Текст книги "Пограничный легион (сборник)"

Автор книги: Зейн Грей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 32 страниц)

– Что это значит, Красный? – спросил Келлз.

– Эта девчонка тебя обманывает, – ответил Пирс и, едва слова эти слетели у него с языка, побледнел и заволновался.

Келлз вдруг вспомнил о присутствии Джоун и понял, что Пирс говорит именно о ней. Все в нем разом изменилось: Джоун, навидавшаяся всяких его превращений, ничего подобного еще не видела. К нему как бы вернулось его былое дружелюбие, спокойная, непринужденная осанка, которые однако лишь маскировали его страшную, из нутра идущую жестокость. Контраст между внешним видом и сущностью был разительный.

– Пирс, мне казалось, что речь тогда шла о моих людях и золоте… и других вещах, – начал он спокойно, неторопливо и вкрадчиво, и само его спокойствие, мягкость ожгли бандитов как крапивой. – Ну, а раз уж ты совсем с ума сошел и смеешь намекать на… нее… тебе придется объясниться.

У Пирса так дрожал подбородок, что он не мог вымолвить ни слова. Он слишком поздно понял, что зашел чересчур далеко.

– Она встречается с каким-то мужчиной… там… за хижиной… у своего окна, – выдавил он наконец. – Они целыми часами шепчутся. Я следил за ними, сам все видел и слышал. Я бы тебе раньше сказал, да только хотел узнать, кто он. А теперь знаю!.. Я своими глазами видел, как он влезал и вылезал из окошка…

Келлз всем телом рванулся вперед. Его кольт сверкнул сразу синим, красным и белым огнем. Пирс качнулся, как подпиленное дерево, и повалился навзничь. Глаза его застыли, он был мертв. Вожак бандитов стоял над ним с еще дымящимся револьвером.

– Господи, Джек! – прохрипел Оливер. – Ты же обещал, что пальбы не будет… а сам убил его… Теперь ты сам себя обманул! Можешь убить меня, только я все равно скажу тебе: Пирс-то правду говорил.

Краску гнева с лица Келлза как рукой сняло, он снова стал мертвенно бледен. Молча смотрел он на Оливера. А тот с чувством продолжал:

– Ты обманул и самого себя и всех нас. Чего теперь стоит твое слово? Ты что ж, воображаешь, что банда так все и проглотит?.. Вот лежит Пирс… Это ты его убил. А за что? Он поверил твоему слову, хотел открыть тебе глаза. А ты его убил… Если б я знал, что он хотел сказать, я все тебе сейчас выложил бы, сколько ты не размахивай кольтом. Да жаль, я ничего не знаю. Только Пирс не врал, это точно!.. Давай, спроси у самой девчонки… А что до меня, так я по горло сыт твоим Легионом – да и тобой тоже.

Ты конченый человек, Келлз, ты совсем потерял голову – твоя девка тебя сломала.

Оливер говорил с суровым достоинством. Потом замолчал и вышел из хижины. Горячие слова бандита потрясли Келлза, однако ни в каком смысле его не обескуражили.

– Джоун, – живо обратился он к девушке, – ты слышала, что сказал Пирс; он тебя оболгал, и мне пришлось его убить. Он намекал… что за подлый пес! Сразу видно, он никогда не знал порядочной женщины! Он лгал! И вот он лежит – мертвый! Я ни о чем не жалею… Уйди от меня хоть сотня легионов!

– Но… но ведь тут… не все… ложь, – медленно, запинаясь на каждом слове, проговорила Джоун. Что-то куда более сильное, чем ее женская хитрость, заставило ее произнести эти слова. Она не могла больше обманывать Келлза даже ценой собственной жизни.

– Что-о?! – проревел Келлз.

– Пирс сказал правду. Только в комнату ко мне никто не влезал. Тут он солгал. Окошко совсем маленькое, в него никому не пролезть… А разговаривать… да, разговаривала… с одним человеком…

Келлз облизал пересохшие губы.

– С кем?

– Этого я не скажу.

– С кем? Я его прикончу!

– Нет, нет. Я ни за что не скажу. Я не допущу, чтобы из-за меня вы убили еще одного человека.

– Я заставлю тебя сказать, выжму из твоей глотки!

– Нет, нет. Это бесполезно. Ни угрозы, ни боль не заставят меня его назвать.

Келлз был ошеломлен.

– Разговаривала! Целыми часами! В темноте! Но зачем же, Джоун? К чему было так рисковать?

Джоун только покачала головой.

– Тебе было тут плохо? Одиноко? Может быть, тебя заметил днем кто из рудокопов, а потом стал приходить вечерами в темноте? Все получилось случайно? Да? Ну говори же!

– Я ничего не скажу, не хочу, чтобы вы пролили еще больше крови.

– Значит, заботитесь обо мне? – насмешливо спросил Келлз. Кровь бросилась ему в лицо, руки беспокойно задвигались, и он всем телом подался к Джоун. – А может, он тебе уж очень по душе пришелся, и ты не хочешь видеть, как я его пристрелю? А ты… ты часто с ним разговаривала?

Джоун почувствовала, что слабеет, что не в силах противостоять его страсти, его воле, и, безуспешно борясь с собой, сама того не желая, ответила:

– Да, часто.

Ее слова выпустили на свободу нечто большее, чем гнев или страсть. Келлза охватила жгучая ревность, тут же превратившая его в настоящее исчадие ада.

– Так, значит, ты просовывала в окно руки… и вы там в темноте целовались? – воскликнул Келлз, и губы у него задергались.

Джоун так боялась этого вопроса, так напряженно думала, так старалась удержаться, не выдать себя с головой, чтобы Келлз обо всем догадался, все понял. Джоун и вовсе потеряла над собой контроль. Смерть Пирса совсем ее подкосила. У нее уже больше не оставалось сил держать язык за зубами; и теперь довольно было бы одного лишь намека… а страстный напор Келлза ее просто гипнотизировал.

– Да, – прошептала она безвольно.

Келлз, видимо, подавил новую вспышку ярости.

– Все ясно, – мрачно заявил он. – Но я еще раз поступлю с вами прилично. Я сделаю вас своей женой.

И обернувшись к бандитам, сказал:

– Бликки, там, в поселке, есть священник. Сбегай, притащи его сюда, не пойдет – сунь ему под нос кольт.

Бликки бросился к двери, и вскоре его топот замер вдали.

– Вы не можете заставить меня выйти за вас, – сказала Джоун. – Я… я ни слова не скажу.

– Это твое дело. Я не собираюсь тебя уговаривать да ублажать, – ответил Келлз. – Будешь молчать – последую примеру Гулдена… Помнишь, как он обходится с бабами? Пещера и веревка!

Ноги у Джоун подкосились, она рухнула на кучу одеял. И тут позади Келлза она увидела Джима Клива. Из последних сил она бросила ему молящий взгляд, предостерегая его, умоляя ни во что не вмешиваться, ни в коем случае не делать того, на что он вот-вот готов был пойти. Джим поймал ее взгляд и повиновался. Но в ответ глаза его сказали Джоун, что, несмотря на всю безнадежность их положения, Келлз никогда не приведет свою угрозу в исполнение.

– Ребята, – обратился Келлз к безмолвствующим бандитам, – помогите мне с этим делом. А потом – поступайте, как хотите. Я буду с вами заодно. Хотите – останемся здесь, хотите – пойдем грабить поселок; можно на Бэннокской дороге взять почтовую карету с золотом. Все, что угодно, лишь бы добыча была побольше. А потом – в путь, на границу.

Он стал шагать взад-вперед по хижине. Бадд и Смит вышли вон, Бейт Вуд сунул руку в карман за трубкой и табаком. Клив сел и облокотился на стол. На мертвого никто не обращал внимания. Какой зловещий знак! Вот они, нечеловеческие нравы пограничной банды! В потолок смотрит застывшее лицо Пирса, здесь витает дух убийства, здесь правит бал смерть, а Келлз, глазом не моргнув, посылает за священником, чтобы обвенчаться с женщиной, которую любит безответной любовью.

Прошло минут пятнадцать. Джоун они показались бесконечно долгими. Наконец послышались чьи-то шаги, голоса – вернулся Бликки.

Он вошел, грубо подталкивая тщедушного мужчину, которого крепко держал за локоть. Лицо вновь прибывшего разительно отличалось от лица Бликки. Одежда без слов говорила о его профессии. Он был очень взволнован и озадачен, но нисколько не напуган.

– Он там что-то проповедовал в палатке, – объявил Бликки, – а я его вытащил и вот привел, только еще ничего не объяснил.

– Сэр, мне нужно, чтобы вы меня сейчас же обвенчали, – властно, без обиняков объявил Келлз.

– Конечно, конечно, я к вашим услугам, – тотчас согласился священник. – Но я… я полагаю предосудительным то, как меня сюда доставили.

– Извините за спешку, – ответил Келлз, – я вам щедро заплачу. – Он бросил на стол мешочек золота и повернулся к Джоун.

– Джоун, идите сюда, – приказал он тоном, не допускающим ни сопротивления, ни проволочки.

Только теперь священник заметил Джоун. Он вздрогнул – наверно, его шокировал ее костюм. Джоун сразу узнала его по голосу. А вот узнает ли он ее? Хотя Джим тогда, в тот памятный вечер, не раз называл ее по имени. Добрые глаза священника сузились. Он перевел взгляд с Джоун на Келлза, потом на других бандитов, которые к этому времени снова заполнили хижину. Джим стоял за широкой спиной Джесса Смита, и священник, скорее всего, его не видел! В следующий миг его пристальный взгляд упал на труп, все еще лежащий на полу. Боязливое любопытство сменилось ужасом.

– Я вижу, тут действительно нужен слуга Господень, только не для того, для чего вы его призвали, – сказал священник. – Я не стану совершать обряда венчания перед лицом убийства.

– Господин проповедник, либо вы меня сию минуту обвенчаете, либо отправитесь вслед за ним, – отчетливо проговорил Келлз, кивнув на труп.

– Меня нельзя заставить. – Священник еще держался с достоинством, но сильно побледнел.

– Ну, я-то сумею. Приготовьте все, что нужно. Джоун, живо сюда!

Голос у Келлза был грозен, однако в нем слышалась прежняя ирония – как бы над самим собой. Его острый ум пытался посмеяться над его плотью и его кровью, его животным началом, его глупостью. Он говорил, что поставит на своем и что от этого все придет к фатальному концу.

Джоун отрицательно покачала головой. Келлз сделал к ней шаг и, схватив за руку, резко повернул к себе. Физическое насилие подействовало на Джоун совсем неожиданным образом: она пришла в ярость.

– Я ни за что не выйду за вас замуж, даже спасая себе жизнь, даже… даже, если б могла! – выкрикнула она.

При этих словах священник вздрогнул – то ли заподозрил неладное, то ли просто увидел, что подтверждаются худшие его опасения, то ли от того и другого вместе. Он нагнулся и посмотрел в мертвое лицо Пирса. Потом выпрямился и покачал головой – видимо, убедился, что Пирс не тот, кого он обвенчал с Джоун.

– Пожалуйста, снимите маску, – обратился он к Джоун.

Она, не дрогнув, тотчас выполнила просьбу. Священник пристально, как и в тот вечер, посмотрел ей в лицо и опять повернулся к Келлзу.

– Ваши угрозы бесполезны, – теперь уже совсем спокойно сказал он. – Я не могу обвенчать вас с женщиной, у которой уже есть муж. Только я его здесь не вижу.

– Не видите здесь ее мужа! – как эхо отозвался Келлз и, открыв от удивления рот, уставился на священника. – У вас что, не все дома?

Оглядывая толпу, священник, очевидно, так и не заметил наполовину скрытого спинами Клива. Все его внимание обратилось на Келлза. Бандит того заслуживал. Удивление его было безгранично, оно сковало его словно цепями. Внезапно он очнулся.

– Ну-ка повторите, что вы сказали! – заорал он и весь покрылся багровыми пятнами.

– Я не могу обвенчать вас с замужней женщиной.

Краска мгновенно сошла с лица Келлза, он снова стал бледен, как смерть.

– Разве вы ее уже видели? – спросил он.

– Да, – ответил священник.

– Где и когда? – Здесь, позади этой хижины, несколько дней назад!

На Келлза было больно смотреть, и Джоун от всей души его пожалела. Она чувствовала себя виноватой, как будто на самом деле ему изменила. Сердце готово было выпрыгнуть у нее из груди, оно поднялось до самого горла и душило ее. Вот он, тот страшный миг, крушение всех надежд! Еще одно слово – и Джим Клив окажется лицом к лицу с Келлзом.

– Позади хижины! У ее окошка?

– Да.

– А как вы там оказались?

– Я пришел туда как священник, меня позвали, чтобы совершить обряд венчания.

– Обряд венчания?

– Да. Ее зовут Джоун Рэндел, она живет в Хоудли, Айдахо. Ей уже исполнилось восемнадцать лет. Как я понял, здесь ее держат против ее воли. Она полюбила честного молодого рудокопа из поселка. Он привел меня сюда, и я их обвенчал.

– Вы… их… обвенчали?

– Да.

Правда медленно доходила до сознания Келлза, и движения его тоже замедлились. Рука словно нехотя потянулась за револьвером, вытащила его, подняла. И тут выплеснулось наружу все скопившееся в его натуре зло: он стал осторожно, не спеша целиться в священника! В тот же миг к нему рванулся Бликки и сильно ударил его по руке. Прогремел выстрел, но пуля ушла вверх, в крышу. Бликки ухватил Келлза за руку и повис на ней всем телом, не давая снова ее поднять.

– Священника привел сюда я, – завопил он, – никто не даст тебе его убить! Джесс, помоги! Он совсем рехнулся, с него станется снова палить!

Джесс Смит бросился на помощь Бликки и вырвал у Келлза револьвер. Джим Клив сгреб священника в охапку, развернул и вытолкнул за дверь.

– Бегите, бегите, коли вам жизнь дорога! – заорал он.

Бликки и Джесс все еще боролись с обезумевшим Келлзом.

– Джим, живо! Закрой дверь! – выкрикнул Джесс. – Бейт, убери все револьверы и ножи… Теперь, хозяин, будь ты проклят, бесись, сколько хочешь.

Они отпустили Келлза и отошли.

Джоун застыла на месте не в силах двинуть ни рукой, ни ногой.

– Джоун! Это правда? – выкрикнул Келлз. Дыхание со свистом вырывалось у него из груди.

– Правда.

– Кто он? – взревел Келлз.

– Не скажу.

Келлз бросился к ней с протянутыми руками, пальцы его, словно когти, готовы были растерзать, разорвать ее в клочья, они дрожали, они тянулись к горлу… но так и не сомкнулись на нем. Келлз хотел убить ее, но не мог. Он молча стоял перед ней, парализованный собственной яростью. Верно, в эту минуту он, наконец, понял, что погиб, и погиб из-за этой женщины. Он ненавидел ее, потому что любил. Ненависть побуждала его убить ее, а он не мог ни убить, ни даже просто сделать ей больно. В душе его столкнулись два противоборствующих начала: зло, породившее ненависть, и добро, породившее любовь. Внезапно он оттолкнул ее; она споткнулась о тело Пирса, едва не упала и, шатаясь, снова прислонилась к стене. Келлз остался один посреди комнаты. Как взбесившийся бык в загоне, он стоял, озираясь по сторонам, тупо ища спасения. Но спасаться ему надо было только от самого себя. Потом, то ли решив дать себе волю, то ли не в силах сопротивляться бушующей в груди ярости, он вдруг как безумный заметался по комнате. Казалось, его обуревает неодолимое желание сокрушить все вокруг, уничтожить самого себя. Но все оружие унесли бандиты, а вещей в хижине почти не было. В ярости Келлза было даже что-то величественное, и все же вел он себя по-детски глупо. И сам это понимал. Со стороны было видно, что даже ослепленный своим безумием, отпустив все тормоза, он сознавал бесполезность своего буйства. Несколько минут спустя все внутри хижины было разгромлено, пол покрыт грудой обломков, а Келлз, потный, взъерошенный, жалкий, задыхаясь, стоял посреди комнаты и никак не мог прийти в себя – быстрота и неистовство, с которым он учинил разгром, вкупе с клокотавшим в нем бешенством, вконец его вымотали. Он перестал бросаться из стороны в сторону и теперь просто шагал по комнате. В нем больше не было даже благородства истинного гнева – посреди хижины стоял человек отчаявшийся, потерпевший полное поражение и притом ясно это сознающий.

К вожаку подошел Джесс Смит.

– Джек, вот твой кольт. Я взял его, потому что ты был не в себе. И еще вот что: нас тут совсем мало, но мы с тобой.

Так Смит выразил свою верность Келлзу, и тот ответил слабой благодарной улыбкой.

– Бейт и Джим, – продолжал он, – приведите все в порядок. Бликки, помоги мне вынести Пирса. Его надо похоронить.

Все уже принялись за работу, как вдруг раздался громкий голос Клива:

– Келлз, сюда идет Гулден, а с ним Малыш Джоунз, Уилльямз и Бэрд! Бандит поднял голову и пошел к двери.

Бейт Вуд сделал резкое многозначительное движение.

– Что-то случилось, – торопливо сказал он, – и дело, похоже, не в Гуле. Посмотри-ка на дорогу – видишь, сколько там народу? Чего-то беснуются, руками машут… Куда это они?.. A-а! Не к нам, в поселок.

Джесс Смит, побледнев, посмотрел на Келлза.

– Хозяин, дело плохо. Я такое уже видал.

Келлз оттолкнул парней и выглянул наружу.

Видимо, он обрел второе дыхание – еще не глядя на то, что происходило внизу, он совсем успокоился, снова стал самим собой.

– Джим, ступай в ту комнату, – отрывисто прозвучал приказ, – и ты, Джоун, тоже. И сидите тихо.

Джоун послушно выполнила требование. Джим, войдя следом за ней, закрыл дверь. Помимо их воли руки их встретились, они прильнули друг к другу.

– Джим, что все это значит? – боязливо прошептала она. – Зачем сюда идет Гулден?

– Верно, меня ищет, – ответил Джим. – Только тут еще что-то. Видела толпу на дороге?

– Нет, мне не видно было, что делается за дверью.

– Тише! Слушай!

Снаружи раздался тяжелый топот сапог. Джоун осторожно подвела Джима к просвету в бревнах, через который обычно подсматривала за бандитами.

Джим приник к щели, и Джоун увидела, как его рука скользнула к кольту. Тогда она тоже бросила взгляд в большую комнату.

Гулден ввалился в хижину в сопровождении целой толпы рассвирепевших мужчин, явно замысливших темное дело. Но странная вещь, вошедшие не проронили ни звука. В одну минуту они оказались перед Келлзом и кучкой его людей. Бывшие верные союзники Келлза – Бэрд, Джоунз, Уилльямз – теперь смотрели на него враждебно, с вызовом. А громадина Гулден походил на разъяренную гориллу. Войдя, он быстро обвел комнату горящим в провалах глазниц взглядом. Одну руку он держал под курткой. А Келлз спокойно, хладнокровно ждал. Гулден сделал движение рукой, Келлз тотчас поднял кольт. Однако не выстрелил – в руке у Гулдена оказался всего-навсего какой-то завернутый в платок тяжелый округлый предмет.

– На, смотри! – проревел Гулден и швырнул сверток на стол.

Глухой, тяжелый, тупой звук показался бандитам очень знакомым.

Джоун услышала, как Джим тяжело перевел дух и судорожно сжал ей руку.

Концы красного платка соскользнули, и глазам бандитов представился блестящий, неправильной округлой формы золотой самородок. Джоун тотчас его узнала, и сердце у нее замерло.

– Самородок Клива! – воскликнул Келлз. – Откуда он у тебя? Гулден перегнулся через стол. Его тяжелые челюсти сжались.

– Я нашел его у рудокопа Крида, – скрипнул он зубами.

Под нервным шарканьем сапог заскрипел пол. Потом стало тихо. И вдруг до бандитов донесся глухой отдаленный рокот голосов. В нем слышалась непонятная угроза. Келлз побледнел, как полотно, и, казалось, прирос к полу.

– У Крида?

– Да.

– А где был… его труп?

– Я оставил его на Бэннокской дороге.

Вожак бандитов вдруг онемел.

– Келлз, вчера вечером я выследил, когда Крид вышел из поселка, и прикончил его, – зло объявил Гулден. – Я его убил! И нашел у него этот самородок.

Глава XVII

По-видимому, Келлз вовсе не считал, что появление самородка говорит о предательстве Клива. Более того, ему это даже в голову не пришло, как не пришло и подозрение, что Гулден с дружками заявились к нему неспроста.

– Значит, Джим не убивал Крида! – воскликнул он, и лицо его на мгновение просветлело.

Странное дело – он был доволен, хотя должен был бы заподозрить неладное! Зато Джоун хорошо его поняла: Келлз радовался, что не сделал из Клива убийцу.

Гулден растерянно молчал.

– Ну да, Крида прикончил я, – сказал он наконец. – И мы хотим знать, говорит тебе этот самородок то же самое, что всем нам, или нет.

Широкая волосатая лапа похлопала по куску золота. Только теперь до Клива дошел скрытый смысл его слов.

– И что же он тебе говорит? – спокойно осведомился Келлз и смерил Гулдена взглядом. Потом оглядел и угрюмо молчащих бандитов у него за спиной.

– У нас в банде кто-то ведет двойную игру. Мы уже давно почуяли. Теперь смотри: Клив идет прикончить Крида, потом приносит его пояс. А оказывается, все это вранье. Вот мы и считаем, что он играет нечисто.

– Нет, Гулден. Здесь ты ошибаешься, – горячо возразил Келлз. – Клив честный парень. Ну, солгал мне про Крида… Так я его понимаю, духа не хватило, ведь он еще совсем юнец, рука не поднялась зарезать спящего. Я даже рад. Я все понял. Он выменял у Крида пояс на свой самородок и договорился, что из поселка Крид уберется. А ты потом случайно увидел Крида и выследил. Только я не понимаю – тебе-то жаловаться не на что. От самородка ты получишь в десять раз больше денег, чем была бы твоя доля от пояса.

– Я не жалуюсь. Может, все это правда, что ты про Клива толкуешь, да я в это не больно верю. И ребята злятся. Нас кто-то закладывает. В поселке за нами следят, не хотят, чтобы мы заходили в игорные дома. У Белчера вчера вечером мне не дали сесть за стол.

– Так ты думаешь, это дело рук Клива?

– Да.

– Готов поставить все мое золото, все до последней крупицы – ты ошибаешься, – отрезал Келлз. – Ставлю против всего, что ты готов наплести!

В напряженном голосе Келлза не было ни тени сомнения.

– Да ведь все выходит против Клива, – уже не так уверенно буркнул Гулден.

Куда более сильный интеллект вожака всегда выбивал у него из-под ног почву.

– Да, выходит, – согласился Келлз.

– Так чего ж ты так за него стоишь?

– Просто я знаю людей. Джим Клив никогда не предаст товарищей. Слушай, Гулден, тебе на него, верно, кто-то напел?

– Да, – с расстановкой ответил Гулден, – мне Красный кое-что сказал.

– Пирс был лжец, – с презрением сказал Келлз. – За это он получил от меня пулю.

Взгляд Гулдена застыл. Его люди зашептались, глаза забегали по хижине, по лицам.

– Красный говорил, ты велел Кливу меня убить, – вдруг выпалил великан, думая поймать Келлза.

Но тот и глазом не моргнул.

– Эта тоже ложь, да еще похуже, – возмущенно ответил бандит. – Ты что же, думаешь, я совсем спятил?

– Да нет, не совсем, – ответил Гулден и, казалось, чуть не рассмеялся. Только смеяться он не умел.

– То-то же, у меня еще хватит ума не посылать мальчишек против таких громил, как ты.

И тут оказалось, что Гулден не был равнодушен к лести. Он с довольным видом обернулся к своим. Те тоже не остались нечувствительны к воздействию хитрой воли Келлза и готовы были, с легкостью флюгера на ветру, повернуть кругом.

– Слушайте, а Пирса-то нет, он не может отбрехаться, – заметил Малыш Джоунз, выражая общее мнение.

– Знаете, ребята, между нами: я-то сам больше думал на Пирса, чем на Клива, – вдруг хрипло объявил Гулден, – только не говорил, потому как доказать ничего не мог.

– Во-во. Последнее время Пирс точно был какой-то странный, – добавил Чик Уилльямз. – Мы с ним дружили, не теперь, раньше.

Громадина Гулден поскреб в затылке и выругался. Но, скорее всего, не оттого, что жаждал справедливости, а просто был озадачен.

– Чего попусту время терять? – беспокойно вмешался Бэрд. – Забыли, что в поселке творится?

– Подумаешь! Там уже целую неделю болтают о карателях.

Тут кто-то выглянул из хижины и вдруг присвистнул.

– Кого это сюда несет?

Люди Гулдена бросились к двери.

– Так это ж Ловкач Оливер!

– Ты что, какой Ловкач!

– Ей-богу, он! Что я его, не знаю, что ли? Только лошадь не его. Чего-то он больно спешит!

Раздались удивленные возгласы, дружки Гулдена с любопытством уставились на дорогу. Келлз и его люди тоже смотрели внимательно, но молчали. Стук копыт по каменистому грунту говорил, что всадник несется во весь опор. Наконец топот оборвался у хижины.

– Эй, Ловкач! За тобой кто-нибудь гонится? Что случилось? Чего это ты так побелел? – посыпались вопросы из хижины.

– Где Келлз? Пустите меня к нему! – грубо оборвал всех Оливер.

Толпа раздалась в стороны, чтобы пропустить тощего, долговязого Оливера. Войдя, тот направился прямиком к Келлзу и остановился, только когда между ними оказался стол. Оливер тяжело дышал, по серому его лицу струился пот, но он был собран и полон решимости.

– Келлз, я бросил тебя, – начал он, протягивая в знак раскаяния и самоосуждения руку.

– Что это значит? – спросил Келлз. Он вытянул вперед голову и подобрался, как готовый к нападению орел.

– Я беру все свои слова обратно.

Келлз без колебаний пожал протянутую руку.

– Менять решения вроде не в твоем духе, Ловкач. Но я рад… А почему ты передумал?

– Каратели! Оживление Келлза как ветром сдуло.

– Каратели… – тихо повторил он.

– На этот раз все точно. Я кое-что разузнал. Идите ближе, ребята. Ты, Гулден, тоже. Вот теперь нам надо держаться друг за дружку, да покрепче.

Гулден со своими подошел к столу. Оливера окружили побледневшие, напряженные лица. Из-под насупленных бровей на него сурово и вопросительно смотрели глаза бандитов.

Оливер молчал, как бы подготавливая всех к ошеломляющему разоблачению.

– Ребята, из всех трусливых предателей самым подлым оказался Пирс! – объявил он хриплым голосом.

Никто не шелохнулся, не проронил ни звука.

– Он работал на карателей! Раздался невнятный низкий рев.

– Слушайте и не перебивайте, у нас мало времени… так что я не стану говорить о Пирсе и как я все узнал. Это было вроде как случайно, а потом до меня дошло и я сложил вместе два да два… К Пирсу сумел подъехать один тип из тайного отряда карателей, и Пирс надумал продать наш Легион. Ему посулили большой куш отломить. Он все тянул, со дня на день откладывал, а чтоб ему поверили, выдал для начала несколько человек. Прямо на деле взяли Дарта, Синглтона, Французика и Техасца. У меня есть доказательства! Погодите, слушайте дальше. Никто из вас в жизни не видал такой ядовитой гадины, как этот Красный. Ну и шутку он собирался провернуть ценой нашей шкуры! И обделать все хотел как раз сегодня. Помните, как он взялся за Келлза? Как своим поганым льстивым языком уговорил его не стрелять? Да на этот раз просчитался, плохо знал Келлза. На девушку его Бог знает чего наплел! Ну и получил за все сполна. Я вот думаю, может, он сам хотел прибрать ее к рукам? С него станется. Да ладно, так или иначе, а он обещал им сегодня выдать Пограничный легион. И не уложи его Келлз, нас всех сейчас уже скрутили бы веревками и волокли на виселицу. Может, выстрел был и не больно удачный. Ребята, я первый встал против Келлза – так теперь я говорю вам: я был дурак набитый. И вы тоже – все, кто пошел против него. Мало вам, что ли, такого доказательства?

А теперь покороче: там, в поселке, был суд, в большом зале. Народу набежало полным-полно. Золота сегодня никто не копал. Подумать только, это в Олдер-Крике-то! Я еле втиснулся. Потом влез на бочку и все видел. Судьи сидели в масках. Кто-то рядом со мной сказал, двоих уже признали виновными… Ну, а потом доказали вину Техасца и Французика – их опознали рудокопы. Их тоже приговорили к виселице! А как суд кончился, им сказали – выдайте сообщников и главаря Пограничного легиона, тогда отпустим вас на все четыре стороны, только убирайтесь подальше от границы. Они это каждому в отдельности говорили. Дарт ничего им не ответил. Синглтон послал их подальше. Техасец клялся и божился, что грабил в одиночку и ни о каком Легионе слыхом не слыхал. А вот Французик, видать, наклал в штаны. Он бы точно согласился, да Техасец так его обложил, что он аж покраснел и прикусил язык. Только вот ведь какое дело: стоит им упрятать Французика подальше от Техасца, как он им все выложит. Он ведь что паршивый мексиканец, ничуть не лучше. Потом там у них какая-то заминка вышла. Толпа орала, чтоб их тут же повесили. А каратели все чего-то ждали. Сдается мне – Пирса.

– Та-ак. А как же насчет нас? – холодно, спокойно спросил Келлз.

– Одно ясно: нас пока не засекли, – ответил Оливер, – иначе те, в масках, уже давно бы здесь были. Но ждать больше нельзя ни одного дня… Я думаю, надо податься обратно в Горный Стан.

– А ты что скажешь, Гулден? – отрывисто спросил Келлз.

– Как ты надумаешь, хочешь – поеду, хочешь – останусь, – ответил великан. В критическую минуту он охотно взвалил на Келлза всю ответственность за решение. А дружки его готовы были, как стадо баранов, устремиться за вожаком.

Однако, хотя Келлз по воле случая снова стал полновластным хозяином Легиона, его это больше не радовало. Наверно, теперь он лучше все видел.

И все же он действовал быстро, решительно и уверенно, словом, был на высоте.

– Слушайте все, – обратился он к бандитам. – Лошади и снаряжение спрятаны в лощине на несколько миль ниже поселка, так что поселка нам не миновать. Поэтому отсюда брать нельзя ничего. Уходите по двое или по трое и ждите меня внизу, у толпы. Собираться вместе, только когда я приду. А потом делайте все, как я.

Гулден спрятал самородок под куртку и вышел вон вместе с Баддом и Джоунзом. Втроем они стали быстро спускаться к поселку. Остальные уходили по двое. Скоро в хижине кроме Келлза оставались только Бейт Вуд и Ловкач Оливер.

– Ну, ребята, ступайте и вы, – обратился к ним Келлз, – соберите людей и ждите меня.

Когда те вышли, он крикнул Джима и Джоун.

* * *

А тем временем Джим и Джоун ждали в каморке, крепко держась за руки.

Джоун так ушла в свои мысли, что даже не заметила этого. Когда Келлз их позвал, Джим побледнел, разжал пальцы, молча посмотрел Джоун в глаза и вышел. Джоун поспешила за ним.

Келлз уже пристегивал к сапогам шпоры.

– Слышали? – спросил он, едва увидев Джима.

– Да, – ответил тот.

– Тем лучше. Надо спешить. Джоун, наденьте ту длинную куртку Джима. Маску снимите… Джим, собери все свое золото, да поживей. Если мы уйдем без тебя, ступай по дороге к поселку. Я хочу, чтобы ты был со мной.

Клив ушел, а Джоун бросилась к себе и натянула куртку. На сборы у нее почти не было времени, она схватила седельную сумку, запихала туда гребень, щетку и кусок мыла – больше в нее ничего не помещалось – и вернулась в большую комнату.

За это время Келлз успел поднять половицу и теперь рассовывал по карманам мешочки с золотым песком. От этого куртка его по бокам раздулась.

– Джоун, набейте карманы мясом и сухарями, – распорядился он. – Мои-то полны золота, этим я и буду сыт, а вам без еды не обойтись.

Джоун пошарила в кухонном шкафу Бейта Вуда.

– Эти сухари не легче золота, да и потверже, – заметила она.

Келлз быстро посмотрел на нее. Во взгляде его была гордость, восхищение и тоска.

– Вы самая храбрая девушка из всех, кого я знал. Жаль, что я… Да нет, поздно об этом говорить… Джоун, если со мной что случится, держитесь Клива, думается, вы вполне можете на него положиться. Ну, пошли! И Келлз вышел из хижины. Чтобы за ним поспеть, Джоун пришлось чуть ли не бежать бегом. Она знала, что Джим скоро их догонит, его золото было спрятано в расщелине за ее каморкой, достать его оттуда не составляло труда. И все же она то и дело беспокойно оглядывалась назад. Они прошли не более двух сотен ярдов, как на тропе показался Клив. Заметив их, он пустился бегом и около первых палаток с ними поравнялся.

– Джим, кольт не забыл? – спросил бандит.

– У меня их целых два.

– Отлично. Никогда не знаешь… Джим, не верю я больше банде. Они все там спятили. Как ты думаешь?

– Не знаю. Дело-то нешуточное.

– Мы, конечно, уйдем, об этом не беспокойся. А вот банде уже никогда не сплотиться, – грустно заметил этот странный человек. – Теперь идемте помедленнее, – добавил он, – не надо привлекать внимания. Хотя кто сейчас на нас будет смотреть! Скажи, Джим, я правильно понял эту историю с Кридом?