Текст книги "По ту сторону пламени (СИ)"

Автор книги: Abaddon Raymond

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

– У тебя кровь идет, – отвечает рыжеволосый маг.

– Я что-то забыла, – голос пляшет от непрошенных слез. – Что-то важное, – понимание кажется близким, но я не могу ухватить… Плавкая дыра в сознании не имеет границ. Я продолжаю забывать прямо сейчас, и бесполезно сжимать виски. – Эй…

– Это из-за клятвы, – одновременно говорит Тони. – Знак перенес нас сюда из-за клятвы. Вы связаны, и тварь просто… потянула. А ритуал забрал воспоминание. Я слышал, так всегда бывает, когда дело касается темных созданий.

– Ттише, – слишком поздно прошу я. Касаюсь метки Университета за ухом.

– В рамках портала любые другие чары связи не работают, – чуть улыбается парень.

– Ты будешь в порядке, – обещает Наас, притягивая к себе. – Ты справишься. Илай же выдержал. И Мантикора тоже.

– А Янни – нет, – сухо вставляет Айяка.

– Заткнись, – хлесткий порыв ветра дергает одежду. – Заткнись.

– Как хочешь. Вроде молчание что-то изменит, – фыркает девушка.

Минута за минутой умирают в тишине. Остальные тоже садятся на пол, запрокинув головы, чтобы не видеть безумной пляски рисунка. Мобильные телефоны не включаются, но часы у Айяки на запястье продолжают исправно отсчитывать время.

Кан спрашивает:

– Что тебе сказала тварь? Дословно.

Я долго вглядываюсь в его зыбкие черты, не прекращая перебирать воспоминания.

Они заслуживают знать.

Что же я забыла? Почему так важно – помнить?

– Зарин?

Я не повторю ее слов никому на свете.

– Что будет рядом. Но ее нет.

Маги озираются.

В одиннадцать шестнадцать свечение под ногами медленно гаснет.

– Что теперь? – шепчет невидимый Наас, цепляя мой рукав. Неуклюже поднимаюсь. Лодыжка протестующе ноет.

– Подождем. Пусть глаза привыкнут, – отзывается Тони.

– Кажется, там, слева… – бормочет Айяка.

– Да… стойте здесь. Я проверю, что за границей чар, – говорит Кан. Щелкает взводимый курок. Шуршат подошвы ботинок, скрипит ремнями сумка на бедре охотника. Я тоже начинаю различать далекий мутный отблеск.

– Все в порядке. Идите сюда, – Наас тянет вперед. Айяка не спешит, предлагает прежде использовать магию, чтобы осмотреться. Но капитан пятого блока возражает:

– Это рискованно.

– Он прав, – поддерживает Тони.

Я спотыкаюсь обо что-то. Тут же налетает на преграду Наас.

– Колонна, – сообщает он.

У Кана ведь был фонарик… но вряд ли Нинин брат просто забыл о нем, да и сейчас мне лучше молчать: не напоминать, кто завел нас во мрак.

Я цепляю пустой деревянный ящик. Кан обнаруживает картонные коробки и мешки:

– Накрыты брезентом.

– Какой-то бомжатник, – бурчит Наас.

– Склад, – поправляет Тони.

– Теперь я точно вижу свет, – Айяка.

Пятно обрисовывается четче по мере приближения. Прямоугольник на стене. Мы находим проход в нагромождениях ящиков и вскоре добираемся до тесного коридора, который кончается поворотом и лестницей наверх. Там, в дверном проеме и мягком, ржавом свечении пересекаются фермы и плавают искристые пылинки. Замираем у первой ступеньки, когда наверху хлопают крылья. Еще раз. Третий. Четвертый воробей вспархивает прямо у порога. Кан поднимает ладонь: ждите.

– Я первый.

Сквозняком движение сзади. Плутон? Или другие? Тьма пустая, но гулкая. Нужно убираться, пока есть возможность. Я спешно ковыляю вслед за Нининым братом. Из-за его напряженной спины помещение толком не рассмотреть, но потолок… Кан обжигает взглядом через плечо. Застыл с пистолетом наизготовку, чтобы дать отпор возможному противнику.

Но это всего лишь птицы. Множество птиц. Под высокой крышей копошатся целые стаи. Перепархивают с места на место в косых лучах заходящего солнца. За огромным полукругом окна в конце здания – багряное марево, росчерки облаков. Кан отодвигается, открывая ряды полок. Я выбираюсь наружу.

– Вернись!

Прямо напротив стенд с посудой. Пыльные кастрюли и сковородки рябые от воробьиного помета. Сзади шаги. Дребезжание: Наас поддевает ботинком лежащую на кафельном полу крышку. Оглушительный треск заполняет воздух, вниз летят перья. Мы отступаем на лестницу. Я оглядываюсь – никого.

– Кан, у тебя карта порталов с собой? – Наас вытряхивает мусор из волос. На свету он, как и остальные, серебристо-черный, лоснящийся. Морщит лоб, тянет шею – будто считает птиц. Айяка с силой трет грязные руки. Скривилась, точно сейчас заплачет.

– Нет, – охотник изучает следы на плиточном полу. Только птичьи, но – в центральном ряду валяется скомканное покрывало, рассыпан ажурный ворох корзин. Разбитая бутыль с веером засохших янтарных брызг сообщает о присутствии кого-то крупнее снующих под потолком пташек.

– Странно. А как же устав и все такое? – тянет Наас.

– Отвали. Проверьте телефоны.

– Выгорели, нечего и проверять, – он прав. По-прежнему не включаются.

– Теперь они могут нас слышать, – рыжеволосый маг касается метки.

– Я смогу найти портал и без карты, – говорит Тони, когда Айяка прячет лицо в ладонях.

– Не получится, – девушка отнимает руки, рвано вздыхает, сдерживая слезы, – и никто нас не услышит. Я знаю это место. Оно сгорело восемь лет назад. Это… это не наша реальность. Отрезок! Мы в… в Отрезке!

Я разглядываю покрытую пылью расколотую тарелку. Мир, горячо щелкнув в виске, раздваивается. Пульсирует, сходясь и отдаляясь.

– … что? – первым приходит в себя Наас. Тяжело прислоняюсь к стене. Я будто разломилась пополам: одна часть отмечает знакомые кованые решетки на крыше за окном и тонет в трепете тысячи крыльев. Вторая осталась внизу или даже

дальше – в кольце мертвой плоти, в лаборатории. Та, которая знала, что сказать и как поступить. Помнила.

Дыра в памяти грызет больнее раны от ножа.

– Я была здесь, когда… случился пожар, – Айяка повторяет мое движение – вжимается в угол, заталкивает кисти под мышки. Наас склоняет голову набок. – Сейчас следов огня нет, но здание выгорело дотла. Я знаю точно. Здесь должны быть руины.

– Дом за окном с сорок второй улицы, – опускаю ресницы. – Но напротив него одноэтажные развалины, а не… – указываю на кружево ферм.

– Отрезки описывали иначе… – рыжеволосый маг высовывается из коридора, но Тони ловит его за хвост. – Да сколько можно тут торчать? Пошли! Птицы бесятся от малейшего звука, сам видел. Никто не подкрадется.

– Вот именно: птицы!

– Они не караулят, просто живут здесь. Разве не видишь?

– Ты не можешь знать… – но Наас выворачивается и, легко ступая, идет по главному проходу. Кан тихо ругается. Я тоже выхожу.

– Стой. Давай поставим защиту на знак, – голос Тони. Спускается по лестнице, во тьму. Порез скручивает агонией от попытки сжать кулак.

– Одну никакой барьер не остановит, – отвечает Нинин брат. – После клятвы она пройдет за Зарин куда угодно.

Оборачиваюсь. Двое парней исчезли, Айяка, зажмурившись, часто и неглубоко дышит.

В носу щекочет от пыли. Стараясь идти неслышно, миную отдел посуды, за ним – коврики и подушки, подсвечники-фонарики, куклы в пышных платьях, разномастные статуэтки и шкатулки. Постельное белье, основательно разграбленное: на пустых полках валяются лишь пара упаковок и свернутое в рулон одеяло. Пижамы и тапочки. Свечки. По левую руку выстроились шеренгами садовые гномы, цветочные горшки, фонтанчики и ажурная кованая мебель. Наас толкает заклеенную рекламой входную дверь. Читает снаружи:

– Весь август скидка на фурнитуру 20 %.

Маг раскрашен разноцветными пятнышками: витражный козырек над крыльцом роняет радужные капли света. Улыбаюсь переливам.

И улице, с которой все началось. Испуганная девочка и рисунок звездного неба на створках ворот. Вплетаю пальцы в подаренные звездочки. Магазин Айяки в серо– красных плиточных узорах выглядит совершенно чужеродным среди старой застройки, но дом на противоположной стороне дороги я ни с чем не спутаю. Манекен на балконе второго этажа, с респиратором и криво сидящим париком. Выгнутая к небу решетка на карнизе у чердачных окон. Стеклянные зубы в закрытой досками витрине парикмахерской. Нарисованное сердечко почти под крышей – и как только дотянулись? Мои охотничьи угодья. Все знакомо, но неправильно. Потому, что тихо? Но и там было тихо. Из-за притершихся к бордюрам лепестков пепла? Нет, нет…

Догоняет Тони. Отряхивая штаны, говорит:

– Здесь нет моря.

– Откуда ты знаешь? Не видно же, – удивляется Наас. Мы прошли мимо арки. Я щурюсь: пустое кресло, маленький космос, мертвые тени.

– Я маг воды, чучело, – фыркает парень. – Да и просто… воздух другой. И запах тоже.

Он оглядывается: Айяка осталась стоять запрокинув голову под мозаичной тенью. – Тварь притащила нас в Отрезок, – подходит Кан, – других вариантов нет. Это также объясняет, почему портал переместил нас вместо твари: Отрезки обладают огромным притяжением. Если я прав, то выход почти наверняка только где вход. И открыть дверь может либо тварь, либо кто-нибудь из огненных магов Университета.

– А я? – облизываю сухие губы.

– Нет.

– Скорее всего, нет, – поправляет Тони. – Портал работает за счет энергии между полюсами, живым и мертвым. Полюса статичны и завязаны на знаки. В нашем случае мертвым полюсом была плоть Плутона. Живым – сама тварь. Чтобы мы смогли вернуться, она должна быть в Отрезке. Пусть не прямо на чарах, просто в зоне действия: примерно пять километров.

– Сомневаюсь, что тварь станет просто сидеть и ждать, пока мы сбежим. С ее-то способностью мгновенного перемещения, – Кан нервно переступает на месте.

– Она заметит, если мы откроем портал?

– Да, конечно. Ты тоже заметишь, – Наас ловит мою раненую руку. – Когда из Университета кого-нибудь пришлют, они пойдут по пути от твоей крови в знаке к тебе – здесь. Не знаю, на что это будет похоже, но ты заметишь. Я читал…

– А как тогда вернуться? Если полюса… если я должна быть по эту сторону?

Кан скрещивает руки на груди:

– Дожидаться подкрепления. С многочисленным отрядом мы поймаем тварь и запрем здесь навсегда.

– Высшую? – хмыкает Наас. – Сомневаюсь. Скорее Совет притащится в полном составе для установки драконьего портала. Они явно уже искали нас по меткам и не нашли. Это есть во всех трактатах: попавшие в Отрезок исчезают с карты реального мира. Будто умирают!

Вздрагиваю.

– Ученые сейчас, наверное, в экстазе, – голос рыжеволосого мага сочится ядом. – Наткнулись на золотую жилу! Куча тварей на любой вкус в одном месте! Неет, они захотят стабильный портал, который сумеет запустить каждый. Завязанный на тварь неэффективен. Его откроют только огненные, а потом будут восстанавливаться еще с месяц.

– Значит, нам стоит держаться заклинания. Вдруг попытаются вытащить? – предполагает Тони.

– Некому вытаскивать, – мы с Наасом отвечаем хором. Я добавляю:

– Выходит, Отрезок… это другой мир?

Наас открывает рот. Закрывает. Делает неопределенный жест рукой:

– Типа того. Логово тварей. Одно из.

– Вырванный кусок реальности, – Тони наклоняется и набирает горсть крохких пепельных ошметков. Растирает в кулаке до пыли. – Отрезок движется вокруг следа события, отделившего его, и живет по заданным разломом законам.

– И служит домом для тварей, – упорствует Наас. – Кроме них, никто не живет в Отрезках. Мы сейчас… пешком отсюда не уйти. Должны существовать точки входа. Наш знак, например. Но они могут оказаться чем угодно и работать по черт знает каким принципам. Проверять опасно. Нам не выбраться без помощи твари или Университета.

– Пятеро вернулись сами, – хмурится Тони. Посмотрев на меня, поправляется:

– Минимум, пятеро.

– Лимьян Борей, Августус Зико, Яхве Норман, Розамунд Яростный и Советник Финигг. Подавляющее большинство попавших в Отрезок погибло. Вернувшиеся сообщали о многочисленных останках, – тихо говорит подошедшая Айяка. – Почему… почему эта улица? Что здесь произошло?

– Что произошло в магазине? – я опускаюсь на нагретый солнцем бордюр. Кисть – сплошной сгусток боли. Стараясь отвлечься, изо всех сил сдавливаю и выкручиваю кожу на запястье.

Девушка поджимает губы. Наас садится рядом, вытянув длинные ноги:

– Я скажу. Ты начала пожар.

Айяка шумно выдыхает.

– В тебе мало огня, но что-то заставило его разгореться, – рыжеволосый маг говорит ровно, глядя в пространство перед собой. – И кто-то умер, обязательно умер. Дани ведь прав: мы все – убийцы.

– Я защищалась, – ее лицо застывает.

– Я не убийца, – одновременно говорит Кан.

– Конечно, – Наас внимательно смотрит на девушку, – мне тоже… пришлось. Защищаться. Уверен, здесь найдется место и для меня. Для каждого из нас.

Кан прячет руки в карманы брюк. После продолжительного молчания, подводит итог:

– Надо найти убежище, пока солнце не село. Думаю, даже в Отрезке твари избегают дневного света. Выйдут ночью. Из Университета сегодня никто не придет, поэтому нет смысла ждать у знака.

– Почему не придут? – спрашивает Айяка, вытирая нос. Наас отвечает вместо Кана:

– Мантикора нестабилен. Его стараются не использовать. Янни тоже, да еще и слаб. Илай сегодня свое получил, второй раз не потянет.

– Откуда ты зна… – взвивается Кан.

– Секретную информацию о состоянии драгоценных магов огня? – Наас щурится. – Ха. Источников не раскрываю. И вообще…

– Я скоро буду в порядке, – перебиваю. – Только немного отдохну, – совсем чуть– чуть, лишь бы прогнать раскаленную слабость из позвоночника, – и верну вас. Останусь здесь, сама разберусь с… с Плутоном.

Они не должны страдать из-за моей глупости.

– Ты не сможешь. Ты – полюс. Нельзя открыть портал относительно себя. А Наас не потянет переход со своими тридцатью тремя процентами.

– А если Плутон согласи…

– Нет. Даже в этом случае тебе понадобится больше времени и сил, чем ты думаешь, – мягко говорит Наас.

– Ты использовала монету, верно? – спрашивает Кан.

– Да.

– И клятву, – добавляет рыжеволосый маг. – Это облегчило переход, но ты все равно что-то забыла. Травиться повторно в ближайшие недели нельзя: яд должен выйти, иначе… тебе не понравятся последствия. Да и с монетой, выбраться из Отрезка с его притяжением – в тысячу раз сложнее. Тем более, пройти от живого полюса к мертвому. Это выпотрошит даже Мантикору.

– Я…

– Дослушай. Теперь здесь и я тоже. У них есть моя кровь, добавят к знаку. Возьмут пару накопителей магии, прикончат еще тварей – жертва усиливает волшебство, плюс реально важна полярность: двигаться от мертвого к живому гораздо легче. Они пробьются. Ты – нет.

– Через клятву Плутон способна блокировать часть твоей силы, – говорит Тони. – А тебе понадобится вся до последней капли. Если тварь захочет, чтобы ты осталась…

– Конечно, захочет, – трет высокий лоб Айяка. – Здесь она сильнее. Она подчинит твою волю, чтобы напитаться сил и отомстить. Теперь она знает, где находится Университет. Приведет…

– Или нет. Ты ничего о ней не знаешь, – ветерок холодит потную кожу: Наас.

– Я знаю, что она тварь! А вы двое…

– Здесь скорее всего появляются и другие Высшие, – Тони берет девушку за руку. – Клятва не защитит Зарин от создания более мощного, чем Плутон. Она не рискнет своим магом огня. Постоянно находиться рядом и защищать тоже не сможет: твари не переносят себе подобных, помните? Иначе жили бы в Отрезках, даже не соваясь в наш мир.

– Но на какое-то время их терпения же хватает. Что, если…

Разговоры бесполезны. Сейчас только Плутон решает нашу судьбу. Я выпрямляюсь:

– Уйдите.

– Что? – не понимает Наас.

– Она появится, должна появиться. Я подожду здесь. Поговорю с ней. Вы пока найдите место для ночлега… на случай, если она откажется перенести вас обратно.

– Если? Ты думаешь, она согласится? – Кан кривится. Отвожу взгляд. Прах превращает любую гримасу в гротескную маску. – Вот, что она сделает: прикончит нас! Не тебя, нееет. Нас! Как долго она голодала? Как долго мечтала отомстить магам? Теперь дорвется!

– Я не позволю. Я ее хозяин.

– Ха! Скорее, наоборот! Ты… вы…! Да о чем вы только думали?! Она ничего не знает о магии! А твари полвека! Половина! Века! – сжимаюсь от его крика. – Она будет вертеть Зарин как вздумается! Ты станешь ее тенью, а не наоборот!

– Именно, – рвано кивает Айяка. Нашла союзника.

Наас запускает пальцы в волосы:

– Это моя вина. Я не подумал.

– Ты никогда не думаешь! А ты! Я ведь предупреждал: не общаться с ним! Трогаю повязку на ладони, и чуть не вскрикиваю. Глазам горячо, скатившаяся по щеке капля кажется жаркой.

– Перестань, – Тони встает между нами. – Ты прав, вы оба правы, но это не дает права орать. Ситуация тяжелая. Мы в опасности. Сейчас необходимо проверить присутствие, выставить барьеры и найти свет, воду, еду… лекарства.

– Ей нужна магия тьмы, не лекарства! – выплевывает Нинин брат, но делает пару шагов назад. – И уж поверь мне, тварь воспользуется этим.

– Тем не менее, – властно отрезает парень. – Начнем с поисковых чар и дальше по плану. Ты капитан. Не я должен напоминать, как вести себя в боевом режиме. Кан морщится. Но не спорит. Достает из кармашка на рукаве куртки несколько кусков мела. Протягивает троим магам. Они опускаются на асфальт, без слов

принявшись за работу. Капитан пятого блока чертит узор резкими, скупыми движениями. Обозначившиеся морщинки в уголках рта выдают злость. Я отворачиваюсь.

Солнце почти спряталось за домами, вот-вот коснется крыш. Будто бы весеннее, но уже набухающее вязким летним зноем. Синие тени затопили переулки. Моя, отчаянно двоящаяся, протянулась через дорогу.

– Существ… – Айяка одной рукой держит волосы, чтобы не падали на рисунок. Меловые линии чернеют, когда девушка, сгорбившись, словно ожидая удара, соединяет их прикосновением. – Существ нет.

– Сущностей тоже, – отшатывается от своего знака Наас.

– И людей, – поднимает голову посеревший Кан.

– Создания есть, – тихо говорит Тони, – тринадцать. Но я не понимаю, как близко. Его заклинание расцвело в карту и обзавелось новыми символами, которые смещаются относительно центра, пропадая в одном месте и выскакивая в другом. Вот точка вспыхивает совсем рядом – я содрогаюсь от волны озноба. В соседнем здании что-то с грохотом рушится.

– Они играют с нами, – цедит Кан.

– Они не станут нападать. Плутон не даст, – предполагает Наас.

– Мы ей не нужны. Разве что еще один маг огня пригодится, – язвительно парирует Нинин брат.

– Если бы кто-либо хотел напасть, то уже давно бы это сделал, – я повышаю голос. – Я вернусь к магазину. Идите.

– Ты не дойдешь…

– Тогда останусь тут! Уходите!

– Ладно. Оставайся. Мы не можем дальше торчать здесь, – отстегнув рукава форменного кителя, Кан достает из сумки на бедре странные перчатки: длинные, выше локтя, черная кожа, отрезанные пальцы. Выбитые знаки: линии чар сходятся на ладонях. Собираются жесткими складками в суставах. Парень сует Тони свой пистолет:

– Прикрывай сзади.

Наас тихонько хмыкает. Вытаскивает из-под куртки револьвер.

– Я так и знал, – Кан трет лоб, – есть еще правила, которые ты не нарушил?

– Не знал, – Наас подмигивает мне.

Они уходят быстро, практически бегом. Парни двигаются слаженно, Айяка постоянно отстает или, наоборот, жмется к Тони. В сгустившихся тенях ставший крошечным Кан зажигает сферу вроде освещавшей хижину в лесу, отпускает плыть на уровне крыш. Я жду три квартала, пока они не сворачивают за угол. Осторожно встаю, приноравливаясь к качающемуся миру.

Сердце грохочет, гонимое подкрадывающейся смертью, в ушах – навязчивый звон. Сдергиваю бряцающее украшение с шеи и сую в карман, но лучше не становится. Дважды чуть не падаю, неудачно ступив на поврежденную ногу, но дохожу. С коротким вдохом ложусь на теплое крыльцо, под потухшие стеклышки. Внутри здания успокоились птицы: они уже нашли убежище на ночь. За ребрами ширится пустота, острая и жалящая.

– Вам нельзя возвращаться. Тебе, – говорит тварь совсем близко. – Я помогу открыть портал, когда будешь готова.

– К чему? – поворачиваю голову. Плутон сидит всего в паре метров. Плоская и размытая, совершенно неподвижная дыра в пространстве – единственная не дробится надвое.

– К ритуалам. Со знаком на теле от Университета не скрыться, а этот яд, что ты использовала, скорее убьет тебя, чем обманет их. Ты нужна мне живой.

– А остальные? Отпусти их. Сейчас.

– Нет. Если я запущу знак, в Университете возникнут вопросы. Если ты… тогда тебе придется открывать портал дважды, и дважды платить памятью. Путешествие из Отрезка к мертвому полюсу сложнее того, что ты уже совершила. И заберет больше.

– Нельзя долго оставаться тут. Наас сказал, в Университете сделают… драконий портал.

Плутон фыркает:

– Им потребуются месяцы, чтобы собрать достаточно сил. Мы успеем. И уничтожим оба знака после перехода. Никакого драконьего портала не будет.

– А если не успеем?

– Тогда я убью всех, кто придет за вами, – скалится тварь.

– Нет. Или я не стану… учиться. Даже если это прикончит меня. Перекрою доступ к своей силе, когда мне…

– Тебе не станет лучше. Если я не позволю, – стискиваю зубы. Кан был прав.

– У тебя нет выбора, – ты умрешь без хозяина. Мы ходим по кругу. Айяка говорила в архиве: клятва похожа на бесконечное состязание.

Я проигрываю.

– Но у тебя есть, – тварь подходит ближе. Протяну руку – коснусь узкого лица. – Жить. Или умереть в лабораториях. Тебе понравился сегодняшний ритуал? Дыра в твоей памяти? Их станет больше, чем ты способна вынести. Ты погаснешь очень скоро. Твой свет слишком цельный, такие разрушать легче всего. Им потребуется лишь несколько лет. Скоро умрет безногий. За ним последует альбинос. Ребенок уже считай труп. Когда они кончатся, наступит твой черед.

Сиплый шепот ввинчивается в мозг:

– Здесь только один правильный ответ. Соглашайся жить. Позволь помочь тебе… помочь нам.

Рывком сажусь. Руку до плеча прошивает болью:

– Обещай, что никто не пострадает.

– Скоро здесь соберутся мои братья. Наши, – она смеется, – не кривись, ты мало отличаешься.

Неправда.

– Да, – будто видит меня насквозь. – Я отмечу твоих друзей, но печать защитит только от тех, кто слабее меня. Другие Высшие по-прежнему будут представлять угрозу. А если кто-нибудь из огненных магов в Университете сможет запустить чары, ситуация станет непредсказуемой. Поэтому я не обещаю. Но сделаю все, чтобы… – оглядывается. Рябь пробегает по чешуе острых скул. – Что бы они не говорили – доверься мне. Я вернусь на рассвете. Дай руку.

Протягиваю трясущуюся ладонь. От нарастающего внутри жара воздух плавится и искажает формы. Плутон кажется то близкой, то далекой: трещиной в стене, старческой тенью…

Когти вспарывают повязку, чиркают по коже. Под тряпкой рана набухшая и глянцевая, тугая от белесого гноя.

– Молчи. Твои друзья недалеко, – зажимаю рот. Тварь взрезает нарыв и обхватывает кисть ледяной жесткой лапой. Закусив пальцы, позволяю ей говорить короткие, игольчатые слова – пока плоть лопается и шевелится под шершавым прикосновением. Запнувшись, Плутон хрипит на понятном языке:

– Ты выбрала меня. Пора признать это.

– Я не верю тебе, мне просто стало жаль… – стону – тихо, чтобы больше никто не услышал.

– Пусть так, – соглашается. – И мне стало жаль тебя. Но я здесь по иной причине. Думаю, ты тоже.

– Ты ничего обо мне не знаешь!

– Я знаю, что ты разделяешь себя на хорошее и плохое. Часть, к которой принадлежу я, относится ко второму. Ты гнала нас прочь, каждый прошлый день – но вдруг позволила мне быть рядом.

– Отпусти, – мышцы продолжают жить собственной жизнью.

– Нет. Не сейчас. Люди становятся очень хорошими слушателями, если сделать им больно, – в ее горле клубится смех, но твари хватает совести сдержаться. – Тебе нужно многому научиться, Аваддон.

– Я ошиблась! – шиплю, вырываю белую, покрытую изморозью руку. Прах осыпался, открыв чистую кожу. Рана свернулась в тугой шов. – Вы все одинаковы! Жадные, эгоистичные, тщеславные, – Плутон дергает головой, чуть опускает тонкие рога, будто готовясь к атаке. Одним прыжком шарахается на другую сторону дороги.

– Вы сделали нас такими, – холодно скрежещет и отворачивается, небрежно подставляя спину с острыми крыльями лопаток. Вспрыгивает на крышу, скрывается за скатом.

Глотая сумеречный запах остывающего города, я глажу новый шрам. Вскоре разбираю голоса. Шелест. Из переулка слева показывается свет, выныривает ослепительная в сгустившихся тенях сфера. Мир перестает двоиться. Тошнота и звон, жар – сходят волной озноба.

Приблизившись, маги гасят заклинание, и улица вновь погружается в вязкий полумрак. Айяка несет кульки. Парни сгибаются под тяжестью пухлых рюкзаков. Наас бухает ношу на крыльцо и садится на ступеньки.

– Держи, сок, – сует мне бутылку. Гранатовый. Еще прохладный. Откуда?

Айяка примащивает пакеты и устало потягивается, держась за поясницу. Девушка собрала волосы в косу и переоделась в джинсы и полосатую рубашку.

– Она приходила? – спрашивает, одергивая воротник.

– Она… да. Да, – маги смотрят, ожидая продолжения. Облизываю пересохшие губы. Снова трясет, но уже от пережитого, стылого страха. – Она хочет, чтобы я осталась здесь и освоилась… с магией. Чтобы после возвращения… после ритуалов не стала как Илай. Тогда и отпустит… нас. Позволит мне открыть портал. Плутон обещала никого не трогать.

– Какое облегчение. И сколько времени это займет? – хмурится Кан. Держится поодаль и выглядит неприступно далеким.

– Я не знаю. Она не знает.

– С твоей силой хватит и монеты, чтобы скрыть способности. Я не понимаю, зачем тянуть с возвращением, – скрещивает руки на груди.

– Не хватит, – раздраженно бросает Наас. – На сорок четыре процента, может быть, и хватило бы, но не на… сколько там на самом деле?

– Семьдесят пять, – брови Кана взлетают вверх. Айяка потрясенно выдыхает и прижимает ладонь к губам. Тони улыбается уголком рта, наблюдая их реакцию. Похоже, Наас рассказал другу раньше.

– Тварь ослабит ее своим присутствием, но все равно – почти сравнимо с Мантикорой. А вы когда в последний раз видели Мантикору?

Кан пожимает плечами. Тони задумчиво говорит:

– В прошлом году. На празднике солнцестояния. Он напился и упал с крыши тренировочного комплекса.

– Он не был пьян, – вдруг возражает Айяка. – Я… я была рядом. Он не был пьян. Наас кивает:

– Он прыгнул. Но выжил. На следующий день в его комнату переселили Эмоя и Рихарда. Вещи забрали санитары из лаборатории. Я выяснил, что его держат в отдельном блоке Заповедника. Как тварь, с охраной и барьером. И еще…

– Безногий, – перебиваю я. – Она назвала одного безногим.

– … да, – Наас берет меня за руку и подносит ладонь к лицу, гладит красный росчерк. – И это странно. Я точно помню, не так уж он и переломался. В лазарете и хуже собирали, почти не знаю случаев, когда доходило до ампутации. Поэтому тварь права. Зарин необходимо остаться. Нельзя надеяться на Валентиновы фокусы.

– У нас в любом случае нет выбора, – Тони оглядывает марширующие во мрак дома, полоску месяца и проступающие звезды. – Подождем освобождения. Исследуем Отрезок. Подобный шанс нельзя упускать, нас потом проклянут. Если сможем вернуться сами, скажем: тварь поймали сразу, но Зарин долго восстанавливалась. Для сорока четырех процентов это естественно, а про клятву никто, кроме нас, не знает. Из идиотов, которые влезли в ритуал, станем героями, выжившими в Отрезке и поймавшими Высшую тварь. По-моему, неплохо. Тем более, еда и вода здесь есть.

– И другие твари тоже, – замечает Кан. – А насчет клятвы ты забываешь: причину разрыва чар в Заповеднике обязательно расследуют. Я не сомневаюсь в способностях Даниеля скрыть посещение кладбища, но мы одновременно покинули периметр сразу перед взломом системы. И вы черт знает где еще наследили до этого. Они поймут, что мы освободили тварь. Возможно, не додумаются до клятвы. Но это не главное.

– По записям я и Наас спускались в архив, – бледнеет Айяка. – Оттуда есть проход в Заповедник. Ты им воспользовалась?

– Он был открыт.

– Ты постоянно ходишь в архив, – отмахивается рыжеволосый маг.

– Всегда одна. Мне не нужны ассистенты, и профессор Перье…

– Бога ради! – обрывает парень. – Ну признаешься, что я просто так напросился. Не знаю, может, нравишься ты мне! Мы не сделали ничего против правил, даже в секции с ограниченным доступом не ходили. Никто не проверит, какие книги брали. Все хорошо!

– Ты думаешь, в охране сплошь идиоты, не свяжут два и два? – шипит девушка. – Ни черта не хорошо!

– Но и не фатально, – спорит Тони. – Совпадение возможно. Прямых улик нет. Наас был с тобой – ладно. У него ужасная репутация, все решат, что просто в очередной раз решил сунуть нос куда нельзя. Зарин чары не могли засечь. Она пока не в регистре. Ночью мы ходили прогуляться в парк. Все ходят. Уверен, еще

человек пять-десять там шаталось. В чем преступление? Если будем держаться единой версии и проработаем до мелочей любые вероятные несостыковки…

– И не умрем, – перебивает Кан. – Повторяю: Отрезки кишат тварями.

– Плутон обещала отметить нас, – я зажмуриваюсь, прогоняя обморочную слабость. – Чтобы другие не нападали.

Наас замирает.

– Что?… – вскидывается Тони.

– Отметить! Это же… – Наас замолкает. Неверяще улыбается. – Навсегда!

– Нам не нужны будут обереги, – подхватывает его друг. – Господи…

– Чтобы тварь дала защиту человеку… охотнику… да за это я хоть год тут проторчу!

– Говори за себя, – но Кан задумчиво касается кармашка на плече, где прячет колбу с прахом. Вздрагивает, судорожно отщелкивает ремешок и достает веревку с оскольчатой короной горлышка.

– Дерьмо!

– Отрезок, – пожимает плечами Наас. – Ничего удивительного. Но печати ничего не страшно! От всех тварей она не защитит, но серьезно: сколько Высших вы встречали? Да и не факт, что от них помогут кости!

Я прислоняюсь к опоре козырька и закрываю глаза. Рядом шуршит пакетами Айяка.

– Ладно. Хорошо, – сдается Нинин брат, – порадуетесь позже. Темнеет. Пока отпечатков на нас нет. Давайте проверим эти дома. Я не хочу уходить далеко от знака, но и ночевать в подвале тоже. Вы трое останьтесь здесь. Будете только мешать. Запустите следящие чары. Если что – стреляй в воздух.

Я хмыкаю, представляя, какое у Нааса лицо. Парень тянет:

– В воздух, ну конечно.

– Мы быстро, – Кан делает вид, что не расслышал насмешки.

Удаляющиеся шаги. Шорох мела по асфальту. Скрипит дверь парадной. Что-то разбивается.

– Стреляй в воздух. Умник, мать его, – бормочет Наас, растягиваясь на крыльце и опуская голову мне на колени. Я вплетаю пальцы в шершавые от праха волосы.

– За что он тебя не любит?

Айяка фыркает. Наас расслабляется от прикосновений. Стягивает резинку, освобождая черненные пряди:

– Когда они с Энид впервые расстались, я как раз попал в Университет. И воспользовался моментом, – парень выгибается, чтобы снова взглянуть на рисунок поисковых чар. – Энид безумно красивая. Просто невероятно. Я порядком обалдел, когда она вдруг согласилась на свидание, – усмехается, в блестящих карих глазах – отголоски старого удивления, – только ей плевать на меня было. Больше отмалчивалась, а при Кане прямо неземную любовь изображала. Мы прогуляли неделю, но ему хватило, чтобы меня запомнить. Потом я пролез на задание и напортачил. Он вообще новичков никуда не пускает, а тут еще… о, да много чего было! Мне странным образом везет на неприятности. В Университете таких не любят. Там безопасней не выделяться.