Текст книги "Великий диктатор. Книга четвертая (СИ)"

Автор книги: Alex Berest

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Особо доставала толпа детей. Которые носились по дому табунами и пытались охотиться на моего тонтту. Ему это категорически не нравилось, и он всеми силами пытался уклониться от подобного общения. Что вызывало недовольство мелких, и они периодически жаловались мне на Суму.

Церемония венчания прошла в соборе Святого Николая. А вот праздновали мы во дворе моей усадьбы, где специально к этому дню были возведены навесы и беседки. Изначально Микка хотел для празднования снять ресторан Karhu (Медведь) при нашем зоопарке. Но мы с Антоном смогли его убедить этого не делать. Мало того, что ресторан мог вместить всего полсотни посетителей, к тому же он являлся популярным местом отдыха горожан.

Да и не хотелось пугать зверей в близлежащих вольерах воплями, музыкой и танцами. А также не хотелось привлекать внимание посторонних. Мало ли кто как отреагирует. Меня и так в этом городе уже несколько раз убить хотели. Да и животных жалко. Особо на фоне двух последних знаменитых побегов австралийской живности, которую в княжество привезла моя супруга.

Составив список с животными, которые Татьяне следовало прикупить в Лондоне, я несколько погорячился. Естественно, никаких коал с пандами моя жена так и не нашла. Уж слишком специфический корм им требовался. Поэтому набрала животных по своему усмотрению. Несколько видов кенгуру, семейку эму, несколько семей вомбатов и разной сумчатой мелочи. И уже перед самым отплытием в Финляндию прикупила пингвинов и африканских страусов.

Прибытие новых животных встретили в Гельсингфорсе с помпой. Под их размещение выделили целый сектор, назвав его «Маленькая Австралия». Который был полон народу с утра и до самого вечера. Всем хотелось посмотреть на экзотических существ. А вот зверям это, видимо, пришлось не по нраву.

Первыми свое новое место обитания покинула семья сахарных сумчатых летяг в десять особей. Клетка, в которой они находились, оказалась со слишком широкими решётками. Так что в один из дней, под удивленные крики взрослых и детей, эти существа, похожие на белок, выбрались наружу и, ловко забравшись на ближайшую сосну, куда-то упланировали. Поиски беглецов результата не дали. А Ээро Эркко в вечернем выпуске «Правды» спрогнозировал, что скоро в Суоме появятся и свои сумчатые белки.

Следующими на побег ушла семейка вомбатов, которые прокопали целую систему подземных ходов. Но так как зоопарк располагался на острове, этих сумчатых хомяков очень скоро переловили с помощью ловушек с приманками и отправили в вольер с каменными полами.

– Не, Микка, давай всё-таки гулять на нашей территории. А то ты ещё напьёшься и полезешь к животным. Покусаешь их. Что они потом будут думать про финнов, – под смех Фоккера отверг я идею кузена про свадьбу в зоопарке.

– Матти! Да что ты такое несёшь? Когда это я напивался?

– А кто в десять лет на свадьбе моего брата Эса так надегустировался коскенкорвы, что залез на березу и орал песни, а затем, падая, выбил мне пяткой зуб? А? Или это не ты был?

– Да это же когда было? Не верь ему, Антон! Он всё сочиняет! Я такого не помню! А раз не помню – значит этого не было! – возмущенно орал Микка под наш смех

– Ну, не было, так не было. Надо будет у твоего отца, дяди Юниса поинтересоваться – было или нет. Интересно, что он скажет, а? – пихнул я в бок кузена.

– Так не честно! Ты потом этот зуб Армасу сменял на стеклянные шарики, а меня отец выпорол и заставил овин чистить пока вы стреляли.

– Вот. А говоришь не помнишь. Всё ты помнишь, пьяница малолетний. Так что опасайся его Антон. А то напьётся на свадьбе и перепутав свою жену с твоей, потащит её на березу.

– Да я тебя…

– Всё-всё-всё! Уже и пошутить нельзя, что ли? А, правда, парни, как вы их хоть различаете? Они же близняшки? Смотрите, не перепутайте на свадьбе, – не слишком удачно пошутил я, за что был тут же одарен дружескими тумаками.

…..

– Здравствуй. Проходи, Матти, проходи, – кивнул мне прямо из-за своего стола Леопольд Мехелин. – Присаживайся. Извини, что назначил для встречи столь позднее время. В княжестве бываю наездами, а дел много, вот и выкроил для встречи только это время.

– Вечер добрый, Леопольд Генрихович. Да я не в обиде. Мне даже так лучше. Тоже много работы навалилось, – пожал я плечами устраиваясь в гостевом кресле наискосок от генерал-губернатора.

Письмо с приглашением на беседу с Мехелином доставили мне сегодня рано утром. Прочитал и немного удивился, что приглашён аж на семь вечера. Что, впрочем, было мне на руку. Не пришлось сдвигать запланированное. Если конечно не считать, что мы с Татьяной сегодня не попали в оперу. Но, говорить об этом, а уж тем более жаловаться, я был не намерен. Не попали сегодня, сходим в оперу завтра. Ничего страшного. Супруга у меня дама умная, всё поймёт.

– Я тебя пригласил, мой мальчик, для решения двух важных вопросов. Первый, самый простой, но в то же время и самый важный. Для тебя важный, – зачем-то добавил Леопольд Генрихович. – В январе месяце ты был внесён в список лиц от нашего княжества на итоговое награждение по случаю празднования трёхсотлетия правящей династии.

– Так мне же уже присвоили досрочно звание… – начал я, но был прерван генерал-губернатором.

– Не прерывай меня, Матти! Чем быстрее мы разберёмся, тем быстрее я смогу лечь спать. Я уже несколько суток не высыпаюсь, а в моём возрасте это не очень полезно. Так что будь хорошим мальчиком, выслушай всё до конца. Речь идёт не об очередном воинском звании. Хоть я и обещал графу Витте, что сохраню это в тайне до выхода монаршего указа, но это, такая награда, к получению которой нужно подготовиться заранее. Что? Заинтриговал?

Я только молча кивнул, чтобы не нарываться на очередную отповедь.

– Как я понял, это была инициатива её императорского величества Александры Фёдоровны. Тебе будет дарован баронский титул. Если мне память не изменяет, ты будешь восьмым дворянином в нашем княжестве за последние сорок лет, которому пожалуют этот титул. Указ, скорее всего, появится уже в мае. И ты к этому времени должен быть готов к церемонии принятия титула. Я уже предупредил главу дворянского собрания княжества Виктора Магнуса фон Борна о предстоящем событии. Так что не откладывай и сегодня или завтра договорись о встрече с ним. Тебе нужно пройти учебную церемонию, чтобы ты нигде не ошибся, а также выучить наизусть текст рыцарской клятвы. И это не та клятва, которую ты уже приносил, получив личное дворянство. С этим всё понятно, Матти?

– Так точно, ваше высокопревосходительство! Премного благодарен! Спасибо! – вскочив с кресла, выкрикнул я, чтобы хоть так прочистить голову от заполнивших её десятков и сотен вопросов после столь необычного и неожиданного сообщения.

Впрочем, следующий поднятый Мехелином вопрос, заставил меня напрочь позабыть о будущем баронстве.

– Ну-ну, мой мальчик. Право слово, я здесь абсолютно не при чём. Как по мне, ты вполне достоин этой награды. Ладно, с первым вопросом мы разобрались, теперь перейдём ко второму. А вот он для тебя может оказаться кране неприятным. Сергей Юльевич разрешил создание концессии для строительства железной дороги до Александровска-на-Мурмане. Но не тебе. Концессия создаётся государством с привлечением частных инвестиций. Главой концессии назначен глава военно-промышленного синдиката Алексей Иванович Путилов. А инвестиции будут доступны только членам правящей фамилии.

– Понятно. Значит, и про найденное месторождение железной руды, рядом с месторождением хрома, которое начали разрабатывать англичане из «Bewick, Moreing and Company», в Петербурге уже известно, – грустно констатировал я. – Иначе, было бы другое решение.

Прибывшие в начале зимы геологические партии англичан с энтузиазмом взялись за разведку местности. Не знаю какие выводы они сделали, но через месяц в Александровске-на-Мурмане пришвартовалось два нанятых ими транспорта, и британцы стали активно торить дорогу, а так же нанимать местных жителей для стройки.

На одном из английских судов прибыл и Гувер, который написал мне письмо с уведомлением, что геологи нашли крайне богатые выходы магнетита. И все они находятся на земле, выкупленной мной у Архангельской губернии. Две недели назад, Герберт Гувер добрался наконец до Гельсингфорса и насел на меня с просьбой об аренде этой земли. Я взял паузу на подумать, но лучше бы согласился с его предложением сразу. Будь за мной третья сила в лице англичан, я бы ещё мог рассчитывать на хоть какую-то значимую компенсацию от государства. А сейчас, судя по решительному настрою Мехелина, у меня просто отберут землю с месторождением магнетита.

– Да. Ты прав. Вместе с группой английских геологов работала и геологическая партия Петербургского университета. И о найденном месторождении они тут же доложили в столицу. А ты думаешь, что тебе и твоему деду просто так пошли на встречу, разрешив и создав благоприятные условия по добыче и реализации вами северного угля? – неожиданно сменил тему генерал-губернатор.

– Конечно нет, ваше высокопревосходительство, – усмехнулся я. – Я помню что творили синдикаты «Продуголь», «Продамет» и «Продвагон» последние три года, если уж в Петербурге стало выгоднее приобретать уголь и железо из Англии и Германии, чем из внутренних регионов империи. Но я так же прекрасно знаю, что наш, северный уголь, пользовался спросом только для отопления и коксования. Что и вынудило южан вступить с нами в угольную войну.

– Которую вы с честью и выиграли, – кивнул мне чиновник.

– Не без вашей конечно помощи, – счёл я нужным вернуть комплимент. – Но разве это не повод относиться к нашей корпорации с большим доверием и не отбирать у нас наше?

– Во-первых, ты заговариваешься, Матти, – добавив льда в голос, попенял мне генерал-губернатор. – Во время нашего последнего с тобой разговора ты собирался строить дорогу и разрабатывать месторождения силами своей компании, а не дедовой. К тому же, ты не сможешь найти достаточное финансирование. Валленбергам сейчас не до сторонних инвестиций. Им бы обезопасить то, что у них в Стокгольме есть.

«Это точно», – подумалось мне. Что-то Швеции в последнее время не везёт. Не успело королевство прийти в себя после недавних профсоюзных бунтов, как у них началась новая заваруха. Правительство, во главе с премьер-министром Карлом Стаффом, предложило сократить военные расходы и отменить закладку ещё двух броненосцев береговой обороны типа «Sverige» (Швеция), что вызвало негодование Густава V, и он разразился целой речью, призывая народ повысить обороноспособность королевства.

Аграрная партия Швеции, в качестве поддержки короля, даже организовала в Стокгольме марш из тридцати тысяч фермеров. Именно этот марш и привел к первым столкновениям крестьян с рабочими из шведской профсоюзной партии, недовольными тем, что ради строительства новых судов, предполагается значительно урезать социальные расходы.

Полиция, помня, что именно её сделали виновной во время предыдущих беспорядков – самоустранилась. Королю пришлось вводить в столицу части морской пехоты, так как надежд на лояльность армии не было. Генералитет был очень недоволен тем, что король тратит на флот больше, чем на сухопутные части. В общем, в столице Швеции опять вовсю стреляли и грабили. Нам даже пришлось отменять авиарейсы в Стокгольм и перенаправлять их в Вестервик – городок на двести вёрст южнее столицы.

– А, во-вторых, – тем временем продолжил разговор Леопольд Мехелин. – Если бы я и Сергей Юльевич не доверяли тебе и твоему деду, то у вас просто забрали бы земли по той цене, по которой вы их приобрели. Крупное месторождение качественного железа недалеко от столицы – это стратегический ресурс, который поможет государству в борьбе с беспределом южных синдикатов. Поэтому и разработку месторождения, и строительство железной дороги поручено Алексею Ивановичу Путилову. Его завод, а тем более созданная в прошлом году верфь, очень нуждаются в качественном и недорогом железе. Но и про вас тоже никто не забыл. Вашу северную железную дорогу никто не тронет, а в качестве компенсации Сергей Юльевич предлагает вам участок земли в Баку с пятью нефтяными скважинами, недавно отчуждённый в казну у Степана Георгиевича Лианозова.

– А у меня выбор есть? – насупился я.

– Матти! Мой мальчик! За кого ты меня держишь? – возмутился чиновник. – Ты же мне сам постоянно жаловался на нехватку нефти. Вот я и расстарался. Что тебя не устраивает-то?

– Нас там съедят. Нам не дадут работать. Мы больше будем тратить на безопасность, чтобы хоть что-то добыть. Да и с транспортировкой проблемы. Ведь это юг. Вотчина тех, у кого мы выиграли войну за уголь Шпицбергена. А можно что-то другое взять в аренду или выкупить? Поближе к нам.

– Хм. И что ты хочешь?

– Остров Медвежий и остров Колгуев, – выдал я свои хотелки. – Пусть не в собственность, но, хоть в аренду. На девяносто девять лет. И разрешение на строительство железной дороги от Куопио, через Каяни до Пудасъярви.

– Ха-ха-ха-ха-ха, – каркающим страческим голосом рассмеялся генерал-губернатор. – Тебя всё на острова тянет? Медвежий? Ладно, поговорю с Витте. А Колгуев этот твой, где он? Вон карта, покажи.

Пришлось вставать и идти к стене, где висела большая карта Российской империи. Использовав в качестве указки длинную линейку, я указал Мехелину на треугольный остров в Баренцевом море.

– А зачем он тебе? – удивился тот. – Там что-то есть?

– Нет. Кроме льда, снега и небольшого села на юге нет ничего. Да и весь остров мне не нужен. Мне нужна только восточная часть острова. Коса «Песчаная» и одноименное озеро. Хотим там сделать угольную станцию. Я же вам рассказывал, что мы планируем организовать проход по северному морскому пути. Вот и нужен запас угля, – выдал я генерал-губернатору полуправду.

– Озеро и коса на Колгуеве и остров Медвежий, – чиновник тщательно записал в свой ежедневник мои условия. – Я думаю, что Сергей Юльевич согласится. Я тебе сообщу о его решении. Думаю, что ещё до церемонии присяги. Но ты не забудь про нашу первую часть разговора и обязательно свяжись с бароном фон Борном.

– Хорошо, Леопольд Генрихович. Завтра с ним и встречусь, – искренне пообещал я. – А с железной дорогой что?

– А по поводу строительства железной дороги внутри княжества можешь не волноваться. Считай, что я тебе уже разрешил. Готовь проект.

Глава 13

Глава 13

Последние две недели апреля, по ощущениям, пролетели как один день. Настроившись на длительную поездку в Або к Фрицу Хуберу с инспекцией, я, попал впросак. Готовился к тому, что ушлый немец так и не закончит достройку гусеничной платформы. И не угадал. По двору автотракторного завода уже шустро бегало целых три гусеничных машины.

– Вот, господин Хухта. Как и обещал, всё довёл до ума. Вчера испытывали в поле. Так не поверите – идёт ровно и не закапывается как колёсный. Хорошую вы вещь придумали. Скоро и кабину с капотом по вашим чертежам достроим. Приедь вы на день позже, так и увидели бы то, что нам в рисунках передавали, – хвалился немец. – А вот на ту модель, – инженер ткнул испачканным в масле пальцем в сторону платформы с цифрой три на борту. – Мы новый двигатель установили. К нам на завод недавно инженер из Швеции устроился. Вот и упросил меня. Там такая интересная схема. С виду – классический «двигатель Отто», а работает на тяжёлом топливе, как машины Дизеля и Нобеля. Это же какая экономия бензина! И обход лицензий.

– Представишь мне этого инженера?

– Конечно, господин Хухта. Вон он стоит. Йонас, подойдите к нам! – перекрикивая шум работающего двигателя заорал Хубер и замахал рукой, после чего к нам быстро подошёл рослый мужчина с маленькими усиками. – Знакомьтесь. Это Йонас Хессельман. Йонас, а это хозяин завода – Матти Хухта.

– Рад познакомиться, господин Хессельман. Впрочем, похоже, мы с вами были знакомы и раньше. Это же вы судили стрельбы на пятьдесят и сто метров из армейского пистолета на олимпийских играх в Стокгольме?

– Да, это я. У вас хорошая память, господин Хухта. Рад вас видеть. Теперь вот мне придётся под вашим началом работать, – поклонился шведский инженер.

– Ну, что же, и я тоже рад, что наши ряды пополняются опытными специалистами. Думаю, что вы спокойно вольётесь в наш коллектив. Что же касается вашего нового двигателя, то его надо отправить на испытания в Улеаборг, к Йоргену Расмуссену. У нас там патентная лаборатория, – на всякий случай пояснил я новому инженеру. – Если ваш мотор покажет хорошие результаты, то, смею вас заверить, мы перед вами в долгу не останемся. И можете не беспокоиться по поводу присвоения нами вашей идеи. Она так и останется вашей. Мы не обманываем изобретателей. Можете расспросить своего начальника, – кивнул я на Хубера.

– Я об этом знаю, господин Хухта. Поэтому и предложил, господину Хуберу к испытанию свой двигатель.

– Ну, раз так, то готовьтесь к командировке в Улеаборг. Что же касается гусеничных платформ, то отправьте первую и вторую, в Гельсингфорс на завод Шмайссера, – отдал я распоряжение Фрицу Хуберу, которое он тут же принялся записывать в блокнот. – И, Фриц, будьте добры сами приехать. Уже готовы все документы на получения вами русского подданства.

Этот упёртый тракторостроитель был последним из всех специалистов, приехавших к нам на работу из Германской империи. Помня информацию из читанных в интернете статей про интернирование более полумиллиона российских подданных, оказавшихся на территории Германии и Австро-Венгрии после начала войны, я, опасался ответных репрессий. Тогда, Россия ввела запрет на службу, работу и учёбу подданных из Тройственного союза.

И мне пришлось заранее позаботиться о том, чтобы не лишиться специалистов. А главное, чтобы вместе с ними не утекли наши промышленные секреты. И если те же Шмайссеры без проблем приняли новое подданство, то с остальными пришлось повозиться, уговаривая и подмасливая их. А Фриц Хубер до последнего не мог понять, зачем ему это нужно. Но и его в конце концов удалось соблазнить перспективами карьерного и инженерного роста, а также простимулировать крупной премией.

…..

Гельсингфорс. Май 1914 года.

– Мой бог! Что это? – непроизвольно вылетело у меня, когда я, войдя на территорию экспериментального завода младшего Шмайссера, увидел странный броневик.

Больше всего он мне напоминал советский «БТР-40». Я тут же, отдав портфель и тубус с чертежами Антикайнену, забрался на подножку этого странного агрегата и, не удовлетворившись увиденным, перебрался сначала на крыло, а затем на капот бронеавтомобиля.

– Ты же сам говорил, чтобы мы поэкспериментировали с шасси наших грузовиков. Вот мы и сваяли, – услышал я голос Ханса Шмайссера за спиной.

– Привет, – повернулся я к нему. – Подожди, сейчас спущусь и поговорим.

– Сейчас ещё и Лендер подойдёт. Это была его идея. Так что если будешь ругаться, то ругай его, – усмехнулся Шмайссер, а у меня для тебя есть другой подарок. Вот, держи, – и жестом фокусника мой друг извлёк из кармана пиджака громадный патрон, который и протянул мне.

– Ого! Всё-таки получилось у тебя?

– Почему у меня? У нас. Чертежи и техзадание ведь твои были.

– Ой. Да ладно. Нарисовать многое можно. Как и написать. А воплотить это в железо – не у всех получается, – отмахнулся я. – Раз патрон уже есть, то и пулемёт, выходит – тоже?

– Конечно, – усмехнулся Шмайссер. – Я его даже отцу показывал.

– И что он?

– Обнял, и наконец назвал мастером-оружейником. То смотрел как на пустое место, а сейчас, прям заваливает письмами. Общаться ему что ли не с кем? – недовольно проворчал мой друг.

Уезжая в прошлом году в Лондон, я поставил перед Лендером и Шмайссером задачу по созданию крупнокалиберного пулемёта. Сам я, лично, с подобным боевым оружием не сталкивался. Только с охолощенным советским крупнокалиберным пулемётом «ШВАК» (Шпитальный-Владимиров авиационный крупнокалиберный) в клубе реконструкторов. Вот этот пулемёт я и вычертил, насколько помнил. И описал применение системы отвода пороховых газов из канала ствола. Но с длинным ходом газового поршня, как у автомата «Калашникова». И вот, спустя год, у них что-то получилось. Хотя, какой-то странный патрон мне Шмайссер дал. Ну-ка, ну-ка?

– Эээ, Ханс, так он же пятнадцатимиллиметровый, – удивился я, измерив калибр патрона складной линейкой, которую постоянно таскал с собой в кармане. – А длина почему-то та же.

– Ну да. А что такого? Твои двенадцать и семь десятых миллиметра – очень непрактичный калибр. Вот мы с Лендером и округлили до пятнадцати, – пожал плечами Шмайссер. – Тем более, что Франц уже и роторный станок под выпуск этих патронов сделал. Не приходится теперь вручную переснаряжать стреляные гильзы. А вот и он, – указал Ханс на спешащего к нам человека.

– Здравствуйте, господин Хухта, – запыханно поздоровался Лендер со мной.

– Франц, ты это чего? – снова удивился я. – Вроде бы на ты всегда общались и по именам. Случилось чего?

– Извини, Матти. Просто, проблемы с наладкой оборудования для высверливания и нарезки стволов семисантиметровых орудий. Не укладываемся в график. Так что, в течение пары месяцев ты пушек от нас не увидишь. Тем более, что и производство снарядов для них надо налаживать. А это уже совершенно другое предприятие надо организовывать и специалистов искать.

– Это да. Про снаряды я и не подумал, – в задумчивости потянулся я к шевелюре, но вовремя опомнился и лишь поправил на голове котелок. – У тебя на примете никого случаем нет?

– Как раз есть. Я состою в переписке с Михаилом Ивановичем Лилье. Я у него практику проходил, когда обучался в университете. Он бывший начальник инженерной службы Кронштадтской крепости. Сейчас в отставке. Постоянно жалуется, что ему нечем заняться.

– Ну так и пригласи его. Если он сможет организовать завод по выпуску снарядов, то и возглавит его. Да и производство твоих пушек надо в отдельное предприятие выносить.

– Зачем?

– Ну как зачем? Я думал, что ты сам догадаешься о том, что, взяв за основу этот семисантиметровый ствол, можно выпускать не только тумбовые морские орудия, но и легкие гаубицы и зенитные пушки. А может даже и бомбомёты. Тебе ведь приглянулся тот трехдюймовый германский «minenwerfer», который мы смогли умыкнуть с полигона компании «Rheinmetall»? Вот и создай подобный на основе нашего ствола.

– Попробую, – согласился со мной инженер. – А за того уродца ругать будешь? – кивнул он на привлекший моё внимание броневик.

– Наоборот. Хвалить буду. Если на него сверху башню поставить с тяжёлым пулемётом Ханса, то это чистая имба будет!

– Имба? Что это ещё за зверь такой? – не понял младший Шмайссер.

– Это сокращение от английского слова «imbalanced», – пояснил я. – Когда хочется обозначить что-то мощное и неподдающиеся измерению, я употребляю именно его.

– А, ну да, я и подзабыл, что ты англофил, – буркнул Ханс. – Вот так и назови тогда броневик – «Имба». Пусть мучаются, пытаясь догадаться, что это такое, – и первым же рассмеялся на свою незатейливую шутку.

…..

Сразу после посещения завода Шмайссера я успел ещё наведаться в столичный дворец пионеров, где поучаствовал в торжественном мероприятии по случаю закладки дома из накопленного арболита. Кроме этого, проинспектировал наши торговые точки и заглянул в контору к Эдварду Гюллингу, чтобы побеседовать с его отцом.

Десять лет назад, Уно Вильгельм Гюллинг устроился к нам как инженер-путеец. Именно он под руководством моего родного дяди Бьорка тянул железнодорожную линию сначала до Пудасьярви, а затем занимался её электрификацией. Три года назад он возглавил нашу городскую железнодорожную линию. Но постоянно напоминал мне и сыну, что он полевой инженер, и его тяготит административная служба. После того как Леопольд Мехелин дал нам добро на постройку дороги до Кухмониеми, где Вильгельм Рамзай нашёл одно из месторождений свинца, нам снова потребовался человек, который сможет осуществить этот проект.

Обращаться к дяде Бьорку и втягивать в это дело «Хухта-групп» мне не хотелось. Уж лучше мы обойдёмся силами моей личной «ХухтаХухта». Вот для этой цели Эдвард и пригласил в нашу контору своего отца.

– Дядя Уно, – после приветствий обратился я к инженеру, который постоянно настаивал именно на таком обращении. – Нам вновь потребовались ваши знания и умения для постройки железной дороги. Но, предупреждаю сразу, что вам придётся снова покинуть Гельсингфорс.

– Ну наконец-то! А то я закопался во все эти отчеты и прочие бумаги как канцелярский крот. Матти, если бы ты не предложил мне эту работу, то я бы сам сбежал куда нибудь! – радостно воскликнул отец Эдварда. – Так что там вам построить надо?

– Сначала – проект, а затем – строительство. Нам нужна дорога из Куопио, через Каяни – и до Кухмониеми. Но и это ещё не всё. Мы хотим, чтобы вы затем вывели дорогу к Пудасъярви, замкнув кольцо. А то не дело, что из Куопио в Улеаборг надо ездить через Таммерфорс.

– Однако. А людей где я возьму на столь масштабный проект? Я-то думал, что вам, парни, надо что-то менее глобальное.

– Можете привлечь к этим работам всех учеников нашего железнодорожного училища в Куопио, я говорил на эту тему с господином Нюбергом, и он готов оказать вам любое содействие. Кроме всего этого, заодно испытаете новый путеукладчик. Надеюсь, он очень ускорит строительство дороги.

– Ну, раз так, то я согласен хоть сейчас отправиться в Куопио, – горячо заверил нас дядя Уно.

– Вот и отлично. Финансирование этого проекта будет осуществляться через вашего сына. Полевое трассирование вы выполните сами, а сейчас просто прикинем на карте через какие населённые пункты стоит эту дорогу провести. Чтобы я мог связаться с главами уездов и обо всём договориться…

…..

В этот день я попал домой очень поздно, опоздав даже на ужин. К моему удивлению, Татьяна ещё не спала, а увлечённо читала, попутно что-то поедая.

– Добрый вечер. Прости, что задержался. Как обычно меня похитили дела и мне пришлось отрабатывать своё освобождение, – попытался я пошутить, присаживаясь рядом с женой. – Что читаешь?

– Привет-привет, – рассеяно поприветствовала она меня, – Да вот, смогла достать учебник по «Частной патологии и терапии» Адольфа Стюмберга. – Поведала она мне и снова потянулась к еде на столике.

И только сейчас, я смог разглядеть что она ела. Удивился, а затем меня пронзила догадка.

– Сударыня, а вы, часом, не беременны? – поинтересовался я у супруги, глядя на то, как она поглощает очередной икряник, намазанный сметаной.

– Матти! Что за странные вопросы? – возмутилась Татьяна.

– Да ты, просто, насколько я помню, икряники не любишь. А тем более со сметаной. Или у тебя вкусы внезапно изменились?

– Икряники? – недоуменно переспросила она у меня и перевела взгляд на блюдо, где ещё было около полудюжины икряных оладьев. – Эээ. Фууу, – только и выдавила она из себя и зажав рот руками, понеслась в сторону дамской комнаты.

– Значит, беременна, – констатировал я, провожая взглядом удаляющуюся жену. – Впрочем, надо будет у наших медиков проконсультироваться. Может, уже есть что-то типа теста на беременность?

Чем я и занялся на следующий день, предварительно созвонившись с фон Вальбергом. К моему приезду собрались почти все наши медицинские специалисты, за исключение Пола Ярвинена, который застрял в Дании с грузом германского оборудования для расширения фармацевтической фабрики.

После получения фон Вальбергом и Ярвиненом Нобелевской премии, у нас отбоя не стало от медиков-специалистов, которые хотели бы работать в нашей лаборатории. За довольно короткое время в ряды наших врачей влились ещё четверо исследователей: Франс Хьялмар Нордлинг, Иоганн Вильгельм Рунеберг, Эрик Адольф фон Виллебранд и Арво Хенрик Юльппё.

Из всей четвёрки, до принятия их в нашу лабораторию, я был знаком лишь с двумя. С Иоганном Рунебергом, который был родным дядей моего главного авиатора Тома Рунеберга, и с Франсем Хьялмаром Нордлингом, довольно неплохим писателем-юмористом, а по совместительству и врачом-терапевтом.

Причем, Франс Нордлинг, которого в литературной жизни Суоми многие знали под псевдонимом «Нортамо», писал свои книги сразу на двух языках. На финском и на диалекте Раума. Хотя жители города Раумо считали его не диалектом, а отдельным языком. И я придерживался того же мнения – уж слишком малое влияние оказывал финский язык на это странное наречье. Состоял он в основном из смеси шведского, английского, русского, эстонского и французского языков.

– Господа, мне нужно с вами проконсультироваться, – произнёс я после приветствий, когда мы расселись в кабинете фон Вальберга. – Какие есть на данный момент способы, чтобы определить беременность у женщины на ранних сроках.

– Боюсь, мой мальчик, никаких, – ответил фон Вальберг за всех. – А что случилось? Дай-ка я догадаюсь. Ты подозреваешь, что твоя супруга беременна?

– Да. Именно так. Просто, я думал, что может быть возможно как-то определить по крови или по моче беременной. Ведь вынашивание плода должно что-то менять в организме? Кто-то проводил подобные исследования?

– Господин Хухта, разрешите мне, – Франс Нордлинг поднял руку как прилежный ученик в школе. – В нашем городе многие женщины проверяют забеременели они или нет при помощи ячменя и пшеницы…

– Поливают их мочой? И если зёрна прорастают, то и беременность тогда есть? Причем, если пшеница – то будет девочка, а если ячмень – то мальчик? – перебил своего коллегу Рунеберг. – Это не только в вашем городе практикуется. Это по всему княжеству распространено. И, если честно, я даже исследование в девяностых проводил по этому народному способу. И ничего не подтвердилось.

– А я читал в «Ланцете» про случайный опыт Эрнеста Генри Старлинга, который он провёл после открытия секретина. На крольчихе, – вставил и свои пять пенни Арво Юльппё.

– Точно-точно. Я тоже помню эту статью, – согласился со своим молодым коллегой и фон Вальберг. – А ведь правда! Старлинг тогда вводил крольчихе женскую мочу в кишечник для описания воздействия мочевины на «бруннеровские желёзы». И он в той статье отметил, что при вскрытии, обнаружились изменения в яичниках. Изменения были похожи на раннюю стадию беременности, хотя животное содержалось в одиночестве. Надо же, а я тогда не обратил на это внимание, а сейчас прямо вот что-то подсказывает, что это как-то связано с твоим вопросом, Матти.

– Ну так проведите опыты. Финансирование я на это выделю, – сиплым от волнения голосом произнёс я.

Ведь только упоминание крольчихи и введение женской мочи, помогло мне вспомнить читаную статью из википедии, о том, что в середине двадцатого века моего первого мира именно так определяли беременность на ранних стадиях у женщин. Ещё и эвфемизм такой был – «крольчиха померла», что означало, что женщина беременна.