сообщить о нарушении
Текущая страница: 52 (всего у книги 53 страниц)
Монстры не любят. Но он не был монстром, как бы ей не хотелось верить в обратное. Только сейчас, кусая губы, из последних сил сдерживая душащие слезы, вглядываясь в бледное, обрамленное копной еще влажных смоляных волос, лицо, Рэй понимала, почему она так думала. Почему так яростно утверждала, что он просто не может любить.
Ей было проще. Проще думать, что Рен – чудовище, недостойное любви, чудовище, которое лжет… Но она ошиблась, и, как итог, сейчас только из-за нее, из-за того проклятого чипа, которым Кайло пытался вернуть простой мусорщице утраченное детство, Рен умирает. Тогда, рыдая у него на коленях, Рэй кричала о том, что не помнит ни отца, ни матери, что не помнит ничего… И он помог ей вернуть утерянное. Вот только какой ценой?
Сердце болезненно сжалось, заставляя ее упасть на стул, стоящий рядом с кроватью. Закрывая лицо руками, борясь с всепоглощающей болью, пронизывающей каждый нерв, Рэй беззвучно, словно боясь разбудить его, заплакала. Внутри, в один миг открывая то, что все это время скрывалось где-то глубоко внутри, прикрываясь плакатом «монстр» как единственной защитой, что-то рушилось, приоткрывая настоящую правду.
Она не могла потерять его. Просто не могла.
Утирая безостановочно текущие ручьи слез, Рэй просто уронила голову куда-то ему на грудь, зарываясь лицом в грубую ткань, неприятно царапающую кожу, пытаясь расслышать звук сердцебиения, убедиться, что еще не все потеряно. Что она еще может попросить прощения за то, что уничтожила его, подставляя под те лазерные выстрелы.
Она виновата в этом. Только она.
- Ты был прав, - захлебываясь в самой себе, пролепетала Рэй, еще сильнее прижимаясь к его груди. – Снова.
Казалось, что ее просто разорвет на части, что она умрет, если не скажет этого сейчас. Даже несмотря на страх потерять то, что обрела, на боль, от осознания того, что в этой беде, в очередной смерти, грозящей упасть на ее руки, она должна была признаться хотя бы самой себе.
Только сейчас, представив на секундочку, что Рен мертв, все тело просто начинало ломать на части, лишая души, вырывая сердце безумным вихрем, что не оставлял камня на камне. Даже когда она потеряла Финна, такого не было. Это было даже сильнее той боли, когда она потеряла саму себя в том шаттле, вспоминая прошлое. Сейчас Рэй была сама виновата в том, что человек, который ей нужен… Нет, человек, которого она любит, черт подери, любит, просто умирал.
«Любит».
Да, это понятие было тяжело спутать с чем-то другим. Еще ни разу в жизни мусорщица не испытывала такого. Когда ты готов просто погибнуть в один миг, превратиться в ничто, если потеряешь того, кто тебе нужен, навсегда. В груди что-то болезненно распирало, лишая ее разума, заставляя судорожно вздохнуть, приникая еще ближе, неосознанно касаясь пальцами горячей ладони.
Рэй нуждалась в нем. Как в воздухе, как в том, без чего просто невозможно жить – и та боль, что она ощущала глубоко внутри, драла сердце раскаленными железными когтями, вновь и вновь заставляя вздрагивать, даже не обращая внимания на то, как неприятно нежную кожу царапает черная ткань.
Даже не обращая внимания на то, как сильно сжимает его руку, Рэй просто дышала чужим запахом, проникающим в легкие. Дышала, чувствуя, как ей с каждой секундой ей становится все хуже. Она ненавидела себя. Ненавидела проклятую деку. Все эмоции просто сместились в совершенно другой спектр реальности, создавая нечто совершенно новое. То, во что она не верила еще несколько минут назад. Сейчас в мире остались лишь две вещи – судорожное, опасно быстрое биение его сердца и боль в ее груди, так и не собирающаяся утихать.
«Ты мне нужен».
Почему мы понимаем, как дорог нам человек, только когда начинаем его терять? Почему она вновь опоздала с выводами, создавая другой виток реальности?..
Снова и снова захлебываясь в собственных чувствах, даже не пытаясь убрать с горла стальной обруч, мешающий дышать и заставляющий задыхаться, Рэй в который раз просто начинала терять саму себя.
- Рэй… Рэй, - тихий, едва заметный шепот, который, однако, прозвучал для нее громче воя самой громкой сирены.
Проснувшись, Кайло даже сначала не поверил своим глазам и ощущениям. Рэй пришла сама. Пришла, сплетая его пальцы со своими, словно ища защиты и утешения, пришла, готовясь сказать что-то важное, что-то, что могло бы навсегда изменить их жизни, создавая новую реальность, вот только…
Впрочем, лучше поздно, чем никогда.
Снова и снова ощущая вибрацию ее Силы, ее боли, удушливым облаком окутывающей корабль, Кайло титаническим усилием воли заставил приподняться левую руку, прижимая к своей груди голову той, что разом изменила его жизнь. Снова, как раньше, как тогда, над мостом, той волшебной ночью, что изменила все, он зарылся пальцами в ее волосы, слегка изгибая уголки губ в полуулыбке.
Она пришла сама. По своей воле. Не потому, что ей было слишком плохо, не потому, что ее мучили кошмары или что-то иное. Нет. Рэй пришла к нему потому, что осознала все то, что просто не могла сказать, утаивая в себе искорки внезапно вспыхнувшего чувства.
- Это все из-за меня, - прошептала она куда-то в его костюм, еще сильнее обхватывая горячие пальцы. – Из-за меня.
На мгновение в отсеке повисла скупая, глухая тишина, а затем, словно пытаясь утешить ее, Рен признал единственную и неизбежную правду.
- Из-за нас обоих, - хрипло выдохнул он, ощущая тупую боль, разрезающую тело изнутри.
Даже несмотря на действие анальгетиков, всё становилось только хуже, а ведь Рэй вколола ему целую капсулу. Что ж. Все могло быть по-другому. Он мог просто остаться в доках «Старкиллера», никогда больше не коснуться ее волос, не почувствовать такого родного и знакомого аромата. Никогда не прикоснуться к ее губам.
- Поцелуй меня, - едва слышно прошептал Рен, понимая, что возможно, это будет в последний раз.
Впрочем, скорее даже без «возможно». С каждой секундой боль нарастала, отнимая у него частичку самого себя, крепла все больше и больше, заставляя комнату кружиться вокруг своей оси. Кайло слишком хорошо помнил, что перед самой агонией больным иногда становилось лучше, что они просыпались, радуясь, что смерть прошла мимо, а затем все резко менялось, отправляя их прямиком в ад.
В отличие от них он знал, что эта история скоро будет окончена. Но не для Рэй.
Даже когда он уйдет, Рэй будет жить. Сноук искал не ее – она не была его учеником, не была тем, на кого он убил годы своего времени и сейчас мечтал уничтожить любыми способами. Первый Орден ищет лишь предателя по имени Кайло Рен, а маленькая мусорщица, простая девчонка с Джакку, пусть и объявленная в розыск, сможет оставаться живой, как и миллионы других людей, что хотела уничтожить военная машина.
- Поцелуй меня, Рэй, - вновь повторил он, едва сдерживаясь от того, чтобы не сжать пальцы той руки, что сейчас касалась ее волос, в кулак, пытаясь отгородиться от нарастающей боли.
Смерть шла за ним по пятам, и Кайло чувствовал ее холодное дыхание на своих щеках, пальцах и сердце, что словно безумное, отсчитывало тысячи разных ритмов в одну секунду.
Рэй даже не думала. Не подвергала его слова сомнениям, наверное, потому, что сама хотела сделать это. Не потому, что это, возможно была его последняя просьба. Вовсе не поэтому. Она хотела признаться самой себе. Показать им обоим, что Кайло был прав.
Ничего не говоря, даже не вытирая слез, Рэй приподняла голову, пересаживаясь уже на уголок кровати, не разъединяя сплетенных рук, а затем медленно, словно не веря самой себе, наклонилась к его губам, на секунду задерживаясь около щеки, чтобы оставить на ней легкое прикосновение невинного поцелуя.
Свободная ладонь сама собой скользнула к смоляным волосам, что были все еще влажными от полета на спидере, от пота, покрывающего лоб тонкой пленкой. Осторожно изучая каждый изгиб, Рэй прикоснулась к его губам, даже не осознавая того, что происходит, а пальцы сами собой, не подчиняясь голоску разума, пульсирующему в голове, вцепились в его затылок, желая почувствовать каждую искорку движения, передающуюся в ее руки электрическими импульсами.
Это был первый поцелуй, который начала Рэй. Начала по собственной воле, не потому, что ее попросили, а потому, что хотела этого сама. Хотела почувствовать его вкус, уже знакомый до малейшей нотки, почувствовать горьковатый запах, струящийся в ноздри, почувствовать то, отчего по коже бежали целые армады мурашек.
Будто боясь причинить боль, она осторожно, легко, словно порывом прохладного ветра, прикоснулась к горячей коже, оставляя на ней крохотный, едва ощутимый поцелуй. А затем еще один, уже более настойчивый, но такой же нежный и легкий. Пытаясь передать ему ту щемящую любовь, что разрывала сердце напополам, она целовала лишь внешнюю поверхность губ, вновь и вновь легонько касаясь ее то самым кончиком языка, то губами, словно пытаясь забрать его боль в себя, как делала это во сне.
Желая большего, Рен приоткрыл рот, и легонько, словно боясь зайти слишком далеко (или от отнимающей разум слабости?) коснулся ее губ, отвечая на поцелуй едва ощутимым движением.
Времени, как и боли, больше не было. Оно просто остановилось, сливаясь в единую картинку настоящего, в картинку, где не было места обидам прошлого, претензиям. Там была лишь любовь, которой не требовались слова и доказательства.
Чувствуя, как все тело начинает трясти от непонятного ощущения, Рэй наклонилась еще ниже, укладывая его руку себе на шею, позволяя обнять, контролировать интенсивность и силу поцелуя, вот только Кайло сегодня не был жадным.
Нежно, словно боясь обидеть, он просто прижал ее к себе, оставляя на краешке губ легкое призрачное прикосновение, на короткое мгновение заставляющее ее задуматься о том, была ли это нежность или нечто совершенно другое. Мог ли он ослабнуть настолько, чтобы так измениться?
Откидывая прочь мысли, стараясь забыть о том, что сейчас происходит, Рэй просто закрыла глаза, осторожно перебирая его волосы, даже не подозревая, что происходило сейчас на самом деле.
Рен терял сознание. Боролся с подступающей смертью, находясь в ласкающих объятиях любви, которая, словно ангел, была такой чистой и нежной. В ее прикосновениях не было обжигающей страсти, не было того, что соединяло их в том заснеженном лесу, заставляя приникать друг к другу, желая большего. Сейчас это было больше похоже на реквием любви, возносящийся к небесам едва ощутимым, легким облачком. Со странной нежностью, передающейся в каждую клеточку, Рэй обводила контур, целовала его так, словно пыталась забрать себе чужую боль, вылечить каждую ранку в его теле одним глупым прикосновением к губам. Она была так прекрасна. Так чиста и невинна…
А затем все начало таять. Прикрывая глаза, давая слабину подступающему бессознательному, Рен обещал себе, что будет держаться до последнего, вот только ладонь, прижимающая ее к себе, ерошащая темные волосы, безвольно упала вниз, словно сообщая, что их время подошло к концу. Чтобы удерживаться в сознании, больше не было сил… И, поддаваясь ледяным объятиям агонии, Кайло просто откинулся назад, из последних сил пытаясь сохранить внутри вкус этого поцелуя. Последнего, что он запомнит в этой жизни, перед тем, как уйти в небытие.
Рен не слышал ее сумасшедшего крика, не видел насмерть перепуганных глаз. Просто плыл по какой-то черной, тягучей, как ядовитая смола, реке, даже не борясь с течением. С каждой секундой боль таяла, растворяясь во мгле. Он уходил. Просто уходил, чувствуя, как замедляется ритм сердца. Последним, что он почувствовал, было лишь гигантское смещение в Силе. А потом все померкло, окончательно погружая его во мрак.
- Нет! Не смей!!!
Крик растаял, даже не доходя до ушей, теряясь в пелене надвигающихся слез. Рэй, словно не веря своим ощущениям, вдруг вновь почувствовала Силу, наполняющую каждый осколок пространства. Сжимая челюсти, она вновь прильнула к его губам, пытаясь вдохнуть в Кайло хоть крохотную искру жизни, желая сделать то, что было во сне. Взять на себя чужую боль, те страдания, что приходились на долю ее палача.
Вновь Тьма поднимала свою голову. Вновь искала жертву, ища, куда бы протянуть свои уродливые щупальца, захватывая всю сущность носителя, и, словно коварный змей, устремилась в сторону Рэй, пытаясь пролезть внутрь, войти туда, откуда была изгнана внезапно пробудившейся любовью.
- Ты не умрешь, - прорычала мусорщица, отстраняясь, прислушиваясь к стуку сердца, тихим маятником раздающимся в абсолютной тишине.
До дикой, всепоглощающей боли в суставах Рэй сжала руки в кулаки, давясь слезами, пытаясь побороть надвигающуюся истерику… И со всей силы ударила по кровати, откидывая злосчастную деку куда-то в сторону, разбивая ее об стенку.
Она беспомощна. Никчемное ничтожество, которое вновь уничтожило единственного человека, в котором нуждалась, которого подсознательно искала всю свою жизнь. Из-за ее заслонов они не смогли вовремя просто посмотреть друг другу в глаза, понять и простить, и теперь вряд ли что-то можно было исправить. Ее душило, словно желая уничтожить одновременно с Реном, душило, заставляя терять саму себя, становиться другим человеком.
- Нет! Ты не можешь!!!
Прошла короткая, глухая секунда, и, ощущая, как всепоглощающий огонь сменяется странной болью, пронизывающей все тело, Рэй вновь уронила голову ему на грудь, ощущая, как ослабела от своих ничтожных попыток спасти его жизнь. Может быть она и смогла продлить ее… Вот только от этого было слишком мало толка. Будто бесформенная кукла, Кайло лежал, закрыв глаза, похожий на восковую маску. Ее чудовище.
- Я люблю тебя, - прошептала она, ощущая, как горячие слезы стекают вниз, падая на черную ткань, пытаясь достигнуть кожи.
Толчком, будто ее ударили в спину, Рэй вновь захлебнулась в воспоминаниях, чувствуя, как внутри оживает та самая забытая сказка, которую ей читали еще ребенком. Помнится, в ней красавица влюбилась в чудовище, что держало ее в плену. Влюбилась, а потом чудовище погибло потому, что девушка опоздала к нему вернуться.
С маниакальной точностью Рэй вспомнила последнюю картинку книги. Героиня лежит на груди у мертвого монстра, рыдая, потому что он умер из-за ее ошибки. Рыдает, осознавая, что потеряла абсолютно все, что имела. Родные никогда не примут ее обратно. Злые сестры, позавидовавшие богатству, теперь не будут для нее теми, кем являлись раньше. Если она вернется, то просто не сможет жить. Красавица любила его, и, будто повинуясь воле, настоящего чувства, монстр ожил, превращаясь в прекрасного принца.
Вот только жизнь далеко не сказки. Она не сможет вернуть свои ошибки, просто поплакав на груди у Рена. Не сможет просто потому, что сама виновата во всем, что произошло. Не сможет, потому что сама выбрала его судьбу, заставляя Кайло рисковать своей жизнью, чтобы добиться ее расположения.
- Я люблю тебя, - вновь прошептала Рэй, зарываясь в складки грубой ткани, насквозь пропитанной чем-то мокрым. – Просто вернись. Прошу, вернись.
Замерев, будто кукла, Рэй ждала ответа. Слушала тишину, перемежаемую стуком чужого сердца, а затем, услышав какие-то непонятные звуки, вздрогнула, ощущая, как по коже прокатывается нервная дрожь. Дека, что она кинула об стенку, активировалась сама, и голограммы, по которым пошли помехи, представляли из себя целую карту галактики. Ту, по которой струилась Сила, собираясь в одном месте, указывая туда, где все это время был последний джедай.
Карта была у Первого Ордена под носом, а они даже и подумать не могли, что она зашифрована в досье Хейнов, в досье последних людей, чью дочь решился обучать Люк Скайуокер, и чью спас, отсылая ей на помощь нескольких джедаев. Если бы не Рен, Рэй бы даже не узнала об этом. Он пожертвовал собой даже не ради нее. Вот только от этого не становилось легче.
По-прежнему по щекам текли скупые слезы, в который раз разрывая душу на куски. Вновь укладывая голову ему на грудь, Рэй просто хотела умереть, забыть все то, что произошло за последние недели, улететь в другую реальность, подальше от боли, туда, где все реально и по-настоящему. Без этих проклятых испытаний. Без фатума, чертящего ей свой путь.
Что ей карта? Что она может сделать сейчас, когда все подходит к концу?!
Рэй устала. Слишком устала от того, что вокруг была одна смерть, шагающая по пятам. Черная полоса не кончалась, более того, даже не дарила крохотного намека на белую. Она не могла жить в такой реальности. Не могла!
Очередные всхлипы озарили тишину, заставляя ее прикоснуться к его вдруг ставшими прохладными пальцам. Совсем скоро Кайло умрет, и от одного осознания этого простого факта ее душу разрывало надвое, заставляя пережить то же самое, что и в детстве. Вот только если раньше она боролась, боялась своих эмоций… Теперь, когда скрывать было просто некогда, они вырывались наружу с дикой, не похожей ни на что силой, заставляя ее медленно погибать, утопая в собственном океане.
«Хуже просто быть не может».
