Текст книги "Великий диктатор. Книга четвертая (СИ)"

Автор книги: Alex Berest

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

– В насколько разных? – заинтересовался Эмиль.

– Дорог у нас много и перекрёстков хватает. Готика, барокко, классицизм, да всё что угодно. Можно даже попробовать смешать стили и получить наш, исконно-посконный, финляндский.

– Ну у тебя и планы, – восхищенно цокнул языком скульптор. – Я подумаю.

От разговора нас отвлёк гудок идущего нам навстречу судна. В отличие от прошлого моего путешествия по Каттегату, в этот раз пролив был спокоен. Светило яркое летнее солнце. И только где-то далеко на горизонте, в районе невидимого отсюда шведского Гётеборга, громоздились кучевые облака.

…..

Август 1913 года. Город Орхание, Болгарское царство.

Перестрелка возобновилась с новой силой. Где-то совсем рядом застрекотал пулемёт, и в близкое окно влетел рой пуль. На Льва снова посыпалась штукатурка и какая-то труха. Но сил хватило только на то, чтобы проморгаться от пыли запорошившей глаза.

«Наверное это всё, конец», – промелькнула мысль в голове у русского журналиста. «А ведь всё так хорошо начиналось».

Десятого июля Румыния объявила войну Болгарии и, практически не встречая сопротивления, вошла на её территорию тремя армейскими корпусами. Наступление развивалось стремительно, пока на западном фронте не погиб болгарский царь Фердинанд и в Софии не произошла революция.

Тут бы и конец войне, но последовал гневный окрик из Санкт-Петербурга, и румынские войска остановились, не дойдя сорока километров до болгарской столицы. Лев, уже почти собравшийся отъехать к семье в Вену, заинтересовался происходящим и отложил возвращение.

В конце июля стало известно, что генерал Никола Иванов, ставший главнокомандующим болгарской армией после гибели царя и генерала Михаила Савова, принял ультиматум Сербии, Греции, Румынии и Российской империи и подписал капитуляцию. И сразу после этого был опубликован совместный манифест четырёх монархов о восстановлении монархии и порядка в Болгарии.

Совершенно неожиданно этот манифест поддержали Германия, Франция, Австро-Венгрия, Бельгия и Великобритания. И, практически сразу после публикации манифеста, пришли в движение союзные войска. С запада – греки и сербы, а с севера – румыны и русские части Одесского военного округа. А в Варне и Бургасе русская эскадра высадила десанты.

Всё это очень взволновало Льва. С одной стороны, его, как революционера, тянуло присоединится к восставшим в Софии, а с другой стороны, он прекрасно понимал, что против таких сил, им не выстоять. Но душа всё равно требовала деятельности, а владелец газеты «Киевская мысль», журналистом которой он и был – требовал свежих и горячих новостей.

И Лев решился выехать в действующие войска. Ему не составило большого труда пробиться на приём к начальнику генерального штаба румынской армии Александру Авереску и получить разрешение на журналистскую деятельность во втором корпусе, наступавшем на Софию. В Румынии его, как журналиста, уже хорошо знали. За полтора года Балканской войны он успел примелькаться и завести массу полезных связей в столице королевства.

Но на фронте всё оказалось не столь радужно, как об этом писали в румынских газетах. Второй армейский корпус, успевший до паузы в этой странной войне взять город Орхание, так и не смог пробиться через горный перевал к Софии. А уж когда в столицу Болгарии вошли сербские части, отступающие революционные войска попытались прорваться именно через этот перевал.

Лев и сам не мог понять логику действий восставших. Им бы бежать на юг, к морю и к границе с Османской империей. С которой революционное правительство Александра Малинова успело заключить перемирие в обмен на возврат под контроль турков города Эдирне. Да что уж теперь говорить?

Неожиданная атака застала румын врасплох, что позволило болгарам ворваться в Орхание, где они и завязли в уличных боях. Русскому журналисту не повезло сразу. Казалось, далекий бой, одним рывком переместился в центр уютного болгарского городка и застал мужчину врасплох. Спеша найти хоть какое-то укрытие, он необдуманно побежал в сторону комендатуры, где и попал под пулемётный огонь. И получил сразу три ранения в ноги. Две пули прошли навылет, а третья застряла в бедренной кости.

Его, конечно, вытащили с поля боя и даже оказали первую помощь, наспех забинтовав раны. Но этого явно оказалось маловато. Он банально истекал кровью, а помочь ему никто не спешил. Вокруг шёл бой и солдатам с офицерами не было никакого дела до раненного русского журналиста.

Лев уже давно не чувствовал ног и почти не мог шевелиться, когда в окно влетела связка динамитных шашек с горящим запалом и приземлилась ему прямо на многострадальные ноги. Он хотел отбросить смертоносный предмет в сторону но руки отказывались слушаться.

На фоне быстро горящего детонационного шнура, перед тридцатитрехлетним Львом Бронштейном проносилась вся его жизнь: счастливое босоногое детство на хуторе в Херсонской губернии, обучение в Одессе и Николаеве, революционная деятельность, ссылка, лица родителей, друзей, знакомство с женой, рождение дочерей, а затем и сыновей – от второй, гражданской жены. Самой последней мыслью перед вспышкой, которая поглотила сознание мужчины, была та, что любимая Наташа всё-таки оказалась права: возраст Христа – это опасный возраст.

Глава 7

Глава 7

В этот раз стоять в очереди на вход в Темзу нам было не нужно. «Ику-Турсо» не собирался приставать к берегу, но имел необходимость высадить пассажиров. О чём и было сообщено на лоцманский кораблик. Ждать долго не пришлось, вскоре к нам подошёл небольшой пассажирский паром, на который мы и перешли. А через час он высадил нас в порту городка Сутенд.

Ещё примерно час заняли таможенные процедуры и ожидания поезда в Лондон. За это время я успел отбить телеграмму Герберту Остину, и к нашему приезду на вокзале «Фенчерч-Стрит» нас уже ожидало два автомобиля. Вместо Герберта приехал его старший сын – Карл. Он долго и витиевато извинялся за отсутствие своего отца, который был вынужден отъехать на завод в Ливерпуль.

За время, прошедшее с Лондонских олимпийских игр 1908 года, особняк Остина подрос ещё на один этаж и обзавёлся парочкой флигелей. В один из которых нас и заселили.Сразу после обеда я засел за написание писем всем, с кем планировал встретиться до моего отъезда на верфи в Глазго и Ньюкасл.

Первые два письма адресовались принцессе Виктории и принцу Генри, с которыми состоял в переписке. Виктории я привёз новую книгу, а принца Генри просто ставил в известность, что прибыл, так как он взял с меня обещание в своём последнем письме обязательно сообщить ему об этом.

Третье письмо предназначалось Роберту Баден-Пауэллу. Британские скауты в прошлом году вновь объединились. И заслугу в этом объединении генерал почему-то приписывал мне. И он тоже, как и принц Генри, очень просил связаться с ним, если я окажусь в Лондоне.

А вот четвёртое письмо я писал будущему президенту США Герберту Гуверу. Правда, сейчас Гувер был знаменит как отличный геологоразведчик, горный инженер и владелец многочисленных металлургических предприятий. В Российской империи он прежде всего отметился будучи владельцем Кыштымских горных заводов. Именно при нём на этих предприятиях была проведена модернизация оборудования и созданы хорошие условия для рабочих. Впервые статью о его деятельности на Урале я прочёл в прошлом году в журнале «Вестник Европы».

С биографией этого человека я был знаком достаточно хорошо. А всё началось с игры Фоллаут, в которую рубились мои мелкие и в которую затащили и меня. Почти весь сюжет вращался вокруг предстоявшей битвы на дамбе Гувера. И мне стало интересно – имени кого эта дамба? Имени президента или директора ФБР? Полез в инет, где и почерпнул много полезной информации об этом человеке.

Я собирался предложить ему контракт на обширную геологоразведку северной Финляндии и Лапландии. Нанятый мной в позапрошлом году профессор геологии Гельсингфорского университета Вильгельм Рамзай провёл лишь выборочные исследования, почему-то сделав упор на Кольский и Кемский уезды Архангельской губернии. Где и нашёл богатое, по его словам, месторождение хрома в районе реки Монча.

Когда он отчитывался о итогах своей последней экспедиции, благодаря названию этой реки я вспомнил про город Мончегорск из моего первого мира. Правда, я помнил, что в окрестностях этого города, которого в этом мире ещё не существовало, добывали железо и апатиты. Ни про какой хром я даже и не слышал.

Хорошо хоть в первой экспедиции он выборочно, но обследовал территорию княжества и даже нашёл два небольших месторождения свинца. Одно недалеко от села Виханти, что южнее Улеаборга, а второе в болотах, севернее города Куопио. После чего, плюнув на план по обследованию Лапландии, отправился в Архангельскую губернию. Пришлось разрывать с ним контракт, что чуть не вылилось в судебную тяжбу.

И именно найденное Рамзаем месторождение хрома я и хотел предложить Гуверу в обмен на достройку железной дороги от Александровска-на-Мурмане до села Сороки. Именно туда смог дотянуть пути синдикат «Продуголь» под руководством Дмитрия Алчевского. Созданный им консорциум по добыче и реализации угля со Шпицбергена долго не просуществовал из-за неучтённых качеств добываемого горючего. Бурно начавший свою деятельность, чем основательно перепугал моего деда и наших финляндских компаньонов, он точно так же быстро и развалился из-за массовых отказов в приобретении северного угля. Южане не учли, что уголь со Шпицбергена имеет совершенно другие свойства, нежели южные антрациты и английский кардифф.

При горении северный уголь давал слишком высокое пламя, что вело к быстрому и неизбежному повреждению водогрейных трубок паровых котлов паровозов, машин и судов. У нас подобная ситуация возникла практически сразу. И нам пришлось вкладываться в проектирование и модернизацию паровых котлов на транспорте. А русский консорциум не захотел заниматься подобным. Его членам проще было доставить антрацит с юга, чем тратиться на строительство новых машин.

Но и за два года существования они успели многое. Перешили железнодорожную линию из Архангельска в Вологду с узкой колеи на широкую и связали Санкт-Петербург с Петрозаводском. Но дальше села Сороки железная дорога так и не пошла.

Вот я и хотел помочь России получить железную дорогу к будущему Мурманску за счёт инвесторов из США. Под это дело я был готов отдать выкупленные земли с найденным месторождением хрома. Для этого мне и нужна была встреча с американским инженером.

…..

К моему удивлению, самым первым посланием, полученным мной в Лондоне, стали не ответные письма, а приглашение в Букингемский дворец на приём, посвящённый двухлетию союзного договора между Японией и Англией.

Какой смысл праздновать именно двухлетие этого договора – я понял только из объяснений Бориса Саввича Серафимова, помощника чрезвычайного посланника Российской империи Николая Чарыкова, отправленного графом Витте для участия в Лондонской мирной конференции по вопросу подписания мира между Османской империей и Балканским союзом. Этот дипломат встретил меня самым первым в зале приёмов.

– Дело здесь не в дате, Матвей Матвеевич. А в том, чтобы дать понять нам, России, что Англия и Япония всегда готовы выступить единым фронтом, если наша страна позволит себе слишком многое. Особенно сейчас, во время Болгарского кризиса.

– Но разве Англия не поддержала действия Балканского союза, Румынии и России? – удивился я.

– Поддержала. В первую очередь, потому, что трагедия случилась именно с болгарской ветвью Саксен-Кобург-Готской династии. Родственной, английской династии. Но ведь в Лондоне, как обычно, опасаются, что близость Константинополя и проигранная османами война может подтолкнуть Петербург к необдуманным действиям.

– Это вы про проливы? – спросил я и, взяв с подноса стюарда бокал с шампанским, слегка пригубил напиток.

– Именно. Ну да бог с ними. Когда-нибудь, они всё равно будут нашими. Я вас встретил первым не просто так. Мой экселенц, Николай Валерьевич Чарыков, и посол империи в Великобритании граф Александр Константинович Бенкендорф желали бы встретиться с вами. Так сказать, в частном порядке. По поводу ваших инвестиций в английскую транспортную инфраструктуру.

– Это так неожиданно, – усмехнулся я. – Неужто ваши начальники хотят вложиться в пассажирские авиационные перевозки?

– Мне это неведомо, Матвей Матвеевич. Но я бы вам рекомендовал, не отказываться от этой встречи, – довольно холодно и с некой долей угрозы в голосе произнёс молодой дипломат.

– Даже и не думал. И где эти господа хотят встретиться со мной? В посольстве?

– Нет, конечно, нет. Вот вам приглашение в «The Arts Club» на ближайший субботний вечер. Если вы согласны, то в пять пополудни за вами заедет работник посольства Константин Дмитриевич Набоков и сопроводит вас. Вы же остановились у своего компаньона, Герберта Остина?

– Да. Именно там. А я могу прийти с супругой?

– Извините, но это невозможно. Это чисто мужской клуб, – развёл руками Борис Саввич. – О! А вот и те, ради кого сегодня устроен приём. Пойдёмте, Матвей Матвеевич, я представлю вас японцам. Вот тот седой мужчина в очках, справа – это нынешний посол Японии в Великобритании Граф Като Такааки. А рядом с ним, круглолицый и лысый – секретарь посольства Сигэру Ёсида, – чуть слышно инструктировал меня посольский работник, когда мы шли к кучке мужчин, беседующих вокруг ликёрного столика.

Но добраться до японцев нам было так и не суждено. Неожиданно, к нам быстрым шагом подошла принцесса Виктория и, проигнорировав наши поклоны и приветствия, нахальным голоском заявила:

– Сэр Мэтью, вы мне срочно нужны.

– Да, ваше высочество, – кивнул я девушке и бросил извиняющийся взгляд на посольского работника. – Я полностью в вашем распоряжении, ваше высочество.

– Пойдёмте, пойдёмте, – я был подхвачен под руку и быстрым шагом утащен в один из служебных коридоров. – И, учтите, я теперь не Виктория, а Мария, – сообщила она мне, быстро ведя куда-то вглубь дворца.

Я лишь внутренне усмехнулся, так как прекрасно знал, что она с рождения имела титул «Её Высочество Принцесса Мария Йоркская». А представлялась она Викторией из-за своей вредности, как рассказал мне её братец Генри. Этой «тайной», двенадцатилетний принц поделился со мной после того, как я подарил ему парашют во время зимних олимпийских игр в Гельсингфорсе. Ну, а кто я такой, чтобы изобличать принцесс? Виктория, так Виктория.

– Простите меня, сэр Мэтью, что назвалась другим именем, – остановившись у какой-то двери, повинилась девушка. – Мне Генри поведал, что вы знаете правду, но я так и не решилась рассказать вам об этом в письме.

– Не стоит, ваше высочество, – поклонился я принцессе. – В вашем полном, родовом имени присутствует и имя Виктория, насколько я помню. Так что вы были в полном своём праве.

– Ха. Вот и хорошо. Пойдёмте, отец вас уже наверное заждался, – огорошила она меня.

Но за дверью, возле которой мы и общались, в довольно уютном кабинете, оказались только двое её братцев, принцы Альберт и Генри. Которые тут же кинулись меня приветствовать и выспрашивать про всякие интересующие их новости. Семнадцатилетнего Альберта интересовал вопрос, когда откроются анонсированные «FinAir» пассажирские авиаперелёты внутри королевства.

Так как мы смогли добиться дальности полёта наших двухмоторных пассажирских «Викингов» в восемьсот вёрст, то решили проложить ещё несколько линий, связав норвежскую столицу Христианию с Эдинбургом, с дозаправкой в Ставангере. А уже из Эдинбурга планировалось летать в Лондон, а оттуда, чем перкеле не шутить, можно было организовать рейсы и в Париж. Впрочем, нами рассматривался и южный вариант. От Копенгагена и через Амстердам в столицу Англии.

А принца Генри очень интересовало, какие новые нашивки за достижения появились у моих пионеров, и хвастался своими, которые очень подозрительно напоминали наши – финские.

– Недавно у нас сменили знак приветствия на салют, как у вас, но также тремя пальцами. Вот, посмотрите, сэр Мэтью, – и принц Генри мне отсалютовал, вскинув над головой руку в пионерском приветствии.

– Просто чудесно, – только и оставалось мне согласиться с высокородным скаутом.

В отличие от братьев, принцессе Марии очень не понравилось, что я не привёз продолжения приключений Питера Пена. Зато я смог её заинтересовать новой историей, про английского мальчика-волшебника.

Да-да. Я решил написать о приключениях Гарри Поттера и сплавить их именно в Англию. Самих книг я не читал. Хотя они у нас и были дома, в первом мире. А вот фильмы я смотрел. И не по одному разу. Поэтому сюжет помнил неплохо. Основной сюжет. Многие имена второстепенных героев мне пришлось придумывать самому. Да и сюжет пришлось подгонять под нынешние реалии.

Если в наше время проживание Поттера в чулане под лестницей вызывало шок и негодование, то в нынешнее время это было в порядке вещей. А учитывая наличие электрического освещения – так вообще хоромы. Менять пришлось только жизнь простых людей, а часть про обучение в школе магии и волшебства могла шокировать только совместным образованием для мальчиков и девочек из аристократических семей.

Так же пришлось впихивать в сюжет и религию. А иначе никак. В это время в каждой школе преподавался «Закон Божий». Я несколько недель ломал голову, как присобачить религию в Хогвартс. Пока не остановился на часовне, месте, где могли самостоятельно молиться маглы-англикане.

И именно поэтому я и привез первую книгу именно в Англию. Пусть принцесса Мария её оценит и протолкнёт к изданию. Ей это будет сделать куда легче, ведь её отец как раз и есть глава англиканской церкви. Мне проблемы с советом диоцезов Финляндии и имперским синодом совершенно ненужны. Пусть лучше моя книга стартует из Англии. Если конечно придётся к местному двору. Главное, чтобы существование магов не оказалось правдой, а то я после такого разоблачения точно долго не проживу.

В процессе работы над приключениями Гарри Поттера неожиданно всплыла ещё одна проблема. Проблема очков. Слишком дорогими были они в этом мире. Из-за дороговизны оптики, производимой ремесленниками и аптекарями. Большинство населения не могло позволить приобрести себе, а тем более детям, подобные предметы, улучшающие жизнь. Да и проверки зрения никто не проводил. По крайней мере, в нашем княжестве и империи.

Выкрутился я в сюжете книги таким образом,что очки, которые носил Гаррик, оказались артефактными. Наследством от погибших родителей. Они автоматически подстраивались под зрение и были зачарованы от разрушения.

А решив проблему с очками у своего героя, я задумал решить проблему с отсутствием доступных очков и проверки зрения в княжестве. Для этой цели я нанял в Швеции известного офтальмолога Альвара Гульстранда. Который должен был оказать помощь в создании линейки линз для очков моим не очень опытным оптикам. И он же должен был провести проверку зрения у моих пионеров и организовать офтальмологические курсы для сельских врачей.

Мой рассказ о новой книге был прерван появлением в кабинете отца этого семейства, короля Великобритании Георга V.

– Здравствуйте, ваше королевское величество, – вскочил я тут же со стула и поклонился.

При приветствии чуть не ляпнул «императорское величество». Меня постоянно сбивало с толку его внешнее сходство с Николаем II. Я хоть и знал, что они родные кузены, но порой складывалось ощущение, что они – близнецы.

– Здравствуй, Мэтью, – меня покровительственно похлопали по плечу. – Ты подрос с нашей последней встречи. Мария, – обратился король к дочери. – Будь добра, оставь нас с гостем. Иди к матушке. Сопроводи её на приём.

Принцесса возмущенно фыркнула, но возражать родителю не посмела и быстро покинула кабинет.

– Присаживайся, Мэтью, – распорядился монарх и, подождав когда я присяду на стул, продолжил. – Я хотел поговорить с тобой об участии нашей семьи в твоём предприятии по пассажирским авиационным перевозкам. Как ты знаешь, Альберту, – король кивнул на сына. – Ему не наследовать трон. Но он очень увлекается авиацией. Впрочем, как и Генри. И мне хотелось бы, чтобы мои сыновья понабрались опыта не только в управлении аэропланами, но и организации подобных компаний. Я прекрасно осознаю, что за авиацией будущее. Как написал мне Ники, в России сейчас уже более двухсот аэропланов в армии. А у нас нет ещё и пары десятков. Да и с пилотами очень плохо. Поэтому я и обращаюсь к тебе. Твои самолёты сейчас самые надёжные, а пилоты, самые опытные. Вот пусть мои дети и наберутся опыта. В качестве взноса от нашей семьи я могу предложить тебе в дар землю под аэродромы в самых крупных городах Британии и Шотландии, а также освободить твою компанию от уплаты налогов.

– Я буду только рад, если ваши сыновья станут техническими директорами отделения нашей компании в Великобритании, – почтительно согласился я с британским монархом.

Кто я такой, чтобы отказывать королю? А тут ещё и налоги отменят и землю подарят. В будущем эти аэропорты, став международными, могут принести мне неплохую прибыль.

– Ну, я думаю, что им обоим директорами быть не обязательно. Но я очень рад, что ты согласился на мою просьбу, – улыбнулся монарх. – Тогда, в качестве ответного жеста, я выполню любую твою просьбу в пределах разумного.

– Спасибо ваше величество. Вы очень добры ко мне. Я не хотел бы злоупотреблять вашим доверием…

– Мэтью, мой мальчик, не тяни. Просто скажи чего хочешь, а я позже дам тебе ответ – возможно это или нет, – перебил меня король.

– У меня есть интерес к электротехнической фабрике компании «Sterling Telephone Electric». Эта компания начала в 1909 году своё расширение, но, видимо, переоценила свои возможности и сейчас, фактически, банкрот. Я очень бы хотел приобрести именно электротехническую фабрику в Дагенхеме. Но ваше адмиралтейство имеет двадцатипроцентную долю в этом предприятии, и мне его не продают.

– Адмиралтейство? Что же они там такое производят? И в чём же твой интерес?

– Телефоны, кабель, сигнализации, бытовые электроприборы. Но адмиралтейство уже два года ничего не заказывает. Я же хочу наладить выпуск стиральных машин и холодильного оборудования в вашем королевстве. Они пользуются огромным спросом, но проще производить на месте, чем ввозить.

Не буду же я рассказывать, что меня в первую очередь интересуют телефоны-автоматы и шахтёрская сигнализация производимая этой фабрикой. Надеюсь, и так прокатит.

– Ах вот что. Ну тогда я тебе поспособствую. И вот что ещё. Ники писал мне, что ты подарил ему бронеавтомобиль. И очень его хвалил. Может, ты построишь парочку таких же и для на нас, на заводе своего компаньона Остина. Если он понравиться нашим военным, то я гарантирую тебе заказ на подобное оружие.

– Сочту за честь, ваше королевское величество, – вскочил я со стула и снова поклонился.

…..

– Ну и что у тебе такого случилось? Чего ты плачешь? Кто тебя обидел, золотце? – обнял я заплаканную супругу, когда прибыл домой из дворца.

– Мне отказали в практике. Мисс Уокер узнала, чья я жена и потребовала предоставить в дар её клинике две тысячи доз пиницилиума. И тогда она меня будет учить, – всхлипнув красным носиком, поведала мне Татьяна.

Собираясь со мной в Лондон, моя супруга не захотела быть для меня балластом, а решила совместить приятное и полезное. То есть, в свободное от культурной жизни и походов по магазинам время, повысить свой профессиональный навык, пройдя практику в одной из медицинских клиник.

Вначале её выбор пал на госпиталь Элизабет Гаррет Андерсон. Мне было в общем-то всё-равно, где она буде проходить обучение, но когда Татьяна заявила, что хочет попробовать себя в роли врача-рентгенолога, мне пришлось приложить немало усилий, чтобы отговорить её от этой затеи.

Помня про вред для врачей и пациентов от первых подобных аппаратов, я не на шутку встревожился и даже инициировал в нашей медицинской лаборатории проверку рентгеновских лучей на опасность для живых существ. Попросил Фердинанда фон Вальберга облучить несколько мышей и кроликов и посмотреть что будет с их здоровьем. А так же предложил ему найти материалы, которые могли бы не пропускать это излучение. И даже подсказку дал по поводу свинца.

Татьяна не особо и расстроилась после моего запрета, тем более, что через некоторое время пришло письмо из Англии с отказом в практике. А вот в детской хирургической клинике Джейн Харриетт Уокер её согласились принять на учёбу. И как оказалось, не безвозмездно.

– Может, стоит им денег заплатить? Ведь до нашего отъезда такое количества препарата нам просто не доставят. Его и так пока мало производят.

– Не надо, Матти. Пусть подавятся своей практикой, – воскликнула Татьяна и опять спрятала своё лицо на моём плече.

Называть меня на финский манер она стала только недавно, признав, что имя Матти короче и красивее, чем Матвей. Тем более, что она активно стала учить финский язык, чтобы у неё была возможность напрямую общаться с пациентами в клинике.

– Слушай, моё сердце, а давай я напишу просьбу устроить тебя на практику в королевский военный хирургический госпиталь, и передам её через тебя принцессе Марии. Думаю, что она тебе поможет.

– Принцессе? – вытаращилась на меня супруга. – А она меня примет?

– Конечно. Ведь ты принесёшь ей пилотный экземпляр моей новой книги. А заодно, передашь и письмо-просьбу. Я думаю, она не откажет тебе в помощи.

– А разве женщинам разрешают работать в военных госпиталях?

– Ха! После скандала с Джеймсом Бэрри, их главным колониальным медицинским инспектором, они полностью сняли запрет на работу женщин в военных госпиталях.

– Ой. А что эта за скандал? Я не знаю. Расскажи, Матти? – сразу заинтересовалась Татьяна.

– Джеймс Бэрри родился в конце позапрошлого века. И родился он женщиной.

– Как это? Ты опять мне какую-то сказку рассказываешь? – даже отстранилась от меня супруга.

– Зачем мне тебе врать? Открой подшивку журнала Берроуза Вустера за 1908 год и прочти. Я и сам удивился, когда прочитал эту статью. В шестнадцать лет Маргарет Энн Балкли, так её звали в детстве, по подменным документам на имя своего дяди Джеймса Барри поступила в Эдинбургский университет на медицинское отделение. И затем всю жизнь проработала хирургом. И все окружающие считали её мужчиной. Она умудрилась даже пройти военную подготовку, получить звание лейтенанта и была отправлена на войну в Южную Африку.

– Вот это да! И никто-никто не догадался?

– Только после её смерти в середине прошлого века, обнаружился этот казус, во время подготовки к похоронам. Дело засекретили, чтобы не будоражить общество, но женщинам врачам разрешили работать в военных госпиталях. И только в 1908 году одному журналисту удалось получить документ об этом инциденте. Но особого ажиотажа на фоне проходящей олимпиады эта статья не вызвала. Вот так вот. Так что, если принцесса Мария окажет тебе протекцию, смело иди на практику.

Глава 8

Глава 8

– Извините, господа. Но ваши условия меня не устраивают. И здесь дело вовсе не в выгоде или моём непатриотизме. Всё дело в том, что его величество, Георг V навязал мне в руководство отделением авиакомпании своих сыновей, принцев Альберта и Генри. И я не думаю, что ваши угрозы в отношении меня и моей компании в данном случае сработают.

– Ах вот в чём дело! – понимающе кивнул мне посол Российской империи в Великобритании граф Александр Константинович Бенкендорф. – Тогда да, это усложняет задачу. Бюро секретных служб будет тщательно проверять каждого сотрудника. Если это дело поручат Вернону Келлу, то можно будет забыть о наших планах.

На встрече с высшими российскими дипломатами в Великобритании мне сходу предложили поставить коммерческим директором местного отделения авиакомпании – Константина Дмитриевича Набокова. Человека, который и привёз меня в этот клуб. Константин Дмитриевич оказался младшим братом основателя русской конституционно-демократической партии (кадетов) и ужасным водителем.

Хоть клуб и располагался недалеко от дома Остина, Набоков вёз меня туда более получаса. Итальянская праворульная «Альфа» (A.L.F.A.24. HP) и сама по себе была плохо управляемым автомобилем, а уж в сочетании с неопытным водителем – это был просто кошмар. Только необычайным везением я мог объяснить тот факт, что мы никуда не врезались и никого не задавили.

После череды взаимных раскланиваний и представлений, мне, ожидавшему предложений о коммерческом сотрудничестве, просто-напросто выкатили ультиматум о назначении Набокова. И, в случае отказа, пригрозили проблемами с моим бизнесом не только в Англии, но и в империи.

Причем, наш разговор шёл исключительно на английском языке. Как выяснилось, граф Бенкендорф очень плохо владел русским и прибегал к его использованию только в крайних случаях. Например, чтобы обратиться к собеседнику по имени-отчеству. А затем снова переходил на английский.

– Вернон Келл? Глава британской контрразведки «МО-5»? Теперь буду знать кем в Англии стоит пугать наглых чиновников, которые решили отобрать моё дело. Если на этом всё, господа, то прощайте, – и я сделал попытку встать из-за стола, чтобы покинуть беседку на территории внутреннего сада клуба, где и проводилась наша встреча.

– А ну сел на место, мальчишка! – неожиданно рявкнул на меня чрезвычайный имперский посланник Николай Валерьевич Чарыков. – Что ты о себе возомнил? Мы ещё не закончили наш разговор! Нашёл себе высокородных покровителей и думаешь, что теперь тебе всё можно? Сел я сказал! А то…

– Николай Валерьевич! Не забывайтесь! – вдруг зло произнёс Бенкендорф. – Пока что я посол в этой стране. Молодой человек, – обратился чиновник уже ко мне. – Будьте любезны, останьтесь. Это очень важно и напрямую касается интересов нашей империи.

– Хорошо, ваше сиятельство, надо так надо, – я сел обратно в кресло. – Внимательно вас слушаю. Объясните мне наконец, что вы на самом деле хотите от меня и от моей авиакомпании.

– На самом деле нам не так уж важно кто будет руководить вашим британским отделением. Нам главное, чтобы в стюарды, сопровождающие каждый вылет, попали наши люди.

– А мне интересно, откуда вы знаете, что Вернон Келл – глава английской контрразведки, – подал голос и Чарыков.

– Так вот в чём дело, – усмехнулся я, проигнорировав вопрос хама-посланника. – Всё дело в сборе информации? И вам просто нужен человек, который будет координировать работу сборщиков этой информации. Ведь авиационные перелёты дело не дешёвое и довольно статусное. И летать в основном будут высшие чиновники, аристократия, офицеры и промышленники. Я прав?

– Именно так, Матвей Матвеевич. Но после озвученной вами информации о предполагаемой службе в вашей компании британских принцев у меня появились сомнения по поводу его реализации. И да, если можете, просветите нас о своих знаниях по поводу деятельности майора Келла.