Текст книги "Мы не сеем колючек"

Автор книги: Юсуф ас-Сибаи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)

Глава 45

Всю следующую неделю Сейида не могла прийти в себя. Каждый ребенок, появлявшийся в приемной врача, напоминал ей Габера. Она накупала всяких сладостей и относила Амине – будто передачу заключенному. Происходящее казалось ей каким-то дурным сном. Она жила словно в кошмаре, когда непонятные силы наваливаются на тебя: ты видишь близкого человека, зовущего на помощь, протягивающего руки, хочешь подбежать к нему, но едва сдвигаешься с места…

Ей поминутно представлялось, как Габер, одинокий, испуганный, всеми заброшенный, плачет в пустых стенах отцовского дома.

Как же ты оставила сына, Сейида?! Продай все, влезь в долги, обегай знакомых и займи хоть по миллиму – ты должна выкупить своего несчастного мальчика.

Да, она так и сделает. Сейчас же пойдет к Хамди, потом бросится в ноги Даляль, обратится к прежним подругам, теперь, когда исчезла Наргис, а с нею все старые дрязги, вся злоба и зависть, они поймут Сейиду. Непременно поймут! Ведь в глубине души они добрые женщины, только обездоленные и тяжко обиженные жизнью…

Собираясь выходить из приемной, Сейида выглянула на улицу и вдруг приникла к стеклу – Габер! Мальчик – это был он! – стоял на противоположной стороне улицы и смотрел вверх, на окна их квартиры. Значит, Габер сбежал от отца! Пробрался через весь город, через все опасности.

Сейида была готова выпрыгнуть из окна.

– Габер! – невольно закричала она.

Мальчик, услышав голос матери, вскинул голову, перехватил ее взгляд и кинулся к подъезду. Неожиданно из-за поворота выскочила машина. Сейида вскрикнула от ужаса и закрыла лицо руками. Слух резанул визг тормозов. Из груди ее вырвался страшный, нечеловеческий вопль. Она сползла на пол. В приемную ворвался Джавда:

– В чем дело?

– Габер!..

– Где он?

– Там внизу…

– Что с ним?

– Машина сбила!

– Он жив?

– Не знаю, ничего не знаю…

Джавда поспешил на улицу, Сейида бросилась вслед за ним.

Санитар с трудом пробирался сквозь толпу, сгрудившуюся вокруг места происшествия. Кто-то крикнул:

– Парнишке совсем плохо! Вызовите «скорую помощь»!

Джавда пробился вперед и увидел Габера, распростертого на мостовой. Тонкая струйка крови стекала по его подбородку. Послышался колокол кареты «скорой помощи». Толпа начала расступаться, расчищая путь машине. Врач склонился над мальчиком и упавшим голосом произнес:

– К сожалению, мы здесь уже не нужны…

Подошли санитары с носилками. Врач выпрямился.

– Поздно… Все было кончено почти в ту же минуту.

Со всех сторон понеслись возгласы:

– Несчастный!

– Дай Аллах сил бедной матери!

– Надо было сразу везти в больницу, может, и спасли бы!

Сейида припала к неподвижному телу сына:

– Габер, Габер! Мальчик мой!

– Уведите ее!.. – приказал доктор.

Джавда обнял Сейиду за плечи и попытался поднять с мостовой. Несчастная мать обхватила безжизненное тело и не двинулась с места.

– Габер! Слышишь меня, Габер? Мальчик мой, больше я никогда тебя не оставлю! Ты скоро поправишься, дорогой мой…

Явились полицейские и принялись разгонять зевак:

– А ну, разойдись! Не мешайте обследовать место происшествия. Где пострадавший?

Толпа любопытных распалась надвое: одни сгрудились около полицейских и причитающей матери, другие – вокруг шофера такси, сбившего мальчика.

Наконец Джавда поднял Сейиду с колен. Она как-то обмякла и позволила увести себя в приемную, выпила успокоительное, предложенное Абдель Рахимом…

– Крепись, Сейида! – ласково уговаривал ее доктор. – Я понимаю, как тебе тяжело сейчас! Молись, плачь и молись – и станет легче…

Сейида не понимала ни одного слова. Неужели она и вправду навсегда потеряла сына?! Неужели не придется будить его в школу… кормить… рассказывать сказки?.. Зачем же тогда ей жить?! Ради кого?..

Доктор Абдель Рахим быстро уладил все формальности: добился того, что вскрытие посчитали ненужным, подучил свидетельство о смерти, договорился об участке на кладбище… Габера в последний раз привезли домой. Пришли соседи, хорошо знавшие мальчика. Приглашенный шейх громко читал Коран.

Неожиданно в дверях появился Аббас – не застав сына дома, он пришел учинить скандал. Первый, кто попался ему навстречу, была старая служанка. Аббас грозно нахмурился и спросил:

– Где Габер?

Ответа служанки он не понял – старушка отвернулась и пробормотала:

– А вот такие мерзавцы живут!

Подошел Джавда и рассказал о случившемся. Аббас даже пошатнулся. Он бессмысленно топтался в прихожей и повторял, озираясь по сторонам:

– Как же так?.. Я только ненадолго ушел… Что же это, а?

Сейида услышала знакомый голос и отняла платок от заплаканных глаз:

– Прогоните его! Это он во всем виноват… Пошли ему Аллах вечные мучения!

Джавда вывел Аббаса на лестницу. Тот не переставал бормотать: «Габер погиб… Нет у меня сына…» Да, умер твой сын, Аббас… Единственное, что могло остаться на земле от твоего пустого и никчемного существования… Ты остался один: ни родителей, ни жены, ни детей.

Спустившись вниз, Аббас почувствовал, что ноги его не держат. Он сел на ступеньку и заплакал. Бавваб Ибрагим подошел посмотреть, не случилось ли что с человеком.

– Потерял я сына… – поднял к нему голову Аббас. – Ничего хорошего он от меня не видел… Даже проститься не дали! И правильно – так со мной и нужно, с подлецом!

– Повремени немного, – успокоил его Ибрагим. – Сейида добрая женщина. Вот отойдет у нее сердце.

Через несколько дней Аббас, придавленный постоянным чувством вины, встретился со своей бывшей женой. Произошло это на кладбище, когда он пришел посидеть в одиночестве на могиле сына. Увидев Сейиду, Аббас нерешительно приблизился и попросил:

– Позволь мне побыть здесь…

Сейида ничего не ответила. Аббас присел на скамейку. Воцарилась гнетущая тишина. Молчание нарушил Аббас:

– Прости меня, если можешь…

– Ни к чему все это, – устало отозвалась Сейида. – Больше нас ничто не связывает.

– Тогда разреши перенести останки Габера в наш семейный склеп.

– Не все ли равно, где он похоронен?..

И разговор заглох.

Они встречались у могилы сына еще несколько раз, но за это время и словом не перебросились. Молча сидели, молча вставали и уходили. А потом и эти встречи прекратились – городские власти решили расширять улицу, и кладбище ликвидировали.

Жизнь Аббаса совершенно изменилась. Он никуда не ходил, порвал со старыми знакомыми, соседи больше не видели его пьяным… Теперь все чаще он заглядывал в типографию, останавливался у немногих непроданных машин, разговаривал с мастером Абду. Постепенно это вошло у него в привычку. Маленькая типография возрождалась. Починили машину для резки бумаги, взяли заказ на конверты и тетради…

Аббас часто думал о Сейиде, но всякий раз, когда хотел ее навестить, ему вспоминался разговор на кладбище. Наконец он набрался храбрости и пришел в приемную Абдель Рахима.

– Я ничего не прошу, Сейида… Позволь только изредка тебя видеть. Габер наш сын. В память о нем забудь зло, которое я тебе причинил…

Горячая волна жалости – к себе, к Габеру, к этому стареющему человеку, в усах которого уже пробивается седина, – прилила к сердцу Сейиды.

– Ладно, Аббас, – тихо произнесла она. – Аллах тебе судья.

Вошел усталый доктор и прервал их разговор:

– Послушай, Сейида, сегодня ночью надо кому-то пойти к больному ребенку. Я был у него вчера. Пришлось продежурить всю ночь, и я буквально падаю с ног…

– А где это?

– В квартале Род эль-Фараг. Дом устаза Хамди эс-Самадуни.

– Хамди эс-Самадуни?! – испуганно воскликнула Сейида.

– Да. Его сын заболел. Совсем малыш…

Глава 46

Хотя был еще только полдень, Сейида немедленно отправилась на дежурство. Солнце пекло нещадно. Перед знакомой дверью цвели акации. Ярко-красные цветы, пожаром полыхавшие у дверей, усиливали тревожное ощущение беды, охватившей дом. Поперек садовой дорожки, загораживая проход, стояла бочка керосинщика Аталлы. Время совсем убелило его голову, согнуло спину. Сейида поздоровалась. Старик поднимал бидон с керосином и даже не взглянул на подошедшую. Когда она поравнялась с бочкой, он поднял глаза и удивленно воскликнул:

– Никак Сейида?!

– Что, не узнал?

– Ей-богу, нет! Я просто подумал, что это сиделка – доктор обещал прислать к больному мальчику.

– Я и есть сиделка.

– Вот ведь судьба! Проходи поскорей, а то они там совсем с ног сбились.

Сейида постучалась – звонок по обыкновению не работал. Открыла Кусар с распухшим от слез лицом, усталыми, красными глазами.

– Сейида? Как хорошо, что ты пришла – у нас беда, мальчик заболел, – пожаловалась она.

– Знаю, – сочувственно ответила Сейида. – Меня прислал Абдель Рахим – я ведь теперь медсестра.

Подошел Аталла с бидоном.

– Поставь у входа, – попросила Кусар. – Деньги я тебе потом отдам.

Вот так же обращалась к Аталле госпожа Фатьма… Сколько лет прошло!

Кусар опять повернулась к Сейиде:

– Надеюсь, твой Габер здоров?

Ее Габер!.. Но разве можно обрушивать на людей свое горе, когда им и без того тяжело?!

– Все хорошо, слава Аллаху.

– Сама судьба прислала тебя, Сейида. Я уже несколько суток даже не вздремнула – боюсь оставить малыша. А с тобой я спокойна.

Маленький Мухаммед, как назвали мальчика в честь его знаменитого деда, метался в кроватке, пытаясь сбросить пузырь со льдом. Сейида день и ночь не отходила от больного, прикладывала к губам смоченную водой губку, делала уколы: витамины, глюкозу – ребенок почти ничего не ел.

Медленно текли дни, еще изнурительнее – длинные, нескончаемые ночи. Силы Сейиды были на исходе. Наконец температура спала, ребенок открыл глаза.

– Это просто чудо! – сказал доктор, который и не надеялся на счастливый исход. – Ты добилась своего, Сейида.

В первый раз за долгое время болезни Мухаммеда Сейида спокойно заснула. Мальчик пошел на поправку. Повеселевшая, благодарная Кусар возобновила расспросы о Габере. Сейида уклонялась от этих разговоров, но скрывать правду становилось все труднее.

Однажды Хамди и Кусар попросили, чтобы она привела своего сына – теперь уже можно отлучиться из дому, да и доктор сказал, что не нужно опасаться инфекции…

Сейида не выдержала, опустила голову и расплакалась.

– Нам за него нечего бояться – Аллах взял Габера к себе.

– Что же ты раньше молчала? – горестно воскликнула Кусер.

– Достаточно и того, что меня отсюда увезли с полицией. У соседок небось языки болят от пересудов.

Хамди подошел к Сейиде, ласково обнял ее за плечи.

– Разве ты должна отвечать за несовершенство мира? Все, что произошло с тобой в жизни, случилось не по твоей вине. Колючки не сеют, Сейида, однако земля полна ими…

– Спасибо, господин, – растроганно сказала Сейида. – Ты всегда меня понимал…

– Оставайся с нами, – неожиданно предложил Хамди.

– Я бы с радостью! Да только силы у меня уже не те. Стирать трудно…

– Я не об этом, Сейида, просто будешь жить с нами… как родственница.

– Мальчик так к тебе привязался! – добавила Кусар.

– Ни о чем другом я бы и не мечтала!

– Что же тебя останавливает?

– Не хочу быть вам в тягость.

– Еще что надумаешь?! – возмутился Хамди.

Из детской донесся слабый голос ребенка:

– Сейида! Поди сюда, Сейида!

Все трое вошли в комнату.

– Посиди со мной, Сейида. Что ты все с ними да с ними? – обиженно сказал мальчик.

– Почему ты зовешь ее, как свою подружку? – строго спросил отец.

– А как надо?

– Тетушка Сейида.

Сейида привлекла к себе мальчика.

– Зови меня, как тебе нравится, голубок!

– А почему у тебя в руках сумочка? Собираешься уходить?

– Мне пора возвращаться. Ты уже выздоровел.

– А здорового ты меня не любишь, Сейида? – огорчился мальчик.

– Больше, чем себя! – искренне ответила Сейида.

– Тогда не уходи! Я очень тебя прошу.

И Сейида осталась в доме Хамди-бея эс-Самадуни. Малыш не отходил от нее ни на шаг – так и бродил, словно тень, уцепившись за юбку. Вставал с ее именем и засыпал только на руках у Сейиды. Да и Кусар минуты без нее обойтись не могла – ведь Сейиде не привыкать к бесчисленным домашним хлопотам. Вставала она спозаранку, когда все еще спали. Правда, теперь никто ее не будил – Сейида сама чувствовала ответственность за все, что происходит в доме. Готовила завтрак, провожала Хамди на работу и шла за покупками. Теперь никто из торговцев не подшучивал, когда Сейида входила в лавку, – все относились к ней так, словно она родилась в семье эс-Самадуни. Она сидела за столом на месте покойной Фатьмы. И это было не просто жестом признательности со стороны благодарного семейства – Сейида стала настоящей хозяйкой дома.

Кусар жаловалась ей на мужа, когда он чем-нибудь ее расстраивал, и Сейида никогда не оставалась равнодушным слушателем – слишком хорошо она знала, к чему может привести разлад. Хамди молчаливо признавал ее право делать ему замечания и охотно прислушивался к советам Сейиды.

А дни бежали стремительно. Мухаммед подрос, пошел в школу. События в окружающем мире долетали до Сейиды глухим, отдаленным эхом. Она слышала, что в стране произошла революция, что короля свергли… Слышала о Суэцкой войне, о строительстве Высотной плотины. Но куда больше ее волновало то, что происходило в семье: у Мухаммеда появилась сестренка, которую после долгих обсуждений назвали Самирой; голову Хамди слегка посеребрила седина; Кусар располнела; дом одряхлел; на улице прибавилось шуму…

Время неумолимо катилось вперед. Вот и Самира подросла. Теснота стала нестерпимой. Но Хамди не хотел перестраивать старый дом – он мечтал о новом. Наконец купили участок земли на горе Мукаттам, в рассрочку на пятнадцать лет. Начали отстраиваться, разбили сад.

Прошел год. Пора было готовиться к переезду. Мухаммед, которого отец взял с собой посмотреть дом, по секрету сообщил Сейиде:

– Знаешь, какую комнату тебе приготовили? Окна выходят в парк, вдали пирамиды и Нил!

– Зачем так беспокоиться о старухе? Мне с вами везде будет хорошо…

– Что ты, Сейида! Вот увидишь, тебе понравится!

В самый разгар сборов Сейида почувствовала недомогание. Она несколько дней почти ничего не ела, но боли в животе не проходили. Сейида быстро худела. Несколько раз приходил доктор, прописывал лекарства, говорил ободряющие слова, но по его лицу было видно, что делает он это лишь из чувства долга. Однажды он задержался у входной двери и обернулся к провожавшему его хозяину дома:

– Думаю, дорогой Хамди-бей, что болезнь, увы, неизлечима. Да и сердце у нее никуда…

– Неужели так плохо, доктор?!

– Рак… Конечно, на все воля Аллаха… Но медицина в подобных случаях бессильна.

– И никакое, самое решительное вмешательство… – сбивчиво начал Хамди, – …может быть, операция?..

Доктор покачал головой.

– Нет, нет. Все, что можно сделать, – это положить ее в больницу, там она хотя бы будет под постоянным наблюдением.

Печальная новость погрузила весь дом в гнетущую тишину.

Сейида давно догадывалась о серьезности своей болезни, ощущение неизбежности происходящего не нарушило ее душевного равновесия. Более того – какое-то светлое умиротворение окутало ее измученное сердце. Слава Аллаху, скоро исчезнет эта мучительная, сжигающая боль.

Глава 47

С каждым днем Сейиде становилось все хуже. Боли не утихали, доктор настойчиво советовал отвезти ее в больницу. Хамди колебался: послушаться врача или взять Сейиду с собой, чтобы она провела свои последние дни среди близких? Кусар пыталась разрешить его сомнения:

– А чем в больнице могут облегчить ее участь?

– Все-таки медицинский присмотр. Обезболивающие уколы.

– Папа, не надо отправлять ее в больницу, – упрашивал Мухаммед. – Пусть и Сейида поживет в новом доме.

Он поворачивался и шел к своей старой няне.

– Как здоровье, Сейида? Сегодня ты куда лучше выглядишь! Выпьешь кофе? Я купил твой любимый сорт.

– Спасибо, голубчик! Посиди со мной…

– Так сделать кофе?

– Нет, что-то не хочется…

– Ты ведь не завтракала!

– Проголодаюсь, так попрошу… Лучше поговорим о чем-нибудь другом. Когда переезжаете?

– Почему ты говоришь «переезжаете»? Мы все вместе переезжаем!

– А разве меня не кладут в больницу?

– С чего ты взяла?

– Слышала разговор отца с доктором.

– И думать не смей! Или мы плохо за тобой ухаживаем?

На следующий день Сейида вдруг почувствовала себя лучше. Смогла даже пойти в гостиную и сесть в свое кресло. Маленькая Самира без умолку рассказывала ей о новом доме. У крыльца послышался шум подъехавшего автомобиля. Самира побежала к дверям и быстро вернулась:

– Супруга устаза Абдель Хамида! Ей нужен папа.

– Кто, кто? – переспросил Хамди, выходя из своей комнаты.

– Супруга устаза Абдель Хамида… – растерянно повторила Самира.

– Никак не припомню…

– Толстая такая тетя! А с нею дядя…

Хамди пожал плечами и пошел встретить гостей.

– Хамди-бей! Не узнал меня?! – огорченно воскликнула женщина, увидев недоуменное лицо хозяина дома. Ее голос сразу напомнил Хамди далекие дни юности.

– Софа! Добро пожаловать… – Он повернулся к подошедшей Кусар. – Софа-ханум, наша соседка… Еще когда мы жили в парке Намиш.

Софа представила своего спутника:

– Мой сын Махмуд. Заканчивает факультет журналистики.

Уходя к себе, Сейида бросила взгляд на гостей… Неужели эта толстая седая женщина та самая Софа? А разве Хамди тот же влюбленный юноша, который затаив дыхание смотрел на соседнее окно, ожидая, когда появится дорогая тень?.. Да, правильно говорится в пословице: «Две вещи обнаруживают свою ценность после потери – молодость и здоровье».

После обычных, ничего не значащих фраз Софа изложила цель своего посещения:

– Махмуд в этом году кончает университет. В правительственные учреждения устроиться очень трудно. Все, на что можно рассчитывать, – это место учителя. Но кому захочется ехать в Танту или Самалют? Я и говорю мужу: у меня есть давнишний знакомый, бывший сосед, который работает в печати. Он не откажет в нашей просьбе…

Хамди горестно покачал головой. Если Софа имеет в виду его журнал, то и речи не может быть о новых сотрудниках – дай бог свести концы с концами! И так приходится задерживать зарплату редакторам и рабочим типографии.

– Разумеется… Конечно… – произнес он вслух. – Пусть Махмуд придет завтра в редакцию. Я буду от десяти до обеда…

– Большое спасибо, устаз!..

Гости ушли. Как неумолимо и быстро бежит время! Встретились как чужие, а ведь когда-то любили друг друга!

Наступил день переезда. Из дома вынесли все, кроме постели, на которой лежала Сейида, и клетки с пестрыми птичками, чтобы ей было не так грустно. Вечером приехал Мухаммед. Помогая встать больной, он весело говорил:

– Ты и представить себе не можешь, до чего же красиво в твоей комнате! На горе сейчас не жарко, все цветет, такой аромат – не надышишься…

Сейида едва передвигала ноги. Мухаммед чуть ли не на руках дотащил ее до отцовской малолитражки и заботливо усадил на переднее сиденье.

– Ты пока отдохни, а я сбегаю за одеялом и подушкой.

– Не беспокойся. Мне и так удобно.

Мухаммед сел в машину. Сейида вздохнула, бросив прощальный взгляд на дом, с которым у нее было связано столько воспоминаний, и устало склонила голову на плечо Хамады, как она ласково называла своего воспитанника. Так они и подъехали к новому дому…

Сейида лежала в своей маленькой светлой комнате. Вид из окна был действительно изумительный. Вдалеке извивалась лента реки, блестевшая под лучами заходящего солнца, теснились крыши домов, сливались в живописные пятна купы прибрежных деревьев… Да, теперь все далеко от нее… все, кроме могильных холмов ближайшего кладбища… Смерти она не боялась. Смерть означала освобождение от боли – только и всего.

Вошел Хамди, присел на край постели и заботливо спросил:

– Как дела, Сейида? Может, тебе чего-нибудь хочется? Лимонаду?.. Сладостей?..

– Есть у меня одна просьба, – решилась Сейида, – да боюсь поставить тебя в затруднительное положение…

– Говори. К чему эти церемонии?

– Похороните меня рядом с дорогой мне покойницей и господином Мухаммедом…

– Ну, зачем такие черные мысли, Сейида? Может, все еще обернется к лучшему.

– Нет, что уж на правду глаза закрывать – мне немного осталось…

Хамди ласково погладил ее руку.

– Не беспокойся, Сейида, все будет так, как ты хочешь.

Позже пришел Мухаммед.

– Принести к тебе клетку с птичками?

– Выпусти их. Пусть живут на воле…

Мухаммед послушно принес клетку, поставил ее на подоконник и открыл дверцу. Разноцветные птички сразу же разлетелись. Вот и последняя трепетная точка скрылась из глаз…

Покой и умиротворение охватили Сейиду. «Очисти свои одежды и ожидай твоего господа…» Скорее, скорее перейти в мир, где нет боли и печалей, обид, горя и оскорблений… где нет шипов, которые она не сеяла, но всю жизнь пожинала.