Текст книги "Великий диктатор. Книга четвертая (СИ)"

Автор книги: Alex Berest

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

– Разрешаю, – кивнул унтер-офицеру полковник Франссон.

– Господин штабс-капитан, от наблюдателей поступили телефонограммы, что снаряды упали на отметке семь километров восемьсот двадцать метров.

– И это при оптимальном угле возвышения? – уточнил я.

– Так точно. Разрешите приступить к стрельбам по мишеням.

– Разрешаю. Сколько займёт времени установка щитов?

– Минут десять-пятнадцать, господин штабс-капитан, – отрапортовал подпрапорщик, после чего я его отпустил.

– Это хороший результат? – спросил у меня полковник сразу после ухода унтер-офицера.

– Вы про дальность? Да! Я бы сказал – отличный результат. Оригинальная английская гаубица имеет меньшую дальность. Примерно такую же дальность стрельбы имеют и русские гаубицы в сорок восемь линий (122 миллиметра).

– И сколько таких орудий ты можешь уже выпускать?

– Пока дюжину в месяц. Не более, а что?

– У меня есть информация о том, что скоро тебе придётся вооружать ещё три дивизии по стандарту нашей добровольческой, – заговорщицким шёпотом поведал мне полковник.

– Это, кха, кха, – подавился я кусочком пончика. – Это как? Почему? Что, решено провести мобилизацию и в нашем княжестве?

– Нет, Матти, – покачал головой директор департамента. – Мобилизации не будет, но в главном штабе уже принято решение об оставлении Кёнигсберга и Восточной Пруссии. Нашу дивизию выводят и отправляют в Гельсингфорс, на доформирование третьим полком. После чего её включат в состав русского экспедиционного корпуса и отправят во Францию на итальянский фронт. Вместе с нашей дивизией в корпус включат ещё три дивизии: Эстляндскую, Латышскую и Польскую, которые сейчас формируют в Пскове. Именно эти дивизии тебе и предстоит вооружить и экипировать по нашему стандарту. Насколько я знаю, в феврале тебя вызовет в Петроград император на награждение и там же тебе озвучит требование по перевооружению частей экспедиционного корпуса. Этими сведениями поделился с нами сам помощник генерала Алексеева. Так что они достоверны. На твоём месте я бы уже начал делать запасы оружия, формы и амуниции на сорок-пятьдесят тысяч человек. И в этом отношении твои нестандартные гаубицы только играют нам на руку. Так как для них боеприпасы выпускаются, как я знаю, в Англии и Франции.

– Вот это новость, – только и смог произнести я в ответ, пытаясь уложить всю полученную информацию в голове. – Спасибо, что предупредили.

– Да не за что. Свои же люди. Одно дело делаем. Но это не все новости, которые я хотел бы тебе сообщить, – усмехнулся полковник Франссон. – Как нам стало известно от наших людей в окружении министра двора графа Фредерикса, император планирует в конце января отправить в отставку председателя Совета министров графа Витте, сохранив за ним должность министра статс-секретаря по делам нашего княжества.

– И кого на место Сергея Юльевича? – дрогнувшим от волнения голосом поинтересовался я у директора департамента. – Или ещё не известно?

– Тот же источник сообщает, что новым председателем правительства будет назначен нынешний министр путей сообщения Александр Трепов. Вот такие новости, – поведали мне на мой вопрос.

– Да уж, новости так новости, – оторопело согласился я. – Не было печали, теперь мне, как мужику из сказки господина Салтыкова, придётся двух генералов кормить. Вряд ли Витте захочет терять доход с меня. Так ещё и Трепов, по слухам, проныра тот ещё. Ладно, это только мои проблемы. Спасибо за предупреждение, господин Франссон. С меня отдарок и пивной вечер в «Ржавом штыке».

…..

Январь 1916 года. Киевская губерния, село Новая Дарница.

– Военнопленный номер 294217 Ярослав Гашек прибыл по вашему приказанию, господин эээ, – сбился пленный, обнаружив перед собой человека в гражданской одежде.

Он было обернулся к приведшему его в этот кабинет стражнику. Но того и след уже простыл.

– Можете звать меня господин Браге. Я – старший кадровый агент финляндской компании «ХухтаХухта», – представился господин в штатском. – Присаживайтесь, господин ефрейтор. Я предупредил охрану, она нам мешать не будет.

– Спасибо, господин Браге. Скажите, а датский астроном Тихо Браге вам случаем не родственник? – шутка вылезла из Гашека сама по себе, и только уже после он спохватился, что этот господин может обидеться и, на всякий случай, извинился. – Извините, господин…

– Не надо извиняться, – улыбнулся главный кадровый агент и добил Гашека признанием. – Вы правы, это мой предок. И я горжусь этим. А вы, случаем, не тот ли Гашек, который опубликовал статью об открытии доисторической блохи «Palaeopsylla»?

– Увы, это я, – краснея от смущения, согласился с непонятным господином военнопленный. – А вы, что, читали?

Эта история принесла Гашеку почти европейскую знаменитость. Ну и что, что он выдумал ту блоху, зато его статью перепечатали многие иностранные узкоспециализированные издания. И пусть быстро выяснилась правда, и его уволили из пражского журнала «Мир животных» – зато он неплохо повеселился.

– Читал, – кивнул финляндский агент и улыбнулся краешком губ. – И даже собирался перепечатать её в Гельсингфорском научном журнале. Но не успел, а там вышло и опровержение. Впрочем, к нашей встрече это не имеет никакого отношения. Из документов, собранных персоналом этого лагеря, следует, что вы, господин ефрейтор, знаете несколько языков. Французский, польский, сербский, чешский, словацкий, немецкий, русский и венгерский. И очень быстро учите новые языки. Это так?

– Так точно, господин главный агент. Есть за мной такое. Сейчас, например, я учу татарский. У нас барак охраняют дружинники из Казани, – непонятно зачем пояснил он. – Вот я, от нечего делать, и беру у них уроки языка. Как по мне, то довольно лёгкий язык.

– Отлично. Тогда вы нам точно подходите. Не имеете ли желание заключить контракт с компанией «ХухтаХухта» и покинуть это неуютное место? Тем более, что вы внесены в списки на перемещение в лагерь военнопленных в Оренбургскую губернию. Не думаю, что вам понравится там. Очень негостеприимное место. Да и снабжают тот лагерь намного хуже, чем этот. Здесь вам повезло, что часть продуктов поступает от пожертвований горожан. А Оренбургская губерния – это богом забытое место.

– Хухта? А не имеет ли русский писатель Матвей Хухта отношения к этой компании? – вычленил чех из всего потока информации знакомое имя, пропустив разглагольствования кадрового агента мимо ушей.

– Вы угадали, господин Гашек. Компания «ХухтаХухта» принадлежит Матвею Матвеевичу Хухте.

– О! Вот это да! А я смогу с ним встретиться? С Матвеем Матвеевичем?

– Ну, я запишу ваше пожелание и передам в секретариат компании. А они уже перешлют его господину Хухте. Но это если вы только заключите с нами контракт.

– Где надо расписываться кровью? Ой. Подождите. Вы же не рассказали самого главного. А в качестве кого вы меня вербуете? У меня же нет технической специальности. Или вам нужны собаководы? Это да, это я умею.

– Я думал, вы уже поняли, когда я перечислял языки, которыми вы владеете. Нашей компании понадобился переводчик. У нас в княжестве работает очень много специалистов из вашей империи. Но, увы, многие из них не владеют даже русским, не говоря уже о финском или шведском. Нам же нужен языковой специалист, как вы. Для перевода технической документации, проведения инструктажей по технике безопасности, разъяснения рабочим требований профсоюза. Да много для чего. Вам предоставят отдельное благоустроенное жильё и будут платить тридцать рублей оклада в месяц.

– Вы мне описываете какую-то сказочную историю. Впрочем, я согласен подписать с вами контракт. Кстати, а на какой срок? – спохватился пленный ефрейтор.

– На три года. С возможностью продления. Но если компанию не будет устраивать исполнение вами служебных обязанностей, то она вправе разорвать договор, и вас отправят обратно, в лагерь военнопленных.

– Что же, это справедливо. А благоустроенное жильё – это что?

– Это отдельная комната в общежитии. С централизованным отоплением и электрическим освещением. Удобства – уборная, душевая и прачечная – общие, для всех жильцов. Питание трехразовое. Есть возможность приобретать товары и продукты в лавке компании. Есть ещё вопросы?

– Нет, нет. Меня всё устраивает. Давайте ваши бумаги. Я их подпишу.

– Только, господин Гашек, подписывайтесь своей реальной фамилией, а не как Лев Николаевич Тургенев, – усмехнулся потомок великого астронома.

– Вы и про это знаете? – удивился Гашек и пояснил. – Это была неудачная и пророческая шутка. Я тогда представился писателем из Киева. Кто же мог знать, что я через год, окажусь в лагере военнопленных рядом именно с этим городом?

Глава 31

Глава 31

– Матти, ты там заснул что ли? – удивленно поинтересовалась у меня супруга. – Я тебе читаю письмо, а ты молчишь.

– Ты мне или сыну? – улыбнулся я. – Наш мелкий Матти так точно дрыхнет. – Кивнул я на манеж, в котором, обняв тряпичного зайца спал наш годовалый сын.

К году он уже вовсю ползал, стоял и даже делал попытки ходить. Но у него это пока не получалось. Но на всякий случай мы его определили в плетенный манеж, где он и резвился со своими мягкими игрушками или с моим вторым тонтту – Суму. Зато сынуля уже уверенно обзывал меня – па, а Татьяну, – ма. И только кота-домового он почему-то именовал – ля.

– Конечно, тебе. Вряд ли младшему будет интересно, что пишет его тётка.

– Естественно, он же её и в глаза не видел, – усмехнулся я. – Так что за проблемы там у Марии Михайловны?

– Они с супругом не знают куда пристроить подаренные нами деньги. Король требует, чтобы Альберт их вложил в акции военных предприятий, а принц колеблется. Вот Машка и пишет, спрашивает совета.

– У тебя? – искренне удивился я. – Пусть к отцу обратится. Михаил Фридрихович лучше всех в вашей семье разбирается в финансах.

– Ррррр, покусаю, – зарычала на меня супруга, но вовремя спохватилась, оглянувшись на спящего сына. – я, что такая плохая экономка, и совершенно не разбираюсь в деньгах? – задала каверзный вопрос Татьяна.

– Хм, ну… А, нет, нет, ты прекрасная экономка, – в последний момент я спохватился и решил благоразумно промолчать про её способности. – Так и чего хочет твоя сестрица от нас?

– Она хочет совета от тебя. Во что им вложиться. Может, и правда, в военные заводы, как король требует?

– Война рано или поздно закончится, – пожал я плечами. – Впрочем, это их деньги. Пусть куда хотят вкладывают. Но, на их месте, я бы выбрал инвестиции в недвижимость, землю и транспорт с электричеством.

– Так что мне написать Машке?

– Пусть купят несколько поездов, обзовут их «Хогвартс-экспресс» и возят людей между Лондоном и Эдинбургом.

– О! А ведь правда! Как я не додумалась раньше? У нас же ходят «Полярный экспресс» и «Мумми-экспресс». Так я им про это и напишу.

В отличие от «Полярного экспресса», название которому придумал я, чтобы выделить поезд Гельсингфорс – Порт-Романов среди остальных, «Мумми-экспресс» появился благодаря идее Ээро Эркко. Так уж получилось, что всю территорию вокруг принадлежащей мне Рассветной горы мои пионеры обозвали Мумми-долом. Вот он в шутку и предложил так назвать пригородный поезд, который курсирует из Улеаборга до нашего горнолыжного курорта. И я согласился.

И даже больше. Уже по моей инициативе один из кемпингов у подножия горы построили в сказочном стиле. И каждый дом там носит названия героев сказки. В центре кемпинга располагается башня Мумми-Папы и театр, где во время зимних и летних пионерских игр ставят спектакли о приключениях Мумми-Троллей. Это настолько понравилось моим пионерам, что образовалась целая очередь их самодеятельных трупп, готовых показать своё творчество зрителям. Если так и дальше пойдёт, то придётся организовывать отдельный Мумми-фестиваль.

– Напиши, напиши, – согласился я с Татьяной. – И вот что, раз ты заявляешь, что у тебя самой есть отменная деловая хватка, то поручу-ка я тебе одно дело.

– Какое? – бросив что-то записывать, поинтересовалась супруга.

– Я хочу организовать санитарно-эпидемиологическое отделение в нашей медицинской компании. Для борьбы с возможными эпидемиями. Ты, наверное, не знаешь, но в прошлом году по городам Поволжья уже прокатилась эпидемия сыпянки (сыпной тиф). А туда он попал с Кавказского фронта. Как выяснилось, пленных курдов без врачебной проверки отправили в лагерь военнопленных в Ново-Николаевск (Новосибирск). А уже оттуда кто-то завёз сыпянку в Астрахань. И понеслось. За год умерло больше тысячи двухсот человек.

– И ты боишься, что что-то подобное проникнет и в княжество? – заинтересовалась рассказом жёнушка и перебралась ко мне поближе. – Погоди. Ты не боишься, ты знаешь! Опять тебе тонтту нашептал?

Как хорошо, что я придумал свалить всё на Хиири. Теперь в мои пророчества верили все родственники. Вот и супруга, поддавшись влиянию моих родителей и деда Кауко, тоже в это верила. Ну, мне-то легче. Было, по крайней мере. Пока я не сломал историю. А может и не сломал? Будет или не будет в этом мире «Испанский грипп» я не знал. Но и помимо него, насколько я помнил, в воюющей стране с избытком хватало различных эпидемий.

Давным-давно, ещё в прошлой жизни, мне попалась статья в интернете про эпидемии этого периода. Что было в основном тексте я не запомнил, зато запомнил название, которое медики дали этому периоду – инфекционная катастрофа. Вот и не хотелось вляпаться в эту катастрофу со всего разбега. Надо будет хоть как-то подготовиться к предстоящему.

Кое-какие запасы медикаментов, инструментов и снаряжения глава моей медицинской компании Фердинанд фон Вальберг уже откладывает. Но этого мало. А ведь ещё нужны вошебойки, полевые кухни, палатки для карантина, мебель, мобильные генераторы, системы очистки воды и многое другое. И это не говоря про подготовку специалистов. В принципе, всё это можно сделать и собрать на складах. А подготовленные кадры – трудоустроить. Придёт беда – а мы к ней уже готовы. Вот это, я и хотел поручить Татьяне, а заодно проверить её организаторские способности.

– Ну, я не против. Ты только объясни мне подробнее, что нужно делать. А штат какой у меня будет? Я смогу набирать в свой отдел девушек с которыми училась? – тут же засыпала она меня вопросами.

– Конечно, дорогая. Вот завтра, прямо с утра, мы с тобой и поедем этим заниматься. Я тебе всё расскажу и покажу, – искренне обрадовался я, что наконец нашёл на кого свалить эту проблему.

…..

Гельсингфорс. Здание парламента.

– Я рад приветствовать вас, господа, в нашем новом доме, – объявил я с новенькой трибуны Эдускунты. – И главная заслуга в том, что мы с вами сейчас находимся в этом помещении всего через полтора года, как было принято решение о перестройки парламентского комплекса, принадлежит этому замечательному архитектору – Оливии Матильде Лённ.

И я указал рукой на смущённую, но довольную женщину. Зал взорвался аплодисментами и одобрительными криками, засверкали магниевые вспышки фотокорреспондентов, а несколько специально подготовленных помощников депутатов от аграрной партии вручили Виви Лённ букетики цветов.

Наша архитектор отгрохала просто шикарный зал заседаний. За основу, насколько я понял, она взяла зал Госсовета империи в Мариинском дворце. Избавившись от боковых окон, она была вынуждена сделать стеклянный купол, что сразу как-то расширило и возвеличило это помещение. На галёрке появились сидячие места для гостей и журналистов, а новая кафедра стала многоместной. Теперь там размещался не только председатель парламента, но так же и главы партий. А каждый депутат получил по отдельному рабочему месту, с запирающимися ящичками и просторной столешницей.

И хоть зал был закончен, работы по постройке парламентского городка продолжались. Велись отделочные работы в кабинетах комиссий, гараже и столовой. А в жилом здании прокладывали коммуникации и возводили последний, девятый этаж. Тем не менее, весь парламент был рад возвращению в здание Сословного сейма, так как работать в зале сената было возможно только три дня в неделю. Из-за чего, многие проекты, инициативы и документы были не то что не приняты, а даже не рассмотрены.

– Прежде чем покинуть эту трибуны и передать слово председателю риксдага, – я развернулся к кафедре и отвесил лёгкий поклон Ээро Эркко, которого уже второй срок выбирали на эту должность. – Мне хотелось бы поднять один очень важный вопрос. Как вы знаете, в сентябре прошлого года скончался наш многоуважаемый генерал-губернатор Леопольд Мехелин. Я не буду перечислять все его многочисленные достижения, вы и без меня об этом знаете. Я предлагаю увековечить память об этом, без сомнения великом, человеке, назвав в его честь Привокзальную площадь.

В зале раздались аплодисменты как со стороны аграрной партии, так и со стороны либеральной партии, главой которой долгие годы и был Мехелин.

– Со своей стороны, я уже заказал и оплатил создание памятника нашему великому скульптору – Эмилю Викстрёму, и договорился с городом об установке этого монумента напротив нового вокзала. Прошу секретарей внести мою инициативу в список на голосование. – Перекрикивая аплодисменты, выкрики и прочий шум, закончил я свою речь и, спустившись с трибуны, покинул здание парламента.

…..

25 февраля 1916 года. Петроград.

Зимняя столица Российской империи мне понравилась куда больше, чем осенняя. Снег, мороз и яркое солнышко добавляли хорошего настроения после посещения недавно приобретенных фабрик общества «Электрожесть». В этом году военное ведомство заказало уже два с половиной миллиона противогазов. Но мощностей и рабочих на выполнение этого заказа – у меня просто не было. Пришлось искать сторонних производителей. И такие нашлись. Нам удалось почти за бесценок выкупить две фабрики в Петрограде, где и развернули выпуск фильтрующих коробок и противогазных пеналов.

Вместе с фабриками нам достался и неплохой трудовой коллектив, где были только рады постоянному заказу. Что означало стабильный доход и уверенность в завтрашнем дне. Плюс, на моих предприятиях действовала бронь от призыва в армию, что тоже положительно сказалось на производительности труда.

Это была уже не первая экспансия моей компании в Петроград. Ранее мы приобретали склады и отдельные здания. С 1914 года в столице работал наш пейнтбольный клуб, автосалон, магазины автотоваров и электрофурнитуры, а также универсальный сервисный центр. Но, честно сказать, особо вкладываться в столичную недвижимость и инфраструктуру, зная что здесь произойдет в феврале следующего года – не очень и хотелось. А с другой стороны, теплилась надежда, что натоптанных мной бабочек будет достаточно, чтобы не произошло никакой революции.

Но, как бы не был привлекателен город Петра зимой, я чуть было не опоздал в Зимний дворец на приём к императору. Вначале мы влипли в какую-то толпу людей с транспарантами и самодельными плакатами, прямо на Литейном мосту. Если бы не обилие имперских и английских флагов, я бы подумал, что началась та самая революция. Но волновался я зря. Оказалось, что это санкционированная городской управой манифестация в поддержку Великобритании из-за объявления Германией полной блокады острова и начала неограниченной подводной войны.

Передвигаясь вместе с толпой, наши автомобили всё-таки преодолели мост через замёрзшую Неву и выбралась к Французской набережной. Но, как оказалось, приключения на этом не закончились. На центральном входе в Зимний дворец с Дворцовой площади меня тормознули часовые и не пустили внутрь. Как быстро выяснилось, теперь этот вход был отдан под госпиталь, который уже год располагался во дворце. Пришлось возвращаться ко входу в Комендантский подъезд, где, несшие службу младшие чины дворцовой полиции, объяснили мне, что попасть во дворец можно только по приглашению и через Церковную лестницу.

Поэтому, когда я появился в приемной перед залом под номером сто тридцать один, который занял император под свой кабинет, времени до обозначенного в приглашении, оставалось ровно пять минут. За секретарским столом, к моему глубокому удивлению, вместо Мосолова или Татищева, обнаружился старый знакомец по олимпийским делам генерал-майор свиты Владимир Николаевич Воейков.

– День добрый, Владимир Николаевич, – поздоровался я с Воейковым. – Здравствуйте, господа, – кивнул я присутствующим в приёмной чиновникам и военным.

– Матвей Матвеевич, вы вовремя. Император примет вас после барона Клебека, – и генерал-майор указал глазами на главу монетного двора. – Присаживайтесь. Можете угоститься «Кувакой».

Угощаться минеральной водой с заводов Воейкова я не пожелал и скромно пристроился в уголочке на двухместном диванчике. На приём я явился в штатском. Уж слишком здесь, в Петрограде, много всяких генералов и адмиралов. Замучаешься честь отдавать. Тут только в одной приёмной сразу несколько генералов, не считая Воейкова.

Вообще-то у Николая II официально секретаря не было. Но для сортировки посетителей во время нечастых приёмов в Зимнем дворце в этом качестве, сменяя друг друга, выступали то адъютант царя Илья Леонидович Татищев, а то чиновник канцелярии министерства двора Александр Александрович Мосолов. Но вот Воёйкова в этом качестве я наблюдаю впервые. Хотя и мои посещения Зимнего дворца можно пересчитать по пальцам.

А ведь точно, мне же докладную записку ребята Артура Усениуса подавали, что Мосолова отправили посланником в Румынию. Не иначе, как с заданием уговорить румынского короля Фердинанда I вступить в войну на стороне Антанты. Поэтому и Воейкова посадили в приёмной в качестве временного секретаря.

Пока я предавался размышлениям, дверь в царский кабинет приоткрылась, и оттуда выскользнула женщина в форме сестры милосердия. Все присутствующие в приёмной тут же вскочили со своих мест. Поднялся и я, попутно опознав в вышедшей великую княжну Ольгу Николаевну.

Она, молча кивнув всем присутствующим, быстрым шагом проследовала к выходу, мазнув по мне равнодушным взглядом. Но затем остановилась и, повернувшись, подошла и поздоровалась.

– Здравствуйте, Матвей Матвеевич. Я так рада вас видеть. Я вам очень благодарна, что вы откликнулись на мою просьбу и прислали книги в госпитальную библиотеку.

– Здравствуйте, ваше императорское высочество, – поклонился я в ответ. – Как же я мог проигнорировать вашу просьбу?

– Ой, Матвей Матвеевич, оставьте все эти титулования для папеньки. Слушайте, а вы можете прислать ещё одну партию тех замечательных костылей, что вы прислали вместе с книгами? – Ольга Николаевна бесцеремонно схватила меня за руку и, присев на занимаемый мной ранее диванчик, предложила разместится рядом.

– Конечно, Ольга Николаевна, – кивнул я и указал царевне глазами на продолжавших стоять военных и чиновников, не смевших сесть в её присутствие.

– Ой, – заметила княжна создавшееся положение и объявила на всю приёмную. – Спасибо, господа, что поприветствовали меня, можете садиться.

В итоге, всё время пока ждал вызова к императору, я проболтал с Ольгой Николаевной. Девушка засыпала меня вопросами про наши костыли и носилки, а затем незаметно переключилась на обсуждение новой песни. Пришлось идти к Владимиру Николаевичу Воейкову и на выпрошенном листе бумаги записывать текст и аккорды. После этого мы обсудили новую книгу приключений Гарри Поттера. Великая княжна взяла с меня обещание, что я ей первой пришлю продолжение этой истории. Пришлось соглашаться, хотя я и дал точно такое же обещание принцу Генри. Но ведь в Лондон отправится издание на английском языке, а в Петроград – на русском. Буду считать это разными книжками.

Под недоуменные взгляды всех присутствующих мы с Ольгой Николаевной увлеклись обсуждением сюжета так, что генерал-майору Воейкову пришлось дважды звать меня, чтобы наконец отправить на прием к царю.

– День добрый, ваше императорское величество, – поздоровался я сразу после входа в кабинет и удивленно застыл, так как в кабинете никого не было.

Пока я озирался, Николай II вышел из какой-то ниши, с исходящим паром стаканом с чаем в серебряном подстаканнике.

– Здравствуй, Матвей Матвеевич. Вот, решил чайком побаловаться. У меня там твой новомодный электрический самовар стоит. Так что я сам себе теперь напитки делаю, чтобы не отвлекать людей, – зачем-то пояснил мне император. – И прошу тебя, мой мальчик, обращайся по имени отчеству. Ты, кстати, чая не хочешь?

– Покорнейше благодарю, Николай Александрович. Но нет, – отказался я, хотя в горле, после беседы с царевной было сухо и очень хотелось пить.

– Как знаешь. Проходи, присаживайся. У нас с тобой сейчас будет непростой разговор, – царь угнездился за своим столом и, отхлебнув чая, отставил стакан в сторону. – Знаешь, когда к нам с Александрой Фёдоровной привезли на дачу одного юного десятилетнего финского поэта, я и представить не мог, что он станет знаменитым писателем, спортсменом, изобретателем, серьёзным промышленником и даже политиком. Да и ещё породнится со мной. Как странны выверты судьбы и как быстро летит время. Я в прошлом году случайно нашёл листок с твоим стихотворением и поразился насколько оно верно.

Глаза открываю – восемь,

Сходил на вокзал – среда,

Сварил себе кофе – осень,

Прилег отдохнуть – зима...

Вот так и летят мгновения,

Незримою чередой.

Вчера не обузданы рвения,

Сегодня старик седой.

А завтра меня не станет,

Такой мой земной удел.

И помнить, увы перестанут,

Ссылаясь на множество дел.*

Процитировал он стихотворение, прочитанное мной царю и царице в далеком 1902 году. Надо же, не забыл, помнит.

– Мне тогда было забавно посмотреть на столь юное дарование. Да и Александру Фёдоровну это повеселило, – откровенно признался мне царь.

И это признание внезапно выбесило меня, поэтому я и ляпнул то, что пришло мне в голову после услышанного.

– Знаете, Николай Александрович, а ведь мне тоже было забавно взглянуть вживую на правителей империи. Так что, мы веселились взаимно.

– Ха-ха-ха-ха-ха! – внезапно расхохотался Николай II. -Ха-ха-ха-ик, ой.

От смеха на него даже напала икота, и он припал к стакану с чаем, что помогло ему избавится от неё.

– Ой, насмешил. Давно так не смеялся. Как был дерзким мальчишкой, так им и остался. Надо будет рассказать Александре Федоровне и повеселить её.

– Ну, мне тогда за дерзость досталось от матушки крепко, – признался я царю и невольно поёжился, вспоминая как был оттаскан за виски.

– Ладно, это всё дела давно минувших лет. Но я хотел бы с тобой Матвей Матвеевич, поговорить о другом, – прикуривая от горящей спички папиросу, поведал мне император. – Во-первых, я очень тебе признателен, что в трудную годину для Родины ты не поднял цены на свою военную продукцию в отличие от других купцов и промышленников. И всегда вовремя исполняешь как заказы военного ведомства, так и мои личные поручения. Особую благодарность я хочу выразить тебе за поставки трёхдюймовых патронов, в коих империя сейчас испытывает крайнюю нужду. Я даже ставлю тебя в пример другим промышленникам и генералам, которые никак не могут наладить производство столь необходимых припасов для фронта. А особо мне доставляет удовольствие тыкать их носом в твои цены для сравнения.

«Ой-ой-ой» – В моей голове зазвенел тревожный колокольчик. Этак меня и убрать могут за то, что не даю другим заработать. Надо усилить охрану и пореже выезжать за пределы княжества.

– А на нас легла тяжкая ответственность перед всеми подданными нашей империи. Мы должны сплотиться в этот нелёгкий час, чтобы дать отпор подлому предателю Вильгельму, который коварно напал на нашу великую империю, – тем временем, не хуже чем замполиты в советской армии, продолжал вещать Николай II, удостоив меня личным «ананасом».* – Но не всё так успешно складывается на фронте, как хотелось бы. Мои генералы приняли решение об оставлении Кёнигсберга и Восточной Пруссии. И ваша добровольческая дивизия, Матвей Матвеевич, будет возвращена в княжество. Но не просто так. По согласованию с союзным командованием, мы собираемся отправить Русский экспедиционный корпус во Францию. На помощь союзникам. И ядром этого корпуса станет ваша дивизия. Кроме неё в корпус войдут и другие части. Мне бы очень хотелось, чтобы ты вооружил и обмундировал их по образцу и подобию финляндской добровольческой дивизии. Можешь даже отложить выполнения части заказов военного министерства.

– И какова будет численность корпуса?

– Пятьдесят тысяч штыков. Я хочу, чтобы эти части получили твои винтовки, пулемёты, мортиры и броневики. Но нужно это выполнить в кратчайшие сроки.

– Я попытаюсь справиться со снаряжением этого корпуса и без приостановки выполнения текущий контрактов, ваше величество. Всё упирается в своевременное финансирование.

– Ну, конечно. Я так и знал, что ты заговоришь о деньгах. И заблаговременно подготовился. По моему личному указанию в отделение государственного банка Гельсингфорса уже отправлена часть золотого запаса империи. И именно из этих средств и будет производиться оплата этого мероприятия. Ха. А ведь это тоже твоё слово. Хорошее слово. Я его впервые от тебя услышал на пулеметном конкурсе, – вспомнил Николай про ещё один эпизод нашей встречи в прошлом.

В принципе, я был готов снарядить эти пятьдесят тысяч уже сейчас. За прошедший месяц с момента предупреждения полковника Франссона о предстоящей просьбе императора, я смог увеличить выпуск продукции. Плюс, у меня были резервы. На всякий случай. Так что, я готов. Особо радовало, что Николай II собирается расплачиваться со мной золотом.

– Но это ещё не всё, Матвей Матвеевич. Во-вторых, я хочу, чтобы сформированный корпус был доставлен к союзникам на судах твоего торгового конвоя, который постоянно курсирует между мой империей и Америкой. У нас просто нет сейчас сил и средств чтобы перебросить столько войск во Францию. Предложенный союзниками план отправки дивизий через Персию и Египет по Средиземноморскому маршруту – дорог, продолжителен и крайне рискован из-за вступления в войну Италии. Что скажешь? Аренду твоих судов министерство финансов так же оплатит золотом.

– Если нас прикроет флот, то можно переправить корпус из Порт-Романова в Эдинбург. Да и у англичан помощи попросить. А то у нас на севере всего один броненосец, два крейсера и несколько миноносцев.

– В Эдинбург? А дальше? – удивился царь. – Ах, да. Тоннель под каналом. А я про него и забыл. Это хорошая идея. Я тогда отпишу Георгу и попрошу выделить военные суда для защиты транспортировки войск.

Николай II открыл свой рабочий ежедневник и принялся в него что-то быстро записывать.

А я в это время предавался размышлениям как переоборудовать сухогрузы для транспортировки такого количества людей.

– Вот и отлично, вот и хорошо! – закончив писать, воскликнул император. – Я был прав, когда рассчитывал на тебя, Матвей Матвеевич. И поверь, мой мальчик, я умею быть щедрым. И для начала, я хочу поздравить тебя внеочередным званием полковник с назначением…