Текст книги "Мы не сеем колючек"

Автор книги: Юсуф ас-Сибаи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

Глава 38

Ребенок рос, а вместе с ним – и заботы Сейиды. Все ее чаяния и надежды сосредоточились на маленьком Габере. Кроме него, она никого и ничего не замечала. Пока младенец бодрствовал, Сейида развлекала его, кормила, укачивала, а когда он засыпал, рисовала в мечтах недалекое будущее. Скоро малыш научится произносить отдельные слова, смешно коверкая их и делая забавные ошибки… Потом сделает первый шаг, ухватится за юбку и с этого дня станет ходить за матерью всюду…

Эти блаженные времена не заставили себя ждать. Однако Аббас по-прежнему не имел возможности уделять сыну много внимания – типография отнимала все его время. Новые машины, перестройки и реконструкции, контракты и договоры, тяжбы с заказчиками, государственные подряды… Он так уставал от этой ежедневной текучки, что едва добирался до постели.

Как-то под вечер, когда Сейида только что уложила Габера, раздался звонок в дверь. Служанка пошла открывать и возвратилась несколько удивленная.

– Какой-то мастер Абду из типографии… Я сказала, что хозяина нет дома, но он говорит – пришел к госпоже…

– Мастер Абду? – Сейиде живо вспомнились те далекие годы, когда она жила в доме хаджи Бараи. – Зови его сюда!

Время не пощадило Абду – он высох, сгорбился, поседел.

– Здравствуй, дочка! Все хотел тебя повидать, да не знал, где ты живешь. А то бы уж давно заявился – я твоего отца, да будет с ним милость Аллаха, до сих пор вспоминаю… Какой был работник! Какой человек! Что же ты-то никогда к нам не заглянешь?

– Куда уйдешь от ребенка, дядюшка Абду! Но Аббас постоянно держит меня в курсе дел, говорит, что работа идет полным ходом.

– Полным ходом? – поднял брови старик.

– Ну да… Я сама видела участок в переулке эль-Гамамиз, где строят новую типографию… А новые машины еще не прибыли?

– Какие машины? – еще больше поразился старый мастер.

– Которые мы выписали.

– Это Аббас тебе сказал?

– Да, мы за них уже заплатили полторы тысячи.

– Чего?

– Фунтов…

– Что ты, дочка! – замахал руками старик. – Если бы у нас была хотя бы пятая часть этих денег…

– Ничего не понимаю! – встревожилась Сейида.

– На типографию наложен арест. Кредиторы подали в суд.

Сейида вскочила, не помня себя от внезапного потрясения, закричала:

– Ты с ума сошел!

– Не мудрено – всю жизнь я отдал типографии Бараи, и такой конец!

Сейида вцепилась в старика и усадила его в кресло.

– Ты что-то путаешь? Когда наложен арест?

– Несколько месяцев назад… Аббас пытался добиться отсрочки платежей. Но у него ничего не вышло. Можно было бы постепенно погасить задолженность за счет текущей прибыли, да только не с таким хозяином! Он вычищал кассу до последнего пиастра.

Сейиду било как в лихорадке, все ее тело сотрясалось, и она никак не могла остановить дрожь.

– Может быть, ему нужно было платить за новые машины?

– Лучше бы выкинул старые!

– А как строительство?

– Какое?

– В переулке эль-Гамамиз! На земле, которая осталась в наследство от покойного хозяина… Я сама видела участок.

– Сорок лет работаю у Бараи, но впервые слышу, чтобы у него была земля… Да-а, господин Аббас на все способен… Как он еще родового имения не придумал!

Сейида похолодела. Чтобы не упасть, ей приходилось обеими руками держаться за спинку кресла.

– Ничего… Ни земли, ни типографии… – повторяла она, словно в бреду. – Он меня ограбил…

Внезапно новая мысль поразила ее в самое сердце: «Обобрал своего сына, мерзавец!»

А помнишь урок, Сейида, который преподал тебе Аллям? Почему ты не стала осторожнее, почему не навела справки, когда выходила замуж, зачем поверила россказням Аббаса? Разве ты не знала, что он, обманщик и негодяй?! Ты прекрасно знала его, Сейида, и все-таки попалась – попалась во второй раз, как глупая пташка в знакомую западню!.. И ведь он не требовал у тебя ни миллима, не просил участвовать в своих мифических делах. Он плел свои небылицы, а ты сама заставляла его брать деньги, настаивала, умоляла: облегчи мои карманы, Аббас, обворуй свою глупую жену, своего несмышленого сына.

Что мне сделать с тобой, Аббас? Убить? Ну что ж, посадят меня в тюрьму, и ребенок останется сиротой. Потребовать развода? Разве это вернет потерянные деньги? О господи, какая же горькая судьба выпала тебе, бедняжка Сейида! И твоему сыну уготована такая же участь…

– Как теперь быть, Сейида? – нарушил затянувшееся молчание старый мастер. – Я специально разыскал тебя, чтобы посоветоваться. Я и не подозревал, что ты ничего не знаешь… Да, девочка, наверное, уже поздно – типографию не спасти. Все мы окажемся без куска хлеба…

Аббас вернулся далеко за полночь, но позднее время не спасло его от разговора с женой. Он изворачивался, ссылался на каких-то врагов, ругал должников, громоздил ложь на ложь. Машины, мол, в пути, разрешение на строительство вот-вот будет получено, платежи обещали отсрочить…

Через несколько дней Сейида случайно встретилась с Даляль и узнала, что Аббас пристрастился к картам – вот на что ушли все ее сбережения.

Настал роковой день – типографию продали с молотка. Пришли описывать имущество. Сейида пробовала объяснить, что здесь ничего не принадлежит Аббасу, но это не помогло. Когда чиновники удалились, она собрала свои драгоценности – единственное, что у нее осталось, – и отправилась на улицу Род эль-Фараг к госпоже Фатьме. Банковские сейфы казались ей не такими надежными, как домик прежней хозяйки, окруженный тенистой акацией.

Женщина, которая сошла с трамвая номер восемь на остановке эль-Мухами, ничем не напоминала красотку Наргис. За три года, прожитые с Аббасом, Сейида растеряла весь шик и лоск, весь показной блеск, которому была обязана успехом у мужчин. Теперь ока не красилась, не носила открытых платьев, вызывающе обтягивающих фигуру, не сверкала золотом украшений.

Лицо стало смуглым и простеньким, как у прежней служанки Сейиды. От былой красоты остались лишь большие глаза. Рождение ребенка не прошло для нее даром – фигура оплыла, бедра раздались. У Сейиды уже не было ни сил, ни желания следить за собой.

Она задержалась на трамвайной остановке и внимательно огляделась по сторонам. Ей живо вспомнился день переезда, когда повозка, нагруженная мебелью, медленно повернула на эту тихую улицу. Теперь здесь все изменилось. Кое-где высились многоэтажные дома, поля отступили. Магазинов и лавок стало еще больше. Жителей прибавилось, и повсюду, куда ни кинешь взгляд, шумели крикливые ватаги ребятишек.

Да, что бы ни происходило, дети растут. Скоро и Габер будет так же играть и забавляться со своими сверстниками. Потом пойдет в школу, окончит институт, станет работать, женится… В жизнь войдет новое поколение, и все повторится – радость и разочарования, мечты и надежды, встречи и разлуки. Лишь бы на земле царил мир. А то, как сейчас, с неба сыплются бомбы, неся смерть, разрушения и бедность; люди превращаются в животных, которые плодятся лишь для того, чтобы уничтожать друг друга…

В таких грустных размышлениях Сейида подошла к знакомому дому. Ограды уже не было. Открытый взорам дом, казалось, стал куда дряхлее – весь он как-то осел, обветшал, поник. Сейида медленно поднялась по знакомым ступенькам и позвонила. Никто не спешил открывать. Раньше звонок, как правило, не работал. Может быть, и теперь то же самое? Она постучала. Из глубины дома послышался голос Фатьмы:

– Открой, Кусар! Наверное, Наима пришла.

Припомнилось, как Фатьма когда-то кричала Самихе: «Открой, доченька, наверное, Сейида пришла». Печальная улыбка тронула ее губы.

Дверь открылась – и Сейида увидела перед собой немного удивленную молодую девушку.

– Кусар, ты ли это! – вырвалось у нее.

– Сейида! – обрадовалась прежняя любимица.

– Кто там, Кусар? – нетерпеливо крикнула Фатьма, до которой доносились приглушенные восклицания из прихожей.

– Это Сейида, тетушка!

– Кто-кто? – не поняла госпожа.

– Наша Сейида! – Кусар повернулась к гостье. – Что же мы стоим? Пойдем в комнаты!

С замиранием сердца Сейида двинулась по коридору. Почему Фатьма никак не отозвалась, когда Кусар объяснила, кто пришел? Может быть, Хамди проговорился, где он встретил Сейиду? Ну, конечно, не он сам – он бы не стал рассказывать матери о подобных прогулках, – а его приятели. Нет, Хамди обещал ей молчать, а он из тех редких людей, на чье слово можно полностью положиться. Да и вообще, не в его привычках говорить о людях плохое… Но Фатьма могла и случайно услышать что-нибудь от соседей или знакомых торговцев – хорошие вести спят, а дурные летят.

«Перестань! – одернула себя Сейида. – Фатьма тот человек, к которому можно прийти, что бы ни случилось…» Она вошла в гостиную и увидела госпожу, которая приветливо улыбалась ей со своего кресла. Фатьма сильно постарела, исхудала, седые волосы поредели…

– Добро пожаловать, Сейида! Что долго не заходила? Нехорошо забывать тех, кто тебя любит.

Сейида поцеловала слабую, старческую руку и опустилась на пол, возле кресла Фатьмы. Кусар поспешно подняла ее и усадила рядом с собой на диван.

– Ты пополнела, – заметила она, не сразу отнимая руки от талии Сейиды.

– А ты похорошела! Тебя просто не узнать.

– Вот она какая у нас: и красивая, и добрая, и заботливая! – похвалила Фатьма. – Повезло Хамди – хорошая у него жена будет.

Эти слова поразили Сейиду до глубины души. Как, эта девочка, которую она носила на своих плечах, невеста Хамди?! Не хрупкая, нежная Софа, не Сейида, которая его так любила, а этот ребенок!

Немного придя в себя, Сейида горячо проговорила:

– Пошли им Аллах всякого счастья!

Кусар залилась румянцем и смущенно засмеялась:

– Еще рано об этом думать, тетушка… Но в любом случае я тебя не оставлю.

– Буду молить бога, чтобы ничего не случилось, – искренне пообещала Сейида. – Лучшего жениха тебе не сыскать в целом свете. Да ты и сама это, наверное, знаешь, Кусар. – Она вновь повернулась к Фатьме. – А что слышно о Самихе?

– У нее все в порядке. Я давно бабушка! Можешь меня поздравить, – отозвалась госпожа.

– С внуком? – поинтересовалась Сейида.

– Уже двое, – улыбнулась Фатьма, – мальчик и девочка.

– А у меня один сын.

– Ты опять вышла замуж? За кого?

– За Аббаса, владельца типографии. Я жила у них в доме до того, как попала к вам.

Фатьма благожелательно кивнула. Видно было, что эта новость обрадовала ее и сняла с души озабоченность за судьбу Сейиды.

– Слава Аллаху!.. Ну и как семейная жизнь?

– Лучше не вспоминать… Поговорим о чем-нибудь более приятном.

– Неужели все так печально, Сейида?! – встревожилась Фатьма.

– Да, госпожа… Опять не повезло мне с замужеством. Все мои сбережения в карты проиграл!

– Это страшный порок! Чаще всего такие люди неисправимы… Что же ты намерена делать?

– Вот собрала свои драгоценности, решила просить вас взять их на сохранение. Того и гляди окажусь с сыном на улице.

Сейида достала украшения и протянула Фатьме.

– Положи в шкаф, – отозвалась та, – сама ведь знаешь куда… В любой момент придешь и возьмешь.

Все трое помолчали. Гостья думала о своем, а Фатьма и Кусар были слишком расстроены ее признанием. Наконец Сейида очнулась от своих невеселых размышлений и спросила о Хамди. Кусар опередила Фатьму и оживленно заговорила:

– Он ушел из газеты «Эль-Вафд», потому что партия, которая ее издает, сформировала правительство при поддержке английских танков, Он теперь издает свой журнал вместе с Рошером и Салахом. Они сняли помещение на улице эль-Инша, а совсем недавно купили оборудование на аукционе. У них теперь даже есть ротационная машина! Правда, очень старая – из типографии Бараи…

Сейида не смогла сдержать удивления:

– Из типографии Бараи?

Кусар кивнула.

До чего же тесен мир, Сейида! Кто бы мог подумать, что машины, на которых работал твой отец, станут принадлежать Хамди!

Глава 39

Успокоившись за судьбу драгоценностей, Сейида вернулась домой. Аббас уже ждал ее, сгорая от злобы и нетерпения – чем больше он был виноват, тем сильнее злился.

– Где была? – накинулся он на жену.

– У черта на рогах! – отозвалась Сейида.

– Ты у меня поогрызаешься!.. Отвечай на вопрос.

– Тебя это интересует?.. Тогда – на улице Род эль-Фараг, у госпожи Фатьмы. Ну и дальше что?

– Можно подумать, что я тебе не муж?!

– Порядочный муж не обкрадывает свою жену.

– Прикуси язык… Знаешь, сколько я на тебя денег выбросил? Один этот дом чего стоил!

– И все в долг!

– В долг дают только тем, кому доверяют.

– Ну, уж если тебе доверяют…

– Да, представь себе, я пользуюсь доверием и уважением! Меня считают благородным человеком.

– Тогда тебе не о чем волноваться – и дальше будут считать…

– Не понимаю, что ты хочешь этим сказать?

– По-видимому, в вашей компании вообще нет понятия о чести.

– Нет, есть!

– Что же это такое?

– Когда жена не шляется невесть где!

– А если ты ограбил ее? Если ей нечем накормить ребенка? Ты сам толкаешь меня на старую дорожку!

– Не болтай зря! Я тебя ни в чем не ограничивал…

– И ты смеешь это утверждать после всего, что случилось?

– Каждый может прогореть. Ни один деловой человек от этого не застрахован…

– Ты деловой человек?!

– А разве я не работаю?

– Ну да, за карточным столом!

– Нет ничего зазорного, если мужчина и сыграет с приятелями.

– Но ты промотал деньги своего сына! Ставишь на зеленое сукно его будущее! Бог не простит тебе этого!

– Если бы удалось одно дельце, мы бы со всеми долгами расплатились, да еще и новую типографию отгрохали.

– Ты и в старой-то никогда не бывал. Тебе на все наплевать! Зашел бы хоть раз, поглядел, как деньги достаются.

– Ну, еще не все потеряно, – примирительно сказал Аббас. – Есть чем заняться – и переплетная мастерская осталась, и кое-какие печатные машины… Нужно лишь немного денег, чтобы заплатить за бумагу.

– А откуда их взять?

– Я думал, у тебя завалялось.

– Ты меня обчистил до нитки!

– А украшения?

– Какие?

– Твои! Не мои же…

Сейида вспомнила Алляма. Кровь бросилась ей в лицо.

– У меня ничего нет.

– Тогда не о чем и говорить.

Аббас ушел. С этого дня он ни разу не пытался возобновить разговор о драгоценностях. Да его почти и не было дома – являлся только ночевать. Сейида смотрела на это сквозь пальцы, муж словно перестал существовать для нее. Она не обременяла Аббаса никакими просьбами, никакими домашними поручениями. Даже если бы он вообще не показывался, Сейида, наверное, не заметила бы его отсутствия. Теперь ее беспокоило только одно: как бы сэкономить деньги. Жалких остатков сбережений не могло хватить надолго, и она решила, что в теперешнем положении надо самой хлопотать по хозяйству – держать слуг просто расточительство. Когда дошло до старой кухарки, та горько расплакалась:

– Куда я пойду из твоего дома, госпожа моя? Меня уже нигде не возьмут. Позволь остаться с тобой, а там что бог даст!..

Пришел черед и вещам. Статуэтки, вазы, ковры постепенно перекочевали в лавку перекупщика. Однако нужда одолевала все больше.

Если бы она могла зарабатывать деньги! Но как?.. Вернуться к Даляль теперь, когда она стала матерью? От одной мысли об этом Сейида приходила в ужас. Нет, что угодно, только не это! Мать Габера не может быть красоткой Наргис.

А если наняться в служанки, как когда-то в молодости? Правда, силы уже не те, чтобы целыми днями гнуть спину за стиркой белья и мытьем полов… Но разве она не в состоянии сделать это ради Габера? Кто еще позаботится о нем, кроме матери?..

Отца у ребенка, можно сказать, нет. Аббас занят только собой. Единственная польза, которую способен принести факт его существования, – это то, что Габера никогда не назовут незаконнорожденным. Всегда и всюду спрашивают об отце: «Кто он такой?.. Чем занимается?.. Бараи или Гараи? Простите, я не расслышал!» Подобная сцена повторится десятки раз – и при поступлении в школу, и в институте, да мало ли где еще! И слава Аллаху, ее сын будет знать, что ответить.

Габер, его настроение, его здоровье – ни для чего другого не оставалось места в сердце Сейиды. «Дорогой мой, бесценный! – шептала она, склоняясь по ночам над кроваткой сына. – Если бы я могла оградить тебя от всех трудностей и опасностей, которые выпадут на твою долю!..»

– Габер, что с тобой? Ты болен? – насторожилась она как-то вечером, укладывая его спать.

– Нет, мама, я просто устал.

Утром он был сам на себя не похож – не бегал, не прыгал, не носился по дому, не окликал из окна бродячих торговцев. Сейида поделилась своей тревогой с кухаркой. Та хотела ее успокоить и сказала, что это, по всей видимости, обыкновенная простуда. Но даже такое предположение, казалось бы, не грозившее ничем страшным, переполошило Сейиду.

– Надо немедленно показать мальчика врачу!

– Это стоит денег, – робко напомнила кухарка.

– Мне сын дороже!

– Тогда, может быть, сходим к доктору Абдель Рахиму? Он живет в нашем доме.

В полдень они пошли на прием.

– Проходи, милая! – приветливо встретил ее доктор. – Что случилось?

– У мальчика сильный жар…

– Ну ничего, бог даст, все обойдется, – ласково проговорил Абдель Рахим, укладывая Габера на кушетку.

Он простукал ему грудь, спину, внимательно прослушал легкие… Сейида напряженно следила за его действиями.

– Он болел корью? – поднял голову доктор.

– Нет, Аллах миловал.

– Тогда это корь… Все дети ею болеют, и чем раньше, тем лучше… Как величать этого маленького проказника?

– Габер Аббас эль-Бараи.

Все так же неспешно доктор выписал рецепт и сказал:

– Теперь я сам к вам приду.

– Зачем вам утруждать себя, доктор?

– Пустяки! Зайду по-соседски, выпью чашку кофе, поухаживаю за вами…

– Это очень опасно, доктор? – испуганно спросила Сейида, подталкиваемая безошибочным материнским чувством.

– Нет, нет… – отозвался Абдель Рахим.

Но Сейида не ошиблась. Несмотря на успокоительные заверения доктора, болезнь Габера протекала тяжело. Мать не отходила от его кроватки. Иногда в комнату сына заходил и Аббас, но в его поведении чувствовалась какая-то натянутость и плохо скрытое равнодушие, будто он навещал соседского мальчика. Посещения доктора были намного приятней, и стоило Габеру услышать знакомый голос в передней, как на его губах появлялась слабая улыбка.

Наконец кризис миновал. Мальчик быстро пошел на поправку. Он уже играл, сидя в постели, охотно разговаривал, смеялся, а однажды, во время очередного визита Аббаса, попросил отца купить игрушечный пистолет.

Аббас вызвал жену в другую комнату и потребовал:

– Давай деньги!

Как Сейида ни привыкла к наглости своего супруга, она возмутилась:

– И ты еще осмеливаешься у меня спрашивать?!

– У меня нет ни миллима, ты это можешь понять? – В голосе Аббаса прозвучала необычная для него человеческая нотка.

И впервые за долгое время она внимательно посмотрела на мужа: феска потерлась, пиджак обтрепался, манжеты брюк висели пыльной и грязной бахромой.

– Снял бы ты это тряпье, Аббас, – тихо посоветовала она. – Надень галабею, как твой отец, пойди в типографию и начинай-ка работать… Станешь наборщиком, печатником, на худой конец сторожем. Делай что угодно, только, молю тебя, зарабатывай деньги честным трудом.

– Я сыт по горло твоими проповедями! – вскипел Аббас. – Мне деньги нужны, а не наставления!

Сейида приблизила к мужу разгневанное лицо.

– В таком случае оставь меня в покое! Не я к тебе пристаю…

– Ребенок просит игрушку, а ты…

– Хватит с нас горя и забот, которые ты принес! Сын болен, а его отец и не побеспокоился, чтобы достать денег на лечение. Придешь, наешься, напьешься, уляжешься спать – тебе и горя мало! А на что я покупаю еду, чем плачу за квартиру?!

– Припрятанными деньгами!

– Ах, вот как ты заговорил! Тебе, наверное, кажется, что у меня миллионы, которые никогда не кончатся?! Тебе мало, что ты получил полную свободу?! Нам ничего от тебя не надо, только оставь нас в покое.

– Ну хорошо же, ты об этом пожалеешь! – угрожающе прошипел Аббас и хлопнул дверью.

Сейида пошла в комнату сына, опустила голову на детскую кроватку и горько расплакалась… Тут целыми днями ломаешь голову, где добыть средства на жизнь, а заботливый отец является и требует денег – будто он в самом деле хочет купить сыну игрушку! Знаем мы эти подарки: все кончится за карточным столом… Если уж тебе так загорелось, пойди в типографию и заработай. Она бы и сама пошла, только кто ее примет… Может, обратиться к Анвару? А что это решает? Конечно, он не откажет в нескольких фунтах, но не больше того. Не выплачивать же ему ежемесячное пособие своей бывшей любовнице…

А что, если попросить Хамди устроить ее на работу? Она возьмется за что угодно… Можно быть уверенной – он непременно придет на помощь. Но без крайней нужды нельзя пользоваться великодушием этого благородного человека. Лучше продать что-нибудь из мебели… А потом – остаются ведь ее драгоценности.

И без того нелегкая жизнь с каждым днем становилась все труднее. Войне не видно было конца. Цены росли. Пришлось переменить квартиру, распродать обстановку, оставив для себя только самое необходимое.

– Не печалься, – успокаивала хозяйку старая служанка. – Главное, что Габер выздоровел.

– Тяжело у меня на сердце. Места себе не нахожу. – Что еще нас ждет впереди…

– Аллах милостив.

– Пожалуй, не мешало бы подыскать квартиру поменьше. Эта тоже велика.

– И то верно. Убирать уже стало невмочь… – с готовностью согласилась служанка.

– Ты бы присмотрела что-нибудь подходящее.

– Да зачем далеко ходить. Прямо в нашем доме, наверху, на чердаке, есть две небольшие комнатки. Раньше там жил один итальянец, но его недавно арестовали.

– А какая плата?

– Не знаю. Спрошу у бавваба Ибрагима.

Дождавшись конца месяца, Сейида с Габером и служанкой переехали под крышу. И опять можно было продать кое-что из мебели.