Текст книги "По ту сторону пламени (СИ)"

Автор книги: Abaddon Raymond

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

– Конечно, – хохочет. Без ресниц и бровей багровое лицо выглядит жутко, неузнаваемо. – Вы всегда заодно! Стреляй! Чего ты ждешь?!

– Успокойся! Все – успокоились! – перекрикивает ветер Тони. – Кан!… Идем в дом! Мы…

– Нееет… – едва слышно. Запекшиеся губы лопаются, он проводит языком, морщится, пятится. – Неет, я поищу местечко побезопасней. Подальше от вашей компании.

– Не глупи! Тебе нужна помощь!

Парень вскидывает объятые дымом перчатки. По выбранным чарам пробегает рябь:

– Попробуй, помоги мне.

– Оставь его, – прошу Тони. Пусть идет. Он не услышит ничего из того, что мы скажем.

– Как великодушно, девочка-солнце, – ядовитые интонации. Нинина кличка. Кан никогда не называл меня… у него бегут слезы. Белки розовые от рваных сосудов. Мои руки мелко трясутся, но я не убираю палец со спускового крючка. Замечает и хрипло хихикает:

– Постарайся не выстрелить мне в спину, – но я нескоро вижу его лопатки. Парень отступает, не сводя с нас взгляда и пульсирующих магией рук.

– Я не хотел, – почти шепчет Наас. Но он хотел.

– Мы знаем, – Тони врет за всех. Я опускаю пистолет, когда сгорбленная фигура, качнувшись, скрывается за углом. Ветер уходит вместе с ним.

***

– У нас есть двое суток на план, – на кухне Тони расправляет смятую бумажку. – Потом пришлют отряд охотников, чтобы создать безопасные условия для прибытия Совета.

Помочь – так они написали. Помочь вернуться домой. Ни слова про наказание. Абстрактная угроза – мы знаем, что вы сделали. Но если поможете создать портал в мир тьмы…

– Мы не успеем ничего предпринять, – я обнимаю бледного как смерть Нааса. До боли стискивает мои плечи. Кусаю губы: пульсация в голове сменилась обморочной легкостью. Тошнит.

– Умрем здесь или там, – говорит рыжеволосый маг со смешком. – Мы уже мертвы. Умерли, когда попали сюда.

– Замолчи. Это ты нас сюда притащил, – Айяка отворачивается к окну. Вдруг дергает хрупнувшую створку, выталкивает наружу Канову набитую окурками банку. Стекло лопается внизу вспугнутыми птицами.

– Я не хотел, – повторяет мне в волосы Наас. Тони подходит к девушке:

– Айя…

– Ты сама согласилась нарушить правила, – смеюсь, – сама пошла за нами к могиле. Не смей обвинять его в своих ошибках!

– Но она права. Это – моя вина.

Да. И нет.

– У всех нас есть причины, по которым мы здесь. Глупые и мелкие, но и таких оказалось достаточно, – Наас невесело хмыкает:

– Запомнила… – убирает мне челку за уши. – Кан прав. Совет ни за что не примет мир, даже с тварями у ворот. Это – не выход. Выхода нет.

– Всегда есть что-то еще. Просто пока мы не видим, – звезды за плечом Тлалока. Звезды, что вывели Плутона со дна колодца, из белого плена Заповедника. Мы найдем дорогу домой. – Способ вернуться.

– Способ, при котором нас не отправят в Заповедник сразу после того, как сойдем со знака, – Наас шмыгает носом и, кажется, вытирает щеки. – Письмо – приказ. Мы должны сидеть смирно, чтобы в Университете открыли портал. Если вернемся сами – сразу огребем по полной. Мы под подозрением. Даже заговорить не успеем, какой уж тут мир?

– Пакт подписывали главы ветвей, – говорит в никуда Тони. – Со стороны людей – Совет, против сильнейших из тварей. Если Плутон соберет их, если мы проведем Высших сквозь знак в лабораториях прямо в сердце Университета… у Совета не будет выбора.

– Тогда нечего станет исследовать. Ученые отвяжутся от нас… – Наас, отстранившись, заглядывает мне в глаза.

– Люди погибнут, – проглатываю комок в горле. – Когда мы перейдем, люди погибнут. Ваши знакомые. Друзья. Кого обрадует мир такой ценой? И Совет… они могут заставить нас просто исчезнуть – после.

Наас молчит, ореховая радужка серая от тревоги.

– Могут, – соглашается Тони. – Со временем. Тогда и разберемся. Сейчас нельзя ничего предвидеть наперед. Я не знаю, как отнесутся наши к… – он оборачивается: скрип-скрип. Айяка рассеянно покачивает раму туда-сюда. – Перемирие снимет проклятья тварей. Это дорогого стоит. Если повезет, обойдемся без жертв. Попробуем договориться с ребятами, которых пришлют через сутки. Это точно будут охотники из нашего блока, максимум – искатели. Все свои. Шансы неплохие.

Скрип стихает. В тесном дворике за окном на просевшей желтой машине перепрыгивают воробьи. Я слежу за беспечными птичками, уносящими души к солнцу.

Я не умру в одиночестве.

Впервые эта мысль не приносит утешения. ***

Точка-Кан замерла в тюрьме. Наас, горестно сжавший яркие губы, отнимает ладонь от поисковых чар.

– Не двигается. Он там уже часа три, – и все три часа каждые пятнадцать минут в коридоре раздавались шаги, обрывались рядом со знаками.

– Он способен о себе позаботиться. Восстанавливающие чары сильно поправят дело. Расслабься, – сам Тони так тесно сцепил пальцы, что кости, кажется, вот-вот прорвут кожу.

Я останавливаюсь на пороге гостиной.

– Закрой дверь! – требует стоящая на четвереньках у шкафа Айяка. На полу – цепочка редких пятен. Отыскала сбежавшего зверя.

Наас прислоняется к косяку. Блекло шутит:

– Сколько нужно магов, чтобы поймать кота?

– Закройте!

– Ладно-ладно, – парень уходит на кухню. За ним шагает Тони. Я наблюдаю за безуспешными попытками Айи подманить кота лентой бинта, когда сзади начинает распеваться Абба. Легко ступая по скрипучему паркету, я подбираюсь ближе, чтобы услышать спрятанные за музыкой слова:

– Это самоубийство, – говорит Тони. – Особенно с Каном. Он все испортит.

– Вам необязательно участвовать. Хочешь, свяжем, объявим заложниками? Должно сработать.

– Нет. Оказаться неподвижными в разгар драки – плохая идея.

– Можете остаться здесь, в Отрезке. Если получится, мы вернемся за вами. Или не мы.

– Наас, прекрати. Хватит защищать меня. Теперь моя очередь.

– Ни хрена…

– Без тебя я бы давно умер.

– Или сам бы завязал.

– Конечно. Легко.

– Я не шучу.

– Я тоже.

– У тебя семья. Сестры…

– Да. Если вдруг… если я умру, расскажи им все. Про магию и Университет. Про озеро. Даже про озеро.

Наас невесело смеется:

– У меня шансов меньше, чем у тебя. На нас с Зарин сразу нацелятся.

– Обещай, что расскажешь. Они должны знать, они черти что обо мне думают. Лика спрашивала, не начал ли я снова колоться. Представляешь?… А что я мог ответить: нет, я пропал на полгода потому, что порошок выдохся, а за каждым оберегом очередь из десяти охотников?

– Тони…

– Меня это с ума сводит! – выкрикивает парень. – Как, по-твоему, администрация прикрывает наше отсутствие? Подсунули леденцы и позволили выдумать причину! Будто они сами плохо справляются!

– Эй, остынь. Обещаю, мы вернемся и все исправим. С отпечатками Плутона… с установленным миром – про прах можно будет забыть. Мы расскажем им обо всем вместе. И про озеро, если захочешь.

– Не захочу.

– Я понимаю.

– Но расскажу.

– Знаю.

– Хорошо. Об Айе не волнуйся. Она испугана, но она сильнее, чем кажется. И выключи это. Невыносимо, – я быстро ухожу в комнату, где девушка уже заканчивает обматывать бинтом вырывающегося кота. Стянутый поперек живота, тот выглядит крайне забавно. Айяка поднимает блестящие глаза:

– Он так сильно порезался. Как умудрился?

На кухне взвизгивает убираемая с пластинки игла. Грюкают чайником о плиту. Я пожимаю плечами:

– Ученые порезали, чтобы принести жертву? Посмотри на него, он не особенно расстроен.

Айяка всхлипывает, обнимая зверя и пряча лицо во взъерошенной шерсти:

– Что мы натворили.

– Понадеялись на удачу, наверное, – опускаюсь к ним на пол, протягиваю коту руку – понюхать. Познакомиться.

– Я представить не могла, чем все обернется. Решила, мне повезло: свожу вас в архив… Наас растрепал, что я влюблена в Тони? Не сейчас, давно… Боже, надо было просто подойти познакомиться! – она смеется, размазывая слезы по лицу.

– Разве не стоило того? Он бы все равно пошел за Наасом, только один.

– Стоило, – чуть успокоившись, говорит девушка. Серьезно спрашивает:

– А ты? Не жалеешь, что приняла ее клятву?

– Нет. Это странно, но нет.

– Почему?

В другой раз я бы ответила: не знаю. Но я знаю, и бывают моменты, когда очень важно, чтобы и другие знали – кто ты такой.

Я долго подбираю слова. Заглянувший в комнату Наас молча уходит обратно. Засвистев, умолкает чайник. Гремит посуда. Айяка гладит замурчавшего кота. Ее голубая блузка выпачкана кровью, а на щеке алеют набухшие царапины.

– Я была нужна ей. Она, – они, твари – хотели мою суть. Все вообще, с потрохами. Не требовали, чтобы я стала кем-то еще. Лучше или проще, – говорю с паркетом и привычно сжимаю левую ладонь в кулак. – Им было достаточно. И мне тоже. Я никогда не хотела быть другой, хоть еще недавно никогда бы в этом не призналась, даже самой себе. Я хотела, чтобы и людям рядом со мной было… нормально хотя бы. Но для них я всегда оставалась чудовищем.

Когда наконец смотрю на нее, Айяка больше не плачет. Выцвели красные пятна на щеках, исчезла скованность в осанке.

– Спасибо. Что ответила.

Киваю – на большее я не способна.

– Эй, хотите чаю? – дергаемся. Настороженно хмурясь, Тони замер у двери.

– Да, – стряхивает неловкость Айя. – Да… пойдем? – прижимает зверя к груди и вдруг берет меня за руку.

– Конечно.

– Наас придумал ему кличку, – Тони пропускает вперед.

– Кличку?…

– Я нарекаю тебя Жополизом! – торжественно и слишком громко сообщает Наас коту. Засучив лапами, тот выкручивается и ныряет под стол.

– Василий, – не соглашаюсь я. Всех котов, какие жили у бабушки и деда, с подачи последнего звали Васями, причем независимо от пола. Дед навеки заснул под деревом прежде, чем кокон из тьмы по-настоящему обрел плотность, поэтому он запомнился мне добрым, он ведь никогда не смотрел на меня как…

– Трус, – улыбается Тони. Я расплескиваю чай.

– С чего вдруг? – спрашивает Наас, заглядывая под стол.

– Разве нет?

– Имеет право. Он еще и поранился… Черныш, – говорит Айяка.

– Банально. Черный Властелин, хотя бы! – Наас скрывается под столом. Оттуда раздается рассерженное шипение. – Эй! Ублюдок царапается!

– А чего ты хотел? Мракобесина, – предлагает Тони.

– Неплохо, вылитый монстр. Смотрите, – из-под стола высовывается исполосованная рука. В глубоких царапинах выступают капельки крови. Айяка забывает про кота и переключается на Нааса: заставляет вылезти и обработать ранки спиртом.

– Он прошел через метров пятьдесят воробьиного дерьма, не выпендривайся. Нормально продезинфицируй, – поддерживает Тони.

– Ниггер! – рыжеволосый маг щурится, пока девушка тщательно протирает его изодранное предплечье.

– Нет, вот уж точно нет, – смеется она, – остановимся на Мракобесе. Бес… ему подходит. И не слишком уничижительно.

– Вот именно, – возмущается Наас, отбирая вату. – Ты тоже… дай я.

Осторожно трогает острый подбородок, поворачивая ее лицо распоротой щекой к свету. Мягко промакивает опухшие росчерки.

Почему он выбрал ее? Из всего Университета? Неужели больше ни у кого не было допуска в архив и слабостей, на которых можно сыграть?

Знал, кто ей нравится.

Избегал. Грубил.

Касается, словно боится.

Замечает мой взгляд и беззащитно, грустно хмурится.

Иногда мы любим не тех людей.

И с этим ничего не поделать. Но сидеть здесь, притворяясь, что не видишь очевидного, и гонять по кружке остывший чай – невыносимо. Я выхожу из кухни, из квартиры. Я иду искать Плутона.

***

Обойдя город, устраиваюсь на теплом бортике фонтана. Сижу до вечерней прохлады и после – глядя, как улицы теряют краски. Почти засыпаю, когда тварь наконец выныривает из залитой ночью арки.

Подходит, позволяет прижаться лбом к жесткому плечу. Закрыв глаза, слушаю эхо моего сердца под сотканной из тьмы шкурой.

Она нужна мне.

Понятная и совершенно чуждая.

Парадоксально свободная – после колодца и полувека в заточении. Недосягаемая. Кажется: вот, теплая, дышащая.

Но после гибели другой я не могу перестать видеть суть: искру, что отбрасывает тени, заставляя их плясать бесконечный танец. Пламя рождается, чтобы умирать. И Плутон будто умирает каждую секунду, прямо сейчас становится памятью. Разрушенными стенами Отрезка. Свистом ветра, биением пульса. Осознанием силы.

Пониманием власти.

Над этим городом, увидевшим жизнь – в смерти.

Над этим небом, таким огромным – и маленьким, если только захочешь.

Все становится маленьким, стоит сказать:

– Спасибо тебе.

Вздыхает в ответ.

Отстранившись, протягиваю записку, уже основательно помятую. Плутон мотает головой – знает.

– Мы хотим заключить мир. Люди и твари.

– Пакт Серафима.

– Это возможно? – или только безумная мечта? – Ты сможешь собрать всех Высших? Подчинятся ли вам остальные?

Рассматривает меня:

– Ты что-то сделала.

– Да. Я нашла нужное воспоминание.

– Расскажешь мне?

– Не сейчас. У нас времени до послезавтра. Если мир вообще…

– Однажды получилось, – ониксовые глаза подергиваются туманом. Тварь щелкает серебряными зубами. Долго молчит прежде, чем сказать:

– Я не успею привести их так быстро. И покорить младших. Мы разметались по всему миру… – узкое лицо застывает. Ей придется встретиться с себе подобными. Говорить. Сражаться?

После вечности в темноте подвала я начала различать напряжение, когда две твари сталкиваются. Будто составили одинаковые полюсы магнитов. Противоестественно. Невыносимо.

Отмерев, она продолжает:

– Послезавтра я буду рядом в любом случае, – вскидывает когтистую лапу, не давая возразить. – Ты не умрешь без меня.

– Новое обещание? – смеюсь: прошлое перевернуло мой мир с ног на голову.

– Старое. Возвращайся к своим. Сейчас безопасно, но не выходи одна. И… позаботьтесь о животном. Оно может оказаться полезным.

– Айя уже придумала ему имя, – зверь в надежных руках. – Бес.

Фыркнув, Плутон качает головой:

– Нашли, чем заниматься, – без перехода спрашивает:

– Вы разделились?

– Да, – тру переносицу. Чертов Кан.

– Это проблема? – у нее есть готовое решение, но я отвечаю:

– Нет. Утром разберемся. Он поймет, должен понять.

– Разумеется, – я различаю грусть в мимолетном оскале, и вижу очень явно – вспоминая на следующий день, когда наши крики встречают тишина и запертые ворота. За приоткрытым окном лазарета мелькает тень, но Кан не показывается.

– Надо было оставить тебя дома, – говорит Тони Наасу.

– Да, и Зарин тоже. Он бы живо вышел и вздрючил тебя, а потом застал бы нас врасплох и сдал охотникам. К черту его. Сейчас запрем знак, и я предлагаю ждать в подвале до завтра. Все равно там надо поставить барьер, чтобы Кан не

вломился. Нет смысла возводить еще один вокруг квартиры для нашей безопасности. Только силы потратим. Подождем ребят, договоримся. Выйдем вместе и тогда уже разберемся с Каном.

– Запереть знак… тогда наши сразу решат, что мы настроены враждебно, – морщится парень. – Но ты прав. Надо подстраховаться. Обереги лопнут после перехода. Нельзя, чтобы твари добрались до них первыми. Но все же Кан не идиот и знает, что вляпался не меньше нашего. Никакого помилования не будет, пусть хоть десяток магов огня притащит. Забудем про Нину. Его самого если не выпрут, точно разжалуют из капитанов, а то и из охотников. Карьере конец, а что он еще умеет? Он беглый преступник… ну, подозреваемый. Мир же с тварями вполне может обеспечить ему поддержку блока: администрация посчитается с мнением большинства и оставит Кану должность. Он должен понимать, что…

– Да-да, ты все это орал, а я слышал, – Наас пинает камешек, отправляя на десяток метров вперед. Солнце почти в зените, жарко печет макушку и голые ноги. Канов пистолет давит в косточку на бедре. Достаю и заправляю за пояс шорт сзади. Стоило взять и нож. Над левой бровью пульсирует мигрень. Прислушиваюсь. В ушах звенит. Щебечут птицы. Пепел с шелестом катится вдоль бордюров, набивается в ямки и трещины. Тони щурится, вглядываясь в пыльные окна. Окна смотрят в ответ. На рассвете поисковые чары роились точками. К ночи тьма погребет под собой линии.

Сбиваюсь с шага – в мозгу фейерверком крошится реальность.

– Зарин?

– Голова раскалывается, – сжимаю виски. К горлу подступает тошнота.

– У меня тоже. Это от недосыпа, – Наас на ходу завязывает косу, отбрасывает за спину – золотая вспышка, непослушные короткие прядки чиркают по напряженным скулам. Черная футболка раздувается от ветра: волнуется. Он всю ночь провел следя, чтобы капитан пятого блока не покидал пределов тюрьмы. Теперь пост в коридоре заняла Айяка. Если Кан сунется за ворота, она выстрелит в воздух.

Какая ирония.

– Кан больной ублюдок, а вы идиоты, если этого не замечаете, – говорит рыжеволосый маг.

Тони усмехается. Засунул разрисованные заклинаниями руки в карманы джинсов. Маркер кое-где размазался, а татуировки помешали исписать кожу выше локтей, но в походке мага появилась незнакомая грация, какую раньше я видела лишь у Кана и Плутона.

Дымная тварь стелется по крышам, мелькая среди дымоходов оскольчатой улыбкой. Я собираюсь сказать, что она вернулась, когда Тони останавливается. Вдалеке, где крошечный козырек отбрасывает разноцветную тень, на дороге стоит восемь… девять человек.

Нет. Еще рано!

И поздно – я слишком поздно понимаю: боль. Голова болела, когда портал выплюнул кота и послание.

Тихо-оглушительно хлопает дверь напротив вскинувших оружие магов.

– Айяка! – Тони бросается к ним, мы тоже. Звучат первые выстрелы, а впереди еще целый квартал. Один из охотников падает на колени, девушка шарахается обратно в квартиру. Я не вижу, ранена или нет. Остальные поворачиваются.

– В стороны! – кричит Тони. Пули царапают асфальт. Они целят по ногам, надеясь достать нас живыми. Куда подевалась Плутон?!

Я даже не ищу воспоминаний – ни к чему. Слова разрыва, подпитанные страхом, убегают трещинами по стенам, чтобы взорваться битым камнем в фасаде Айиного магазина. Плитка и витраж разлетаются вдребезги, накрывая семерых пригнувшихся. Один неподвижен, другой – не прячется от града осколков, а бежит наперерез.

Он без форменного кителя, левая рука до плеча затянута черным: перчатка. Белая кожа почти сливается с белой же футболкой.

Илай.

За ним устремляется следующий, они говорили в баре, и раньше держались вместе – друзья? В форме охотника, поверх отблескивают серым пластины: сплав, не дающий тварям распылиться и исчезнуть! Илай уклоняется от выкинутых Тони сетчатых чар, но налетевший порыв ветра сбивает его с ног и прокатывает назад. Я торможу, чтобы поймать на прицел:

– Стой! – но огненный маг выворачивается из воздушной ловушки и бросается ко мне, игнорируя направленный в лицо пистолет.

– Перестаньте! Хватит! – кричит рядом Наас. Око тайфуна смещается вместе с ним. Маг в форме-доспехе вырывается вперед, запускает чем-то в Тони – заклятье вгрызается в дорогу. В нос ударяет гарью. Я стреляю, заставляя Илая шарахнуться к домам, когда Плутон появляется между его другом и замершими наготове Тони и Наасом.

– Нет! – не убивай, подожди!

Она оборачивается. Узкое лицо искажено раздражением, верхняя губа вздернута в оскале. Секунда промедления. Парень кричит заклинание – заклинание, после которого не выжить. А ей не сбежать в зоне колдовского металла. Охотник взмахивает руками, но не успевает направить магию на застывшую тварь.

Я стреляю раньше.

Он дергается. Из горла брызжет кровь. Зажимает рану, удивленно глядит перед собой.

– Ниль! – Илай летит к оседающему парню. Плутон переступает на месте, пытливо ловит мой взгляд. Длинным прыжком оказывается среди спешащих на помощь охотников. Опрокидывает кого-то. Захлебывающийся крик, хруст. Тварь вспархивает с дергающего ногами тела, у него вместо головы – разливающееся алым месиво. Тонко вскрикивает, споткнувшись, единственная в отряде девушка: синяя повязка медиков, красные волосы в небрежном хвосте рассыпаются по плечам. Красавица с фотографии, Энид. Плутон сменяется пеплом и, вспугнув беснующихся птиц, возникает уже на крыше. Я только замечаю, что небо полно воробьев, а в провалах окон плещется тьма. Илай хрипит заклинание, вскидывает полыхающую электричеством перчатку – мощный взрыв выносит рамы.

Зажмурившись, закрываюсь от чиркающего по предплечьям стекла. Рядом что-то жарко шипит, чуть дальше бьется ветер, поднимается на дыбы асфальт.

Едкий шорох оканчивается всхлипом: Тони разжимает кулак, ближайший из нападающих валится на землю.

Илай стоит у неподвижного тела. Его невозможные глаза совершенно безумны. Бросается вперед, доставая нож – рваные движения неправильно, противоестественно быстры. Но теперь он моментально останавливается, когда я опять поднимаю пистолет.

Трое других не двигаются. Вокруг них танцует пламя: Наас. Энид сжалась у трупа с разорванной головой, зачем-то нащупывает пульс. Это не все…

– Где еще один?! – сиплю я.

– Что?… – Наас тяжело дышит, шарит взглядом по мертвецам.

– Их восемь!

– Сзади! – крик. Айяка выныривает из дыма. Цела. Девятый вместе с ней, но они странным образом держатся сообща. Девушка надрывно повторяет:

– Сзади! – сзади меркнет свет. Оглядываюсь.

Кан. Перчатки продирает сиянием. Плотная завеса тумана накрывает улицу свинцовой плитой.

Пол накреняется. Столкновение со стеной выбивает воздух из легких. Нажимаю на курок – выстрел теряется в темноте. Ошпаренные спина и бок взрываются болью. Сквозь звон в ушах слышу вопль капитана пятого блока:

– За мной! Быстро! Оставьте их! Твари…! – яркий день теряет краски. Чистое небо гаснет от не вовремя пробудившейся ночи: твари пришли на пир. У прибывших нет защиты Плутона, а обереги должны были лопнуть. Приподнимаюсь на локтях, ищу Нааса и Тони. Мимо проносятся трое охотников… один возвращается за красноволосой девушкой:

– Вставай!

Наас неуклюже выбирается из-под обломков шифера. Трогает рассеченный висок. Перекатившись на живот, надсадно стонет Тони. Вдалеке Кан командует:

– Тюрьма на горе! Туда! – Илай еще здесь. У тела. Кисти и футболка вымазаны кровью.

– Останься. Пожалуйста, – прошу. Едва слышно – но парень поднимает голову. Гремящая сыпучая тень прокатывается между нами, чуть замешкавшись возле огненного мага. Тьма мчится вслед за беглецами под прикрытием зданий. Плутон проявляется роем в ближайшем парадном.

– Кан! Отрежь его! Не убивай, но не дай… – не дай заговорить с ними, мы еще можем все исправить… Четыре трупа на разоренной улице и громоподобный птичий щебет размазываются, отдаляются-приближаются. Плутон исчезает.

Илай тоже.

Незнакомый маг, совсем мальчишка, подходит ко мне:

– Вставай. Я помогу, – девятый. Невысокий, худой и светлокожий, с россыпью веснушек на вздернутом носу. Встрепанная черная челка падает на глаза. Айяка склоняется над Тони. Наас, пошатываясь, встает. Смотрит вслед удаляющимся охотникам:

– Не успеют.

Хватаюсь за протянутую руку, но упираю ствол под ребра:

– Успеют. Твари сегодня получили достаточно. Они захотят растянуть охоту.

– Надо вернуться в дом и найти их по поисковым чарам, – Айяка. – Рики…

– Рики лучше не дергаться лишний раз, – прищуривается Наас. Подобрал чей-то пистолет и тоже направил на парня.

– Да как хотите! Идем же! – рявкает девушка, помогая хромающему Тони перелезть через вздыбленные куски дороги.

Меня ощутимо ведет влево. Если бы не костлявое плечо Рики, я бы упала. Он морщится, когда я впиваюсь пальцами в плотную ткань кителя, но молчит. Отпускаю спусковой крючок, чтобы случайно не…

Господи.

Друг Илая… Ниль. Лицо так и застыло с ошарашенным, пустым выражением. Посеревший от оседающей пыли, выгнулся на бордюре. Кажется, будто пытается вдохнуть – вот сейчас повернет голову и выплюнет стекающую из приоткрытого рта…

– Смотри под ноги, – говорит Тони. Отворачивается от другого тела.

– Шевелитесь, – Наас, пятясь, держит Рики на прицеле. Первым достигает лишившегося отделки дома напротив магазина. Испещренные оспинами стены не узнать, и Айин персональный ад тоже. Девушка неловко ступает по блестящему радужному крошеву. Задержавшись на пороге, судорожно выдыхает.

– Что? – спрашивает Тони.

– Ничего, – неправда. Вскинув тонкую бровь, Айяка разглядывает лежащего ничком охотника и – искривленные опоры с пустыми скатами козырька. Давлю розовый осколок. Витраж, из-за которого ее жизнь навсегда изменилась, вернулся в прошлое. В этот раз Айя не сломалась.

Сломался маг, чье фото со временем окажется на залитой алым светом стене бара, обрастет горькими словами и бледными воспоминаниями.

– Почти добрались, – сообщает Наас из коридора. Подталкиваю Рики ближе к поисковым чарам. Три точки на финишной прямой. Наверняка уже видят зеленые ворота. Одна – в нескольких кварталах к северу. Кан?

– Это, скорее всего, Илай, – Наас говорит о пятой: дрожит на семь улиц к востоку от нас. – Он в ту сторону рванул, я успел заметить.

Почему он не двигается? Выставил барьер? Ранен? Говорю раньше, чем думаю:

– Я пойду к нему.

Парень хмыкает.

– Что? Он беззащитен, – опасней половины тварей Отрезка.

– Ну да, – Наас со стоном отнимает ладонь, гася заклинание. – И неадекватен: сразу после ритуала. Но – правильно. Мы должны поговорить с ними. Момент хуже не придумать, но новый отряд может появиться, когда угодно.

– Да, они пгидут следом, – Рики глотает рычащие буквы, отчего его речь похожа на лиственный шорох. – Нам пгиказали гасчистить путь и отпгавить сообщение – охотникам или искателям. Почему вы не заблокиговали знак? Мы думали…

– Мы не успели, – Айяка кривит губы. Глупо, какие мы глупые: отвлеклись на Кана. Поверили, что у нас в запасе два дня.

– Ооо, думали они! Умники! Давай его сюда и иди, – цедит Наас, заламывая парню руку. – Что там про сообщение?

– Не трогай его! Он на нашей стороне! – ощупывая лодыжку Тони, хмурится Айяка. – Лучше и правда займись знаком! Поставь блок.

– Сейчас. Сначала поговорю с личным секретарем Максимилиана, – шипит рыжеволосый маг, толкает пленника в кухню. Свистящий порыв ветра проносится

по коридору, сбивая с полки вазу и рассыпая мертвые гвоздики. – На нашей, как же! А в рюкзаке что? Да он больше тебя!

– Наас!

Брошенный у тумбочки пухлый рюкзак действительно мог бы вместить самого Рики и еще бы место осталось.

– Иди, – говорит мне Тони. – Осторожней там, ладно? Приготовься защищаться прежде, чем разговаривать. Илай сейчас не в себе, может напасть – хоть вы и… одинаковы, – моя магия, моя суть защитит надежней любых заклинаний. – Мы пока пообщаемся с Рики и найдем Кана. Я найду Кана, – поправляется, – Нааса скорее послушают те трое. А ты посторожишь… своего приятеля, – заканчивает с улыбкой. Айяка фыркает:

– Между прочим, ты прав. Мы друзья. С детства. Рики привел меня в Университет.

– Да, они ведь прислали Энид, – парень, морщась, качает поврежденной ступней. – Она прекрасный медик, но, думаю, скорее их отношения с Каном стали причиной назначения. Хикан – мой друг. Благодаря ему я оказался в Университете. Мы были очень близки, пока не…

– Эйса не в тему, – отзывается с кухни Наас. – Карс и Ниль тоже. Еще двоих не опознать… а у этого накопитель на шее! Дай-ка…

– Все они сильные маги. Поэтому и вышли вперед, прикрывая других. Совет продумал оба варианта: если мы в ловушке и хотим вернуться… и если специально выпустили Плутона, а теперь прячемся от наказания. А Эйсандея явно от ученых выбрали.

– Они ожидали, что мы поставим барьер. Поэтому отправили тех, кто может уговорить нас снять заклинание, – скрещивает руки на груди волшебница.

– Чары ненаходимости! И ради этого вы мучили Мантикору? У остальных почему таких нет? Или воспользуются позже?

– Наас! Хватит! – рявкает Айяка. – Ты делаешь ему больно!

– Вы нузны им зывыми, вссе вы, – сдавленно сообщает ее друг.

– Зачем? – Тони встает и ковыляет к ним. – Мы-то зачем?

– Ели вы могли вызыть в Отъезке с твагями, то ибо осень удасьливые, ибо геиальные вошебники, ибо носители отпечатков, – волнуясь, Рики чаще теряет согласные. – Вссе сконяются к тъетьему. Тваги посьти не отметяли людей гавными себе. Ученые наеються изусить метки. Насли стагое заклинание, котоое долзно их выявлять. Если оно габотает…

– …нам конец, – шепчет Айяка.

– Да. Всем: сем больше матегала для исседований, тем лучше.

– Выродки, – выплевывает Наас. Я проверяю патроны. Ставлю на предохранитель – боже мой, почему раньше не поставила?! Считаю выдохи, вожу дулом по шраму на ладони. Хватит медлить. Иди.

– Чего они ждали так долго? – в тон моим мыслям спрашивает Тони.

– Восстановения огенных. Янни до сих пог… никто не знает, получисся ли у него пговести юдей.

– Кто будет с ним? Почему он, не Мантикора?

– Мантикогу пока пустили на накопитеи. В гюкзаке ессе два с поисковыми чагами и сообсяющимся сосудом. Есси послать пгавильный код, с Янни пгидут его бгат, Сойт Гоэн и Сано Тхеви. Совет с оханой и Мантикоой – после них.

– Черт, Сойт! – ударяет по столу Наас.

– Сано – Свидетель. Значит, это группа для исследования, – говорит Тони. – Сойт Роэн – ее телохранитель. Пустой, твари его не замечают. Отличный выбор. Мария Хектор тоже пустой, и из блока ученых. Но он явно нужен только, чтобы стабилизировать брата.

– А они времени зря не теряли! Накачали энергии аж на три группы!

Перестаю слушать, возвращаюсь к выстрелу, активирую чары поиска. Илай на прежнем месте. Выхожу, выбегаю.

Одно лишь его незримое присутствие в Отрезке разгоняет пульс и ширится пустотой за ребрами. Вытираю вспотевшие ладони о майку, перехватываю пистолет удобнее. Безжалостное полуденное солнце высвечивает каждую трещину, каждый камешек прокатившейся битвы. Спотыкаюсь: тела застреленного Айей охотника нет. Лишь багровая лужа отмечает точку, где оборвалась жизнь.

Поворачиваю прочь от пятен. Пусть дорога выйдет длиннее – плевать.

Ускоряюсь, напрягая ноющие мышцы, пролетаю через дворы и переулки. Строения скоро оскаливаются кирпичом и бетоном, сменяются руинами. Квартал, выбранный Илаем, основательно разрушен предыдущими жертвами города. Я тоже внесла лепту: вот гора черепков, в которую превратилась аптека. За ней через три здания обгоревший каркас колокольни. Огненный маг скрывается в угловой пристройке следующего дома. На вывеске вдоль фасада сохранились трехцветные буквы: пиццерия. Черное от времени, продуваемое сквозняками дерево тихонько потрескивает. Тонко ноет поворачивающийся флюгель. Я толкаю дверь. Не заперто.

Стоит позвать, чтобы он понял, кто… но мне не произнести и звука. Снимаю пистолет с предохранителя, проскальзываю между баррикад: лестница наверх перекрыта, но Илай на первом этаже. Я не знаю и – знаю. Остро пахнет снегом и металлом. Сердце колотится в горле. Чертов скрип отмечает шаги. Хаотично наставленная мебель – мешанина столов и стульев – превращает просторный зал в лабиринт. Выпутавшись из очередного тупика, оказываюсь перед острыми гранями барьера.

Невероятно.

Литая тьма.

Иссиня-черная вязь плавится, словно тень от свечи. Заношу руку в сантиметре от колеблющейся нити. Холод лижет ладонь.

– Не трогай, – он выходит из-за загородивших угол полок. Пыльные лучи выхватывают половину лица, забрызганную чужой кровью футболку. Левая рука в боевой перчатке выглядит обрубком.