Текст книги "По ту сторону пламени (СИ)"

Автор книги: Abaddon Raymond

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

– Вы понятия не имели, что вас ждет. Эта вылазка – почти самоубийство. Почему ты пошел? Что значит – не было вариантов?

Почему не отказался? Почему Хайме позволил?

– Приказы не обсуждаются.

– Брось, – хмыкает Хикан, – не притворяйся тупым. Она спрашивает, как сын любимчика Совета профессора Хайме оказался в компании потенциальных покойников. Мы-то пушечное мясо, а где облажался ты? Отчего Рамон не прикрыл твой зад перед администрацией?

– Не ваше дело, – Эйса тушит недокуренную сигарету.

– Очень даже наше, – встаю одновременно с ним. Сойт Роэн правильно сказал: мы ничего друг о друге не знаем. Незнание уже отняло несколько жизней.

– На мне отпечаток твари! – смеется Эйса. Верно, отпечаток, и – оторванный с формы знак Университета: болтается на шее. У Хикана тоже, составил пару серебряному крестику. Кан не расставался со своим, а потом убил Тони. – Я в таком же дерьме, что и вы!

– Может быть, – двое магов поднимаются на ноги. Янни переворачивает страницу. В светлых глазах плещется туман.

– Нам важно понимать, – чтобы выжить.

– Папаша не посодействовал – это факт. Чем ты его разозлил? До сих пор бесится, что не оправдал надежд? Пошел в искатели вместо ученых, – предполагает Наас. – Да нет. Старая история, – хмурится Хикан. – Тут что-то новое, свежее.

– Возможно. Например? – Наас окидывает Эйсу внимательным взглядом.

– Ммм… не знаю. Что важно для Хайме?

– Репутация, – говорю я.

– О да, – техник щурится. – Ты должен был сделать что-то по-настоящему скандальное. Но ты слишком правильный. Всегда такой собранный и серьезный… – подходит ближе. Трепещут тонкие ноздри, словно парень пытается распробовать запах Эйсы. – Никогда не видел, чтобы ты хотя бы немного расслаблялся. Даже сейчас – как палку проглотил, – насмешливо тянет. – Образцово-показательный наследник.

Эйса скрещивает руки на груди:

– Это комплимент или оскорбление?

– А что ты сделаешь, если второе? – ухмыляется Хикан и тут же морщится, получив тычок в живот.

– Хайме же знал, что ты гей? – спрашивает Наас.

– Наас! – Эйса закашливается от неожиданности.

– Да все знают, – отвечает рыжеволосый парень. Седой маг шокировано моргает. – Оу… ну, или почти все. Так вот. Хайме же был в курсе, или я путаю?

– Дда. В курсе… – Эйса достает свою бесценную пачку. Нервным жестом убирает за уши выбившиеся из прически пряди. Прежде зачесанные на отцовский манер волосы уже дня два как небрежно растрепаны. На скулах проступают неровные пятна румянца. – Он разозлился из-за того, что я хочу покинуть Университет. Тишина, повисшая после этих слов, заставляет Янни оторваться от рисования.

– Что?… – переспрашивает Наас.

– Почему? – отказаться от магии?

– Вот и у него такое же лицо было, – невеселая усмешка. Щелкает зажигалкой, прикуривая. – Заявил: ты мне больше не сын. Поспешил первым оборвать все связи, кто б сомневался. Когда меня выбрали для вылазки в Отрезок, он ничего не сделал, чтобы изменить решение Совета.

Хикан склоняет голову набок:

– Уходя, ты должен забыть все, связанное с Университетом…

– Я бы забыл его, – затягиваясь, кивает Эйса. – Начисто. Сойт Роэн кое в чем прав: Рамона не было в моем детстве. Они с мамой расстались, мне еще месяца не исполнилось. Я считал отчима своим настоящим отцом. Рамон появился позже, через год после папиной смерти. Вдруг решил познакомиться с сыном. Они с мамой опять сошлись…

– У Хайме взыграли старые чувства? – вздергивает бровь Наас.

Эйса облокачивается о печную трубу:

– Не думаю. Мне кажется, изначально ему просто было интересно, маг ли я. Все пытался остаться наедине, чтобы дать Камень силы. Он ведь помешан на генах и прочем. Большая часть его ранних исследований завязана на наследственности. Мама пустая, сам Рамон тоже…

– И слава богу, – Хикан морщится. – Еще не хватало… – неопределенно машет рукой.

– Да. Во мне оказалось шестьдесят три процента земли, что сложно проигнорировать. Рамон стал приезжать чаще, затем пригласил куда-то мать… втерся в доверие. Я, идиот, даже радовался, что она снова счастлива. Он казался неплохим. Объяснил причину, по которой бросил нас: Университет. В тот год Рамон начал работать с тварями. Оберегов еще не существовало. Пришлось героически исчезнуть из нашей жизни, чтобы защитить от проклятий замученных им созданий. Следуя протоколу, не рассказал маме о магии, вот она и решила… короче. Главное, что я узнал о существовании волшебства и своей силе. Я был потрясен.

– Могу представить, – хмыкает желтоглазый маг.

– Почему ты хочешь уйти? – повторяю вопрос.

Сын Хайме фыркает дымом:

– Почему вы хотите остаться? Рисковать жизнью из-за прихотей Совета? Насиловать разум ради капли волшебства? Потерять друзей и близких, возможность создать семью? Лгать, предавать, подвергать риску любимых? – Не преувеличивай! – Хикан сжимает кулаки. – Университет – не настолько кошмарен!

– Посмотри, что они сделали с тобой, – Эйса мимолетно касается серебристого виска. Парень дергает плечом:

– Я сам виноват. И не жалею: я спас человека.

– Да, – хмурится Наас. – Точно. Мы не только на ученых работаем, мы спасаем людей! Даем покой умершим. Помогаем существам найти безопасное место для жизни, даже если приказано поймать и доставить в лаборатории! Ха, помните, награды назначали за баргестов? Никто ни одного не притащил, хоть тот же Олаф неделю вонял собачатиной! И магия, она…

– Прекрасна, – мягко соглашается Эйса, – но я хочу другой жизни.

– Я не понимаю, – терзая кончик косы, признается Наас.

– Тебе было ничего терять, – Эйсандей пожимает плечами. Наас наматывает на палец и с силой тянет ржавые пряди. – Я читал твое досье.

– Но…

– А я превращался в отца. Помните, полгода назад обереги закончились? Новых костей никто не мог отыскать несколько месяцев. Возвращаться домой было нельзя. Мама с ума сходила. Я выбирался в парк каждый день, чтобы позвонить, и обнаруживал сотню пропущенных вызовов и сообщений. Перезванивал и бесконечно врал, втянул друзей, чтобы прикрывали. Хуже всего, я не знал, когда это закончится. Тогда и понял, что, если останусь в Университете, лишусь обычной жизни. Променяю на Хайме и бесконечные поиски тварей.

– Но тогда какого черта теперь ты согласился на задание?! – спрашивает Хикан. – За неподчинение выпирают и лишают памяти. Ты ровно этого и хотел!

Эйса пристально смотрит на желтоглазого:

– Если бы я не пошел… они бы отправили человека, который мне дорог. Он способен за себя постоять, но здесь слишком опасно и для лучших из магов.

– Он тоже собирается валить? – Наас будто не может поверить, что кто-то в здравом уме желает отказаться от волшебства.

– Нет, – Эйса дергает уголком рта. – Он не покинет Университет. Но его я бы тоже потом не вспомнил, так что… – оборвав фразу, щелчком отправляет окурок с крыши:

– Просто не хотел, чтобы он погиб из-за меня. А теперь, – взгляд парня меняется, – даже смогу остаться. Все изменится. Перекроится сама суть Университета. Охота на тварей кончится. Проклятья спадут. Охотники освободятся. Пакт Серафима остановит исследования, над которыми Рамон работал последние двадцать лет. Полная заморозка. Навсегда.

– Ты чересчур оптимистичен, – морщит нос Хикан. – Система Университета заточена под ученых. Пакт просто сломает ее. Орден развалится.

– И отлично! Создадим новый. Равный союз магов. Без Совета, без приказов. Магия должна приносить пользу и радость! Пора вернуть ей былое величие.

– Господи, Эйса! Я действительно думаю, что ты перегибаешь палку. Хайме ублюдок, но из-за этого…

– Он предпочел убить меня, чем позволить забыть о себе, – глухо говорит парень. – Но когда эксперименты прекратят – о самом Рамоне забудут все.

– Забудут, – эхом повторяет Янни.

– И ты тоже однажды забудешь все, что с тобой сделали, – обещает ему Эйса.

– Он свое имя не всегда помнит, – Хикан отворачивается.

Но ведь…

– Когда ритуалы закончатся…

– …ничего не изменится, – седой маг отходит к краю. Налетевший ветерок уносит слова:

– Я видел подобное раньше.

Опускаюсь на корточки рядом с мальчишкой. Поверх обычной вони разит потом. Слипшиеся волосы с одной стороны торчат дыбом. Увлеченно рисует. Ловко разбрасывает символы по листу, формируя скелет, скрепляет стихийными сухожилиями, наращивает мясо, задавая жесткие рамки действия, постепенно соединяя группы в ясный импульс – воплощение желания. Готово. Осталось лишь пустить кровь.

– Если вопросов больше нет, я пойду вниз, – сообщает Эйса.

– Да… извини, – трет лоб Наас.

– Ничего, – морщится парень. – Я понимаю, почему вам было важно знать мои мотивы. Я ведь его сын, – вертит пачку сигарет. Предлагает ни на кого не глядя:

– Обследуем еще пару кварталов до заката?

– Давайте.

Наас оглядывается у выхода на лестницу, но я говорю:

– Мы догоним. Я хочу зайти домой переодеться. Жарко.

Блекло улыбнувшись, прячет ладони в карманы джинсов:

– Скорей бы она вернулась, да?

– Да.

Долгие три дня бездействия. Неизвестности. Споров о плане возвращения. Идей, догадок и предсказаний. Ссор: в ночь смерти и огня Энид, внезапно выйдя из оцепенения, налетела на Нааса. Он не пытался защищаться, и никто не остановил девушку. Эйса лишь подхватил, когда она, обессилев и давясь рыданиями, осела на пол.

– Мне жаль, – держась за живот, выдохнул Наас. Облизал разбитые губы.

– Уйди, – сказал Эйса.

Айя больше не плакала. Смотрела перед собой и гладила Беса, пока тот не сбежал к Янни, а тогда просто сложила ладони на коленях. Я должна была что-то сказать или сделать, но не смогла выдавить и звука. Наас другой: ему хватило храбрости сесть рядом и притянуть волшебницу в объятия.

– Если бы мы только поставили барьер… – всхлипнула она.

– Тсс, не надо, – рыжеволосый маг поймал тонкие руки, погладил дрожащие пальцы. – Не надо. Мы не могли знать. Перестань винить себя.

Прошлого не исправить, а чары, возвращающие мертвых, никогда не заставят их обрести плоть.

– Они забрали Тони и Кана, – говорит Янни.

Вздрагиваю. Оглядываюсь: птицы мирно копошатся на крышах, собрались в крикливые стайки на проводах.

– Они ведь не были тварями или магами огн… – осекаюсь. Смерть для всех одинакова.

– Все – маги огня, – светло-зеленые глаза пусты, но он понимает меня с полуслова.

– А твой брат? – пустой. Наас сказал мне, что лишенных магии людей около четверти в мире. Довольно много. Хотя какая разница, если из оставшихся семидесяти пяти процентов узнают о своих способностях единицы?

– Он тоже.

– Он не способен творить волшебство, – протягиваю мальчишке руку: пойдем. Шаги остальных уже отгремели на лестнице. Внизу взвизгивает дверь, доносится голос Хикана – озадаченный и тихий, но совершенно отчетливый среди пустынных улиц:

– Я и не знал, что Эйса хочет уйти. В смысле, мы же каждый день тренировались вместе… мог бы и сказать.

– Ну, вы вроде ни о чем личном не трепались: я не слышал, – отвечает Наас. – Партнер по спаррингу не значит – друг.

– Да… не уверен, что у него вообще есть друзья в Университете. Странно, он ведь нормальный.

– … ты буквально вынуждаешь меня пошутить.

– Заткнись.

– Его не научили колдовать, – отвлекает Янни. Вручает лист со сложным узором. – Кого? Что это?

Собирает рассыпающийся блокнот, по одной прижимая бумажки к груди:

– Ты тоже не умела колдовать. Но тебя научили.

– В пустых есть магия?

– Оно пригодится, – уже переключился Янни. Свернув рисунки, запихивает в рукав. – Обязательно пригодится. Не выкидывай. Не выкинешь?

– Не выкину, – прячу чары в карман. Ныряю в прохладный полумрак парадной. Лестница на крышу – железная, шаткая. Янни подолгу стоит, прежде чем спуститься на ступеньку вниз.

– Тебе помочь? – не обращает внимания. Примеривается к следующей перекладине. – Тогда я подожду на выходе, ладно? – сосредоточенно кивает, отводит упавшие на щеки грязные соломенные пряди, чтобы лучше разглядеть безжизненную паутинку у люка.

Догонит. Медленно, бесшумно спускаюсь. Магия магией, а тишина защищает лучше любых заклинаний. Сойт Роэн едва не застрелил меня из-за шороха шагов.

Надо учиться быть незаметной. Держась за перила, тихонько ступаю по кромкам ступенек. Скольжу через прямоугольник света на площадке. Нагретые доски сладко пахнут и почти не скрипят. Хорошо. Высунувшись в окно, вижу ушедших вперед Нааса и Хикана. Остается преодолеть пролет второго этажа с вновь зашуршавшей в трубах тварью. Прижаться к стене, заслышав:

– Они сожгли его, Эйса! Сожг…

– Тише! – шипит парень. Энид переходит на отрывистый шепот:

– Сожгли! Айяка сказала – случайность! Случайность! Наас пошел туда, чтобы добить Кана! Думаешь, почему тварь заставила нас разделиться? Это Зарин ее послала! И Тони, я уверена, был замешан…

– Ты видишь заговор там, где его нет.

– А ты вообще ничего не видишь! Тебе наплевать, если они убили Кана?!

– Наш единственный шанс выжить – выбраться отсюда вместе, забыла? Или у тебя есть план как не окончить дни в лабораториях? – ядовито осведомляется сын Хайме.

– Да! – выдыхает девушка. – С печатями мы станем лучшими из охотников! Твари теперь нас почти боятся! Даже близко не подходят! Будем возвращаться и ловить их для ученых – кто-то ведь должен, а обереги в Отрезке не помогут! Мы нужны для охоты! Для исследований хватит других, их и так целая толпа. Захватим огненных и заставим активировать чары – пусть только вторую группу выпустят, вместе мы легко победим! Твой отец заправляет в лабораториях, он принимает все решения. Когда вернемся, поговоришь с ним. Я уверена, он…

– Пустит любого в расход, если понадобится, – смеется Эйса. – Ученые не станут разбрасываться ценными подопытными, и им уж точно плевать, сколько охотников не вернутся из Отрезка. Энид, послушай, что бы ни произошло между Каном и Наасом, сейчас не играет роли… тихо! Я знаю, как это звучит. Я понимаю, что тебе больно. И мне очень, очень жаль, но подумай сама, зачем им намеренно убивать Кана?

– Чтобы он не помог нам сбежать от твари!

– А дальше? – парень повышает голос, забыв об осторожности. – Допустим, Высшая бы нас не отметила. Так разорвали бы остальные! Или ты хотела прятаться в тюрьме до скончания веков? Понимаю, с милым рай и в шалаше, но меня с Хиканом в свое безумие не втягивай!

– Ты… Господи, жаль! Тебе – жаль! Конечно! Да тебе ни до кого нет дела, лишь бы папочке подгадить!

По лестнице ураганом галопирует Янни. Я вздрагиваю, с грохотом соскальзываю со ступеньки.

– Напугал, – выкручивая рукава, неуверенно улыбается мальчишка.

– Все хорошо, – внизу Энид выбегает прочь. Я прислушиваюсь: хлопнет ли дверь нашей квартиры?

– Я знаю, куда она ушла! – Янни взгромождается на перила и съезжает прямо в руки поднимающегося Эйсы.

– Куда? – спрашивает тот.

– Откуда пахнет дымом.

Выдыхаю:

– А ведь наверняка ты прав.

– Я прав, – запахивает куртку и сбегает в знойную тишину улицы.

– Господи, ему определенно не мешает помыться, – морщится Эйса.

Спускаюсь:

– Мы не хотели убивать Кана. Он напал первым.

– Хорошо, – сын Хайме закусывает губу, а потом усмехается, отводя взгляд:

– На самом деле, мне действительно все равно – Энид не ошиблась. Даже если вы специально его прикончили. Я едва с ним знаком, а будущее важнее прошлого, – трет шею. – Я ужасный человек, да?

– Нет. Не хуже других. И определенно честнее.

– Я не хочу быть жестоким, но иногда сложно избавиться от мысли, что цель оправдывает средства.

Не жестоким, похожим на отца – прячется между слов.

– Тебе хочется пойти следом, чтобы убедиться, что она в безопасности? – он поднимает брови. Хмурится, раздумывая:

– Пожалуй.

– Значит, не все потеряно.

Рамон Хайме точно не умеет так заливисто смеяться.

За открытой дверью парадного Янни складывает из камушков очередное волшебство.

– Думаешь, ее стоит остерегаться?

Эйса запускает пальцы в волосы, убирает назад непослушные пряди:

– Она горюет. Ждать глупостей вроде подобных разговоров – да. Действий… – выйдя наружу, парень смотрит вслед хрупкой фигурке, – сомневаюсь. Энид та еще трусиха, я уже работал с ней раньше.

– На заданиях? – странно звучит, когда произносишь вслух.

– Да. Разведка в основном: я ведь искатель. Но было здорово, – его лицо светлеет от воспоминаний.

– Но ты все равно хочешь забыть? – закрываю дверь и прислоняюсь к шершавым от слоистой краски доскам.

Эйса достает пачку. Вертит, не раскрывая. Оглядывается на поглощенного занятием мальчишку. Янни, высунув от усердия язык, ровняет линии.

– Да. И вот, почему.

– Что?

Спрятав сигареты, Эйса выпрямляется:

– Посмотри на него. Если бы ты пробыла в Университете чуть дольше, ты бы поняла. Магия не умеет довольствоваться малым. Она забирает все без остатка, выворачивает наизнанку любое желание или мечту. На одно хорошее чудо приходится десять ужасных, которые… – парень осекается. Моргает:

– Сама знаешь. Ты же маг страха и гнева.

– Да. Только мне, как Наасу, нечего терять. Кроме магии, у меня ничего никогда и не было.

Качает головой, выдыхает:

– Послушай. Если мы вернемся, если заключим мир… если ты решишь остаться в Университете – а они предложат тебе остаться, даже не сомневайся, – присмотрись. Ты сразу увидишь.

– Увижу что?

– Охотников, которые маются между заданиями в баре или на ненужных тренировках. Техников, что круглосуточно и без выходных торчат в своем подвале. Ученые, целители… все они одержимы. И всем плевать, что будет завтра. Но волшебство не длится вечно. Оно заканчивается либо смертью, либо увечьем –

и тогда, если ты перестаешь быть полезным, тебе дают непенф, – украдкой нащупываю в кармане граненый ком Нининого леденца. – Половина твоей жизни, самая важная половина, исчезает без следа. Годы, десятилетия просто… – он замолкает, снова вытаскивает пачку: на этот раз чтобы закурить, – пустеют. Я видел достаточно бывших магов, которые превратились в одиноких нищих калек. Ведь все друзья – стерты с памятью об Университете, завести семью обычно не хватает времени и сил жить двойной жизнью, да и оберегов не напасешься – а значит, время от времени тебе просто не покинуть защитного контура. Любая работа тоже страдает, поэтому мало кто серьезно делает карьеру: хорошую должность сложно совмещать с заданиями. Просто не хочется, если честно, – усмехается искатель. – По сравнению с магией, реальная жизнь – скука смертная. Но в конце только она и имеет значение.

Янни любовно оглаживает созданные чары.

– Теперь понимаешь? – спрашивает Эйса.

Киваю:

– Но с пактом Серафима все изменится.

– Люди редко меняются. Для многих уже слишком поздно… Ладно, я пойду, пока Энид не заблудилась, – но он не спешит. Стряхивает пепел и разглядывает сигарету. Отвернувшись, глухо говорит:

– Серьезно, пока тебя ничего не держит, беги от Университета. Это ловушка, даже страховка в лице твари не поможет. Лучше уйти сразу, пока ты свободна, пока там нет никого, кто стал бы тебе дорог. Тем более, вместе мы знаем достаточно, чтобы обойтись без учителей и руководства. Если объединимся, сможем сами решать, что и когда важно, и никто не отнимет сделанного выбора. Ты не проснешься однажды по уши в дерьме, не понимая, как так вышло, и куда ты потратила целую жизнь.

Давлю смешок:

– По крайней мере, сейчас я точно знаю причины своих неприятностей.

Эйса фыркает:

– Да уж!

Прижимая камешек к щеке, растерянно хихикает Янни. Выдохнув дым, искатель кивает на прощание:

– Мне пора, – волшебница с багряными волосами уже скрылась из виду.

– Давай. Мы догоним Нааса с Хиканом.

– Я найду вас потом.

Едва отходит, когда я зову:

– Эйса! Почему Наас тебя ударил?

Засмеявшись, сын Хайме трогает бледный синяк:

– Это… продолжение старого разговора. Он предупреждал меня не делать глупостей, а я… – небрежно пожимает плечами, – вот он я здесь.

– А Хикан? Почему он – здесь? На нашей стороне. В смысле, он не кажется расстроенным из-за печати Плутона.

Прячет руки в карманах:

– Его положение в Университете немногим лучше, чем у огненных магов. Наас сказал, что Хикан был инфицирован оборотнем?

– Что?

– Наполовину перевертыш. Процесс обращения успели купировать, но раз в месяц Хикан становится… невыносимым. Он много времени провел в лабораториях.

Оборотни ведь теперь редки, а таких, как он, – половинчатых – больше нет в целом мире, – Эйса светло улыбается. – Совершенно особенный.

– Но как тогда его отпустили сюда?

– Он единственный, кто мог повлиять на Тони Луизу, если бы вы заперли знак. Плюс, Хикан был прекрасным охотником, а теперь – в пятерке лучших техников Университета. Он должен был помочь Совету с созданием портала. Да и ученые сейчас от него почти отстали. Провели все эксперименты, до которых додумались, выдали транквилизаторов, хоть засранец их явно не принимает… – парень трет шею. – Но рано или поздно у кого-нибудь появится новая идея, для развития которой потребуются дополнительные исследования. Решение Хикана попытать счастья с тварями было предсказуемым. Даже без печати Плутона.

– С печатью он особенный вдвойне.

– К сожалению. Тем важней подписать мир.

Киваю, соглашаясь и – прощаясь. Янни тоже бросает узор и требует:

– Пойдем, – за три дня он говорил так трижды. Обычно значит: хочу к брату, но сегодня солнце еще высоко, а мальчишка проходит мимо Айиного магазина. Торопится в наш тренировочный переулок.

– Подожди, я хочу зайти домой.

Но Янни ускоряет шаг. Ненадолго останавливается у рытвин и паленых пятен на зданиях, двигаясь от точки к точке. Прикрывает глаза и глубоко дышит, будто пытается втянуть ершистое послевкусие разрушения.

– Янни! – Айяка осталась дома совсем одна. Ей ведь не легче, чем Энид. – Давай хотя бы возьмем с собой Айю. Потом…

– Пойдем! – настойчиво повторяет огненный маг, сворачивая в заплетенную мертвым плющом подворотню. Пойманной красной птицей на миг цепенеет в клетке ветвистых теней. Стремительно пересекает дворик и оборачивается. Машет руками по ту сторону арки:

– Пойдем!

Гаденыш. Впрочем, рядом с девушкой я никогда не знаю, что сказать. Не только я: Наас тоже больше молчит. Вертится поблизости, бессмысленно перекладывая вещи и роясь в давно изученных шкафах, пока Айя не взрывается:

– Хватит! От тебя еще хуже! Когда ты так смотришь, мне жить не хочется! Мне и так…

Наас растерянно каменеет, словно не в силах решить: подойти, коснуться, утешить – или действительно уйти, отступая перед ее болью и призраком погибшего друга.

– Пойдем! – у Янни же нет сомнений.

– Да иду я! – где он? Сбежал! Пускаюсь рысью, высматривая алую куртку. Как он может быть одновременно и неуклюжим, и невероятно проворным?…

– Янни? – дворики выглядят неподвижными. Лишь беспечно чирикают редкие воробьи на деревьях.

– Хоть на том спасибо, – могильные птицы стали приходить ко мне в кошмарах. Вчера я разбудила всех вскриком: приснились бурлящие крыльями тучи.

– Ладно, – опускаюсь на колени, чтобы нарисовать заклинание-карту, когда слышу Яннино далекое и полное восторга:

– Привет!

Рывком развернувшись, напарываюсь на белый скол пространства. Пальцы сами находят шрам:

– Илай, – в тени от полосатого навеса кафе, обходит круглые столики, поднимает с земли и ставит на место плетеный стул. Янни отчаянно машет, прилепившись к витрине изнутри:

– Привеет!

– Иди сюда, – Илай ждет на пороге. Мне нечем дышать, а ладони покалывает от напряжения. Я ведь не раз искала его на карте, касалась описывающей круг по границе Отрезка черной точки. Вчера он был на противоположном конце города. А теперь Янни завел меня прямо в ловушку.

– Чертов маленький… – глотаю ругательства и слюну. Янни не виноват, он просто… ладно, я понятия не имею, что он такое. Деревянно иду навстречу своему наваждению и готовлюсь выхватить нож.

Пистолет давит в поясницу сзади, но я никогда не выстрелю в Илая, пора признать очевидное.

Надеюсь, он…

– Я не трону тебя, – открывает звякнувшую колокольчиком дверь.

Сменил запачканную кровью футболку на чистую, опять в тон кожи. Кажется, не ранен. Кровоподтеки почти сошли. Вооружен: перчатка, кобура под мышкой, ножны на поясе и все что угодно в набедренной сумке. Впрочем, Хикан и Эйса набили свои галетами. Говорю:

– Сначала ты, – Илай улыбается уголком искусанных губ и пятится, не сводя с меня взгляда.

Осматриваюсь. Небольшой зал не несет отпечатка времени. Синие крашеные стены, темная деревянная мебель. Светится витрина с десертами – Янни вертится около нее, отчаянно шуршит пуховик.

Илай заходит за стойку и спрашивает:

– Что хочешь?

Мальчишка показывает на посыпанное кокосовой стружкой шоколадное пирожное, потом передумывает и тыкает в круглое фиолетовое. С мучением на лице возвращается к первому. Илай достает оба:

– Любишь сладкое?

– И вон то еще! – кивает огненный маг.

– А ты? – внимательные красные глаза гипнотизируют, превращая реальность в сон.

– Я не люблю.

– Тогда кофе?

– Да.

Он уверенно обращается с кофеваркой, безошибочно находит выключатель и зажигает лампы на потолке – свисающие на проводах, как в подвале Валентина. Тру росчерки от удавки на запястьях, с усилием отворачиваюсь к окну:

– Это твое место.

– Да, – жужжание и щелчки, звон посуды. Терпкий аромат кофе. Янни кружит по залу, слизывая крем с пальцев. Я чувствую приближение Илая по разлившемуся в воздухе теплу, но не пытаюсь развернуться, когда попадаю в кольцо сильных рук. Вкладывает чашку в ладони, не размыкает объятий. Откидываю голову ему на грудь:

– Почему тогда ты пахнешь зимой и кровью?

Прижимает теснее и вздыхает:

– Тогда стояла зима.

– Этот запах… что он значит?

– След первого колдовства. Ты – нагретый камень. Летняя жара.

– Крыша. Я упала с крыши. Было лето, – горячие лучи скользили по граням осколка, ветер оседал на языке вкусом пыли и выжженной солнцем травы.

– А здесь стояла зима, – зажмуриваюсь. Мир сужается до шершавого голоса. – За ночь все засыпало снегом. Я разгребал сугроб возле задней двери, когда услышал, что внутри кто-то есть. Родители уехали, кафе было закрыто. Главный вход оставался нерасчищенным.

Янни вскидывается, будто тоже на звук. Отложив недоеденное лакомство на ближайший стол, медленно, почти крадучись, направляется к коридору под табличкой WC.

– Я решил, это твари. Я называл их вампирами.

– Почему? – следуя примеру Янни, избавляюсь от лишней чашки. Переплетаю наши пальцы. Его изрезаны до самых костей – пытался сорвать удавку? Илай освобождается, заставляет разжать ладонь со слоистым рубцом.

– Они боятся света. Высасывают жизнь. И мой самый частый гость напоминал человека.

Проведя по шраму, отпускает. Подталкивает к поглотившему мальчишку темному проему.

– Он прогонял прочих. Он объяснил мне, кто я такой.

– Объяснил? – Янни замер у двери в туалет.

– Да. Он был Высшим, – Илай касается губами моего виска, хрипло шепчет:

– Знал про Университет. Научил меня подавлять силу. Чтобы не нашли. Но они нашли.

– Как?

Невесело смеется:

– Он был рядом слишком долго. Его природа… ты знаешь, как твари действуют на людей. Кафе обходили стороной. Родители даже продать его не могли. Часть соседей съехала. Другие спились. У пары с верхнего этажа ребенок покончил с собой, бросившись под грузовик. Ему было десять. Оставил записку: мне страшно жить. Это попало в новости, его родители дали интервью. Пытались оправдаться, их же подозревали в жестоком обращении. Сказали, что дом проклят. Что здесь водятся привидения. Много чего наговорили. Довольно убедительно. У нас сразу стало полно посетителей. Журналисты лезли с вопросами. Школьники приходили толпами, чтобы было не так страшно, покупали печенье на вынос и тут же сбегали. Трусливые глазели через витрину, а смелые пытались вломиться ночью… Но было еще несколько мужчин. Они не выглядели испуганными или заинтересованными. Молча пили кофе и уходили. Возвращались трижды. Третий раз – тогда, после метели.

Еще один мертвый ребенок. Как просто. Как холодно. Из приоткрытой двери черного входа тянет морозом. Толкаю – кожа примерзает к металлу. Во тьме громоздятся коробки и ящики, на второй этаж уходит деревянная лестница. Далекая светлая полоска открывает кусочек неправильно летнего дворика.

– Я пошел на звук. Звон. Зеркало в туалете. Подумал: опять. Мой вампир ушел, без него приходили другие. Они часто били зеркала.

Мальчишка ныряет во мрак туалета. Хрустит стекло.

– Но это были люди.

Люди страшнее всего.

– Пятеро охотников. Я узнал знак Университета: Сирас рисовал его мне.

– Сирас? – иду за Янни.

– Моя тварь. Он не смог защитить меня, мне пришлось справляться самому.

– Первое колдовство.

Илай прислоняется к стене:

– Еще нет. Я прикончил первого лопатой. Даже не задумался, будто убивал раньше. Просто ударил лезвием в горло.

Нащупав выключатель, опускаю ресницы.

– Ударил и второго. Он уронил пистолет. Другие пытались поймать меня удавкой, но здесь тесно.

Щелк.

Едкий оранжевый свет озаряет выложенное белой плиткой помещение. Двери в кабинках распахнуты вразнобой. Янни ступает по рисунку влажно блестящих разводов. Брызги на зеркале у входа отмечают первую жертву Илая. Окровавленная лопата валяется здесь же, у порога.

– У них не сразу получилось. Раньше я застрелил еще одного.

Оглядываюсь на бесцветного в полутьме коридора мага. Он глухо говорит:

– А потом загремел замок на входной двери. Родители вернулись. Я хотел закричать, но охотник сказал…

– Один звук – и я убью их, – продолжает Янни. Склоняет голову и отвечает на другой лад:

– Пусть орет. Я хочу услышать, как он будет орать.

– Какого черта, Фрик? Что ты?… Фрик! – мальчишка кричит, падает на колени. Раскачивается, едва не ударяясь лбом о кафель. Его голос неуловимо меняется. Эхом в ушах бьются выстрелы. Плач. Крики: нет-нет-нет. Нет! Что ты наделал? Мама! Мама! Мы должны были стереть им память! Он убил Джейми! Папа, пожалуйста! Он еще жив! Этот выродок прикончил Джейми!

Отступаю прочь от ожившей памяти. Обнимаю Илая и утыкаюсь носом в ямку между ключицами. Под щекой набатом бьется сердце. Янни смолкает.

– Меня нескоро выпустили из Заповедника, – на плечи ложатся руки. – Не думал, что выпустят. Повезло: психолог поверил, будто я убил тех троих случайно. Испугался. Они не заметили, что я прикончил пятерых.

– Что?… – сжимает пальцы, сглатывает:

– Отметил. Проклятьем… твари, – кривая ухмылка. – Первое волшебство. Сирас показывал мне, как. Сказал: я не всегда смогу тебя защитить. Но отомстить… не я, так другие. Твари ведь ради этого и рождаются. Даже мудрые, подобные Плутону. Месть. Ничего больше. Им нельзя верить.

– Потому, что Сираса не было рядом, когда охотники убили твою семью? – Илай морщится. Облизывает искусанные до ран губы:

– Да. Они умерли из-за него. Он привел охотников и сбежал.

– Неправда. Они умерли из-за тебя, – красный взгляд дробится острыми гранями. Вина? Или злость? Не успеваю разглядеть. Отпускает, шагает назад, где тени скрывают лицо. Ровно отвечает:

– Пакт Серафима – мечта или ложь. Твоя тварь никого не приведет. Мира не будет.