сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 53 страниц)
Боль давила на плечи непомерным грузом. С ней было невозможно бороться, ей было нельзя противостоять. Пора все закончить. Пора уйти, избавиться от этой никчемной оболочки. Раскрыть крылья, отправляясь в долгий, бесконечный полет.
- Мне не для чего жить. Я потеряла все, что любила и в чем нуждалась, - скорее для себя, чем для ситха, прошептала она, прикрывая глаза. – Я никогда не вернусь на Джакку. За мной никогда не прилетят мои родители. Не потому, что они мертвы, нет, а потому, что я им не нужна. Финн погиб… А почему? Почему я спрашиваю?
Новый всхлип, распространяющий в пространстве безудержную боль, которой не было конца и края.
- Правильно, пытаясь спасти меня. Я не нужна здесь, не нужна на этой земле. Я приношу только боль, смерть, и несчастья, и вся моя жизнь соткана только из них…
Слова потухли в темноте, уносимые ветром в даль. Закрыв глаза, она сделала последний шаг. Ветер ударил по лицу, унося вдаль очередную капельку, стекающую по щеке… и в тот же момент что-то резко рвануло ее назад, едва не разрывая тело надвое.
Казалось, под ребра впилась сталь, оттаскивая ее назад, еще дальше… Туда, где были перила, туда, где была жизнь. Распахнув глаза, Рэй уцепилась за стальной прут, впивающийся в ее тело… и вздрогнула, почувствовав под ладонью мягкую ткань, из-под которой просачивалось тепло чужого тела. Коротко выдыхая, она попробовала вырваться… Но все было бесполезно.
Слабая девушка, измученная донельзя и оголодавшая? Против человека, который ежедневно тренировался и убивал? Ага, сейчас. Нужно было делать это раньше, нужно было думать, кого подпускаешь к себе. Рен, не обращая внимания на все натужные телодвижения, упрямо оттаскивал ее все дальше и дальше, сходя с мостика, оставляя пропасть позади…
- Ты ошиблась, подпустив меня слишком близко, - стиснув зубы от напряжения, холодно объяснил он, стальным кольцом рук обхватывая ее за пояс. – Теперь любое сопротивление бесполезно.
Пальцы сами собой сжались в кулаки, наполняя каждую клеточку тела бессильной злобой и болью.
Он прав… Она виновата сама. Поддаваясь новому приступу, хватающему стальным обручем за горло, заставляющему глотать слезы, Рэй начала бить его по плечам, по груди… Везде, куда доставали руки, везде, где она могла сделать хоть немного больно.
- Ненавижу, - шептала она, не осознавая, не слыша, как тихие слова перерастают в крик. – Ненавижу, ненавижу!
Пропасть исчезла вдали. Теперь они были уже даже не на мосту, а там, где от смерти отгораживал плотный заслон металлических перил… И от одного осознания этого простого факта внутри разливались новые вспышки боли, пронзающие кожу, будто мириады игл. Она никогда не избавится от этой муки. Все лишь продолжится, с каждым днем усиливаясь все больше и больше…
- Зачем? Зачем?!
На мгновение стальная хватка ослабла, будто дразня, давая возможность вырваться… А затем молча, ничего не говоря, Кайло ухватил ее за затылок, одним сильным движением прижимая к себе, как нашкодившего котенка. На короткую секунду крики затихли, заглушаемые плотной тканью нагрудника… А затем полились наружу с еще большей силой, смешиваясь с бесконтрольными ударами по телу, которые не приносили никакой боли.
Задыхаясь от мешающих дышать складок черного костюма, Рэй рыдала, чувствуя, как промокает ткань, натирая отмороженные щеки, как теряется осознание ситуации. Ей было не для чего жить. Незачем, и, вопреки всему, этот монстр вытащил ее из лап смерти, возвращая туда, где была лишь боль.
Повинуясь неосознанному желанию, она попыталась отстраниться, однако Рен зажал ее так же крепко, как только зыбучие пески уничтожают свою жертву. Рэй даже не могла пошевелиться – одна его рука лежала на поясе, лишая ее возможности даже дернуться, а другая – на затылке, нервными движениями путая волосы, проникая подушечками пальцев к коже головы, оставляя за собой ледяные непонятные прикосновения.
- Плачь, - тихо, едва слышно приказал он, еще крепче прижимая ее к себе. – Плачь… Потом станет легче.
Новые и новые молчаливые удары, перемежаясь с короткими всхлипами, сыпались на его тело, однако Рен продолжал стоять, будто твердая, непрошибаемая скала.
Странное, непонятное чувство захватило его с головой, заставляя бежать по коже тысячи мурашек. С одной стороны, хотелось откинуть ее в пропасть, дать умереть… А с другой – никогда, ни при каких условиях не отпускать. Навсегда остаться стоять вот так вдвоем, впитывать ледяной холод, идущий от ее тела, чувствовать прохладную, бархатную кожу под своими руками, перебирать волосы, прижимая к себе ее грязную нечесаную голову.
Постепенно удары прекратились, однако Рэй все так же вздрагивала, всхлипывая, казалось, на весь осциллятор. Тонкие волны эха расходились прочь… И возвращались снова, будто прилив родом из моря. Изо всех сил, будто бы ища опору, она вцепилась пальцами в его плечо, причиняя боль, хватаясь, будто за спасательный круг.
Надо же. От ударов он не чувствовал ничего, а от простого, непонятного жеста нервы завопили, умоляя прекратить зверское давление.
Неосознанно, будто уступая сильным прикосновениям чужих рук, Рэй подалась вперед, еще сильнее вжимаясь в его грудь. Сейчас, когда каждую клеточку тела била крупная дрожь, лишающая разума, она была готова принять помощь от кого угодно. Даже от него, даже от ситха.
Пальцы, едва не ломаясь напополам, цеплялись за укутанные в черную ткань плечи. Единственная возможная опора, та, что удерживала ее от еще большей истерики.
Новые и новые всхлипы. Горькие злые слезы наполняли ее целиком, пуская по телу дрожь, смешанную с дикой, разрывающей сердце пополам, мукой. Сквозь плотную ткань от чужого тела чувствовалось тепло, и, поневоле обращая внимание на ледяной ветер, Рэй задрожала уже не только от боли, но и от холода. Прошло несколько секунд, прежде чем зубы начали выбивать ритмичную дробь, которая передалась в тело Рена, прижимающего ее к себе изо всех сил.
- Я отпущу тебя на минуту, - едва слышно прошептал он, слегка расслабляя стальную хватку. – Всего на минуту, Рэй. Ты никуда не побежишь, не пойдешь к тому проклятому мосту. Хорошо?
Ответом была лишь тихая, эфемерная музыка ветра, наполненная лишь новой симфонией коротких, полных боли, всхлипов.
- Хорошо? – с нажимом переспросил Кайло, давая Рэй возможность отстраниться, проговорить ответ, однако она лишь слабо кивнула, не выдавливая ни звука.
Девчонка понимала. Осознавала, что любое сопротивление, любая попытка побега бесполезна. Даже в том проклятом отсеке она знала это, и все равно пошла на риск… А уж теперь, когда он рядом… Это бесполезно. Она не умеет отгораживаться от Силы, не может противопоставить ему ровным счетом ничего.
На мгновение теплые мужские руки исчезли, заставляя прокатиться по телу холодную дрожь. Казалось, будто у нее отняли что-то чрезвычайно важное, однако, не открывая глаз, Рэй по-прежнему стояла на одном и том же месте, будто боясь, что все исчезнет, что она снова окажется в камере, прикованной к металлическому креслу без единой надежды на избавление
Пусть все идет, как идет. Пусть… Она выжжена изнутри без единого намека на восстановление, раз теперь ей не претит даже помощь этого монстра.
Однако… Был ли он монстром?
Жесткие, полные чужой боли слова до сих пор отдавались короткими отголосками в ее ушах, невольно смещая фокус со своей боли на чужую. Он не врал. Не врал. Но думать, осмысливать слова Рена сейчас не было сил. С каждой секундой она чувствовала, как становится все более опустошенной, как каждую клеточку тела захватывает странная, накидывающая петлю оцепенения, усталость.
Быстро снимая с себя накидку, Кайло невольно кинул взгляд в сторону Рэй, которая так и не открывала глаз. Сквозь опухшие веки до сих пор сочились слезы… А волосы, подхваченные ветром, будто играли в какую-то понятную лишь им игру, завихряясь в шаманские хороводы.
Ей было плохо даже сейчас, даже после той отгораживающей от боли эмоциональной подпитки Темной Силы. Несмотря на то, что уже прошло несколько минут, девчонку до сих пор била крупная дрожь, и причем вовсе не от холода, который тоже имел место быть. Через Великую ее состояние невольно передавалось ему, и, как итог… Вот он, шаг в пустоту, шаг, несущий к точке невозврата. Вирус окончательно пленил его, заставляя утешать песчаную крысу, плачущую над руинами собственной жизни и не осознающую, что дальше будет только лучше… Если, конечно, она уничтожит Свет.
Замерев, как он ее и оставил, Рэй даже не обнимала холодные плечи руками – молча, ничего не говоря, она стояла, как статуя, кусая губы и тем самым пытаясь заглушить болью физической боль душевную. Слезы беспрерывным потоком текли по подбородку, однако, основной приступ истерики уже прошел. Постепенно она приходила в себя… А значит, скоро все закончится. Кайло знал, что она испугается, отшатнется… Не в характере Рэй испытывать привязанность к монстру.
Даже сейчас, с распухшими от слез глазами, с капельками крови на губах, она казалась красивой. Финн полюбил ее не потому, что она стала первой девушкой в его жизни, что смотрела на него как на человека, как на цельную личность. Рэй была особенной, волшебной, и этого было нельзя отрицать.
Очередной порыв ветра заставил тонкую фигурку сжаться в комочек, однако уже через секунду она почувствовала чье-то случайное прикосновение к обнаженной коже, несущее мурашки вверх, прогоняющие дрожь… А затем, откуда-то сверху, положенная на плечи заботливыми руками, на нее упала теплая, уже нагретая и пропитанная незнакомыми запахами накидка. Медленно, но аккуратно невидимые руки расправляли ее, кутая беспомощно стоящую мусорщицу, а та, не выказывая ни единого осколка эмоции, лишь зарылась в ткань носом, пытаясь согреться.
С каждым вздохом внутрь проникал непонятный запах, сотканный из целой симфонии разных ноток. Горьковатый, с едва заметным оттенком соли. Нечто среднее между орехами, что она пробовала в далеком детстве, и запахом озерного края, что она вдыхала незадолго до того, как попасть в бар Маз.
Заметив, с какой радостью Рэй уткнулась в теплую ткань, Кайло снова приобнял ее, прижимая к груди, пытаясь поделиться собственным теплом с этой маленькой девчонкой, которая отправилась непонятно куда, даже не удосужившись раздобыть себе нормальной одежды. С таким-то четким планированием действий вообще удивительно, как она сумела зайти так далеко…
Как жаль, что эта сказка скоро закончится. Ночью многие поступки кажутся такими легкими, совершенно обычными… А наутро, когда ты открываешь глаза, то просто не можешь понять, почему поступил именно так. Когда взойдёт солнце, все вернется на свои места. Рэй будет ненавидеть его, а он – ее. Каждый будет вспоминать эту ночь как кошмар, но пока… Пока пусть все остается как есть.
Затаив дыхание, будто боясь спугнуть чрезвычайно осторожного зверя, он стер одну из слезинок в уголке ее глаза, размазывая крохотную капельку по бархатной коже. Рэй вздрогнула, но промолчала, даже не осмеливаясь протестовать.
Будто бы получив одобрение, Рен легонько коснулся другого века, смахивая с ресниц следы былой боли. Она уже не всхлипывала, не рыдала так, как будто сердце разрывалось на части. Боль не вибрировала вокруг сплошным облаком… Лишь странное, неуловимое отупение окружало Рэй, свидетельствуя о том, что очередной выброс эмоций закончился. Она была опустошена… Устала. Нормальное, даже хорошее состояние.
- Успокоилась? – едва слышно, почти неуловимо прошептал он, вновь зарываясь пальцами в ее волосы.
«Ты хочешь мусорщицу», - в очередной раз напомнил себе Кайло, пытаясь заставить пробудиться знакомую ненависть, однако…
Разум никак не отреагировал на привычный комментарий, лишь больше проваливаясь в сладкую, непонятную истому, которая волной растекалась по каждой клеточке тела, приносимая существом, что всем своим телом прильнуло к нему, будто бы ища опоры и защиты.
Никогда до этого момента Рен не думал, что это произойдет с ним, что это вообще возможно, однако… Простая мусорщица поломала все устои, сломала его душу, пробуждая к жизни нечто непонятное и смертельно опасное.
Любовь порождает жалость. Кайло испытал это на собственной шкуре, когда не смог убить Рэй… И даже сейчас он был вновь наполнен этим чувством, которое, будто лавина, порождает за собой целый океан других. Прямо в этот миг, изо всех сил прижимая к себе ее хрупкое тело, он жалеет ее, пытается защитить от самой себя. Уже дважды он нарушил кодекс ситхов, уже дважды преступил через собственную клятву, данную деду.
По жилам прокатилась непонятная горчинка, однако он все равно не разжимал объятий, даже не обращая внимания, как мерзнут руки, по которым ежесекундно прокатываются порывы ветра. Сердце замирало, будто пытаясь биться в такт с чужим, таким близким…
- Зачем ты это сделал? - донеслись откуда-то снизу, полуприглушенные его одеждой, слова. - Зачем?
Ответом был лишь странный, глухой шум ветра. Рен молчал, подыскивая слова, облачая мысли плотью… А затем в очередной раз плюнул на все, заставляя себя забыться и не беспокоиться о мелочах.
Не дождавшись ответа, Рэй подняла лицо, вглядываясь в его глаза, ища объяснений. Будто афтершок, по телу пронеслась короткая, непонятная дрожь, передающаяся в тело Кайло как вирус… Вирус. Проклятая девчонка запустила в нем смертельно опасную реакцию, от которой не было лекарства, не было исцеления.
- Зачем? – переспросила она с еще большим нажимом.
Новая вспышка тишины. Молча, ничего не отвечая, Рен рассматривал ее лицо, вглядываясь в каждую крупицу образа. Опухшие, красные от слез глаза. Розовеющие от теплой накидки щеки… Губы, искусанные в кровь.
До сих пор, даже несмотря на то, что истерика окончилась, ей было плохо и больно, и одним неосторожным движением, одним словом он мог сделать еще больнее, нарушая весь хрупкий, едва установившийся баланс.
Взгляд невольно опустился на белые от холода, с ярко выделяющимися каплями крови на фоне болезненной бледности, губы. Даже сейчас, стоя рядом с ним, чувствуя успокаивающую энергию Силы, она все равно продолжала кусать их, вызывая новые и новые вспышки боли, призванные заглушить душевную муку.
Поддаваясь странному, непонятному импульсу, он наклонился чуть ближе, окончательно разрушая любой намек на дистанцию и внимательно наблюдая за ее реакцией. Рэй даже не отшатнулась – все так же, широко распахнутыми глазами она смотрела на него, будто бы ожидая ответа. Наивная девочка даже не думала, что он может зайти так далеко: лишь почувствовав чье-то теплое, горячее дыхание на своих губах, она попыталась податься назад… Однако было слишком поздно.
Нежно, будто пытаясь залечить каждую ранку, каждую царапину, сочащуюся алой жидкостью, он пробовал ее на вкус. Капли крови отдавали резким, металлическим привкусом, и, смешиваясь со слезами, порождали какую-то новую, ни на что не похожую солоновато-сладкую симфонию. От каждого нового легкого, будто крылья бабочки, прикосновения, и в его, и в ее теле рождалась целая буря эмоций.
Сердце забилось в неимоверно быстром темпе, будто бы твердо решив довести ее до сердечного приступа. Это неправильно. Неправильно. Подчиняясь голосу разума, Рэй судорожно дернулась, пытаясь отстраниться, разорвать это интимное прикосновение, однако Рен, положив ладонь на ее затылок, заблокировал любые движения, будто запрещая отклоняться от намеченного курса. На мгновение ее пронзила паника, которая, однако, в тот же миг, будто успокоенная чьим-то неощутимым прикосновением, сменилась чем-то другим.
Что значил этот поцелуй? То был ответ на ее вопрос? Или исполнение очередного желания, которое пришло в его голову?
Мысли, будто целая осиная стая, настойчиво летали внутри, пытаясь ужалить… А тело, вопреки голосу разума, откликалось на чужие прикосновения, смакуя вкус своего первого поцелуя, ощущая его теплые, мягкие губы на своих.
Ласково и нежно Кайло ласкал каждую царапинку, пытался ощутить нежный шелк кожи вокруг рта. Сцеловывал маленькие, едва заметные капельки слез, которые странным образом попали в краешки губ. С каждой секундой этот поцелуй вливал в каждую клеточку жизнь, смешанную с чем-то незнакомым и непонятным, но таким приятным.
Следя за ее реакцией, он вновь и вновь продолжал, будто пытаясь изучить все до самых мелочей. Удивительно. Даже несмотря на все укусы, на раны, ее губы были такими мягкими, такими податливыми… Будто шелк.
С каждой секундой легкий, почти невесомый поцелуй постепенно перерастал во что-то другое. Его действия стали более требовательными, с короткой, решительной настойчивостью впиваясь все глубже, заставляя ее отклоняться назад, приоткрывать рот… Показать, что таится дальше, там, за губами его песчаной крысы.
