Текст книги "Симбиоз (СИ)"

Автор книги: Юрий Пронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

  Эммма, когда насыщалась любовью, громко стонала, Памела охала и сжимала его в объятиях. Обе женщины потом расслабленно приникали к Баагу, и он чувствовал исходившую от них благодарность.

  Диидаа ничего подобного не испытывала и ровно исполняла свои обязанности.

  Лишь иногда она внезапно спрашивала:

   – Я хорошая?

  Однако Бааг благодарил судьбу и за то, что имел. Правда, с некоторых пор он начал просить невидимого хозяина, чтобы он вернул любимой память и желания. Увы, пока все оставалось по-прежнему.

  Из семян выросли неведомые Баагу овощи, и он ел плоды и кормил ими Диидаа. Впрочем, летающие лодки появлялись часто и привозили достаточно еды и питья.

  Затупившийся инструмент Бааг отправлял обратно, получая взамен новые кирки и зубила. Им привезли даже их луки, но стрелы в этот раз оказались с бронзовыми наконечниками. Позже их снабдили боевыми копьями, большими и маленькими. Однако воевать здесь было не с кем, да и дичь в песчаной долине не водилась.

  В реке плескалась рыба, и Бааг порой хотел сплести ловушки и поймать кого-нибудь из речных обитателей. Дальше желания дело не шло, ведь рыбу пришлось бы жарить. Для костра нужно топливо, а его здесь как раз и не было. Бааг не хотел вырубать кусты, росшие на берегу, да и хватило бы тоненьких веточек не более, чем на пару дней.

  Стена росла, Бааг и Диидаа перебирались через нее по приставным лестницам, собранным из привезенных деталей. Камни приходилось укладывать, стоя на стене

   Глава 2

  Когда Бааг уже едва доставал вытянутой рукой до верха каменной преграды, прилетела очередная лодка и выбросила большой розовый комок. Он оказался живым, наполовину врос в землю в центре круга и стал питомцем Баага и Диидаа.

  Невидимый хозяин распорядился, и Бааг сначала выливал насыщающую жидкость прямо на поверхность кома, затем у него появился рот. В эту щель они выливали молоко и бросали плоды, привезенные лодками. Землю вокруг питомца поливали водой из колодца.

  Диидаа сначала заинтересовалась живым существом, стояла около него, трогала руками. Однако, удовлетворив внезапно появившееся любопытство, она подходила к питомцу только для того, чтобы его покормить. Желания к женщине не возвращались, хоть Бааг и просил об этом невидимого хозяина. По-прежнему душу мужчины переполняла нежность, но теперь к ней добавилась жалость.

  Живой ком рос и требовал все больше пищи. Бааг все же сплел ловушки из прутьев и начал ловить рыбу. Существо без рук и без ног ело и рыбу, и овощи и любую зелень. Летающие лодки прилетали одна за другой и привозили пищу. Видимо, корни питомца достигли воды – его давно уже не поливали.

  Ком вырос ростом с Баага, а чтобы обойти его, мужчине приходилось делать десяток шагов. Поверхность неведомого животного потемнела и стала похожа на камень.

   * * *

  Настал день, когда летающая лодка привезла еще одного человека. Большой хмурый мужчина осмотрел выросшее существо, с жалостью взглянул на Диидаа, с сочувствием – на Баага. Далее он почти не обращал внимания на них, потому что прилетели люди. Почти все они оказались такими же, как Диидаа.

  Спокойной жизни пришел конец: вновь прибывшие люди шумели, ходили рядом со стеной и купались в реке. Песчаный берег покрылся многочисленными следами, а вода в заливе помутнела.

  Впрочем, никто не покушался на Диидаа, а это для Баага было самым главным. Он без устали молил вернуть любимой женщине память и желания, но все оставалось по-прежнему.

  Лодки везли оружие и инструменты, мешки с коричневым порошком. Люди начали сооружать еще одну стену, полукругом отрезая берег от песчаной долины. Новую преграду строили прочной, видимо, рассчитывая на то, что она будет служить долго. Люди замешивали раствор из песка, коричневого порошка и воды, скрепляли им камни.

  Всем распоряжался хмурый мужчина, который прилетел первым.

  – Скоро начнем разбирать твою стену, – сказал он.

  Бааг понял, что не зря выкладывал преграду без раствора: теперь у людей имелся запас обработанных камней неподалеку от стройки. Не совсем ясным оставалось то, для чего вообще была нужна первая стена.

  Понятно, что два десятка человек сделают больше, чем двое. В некоторых местах новая стена уже возвышалась на два человеческих роста. Только основательное заграждение делали не сплошным, а зачем-то оставляли в нем узкие проходы.

  Вновь прибывшие люди спали прямо на песке и работали с утра до ночи. Они вырубили почти все кусты на берегу и начали строить каменную набережную на месте купальни.

  Срубленные ветки Бааг и Диидаа скормили живому камню.

  Работа вокруг кипела, а Бааг нередко задумывался и не мог понять, зачем нужны стены, и почему у всех людей есть оружие. Ведь за все время мужчина не видел в долине ни одного зверя.

  Хмурый начальник новых людей время от времени приходил к живому камню, рассматривал и ощупывал его. Расхаживая вокруг существа в очередной раз, командующий внезапно бросился вон из малого кольца.

  Он бежал и кричал:

  – К оружию! Все на стену!

  Диидаа выскочила из домика, держа в руках лук и колчан со стрелами. Ошеломленный Бааг не успел ничего сказать – она взлетела по лестнице и скрылась за их стеной. Оставить ее одну он не мог и тоже метнулся в дом, схватил лук и стрелы и побежал следом.

  Бааг успел. Все люди поднялись на недостроенную стену и ждали приближения врага. А стая зверей уже совсем приблизилась. И пусть размеры животных были невелики, но множество тел чернело на светлом песке, и все они стремительно неслись на стену.

  Как только они подбежали на расстояние выстрела, Бааг забыл обо всем, посылая стрелу за стрелой. Он попадал в цель, и звери замедляли свой бег, а иногда падали замертво.

  Стрелы и дротики летели непрерывно, и стая уменьшалась. Приблизившись вплотную к новой стене, звери, мешая друг другу, ринулись в один проход, ближайший к кольцевой стене, выстроенной Баагом и Диидаа. Тут на них обрушились копья, и лишь немногие животные прорвались к старой стене. Там животные принялись бестолково носиться вокруг преграды, не в силах преодолеть ее. Стрелы и дротики уничтожили остатки большой стаи.

  Бааг хотел вблизи рассмотреть убитых зверей, но заметил, что Диидаа нет рядом. Любимая лежала под стеной.

  – Бааг, – негромко сказала она, увидев приблизившегося мужчину.

  Бледная кожа, боль в глазах – она не разучилась чувствовать. Сейчас ей было плохо, а он не знал, чем помочь любимой.

  – Упала со стены и сломала ногу, – сказал хмурый мужчина. – Прилетит корабль – погрузим ее. Все будет нормально.

  Летающая лодка скрылась в ночном небе.

  – Справишься без нее? – спросил командующий. – Может, возьмешь кого-нибудь из наших?

  Бааг отказался. Он носил мертвых зверей и бросал их в большой рот живого камня. Тот рос на глазах и превращался в небольшую скалу. Мужчину уже не интересовали ни мертвые звери, ни состояние подопечного.

  Диидаа... Как она? Жива ли?

  Бааг подумал, что любимая может и не вернуться. Он просил невидимого хозяина обо всем: о здоровье для единственной женщины, о том, чтобы к ней вернулись желания и память, и о том, чтобы они никогда не расставались.

   * * *

  Диидаа вернулась через неделю. Она улыбалась, но ее улыбка стала немного грустной.

  – Бааг, расскажи мне о себе, – попросила она.

  – А что рассказывать? Добывал зеленый камень, а теперь живу здесь... Ты вспомнила?

  – Да. Я была дочерью правителя, а потом вышла замуж за сына правителя соседней страны.

  Бааг почувствовал, как между ним и любимой возникает стена. Не может дочь правителя женой рудокопа. К тому же, она чужая жена, и Бааг не имел права спать с ней.

  Прошлое часто не позволяет человеку жить так, как он хочет. Однако есть настоящее, и оно важнее.

  Улыбка Диидаа стала озорной.

  – Двигать попой? – неожиданно спросила она.

  В эту ночь любимая стонала в его объятиях, и Бааг понял, что такое настоящее счастье.

   Часть 7. Свобода

   Глава 1

  Мы шли и шли вниз по течению реки. Зеленая трава и плодовые деревья закончились, под ногами шуршал песок, часто попадались небольшие скалы и просто камни, которые приходилось обходить или перешагивать. Стена Дилта отдалилась, затем совсем пропала из виду. Слева тянулась пустыня, справа сплошной стеной стояли кусты.

  А ведь мы ушли довольно далеко, а погони за нами нет! Как-то легко нас отпустили.

  – Мы обманули Дилта? – спросил я.

  – Обманули мы распорядителя, а Дилт отпустил нас.

  Действительно, сейчас мы ушли беспрепятственно, а в прошлый раз нас поймали практически мгновенно. Значит, не остались без ответа наши просьбы, а мечты о независимости стали реальностью.

  Вот только свобода оказалась немного неуютной. Внезапно появились комары, и мы вспомнили, что на свете живут кусачие насекомые. Из кустов доносились шорохи, шипение, кто-то пронзительно пищал. Громкий вой разнесся в ночи, а затем послышался мощный всплеск, словно большой зверь ударил хвостом по воде.

  А у нас никакого оружия – даже простеньких дубинок нет. Можно попытаться выломать какую-нибудь палку, но сделать это голыми руками весьма непросто. Да и страшно подходить к кустам, из которых доносятся подозрительные звуки.

  Мы подошли к ближайшей скале и подобрали по увесистому камню – хоть какое-то оружие.

  Одно дело – шагать по ровной дорожке, утоптанной множеством путников, а другое – идти по пустыне, где ноги вязнут в песке, а камни так и норовят попасться под ноги. После восхода солнца мы шли еще какое-то время, а потом без сил упали на песок рядом со скалой, расположенной недалеко от прибрежных кустов. Все ночные звуки показались далекими и неопасными – иногда усталость делает нас беспечными.

  Проснулся я от жары и не обнаружил Таа рядом с собой. Она лежала в нескольких метрах и, как я понял, просто перебралась в тень. Однако Таа не просто лежала – она очень внимательно наблюдала за чем-то в кустах. Любимая не двигалась, подперев голову, согнутой в локте рукой. Я почувствовал, что мне тоже лучше пока не шевелиться.

  Во рту пересохло, а я знал, что в бурдючке осталось немного молока. Только Таа оставалась неподвижной, поэтому и мне пришлось набраться терпения и ждать.

  Таа наконец встала и неспешно подошла к кустам. Затем она принялась что-то выбирать из песка. Тут уж я понял, что и мне можно полюбопытствовать.

  Разумеется, Таа услышала мои шаги и, не оборачиваясь, выдала сообщение, из которого я понял только половину. Часть слов напарница произнесла на родном наречии: похоже, в едином языке нужных наименований просто не было. После объяснений и пантомимы я понял, что она сказала:

  – Яйца – большая ящерица отложила. Потом испечем и съедим.

  Не знаю, насколько велика была ящерица, но ее яйца оказались не крупнее перепелиных. Впрочем, я насчитал девять штук – вполне достаточно, чтобы перекусить.

  Таа сложила добычу в квадратик материи и связала концы платочка.

  – Надо идти, – со вздохом сказала она.

  Ночной поход по песку изрядно вымотал нас, да и сейчас шагать по жаре совсем не хотелось. Однако Таа права: от селения следует уйти подальше. Кто знает, что на уме у местных жителей? Да и Дилт может передумать и снарядить погоню.

  Если какая-то еда у нас имелась, то воды не было совсем. Молока осталось совсем чуть-чуть, и в ближайшее время нас ждала жажда. Река текла рядом, но кусты стояли сплошной стеной и не позволяли добраться до берега. Оставалось надеяться, что на пути попадется проход к воде, и мы сможем наполнить бурдючки.

  – Запоминай следы, – распорядилась Таа. – Увидишь – будем искать яйца.

  Следы ящерицы походили на птичьи. Правда, все они были в кустах, рептилия совсем не выходила на открытое место. Как ее Таа разглядела? Если мы хотим увеличить запас яиц, нам придется идти вплотную к кустам.

  Солнце перемещалось по небу, и, если вначале кусты давали хоть какую-то тень, то теперь жаркие лучи беспрепятственно поджаривали нас.

  – Ваня, ты на Ирте бывал в пустыне?

  – Нет.

  Не бывал я ни в пустыне, ни в степи и в лес заходил крайне редко. Ничего я там не забыл, потому что в городе привычнее и комфортнее.

  – Я тоже жила в городе, – вновь нарушила молчание Таа. – Как думаешь, чьи это следы?

  Я оторвал взгляд от кустов и увидел на песке отпечатки лап. Судя по размерам и глубине, принадлежали они не маленькой ящерице, а довольно крупному зверю. В зоопарках я бывал, размеры медведей и львов представляю. У них следы должны быть намного больше, но отпечатки, на которые мы наткнулись, вполне подходили хорошей собаке.

  А у нас никакого оружия, и камни, которые мы несли ночью, остались лежать там, где мы спали. Ведь могли бы по дороге хоть палки выломать, а мы просто шагаем, ни о чем не думая. Может, еще не поздно дубинки сделать?

  Две цепочки следов располагались рядом, но шли в разных направлениях. Я никогда не был следопытом, но выводы сделать смог: большого ума тут не требовалось. Зверь объявился из пустыни, прогулялся вдоль кустов и отправился обратно: следы, которые шли от реки, меньше засыпало песком.

  Кстати, обе дорожки исчезали на глазах: ветер дул довольно сильно и поднимал в воздух мелкие песчинки. Судя по всему, мы едва разминулись с крупным животным, и возможно, зверь далеко не ушел и сидит где-то рядом за скалой. Хотя он не так уж и велик и, наверно, сам боится нас.

  Встречаться с неведомым животным не хотелось, и мы двинулись дальше, ступая по исчезающим следам жителя пустыни. Вскоре стало понятно, куда и зачем ходил зверь. Среди кустов блеснула вода, а отпечатки лап ушли в сторону узкого заливчика.

  Водопой! Значит, мы здесь в любой момент рискуем пообщаться с представителями местной фауны. Нужно идти отсюда поскорее и подальше! Не секрет, что многие звери ходят стаями, а встреча с десятком даже небольших хищников может закончиться непредсказуемо. Однако пить хочется, и заполнить бурдючки просто необходимо.

  Мусор на поверхности плавал, но вода оказалась прозрачной и пахла вполне приятно. Пока я озирался по сторонам, Таа напилась, умылась и наполнила все четыре бурдючка. Потом и я, не разуваясь, зашел в воду.

  Заливчик мне понравился: вода хорошая, дно песчаное. Однако встреча с крупными животными нас пока не привлекала.

   * * *

  Ушли мы довольно далеко, солнце начало опускаться к горизонту. Близилась ночь, и провести ее хотелось в каком-нибудь убежище. Может, забраться на скалу?

  Как я не додумался раньше? Нет, ночевать на этой скале мы не будем: здесь попросту места нет, да и сон на камнях – отдых сомнительный. Зато сверху все видно, причем мимо самого интересного места мы уже прошли. Прибрежные кусты затоплены, но все равно остается широкая полоса суши, покрытая непроходимыми зарослями. А в какой-то сотне метров позади вода почти подступает к пустыне – мы прошли мимо залива.

   – Давай здесь поживем немного, – предлагает Таа, которая забралась следом за мной.

  Жить в пустыне, где нет приличного убежища, и возможны песчаные бури? Без оружия и инструмента? И где здесь брать еду? А с другой стороны, от Дилта мы удалились достаточно, да и вряд ли впереди есть место лучше, чем это.

  Вернулись обратно: действительно, сквозь кусты вода просвечивает. Как мы не заметили? Наверно, я следы рассматривал, а Таа в сторону пустыни глядела.

  Напротив залива на песчаной равнине расположились две каменные россыпи высотой чуть более метра. Вроде бы, хоть какое-то убежище, но за этими возвышенностями может и зверь спрятаться. Затаится, выскочит из засады – ничего сделать не успеешь.

  Близко к кустам располагаться тоже страшно, ведь кто там живет, мы тоже не знаем. Да и комары ночью от воды летят.

  Отошли обратно к скале, между ней и россыпями камней решили обосноваться. От будущего лагеря до кустов несколько десятков метров – и не очень далеко, и выскочившего зверя заметишь не в последний момент.

  До наступления ночи надо обязательно набрать воды и заготовить топливо для костра. Впрочем, два бурдючка еще полны, но мы ужинать собираемся, а после еды всегда пить хочется. А костер всю ночь лучше поддерживать – может он непрошеных гостей отпугнет.

  Управились легко. К заливу я пробрался сквозь кусты и не только наполнил бурдючки, но и обнаружил на берегу много сухих веток. Думаю, их предыдущий разлив принес. Да и сейчас травы и ветвей на поверхности воды немало – похоже, по прихоти речного течения залив служит прибежищем плавучего мусора.

   Глава 2

  Добывать огонь трением – дело не слишком сложное, если знаешь, как это делать. Командовала Таа, но я вспомнил, что про точно такой же способ читал в школьном учебнике. Лук, изготовленный из палки и полоски материи, оторванной от рубахи, сухие ветки, да две пары рук – вскоре пламя жадно поглощало сухое топливо.

  По дороге сюда мы нашли еще две кладки, втрое увеличив запас яиц – я рассчитывал на более-менее сытный ужин. Им занялась Таа, прогнав меня от костра, чтобы я ей не мешал. На Земле жена меня тоже всегда из кухни выпроваживала. Признаться, я очень давно не вспоминал родную планету и близких людей.

  Я нашел другое дело. Во-первых, мне не понравилось пробираться к воде сквозь кусты. Во– вторых я хотел обзавестись материалом для жилища, для оружия, для ловушек, которыми я намеревался добывать рыбу. Все это я собирался сделать из стволов и веток кустарников, то есть мне предстояло их рубить.

  Увы, ни плохонького топора, ни какого-нибудь ножа у меня не было, поэтому оставалось использовать камни. Несколько подходящих обломков я нашел, посетив каменистые возвышенности, и на закате перенес их поближе к заливу. Уже в сумерках началось уничтожение местной растительности.

  На землю рядом со стволом положить большой камень, на него – другой, с острой гранью, обращенной вверх, наклонить куст, взять третий камень и бить им по стволу, прижатому к острой грани нижнего камня – примерно так выглядели мои действия. Дело шло не очень быстро, но к темноте я все-таки срубил десяток кустов.

   * * *

  Ветер стих совсем – тишина. Небольшой костер разгоняет тьму рядом с собой – этот освещенный круг и есть наше убежище. Получается даже уютно, если не думать, что рядом неизведанная пустыня, а кусты, возможно, таят в себе опасность.

  Печеные яйца оказались вполне съедобными, и приятная сытость навевает дремоту. Мы живы, мы вместе, мы на свободе – на большее никто из нас не рассчитывал. Наверно, я счастлив.

  Плетеная ловушка – устройство несложное. Два конуса без днищ с одинаковыми основаниями: один высокий, второй низкий и усеченный, с отверстием в верхней части. Низкий конус нужно вставить в высокий, а потом закрепить – все, ловушка готова.

  Таа удостоверилась, что я знаю конструкцию рыболовной снасти, и легла отдыхать. Я же остался бодрствовать и поддерживать огонь.

  Чтобы подбросить несколько сухих веток в костер, времени много не надо – можно бы и плетением заняться. Только сначала необходимо заготовить прутья, а у нас есть только кусты, срубленные целиком. Нужно ветки отделять, а сделать это непросто, если у тебя в распоряжении только собственные руки да камни.

  За дело я взялся рьяно, один куст на части разрубил, а потом понял, что стук камней мешает спать Таа. Пришлось переключиться на менее шумное занятие. Как и полагается мужчине, я озаботился созданием оружия. У меня уже имелась ровная толстая палка длиной около двух метров – очищенный ствол. Оставалось только убрать с него торчащие сучки и заострить.

  Бросить в костер камень, раскалить его, а потом прижать к нему палку нужным местом – способ оказался не очень быстрым, но действенным. Попутно я содрал с будущего копья кору – отставала она довольно легко, и ошкурить палку удалось голыми руками.

  Я увлекся и не заметил, как Таа поднялась и подошла ко мне.

  – Спать хочешь? – спросила она.

  – Нет.

  – Тогда давай стучать.

  Вдвоем мы обрубили ветки со всех кустов, но Таа осталась не слишком довольной.

  – Ты срубил не то, что нужно, – сказала она. – Тут растут маленькие ровные кустики, из них плести лучше.

  Замечание меня нисколько не расстроило, потому что веток, довольно тонких и гибких, набралась целая куча – для одной ловушки вполне достаточно.

  Пришла моя очередь отдыхать. Я сразу уснул, а разбудили меня солнечные лучи и легкий ветерок. Получалось, что я благополучно продрых почти всю ночь, а любимая охраняла мой сон. А еще она сплела ловушку и выглядела свежей и довольной.

  Вчера мы не успели по-хорошему рассмотреть место, где решили обосноваться. Занялись этим с утра. Залив мне не понравился: берег заросший и заваленный мусором, в воде тоже кусты, а на поверхности плавают ветки, водоросли, стебли высохшего тростника.

  Место для ловушки я кое-как нашел, но вряд ли нам стоило рассчитывать на улов: если честно, я не верил, что в этой свалке жила рыба.

  Подозреваю, что почти все время мы будем тратить на поиски или добычу еды. У Таа вся ночь ушла на изготовление ловушки, а будет ли улов – неизвестно. Пока нас яйца ящериц выручают. Прошли километр – нашли три кладки. Хорошо, что мы додумались поисками с утра заняться: днем поднимается ветер и заметает следы, а без них яйца найти невозможно.

  – Пахнет, – Таа показывает вперед.

  Мы уже собирались повернуть обратно, и мысли о завтраке грели душу.

   Увы, прием пищи откладывается. Таа целеустремленно двигается вдоль границы кустов, я, сжимая порядком надоевшее копье, плетусь следом.

  Вскоре я тоже уловил запах, и есть расхотелось. Более того, у меня пропало всякое желание идти туда, откуда доносилась эта жуткая вонь.

  Запах шел от разлагающейся туши, которую к тому же кто-то изрядно обглодал.

   – Ящерица, – определила Таа.

  Пожалуй, она права: рептилия двухметровой длины погибла по неизвестной причине, и теперь ее останки воняют на всю округу. Судя по зубам, при жизни животное было хищным и весьма напоминало небольшого крокодила, разве что лапы у мертвого ящера слишком длинные.

  – Хорошо! – любимая с интересом смотрит на труп и довольно улыбается.

  Что хорошего может быть в большой полуразложившейся ящерице? А от ее запаха хочется скрыться подальше. Да еще мухи с противным жужжанием вьются над трупом, и на мертвом животном их сидит немало. Наверно, они уже яйца отложили, а из них, может быть, личинки вывелись.

  – Кости, – Таа называет причину своего воодушевления. – Из них сделаем инструменты и оружие... Пойдем за камнями!

   Ее план я понятен: выбрать камни поострей, разделать ими полуразложившуюся тушу и собрать кости. А вот заниматься этим я категорически не хочу.

  Мы идем к ближайшей скале. Таа уверенно шагает впереди, а я пытаюсь сообразить, как можно увильнуть от противнейшего занятия.

  – Лучше подождать, пока она совсем не сгниет, – предлагаю я, стараясь говорить как можно увереннее.

  – Нет! – строго возражает Таа. – Ждать долго. Другие звери могут унести кости.

  От неприятной работы меня освободили.

  – Собирай сухие ветки и разжигай костер! – распорядилась напарница. – Потом корзину сплетешь.

  Таа разделась, отобрала у меня копье и принялась ковырять им мертвую ящерицу.

  Извлеченные кости мы обожгли и кое-как отскоблили. Падалью от них несет по-прежнему, но Таа почему-то считает, что они пахнут «совсем мало». Добычу мы погрузили в кривобокую корзину без ручки, сплетенную мной, и принесли к лагерю.

  Вместо завтрака у нас получился ранний ужин, да и тот я съел с неохотой. Ловушка оказалась пустой, но Таа посетила умная мысль. В результате я сходил к останкам ящерицы, принес кусок зловонной плоти и поместил его в плетеную снасть.

  Отмывались мы долго и безуспешно. Казалось, неприятный запах пропитал нас насквозь. Впрочем, нам предстоит окончательно очищать кости – провоняем еще сильнее.

  – Скоро вода начнет убывать, – заметила Таа.

  Действительно, река затопила все участки, заваленные прошлогодним мусором – похоже, разлив достиг наивысшего уровня. Кстати, теперь у нас нет сухого топлива, но думаю, ветки, выловленные мной с поверхности, при такой жаре высохнут очень быстро.

  Дотемна вдвоем рубили кусты. Таа верно заметила: их здесь два вида – небольшие деревца высотой метров до пяти и тонкие прутики почти без ветвей. Вместе они создают непроходимые заросли.

  Ночью по очереди бодрствовали, поддерживали огонь, обжигали и скоблили кости. Таа одну из них, бывшую когда-то ребром ящерицы, заточила о ровный камень, посыпанный мокрым песком.

  Утором вода действительно немного отступила, показался верх нашей ловушки. На улов я не надеялся, но на всякий случай решил приподнять плетенку. Мощный удар вырвал ее из моих рук – на этот раз нам повезло. Полуметровая рыбина, усеянная довольно длинными шипами – признаться, добыча испугала меня. Вытаскивать ее голыми руками я и не думал, ведь колючки могли оказаться ядовитыми. Пришлось нести улов вместе с ловушкой.

  Таа восторгалась недолго и вскоре начала задавать, казалось бы, не очень умные вопросы:

  – Зачем ей такие длинные шипы? А зубы у нее есть?

  Зубы у рыбы имелись, а из этого следовало, что она на кого-то охотилась. Значит, в реке должна быть другая, не такая страшная рыба или иная плавающая живность. Такой вывод обнадеживал.

  С другой стороны, шипы – это защита. Получалось, что в реке водятся другие хищники. А полуметровая рыбка по зубам только крупному зверю или очень большой рыбине – это уже настораживало.

  Рыба уснула. Таа распорола ей брюхо заточенным ребром, выпотрошила и испекла целиком в камнях.

  Обильная пища, отдых в тени скалы, любимая женщина рядом – я почувствовал себя счастливым. Там же, на песке под скалой, мы сплели наши тела. Я понял, что не было у меня женщины желаннее, и мне с ней безумно хорошо без каких-либо внушений и стимуляторов.

   Глава 3

  Что такое буря в пустыне, мы прекрасно знали, поэтому с убежищем решили поторопиться. И так уже третий день идет, а у нас нет ничего, похожего на жилище.

  Разумеется, от сильного ветра можно спрятаться в кустах, но мы еще толком не знаем, кто там живет, и как местные животные отнесутся к непрошеным гостям.

  Забить колья, к ним прикрепить плетеные стены и крышу – такой мы задумали основу нашего дома. Потом уже эту перевернутую корзину можно покрыть ветками, а снизу обложить камнями.

  Увы, на следующий день мы не добыли ничего съестного. Ящерицы куда-то попрятались, ловушка осталась пустой. Листья кустарников горчили и вязали во рту, водоросли Таа признала негодными в пищу.

  Мы не сидели без дела. Таа сплела еще одну ловушку, а я забил колья по периметру будущего жилища и заготовил целую гору прутьев разной толщины. К концу второго дня мы сплели наш шалаш и даже сделали прочную также плетеную дверь, которая надежно закрывала небольшой вход.

  Не могу сказать, что мы ослабели от двухдневной голодовки. Однако появилось желание беречь силы. В эту ночь мы не стали жечь костер и просто легли спать в нашем недостроенном шалаше. Сквозь щели пробивался свет луны и звезд, но стены из толстых прутьев служили неплохой защитой.

  Пожалуй, мы недооценили силу огня, потому что без костра звери осмелели, и стая хищников подошла вплотную к шалашу. Ящеры, собратья разобранного нами умершего животного, оказались настойчивыми. С шипением и верещанием они пытались расцарапать плетеные стены, но жилище оказалось прочным.

  Тогда звери начали зарываться в песок. Мы планировали обложить низ нашего жилища камнями, но пока не сделали этого. Промежутки между кольями, забитыми в землю, позволяли пролезть ящеру.

  С копьями наготове, мы ждали появления врагов. У стены рядом со мной стал проседать песок. Яма становилась все шире и глубже, через какое-то время я заметил в ней голову зверя.

  Не знаю, можно ли не очень тяжелым деревянным копьем пробить череп ящера. Я не смог, но мои удары оказались болезненными. Пронзительный визг резанул по ушам, и хищник отступил.

  За моей спиной такой же визг сменился торжествующим воплем – Таа что-то громко кричала на родном языке.

  Ящеры осаждали наш шалаш до рассвета, но так и ушли, не прорвавшись внутрь.

  Разумеется, бессонная ночь не добавила нам бодрости, зато на берегу залива нас ждала новость. Нет, ловушки так и остались пустыми, но вода еще убыла, и над ее поверхностью показались зеленые стебли – тростник.

  Сами побеги оказались безвкусными и жесткими, но я залез в воду и нащупал корневища растения. Несмотря на толщину, они оказались непрочными и ломались в моих руках – я быстро набрал целую корзину.

  Голод отступил. Печеные корневища по вкусу напоминали слегка сладковатую картошку. После того как я начал устанавливать ловушки между тростником и открытой водой, в них стала попадаться некрупная рыба, очень похожая на земную плотву. Иногда в плетенках мы находили ящериц. Некоторые из них не подавали признаков жизни, другие, наоборот, чувствовали себя очень бодро, и их приходилось убивать дротиком с костяным наконечником.

  Еда теперь добывалась быстро и легко – у нас появилось время на другие занятия. А дел было много. Наверно, мы могли лениться и отдыхать, но то у меня, то у Таа появлялись новые идеи, и работа не прекращалась. Свободная жизнь вдали от Дилта и людей оказалась заполненной каждодневным трудом. И этот труд не всегда был легким.

  Много сил и времени ушло на укрепление нашего жилища. Зато теперь ветер не гуляет по песчаному полу, а камни, уложенные снаружи у стен, не позволят зверям сделать подкоп.

  Путь, прорубленный к заливу, вновь стал зарастать. Оставленные мной пеньки покрылись маленькими веточками, увеличивающимися на глазах. Пришлось жечь костры на тропе. Остатки кустов выгорели, и проход сквозь заросли превратился в ровную дорогу – мы ходим по ней, не глядя под ноги. Запах гари, видимо, отпугивает ящеров, и к заливу они пробираются другими путями.

  Пустыню можно было бы считать безжизненной, но в ней живут ящеры. Насколько мы поняли, днем они отдыхают на песочке, а по ночам выходят на охоту. Поскольку в пустыне добычи для них нет, хищники охотятся в прибрежной зоне. Сквозь кусты они проходят по постоянным тропам. Только добравшись до зарослей тростника, ящеры начинают охоту – об этом говорят примятые растения и знакомые следы.

  Если в пустыне безжизненно, то в прибрежной зоне обитателей не счесть. Насекомые всех расцветок и размеров, ползающие и летающие, от мельчайших букашек до стрекоз с ладонь и жуков с палец. Естественно, все это изобилие должно служить пищей для кого-то, и такие зверьки здесь водятся.

  Ящерицы ползающие, ящерицы высоко прыгающие, ящерицы летающие. Может быть, я зря их всех так называю, но у них есть общие признаки: гладкая кожа, отсутствие волос и перьев, полное пренебрежение к собственному потомству. Наверно, земной зоолог отнес бы часть этих внешне похожих животных к пресмыкающимся, а часть – к земноводным, но мы с напарницей в такие тонкости не вдаемся. Кстати, Таа относит к ящерицам и хомяков, живущих в Дилте и рядом с ним. А ведь они не откладывают яйца – значит, среди местных пресмыкающихся есть живородящие.