Текст книги "Великий диктатор. Книга четвертая (СИ)"

Автор книги: Alex Berest

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

Я задумал ни много ни мало, а целую диверсию против Германской империи. После объявления войны люди Усениуса должны будут затопить груженные камнем баржи в двух местах «Кильского канала» и в одном месте «Айдерканала». Что, по идее во-первых, должно парализовать движение судов по этим каналам, а во-вторых – попробовать втянуть в войну на стороне Антанты Данию, Швецию и Норвегию. Усениус специально привлёк к операции нескольких бывших датских подданных, перебравшихся в Финляндию, чтобы оставить заметный датский след и, спровоцировать Германию на агрессию.

Насколько я знал, совместная декларация Дании, Норвегии и Швеции о правилах нейтралитета, подписанная 21 декабря 1912 года, имела секретное соглашение об оказании вооруженной помощи при нападении на одну из стран-подписантов. Так что была надежда, что если Германия сильно обидится и полезет в драку на Данию, то в эту заваруху вмешаются и остальные скандинавские страны. Армии у них, конечно, так себе, но вот флот очень даже неплох. А Германии в войне на несколько фронтов поплохеет очень быстро.

– Пока что всё остаётся в силе, – принял я решение подождать и посмотреть во что разовьётся покушение на Франца Фердинанда. – Окончательную отмашку я дам твоим парням после двадцатого июля. Что ещё?

– Тебе ещё долго здесь надо находиться? А то у меня в Гельсингфорсе дел накопилось – преизрядно, – поинтересовался у меня Артур.

– Так езжай. Парни хоть спокойно дышать будут. Уж слишком ты их загонял. Я здесь ещё до 1 июля сидеть буду, пока результаты голосования окончательно не посчитают. А заодно все заводы с проверками объеду. Когда ещё такая оказия выдастся?

…..

30 июня 1914 года. Фермерский дворец, Петергоф. Кабинет Николая II.

– Здравия желаю вашему императорскому величеству! – гаркнул, вытянувшись по стойке смирно, начальник главного артиллерийского управления, генерал-лейтенант Холодовский, как только оказался в кабинете царя.

– Здравствуйте, Николай Иванович. Я ознакомился с вашим письмом. Не думал, что положение на наших оружейных заводах настолько катастрофическое. Присаживайтесь и давайте подробно поговорим о возникшей проблеме. Доложите, что за проблема возникла на Тульском оружейном заводе.

– Гхм, – прочистил горло Холодовский и тут же повинился. – Простите, ваше императорское величество, в горле першит. Значит, начать с Тульского завода? Хорошо. Тем более, что этот завод и ситуацию на нём я знаю лучше всего. Так, – генерал открыл свою папку, перебрал несколько листов, спохватился и, закрыв папку, продолжил. – На сегодняшний день этот завод способен выпускать всего пять-десять винтовок в месяц.

– Я это знаю из вашего письма. И не очень верю. У меня есть доклады вашего предшественника о том, что все заказы в предыдущие годы Тульский завод выполнял точно в срок, – довольно холодно произнёс царь.

– Всё верно, ваше императорское величество, – согласился с государем начальник главного артиллерийского управления. – Но, это если не знать о каком количестве заказанных и произведённых винтовок идёт речь. Например, в 1908 году, завод произвёл двадцать четыре тысячи винтовок, а в 1911 году – одиннадцать тысяч. В этом же году, с января по июнь, завод построил всего 41 боевую и 1 учебную винтовку.

– Я не вижу здесь никакой проблемы, – закуривая папиросу поведал своему генералу император. – Если завод и раньше выпускал десятки тысяч винтовок, то он и сейчас сможет их выпустить, если получит соответствующий приказ.

– Это не так, ваше величество. Работы на заводе нет, рабочим не платят, и они поуходили на другие предприятия, станочный парк в очень запущенном состоянии – так как простаивает и не обслуживается. По упущению начальника завода генерала Куна утеряно значительное количество лекал, – заторопился генерал-лейтенант Холодовский, перечисляя все недостатки и проблемы возникшие на Тульском заводе.

Но император этого не оценил.

– Достаточно, Николай Иванович. Я услышал, что вы хотели до меня донести. Не вижу в этом никакой особой беды. У нас кроме Тульского завода есть ещё и Ижевский, и Сестрорецкий заводы. Они на отлично справились с заказом на изготовление трехлинейных винтовок для Сербии. И кроме казённых заводов у нас есть и частные предприятия, производящие оружие. А генералу Куну отпишите, чтобы тщательнее следил за станочным парком и вернул всех рабочих которые ушли с завода. На этом всё? Или у вас есть ещё какие-то вопросы?

– Так точно, ваше императорское величество. Есть. На счетах военного министерства имеются некие суммы неизрасходованных средств на приобретение вооружений в течение последних двух лет. Разрешите нашему управлению разместить заказ на производство пехотных гранат системы Рдултовского на оружейном заводе «ХухтаХухта» в Финляндии. Хотелось бы так же приобрести несколько гусеничных тягачей этой компании в качестве артиллерийского транспортёра.

– Это на заводе у нашего юного гения Матти? – неожиданно оживился Николай II. – Он и вас смог чем-то удивить, Николай Иванович? Что за гусеничный тягач? Мне про него ничего не известно.

– Извините, ваше императорское величество, Матти – это Матвей Матвеевич Хухта?

– Да, это он, – подтвердил император и непонятно чему улыбнулся. – Так всё-таки, что за тягач и что за гранаты у Хухты на заводе?

– В прошлом году с Гельсингфорского оружейного завода, принадлежащего господину Хухте, нам прислали ручные гранаты на проверку. Которую проводил господин Рдултовский. И он очень впечатлился съёмными осколочными рубашками для гранат. Данное изобретение позволяет сделать обычную ручную гранату – страшным оружием, дающим при взрыве несколько сотен осколков. Но рубашка, как и граната, были запатентованы господином Хухтой. Последний, в разговоре с Владимиром Иосифовичем, согласился передать патент нашему управлению безвозмездно, если мы разместим заказ на производство гранат на его заводе. Что же касается тягача, то я про него почти ничего не знаю, ваше императорское величество. Эту технику видел при испытании на заводском дворе тот же Рдултовский и предположил, что эта техника может нам подойти в качестве артиллерийского транспортёра.

– А как показали себя гранаты Хухты? Вы же провели испытания? Лучше или хуже гранат Рдултовского? У вас ещё остались эти гранаты? – засыпал царь гостя вопросами.

– Так точно, ваше императорское величество, провели. Генерал Кузьмин-Караваев назначил именно меня ответственным за ту проверку. Финляндские гранаты по некоторым параметрам, таким как вес, удобство броска и разлёт осколков, показали себя намного лучше принятой на вооружение в 1912 году пехотной ручной гранаты Рдултовского. Я составил подробный отчёт и отправил его и положительную рекомендацию для принятия на вооружение Дмитрию Дмитриевичу. Но он счёл неразумным вводить в войска две системы. И да, на складах управления должно быть ещё около двух десятков финляндских гранат. Если желаете их опробовать, то я распоряжусь их вам прислать с опытными фейерверкерами и сапёрами.

– Буду благодарен, – кивнул Николай II. – И вот что ещё, Николай Иванович, а поезжайте-ка вы сами к Матвею Матвеевичу и ознакомьтесь со всей линейкой производимых им вооружений. Также я даю вам добро на размещение заказа на гранаты на его заводе. Да и гранаты его системы стоит принять на вооружение. А заодно, если так печётесь о выпуске стрелкового оружия, то проинспектируйте и Улеаборгский оружейный завод. И намекните Матвею Матвеевичу, что мне бы хотелось получить в свой гараж тот гусеничный транспортёр, про который вы мне поведали.

– Так точно, ваше императорское величество! Будет исполнено! – генерал тут же вскочил со стула и вытянулся, постаравшись втянуть изрядный животик и выпятить грудь.

– Ступайте, голубчик, ступайте, – благожелательно кивнул на его экзерсисы император.

…..

Джон Норт Уиллис прибыл в Лондон ранним июльским утром. Устроившись в не слишком дорогой гостинице, он оккупировал телефон на ресепшене и принялся обзванивать конторы пароходных компаний по номерам из справочника, который ему любезно предоставил супервайзер.

После почти часа переговоров он смог выяснить, что для путешествия в Российскую империю ему надо ждать ещё двое суток – до отправления парохода «Царица» или добираться на перекладных – случайных судах, отправляющихся в нужном ему направлении. Но для этого надо ехать в городок Грейсвенд.

– Сэр, простите что отвлекаю, – обратился к Уиллису немолодой супервайзер. – Я так понял, что вам надо попасть в Россию?

– Да, дружище. Именно так, – согласился с ним американец. – Но не совсем в Россию. Мне надо попасть в Финляндию. Это какой-то то ли отдельный штат, то ли графство.

– Я вас понял, сэр. Если вам надо быстро туда попасть, то вы можете воспользоваться полётом на самолёте, – с этими словами гостиничный администратор протянул североамериканцу какой-то красочный буклет. – Уже почти год из Лондона до Копенгагена и дальше в Российскую империю летают пассажирские аэропланы. Стоит это очень дорого, но и добраться можно быстро и безопасно. А тем более сейчас, когда вовсю поговаривают о возможной войне с Германией.

Уиллис вспомнил газетную статью про пассажирскую авиалинию открытую между Сент-Питерсбергом и Тампой, и, представив себя в качестве пассажира двухместного гидроплана, невольно поёжился.

– Сэр, просто если вам надо срочно, то быстрее транспорта нет. Если вы вылетите завтра утром, то вечером будете уже в Копенгагене. А там – рукой подать. Но это если есть билеты. Номер телефона указан в том буклете, который я вам дал. Позвоните, узнайте, – продолжал рекламировать авиаперелёт супервайзер.

– Вечером в Копенгагене? – удивился американец. – Но, если мне память не изменяет, до столицы Дании почти тысяча миль. Это же сколько раз аэроплан должен приземляться для дозаправки?

– Если верить статьям в газетах, то всего одна дозаправка. Можете сами почитать. Статья в «Таймс» выходила неделю назад. Могу найти…

– Не надо, дружище. Ты и так мне очень помог. Спасибо, – Джон вытащил из кармана горстку мелочи и выудив странную монетку достоинством в шесть пенсов, положил на столешницу перед администратором.

Поднявшись в номер, он около часа провёл в размышлениях – какой транспорт выбрать. Если он выберет корабль, а война начнётся во время плавания, то германцы могут и напасть на русское судно. Кто же знал, как у них тут в Европе всё сложно? Когда он отправлялся из Нью-Йорка на «Титанике» – ничего не предвещало возможной войны. Взвесив все минусы и плюсы, Джон всё-таки рискнул и позвонил по номеру из буклета и забронировал билет на завтрашний утренний рейс. Его не испугала даже стоимость билета в пятьдесят фунтов.

«Зато будет что рассказать по возвращению домой, – успокаивал и подбадривал он себя весь вечер, – Вот же чёртов Студебекер. Даже словом не обмолвился в своём письме о поездке в эту загадочную Финляндию про путешествия на аэропланах. Хотя, может ему не попался такой назойливый и начитаный супервайзер как мне? Да и войной тогда не пахло, – усмехнулся мужчина. – Всё про тракторы и автомобили, которые теперь будет выпускать, писал».

Да так хвалил местные мобили, что и Уиллису захотелось тоже съездить и прицениться. Вот он и отправился. Благо, Изабель с детьми уехали на лето в Сан-Франциско к родителям, и он получил возможность съездить в Европу.

Дела на обоих заводах «Willys-Overland Motor Company» шли неплохо, но для двигателя, купленного Джоном у Чарльза Найта в прошлом году, требовалась новая модель мобиля. Так что письмо от Студебекера он воспринял как призыв к действию и, не колеблясь ни мгновения, отправился в путешествие. Британский лайнер «Титаник» доставил его из Нью-Йорка до Портсмута всего за шесть дней. Ещё десять часов он потратил, чтобы добраться до Лондона. И если он завтра за сутки сможет преодолеть тысячу миль, то это будет самое быстрое путешествие в его жизни.

– Если что, вернусь домой через Тихий океан. Давно мечтал совершить кругосветное путешествие. А из русской столицы, если верить «Нью-Йорк Таймс», можно добраться чуть ли не до Японии, а там и рукой до Штатов подать, – заявил он вслух своему отражению в зеркале гостиничного трюмо и подмигнул самому себе.

Аэроплан, на котором он собирался отправиться в путь, его очень удивил. Во-первых, он был огромным и двухмоторным. А во-вторых, ни капельки не напоминал те этажерки Райтов и Уайтхеда, которые развлекали американцев своими показательными полётами.

Перед полётом, когда он выкупил свой билет и сдал багаж, его, как и остальных пассажиров, тщательно проинструктировали по правилам поведения в той или иной ситуации. Затем раздали пробковые спасательные жилеты в ярко-жёлтых чехлах и заставили надеть, объясняя, что при возможном крушении, это будет сделать некогда. И в конце, в качестве подарка от компании, раздали какие-то книги. Джон сунул свою книгу в саквояж, даже не глянув на обложку, так как все его мысли занимал предстоящий полёт.

Внутри аэроплана оказалось довольно просторно. Ему досталось крайнее левое кресло, возле небольшого окошка. Усевшись и пристегнувшись ремнём, как того требовал стюард, Уиллис, заставил себя смотрел на взлёт, хотя от внезапно нахлынувшего страха хотелось зажмуриться и даже – закричать. Но он себя пересилил, что принесло свои плоды. Страх постепенно ушёл, уступая место удивлению, любопытству и осознанию, что он ещё жив. Внизу проплывали английские городки, поля, редкие рощицы деревьев. И именно наблюдение за жизнью внизу, с высоты птичьего полёта, окончательно успокоило его.

Но когда аэроплан оказался над водами Северного моря, смотреть стало не на что. И Уиллис вспомнил о подаренной книге. Достав и полистав томик, он понял, что это какая-то детская сказка про мальчика-волшебника. Неожиданно сюжет его увлёк, и он зачитался до такой степени, что не заметил как их транспортное средство пересекло море и достигло берегов Дании.

После непродолжительной остановки в прибрежном городке Эсбьерг, где их вкусно накормили пока заправляли их самолет, они вылетели в Копенгаген. Где и приземлились через два часа. Столь быстрое и относительно комфортное путешествие настолько понравилось Джону, что он загорелся желанием добраться таким образом и до своего конечного пункта назначения – Гельсингфорса. Но, к сожалению, он смог приобрести билет только до города Або. Откуда, как заверили его, он сможет добраться до столицы Финляндии на местном авиационном рейсе или на поезде.

Второй перелёт дался ему легче первого. Он даже дочитал книгу про юного английского волшебника, с удивлением для себя узнав, что автором этой книги является тот самый Хухта, к которому он и направляется. Приземлившись в Або и пройдя таможенный досмотр, он не воспользовался ни одним из предложенных ему в Дании способов добраться до Гельстингфорса. А предпочёл взять в прокат местный автомобиль. Как только он узнал у клерка в аэровокзале о подобной возможности, тут же решил ею воспользоваться. Ведь это было именно то, зачем он и приехал сюда – найти новый мобиль.

Выйдя из вокзала, он поспешил к зданию, где размещалась контора автоаренды. К его удивлению, все прокатные мобили были хоть и разных цветов, но одной модели. Зато какой! Прав был Студебекер, когда расписывал необычный дизайн местного автопрома. Его внимание сразу же привлекли эти угловатые автомобили. После недолгих колебаний он выбрал тёмно-зелёную машину с откидным верхом, необычными прямоугольными фарами и такими же зеркалами.

Но взять его в аренду оказалось не настолько просто, как в родном Нью-Йорке. Первым делом его заставили ознакомиться с правилами дорожного движения действующими в этом странном государстве. И только после этого он смог заключить договор аренды, внеся в залог почти двести долларов в перерасчёте в местной валюте.

Сразу после этого ему пришлось пройти небольшой инструктаж и даже совершить пробный заезд вокруг здания арендной конторы вместе с клерком. И только после всех этих процедур он смог отправить в самостоятельное путешествие. Которое, впрочем, продлилось не очень долго. Он, забыв узнать куда ему ехать, просто-напросто заблудился в незнакомом городе.

Напрягая память и петляя по мощёным улочкам города, Джон всё-таки смог вернутся к аэродрому, где и попросил помощи у охранников. После непродолжительных переговоров, с вызовом человека, знающего английский язык, ему предоставили в помощь мальчишку-курьера, который проводил его до шоссе на странном моторизированном самокате с большими колёсами.

А дальше, следуя полученной инструкции – никуда не сворачивать с асфальтированного шоссе, он довольно быстро добрался до Гельсингфорса. Дорога своим хорошим асфальтированным покрытием чем-то напоминала шоссе Линкольна от Нью-Йорка до Филадельфии. Так что расстояние в сто пятьдесят миль он преодолел за три с половиной часа. Дальше он немного попетлял по столице Финляндии, на улицах которой оказалось просто громадное количество разнообразных транспортных средств. Но заблудиться не боялся, так как ориентировался на доминирующий над другими зданиями города небоскрёб, где, как он знал из письма Студебекера, находилась штаб-квартира интересующей его корпорации.

И уже поздно вечером, стоя перед окном своего гостиничного номера на одиннадцатом этаже, он устало взирал на залитый электрическим светом город, лежащий перед ним. Всё у него получилось, как он и планировал. Он добрался до небоскрёба, записался на приём к хозяину автомобильной компании и даже немного погулял по этому странному городу.

– Здесь живут драконы и волшебники, – прошептал североамериканец, вспомнив, как давным-давно, когда ещё учился в приходской школе своего родного городка Канандейгуа, он, развлекаясь, рисовал различные карты мира и, на одной из них то место, где он сейчас находится, имело именно такую подпись. – А ведь правда, на драконе я сюда прилетел, а с местным волшебником познакомлюсь завтра.

Глава 16

Глава 16

– Я рад приветствовать вас, господа, с этой трибуны уже как избранный парламентарий. Все вы меня прекрасно знаете. За четыре года я уже примелькался здесь не только как представитель промышленности нашего княжества, но и как помощник Пера Свинхувуда, Ээро Эркко и Александра Тюринга. Хоть я и не новичок в нашей политической кухне, но мне ещё очень далеко до всех до вас. Очень надеюсь на вашу помощь и подсказки, – произнеся это, я коротко поклонился с кафедры парламента.

В ответ раздались аплодисменты из зала от депутатов и с балкона, на котором располагались приглашённые гости и журналисты.

– И, так как у меня есть ещё восемь минут на выступление, – сверился я с большими настенными часами, подаренными парламенту нашей корпорацией. – То мне хотелось бы затронуть поднимаемый здесь вопрос о строительстве нового здания парламента. Для двухсот десяти народных избранников этот зал, и вправду – маловат. Но зачем нам надо переносить здание парламента из правительственного квартала и строить с ноля? Да и бюджета в полмиллиона марок, которые готовы выделить нам сенаторы, на возведение чего-либо уместного – просто не хватит.

В зале раздались одобрительные выкрики, постепенно перешедшие в аплодисменты. Тема скученности и неустроенности волновала умы почти всех парламентариев. Здание строилось под немногочисленный Сословный Сейм и не было рассчитано для работы многочисленных парламентских комитетов.

– В одностороннем порядке мною, за собственный счёт, с привлечением архитекторов Карла Густава Нюстрёма, Эмиля Викстрёма и Оливии Матильды Лённ, был создан проект перестройки старого здания и строительства комплекса новых на месте того безобразия, которое творится на нашем заднем дворе, – и я указал рукой на окна, за которыми располагалось чьё-то частное подворье, по которому бродили тощие куры.

Народ тоже перевёл взгляды на окна и одобрительно загалдел.

– Всё это село надо отсюда убирать. Предложим людям благоустроенные дома и компенсации, и снесём с глаз долой. А на его месте построим то, что нам сейчас необходимо. Вам сейчас раздадут копии плана с предполагаемым бюджетом на строительство, – объявил я и кивнул Тойво Антикайнену и Юхо Эркко, которые вызвались помочь мне. – Благодаря новым методам строительства, выделяемых правительством средств хватит и на реконструкцию старого здания, и на возведение нового десятиэтажного комплекса с кабинетами для комитетов и комиссий, гаражами и самое главное – с жилыми апартаментами для депутатов. Ведь не все имеют своё жилье в Гельсингфорсе и не у всех есть возможности снимать достойное жильё. И если какой-то депутат снимает угол в дешёвом доходном доме – то это, в первую очередь, дискредитация власти. И мы должны покончить с подобной порочной практикой. На этом у меня всё. Теперь дело только за вами. Если проект вас устроит, то в скором времени аграрная партия внесёт на рассмотрение законопроект о строительстве комплекса парламентского городка. Спасибо за внимание.

И под град аплодисментов и вспышки фоторепортёров я, раскланиваясь, вернулся к своему месту.

…..

– Ну ты и дал, Матти, – уважительно констатировал Юхо Эркко, когда мы после заседания парламента расположились на лавочке в сквере напротив государственного банка. – Теперь они точно с сената не слезут, пока не добьются разрешения на строительство. Жильё для многих – это очень важная тема.

– Ну ещё бы. Ведь половина парламента – это рабочие и крестьяне. Откуда у них средства на съём нормального жилья? О них в первую очередь и думал. Да и собирать тогда заседания будет в разы легче, когда все живут под боком.

– Ты великий человек! – неожиданно заявил Юхо. – Вот так просто, на первом же своём выступлении, взял – и почти решил такую задачу…

– Юхо, всё ещё вилами по воде писано. Погоди, может мою инициативу в сенате зарубят. Но у меня таких тем вагон и маленькая тележка. Правда, Тойво? – обратился я к Антикайнену которого я отправлял за сельтерской в ближайший пионерский магазин.

– Не могу знать, мой диктатор, – тут же отбрехался мой адъютант. – Я не знаю о чём вы разговариваете, поэтому и не могу выступить арбитром.

– Я про вагон и маленькую тележку.

– Про какую из них? У вас этих маленьких тележек больше чем вагонов.

– Вы про что сейчас вообще? – не понял нашей перепалки младший Эркко

– Ай, не обращай внимания. Это Тойво мне так напоминает, что у меня и так куча всяких открытых проектов.

– Ясно. Но всё-равно, ты не представляешь, Матти, как я тебе завидую. Мне же ещё три года ждать, пока я смогу в парламент попробовать попасть и заняться каким-нибудь важным делом.

– А чего ждать? – не понял я. – Этих дел вокруг ого-го сколько.

– И маленькая тележка, – чуть слышно схохмил, пристроившийся рядом с нами на лавочке, Антикайнен.

– И она, – согласился я. – Вот чего ты, Юхо, хочешь на самом деле?

– Ну, не знаю даже, – растерялся юный журналист. – Создать свою партию или, на худой конец – организацию, которая сможет влиять на общество.

– Тебе мало того что ты главный редактор «Пионерской правды», еженедельного таблоида и самой популярной в княжестве газеты «Из рук в руки»? Да у тебя влияния на наше общество больше чем у твоего отца. А ведь он председатель риксдага. Ты, в свои девятнадцать, имеешь право присутствовать на заседаниях парламента и сената. Немногие в твоём возрасте добились подобного.

– Так это не я сам. Это ты, Матти, на своём горбу втащил меня на эту вершину. Ты, Гюллинг, Усениус, Олави Киннуен и остальные парни из пионерии. Но вот сам, лично, я ничего не создал.

– Так и создавай. В чём проблема?

– Партию пока не могу. По возрасту. Тогда что? И с кем?

– А вон с ними, – кивнул я на кучку мальчишек-газетчиков, которые, явно закончив работу, лакомились мороженым, сидя на бордюрном камне через дорогу от нас.

– Извини, Матти. Я тебя не совсем понимаю, – растерялся Юхо Эркко.

– Ты же ездил несколько раз в Санкт-Петербург и видел как там устроенна продажа газет?

– Ездил, но не обратил внимание. А что, не так как у нас?

– Конечно нет. У нас газетами могут торговать все кто хочет. Лишь бы были деньги на выкуп газет в издательстве. Да что я тебе рассказываю! Ты и сам прекрасно это знаешь. И сам торговал газетами, если дядя Эркко мне не соврал конечно.

– Нет. Отец сказал чистую правду, – подтвердил Юхо и почему-то покраснел.

– Вот. А в империи всё по-другому. По закону в Петербурге, Москве и губернских городах торговать газетами можно только с шестнадцати лет и при наличии фуражки, формы и номерной бляхи, которую выдают издатели. Малолетних мальчишек-газетчиков, как у нас, там почти нет. По крайней мере, неорганизованным газетчикам запрещено торговать в публичных местах – на вокзалах, у театров, на мостах, центральных улицах и перекрёстках.

– О как! Не знал! Честно! Так ты, что, предлагаешь и у нас так же сделать? И причем здесь я? – не понял парень.

– Я предлагаю тебе создать и возглавить профсоюз распространителей газет. Объединить вот этих вот, – я некультурно ткнул пальцем в подростков на дороге. – В единую организацию. Чтобы можно было защищать их права, а заодно и права читателей. Снабдить их сумками или рюкзаками для газет. Ведь прочная кожаная сумка хорошо защищает газеты от дождя и снега. Ты же сам знаешь, что мокрую газету никто не купит, и газетчик потеряет уже вложенное. Да и одежду им надо единую, и обувь. А то – стыд и позор, в столице княжества газетами торгуют какие-то босяки. У нас всё-таки страна северная, дожди не редкость, а зимы долгие.

– Не-не-не, ничего не получится, мой диктатор, – неожиданно влез в разговор и Антикайнен.

– Почему, Тойво?

– Они не будут платить профсоюзные взносы. Они и так зарабатывают немного, и тратить эти деньги на что-то ещё они не станут. Да и одежду и сумки покупать, тоже не будут.

– Тут ты прав. Но деньги ведь можно взять и с издателей. Если все продавцы забастуют, то редакции не реализуют тиражи и понесут убытки. Тогда им и придётся раскошелиться, хотят они этого или нет. Так что, ты, Юхо, подумай над моим предложением.

– Да как-то… Нет, Тойво всё-таки прав. Собрать их в одно целое – не получится.

– Хм. Тогда организуй продажу газет силами наших пионеров. Создай пионерскую почтовую службу. И вытесни этих босяков с улиц. И не просто вытесни, а влей их в нашу пионерию. Кстати, первым делом поставь на главных перекрёстках в каждом квартале газетные стационарные ларьки. Денег я тебе на это дам. Ну, что? Берёшься, старший пионер Эркко?

– Так точно, мой диктатор, – совсем нерадостным тоном ответил мне парень. – Вот умеешь ты, Матти, всё к деньгам свести.

– А ты как хотел? Будут у тебя деньги – будет и влияние. Не бойся, дружище, я тебя всегда поддержу.

…..

– Это гениально! Это нужно начать производить немедленно! Подобная приспособа нужна в каждом стрелковом батальоне. Да что там в батальоне – в каждой роте! И кавалеристам тоже пригодится. Особенно казакам, – пел мне дифирамбы начальник главного артиллерийского управления генерал Холодовский, попутно снаряжая патрон за патроном на ручном прессе.

В моём прежнем мире подобное приспособление именовалось – пресс для релоадинга. И предназначался он для переснаряжения стреляных гильз. На первый взгляд, изделие казалось простым. Но это только на первый взгляд. Сколько я и Шмайссеры промучились создавая матрицы, знаем только мы. Всего три матрицы: калибровочная – для выдавливания использованного капсюля, посадочная – для установки нового капсюля и пули, обжимная – для возвращения гильзе заводских размеров в случае раздутия или деформации после выстрела. Ещё целый год подбирали сталь на матрицы, в чем очень помог Котаро Хонда, который как раз внедрял полученную им инструментальную сталь на станкостроительном заводе. И ещё год ушёл на наладку и испытания.

Зато, получившийся пресс был, на мой взгляд, идеален. Массивная чугунная рама со струбциной. На самом корпусе присутствуют крепления для матриц, пороховых мерок и воронка. А защитный кожух, при снятии, выполнял роль подставки для гильз. От идеи включить в состав набора ещё и аптекарские весы – мы отказались. Кто-то сможет взвесить и отмерить нужное количество пороха, а кто-то – нет. Поэтому мы и придумали колпачки-мерки под дымный и бездымный порох. Так проще и надёжнее. Не забыли и про инструкцию, написанную легким и доступным языком. Вот в этот оружейный прибор генерал Холодовский и влюбился.

Правда, в самый же первый день своего визита, прибывший для проверки выпускаемого нами оружия новый начальник главного артиллерийского управления неожиданно повинился передо мной:

– Я поведал нашему императору про ваш гусеничный тягач, который здесь у вас видел Владимир Иосифович Рдултовский. И наш монарх просил вам передать, что очень бы хотел видеть сию машину в своём гараже. Как я понял, вы постоянно присылали царю свои новинки. Но только сейчас я понял, что та машина могла быть экспериментальной и неготовой. Так что, извините меня, Матвей Матвеевич. Я не хотел создать вам дополнительные проблемы, – развел руками генерал.

– Полноте, Николай Иванович. Вы ни в чём не виноваты. Тем более и машина уже доведена до ума. Так что у меня есть чем порадовать нашего императора. Вы её сами заберёте или мне отправить своими силами?

– Отправляйте, Матвей Матвеевич. Мое дело было только передать слова государя.

Рассчитывая создать на базе получившейся гусеничной платформы что-то, похожее на британскую танкетку «Карден-Ллойд», я выдал рисунки и техническое задание Францу Ландеру. Ну а то, что у него в итоге получилось, больше всего напоминало французскую танкетку «Гочкисс-ТТ6». Которую французы спроектировали для послевоенного германского Бундесвера моего первого мира.

Сверху воткнули башню-шайбу с моим пулемётом под русский патрон и вовсю гоняли эту бронемашину на заводском полигоне. Вот её и отправлю Николаю II сразу, как только её приведут в божеский вид и заменят износившиеся за время испытаний детали и элементы.

А Николаю Ивановичу Холодовскому больше всего по душе пришлись наши шлемы и пресс для переснаряжения патронов, который он сейчас и нахваливал.

…..

В отличие от апреля, мая и июня, которые пронеслись мимо меня, как один день, июль тащился неторопливо, как старый маневровый паровоз. Немного разнообразил это длинное лето визит начальника главного артиллерийского управления. А затем время опять превратилось в кисель.

Двадцатого июля в Россию прибыл французский президент Раймон Пуанкаре. Который за свой короткий визит успел наградить Эрика Тигерстедта орденом почетного легиона третьей степени за изобретение звукового кино.

Эрик и мой лицейский учитель Теодор Фростерус, как я им и советовал, лично отвезли первые образцы звуковых фильмов сначала Мехелину. Который, тут же сориентировавшись, испросил личную аудиенцию у Николая II, на которой и представил изобретателей и их продукцию императору. Царь так впечатлился новым изобретением, что тут же изъявил желание запечатлеть визит в империю как английской эскадры, так и французской. Попутно наградив Тигерстедта Орденом Святого Станислава второй степени, а Фростеруса – третьей.