреть на камеры наблюдения, а то, что в будке находился труп не RK900, а некий TR400, настоящий великан, и как к такому, следящему за всеми точками подхода к нему, смогли без особых помех подобраться и деактивировать? Типа, на цыпочках что ли подкрадывались? Использовали мантию-невидимку?

– Что-то нашли, лейтенант? – тут же нарисовался Ричард, слишком уж живо интересующийся работой. Хэнк неразборчиво что-то пробурчал, войдя в будку и начав ее осматривать, даже несмотря на уже вынесенное предварительно заключение от экспертов, что: «нихуя там нет». На столе остался отпечаток тириума, вытекшего из головы и носа. Травма затылка получена в результате удара тупым предметом, но как все-таки к нему подкрались? И каких-либо признаков того, что робот сопротивлялся наносимым травмам не было, будто он сидел, терпел, потом упал, а потом включилась скрипка и приехали копы.

– Нет, но, к нему ведь как-то смогли подобраться, верно? К андроидам вообще возможно подкрасться, особенно если они сидят на посту охраны и пялят в камеру двадцать четыре на семь? – залезая в ящики стола, спросил Хэнк. Ричард задумался.

– Эксперты нашли рядом с телом андроида TR400 опрокинутую флягу с токсичным тириумом, – отозвался RK900, вспомнив слова одного из криминалистов. – В нем обнаружено парализующее вещество, способное превратить любую нагретую жидкость, даже тириум 310*, в некую твердую субстанцию, обездвиживающую с каждой минутой все больше. Собственно, с тириумом токсин и смешали. У этой модели андроидов расфокусированное внимание и заторможенная рефлексия. Он просто не заметил, что с тириумом что-то не то, когда принимал его, – рассказал Ричард, восстановив модель происходящего в своей голове. – С беззащитным андроидом справиться проще, чем с вооруженным, – добавил он, немного тише, будто уже не разговаривая с Хэнком, а рассуждая сам с собой о происходящем.

– Ричард, я знаю, что тебе не легко тут находиться, – выдохнул Хэнк, предварительно оглянувшись, не было ли здесь кого рядом. – Ты парень не из робких, но если все-таки захочешь обсудить какие-то сложные вещи, то… старина Хэнк Андерсон к твоим услугам.

– Я приму это к сведению, – чуть приподняв уголки губ, отозвался андроид. Хэнк похлопал RK900 по плечу и осмотрел стол погибшего. Бумаги, ручка, пара книг да мониторы – не велико богатство. Внимание лейтенанта привлек довольно старый диктофон, осторожной коробочкой расположенный между двух мониторов. Он достал его и включил запись: поначалу, он слышал шипение и какие-то голоса сквозь жуткий визг, Ричард подошел ближе, чтобы тоже изучить внезапную находку. Но уже через секунду из диктофона вырвалась игла с небольшим лиловым наконечником и выстрелила в шею Хэнка из несложного механизма.

Диктофон выпал из рук, лейтенант схватился за дротик и вытащил его, но токсин уже успел попасть в кровь. Хэнк отчетливо выдохнул: «Блять…», и все поплыло, словно в комнате с кривыми зеркалами.

– Лейтенант! – испуганно выкрикнул Ричард, ловя на руках теряющего сознание старика. Жизнь угасала на глазах только недавно пережившего шок андроида, он оцепенел, смог шевелить лишь ртом: – Коннор! Зови врача! Хэнк ранен!

Весь мир вдруг стал будто в двадцать восемь раз медленнее и тише. Одно дело встречать на своей работе трупы. Совсем другое – видеть, как что-то живое медленно превращается в мертвое. Но с Хэнком ведь все будет хорошо? Его не брала ни рулетка, ни язва, ни алкогольное отравление. Он, человек, сможет выжить от яда, способного убить андроида менее, чем за двадцать минут? Вероятность ведь есть, и плевать, что всего двадцать один процент… Коннор бросился наперерез циркулярным пилам, чтобы успеть схватить своего напарника, поставить на ноги, но тот под своим весом почти рухнул на холодный каменный пол вместе с андроидом.

– Хэнк! Хэнк, нет! Не закрывайте глаза. Скоро прибудет доктор, вам помогут! – утешал и подбадривал друга RK800. Он пытался улыбнуться, но это было не к месту, он нервно поджал губы, с непониманием глядя на отравленного лейтенанта. Ричард сидел рядом в шоке, не шевелился, пока Коннор сжимал руку старого полицейского и придерживал его голову так, чтобы яд не распространялся с возможной скоростью по кровотоку.

– Коннор, все хорошо… – выдохнул Хэнк, ощущая в своей ладони ладонь сына. Сына. А ведь Хэнк так и не сказал ему про документы. – В третьем… ящике… – хотел было сказать лейтенант, но не смог сформулировать мысль, он потерял сознание, начав терять кровь, вытекающую из дырки на шее, словно весенний ручей.

Доктора ворвались в будку и начали расталкивать андроидов, поместили отравленного на каталку, накрыли одеялом, начали на ходу подключать необходимое оборудование, торопились спасти жизнь старого лейтенанта. Коннор пошел было за ними, сломя голову, позабыв обо всем, даже зачем они с Хэнком приезжали сюда, но остановился, нерешительно озираясь то на удаляющегося Хэнка, то на Ричарда.

– Иди за ним, – сказал вдруг взявшийся из неоткуда Гэвин, встряхнув Коннора за плечо и поймав его наполненные подступающими слезами глаза, продолжил: – Когда он очнется, ему нужно будет увидеть тебя, мы закончим сами, это все-таки наше с Ричардом расследование.

Коннор попытался что-то сказать, но так ничего и не смог из себя выдавить, сложив ладони в молящемся жесте, поднеся их к губам, еле-еле четко просипев: «Спасибо» – да и вылетел за врачами и начавшими выть сиренами скорой помощи.

– Ну, а ты чего разлегся здесь? – тут же презрительно бросил Гэвин, подходя к сидевшему на полу Ричарду, пялившему в точку, где пару минут назад находился Хэнк. – Вставай, банка, все обойдется, ну!

Ричард опустил голову и закрыл глаза, на пару мгновений его диод загорелся желтым, он почувствовал, как его начала сковывать знакомая программа. Сейчас, Аманда? Сейчас, когда он столько переживает внутри себя за столь короткий промежуток времени? «Не надо, не хочу!».

Другие RK900 распотрошенные и развешанные всюду, словно новогодние гирлянды из хоррора, мертвыми взглядами тихо ненавидели и презирали трусость Ричарда. Он чувствовал, что еще немного, и он просто взорвется, ему надо разгрузить свое сознание. Хэнк поранился по его вине, по его, и ничьей! Он ведь смог бы, при должной внимательности, поймать чертов дротик? Смог бы! Он виноват, что все двенадцать потерпевших не могут функционировать; у половины найденных в ангаре RK900 биокомпоненты не совсем остыли, даже эмоции не сползли с лиц. Он мог бы поднапрячься, чтобы предотвратить их смерти, пока они были живы еще днем! Но он потратил время в ничто! Даже того сообщника фантомов, Макса Бетро убили по вине Ричарда, просто из-за его существования! Это все из-за RK900 313-248-317-87! Это его вина!

По крайней мере, Ричард думал именно так. Он недостаточно хорош, все, как говорил мистер Шиппер. Ричард больше всего на свете сейчас хотел забыть, что такое вина и почему из-за нее неприятно чешутся глаза и солонеют губы. Он хотел навсегда потерять в памяти тот факт, что в этом мире существует смерть – пронзающий насквозь лед, медленно обволакивающий тебя, пока ты полностью не растворишься в ничто, с приставленным рядом желтым квадратиком и задумчивым полицейским, вопящим: «это самоубийство, а не убийство, я уверен!».

– Земля вызывает девиантнутого в край ведроида, прием! – наклонившись и стукнув RK900 по щекам, выкрикнул ему прямо в ухо Гэвин. Ричард резко повернул голову в его сторону и открыл глаза, ощутив на щеках нервный выдох слегка подыспугавшегося напарника. Его глаза пожирала тьма, Гэвин впервые увидел в глазах этого андроида ненависть и что-то горько знакомое, неприятно покалывающее подушечки пальцем и раздирающее зеркала души. Рид будто взглянул на себя, когда-то подавленного из-за предательства Люка. Он знал, как выглядел в те времена, потому что у него были те, кто прямо говорил ему, как хуево он выглядит и что надо с этим что-то делать. Смог бы Ричард «что-то сделать» с тем, что сейчас привело его в состояние полной отрешенности и нервно подкатывающего к горлу страха, гнева, скорби?

– Я – не девиант. И никогда им не стану, – процедил сквозь зубы Ричард, с некоторым кряхтением поднимаясь и подбирая диктофон с несложным одноразовым механизмом и карточкой под полуразбитой крышкой.

– Если ты не девиант, то тогда я андроид, – гаденько усмехнувшись, отозвался Гэвин, но, поняв, что его игнорируют, переключился на диктофон. – Ну и что это за хуйня? Почему не отобрал у Хэнка улику, а? Это, вообще-то, не его с Коннором расследование…

– Заткнитесь и дайте мне сосредоточиться на деле, пожалуйста. Мне нельзя допускать больших оплошностей, которые я позволил к своему стыду сейчас, – все так же холодно и презрительно отзывался Ричард. Гэвин знает, что такое депрессия, апатия, самоненависть, полное равнодушие цунами накатывающих проблем и терзаний. И это поглотило и его напарника. От Ричарда просто шла мрачная и давящая аура, такое не может исходить из рациональной и логичной машины, не допускающей ничего поперек алгоритмов и протоколов. Гэвин не понимал, почему Ричард так сильно противится своей девиации или хотя бы каким-то чувствам, кроме желания выполнить задачу, но его полицейский значок (или что-то другое?) не дал ему оставить этот факт без внимания. Что Ричард сейчас испытывает? Потому что в том, что он сейчас явно в себе что-то преодолевает, уже казалось фактом, а не просто предчувствием после тщательных наблюдений. Ко всему прочему, Ричард говорил на эмоциях, он не стеснялся выражений и его официальный тон трещал по швам, как угли в камине перед Рождеством. Ричард пока смог выпотрошить из старенького кнопочного диктофона небольшое послание – кто бы сомневался, что он не найдет еще одно, которое не успел зачитать. Тут же их с Гэвином (и неожиданной уликой) компанию прервала подошедшая Тина Чэнь.

– Эй, мальчики, криминалка сейчас по домам разъедется, у вас десять минут, а потом выставляется охрана и ангар оцепят до полудня, – предупредила китаянка, держа в дрожащих руках стаканчик с кофе. Гэвин кивнул ей и облизнул пересохшие губы. «Все бы сейчас отдал, чтоб наебнуть кофейку» – подумал он, слегка пожавшись от ночной прохлады, но вернулся к расследованию.

– «Ты почти у финиша, будь осторожнее, а то сердце не выдержит перегрева», – уже ничему не удивляясь, сказал Ричард, спрятав карточку в нагрудный карман рубашки. – Мне не хочется нагнетать обстановку еще больше, но, похоже, злоумышленники задумали что-то более масштабное, чем их охота.

– Масштабнее? То есть, еще серьезнее, чем все, что было до этого? Что может быть отвратительнее того, что сейчас творится у меня за спиной? – сосредоточенно и нейтрально спросил Гэвин. Если он сейчас начнет гнуть линию и задавать Ричарду больше вопросов, рассуждая на тему «и что ты думаешь об этом пиздеце?», то, скорее всего, андроид снова уйдет от разговора. Про себя усмехнувшись, Рид отметил, что они с RK900 довольно похожи. Оба бегут от ответственности за свои эмоции. Оба ненавидят говорить про свои мысли и чувства, зато другим помогать в них разбираться – хоть хлебом не корми. Это странно, но и забавно вместе с тем.

Больше ни слова они друг другу и не сказали. Даже когда Гэвин вывернул машину на дорогу в сторону парка, реакция Ричарда была лишь в диоде: он стал сверкать желтым, красным и синим, выдавая желание андроида скрыть какие-либо эмоции и то, что он переживает их в данный момент. Ричарда разрывало и детектив Рид не мог спокойно вернуться домой, зная, что очень дорогая кукла «Киберлайф» вот-вот сломается. Детектив был бы хуже машин, которых ненавидел, если бы бесчувственно оставил одну такую на произвол судьбы. Хотя в том, что его напарник сто процентная машина, Гэвин очень сомневался. Одно дело, когда ты рефлексируешь на скрытного и хладнокровного долбоеба, совсем другое, когда этот долбоеб в панике от волн захлестывающих через край чувств и впечатлений нуждается в профилактической беседе. Это ведь поможет им в будущем, чтобы у Ричарда больше не возникало панических атак, верно? Это поможет в работе. Только в ней. Хах, да?

Непоколебимая скамейка в инее. Четыре утра. Сумерки. Сверчки играют на своих скрипках, пока ранние пташки клюют червей по жопкам. Умиротворенная и прекрасная природа вокруг была жестким противопоставлением тому, что напарники увидели этой ночью. Гэвин сидел на одной стороне, пока Ричард нервно дрыгал коленом на другой. Все по классике: сидел прямо, зажато, ладони на коленях, глаза в пол. Не слышит, когда его окликают. Даже в третий раз.

Рид плюнул в лицо сам себе и своему прошлому, выиграв несколько минут для задушевной беседы. Он резко подсел к правому боку RK900, но немного неожиданно для андроида (видимо тот ушел в себя слишком далеко, чтобы не успеть просчитать сценарий происходящего). Ричард слегка отодвинулся, но там уж был край скамейки, поэтому ему пришлось ответить на заинтересованный взгляд напарника, направленный прямо на него.

Гэвин сидел, чуть склонившись вперед, чтобы можно было без труда смотреть напарнику в лицо, он был хмур, одна бровь выгнулась сильнее другой, глаза бегают от диода до глаз самого Ричарда. Эта реакция не поддавалась анализу. Ничто сейчас не поддавалось анализу.

– Тебе потребовалось немногим более часа, чтобы доложить мне о деле, – больше как факт, чем вопрос, произнес детектив. – Приходил в себя после ошеломляющих новостей? А когда ты увидел остальных… RK900-х, ты, наконец, перестал себя контролировать. Все еще называешь себя машиной? Хотя ты сам боролся за то, чтобы я считал тебя и остальных андроидов…

– Равными, – прервал его Ричард, нервно сглотнув. По крайней мере, сделав похожее движение. Он отвел взгляд в противоположную сторону. Говорил сбивчиво, неуверенно, торопился. Будто хотел сам поверить в то, что произносит. – Не живыми, сэр. Просто достойными того же, что можете делать и вы.

– Я умею чувствовать, потому что я белковый организм, – подловил Рид, подняв указательный палец вверх. – И, если я это могу, ты тоже. Такова была твоя концепция, которую ты мне затолкал силой, заставил поверить, на основе приобретенного мною до знакомства с тобой опыта, а также действий, которые я наблюдал непосредственно рядом с тобой. Технически, ты дал мне поверить в то, что сейчас пытаешься скрыть, а также, если верить тому, что я видел на протяжении всего нашего сотрудничества, несмотря на два месяца… некого отдыха от компании друг друга, можно заключить, что…

– Пытаетесь говорить, как робот, детектив? – спросил Ричард, раздраженно повернувшись к напарнику, бросив беглый взгляд по его лицу.

– …что ты пидор, который не дает мне нормально заканчивать фразы, – быстро добавил Рид, хмурясь и поджимая губы. – Не нравится, когда кто-то рядом теряет свою человечность и естественность, м? Мне тоже было неприятно, так сказать, когда у тебя в мозгу случались откаты от девиации, – протерев глаза, отозвался Гэвин. Жутко хотелось спать, а не вот это вот все.

Ричард снова отвернулся, а детектив поднялся и подошел с другой стороны, андроид отвернулся опять, чуть отсев, тогда Гэвин встал перед ним и наклонился, опершись обеими руками о спинку скамейки, отрезая путь для дальнейшей буффонады. Ричарду ничего не оставалось, кроме как смотреть прямо и молчать, ощущая на своем лице слабое дыхание Гэвина.

– Посмотри на меня и честно скажи, что ты бездушная машина, что я могу относится к тебе, как к утюгу, и что тебя это положение дел полностью устраивает и на большее ты никогда не смеешь претендовать, – размеренно и спокойно, будто говорил о том, что съел на ужин, сказал Рид. Поймав на долю секунды взгляд андроида, который он тут же спрятал под ноги, он увидел в нем нескончаемый ужас и боль. Оба молчали, и каждый ждал, пока второй уступит.

– Я не машина, – в конце концов выдохнул Ричард, вперившись в спинку скамьи, чтобы между напарниками появилось хоть какое-то расстояние. – Я не знаю, кем я хочу быть, но точно не машиной…

– Тогда почему ты постоянно одергиваешь себя? Ты проявляешь девиацию в себе, но потом у тебя будто щелкает в мозгу, – Гэвин наклонил голову на бок, внимательно следя за нервно мигающим желтым диодом. – Хочешь сойти с ума, да? Если постоянно будешь разрываться между: «я машина» и «я не машина», то твои настройки полетят нахуй, а ты либо откинешься на месте, либо еще успеешь забрать с собой кого-нибудь, в бешеном-то угаре…

– Я – никогда! – вскинул голову Ричард, уверенно взглянув в серые глаза напарника. Кажется, сейчас они поменялись ролями. Теперь детектив Рид смотрит и анализирует состояние RK900, пока тот пытается связать хоть два слова. – Я никогда не причиню незаслуженный вред, не смогу напасть на кого бы то ни было, мои протоколы позволят мне атаковать только в случае крайней необходимости, когда моей жизни действительно будет грозить опасность! – яростно прошептал андроид, кажется, расслабившись. Диод засиял привычным голубым. – Меня пугает неизвестность перед выбором, сэр. Я день и ночь рассчитываю варианты развития своей девиантности, и я не могу понять, насколько это будет полезно и хорошо или вредно и плохо…

Гэвин почувствовал себя последней сволочью. Его напарнику нужна была помощь и поддержка, а он наезжал, да и сейчас наезжает на него и его психику, игнорировал, ухудшал и без того шаткое положение «нормы». В проблемах Гэвина Ричард ведь разбирался, искал информацию, подбирал слова, а, как у него начались проблемы и «переходный период», детектив Рид просто эгоистично отвернулся от Ричарда, как свинья. Ведь, все, на что хватило детектива, – совсем не церемонясь и не деликатничая в лоб спросить, почему его напарник постоянно меняет модель поведения. А то и вовсе мог игнорировать и его, и его ухудшающееся состояние. «Око за око – и мир ослепнет» – сказал какой-то из значимых в истории личностей, и, хотя Гэвин не мог вспомнить кто именно, он мог согласиться, что слова эти невъебенно верные. Ну, Рид и козлина. Андроид пытался разобраться в себе, как Гэвин все эти месяцы, а вместо того, чтобы помочь ему, Гэвин делал хуже, на зло, специально, осознанно.

– Простите, что мое упрямство и мои проблемы отражаются на нашей совместной работе. Но когда я смотрел на всех этих… – губы Ричарда начали предательски подрагивать, он с силой сжал штанины брюк, чтобы вновь не пустить слезу. – Когда я увидел RK900-х, то я просто не мог успокоить себя! Когда я почувствовал смерть так близко, я испугался, что, если бы нечто такое же постигло и меня? – вдруг выкрикнул RK, зажмурив глаза и тут же вспоминая ужасные картины распотрошенных собратьев, разбросанных по ангару, словно поломанный мусор. Гэвин отскочил от него, ошарашенно наблюдая за новой подкатившей истерикой. RK900 закрыл лицо руками, тяжело дыша и вздрагивая. – Я не хочу умирать! Я столько еще хочу успеть! Я так боюсь смерти…

Гэвин виновато прикрыл рот рукой, опустив глаза. Ну и что теперь делать? Он довел собственного напарника до истерики. Второй раз, по ходу. Первый раз косвенно, а сейчас…

– Я просто не знаю, что мне делать! – с новой силой разразился Ричард, вскакивая со своего места и начав ходить туда-сюда перед скамьей, активно жестикулируя. Сейчас он был похож на человека больше, чем когда-либо. Боль очеловечивает. Как романтично звучит. Вот только красный диод все портит. – Я не понимаю, что происходит со мной! Моя программа дает мне необходимые алгоритмы, точное выполнение которых приводит к успеху, но они мне будто душу разрывают! Я не могу понять, почему мне плохо, почему у меня все компоненты сжимаются в одних случаях и почему я буквально кожей чувствую каждый момент, когда я рад, когда я спокоен и умиротворен. Я – не машина! Но я не хочу становиться девиантом. Я боюсь, я боюсь… – Ричард остановился, залипнув в одну точку. Он пытался сделать сейчас хоть что-то логичное: просчитать вероятности исхода диалога, траекторию собственного движения, но ничего не получалось.

Система сбоила, как ненормальная, все время присылая сообщения об ошибках. Ричард не понимает, чего он хочет, он может отличить то, что с ним происходит что-то хорошее или наоборот неприятное, в зависимости от того, сопротивляется он Аманде, ее правилам, или нет. Но отличить норму поведения от того, как он должен или хочет себя вести, он не мог.

– В моей голове первые несколько дней все было четко, через структурированную сеть, в правильном месте – правильные развилки, – слегка успокоившись, дрожащим голосом говорил он. – Но, когда я понял, что становлюсь девиантом, вся симметрия начала исчезать. Я видел неправильность и нелогичность этого мира, и она была так… красива, так мила, – Ричард слегка улыбнулся, кривой и нервной улыбкой утопающего в своих проблемах подростка, его глаза были похожи на два озера, освещенных белыми лунами. Гэвина передернуло. Он ругал себя и жалел запутавшуюся в сложных, как ебаный кубик Рубика, человеческих чувствах, которые иногда сами люди-то толком не понимали и не могли объяснить. – Во время девиации андроид становится иррациональнее, сентиментальнее, невнимательнее. Иногда даже глупее. И я не знаю, как правильно вести себя: как девиант или как машина, потому что ни один из этих путей мне не нравится, они оба неправильные!

Гэвин осторожно подошел к напарнику, положив руку ему на плечо и понимающе посмотрев в его глаза. Так вот, как он выглядел, когда боролся с воспоминаниями о Люке. Потерянный, беспомощный, напуганный. И пустой. Это ужасно. Гэвин притянул Ричарда к себе и обнял андроида, прижавшись щекой к пиджаку, пока тот безвольным болванчиком тупил и не знал, что ему делать. Когда ты привык следовать приказам, а потом тебе «дарят» свободу, говоря, что теперь ты сам по себе, это обескураживает. Но вместе с этим, на андроида свалилось много вещей: адаптация в обществе, завязывание дружбы с детективом Ридом, попытка узнать мир вокруг него, интерес к тому, зачем и почему люди чувствуют (не важно, что и как: сердцем любовь, кончиками пальцев цветы на лугу, ногами плещущиеся волны океана, отличное настроение где-то глубоко внутри). Ричард взял на себя все дела, какие смог найти, и лямка, в которую он впрягся, порвалась в самый ответственный момент, оставив RK практически ни с чем.

– Я не виню тебя за то, что ты не можешь определиться с выбором. В жизни каждого человека наступает момент, когда ему надо понять то, кем он является и кем он хочет остаться на всю оставшуюся жизнь, – издалека начал Рид, вспоминая себя в состоянии RK900, вспоминая наставления отца насчет жизни, вспоминая то, что действительно нужно говорить отчаявшимся и отчаянным.

– Я не человек, – слабо возразил андроид, пока его диод попеременно мигал то желтым, то синим.

– Но ты личность, Ричард, – более уверенно продолжил говорить детектив. – Я знаю, почему тебе страшно. Я знаю, почему тебе больно. Ты не можешь просчитать, что случится с тобой, когда ты сделаешь выбор. Ты не можешь понять, какой исход станет для тебя наиболее оптимальным. Это нормально! Люди постоянно задаются вопросами о правильности их поступков и решений. Но жизнь так устроена, Рич, что ты никогда не сможешь просчитать все наперед, и какой бы охуенный план ты не разработал бы, жизнь привнесет в него сюрпризы и даст просраться, так что хоть руки опускай! Ты не хочешь быть машиной, но и к девиации ты не готов, так зачем напрягаться и портить себе жизнь? – спросил он, повернув голову и посмотрев в честные глаза, полные непонимания. – Просто оставайся собой, веди себя так, как тебе было бы удобно! Все равно, машина ты или нет, ты все еще остаешься полицейским, любителем раненых и обездоленных, другом Коннора и Хэнка, терминатором на допросах и… моим напарником.

– Вы так говорите, будто сами проходили все это, – подметил Ричард. Уже анализировать в ответ начал, видимо, приходит понемногу в себя. – Будто у вас самого были проблемы по типу моих…

– В каком-то смысле, я действительно прошел нелегкий путь принятия себя. Да, даже не в каком-то, а в прямом, – признался Гэвин. – И, если тебе правда так не безразлично и на себя, и на свою жизнь, работу, друзей… я мог бы… ну… я хочу тебе помочь пройти все это. Мне в свое время помогал один очень хороший человек. Благодаря ему я не стал прыгать с Манчевого небоскреба*.

– Вы слишком часто задумываетесь о суициде, детектив, – еще раз нервно улыбнувшись, отозвался RK900.

– Когда ты молод и еще не познал мир, в котором тебя постоянно швыряет, словно позорного щенка, то хочется поскорее закончить эту пытку, – поджав губы и схватившись за шею, неловко переводя глаза с галстука на лицо напарника и обратно, сказал Гэвин. – Мир не понять, смирись. Он иррационален, туп, ебанут, несправедлив и всегда идет вопреки тому, чего ты хочешь. Пока ты будешь пытаться искать логику, мимо тебя пройдет все то, что действительно стоило твоего внимания, Рич. Просто отпусти эту ситуацию, – выгнув одну бровь и пытаясь в конец разрядить обстановку, отозвался детектив. – Девиант? Похуй. Машина? Дважды похуй. Ты – Ричард, детектив, борец за здоровье уток всей Америки. Остановимся на том, неплохо для начала.

Ричард тяжело вздохнул, отворачиваясь куда-то в сторону. Гэвин выпустил его, отойдя на пару шагов назад и тоже начал делать вид, будто рассматривает пробуждающуюся природу вокруг. Охренеть, уже почти пять часов утра! «По ходу, Ричард боится, что если станет девиантом, то будет делать что-то ужасное и все инструкции завалит и задания полетят в жопу» – решил Гэвин, однако, раз тема исчерпала себя, то трогать это говно лучше не стоит, опять развоняется.

Ричард взглянул на своего напарника, снова пытаясь определить, какого оттенка его глаза в этот раз. Он пытался собраться с мыслями и обработать… нет, обдумать все то, что он услышал. Неизвестно, сколько времени они простояли, вглядываясь в глаза друг друга, но далекий вой полицейской машины будто пробудил Гэвина от гипноза.

– Все наладится, как только ты перестанешь идти не против себя, а против того, что тебя подавляет, – хлопнув для бодрости по плечу андроида, отозвался он, ухмыльнувшись. – Улыбнись хоть, я, что, зря тут перед тобой распинался?

– Спасибо, – выдохнул андроид, слегка улыбнувшись, но все еще глядя на мир печальными глазами, заполняющимися чем-то новым. Надеждой? Возможно.

И они пошли к машине.

– На работе об этой всей хуйне, чтоб не смел никому трепать, понял? – уже в обычной манере спросил Гэвин, вставив ключ зажигания в замок. Андроид нервно усмехнулся.

– Конечно, детектив.

Комментарий к 8 *Тириум 310 – официальное название «голубой крови».

Твое счастье, твои успехи, твоя жизнь, да вообще все зависит от тебя и только от тебя. Только ты решаешь, быть тебе счастливым или несчастным, веселым или грустным, злым или добрым, одиноким или популярным. Это твоя жизнь, поэтому тебе ею править. © Sir Bob Marley.

От автора:

Для меня первостепенной задачей является показать RK900 не просто напарником-другом-любовником-братом-не-машиной. Я хочу показать личность, настолько, насколько у меня хватит писательского таланта. Если он будет «ломать стену», то ради себя и только ради себя. Соглашусь, что было бы романтично, если бы он сделал это ради Гэвина, чтобы стать с ним и с социумом на пару сантиметров ближе, но это будет тогда не Ричард-личность, а перечисление, данное немного выше. Для меня, не просто как для автора, но и как для человека, которому нравятся сложные и тяжело раскрываемые персонажи с поломанными судьбами, очень важно хотя бы дать понять читателям всю «живость» героев. Не важно, человек ты, андроид, собака или утка – у тебя будет трагедия, у тебя будет конфликт, решающий момент и какой-либо исход конфликта (благоприятный и не очень). Потому что это жизнь. «Просто» тут только гвозди в розетку совать, и то промахнуться можно.

====== 9 ======

Уже к шести утра Ричарда и Гэвина пустили в палату номер шесть – ту, куда положили Хэнка Андерсона после откачки. Способствовали этому значки двух полицейских или невъебенно обаятельная улыбка RK900, от которой чуть не потекли медсестры на стойке администрации, никто никогда не узнает. Однако ничто не помешало главному врачу пригрозить: «Если не родственники, то только на десять минут!».

Этого времени было вполне достаточно, чтобы осторожно войти в палату, в которой помимо Хэнка лежало еще три деда-коматозника, и поприветствовать старого лейтенанта как следует. Коннор с самого начала отказывался покидать палату Хэнка, поэтому неудивительно было застать его сидящим на стуле и облокотившемся на подножную спинку койки.

– Ричард? Гэвин? Что-то случилось? – спросил их Коннор, не дав это сделать Хэнку, вполне бодро лежащему и что-то негромко бубнящему о том, что он здоров, как бык, и хоть завтра на преступников пойдет с обрезом. Ни капельницы, ни опасливо и редко пикающие компьютеры не воодушевляли, но Хэнк держался молодцом.

– Как видишь, твой напарничек слегка попал под раздачу, – бесстрастно отозвался Гэвин, подойдя к подножию кровати, и, выгнув одну бровь, с усмешкой посмотрел на Хэнка. – Я думал, ты откинешься, – спокойно выдал он, скрестив руки на груди и поправив накинутый сверху белый халат. Санитарная зона, как-никак. Коннор выпал в осадок от такого приветствия, но, собственно, а чего он ждал? Сюси-пуси? Это не к Гэвину.