Текст книги "Мы не сеем колючек"

Автор книги: Юсуф ас-Сибаи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Глава 13

Зима подходила к концу. Подули хамсины – жестокие весенние бури. Они несли тучи мелкого песка, засыпавшие первые пробившиеся ростки, превращали день в ночь.

Сейида не выпускала из рук щетку, тряпку и ведро с водой. А по пятницам она совсем с ног сбивалась. Этот день – самый суматошный в неделе, ничего похожего на размеренные, неторопливые будни.

Обычно госпожа Фатьма просыпалась первой и осторожно, чтобы не испугать, будила девушку.

– Сейида, а Сейида! – тихо звала она и ласково касалась плеча. – Вставай, пора завтрак готовить! И гостиную надо прибрать, пока все не проснулись.

Сейида сладко потягивалась, сбрасывая остатки сна. Какое счастье, что не нужно бояться карающей десницы Умм Аббас! Уж та не упустила бы случая вцепиться ей в волосы… А госпожа Фатьма если и поворчит, то без злобы и раздражения.

Поднявшись, Сейида спешила в кухню, ставила чайник, а затем бежала к бакалейщику купить бобов, брынзы и маслин. К ее возвращению все уже просыпались. Привычная утренняя картина: хозяин занимался гимнастикой, Хамди заканчивал молитву и торопливо собирался в школу, Самиха что-нибудь прибирала, госпожа Фатьма хлопотала на кухне.

Хамди наскоро управлялся с обычным своим завтраком (миска бобов с оливковым маслом и стакан лимонного сока) и стремглав бежал в школу. Затем появлялся господин Мухаммед. К этому моменту его уже одевали – тут нет никакой ошибки: именно одевали, как маленького ребенка. Утренний ритуал собирал почти всю семью. Мухаммед поддразнивал своих постельничих, шутил, смеялся и пел. Дети его обожали. Сыну и в голову бы не пришло скрыть что-нибудь от отца, а дочери – сомневаться, что он не исполнит любое ее желание. И несмотря на ворчание Фатьмы, упрекавшей его в легкомыслии, любому непредвзятому человеку было видно: он очень любит свою жену, а к просьбам ее всегда относится с глубочайшим вниманием; для Фатьмы же не было большего удовольствия, чем лишний раз назвать мужа «хозяином», «отцом», «кормильцем» – словом, при всей своей добродушной ворчливости она искренне уважала мужа и гордилась им.

После завтрака начиналась уборка и одновременно готовился обед. Женщины спешили успеть к полудню, когда возвращался хозяин, нагруженный покупками. Но в пятницу господин Мухаммед оставался дома и весь заведенный порядок летел вверх тормашками. Начать с того, что он запрещал убирать свою комнату. Приходилось всеми правдами и неправдами заманивать его в гостиную, потом в спальню Хамди и так далее. Но уж если хозяин располагался послушать патефон, никакая сила не могла сдвинуть его с места. И чтобы пронести мимо него щетку и ведро, а потом незаметно прибрать комнату, Сейида проявляла чудеса ловкости и сноровки. Наконец Мухаммед звал сына и они отправлялись по магазинам. Для такого случая хозяин надевал праздничный костюм и водружал на голову феску. Он действительно чувствовал себя именинником, предвкушая, какие вкусные вещи им попадутся.

Несмотря на всю эту суетню, пятницы доставляли Сейиде какую-то особенную радость. Да, наверное, и хозяйке тоже, хотя она, не переставая, ворчала:

– Весь дом перевернул! Вот заводной человек, и когда он только угомонится?!

А если муж вообще не выходил из дому, ее брюзжанию попросту не было конца. Чаще всего случалось это, когда приходили его отец, сестра, овдовевшая два года назад, и племянники. Гости оставались на весь день, и уж тогда дом поистине «утопал в грязище», как обычно говорила Фатьма. А большего ужаса для нее невозможно было представить.

Сейида очень любила «старого господина», такого же веселого и жизнелюбивого, как его сын. Несмотря на свои годы, старик поглядывал на нее, как многие мужчины. Больше того, пользуясь преимуществами возраста, Абдель Рахим позволял себе обнимать девушку за талию и со смехом приговаривать:

– Ишь ты, какая гладкая! С чего бы это?

– Как ты можешь, дедушка? – укоряла Самиха.

– Скоро, внучка, сама такой будешь!

– Стыдись, дедушка!

– Старый, а без ума! – вмешивалась вдовая Санийя.

Санийя нравилась Сейиде, несмотря на ее утомительную «разговорчивость». Едва переступив порог, Санийя не закрывая рта болтала и умолкала лишь на улице. Не было человека в городе, которого бы она не знала. Стоило при Санийе упомянуть какое-нибудь имя, как она тут же излагала всю его подноготную: кто отец, кто мать, откуда родом, на ком женат… Но в остальном трудно было найти более покладистую женщину – Санийя легко со всеми соглашалась, всему радовалась, всем восхищалась. Под стать ей были старшая дочь, Хадига, и болтливый Имад, который тут же уводил Хамди в укромный уголок, чтобы никто не помешал обменяться школьными новостями. Наконец младшая дочь Санийи – трехлетняя Кусар – была любимицей Сейиды, девушка даже звала ее своей куколкой.

Но нынче гости запаздывали, мужчины ушли, и Сейида спешила закончить уборку. Она начала с комнаты Хамди, за порогом которой чувствовала себя почти счастливой. Если бы он видел, как она старается, хотя, по правде говоря, это совершенно бессмысленно – нашествие хозяев и гостей все перевернет. Каждая вещь в комнате казалась Сейиде связанной с Хамди какими-то невидными, но прочными узами. Притрагиваясь ко всему, она словно касалась любимого человека. И Сейида, стирая пыль с книг, гладила их; складывая разбросанные по столу карандаши, ласкала их взглядом.

Хотя бы в чувствах своих мы вольны! Кто может нам запретить любить и ненавидеть? Ни одному человеку не дано распоряжаться чужой душой! Сейчас ты одна в его комнате, ты можешь подойти к кровати и зарыться лицом в подушку, можешь осыпать поцелуями его одежду – ты можешь отдаться любви, Сейида, не боясь, что ее отвергнут!

Девушка начала было взбивать подушку, потом порывисто обхватила руками, прижала к груди и, словно прося прощения за свои бурные чувства, осторожно положила на место.

Вошла хозяйка. Она была явно не в духе – придирчиво осмотрела комнату и нахмурилась:

– Открой форточку.

– Ветер нанесет пыли, госпожа.

– Вот и открой форточку, а не все окно.

Едва Сейида взялась за оконную задвижку, как в комнату ворвался ветер. Книги, газеты, тетради, журналы – все, что лежало на письменном столе, разлетелось по комнате. Сейида бросилась подбирать их и класть на место. И тут внимание ее привлекла одна книга, из которой торчали какие-то засушенные и уже поломанные листья и лепестки. Она старательно вытряхнула весь этот сор и смела в кучку, чтобы выбросить. Но не успела – за спиной раздались шаги.

– Что ты натворила? – Хамди был вне себя от гнева.

Сейида вздрогнула от испуга и повернулась к Хамди.

– Я тут ни при чем! Книги полетели от ветра, я их собираю.

Пристальный взгляд Хамди был наполнен такой злостью, что можно было подумать – она виновница непоправимого несчастья.

– А где лепестки?

– Вот они.

– И это все, что осталось от розы?!

– От розы?

– Да, она лежала вот в этой книге.

– Значит, это была роза…

– Так трудно понять?!

– Я сейчас спущусь в сад и сорву новую!

– Дурочка!

Юноша заботливо собрал лепестки. На лице его были написаны горечь и страдание.

– Я мигом сбегаю, – уговаривала Сейида. – Помнишь ту красивую розу, которую ты видел в дальнем углу сада?

– Ничего мне не надо! Занимайся своим делом.

Хамди раскрыл ладонь, нежно вдохнул запах засохших лепестков и снова положил их между страницами книги. Сейида не могла избавиться от чувства вины, хотя явно ни в чем не погрешила перед любимым человеком. Разве она уронила книгу с засушенной розой? И почему он отверг ее предложение принести свежий цветок? Сейиде не пришлось долго теряться в догадках. Вечером все прояснилось.

День шел своим чередом. Господин Мухаммед наскоро перекусил, не переставая похваливать свои покупки, шутливо потер живот и принялся «колобродить», как говорила хозяйка. Он читал вслух, слушал патефон, рассказывал анекдоты, поддразнивал жену. В конце концов даже сам устал, оделся и пошел прогуляться.

Но не успели домашние вздохнуть спокойно, как появился дед, в феске и длинном сюртуке, с массивной тяжелой палкой. За ним шла Санийя с тремя своими отпрысками. Она немедленно отправилась на кухню помочь хозяйке, то есть сообщить, кто развелся, кто вышел замуж, кто родился, а кого Аллах прибрал…

Хадига с Самихой и Хамди с Имадом составили две другие парочки. Политика, спорт, песни Абдель Ваххаба[19]19
  Известный египетский композитор и исполнитель


[Закрыть] – разговор завертелся по обычному кругу.

Наступил час обеда. Праздничный стол уставлялся яствами: разнообразные закуски, зелень, суп из головизны, баранья нога… Сейида посадила себе на колени маленькую Кусар и кормила ее «за деда», «за маму», «за дядю Хамди»…

После обеда все в доме затихло. Только Санийя никак не могла остановиться – запас ее новостей был поистине неисчерпаем. Наконец гости ушли. Все в доме успокоилось. Солнце, окутанное предвечерней дымкой, клонилось к горизонту.

Хамди закрылся у себя в комнате, взял книгу, в которой хранил засушенную розу, и долго рассматривал лепестки. Потом подошел к окну и, глядя перед собой, застыл в неподвижности. Из этого задумчивого оцепенения его вывел стук открывающейся форточки. За стеклом в доме напротив появилась тень, которая делала ему знаки. Хамди показал рукой вниз. Тень отрицательно замотала головой. Хамди высунулся в форточку:

– Ты придешь к сестре?

– Уже поздно. Завтра после школы зайду.

– Может, все-таки забежишь на минутку?

Софа заколебалась.

– Самихе что-то нездоровится. – Хамди состроил печальную мину.

– Правда?

– Ну конечно.

– Я спрошусь у мамы…

Сейида все видела и слышала. Она знала, что Самиха совершенно здорова. Как Хамди выкрутится? Тот быстро отошел от окна, кинулся к комнате сестры и знаками попросил ее выйти в гостиную – матери его новости не предназначались.

– К тебе придет Софа, – заговорщически прошептал он.

– Когда?

– Сейчас.

– С чего ты взял?

– Я сам ее уговорил. Сказал, что ты заболела.

– Тогда для убедительности надо пойти в спальню и попросить маму посидеть с нами, – с ехидством улыбнулась Самиха.

– Сейчас не до шуток! Посиди с ней в гостиной, а я к вам подойду.

Раздался звонок. Сейида бросилась открывать, но Хамди опередил ее.

– Сам открою!

Он распахнул дверь, и лицо его просияло. Софа радостно улыбнулась в ответ.

– А я уже боялся, что сегодня мы не увидимся! Солнце садится, а ты окна не открываешь!

– Ведь на улице настоящая буря, Хамди…

– Неужели ветер может нас разделить?

Софа нежно взглянула на юношу и ласковым движением прикоснулась к его руке. Из глубины комнат послышался голос госпожи Фатьмы:

– Кто там, Сейида?

– Госпожа Софа.

– Пусть потом зайдет ко мне.

– Поди поздоровайся с матерью, – попросил Хамди шепотом. – Она отдыхает у себя после обеда.

– А где Самиха? Она правда больна?

– Нет, просто мне очень тебя надо было видеть. Тут такое случилось, что я прямо в ужас пришел.

– Это касается нас?

Разговор прервала вошедшая Самиха.

– Привет, Софа!

– Здравствуй! Хамди сказал, что ты заболела.

– Ничего, все в порядке. Пойдем к маме.

Гостья оглянулась на Хамди. Тот шепнул:

– Потом все расскажу.

– Самиха! – опять позвала из своей спальни госпожа Фатьма.

– Идем, мама!

Поздоровавшись с хозяйкой и ответив на ее вопросы о самочувствии родителей, Софа вслед за подругой вернулась в гостиную. Самиха жаловалась на сегодняшний суматошный день. Софа слушала невнимательно, то и дело поглядывая на дверь в комнату Хамди.

Он вышел с книгой в руках и показал ее Софе:

– Ты читала эту вещь?

– Какую?

– «Повесть о двух городах».

Софа отрицательно покачала головой.

– Я только что закончила «Случайную встречу», которую написал мой дядя.

– Ну и как?

– Мне понравилось… Самиха говорит, что ты тоже пишешь?

– У меня есть несколько рассказов и поэма…

– А они уже напечатаны?

– Нет, и думаю, нигде их не напечатают. Может быть, вместе с Мухтаром и Абдель Рауфом откроем свой альманах.

– А кто издатель?

– Какой там издатель! Где мы найдем столько денег?!

– Отпечатайте на ротаторе.

– Или просто на машинке, – вставила Самиха.

– Нет. Будем переписывать от руки и давать читать кому интересно – наверное, не так уж много найдется желающих.

– Бесплатно? – шутливо поинтересовалась Софа.

– Все зависит от читателя. Есть люди, которым я и сам готов приплатить.

– Пять пиастров – и я согласна! – вызвалась Самиха.

Беседу прервал голос Фатьмы:

– Доченька! Поди ко мне на минутку.

Софа и Хамди остались наедине.

– Что тебя так встревожило? – с беспокойством спросила девушка, едва подруга вышла из комнаты.

– Роза.

– Не понимаю.

– Я хранил ее в книге, между страниц. А тут ветер ворвался в комнату и все разметал.

– И только-то? – улыбнулась Софа.

– Ты даже не представляешь, что значит для меня эта роза! Когда я оставался один, я раскрывал книгу, дотрагивался до лепестков, и мне казалось, что я прикасаюсь к твоей руке!..

– Ты можешь прикоснуться к ней на самом деле.

– Я не выпущу ее никогда! До самой смерти!

– Это долгий путь, Хамди!

– Мы пройдем его вместе.

– Рука об руку!

– Я не мыслю жизни без тебя, Софа.

– И мне ничего не нужно, кроме твоей любви! Лишь бы всегда с тобой. Ради этого я готова на все, что в человеческих силах.

– Кроме тебя, у меня ничего нет!

– И у меня, Хамди!

– Боже мой, как я счастлив!

Застыв в коридоре, Сейида содрогалась в душе от каждого слова, долетавшего до нее из-за двери. Господи! К этой маленькой неприметной девушке, у которой только и было что большие глаза и длинные волосы, спадающие на плечи, которая должна была, как казалось Сейиде, вовсе не существовать для Хамди, обращались теперь его ласкающие взгляды, его прерывающийся от нежности голос!

У нее нет такого роскошного тела, Сейида, такой пышной груди, таких крутых бедер, как у тебя, но, видимо, есть что-то более сильное, более притягательное. Нечто властно захватившее Хамди, потрясшее его душу. Ты не можешь даже отдаленно представить себе, что это такое, – твои мечты, Сейида, ограничиваются богатством, красивыми платьями, лакомствами и развлечениями… Боже мой, как это тяжело – не знать, что попросить у судьбы!

О, если бы это твоя рука сжимала руку Хамди, твои губы касались его губ. А нашла бы ты такие слова, как Софа?! Да, тысячу раз – да! Твои чувства безраздельны, а потому и острее, и полнее! Ты готова не только пройти с ним весь жизненный путь – умереть за минуту счастья. Ты готова не только разделить с ним невзгоды и беды – трудиться до гробовой доски, лишь бы его миновали малейшие огорчения! Все, чего она просит у всевышнего, – это возможности доказать свою искренность.

Послышались шаги Самихи. Софа порывисто схватила руку Хамди и пылко проговорила:

– Я принесу тебе другую розу!

Юноша поднял руку и ласковым предостерегающим жестом дотронулся до ее губ. Самиха заметила это и засмеялась.

– Ну что, прочитал он тебе свой рассказ?

Софа вспыхнула, но храбро ответила:

– Я выучила его наизусть. – Она встала и направилась к двери. – Пойду, а то мама забеспокоится.

– Я провожу, уже стемнело, – поспешно проговорил Хамди.

Значит, она принесет другую розу, которую Хамди бережно засушит и будет хранить среди книг… Теперь тебе понятно, Сейида, почему он назвал тебя дурочкой, когда ты предложила срезать свежий цветок… Сердце Сейиды разрывалось от горя. Как несправедливо устроен белый свет!

Глава 14

Переживания и волнения, как молния, освещают мрак обыденного существования. Соленый поток слез смывает горечь сердца. Но грозы, какими бы бурными они ни были, проходят, и в дождевых каплях вновь отражается солнце. Настроение переменчиво. Порою оно зависит от одного слова. А сегодня вообще не до переживаний – только успевай поворачиваться.

Дом полон стука и крика. Кто выбивает ковры, кто моет пол, кругом пыль, вода, щетки и тряпки! Хозяйка нервничает, Сейида хватается то за одно, то за другое. Хозяин возмущается, почему на рубашке нет пуговицы. Самиха прибирается в спальне, Хамди спешит в школу – он, как всегда, опаздывает. Во всей этой суматохе чувствуется приближение долгожданного праздника. Завтра большой байрам. Все должно блестеть, поневоле забудешь о душевных переживаниях – лишь бы успеть закончить уборку.

Господин Мухаммед спотыкается о ведро с водой и кричит:

– Нигде нет покоя в этом доме!

– Канун праздника, папа, – успокаивает его Самиха.

– Совсем сдурела, старая! – продолжает хозяин, словно не слыша реплики дочери. – Весь дом перевернула.

– Сам бы занялся этим треклятым делом, – парирует Фатьма.

– Никакой жизни! Уйду навсегда, ноги моей больше не будет в этом бедламе! – возмущается хозяин, застегивая на ходу ворот рубашки.

Его угрозы не тревожат госпожу: она-то хорошо знает, что Мухаммед не опоздает к обеду.

– Учти, дома есть нечего!

– Это еще почему? – останавливается хозяин, забыв, что решил больше не возвращаться.

– Некогда выйти купить.

– Ну и что же делать?

– Мы перебьемся, а ты пообедай где-нибудь или сам купи, что тебе нравится.

С уходом хозяина в доме становится поспокойнее. Работа закипает вовсю. Женщины спешат закончить уборку до наступления темноты, а времени в обрез. Наконец вымыта лестница и посыпаны песком садовые дорожки. Теперь госпожа Фатьма может спокойно вздохнуть.

К вечеру все в доме сияло и блестело. Сейида пошла за простоквашей, которую всегда покупали хозяину на ужин. Она дошла до улицы эс-Садд, забитой сотнями людей, пришедших поглядеть на праздничную иллюминацию, остановилась у молочной лавки и только успела спросить, есть ли простокваша, как почувствовала на своем плече чье-то прикосновение. Девушка вздрогнула и обернулась. Перед ней стоял Аббас. На лице Сейиды отразился такой ужас, что парень даже удивился.

– Испугалась, предательница? Куда ты пропала?

– Работаю, – неохотно ответила Сейида.

– Где?

– У людей.

– У каких людей?

– А тебе зачем?

– Хочу в гости зайти, глядишь, и ты к нам завернешь.

– Что-то не тянет.

– С чего это ты вздумала убежать?

– Меня чуть в полицию не забрали.

– А что случилось?

– Попалась с поличным, едва обошлось…

– Я думал, дело верное. Даже не беспокоился. Ждал, ждал… А потом грешным делом подумал, что ты решила утаить деньги.

– Дело прошлое, не стоит вспоминать.

– Отец на тебя очень обиделся.

– Ну а мать что сказала?

– Вещь, которой суждено испортиться, не спасешь, даже если хранить ее в сундуке!

– Тем все и кончилось?

– Отец хотел было заявить в полицию, да мать остановила… Ладно, бог с ними… Как нам с тобой встретиться?

– Зачем?

– Не соскучилась по мне?

– Ничуть.

– А я по тебе соскучился.

– Так я и поверила!

– Ты еще больше похорошела. Приоделась… у кого же все-таки ты служишь?

– У хороших людей.

– И много их?

– Семья…

– Понятно. И мужчины есть?

– Да, есть.

– Они интересуются тобой?

– Не так, как ты.

– Значит, они не мужчины.

– Лучших я не встречала.

– Ну, и черт с ними! Когда мы увидимся?

– Сказано же тебе – ни к чему!

Аббас сунул руку в карман и позвенел монетами.

– Я при деньгах.

– И на здоровье!

– Ты что, разбогатела?

– И очень!

– Больно зазналась, птичка!

Аббас схватил ее за руку и попытался притянуть к себе. Сейида вырвалась.

– Убери руки! А то позову на помощь.

– Не трудись. Пять пиастров – и я найду себе получше, чем ты, красотка!

– Вот и ищи.

– Конечно, найду. Но мы еще встретимся!

И Аббас исчез в толпе. Сейида вновь повернулась к торговцу.

– Простокваша есть?

– Разумеется.

– Мне нужно две банки.

Лавочник предупредительно улыбнулся, и взгляд его скользнул по фигуре девушки.

Что они в ней находят? Видно, кроме внешности, у нее нет никаких других достоинств? И это все, на что ей остается рассчитывать? Наверное, так и есть. Мужчины просто пожирают ее глазами! Все, кроме Хамди… А вдруг он только делает вид, что не замечает, как она хороша? Не обманывай себя, Сейида. Ничего похожего на улыбки других мужчин ни разу не промелькнуло на его лице. Но что, если он попросту слишком юн и не понимает притягательности расцветшего женского тела? Неужели, Сейида, всякий раз, когда кто-нибудь взглянет на тебя, ты будешь вспоминать Хамди? Неужели ты никогда не избавишься от этого наваждения?.. Разве нет средства забыть его или заставить обратить на себя внимание? Может, подстроить, чтобы он застал ее… Перестань, Сейида! Ты ведь сама не хочешь быть для любимого только минутной игрушкой.

Сейида принесла простоквашу, поставила ее на кухню, а сама направилась в коридор, к маленькому шкафчику, где хранила свою одежду, гребешок и маленькое зеркальце, подаренное Самихой. Она достала платье и платок – праздничные подношения хозяев – и полюбовалась обновками. Тихий покой, который овладевает нами у домашнего очага, наполнял ее душу.

Как это много, Сейида, что у тебя, наконец, есть собственный уголок, где ты можешь хранить свои вещи! Вспомни, о чем ты мечтала, засыпая на истертой подстилке в доме Умм Аббас. Теперь эти мечты сбылись. Зачем же ты вновь думаешь о несбыточном, зачем гневишь судьбу? Нет чтобы тихо радоваться ее щедрости!

– Сейида, – позвала госпожа Фатьма.

Девушка вошла в гостиную и остановилась перед тахтой, на которой отдыхала хозяйка.

– Присядь, милая.

Сейида опустилась на краешек.

– Ты у нас уже порядочно работаешь, – начала хозяйка, – пора бы поговорить и об оплате.

Девушка молча ждала, не понимая, к чему клонит Фатьма.

– Каждый месяц я откладывала твое жалованье, пока не набралась довольно приличная сумма. Вот я решила купить тебе золотые серьги. В следующий раз подберем к ним и браслет.

Хозяйка открыла маленькую коробочку, достала блестящие серьги и протянула служанке.

– Ты еще совсем юная… Кто знает, как сложится будущее. Выйдешь замуж, пойдут заботы, расходы… А золото – вещь постоянная, всегда в цене.

Сейида глядела на серьги и не верила своим глазам.

– Это мне?

Конечно. Это твое жалованье за одиннадцать месяцев – пришлось добавить еще за месяц вперед. Вот ярлык – в нем указаны стоимость вещи и вес золота.

– И я могу их надеть прямо сегодня?

– Конечно же!

Вошла Самиха и захлопала в ладоши:

– С началом приданого, Сейида!

Спасибо, Самиха, на добром слове и пошли тебе Аллах счастья!

Подружка помогла Сейиде вдеть серьги.

– Тебе очень идет!

Сейида молчала, ошеломленная радостным событием. Подумать только, у нее теперь есть золотые сережки, не хуже, чем у Умм Аббас! Это ведь целое состояние, ее состояние, которое никто не может отнять и присвоить!

– Выйдешь замуж, – сказала госпожа, – станешь хозяйкой дома…

Что-то не верится, даже представить трудно! А вдруг! Кто знает, что может произойти. Сегодня у нее золотые серьги, потом будет браслет, и, глядишь, она кому-нибудь понравится по-настоящему. И все будет, как следует: сватовство, сговор, свадьба… Пойдут дети! Неужели это возможно!

Сейида украдкой взглянула на Хамди – какое впечатление она на него производит в сережках? Но юноша занимался пластинками и совсем не замечал ее.

Не обольщайся, Сейида, вы слишком далеки друг от друга. Он хозяин, а ты служанка. Все, что ты можешь себе позволить, – это лишь тайно вздыхать по нему или лить слезы, когда гладишь ему рубашки, убираешь постель… Правда, в этих слезах не было горечи – ее любовь к Хамди была настолько велика, что возможность угождать обожаемому человеку и чувствовать его благодарность доставляла Сейиде подлинное наслаждение. С нее довольно и этого. И не надо мечтать о несбыточном, чтобы не испытывать потом острую боль разочарования!

Сейида вновь ощутила в ушах тяжесть драгоценных сережек. Мечты – хоть и не все – сбываются! Если ничего не случится, то она и вправду станет обладательницей целого состояния…

– Будь осторожна, Сейида! – предостерегла госпожа. – Не ходи в сережках на рынок – в один момент сорвут! – И, не ожидая ответа, повернулась к хозяину: – Ужинать будешь?

– А что у нас есть?

– Брынза, простокваша, яички, маслины…

– Хорошо бы баранинки!

– Подождешь до завтра.

– И сегодня – невелик грех.

– Ничего, попостишься.

– А я не хочу!

– Все люди так делают.

– Почему я должен оглядываться на других?

Фатьма решила не продолжать бесполезного спора и сказала Сейиде:

– Поди, дочка, приготовь, что принято.

После ужина усталые домочадцы довольно скоро разошлись по своим комнатам. Сейида сняла серьги, зажала их в ладони и, счастливая, заснула.

Ее разбудил веселый протяжный выкрик, доносившийся с улицы: «А вот и я, аккуратный мясник!» Косые лучи раннего солнца падали в окно. Девушка живо поднялась с постели. Ведь сегодня праздник, будут забивать баранов, наряжаться, гулять, разговляться. Можно зайти ка. старый двор, повидаться с подружками, похвастаться перед ними новым платьем и золотыми сережками.

Мясник с баввабом[20]20
  Привратник


[Закрыть] Али отвязали барана и потащили его в дальний угол сада. Вскоре все было кончено, и из кухни понеслись запахи жареного мяса.

Солнце поднималось все выше, дом просыпался. Наконец семья собралась за столом. Сейида спешила приготовить обед, чтобы пораньше освободиться, и наскоро позавтракала на кухне. К полудню она уже смогла снять фартук, надела новое платье и пошла к госпоже сказать, что уходит.

– Куда собралась? – поинтересовалась хозяйка.

– На старый двор, в квартал эль-Маварди.

– Будь осторожна и не слишком задерживайся.

– Вернусь еще засветло.

Возле своего бывшего дома Сейида увидела тетку Атуву, восседавшую на тротуаре с зеленью, бобами и сладостями.

– A-а, пропащая! Добро пожаловать, – обрадованно приветствовала Сейиду тетка Атува.

– Здравствуйте, тетушка! Как вы поживаете?

– Хорошо. Зейнаб вышла замуж. Помнишь нашего соседа? У него еще племянник работал механиком!.. Так вот, за него.

– Когда это случилось?

– Уже больше месяца. Они уехали в Танту.

– Что же брат отстает? Невесты перевелись?

– Он теперь работает в железнодорожных мастерских. Ушел от Анвара.

– Из-за чего?

– Тот все никак не повышал жалованье, хотя сама знаешь, какой мой парень – он тащил на себе всю мастерскую!

– Ну а как другие соседи?

– Бахнаси все еще живет в вашей прежней квартире… Да и у остальных ничего не изменилось… А ты что стоишь? Садись!

Девушка замешкалась. Раньше бы она, не раздумывая, уселась на тротуар – ее одежда была не чище. Но теперь… Пока Сейида колебалась, старуха ухватила ее за руку и потянула вниз.

– Видно, неплохо живешь, девонька? – нараспев продолжала она. – Ну а как дела у Умм Аббас?

– Не знаю. Ушла я от них.

– Ушла?

– Натерпелась, намучилась – на весь век хватит.

– И теперь где?

– Слава Аллаху, у хороших людей! Живу почти в самом парке Намиш…

Сидя рядом с торговкой, Сейида оглядывалась вокруг. Дом словно осел, а кучи мусора и отбросов выросли. Двор уже не казался ей таким притягательным местом… Все изменилось!

Нет, Сейида, это ты изменилась, а вовсе не старый двор. Твоя жизнь стала куда лучше, и в сравнении с нею потускнели картины, казавшиеся такими яркими в детстве.

Разговор не клеился, и Сейида заторопилась:

– Ну, мне пора… Счастливо оставаться, тетушка.

– Храни тебя Аллах, дочка! Прими от щедрот его! – И старуха протянула кусочек рахат-лукума.

– Спасибо.

Сейиде хотелось как-то отблагодарить тетку Атуву, но она боялась ее обидеть, если предложит деньги. Пожалуй, лучше всего купить пару пучков редиски… Девушка достала монетку из тех, что хозяева подарили на праздник, и протянула торговке.

– Это еще что, Сейида? – возмутилась старуха.

– Пиастр. За редиску.

– Как тебе не стыдно, дочка!

– Почему, тетушка? Хозяева просили купить, им ведь все равно у кого!

Когда она возвращалась домой, на душе у нее было немного грустно. Уже ступив на лестницу, Сейида услышала голос Хамди – юноша высунулся в окно и переговаривался с соседкой. Они желали друг другу поскорее окончить школу, поступить в университет… Словом, торопили годы. Как им хочется выйти из-под опеки взрослых и зажить своей, самостоятельной жизнью! Это вполне естественно – стремиться быть рядом с любимым человеком. У тебя, Сейида, нет никого, кто торопил бы время, оставшееся до назначенного свидания. Ну и что, разве она несчастлива? По-видимому, совершенно не обязательно обладать всем, что есть у других. К тому же она сейчас гораздо богаче многих обитателей квартала эль-Маварди. Все это верно, но попробуй успокоить подобными рассуждениями те неподвластные разуму чувства, которые бушуют в душе. Любовь сильнее рассудка, сильнее обстоятельств…