Текст книги "То, чего ты не можешь (СИ)"

Автор книги: алгай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 38 страниц)

– Вы стоите и ничего не делаете, вам следует научиться тактично помалкивать, – добавил Ричард, обдав дыханием и без того разгоревшиеся уши Гэвина. Рид раздувал ноздри, судорожно пропуская вздох. Он зажмурился, ощутив на своем лице шершавую поверхность чужого теплого языка.

– Пусти меня! Живо! – но никто, казалось, не слышит Гэвина Рида. Нос андроида нечаянно (или, сука, специально?) слегка задел выступающую скулу Рида, пока RK «анализировал». Андроид не губу раскатал. А язык. Чертова машина! – Я вышибу тебе мозги и засуну твой поганый язык тебе в задницу, – угрожающе прорычал Рид, на последних словах слегка дрогнув голосом: – Отпусти меня… – на что Ричард вдруг отстранился, с интересом глядя на человека. Что он делает? Детективу Риду было противно от касания рук, а тут… RK900 почувствовал укол вины, прямо в тириумный насос. Будто и вправду какая-то трубочка отвалилась, и на ее место приставили иглу, пустившую в сердце андроида охлаждающую жидкость, твердеющую, становящуюся осколком льда. Диод окрасился в желтый. Почему Ричард захотел это сделать? И именно этого ли хотел Ричард? Напуганного напарника, разрушенные мосты доверия…

Детектив Рид вжался в стену, он весь дрожал, вены на его похолодевших запястьях вздулись. Мир погрузился под купол, состоящий из барабанного стука взбесившегося сердца, стучащей в ушах крови и, казалось, разрывающейся на части души, раскрывшей сундуки запечатанных когда-то воспоминаний. Еще немного – и Гэвин всхлипнет. Нервы сдали его. Позорно. Разом. И перед кем? Перед этим? Перед такой тварью, как Ричард, перед пригретой у сердца змеей? Гэвин со страхом поднял глаза, полутемная комната плыла в них, на месте оставалась лишь серебристая пара радужек. Ричард смотрел на напарника озадаченно, его диод мигал, будто бы андроид вычислял, как выбраться из каши, которую сам же заварил.

– Пожалуйста, отпусти меня, – вполголоса заскулил Рид, взглянув в потолок. Он не мог смотреть в эти глаза. Он им больше не мог верить, не знал как. Ричард отпустил, Гэвин, сползая по стене, схватился за голову.

Андроид отошел на несколько шагов, встав, как столб. Ничего не предпринимая, ни когда напарник поднялся и, не глядя на него, покинул квартиру, ни когда спустился вниз, наверняка специально громко попросив Бэна довести Ричарда до участка, поскольку тот еще не закончил работу. Отчасти это так, но RK900 понимал, что все это лишь для того, чтобы как можно дальше оказаться от него, уйти, уехать, убежать…

– …быть в безопасности, – прикрыв глаза, сжав челюсть, выдохнул андроид. – Какая уж тут безопасность, если я способен собственного напарника приколоть булавкой, как майского жука, для единичного анализа его реакций? Бесполезного, ненужного анализа, произошедшего на почве внезапной… что я испытал?

И еще один вопрос.

Что он наделал?

Как только Рид вылетел из проклятого дома, он дал волю легким – крикнул, затыкая рот рукой, скрываясь за деревьями. Его рвало желчью, он пытался оттереть неприятные ощущения с лица, с запястий, с волос…

Он будто чуял, как пропах пластиком, как начал покрываться ржавой грязью, как под языком холоднился свинцовый вкус поражения.

Андроиды лучше, сильнее, быстрее, умнее его во всем, за что бы он ни взялся. Почему Ричард так отчаянно доказывает ему это каждый день? Он давит на больное, и если раньше это еще можно было спихнуть на незнание и «поиск подхода», то сейчас, после того, как они узнали друг друга с разных (пикантных и депрессивных) сторон их души, RK900 плюет в Рида, специально выводит из себя. Лучше бы пулю пустил.

Гэвин не любит прикасаться к андроидам без надобности. Он касается одежды. Аксессуаров, типа наручных часов или галстука. Но никогда не привлекает внимание, касаясь их кожи, их лиц, ушей или теплых рук, словно человеческих, настоящих. Для него это лишнее, это будто бы показывает всему миру, что, вот, он, Гэвин Рид, не презирает вас, не боится вашей искусственности, плюет на свои страхи, принципы, мораль! В сердце сам себе плюет!

Гэвин чувствовал себя отрезанной жопкой огурца, которую на десять месяцев закрыли в холодильнике, не подключенному розеткой к сети. Он выжат. Эмоционально. Душевно. Физически. Даже заливать эту задницу алкоголем не хочется, знает, что не поможет.

Сегодня его ждет долгая бессонная ночь, в обнимку с ножом и пистолетом. И еще, наверное, около шестнадцати, ах, нет, пардон, пятнадцати («Из-за ебаного Ричарда» ©) ночей… Ровно столько таблеток мягко звякало в кармане.

Вот, почему всякий раз, как он расслабит булки рядом с андроидом, тот вставляет ему вилку в жопу?

Опрос соседей. Взятие показаний. Анализ улик на месте преступления. Около шести вечера, когда Ричард хотел было вернуться в участок и составить рапорт или что-то написать в отчете о том, что подозреваемые мертвы, Коннор сообщил ему, что детектив Рид посетил морг, а также один из сдаваемых ангаров (впоследствии выяснилось, что его снимал не китаец Коил Юн, земля ему пухом, а какой-то Кокиин Биззаро, чьего тела, что странно, не было среди лежавших в четырнадцатой квартире), поэтому сделал всю бумажную волокиту и смылся в неизвестном направлении, пока Фаулер уехал на заседание в мэрию.

– Он ничего не говорил? – осторожно поинтересовался Ричард. Коннор нахмурился, делая вдох, вспоминая всю ту беготню, гневные взгляды на все, что двигалось рядом с детективом, и, в принципе, мирное (молчаливое) выполнение своих обязанностей с его стороны. Слишком молчаливое.

– Вы опять из-за чего-то поссорились? Как тогда, зимой? – зажмурив один глаз и выжидающе посмотрев на RK900 исподлобья, спросил вдруг Коннор. У Ричарда ушла земля из-под ног, он отвернулся, глядя в окно немигающим взглядом.

– Надеюсь, что нет, – сымитировав нервное сглатывание, отозвался RK900. Коннор покачал головой, закатывая глаза. – Было бы досадно вернуть наши взаимоотношения к самой первой, исходной точке. Непродуктивно.

– Это все, что ты можешь из себя выдавить? – с презрением в голосе, прямо спросил Коннор, не скрывая своего недовольства (боже, как он походил сейчас на Хэнка, точно так же отчитывавшего Ричарда пару дней назад, обвиняя в той же бесчувственности). Эмоциональный фон Ричарда был нестабилен настолько, что даже многие люди, при желании, могли бы почувствовать на себе колючие снежинки волнения, исходящие от андроида. Но он так холоден, будто специально ведет себя, как машина. – Вы двое опять будете играть в «Молчанку», пока не надоест? Отец в вас ошибался, вы словно малые дети, то цапаетесь в легкую, то цапаетесь всерьез и иначе не можете, ведь…

– Да ты-то что понимаешь в этом? – взъелся Ричард, сморщившись, будто на его пиджак посадили жирную гусеницу, а потом смачно раздавили, забрызгав все вокруг. – Все строишь из себя человека, Коннор? – повысил голос Ричард, скривившись на последнем слове. Сидевшие за соседними столами полицейские, обратившие на них внимание, притихли. – Оглянись: мы не люди, RK800, нам никогда не понять, как нам следует вести себя с ними! Как нам следует чувствовать! Следует ли нам чувствовать вообще!.. – Ричард запнулся, ощутив на плече мягкое прикосновение ладони Коннора. Глядя в эти глаза, цвета кофе из местной кофе-машины, разбавленного молоком, RK900 вновь ощутил стыд. Недовольство собой.

– Мне очень жаль, что в столь трудное для тебя время… – Коннор сделал паузу, мягко погладив «брата» по плечу. Он говорил спокойно, не торопясь, видимо, вправду искренно, вот только Ричарда эта доброта лишь раздражала еще больше. – …единственного человека, способного помочь тебе разобраться в себе и обуздать свои чувства, Ричард, ты сам от себя оттолкнул.

RK900 стоял, обомлевший, нижняя челюсть слегка отвисла, он пытался что-то прошептать, но не мог сложить и звука. Коннор удалился по делам, оставив RK900 один на один с собой и своими мыслями. Один на один со своим главным демоном. С собой. Не просто обидевший ни в чем не виноватого Коннора, не просто стыдясь своего иррационального поведения и вспышки гнева. Он остался с чувством проигравшего. Самое отвратительное чувство на планете. Будто бы тебя сначала одели в золото, назвали королем, дали все, что тебе было нужно: семью, друзей, уверенность, свободу… а потом сбросили со скалы, в грязь, на дно, под тягучий ил, в трепещущий языками пламени ад, в пекло, в мысли, в мрак.

Ричард сжал кулаки. Он метнулся к своему столу, выключил терминал, схватил ключ-карту из ящика. Ему душно, душно, душно в этих стенах! Смотреть на трупы и кровь больше нет сил. Нет сил смотреть на пустующее кресло перед собой. Остывшую чашку. Хочется вырвать тириумный насос и прекратить все эти страдания хоть на пять минут! Весь ураган в голове вмиг утихнет. Все станет хорошо, да? Пока его снова не активируют…

«О чем я думаю? Почему мне так плохо?».

RK900 набирал скорость, мчась по знакомому шоссе, сворачивая во дворы, иногда снося мусорные баки. Слышал визг котов. Вспомнив о Сивом, отправил тому сообщение, чтобы не ждал. Сегодня ночью он не вернется в общагу, там нет места для всех тех образов и мыслей, что он прокручивал в голове. Он хочет оставить их на дороге, пусть валяются, пылятся, пусть их растопчут колеса фур. Он их нести не хочет. Паршиво от давления в груди. Тяжело.

Где-то в одиннадцатом часу, когда мотоциклу потребовалась дозаправка энергией, Ричард свернул на ближайшую станцию. Нервно сняв с себя пиджак и закатав рукава водолазки, Ричард двинулся к кассе. Оплатил. Вернулся. Получил еще несколько часов езды, пока транспортное средство вновь не попросит есть.

Скучно. Тупо. Почему он как не в себе? Почему он так глупо отталкивает тех, кто ему не безразличен? Нагрубил Коннору, и для чего? Чтобы убедить его в том, во что верит Ричард? Бред! Ричард не верил в то, из-за чего разозлился, он не хотел! Это было бы слишком просто для этого мира, просто оказаться грязным и мерзким, как жирная засохшая сковородка, которую никогда не отмоешь.

RK900 сел и хотел было двинуться с места, как к нему пришла мысль проверить, что творится с его программными сбоями или со странным замерзающим садом в его голове. Но когда Ричард заглянул в свои чертоги разума, роясь в папках, он не нашел дорогу в сад. Его пятки кусал мороз, по лицу будто бы все время кто-то шпарил тряпкой, смоченной в кипятке. Его программы сходили с ума, казалось, путая даже право и лево. Надо было как-то успокоиться. Надо было что-то сделать, с кем-то поговорить, спросить совета…

Ричард дал по газам прежде, чем понял, куда он собрался поехать. Вначале он себя отговаривал, потом думал, что завтра, на свежую голову, разговор пойдет лучше, потом злился на себя за то, что забыл захватить значок со стола, а потом просто пустил все на самотек… ему не хотелось держать то, что он держал. Оно жрало его, детектив был прав, оно больно кололо и выносило мозги Ричарду. Ни о чем не хотелось сейчас думать. Но думалось. О Риде.

Детектив Рид отдал кота, которого любил больше всего на свете, даже, возможно, больше, чем Люка. Но он выбросил его, отдал, просто потому что он – андроид. Ничего плохого ему не сделавшего кота! Гэвин боялся андроидов, ненавидел их. И наверняка боялся сильнее, когда они стали ближе к нему (картографически), сначала через пару столов, а потом одного посадили напротив… Ричард прозревал с каждой секундой все больше, будто аура цели, к которой он ехал, уже сейчас наставляла его на истинный путь (ну или загоняла еще глубже в самобичевание, кто знает).

Что уж говорить теперь о Ричарде? О том, кто разрушил барьер Рида без согласия. Чуть ли не атаковал личное пространство Гэвина, скорее всего, распорол старые раны? И насыпал сверху солью. Браво, Ричард, ты сказочный долбаеб! Что о тебе можно еще сказать? О таком андроиде, как ты, о нижайшем куске пластика, который ничего, кроме жалости или отвращения, у детектива Гэвина Рида не вызывает? Хотя жалость, наверное, закончилась…

Передовая, блять, модель. Лучший из лучших. «Королевский охотник». Невъебенный неудачник-психопат. Дурак. Машина. Глупая машина…

Ричард не успел понять, как он умудрился завернуть в район, где проживал его напарник, поскольку больница с заветной шестой палатой находилась немного левее, южнее. Он промчался мимо дома детектива Рида, краем глаза заметив, как тот сидел на порожках крыльца и курил. На секунду, когда Ричард поравнялся, пролетев прямо перед носом детектива, между ними было расстояние метров пять или шесть. Так близко и так далеко. Андроид бы не заметил человека, если бы не распахнутая настежь дверь, из которой лился яркий желтый свет, так, что внутри дома ничего не разглядеть, слепило. Зато замечательно в этом свете выделялся ссутулившийся поникший, словно увядший цветок, силуэт детектива Рида. Ричард не успел заметить, узнал ли его сам Рид, но пришел к мысли, что, если бы посмотрел, точно бы узнал (откуда такая уверенность?). А тем, смотрел он или нет, андроид решил себе мозги не ебать. Оно ему надо? Не особо. «Не думать о лишнем, не думать о лишнем, не думать о лишнем…» – словно мантру, повторял RK900 у себя в голове.

Он не знал, что Гэвин, задолго до его появления, из-за рычащего вдали мотоцикла, поднял голову, до этого прикорнувшую на поджатых коленях, и ждал. Ждал, понимая, что ничего хорошего не увидит, если окажется прав. Рид был не в духе от того, что угадал, кому этот грохот принадлежал, однако, после того как белое пятно исчезло за поворотом, почувствовал себя кинутым. Не одиноким, не брошенным, не оставленным на произвол судьбы. Просто тем, кем нахальная и мерзкая машина поигралась, разыграла дурака-человека, а потом бросила, как только стало жаль червя под своим каблуком. Жесткий и отвратительный Ричард – вполне себе лицо, которое Гэвин быстро и тихо принял за настоящее, роботофобия отказывалась даже допускать возможность, что RK900 на самом деле все тот же непонятый подросток в железно-пластиковом теле, которого надо учить уму-разуму и «дружить с ним». Гэвин харкнул на траву. Хуй в масле этой железке, а не дружба теперь. Война, нахуй!

– Ты все так же сидишь в одной майке на холоде, как в свои шестнадцать? – вдруг послышался из-за спины насмешливый голос старика Шиппера. Он вынес две цветные чашки из дома Гэвина, от которых шел пар. Рид с благодарной, хоть и слабой улыбкой принял теплый малиновый чай. Вдохнул аромат. Легче в голове не стало. Шиппер сел рядом.

– Вы же меня знаете, сэр, я не из тех, кто трясется за свою медицинскую страховку, – прочистив горло, бодро заявил Гэвин, но чай так и не отпил. Тошнота вдруг снова подкатила, как Ричард на своем драндулете.

– Ты прыгнул с этой крыши, когда тебе было девять, в детский бассейн, дай боже он был в высоту хотя бы полтора метра, – хохотнул старик, согласно кивнув и показав пальцем на крыльцо над их головами. Гэвин криво усмехнулся, смотря вдаль. – Рассказывай, что у тебя случилось? – мягко, но требовательно, как это всегда и бывало, попросил старый друг. Гэвин нехотя глянул в честные зеленые глаза, на пару секунд напомнившие глаза Сивого, и выдохнул. Откуда эта способность всегда приходить на помощь с советом, разговором, когда Гэвину это нужно? Ну вот, откуда? Бог что ли ему в ухо шепчет, глядя с неба на землю, полную таких долбаебов, как Рид?

– Я кое в чем разочаровался, снова. Думал, помру из-за этой стычки, от инфаркта или типа того… – сказал честно детектив, сделав непреднамеренный акцент на последнем слове, и закатил глаза. Малиновый чай на вкус был кислее, чем на запах, и гораздо горячее кружки. Язык обожгло. Боль Гэвин всегда чувствовал, эту суку сложно не заметить. В животе неприятно заурчало, будто туда поставили адский котел. Гэвин вспомнил, что он с обеда, состоявшего из бутерброда с сыром, честно спизженого у Тины Чэнь, ничего не ел. Ему не хотелось. Было лишь желание поскорее вытереть с себя неприятные прикосновения Ричарда, особенно с лица, чем он и занимался два, если не три часа, как вернулся домой. И все равно в нос бил страх, перемешанный с пластиковой горечью. Луис Шиппер тяжело вздохнул, привлекая внимания Гэвина к себе.

– Снова твоя гаптофобия*? – без тени осуждения поинтересовался сосед. Гэвин покачал головой.

– Я не боюсь касаний, я могу брезговать, но трогать какую-либо ху… хрень я не боюсь, живая она или не очень. Я же детектив, – махнул рукой Гэвин, взглянув наверх, из-под козырька, в темно-синюю ночь. – И роботофоб, сэр, вы это знаете, так что…

– А-а-а-а, – протянул Шиппер негромко, растянув сморщенное лицо в улыбке. – Ты снова встретил на своем жизненном пути андроида, с которым ваши нити судьбы тесно переплелись?

– Нет! – тут же взбрыкнул Гэвин, подпрыгнув на ступеньке, на которой сидел. Уши потеплели. – Не совсем так. Мы не… он просто невыносим! – рявкнул Рид в пустоту двора, собравшись наконец с яростью и мыслями, что томились в нем последние часов двенадцать, если не больше. – Чтобы не выстрелить ему в лоб, я ему сказал, чтобы он не приближался ко мне, не ходил по лезвию, но этот гад, просто… – Гэвин еще раз харкнул на траву. Сморщившись, он отпил из красной чашки. Руки затряслись, зазнобило. «Май скоро, какое зазнобило?» – со злостью отхлебнув еще раз, подумал Гэвин. Он врал Луису, поскольку пересказывать всю историю их «отношений» с Ричардом, вплоть до подробностей что личных загонов RK900, что своих, Рид не горел желанием. Шиппер понимающе похлопал Гэвина по плечу, хохотнув вполголоса.

– Может, он просто искал способ подружиться с тобой? Вспомни, как вы сошлись с Фредом! Вы до сих пор общаетесь, а ведь уже тридцать лет прошло, я помню, – лукаво улыбнувшись, сверкнув своими глазами в полумраке ночи, весело напомнил Шиппер. Гэвин согласно кивнул, ухмыльнувшись. Он в детском саду подрался с пацаном, всадив ему в щеку вилку, а тот размозжил малышу-Гэвину череп качелями; с того дня они стали дружбанами до могилы. Рид отпил.

– То было в детском саду, сэр, а тут…

– Чем не детский сад? Вместо того, чтобы поговорить со своим другом, ты жалуешься на жизнь либо в своей голове, либо старому дураку вроде меня, – уже в голос гоготнул Луис, осушив свой полуостывший чай на половину.

– Он андроид, – брезгливо закусив кончик языка и сморщившись, будто ему на ляжку кинули свежую коровью лепешку, отозвался Рид, дернув затекшим замерзшим плечом, упирающимся в столб перил.

– А ты мяско, – иронично сказал Шиппер, шумно вздохнув. – Тебе в «Мех-ку-клукс-клан» давно дорога…

– Очень смешно, Шиппер, прям в голос, – пробубнил под нос Рид, хмуро глядя в ту сторону, куда несколькими минутами ранее укатил горе-напарник.

– А что? Будешь сидеть в кругу людей, прекрасно тебя понимающих и взаимно ненавидящих бедных машин, – пожал плечами Шиппер, продолжив сарказничать. Гэвин издал «пфек», пряча улыбку в кружке.

– «Бедные машины» вам хребет преломят и мимо пройдут, будто ничего не сделали, – злорадно заключил детектив. – С этими железными су… куклами только и можно, что на ножах держаться, – махнул рукой Рид, добивая свой чай, размалывая зубами чаинки, придающие малиновый оттенок всему происходящему. Вкусно. В голову прокралась любопытная мысль: а как андроиды чувствуют вкус? По крайней мере, такие, как Ричард, которые всякую дрянь в рот тянут, а потом от ожогов ноют? Но эти вопросы Рид решил засунуть себе в задницу сознания, потому что, по его мнению, такая хуйня его волновать не должна. – Я сейчас в себе тоже немного разочарован…

– Это еще почему?

– Ну… я поверил в его симуляцию. Поверил, что он нормальный, стоящий моего доверия, может, даже дружеской симпатии, но… – Гэвин замялся, ерзая на ступеньке и натягивая кожаную куртку на плечи. Вспоминая события сегодняшнего утра, его колотило, передергивало, будто каждый раз при воспоминании о напарнике Гэвина пиздили током.

– А ты вспомни, сколько раз я находил свою сливу и груши ободранными, особенно на нижних ветках? – с укором напомнил Шиппер, погрозив пальцем. Гэвин непонимающе уставился на него, мол, при чем здесь груши, что ты подмешал себе в чай и т.д. – Сколько раз ты обещал мне не лазать по чужим огородам? Сколько раз мне приходилось считать тебя «нормальным», – старик показал кавычки в воздухе двумя пальцами, – и «достойным» человеком?

Гэвин опустил взгляд, кажется, начиная понимать ход мыслей старого друга.

– И, Винни, под дулом обстоятельств все мы разные, – добавил старик более снисходительно, – у всех есть своя предыстория и мотивация. Какой бы поступок не совершил твой знакомый: ты хоть знаешь, почему он это сделал? Я не спрашиваю «что», я не лезу в твою жизнь, у тебя для этого есть мать, – сделав паузу для набора воздуха, отозвался сосед. – Что если то, что между вами произошло, единственный верный вариант? Ты мне не договариваешь, но все же сам у себя в голове честно посуди: какой мотив у твоего друга? Сделать тебе неприятно просто так? Он андроид, даже если он девиант, вряд ли он будет делать это, ведь, в случае чего ему светит тюрьма или какое-то иное наказание. Исходя уже из «достойности» самой причины, ты сам решишь, что делать…

Старик растянул губы в улыбке, поправляя от невидимой пыли рукава старой заношенной рубашки в красно-оранжевую клетку. Он, несмотря на старость и плохой слух, мог поклясться, что слышал свист вскипающего мозга у Гэвина Рида. Детективу будто показали ситуацию под другим углом. RK900 был той еще ходячей эмоционально нестабильной бомбой, такое не подделать искусственной игрушке, которой лишь бы проанализировать «забавную реакцию постпанической атаки». Рид не сомневался в этом. Он даже немного порадовался, что хоть в чем-то уверен, думая об RK900. Может, андроид и вправду действовал из соображений… чего-нибудь рационально-занудного или наоборот иррационально-дикого? Понапридумывал себе, может, чего? Да и заебался он чутка, и этого недодевианта на расшатанной почве и повело? И Гэвин тоже красавчик: его едкие комментарии и, как он сам уже способен стыдливо судить, не самое адекватное поведение не пошли на пользу их сотрудничеству. Ричард недавно пережил шок, детектив Рид сам состоит из шока – вот они и наэлектризовались, так получается? Ну, бабахнуло знатно. Сердечко и очко ойкнули от страха.

– При обычных обстоятельствах мы давно бы привыкли друг к другу, – заметил Рид, а потом в голос хохотнул. – О чем это я? Эта ситуация пропитана самым ненормальным бредом, на который только можно рассчитывать! Однако, что, если я не спроста сейчас разошелся с ним? Мы не в первый раз ссоримся, я не думаю, что это нормально, – сам не ожидая от себя таких слов, отчужденно произнес Рид. Будто не он говорил, а его инстинкт самосохранения и остатки рассудка, которые не нокаутировались из-за бурной молодости. Шиппер хмыкнул, смолчав. – Этот андроид не такой, как все остальные, и я часто спрашиваю себя, хорошо это или плохо. Я почти никогда не понимаю той логики, которой он придерживается, его эмоции, чувства, которые вылезают, вернее, наверное, я не знаю, симуляция… порой его поведение вовсе не к месту…

– А сам-то ты всегда четко знаешь, что и к кому чувствуешь, салага? – вдруг взбодрился Шиппер, Гэвин непонимающе склонил голову на бок. Луис, пока что, продолжил: – Ты в любой момент успеешь разорвать связь окончательно. Лучше просто присмотрись к нему, вдруг все проще, чем ты успел придумать? Твой друг хоть и андроид, но это не отменяет факт того, что он не может ошибаться, как человек. Возможно, не так часто, как мы, люди, все-таки у наших механических соседей голова на плечах чаще холодная, чем горячая…

Старик расхохотался. Мозги Гэвина Рида можно использовать вместо энергодобывающих станций, хватит лет на пятьдесят, на всю планету Земля, да и еще запас останется, телефон подзарядить. Вот почему ему, детективу со стажем, в голову не приходят такие мысли, как его соседу? Наверное, дело в опыте, причем не детективском, а в жизненном. Рид отлип от созерцания травы:

– Мне в принципе противны андроиды на расстоянии ближе протянутой руки. Я не хочу, но скажу, потому что вы мне не чужой: это и вправду уже похоже на бзик, – Гэвин сжался в комок, с силой сдавив себя за плечи и сморщившись. Его давно уже крутило, а сейчас еще и наизнанку выворачивает. – И… я не знаю, как с этим бороться или, хотя бы, стоит ли?

– Победа над своим страхом – это, в первую очередь, победа над самим собой, Гэвин, – приобняв за плечи, философски заметил Шиппер. – Но, не будь к себе слишком строг, ладно? И к андроиду своему тоже. Будь проще, хорошо, парниш? Как там Аарон говорил: «Живи, будь собой, и никогда не умрешь недовольным», а?

– «Живи ради своего счастья, будь прост и терпим, и ты никогда не умрешь от недовольства собственной жизнью», – поправил его Гэвин, тяжело вздохнув, вполголоса добавив: – Я не справлюсь, это тяжело, у меня не те привычки, я не под то заточен…

– Тогда меняйся, – в тон ему ответил Шиппер, напоследок крепко сжав за плечи и отстранившись. – «Импровизируй. Адаптируйся. Преодолевай».

– Беар Гриллс? – сдвинув брови, спросил оживший Гэвин.

– Он самый, – кивнул старик. Оба друга рассмеялись, выпуская облачка еле заметного пара из ртов. Апрельские ночи суровы. Скорее бы майские дни.

Ричард ворвался в больницу, на ходу натягивая белый халат, висящий у входа. Медсестра у стойки регистрации тут же встрепенулась, отложив в сторону недовязанный малиновый шарф с пряжей и спицами.

– Время приема давно закончено, сэр, вам стоит… – хотела было сказать она, однако Ричард уже успел обнажить свою пластиковую руку и приложить к ее. Андроид-медсестра хлопала карими глазами, шевелила пухлыми темными губами, но ничего не говорила, пока андроид грубо не выпустил ее руку. – Мистер Андерсон отказывается ото сна, требует телевизор и пончики, которые ему противопоказаны, уговорите его, пожалуйста, лечь спать. От него пришлось отселить двух постояльцев и одного…

– Я понял. Спасибо, – безэмоционально бросил RK900, уже выдвинувшись в сторону шестой палаты.

Хэнк стоял у наполовину зашторенного окна и смотрел на дорогу, ночную и свистящую. Ричард поправил сидящий на нем пиджак. Скоро полночь, но в комнате не горели лампы, а единственным источником света служили уличные фонари, чье сияние добиралось до палаты, да пара компьютеров, считывающих состояние «больного».

– Добрый вечер, Хэнк, – тактично начал RK900, ничем не показав своего волнения или нетерпения начать разговор. Палата была практически пуста, видимо, соседи Хэнка ретировались из-за сварливого характера старого лейтенанта.

– Ричард? Проходи, я тут как царь, один кукую, – вальяжно махнув рукой, перекладывая костыль из левой в правую руку, отозвался Хэнк. Левой он подтягивал капельницу, обратно к кровати, почуяв неладное с первых секунд разговора. – Что-то хотел?

– Разве я не могу просто так навестить больного друга? – стараясь держаться уверенно, спросил андроид. Его диод мигнул желтым, тут же сменившись на голубой. Черт. Хэнк пристально вглядывался в гостя, присаживаясь на край кровати. Ричард подошел ближе, поджав губы и сложив руки за спиной. Спектакль не к месту.

– Ты как будто не в себе, – негромко заметил Хэнк, кивком показывая на стоящий рядом с койкой стул. Ричард молча присел. – К чему такой поздний визит? Это что-то важное? – выискивающе спрашивал лейтенант Андерсон. RK900 кивнул, все так же не произнося ни слова. – Это как-то связано с Гэвином?

Последний вопрос как контрольный выстрел. Ричард сложил руки на груди, перекинув ногу на ногу и обиженно глядя в пол.

– Я не понимаю, что мне делать с ним, – будто от реальной обиды надув нижнюю губу, произнес андроид. Хэнк хмыкнул. Угадал, значит.

– Что на этот раз, сынок? Не поделили, кто будет первым допрашивать очередного доходягу? – усмехнувшись и ложась в постель, поинтересовался Хэнк. Ричард покачал головой, помогая ему укрываться одеялом и разобраться со спутанными трубками и проводками.

– Это вообще не по работе, – тяжело плюхнувшись на место, отозвался Ричард. Он сцепил пальцы в замок. – Вышло небольшое недоразумение, и я, кажется, опять задел чувства детектива Рида, за что сейчас и… – андроид устало положил руки на голову, встряхнув волосы. Потолок палаты был белым, но из-за темноты казался серо-голубым, как глаза Гэвина. Поразительно, что практически все сейчас напоминало RK900 об обидевшемся напарнике.

Хэнк пока не стал прерывать Ричарда, даже не акцентировал внимания на «опять задел чувства», потому что, во-первых, говорили они про Гэвина-сука-нахуй-Рида, у которого нет чувств, он просто являлся маленьким комочком злобы, желчи и андроидоненавистничества (для Хэнка так уж точно), а во-вторых… опять? Что значит опять? И Ричард явно не был расположен делиться подробностями. Хэнк не настаивал, знает, что это за дерьмо, когда тебя самого наизнанку выворачивают какие-то дохуя философы-мотиваторы. Хэнк, однако, решил все обставить так, чтобы Ричард пришел к собственным мыслям, сделал собственные выводы. Вряд ли он сможет научить андроида чему-то, если будет просто кивать и слушать, хотя дать выговориться за все больное уже неплохо. Андроиды-переговорщики сами находят нужные пути построения доверительных отношений с их целями, будь то напарник, жертва аборта на другом конце стола в комнате для допросов или пострадавший после инцидента свидетель. Этого смешавшегося от жизни парнишку перед старым лейтенантом надо лишь чутка подтолкнуть, а куда упадет – его проблемы.

– Как я могу существовать рядом с тем, кому противно даже просто нечаянно задеть мой скин? Я уже не говорю о сплоченной командной работе плечом к плечу, нам это не грозит, я оставил попытки в это верить, – безнадежно откинувшись на спинку стула, не скупясь на разрывающие его злость, непонимание и обиду, махнул рукой Ричард. Лейтенант подумал, до чего же человечным андроида сделало напарничество. Работай он один, смог бы сейчас развалиться на стуле? Нервно вдыхать и выдыхать? Поддергивать коленом от волнения? Закатить глаза?

– Роботоненавистничество сложно побороть, Ричард, ты и сам это видишь. Гэвин давно верит, что от андроидов нельзя ожидать много хорошего, у него даже были неоднократные конфликты с Коннором в прошлом, – все-таки вклинился в поток мыслей старый лейтенант. – Почему ты продолжаешь настаивать и бороться?

– Я… не знаю, – выдохнул Ричард, прикрыв глаза ладонью. Правда, почему он не отступает? Почему все время буйным молчаливым потоком бьется о скалы Рида? За какую идею? – Передо мной еще в феврале было поставлено много задач, я взялся за выполнение каждой, и, вроде бы, задачу «Найти подход к напарнику» я выполнил, а потом…

– Облажался? – подсказал Хэнк, понимающе кивнув. Ричард шумно пропустил воздух вместо ответа, он встал на ноги, начав мерить шагами комнату.