Текст книги "Пограничный легион (сборник)"

Автор книги: Зейн Грей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 32 страниц)

Из-за камня рядом с Томом вылетела пуля и прожужжала в воздухе. Другая ударилась в землю прямо перед ним, осыпав лицо пылью и песком. Пули со свистом проносились низко, прямо над камнями. Кэлкинс шепотом передал распоряжение Пилчэка поторопиться и ползти быстрее. Том полз, прижавшись к земле и таща за собой тяжелое ружье. Он не мог двигаться скорее. Он весь был покрыт горячим потом, но ледяной холод пронизывал его.

– Доон, – вдруг окликнул его Робертс, – парень сзади вас ранен.

Том оглянулся. Ори Тэск лежал, уткнувшись лицом в землю. Жирное тело его вздрагивало.

– Ори! Ори! Вы ранены? – шепнул Том.

– Это пустяки, – простонал тот, поднимая бледное лицо. Он был все в той же широкополой шляпе, и клок волос торчал из дыры на макушке. – Ничего.

– Робертс, помогите мне, – позвал Том и пополз назад к Ори. Робертс сделал то же, и они одновременно доползли до раненого.

– Очень вам благодарен, – произнес Ори, когда они взяли его под руки с обеих сторон.

До этого момента Том был весь во власти совершенно нового для него ощущения. Он был близок к паническому страху, и ему трудно было удержаться и не броситься бежать. Но несчастье, случившееся с Ори, внезапно изменило его настроение. Он овладел собой, и страх под влиянием сочувствия к товарищу исчез.

– Потащим его, он сам не справится, – шепнул Робертс.

Тогда началось самое мучительное для них испытание. Им пришлось ползти и тащить за собой раненого Ори. Том, поддерживая левой рукой руку Ори, а в правой волоча за собой ружье, продвигался вперед толчками. Пули теперь стали свистеть и с другой, правой, стороны. Значит, команчи и справа заметили ползущих охотников. Вдруг над Томом грянул выстрел из тяжелого охотничьего ружья, затем последовали один за другим еще два выстрела.

– Отлично! Давно… пора… – тяжело дыша, сказал Робертс.

Том почувствовал, что страх оставил его окончательно. Бой разгорался. Пилчэк, Медвежий Коготь, мексиканец и несколько старых охотников добрались до вершины и открыли огонь по команчам. Это поощрило Тома если не к большим усилиям, что было невозможно, то к большому терпению. Робертс сопел и пыхтел и худое лицо его было покрыто потом. Ори Тэск мужественно старался сам продвигаться вперед, хотя было очевидно, что он испытывал страшные муки.

Подъем стал менее крутым и был гуще усеян большими обломками скал. Том уже не слышал свиста пуль со стороны лагеря. Они летели теперь со всех сторон, и резкие залпы винчестеров смешивались с выстрелами из тяжелых охотничьих ружей. Вдали неизменно, хотя и не часто, слышалась стрельба отрядов Старуэлла и Харкэуэя.

Том и Робертс как раз вовремя втащили Тэска на вершину подъема к большим обломкам скал, из-за которых отстреливались Пилчэк с охотниками. Ибо уже в последний момент Том услышал, как свинец глухо ударился о человеческое тело. Левая рука Робертса, с помощью которой он карабкался наверх, подвернулась под ним, и он упал ничком.

– Они… задели… меня – быстро проговорил он, затем оставил Тэска и пополз на скалу.

Том, собрав последние силы, потащил Ори дальше, за длинный низкий выступ, из-за которого стрелял один из охотников. И там он неожиданно лишился чувств, но успев услышать, как Ори прочувствованно сказал:

– Очень вам благодарен, Том!

Несколько мгновений он не слышал и не видел боя. Затем грудь его стала вздыматься, и сердце забилось сильнее. Ему казалось, что он уже долго лежит распростертый, не в состоянии приподнять ни голову, ни руку. Но постепенно это ощущение прошло. К нему подполз Пилчэк, от которого пахло потом, пылью и порохом:

– Том, вы ранены? – спросил он и потряс его.

– Нет… только… выбился из сил… – тяжело дыша, прошептал Том. – Нам пришлось… тащить Ори… сюда. Он ранен. И Робертс тоже.

– Я посмотрю, что с ними, – сказал разведчик.

– Здесь позиция для нас лучше. Думаю, что нам удастся отбросить краснокожих. К счастью, Старуэлл и Харкэуэй в тылу у них с обеих сторон. Мы как будто в осаде… Пули летят и с запада, и с востока. Будьте осторожны и зорко следите за индейцами. Не стреляйте наугад!

Том отполз немного влево за длинный плоский камень, откуда он мог выглядывать. Пока он выбирал момент, когда ему следует начать стрелять, он услышал, как Пилчэк хлопочет около раненых, и узнал, что у Робертса прострелена рука, но кость не задета, а у Ори Тэска пробило бедро. Том понял, насколько серьезна такая рана здесь, в пустыне.

– Я был бы очень благодарен, если бы вы дали мне глоток воды, – были единственные слова Ори, которые услышал Том.

Пилчэк уполз и не возвращался. Ори Тэск и Робертс лежали у подножки невысокого выступа, который защищал их от пуль. Но лежали они на солнце, на самом припеке. Повернув голову, Том увидел восемь или десять охотников из отряда Пилчэка, которые выглядывали из-за обломков скал, и услышали их ругательства и шутки. Ни мексиканца, ни индейца не было видно.

Когда Том выглянул из-за своего укрытия, его быстрый взгляд уловил какое-то движение, как будто кролик проскочил в кустарник. Тотчас же над этим местом мелькнуло что-то красное и поднялось тонкое синевато-бледное облачко дыма. Пуля задела угол скалы и прожужжала дальше. Он неожиданности Том отпрянул в ужасе назад. Зоркий глаз индейца заметил его. Том отполз к другому концу длинного обломка. За ближайшей скалой лежал старый, седой охотник с непокрытой головой; грязным от пота и табака морщинистым лицом.

– Успокойтесь и не волнуйтесь, – сочувственно посоветовал он Тому. – Команчи не могут выдержать долгого боя. Они – наездники. И все, что нам нужно, – это терпение. В пешем бою мы их одолеем.

Эта уверенность и равнодушие старого охотника казались неправдоподобным, но сильно ободрили Тома. Он нашел позицию, откуда мог видеть определенный участок скалистой местности без всякого риска для себя. Он как бы смотрел в дырочку, слишком маленькую для того, чтобы неприятель мог заметить его на расстоянии. С этого удобного пункта Том улавливал мелькавшие перед ними оттенки красок – серые, бронзовые, иногда и красные. Но они исчезали, прежде чем он успевал выстрелить.

– Как что-нибудь шевельнется, сразу стреляйте, – сказал старый охотник. – Все равно в кого попадете.

И Том принялся стрелять то как будто в птицу, пролетевшую невдалеке, то в блеснувшее где-то перо, то в ответ на ружейный выстрел. Но ни разу не увидел, попал он в индейца или нет. Однако было странно, что эти быстро мелькавшие движения никогда не повторялись в том же самом месте. У Тома создалась уверенность, что это мелькали перед ним увертливые команчи. И это вызвало у него такое же настроение, как у старого охотника. Это был, несомненно, бой, и он принимал в нем участие!

Время шло быстро. Еще один раненый присоединился к Робертсу и Ори Тэску, и страдания их, вероятно, были ужасны. Солнце пылало, камни и ружья были раскалены, кругом ни ветерка. А бой продолжался, удачный для охотников ввиду занятой ими позиции и в то же время неблагоприятный, потому что слишком затягивался. Всех мучила жажда.

Случайно или по недосмотру фляжки с водой остались в седлах и казались такой же драгоценностью, как порох. Старый охотник проклинал Стэкед Плэнс. У Тома рот был такой сухой, что он вынужден был сосать камешки, пока не почувствовал тошноту от них.

Миновал полдень. И солнце, еще более раскаленное, стало склоняться к западу. А бой продолжался все ближе и ближе к лагерю индейцев. Опасность для обеих сторон все увеличивалась. Отряды Старуэлла и Харкэуэя усилили огонь в направлении лагеря, чтобы помешать находившимся там команчам присоединиться к своим людям на подъеме. Вдали в различных местах виднелись, очевидно, разбежавшиеся и заблудившиеся лошади.

К Тому подполз Пилчэк, без ружья и без куртки. На плече у него была окровавленная тряпка.

Том, я немного оцарапан, – сказал он. Это не опасно, но чертовски много крови вытекает. Оторви рукав от моей рубашки и перевяжи мне потуже плечо. Обрати внимание, что пуля попала сзади, – сказал Пилчэк. – Тут, с вашей стороны, был краснокожий. Он ранил двоих наших, прежде чем я уложил его. Так… хорошо… А как остальные наши раненые?

– Не знаю. Право, я забыл о них, – испуганно ответил Том.

Ну, я посмотрю.

Он подполз к раненым и заговорил с ними. Том услышал, как ответил Робертс, но Ори Тэск молчал. Это встревожило Тома. Затем разведчик вернулся к нему.

– Робертс сильно страдает, но он выдержит. А этот молодой парень, боюсь, умирает. Может быть…

– Пилчэк!.. Ори, кажется, ранен не опасно…

– Нет, опасно, и если мы не достанем воды, он не выдержит и умрет, – энергично заявил разведчик. – Все мы мучаемся без воды. Где у меня была голова, как я мог забыть фляжку!

– Я пойду за ними, – живо ответил Том.

– Это неплохая мысль, – сказал Пилчэк, подумав минуту. – Это не более рискованно, чем оставаться здесь.

– Укажите мне дорогу. Где вы оставили лошадей?

Разведчик повернулся лицом к югу и вытянул свою длинную руку.

– Посмотрите на этот невысокий утес, не так далеко отсюда. Он последний из тех, что спускаются к озеру. Лошади за ним. Заблудиться вы не можете. К счастью, обломки скал дальше будут все крупные.

– Я все сделаю, – решительно заявил Том. – Но как доставить воду сюда? Вот что меня беспокоит.

– Вы должны ползти медленно, выбирая надежные прикрытия. Тут как раз будет ряд небольших камней. Думаю, все команчи у нас с флангов. Но, может быть, они попытаются окружить нас.

– Больше ничего? – отрывисто спросил Том.

Разведчик, по-видимому, не представлял, насколько опасную миссию взял на себя Том. Он считал, что это естественный поступок каждого. Он сам сделал бы то же самое, если бы мог. Ни разу в жизни Том не получал такого важного поручения. И это вселило отвагу в его сердце. Он почувствовал какую-то легкость и силу.

– На обратном пути не торопитесь, – продолжал Пилчэк. – И не сомневайтесь в исходе сражения. Мы справимся с краснокожими. Я думаю, что Старуэлл и Харкэуэй действовали энергично. Команчи великие наездники, но они не выдержат такого боя. И если бросятся на нас, то мы выиграем, а если этого не сделают, то мы все равно покончим с ними до заката солнца.

Глава XII

Милли Фэйр выехала из Спрэга, сидя между Джэттом и его женой на переднем сиденье повозки. Фоллонсби и Пруайт следовали за ними во второй повозке, а Кэтли – в третьей. Пока Милли еще видела жену и дочь Хэднолла, она махала им на прощание красным шарфом. Когда же друзья скрылись из виду, Милли медленно повернулась лицом к беспредельной, пустынной прерии… Сердце ее заныло, и она поникла головой. То, чего она боялась, произошло. Мужество, воодушевлявшее ее, когда она писала письмо Тому Доону, было вызвано любовью, а не надеждой, как казалось ей теперь.

– Милли, ты ведешь себя не совсем по-мужски, хоть и в мужской одежде, – сказал Джэтт, стараясь шутить. – Убирайся в повозку и ложись там!

Такое добродушие Джэтта было удивительным, и Милли была благодарна ему за это. Послушавшись его, она устроилась поудобнее в повозке на не разложенной еще постели. Но напускное добродушие Джэтта было только хитростью с целью удалить ее и начать тихую и серьезную беседу с женой. Милли могла бы услышать весь разговор или отрывки его, но ей это было неинтересно. Она была потрясена случившимся. Ведь она уже привыкла надеяться, что в будущем ее ждет счастье, и теперь не могла освоиться со своим новым и опасным положением.

Проходил час за часом, и казалось, что глухой, тихий голос Джэтта никогда не затихнет. В полдень Джэтт не сделал остановки, как это было принято среди охотников, и ехал до самого заката.

– Сорок миль, черт возьми! – с удовлетворением сказал он, наконец остановив лошадей.

Хотела этого Милли или нет, ей пришлось снова окунуться в прежнюю лагерную жизнь с ее заботами. Дым костра ел ей глаза и воскрешал ненавистные воспоминания.

Остальные повозки подъехали значительно позже. Милли снова увидела совиные глаза Фоллонсби и взгляд исподлобья уродливого Пруайта. Мужской костюм, подчеркивающий ее стройность и гибкость, очевидно, привлекал к ней взоры этих людей. Они, казалось, были загипнотизированы ею, как будто увидели в ней что-то новое. Ни тот, ни другой не заговаривали с ней, а Кэтли ласково кивнул головой.

Он казался более озабоченным, чем она привыкла его видеть. Вообще у нее создалось впечатление, что произошла какая-то перемена и в Джэтте, и во всех других, и в окружающей атмосфере.

Остановку сделали у одной из переправ через реку, где уже сотни охотников останавливались в этом году. И это заставило Джэтта ворчать и жаловаться на недостаток травы и сучьев для костра. Воды было сколько угодно, и она была холодная, чему путешественники были очень рады. У Джэтта появилась необычайная жажда, вероятно в результате его увлечения в Спрэге ромом.

– Принеси побольше воды для питья, – приказал он Милли.

Она взяла ведро и спустилась к берегу под высокие деревья, на которых шелестела зеленая листва. Кэтли поил лошадей у реки.

– Вижу, что вы идете, и думаю: кто этот мальчик? – засмеялся он. – Я и забыл о том, что вы переодеты.

– Я тоже забыла, – нерешительно ответила она. – Мне не нравится эти… эти штаны. Но я нахожу, Кэтли, что так мне удобнее ходить по лагерю.

– Нет ничего удивительного. Вам приходилось волочить за собой ваш подол… Давайте ваше ведро. Я наберу чистой воды.

Он вошел в реку дальше того места, где стояли лошади, и наполнил ведро.

– Нет ничего лучше, как выпить холодной воды после езды в такой жаркий день.

– Джэтт выпил почти все, что я уже приносила, и опять послал меня.

– У него все горит внутри от рома, – резко ответил Кэтли.

Милли ничего не могла ответить на это. Она поблагодарила его, взял ведро и вылила немного воды, чтобы не разлить ее по дороге.

– Милли, мне очень жаль, что вам пришлось вернуться обратно к Джэтту, – сказал Кэтли.

Она остановилась и оглянулась, удивленная его тоном. Милли вспомнила, что всегда считала его непохожим на остальных своих спутников.

– Вам жаль? Почему? – спросила она.

– Я знаком с лавочником в Спрэге. Он с Миссури. Он рассказал мне о вас и о вашем друге Томе Дооне.

– Он рассказал вам о… о… Томе! – запинаясь и внезапно покраснев, сказала Милли. – Откуда он знает это?

– От миссис Хэднолл, по его словам. Он, по-видимому, с интересом относится к вам. И его жена дружна с женой и дочерью Хэднолла. Как бы там ни было, он жалеет, что Джэтт увез вас. И я тоже жалею об этом.

Хотя Милли смутилась и опечалилась, услышав имя Тома, но не осталась глуха к сочувственным словам этого человека. Она постаралась овладеть своим волнением и быстро сообразила, что этот на вид суровый и угрюмый человек может помочь ей. Милли сразу решила привлечь его на свою сторону.

– И я тоже огорчена, Кэтли, – грустно сказала она, и искренние слезы покатились из ее глаз. – Я… я невеста Тома Доона… Я была… так… счастлива. А раньше я и не знала, что такое счастье… Теперь меня увезли. Джэтт – мой отчим. Я несовершеннолетняя и должна была ехать… Я очень боюсь его.

– Думаю, – сумрачно ответил Кэтли, – что у вас есть на то основания. Он поссорился с женой в Спрэге и хотел оставить ее там. Все они вчетвером много пили, ругались и дрались из-за денег, вырученных за шкуры.

– Умоляю вас, будьте моим другом! – обратилась к нему Милли. Тот взглянул на нее как бы не понимая, но в то же время сочувственно.

– Кэтли, – сказала она и, подойдя, тихо дотронулась до его руки, – была у вас когда-нибудь сестра или возлюбленная?

– Не было, иначе я был бы другим человеком, – горячо ответил он.

– Но вы не плохой человек, – быстро продолжала она.

– Я не плохой человек? Вы с ума сошли! Никогда хорошим не был. А теперь я вор и грабитель.

– О, так это правда? Джэтт ворует шкуры? Я чувствовала, что тут что-то неладно.

– Не говорите Джэтту, что я сказал вам это, – почти угрожающе проговорил он.

– Нет, я не скажу, обещаю вам. Вы можете верить мне, – поспешно сказала она. – И я верю вам. Я не считаю вас плохим человеком. Джэтт втянул вас в это дело. Он дурной человек! Я ненавижу его!

– Да, Джэтт очень плохой человек, и он замышляет против вас… Признаюсь, я думал, что вы знаете и не обращаете на это внимания.

– Не обращаю внимания? Если он дотронется до меня, я убью его и себя! – страстно прошептала она.

Кэтли, по-видимому, столкнулся тут с чем-то новым для него, и это рассеяло его равнодушие ко всем и ко всему.

– Вот как относятся к этому хорошие девушки! – прошептал он.

– Да! И я прошу вас… быть моим другом…

– Вот идет Пруайт, – прервал ее Кэтли, повернувшись к лошадям. – Не надо, чтобы он или другие видели нас…

Милли нагнулась к тяжелому ведру и, спасаясь от пыли, поднятой лошадьми Пруайта, поспешила обратно в лагерь. Между Джэттом и его женой происходил резкий разговор, но, увидев ее, они замолчали. Милли принялась за свою прерванную работу. Теперь она уже знала, что находится среди воров и грабителей. Выяснилось наконец, чем занимается Джэтт. А жена его, несомненно, была соучастницей. Когда Кэтли так откровенно подтвердил опасения Милли, мысль о возможности привлечь этого закаленного человека на свою сторону вдохнула в нее мужество и решимость. И она снова превратилась в ту девушку, которая написала то мужественное письмо Тому Доону.

На другой день не успело взойти солнце, как три повозки снова быстро катились к югу. Милли попросила Кэтли устроить ей удобное место сзади, в повозке Джэтта. Он это сделал и приладил еще парусиновый навес от солнца. Она смотрела на Кэтли со своего места, ожидая, что он заговорит с ней или взглядом вдохнет надежду. Но он молчал и сидел опустив голову. Однако Милли не считала его молчание неблагоприятным признаком. Она не могла доказать, но чувствовала, что. этот человек поможет ей.

Милли строила тысячи планов, как ей спастись, как передать хоть слово Тому Доону, сообщить охотнику, что ее держат как пленницу, и выдать вора и грабителя Джэтта. То новое, что она узнала о Джэтте, было страшным оружием в ее руках. И она им воспользуется, когда будет необходимость. Но если она случайно заикнется о том, что все знает и видит, Джэтт наверняка убьет ее.

Было еще ранее утро, когда Джэтт отъехал в сторону, чтобы пропустить встречный охотничий отряд. Он свернул с главной дороги на более низкое место, по которому часто проезжали, чтобы укоротить путь. Четыре повозки, доверху нагруженные шкурами, проехали справа от них. Первые лошади были белые. Милли показалось, что она узнает лошадей Хэднолла. И сердце у нее было готово разорваться. Но она не раз уже встречала белых лошадей, и всегда это производило на нее такое же впечатление. Если она выскочит, побежит, а потом окажется, что ошиблась, то она потеряет все, на что надеялась. С глубоким вздохом Милли опустилась на свое место.

Погруженная в воспоминания, она заснула и проснулась только тогда, когда подъезжали к новой остановке. И первое, что она услышала, были слова Джэтта, обращенные к Фоллонсби:

– Не отряд ли Хэднолла мы встретили?

– Первые две повозки были его, – ответил Фоллонсби. – Впереди ехал тот молодой парень, мастер по сдиранию шкур, а второй правил тот урод, работник Хэднолла. Остальных не знаю.

Милли прикусила губу, чтобы не вскрикнуть. Волнение ее было так велико, что она затрепетала как лист. Была так близко от Тома и не взглянула на него! Это ужасно! Она лежала чуть ли не в обмороке. Голова у нее кружилась. Одна мысль настойчиво возвращалась: Том приедет завтра в Спраг и получит ее письмо. Не теряя ни минуты, он поедет вслед за ней и, может быть, нагонит Джэтта раньше, чем тот доедет до конца своего пути. Эта мысль ободрила ее. Растерянность прошла, но осталась какая-то слабость. Слезая с повозки, она едва не упала и так неловко принялась за работу, что вызвала окрик миссис Джэтт. Мужчины возились с лошадьми и вскоре вернулись голодные. Встреча с повозками, нагруженными шкурами, временно отвлекла Джэтта и его помощников от обычных перебранок.

– Много ли было шкур у них? – осведомился Джэтт.

– Не особенно много, – ответил Фоллонсби, – Вполне достаточно, чтобы заставить нас свернуть с дороги, – многозначительно заметил Пруайт.

Джэтт, сверкнув глазами, взглянул на него. Тогда Кэтли протяжно сказал:

– Странно, что они не заметили нас. Мы всего немного спустились вниз. Первой повозкой правил этот парень Хэднолла, Том Доон.

– Ну а если бы и заметили? – возразил Джэтт, смущенный замечанием обычно, молчаливого Кэтли.

– Ничего. Только я узнал его, – уклончиво ответил Кэтли, опустив глаза.

Когда мгновение спустя он поднял их и взглянул на Милли, глаза его странно блестели. Таких глаз она не видела у него никогда. Он хотел, чтобы она знала, что он видел Тома Доона. Милли тоже опустила глаза и пролила немного кофе из чашки. Она сомневалась, верно ли она истолковала взгляд этого человека. А затем он перестал обращать внимание как на нее, так и на остальных и, поужинав и нарубив дров, исчез куда-то.

Джэтт и его компаньоны еще долго спорили и кричали, сидя вокруг костра.

* * *

Следующий день не принес ничего нового, только Кэтли теперь старался избегать Милли и как будто не замечал ее. А она вывесила на повозке свой красный шарф в надежде, что он не останется незамеченным. Дни шли за днями, а путешествие все продолжалось. Через неделю им стали попадаться отдельные блуждающие стада бизонов. Милли тысячи раз оглядывалась на бесконечную дорогу, которую она оставляла за собой. Но на ней не было видно ни одной повозки.

На девятый день в полдень Джэтт заметил вдали огромное, занявшее всю видимую территорию прерии, стадо бизонов. Он остановился и указал на него своим спутникам, ни на что не обращавшим внимания. Проехав немного, он опять придержал лошадей и на этот раз прислушался к доносившимся звукам.

– Ага! Слышите? – крикнул он Фоллонсби.

Милли услышала ружейные выстрелы вблизи и вдали. Это был сильный и непрестанный треск. И странно, впервые она была рада услышать его. Охотники направились к реке, извилистая линия которой, окаймленная зеленью деревьев, показалась теперь совсем близко. Милли в последний раз оглянулась на дорогу как раз в тот момент, когда Джэтт свернул в лес. Вдали, на горизонте, она увидела две точки – белую и черную. Может быть, это были лошади и повозка Тома Доона? Он не мог очень отстать. Пожалуй, это лучше, что он не нагнал Джэтта. Они уже достигли охотничьей области, и скоро ее судьба изменится.

Джэтт остановился на тенистой прогалине под тополями, как раз за рекой. И Милли увидела, что это место их прежней стоянки. Палатки, ящики и дрова, по-видимому, оставались нетронутыми за все время их отсутствия.

– Распрягите лошадей и разгрузите повозки, – приказал он своим помощникам. – А я посмотрю, что с моими верховыми лошадьми.

– Можно было спокойно оставить здесь лошадей попастись, за них бояться нечего, – ответил Фоллонсби.

– Но здесь могли быть конокрады.

– Ха! ха! – засмеялся своим гнусным смехом Пруайт. – Ведь вы знаете, что все эти охотники – честные люди.

Джэтт углубился в зеленую чащу. Помощники его разгрузили повозки и перенесли ящики и мешки со съестными припасами под тополь. Миссис Джэтт разбила палатку около костра.

– Мисс, – сказал Кэтли Милли, – парусиновый навес повозки весь разорван, а другой палатки для вас нет, надо сначала починить эту парусину.

– Значит, я могу остаться в повозке? – спросила она.

– Почему же нет? Мы вряд ли скоро двинемся отсюда или начнем перевозить шкуры.

К концу дня жара спала. И Милли захотела немного подвигаться и погулять, – она так долго сидела в повозке. Этот лагерь был самым уединенным из всех, которые когда-либо выбирал Джэтт. Он был далеко от прерии, в густой чаще деревьев на берегу, скрытый от глаз со всех сторон. Если бы это место не было своего рода тюрьмой для Милли, она наслаждалась бы его живописностью и царившей здесь тишиной. Она блуждала по зеленому берегу до тех пор, пока миссис Джэтт не позвала ее помочь готовить ужин. Как раз в это время вернулся Джэтт. Сапоги его были в грязи, а одежда покрыта колючками и обломками прутьев.

– Нашел всех лошадей, кроме гнедой кобылы, – заявил он. – Завтра мы сможем опять приняться за работу. Я намерен теперь работать как следует.

– Гм! Интересно знать, как вы называете то, что мы делали раньше, – сказал Фоллонсби.

– Ну, Джэтт, никакой работы не будет, пока вы не рассчитаетесь с нами, – хрипло прибавил Пруайт.

Джэтт отпрянул от изумления и охватившего его бешенства.

– Вот как? – грубо сказал он. – Ну так ждите, пока не подохнете здесь!

– Подождем, хозяин, – ответил Пруайт.

Джэтт молча поужинал. Было очевидно, что этот жестокий удар был для него неожиданным и он едва ли знал, как отразить его. Ни слова не сказав своим товарищам, он отвел в сторону жену, и они оживленно беседовали, когда Милли стала засыпать. На следующий день Джэтт, не вступая в разговоры с охотниками, оседлал лошадь и уехал один. Жена его дулась. Фоллонсби и Пруайт, очевидно довольные, без конца играли в карты и иногда тихо о чем-то разговаривали. Кэтли кое-как смастерил себе удочку и отправился на берег реки, где нашел тенистое место, откуда был виден лагерь.

Окончив утреннюю работу, Милли прежде всего вывесила на видном месте свой красный шарф. Затем, чтобы убить время, она пошла бродить около лагеря, и направилась к тому месту, где Кэтли с наслаждением курил трубку и удил рыбу. Она следила за ним и старалась набраться смелости, чтобы подойти и поговорить. Однако мысль, что мужчины и миссис Джэтт могут увидеть их и что-то заподозрить, заставила ее отказаться от своего намерения. Вдруг Кэтли как будто случайно оглянулся и посмотрел на нее и на лагерь, а затем подмигнул. Это снова вселило в Милли уверенность, что между нею и Кэтли существует молчаливое соглашение и что они понимают друг друга. Она не была уверена, что он поможет ей, но их связывала общая тайна. И теперь долгий день не казался ей уж таким невыносимым.