Текст книги "Симбиоз (СИ)"

Автор книги: Юрий Пронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

  Дилт не открыл мне ни первый, ни второй, ни третий квадраты. Зато рядом появился четвертый проем. Я сунул руку в черноту, она прошла сквозь размягчившуюся перепонку и нащупала довольно объемный предмет.

  Ящик! Именно такой я заказывал: длина – полметра, ширина вдвое меньше, высота – сантиметров двадцать.

  – Спасибо, Дилт! – заорал я что было мочи.

  У меня получилось! Он понял меня!

  Я вновь сунул руку в черный квадрат и извлек еще один ящик, за ним – еще один. В следующий раз меня не пустили – рука уперлась в затвердевшую перепонку. Все правильно: нарисовал три ящика – столько же и получи.

  Таа изделия Дилта не одобрила.

  – Эти стенки изогнутся, – сказала она.

  В доказательство напарница взялась руками за верх длинных стенок и раздвинула их в стороны. Подались они немного, но, пожалуй, Таа оказалась права: если заполнить ящики песком, их разопрет. Надо утолщать верх стенок – делать ребра жесткости.

  Таа сбегала к стене и принесла сложенную материю – отрез десятиметровой длины. Правда, ширина у него оказалась небольшой – всего сантиметров шестьдесят.

  Жизнь наладилась. К сожалению, Дилт почему-то отказался делать готовые мешки, но материю выдает исправно. Нитки, иглы, каменные ножи Таа тоже получила.

   * * *

  Перед тем как возводить стены, нужно подготовить основание – хотя бы просто ровную площадку. Впадины в скале я засыпал мелким щебнем, мы с Таа все промерили веревкой, наметили углы будущей постройки.

  Я когда-то помогал отцу строить дачу, а сейчас вспоминаю, как это делалось.

  Отец, мама, жена, дочь – все мои родственники остались на Земле. Живы ли они? Вспоминают ли меня?

  – Таа, как думаешь, твои родители живы?

  – Надеюсь.

  Таа из скромной небогатой семьи, правда, жившей при дворце правителя. Она старшая дочь, с родителями еще остались брат и сестра. Как мать и отец отнеслись к неудачной семейной жизни дочери? Наверняка ее судьба была горем для родителей. Возможно, исчезновение Таа только уменьшило переживания родственников.

   А может, на Тирте Таа умерла, или она там по-прежнему жива, а я люблю копию настоящей женщины?

  Таа прервала мои размышления – она запела. Сильный голос, красивая песня – я забыл обо всем и слушал, хоть и почти не понимал слов.

  – Эта песня о любви, – сказала Таа, закончив. – О любви женщины к мужчине. О моей любви к тебе.

  – Почему ты раньше не пела?

  – В Дилте было слишком тесно, в селении боялась.

  Есть птицы, которые не поют в неволе. Наверно, Таа такая же. А ведь она говорила, что ее отец – музыкант. Почему-то я не догадался спросить, любит ли она сама музыку.

   * * *

  Мы выложили первый ряд ящиков. Теперь их нужно заполнить камнями. Засыпать в стены песок Таа категорически не хочет. Наше убежище будет небольшим, но стены мы хотим сделать толстыми, чтобы не бояться любого урагана.

  Я уже понял, что мне понадобятся ящики другого размера: в четверть, в половину, в три четверти стандартной длины. Надеюсь, мне удастся объяснить это Дилту.

  Таа сплела несколько веревочек и положила их под ящики, выпустив концы и снаружи, и изнутри.

  – Потом обтянем домик материей, – объясняет она.

  Действительно, белый нетканый материал не даст убежищу слишком быстро нагреваться от солнца. Надо будет и выше выпустить из стен веревочки.

  Мешки напарница все-таки шьет, и мы заполняем их песком. Из них Таа выкладывает постель.

   Глава 3

  Ветер дует уже четвертый день. Сильно метет только изредка, а в остальное время можно ходить к стене и заниматься другими делами. Однако такая погода весьма неприятна: песок попадает в глаза, сечет кожу и противно хрустит на зубах. Стены убежища мы подняли только на метр, и от ветра они защищают плохо.

  Зато Таа сплела веревку из ниток и полосок материи, протянула ее до самой стены, и мы смело ходим за водой и пищей.

  Все равно песок надоел, и в такую погоду в голову лезут дурные мысли. Зачем мы здесь? Может, наши предшественники, жившие на близлежащих скалах, умерли, и их высохшие тела лежат где-то недалеко, засыпанные песком?

  – Думаю, они просто ушли, – говорит Таа. – Дилт не так велик – за неделю можно его обогнуть и дойти до реки.

  А ведь и мы можем покинуть это неуютное место! Пустых бурдючков у нас накопилось много – если все заполнить водой, нам даже не унести такую тяжесть. А еда? Никто не заставляет нас есть все зерно. Если каждый день откладывать понемногу, то накопить несложно. Набрать по мешочку, а потом двинуться в путь.

  – Так нечестно, – возражает Таа. – Дилт о нас заботится, а мы убежим.

  Вот и пойми этих женщин: из поселения можно было бежать, а отсюда – нельзя. Конечно, Дилт нас кормит, дает почти все, что у него просим. А вот хотим ли мы торчать на этой скале? Никто нас об этом не спрашивал.

   * * *

  С Дилтом у меня полное взаимопонимание. Конечно, никаких сложных деталей я ему не заказывал, но сделал он мне много. Поэтому и домик у нас получился основательный. Крыша из костяных деталей крепка настолько, что по ней ходить можно. Дверь – занавеска из нескольких слоев материи – усилена планками из рога. Если поднимается сильный ветер, узкую дверь и маленькое окошко мы дополнительно закладываем мешочками с песком.

  В общем, мы обустроились и поняли, что заняться нам нечем. Началось испытание бездельем. Если вдуматься, такую проверку способны пройти не все семейные пары. Убери у мужа и жены детей, секс и домашние дела – что останется? Найдется ли у супругов еще что-нибудь общее?

  Мы с Таа к беззаботной жизни приспособились быстро, потому что кроме рассказов о себе, нашли совместные дела. Казалось бы, какие занятия можно найти в пустыне? Даже гулять вдвоем нельзя. Однако мы не скучали.

  Сначала любимая попыталась научить меня петь, но потерпела неудачу. Увы, тяжело заставить заниматься музыкой человека, которому медведь на ухо наступил. Зато ее песни я слушал с удовольствием и, благодаря им, вспомнил родной язык Таа.

  Затем пришло время письменности. Писать и читать мы умели, но я – на русском, а Таа, разумеется, по-своему. Однако разговаривали мы на едином языке, и решили, что и писать нужно на нем же. Нацарапали на стене домика русский и бабурянский алфавиты и после долгих споров создали единый, взяв за основу письменность Таа.

  Дальше стали писать на песке послания друг другу. Спорили, смеялись, но понимать написанное научились. Заодно знаки препинания освоили. У бабурян точек, запятых, тире и двоеточий нет совсем – вместо них ставят вертикальные черточки: одна черта – маленькая пауза, две – большая. Восклицательного знака тоже нет, вопрос они перевернутой каплей обозначают. Намного все проще, чем у нас.

  Дальше время арифметики пришло. На Тирте система счисления десятичная, как и на Земле. Пришлось придумать, только названия некоторых числительных на едином языке. Цифры я свои отстоял, потому что на Тирте нет единого написания чисел, как на Земле.

   * * *

  Наша площадка возвышается над песком на два метра, удобный спуск со скалы имеется всего один. По нему мы по очереди отправляемся то к скале, чтобы умыться и забрать еду, то по нужде к соседнему островку. Спуститься или подняться в этом месте я могу с закрытыми глазами. Собственно, я так и делаю и смотрю не под ноги, а по сторонам. Однажды из-за этого я чуть не упал.

  Тот, кто спускался по лестнице в темном подъезде, знает, что это непросто. Приходится либо идти очень осторожно, либо считать ступеньки. Опасно, когда предпоследнюю ступень принимаешь за последнюю. Нога, вместо того чтобы ступить на ровный пол, проваливается в пустоту. А если наоборот – тоже неприятно, пытаешься нащупать нижнюю ступеньку, а нога натыкается на непонятно откуда взявшийся пол.

  Сходное ощущение я испытал при очередном спуске на закате, после того как сладко выспался днем. Нога ударилась о препятствие, которого не могло быть. По крайней мере, его не было раньше.

  Мысль о камне, скатившемся сверху и застрявшем именно на спуске, оказалась неверной – это была плоть Дилта, которая на ощупь показалась мне даже мягче, чем стены внутри узлов.

  Я сразу же вспомнил первую «картинку», показанную мне Дилтом: по тропинке тянется толстое щупальце, а на его конце вырастает новый узел. Здесь отросток монстра пробрался не по поверхности, а под слоем песка. Впрочем, я мог тогда и не понять объяснений огромного существа, и щупальце способно проникать сквозь скалы.

  – Дилт, – подтвердила Таа, глядя сверху на появившийся наплыв. – Получается, мы были приманкой для него.

  Первое, пусть даже необдуманное предположение нередко оказывается верным. Других причин нашего пребывания на скале я не увидел.

  Появившееся препятствие, напоминающее куб со стороной в полметра, особых неудобств не причиняло. Через сутки плоть разошлась в стороны и превратилась в двухметровую нашлепку на основании нашей скалы, высота и толщина остались прежними.

  В последующие дни посланец Дилта окружал скалу, пока не превратился в кольцо вокруг нашего островка. Дальше нарост стал увеличиваться в высоту – плоть полезла вверх.

  – Скоро мы не сможем попасть домой, – заметила Таа.

  Я заказал Дилту поперечины из рога и сделал веревочную лестницу. По ней мы спускались или поднимались и убирали ее, когда она была не нужна.

  Однажды утром я забыл поднять лестницу, и мы спокойно завалились спать.

  – Он съел лестницу, – пожаловалась Таа, которая пошла было по нужде, но отказалась от своего намерения.

  Передумать было немудрено: нижние перекладины, соприкасавшиеся с плотью, исчезли, веревки всосало в нарост. Пришлось обрезать лестницу и опускать ниже – благо, я сделал ее достаточно длинной.

  Казалось бы, ничего страшного: я не убрал лестницу – совершил всего лишь небольшую ошибку. Впредь буду внимательнее, и подобный случай не повторится. Однако я прекрасно помнил, что в узлах Дилт оставался равнодушным к посуде из рога и никогда не трогал нашу одежду. Он собирал пыль, мусор и отходы, но никогда не ел то, что сделал сам. Здесь же это произошло.

  Пожалуй, так могут сожрать и нас. Может, пора бежать отсюда? Как бы потом не оказалось поздно.

  И вновь Таа категорически отказалась. Правда, в этот раз речь не шла о честности и порядочности.

  – Мне интересно, что будет дальше, – сказала любимая.

  Я не стал говорить, что чрезмерная любознательность была причиной множества трагедий. Почему? А мне самому было интересно!

  Светло-коричневая плоть уверенно лезет вверх. Спускаясь и поднимаясь по лестнице, мы прикасаемся ладонями к живой стене.

  – Щиплется – он хочет меня съесть, – почти нежно говорит Таа.

  Этот монстр сожрет нас, стоит нам только зазеваться, а она сообщает об этом с улыбкой. Все-таки странная женщина мне досталась.

  Впрочем, опасность не так велика, как кажется: у отростка Дилта нет ни лап, ни зубов – главное, не спать на нем.

  Каждый раз, когда я подхожу к большой стене, ограждающей взрослые узлы, я вижу картинку: мы с Таа находимся в центре нашего островка – значит, это важно.

  Может нас и должны съесть? Неприятно ощущать себя чьей-то пищей.

   Глава 4

  Плоть добралась до верха нашей скалы, свободной осталась только горизонтальная площадка. Дальше почти полуметровый слой двинулся к домику. Через три дня в нашем распоряжении остался пятачок, на котором едва умещалось наше убежище.

  Мы уже собирались переселиться на крышу, но тут поднялась буря. Длилась она всего сутки, но когда стихло, плоть подошла вплотную к стенам, а у входа встала вровень с высоким порогом.

  – Не пора ли нам переселяться? – поинтересовался я.

  Если честно, я очень хотел сбежать подальше от растущего монстра, и с каждой минутой это желание усиливалось.

  – Каждое дело надо доводить до конца.

  Ответ разочаровал меня. Добросовестность напарницы показалась мне чрезмерной, но я не стал с ней спорить.

  Таа долго рассматривала вход в жилище и подвела итог наблюдениям:

  – Он ест камни.

  Я снял роговые пластины, закрывавшие порог сверху, и убедился в правоте любимой женщины. Действительно, стена уже на четверть состояла из сплошного светло-коричневого материала – живой ткани растущего Дилта. Однако выше порога стены остались невредимыми.

  Мы разобрали крышу, сняли два верхних ряда ящиков, высыпав из них камни на пол в хижине. Сами ящики, перевернув вверх дном, установили сверху, а на них положили мешочки с песком, служившие нам основой постели. В итоге мы поднялись над уровнем плоти и почувствовали себя уверенно.

  Увы, через день наш новый пол заметно просел возле стен: растущий Дилт не только проедал себе дорогу к центру жилища, но и поглощал все, что было выше. Высота стен нашего домика тоже уменьшилась, потому что плоть попросту растворяла их снизу.

  Мы сняли со стен еще один ряд ящиков, выровняли пол и вновь подняли постель. Я понимал, что домик погибает, но Таа по-прежнему не хотела переселяться.

  Тем временем вокруг нашего жилища вырос кольцевой барьер толщиной около метра. Я вспомнил хомяков в прочих узлах Дилта. Только там у животных был простор, а нам оставили совсем немного места: ограждение стояло в двух шагах от домика. Вверх это препятствие поднималось довольно быстро, и я начал опасаться, что вскоре мы просто не сможем его преодолеть. Впрочем, перелезть через ограждение пока не составляло труда, а у края островка один из нас спускал веревочную лестницу, а другой слезал и позже поднимался по ней.

  Достигнув метровой высоты, кольцо продолжило расти вверх только в трех местах, оставив нам три широких прохода. Я вспомнил строение узла Дилта и понял: это формируются три колонны для поддержки крыши. Однако сейчас мне пришло в голову, что двухметровая толщина опор слишком велика. Рог – материал крепкий, и колонны меньшего диаметра вполне бы справились с нагрузкой. Тем более, крыши всех узлов имели куполообразную форму, а такая конструкция не падает и без дополнительных опор.

  Колонны росли вверх и в толщину, становились все более округлыми. Домик оседал, а Таа упрямо не желала уходить. За одну ночь колонны соединились вверху перемычками, а еще через сутки над нами выросла живая крыша. К этому времени стены домика сравнялись с постелью и возвышались над плотью на жалкий десяток сантиметров. Нас защищали только мешки с песком.

  – Пора уходить, – сказал я.

  Таа вздохнула и согласно кивнула.

  Дальше наступила полная темнота.

   * * *

  Очнувшись, я понял, что не могу подняться. Любой человек захочет изменить позу, если долго находится в одном и том же положении. А у меня вся спина затекла от долгого лежания на чем-то довольно жестком. Увы, к этой не слишком мягкой поверхности меня и прикрепили.

  Чем? А как разглядишь ночью, когда только звезды светят? Да и не под открытым небом я лежал, а под живой крышей молодого узла. Впрочем, обездвижили меня не полностью: я мог шевелить кистями и ступнями, а также поворачивать и приподнимать голову. Поэтому мне удавалось смотреть по сторонам, но я видел только крышу, колонны да звезды в проемах между ними.

  Где Таа? Неужели этот монстр сожрал ее и остатки нашего домика, а меня оставил на закуску?

  Любимая появилась в одном из больших окон и, приблизившись, склонилась надо мной. Я услышал треск разрываемой материи и почувствовал свободу. Вскоре мы уже вдвоем уничтожали путы.

  Держала меня моя собственная одежда. Растущий узел, видимо, обрел зачатки разума и не захотел есть людей, то есть меня и Таа, но наша одежда пришлась ему по вкусу. Плоть всосала мои штаны и рубаху, а я оказался намертво прикрепленным к поверхности. Пожалуй, без помощи Таа я бы не выбрался. Ей самой пришлось намного проще, потому что из одежды на ней была лишь юбка.

  Только почему моя напарница появилась из окна? Если мне не изменяет память, до того как потерять сознание, мы находились под крышей.

  – Я в туалет ходила, – будто прочитав мои мысли, ответила Таа.

  Я понял, что просто обязан последовать ее примеру.

  – Далеко не ходи! – крикнула она мне вдогонку.

  Терпения у меня хватило лишь на то, чтобы выскочить в окно.

  Мы остались без обуви, одежды, посуды: все съела плоть. Правда, на соседнем островке есть запас пустых бурдючков и обрезков материи. Не составит труда соорудить что-то вроде набедренных повязок. Только какой в этом смысл? Этот обжора съест все или опять обездвижит нас.

  Впрочем, здесь тепло – можно обойтись и без одежды. По песку, когда он немного остынет, можно и босиком ходить. Новую посуду большой Дилт сделает, а хранить ее будем на соседнем островке.

  – Как думаешь, нам дадут еду?

  Пару раз мы уже опаздывали к раздаче, но тогда мы пытались получить молоко и зерно утром, а сейчас еще ночь. Чтобы ответить на вопрос Таа, нужно пройти к стене большого Дилта и проверить. Однако сначала надо спуститься со скалы, а веревочную лестницу съел растущий узел. Конечно, два метра – высота небольшая, можно и спрыгнуть на песок. Только как потом забираться обратно?

  Беспокоился я зря: несмотря на выросший сверху слой плоти, наш остров осел и от площадки до уровня песка осталось всего метра полтора. Я легко преодолел сначала одну метровую ступеньку, а спрыгнул на песок со второго возвышения, окружавшего бывшую скалу. Нижняя ступенька выше не стала, а вот ее ширина увеличилась в несколько раз.

  К раздаче пищи я не опоздал: бурдючок с молоком и узелок с зерном оказались на своих местах. Однако Дилт в любой момент мог посчитать, что время кормежки вышло, и Таа могла остаться без еды. Я заскочил в кабинку, сделал несколько глотков воды и побежал обратно.

  Таа отсутствовала намного дольше, вернулась посвежевшей и, как мне показалось, чем-то озабоченной. Расспрашивать ее я не стал, и сам отправился помыться и набрать воды.

  В кабинке меня накрыло: я захотел женщину, да так, будто не общался с противоположным полом целую вечность. Даже холодная вода не помогла усмирить желание.

  – Сначала сделай постель! – услышал я голос Таа.

  С кем это она разговаривает?

  Любимая стояла спиной ко мне в центре растущего узла.

  – Мягкую постель! – Таа топнула ножкой по затвердевшей плоти растущего узла.

  Возникшее видение затуманило стройную женскую фигурку. Однако и на «картинке», показанной молодым Дилтом, была тоже Таа. А рядом с ней я узнал себя, и мы не просто лежали.

  Реальная Таа обернулась, наши взгляды встретились. Я понял, что она видела то же изображение, и наши желания совпадают. В общем, мы обошлись без постели.

   * * *

  Центр площадки растущий Дилт все-таки сделал мягкой. На этой постели мы лежим все свободное время. Именно здесь нас и посещают видения. Я бы назвал их порнографическими фильмами, роли в которых исполняем мы с Таа. Признаться, «картинки» Дилта меня изрядно возбуждают и подталкивают к действиям. Таа всегда благосклонно относится к моим порывам, ведь она смотрит то же кино.

  В свое время я считал, что наши отношения с Нидой – сексуальное сумасшествие. Думаю, тогда было лишь легкое помрачнение рассудка.

  – Ты заметил, что узел стал расти быстрее? Наверно, ему помогает то, что мы часто спим друг с другом, – предположила Таа.

  – Или он просто добрался до воды.

  На самом деле, новый Дилт рос стремительно. По площади и высоте он уступал узлам, внутри которых мне довелось побывать, не его наружные стены быстро поднимались вверх. Мы уже не смогли бы перелезть через них, но проход, появившийся с самого начала, позволял нам беспрепятственно выходить наружу и возвращаться.

   Глава 5

  Что делать за пределами живого дома? Сходить в туалет, забрать еду, наполнить бурдючки да сполоснуться самим. А внутри лишь секс и разговоры – вот и все занятия.

  Мы по-прежнему покидаем узел поодиночке – кто-нибудь обязательно находится внутри. Я в отсутствие Таа лежу между колоннами и дремлю, а возвращаясь из отлучек, нахожу ее в том же месте – в самом центре нашего живого дома. Однако напарница не спит, а стоит или сидит. Нередко она разговаривает – общается с растущим узлом. Однако при моем появлении сразу же замолкает.

  – Я мешаю тебе?

  – Когда ты рядом, я его не чувствую, – признается Таа.

  Я все чаще отхожу к стене, сажусь на пол и слушаю, о чем она разговаривает с молодым Дилтом.

  – Ты должен дать нам воду... Нам нужна отдельная комната... Почему ты не сделаешь туалет?

  Просьбы Таа просты, но Дилт не спешит облегчить нам жизнь.

  Наружные стены сначала соединились с крышей тонкими мостиками, затем перемычки стали расширяться, и вскоре узел почти наглухо отгородился от внешнего мира – остался лишь выход. Наступила темнота. После настойчивых увещеваний Таа Дилт подсветил потолок изнутри, но прозрачную крышу не сделал.

  – Он еще не умеет, – сокрушенно вздохнула Таа. – Надо учить.

  Как может человек чему-либо научить монстра? Конечно, Дилт разумен. Однако что у него общего с людьми?

  – Не вздумай звать сюда других женщин и мужчин! Когда мы уйдем, тогда и приглашай, – это я слышу ежедневно.

  Мне тоже надоела смена партнерш – надеюсь, уговоры Таа подействуют. Только выпустят ли нас отсюда?

  В узле появился источник воды: из наружной стены забила тоненькая струйка. Слива не было – всю воду, как губка, впитывал пол. Таа восторгалась и благодарила Дилта, ежечасно умывалась сама и обливала меня, принося воду в ладошках. Радость напарницы понятна: она добилась своего, у нее получилось – огромное существо отозвалось на ее просьбы.

  Только за все нужно платить.

  – Ваня, иди сюда – я соскучилась!

  Я подхожу, и от поцелуя у меня кружится голова. Дальнейшее происходит на мягкой поверхности в центре узла. За послушание Дилт требует, чтобы мы занимались сексом – обмен необычный, но я ничего не имею против.

  Выйти из узла можно в любое время, и у меня часто возникает такое желание. Если Таа говорит с молодым Дилтом, то я общаюсь с большим: подхожу к стене, касаюсь ее руками и чувствую присутствие огромного существа.

  Ничего особенного я не хочу и прошу только, чтобы нас с Таа не разлучали. А еще, положив ладони на шершавую поверхность живой скалы, я мечтаю о свободе.

  Может, Таа удалось наладить хороший контакт, или просто пришло время, но наш узел начал резко меняться. За несколько дней появились двери, выросли коридоры и комнаты.

  Таа пропадает в новых помещениях и пытается объяснить нашему Дилту, какими должны быть ванные и туалеты. Я же все больше времени провожу за пределами узла и тоже наблюдаю изменения. От нашего живого дома к стене пошли две пока невысокие стены, а навстречу им такие же выросты идут от большого Дилта.

  Когда стены соединятся, они отгородят изрядный кусок пустыни. Думаю, здесь вырастут живые скалы, а между ними будут ходить путники. Как я теперь знаю, расстояния между узлами невелики, но путешественники идут всю ночь напролет по извилистым тропам, возможно, делая круги.

  Зачем это Дилту? Или люди переносят не только косточки, зерно и немудреную одежду? У человека кровь состоит из мельчайших частиц, которые доставляют кислород, убирают углекислый газ или уничтожают вредные микроорганизмы. Может, и путники нужны для чего-то подобного?

   * * *

  Стены, шедшие навстречу друг другу, соединились. Установилась видимая связь нового узла с остальным Дилтом, монстр отвоевал у пустыни еще один участок. Думаю, что все каменные островки исчезнут, а на их месте возникнут светло-коричневые скалы – отростки Дилта. Путник, который попадет сюда, увидит привычную картину.

  Новый узел стал взрослым и напоил нас своим молоком.

  А мы отправились в дорогу.

  Новая обувь, новая одежда – старые извилистые тропы, стандартные убежища. Ночь в пути и отдых днем – все ясно и понятно. Неизвестно лишь то, чем закончится наша дорога.

  Когда тропа достаточно широка, беру Таа за руку и мысленно прошу Дилта, чтобы он не разлучал нас. Мечтаю о свободе, надеюсь на то, что мы будем жить вместе, и наши чувства, наши мысли останутся неподвластными никому, кроме нас.

  Вышли мы в поселении, из которого когда-то пытались сбежать. Вновь я услышал знакомый низкий голос – встречал нас все тот же мужик.

  – Купели и пища ждут вас, – пробасил он. – А после я покажу ваши жилища.

  Жилища? Нас хотят разлучить?

  Пока я соображал, что значат слова встречающего, Таа мило улыбнулась и спросила:

  – Можно, мы немного погуляем по селению? Здесь, наверно, появилось что-нибудь новое.

  – Да, сейчас разлив, – ответил распорядитель.

  Если честно, я не понял, разрешил нам мужик погулять или просто согласился с тем, что в поселке есть что-то интересное.

  Таа схватила меня за руку и потащила вдоль стены. Из одного черного квадрата она извлекла бурдючок с молоком и заставила меня сделать то же самое, в другом окне мы взяли по узелку с зерном.

  Зачем нам еда, если мы еще не съели то, что получили в Дилте?

   Часть 6. Строители

   Глава 1

  В долине, спрятавшейся между скалами, не было ничего, кроме песка и камней. Впрочем, к песчаной равнине примыкал речной залив, и на низменном берегу неширокой полосой росли кусты. Зелень тянулась вдоль воды шагов на пятьсот, а выше и ниже по течению шел высокий берег из безжизненных скал. Такие же каменные стены ограничивали долину, но чем дальше от реки, тем больше они уходили в стороны – владения песка расширялись.

  Лодка приземлилась, высадив Баага и Диидаа рядом с кустами. Молодой мужчина и не менее молодая женщина – им предстояло выжить в этом неуютном месте, где даже прибрежные кусты казались мертвыми. Не жужжали мухи и комары, не бегали мелкие ящерки, не летали птицы – только плеск воды и шуршание песчинок нарушали тишину.

  Бааг приуныл. Да, рядом с ним была Диидаа, но где найти пищу, где укрыться от палящего солнца? Он мужчина и обязан заботиться о любимой женщине. Посмотреть у реки? Возможно, в ней водится рыба, и из веток получится сплести шалаш.

  Бааг не успел ничего сделать, потому что приземлилась еще одна летающая лодка. Заглянув внутрь, он понял, что будущее не так мрачно, как думалось совсем недавно. Лодку заполняли непонятные детали из упругого материала, а среди них стояла корзина с плодами, несколько заполненных фляжек и чудесная лопата из желтого металла.

  То ли невидимый хозяин спрятался где-то поблизости, то ли прилетел с лодкой и витал в воздухе, но Бааг разобрал приказ: все это требовалось разгрузить.

  – Диидаа, – позвал он. – Давай носить.

  – Носить, – согласно ответила она.

  Молоко и чистая вода во фляжках, свежие фрукты – достаточно, чтобы перекусить самому и накормить Диидаа.

  Затем настал черед непонятных деталей. Бааг разложил их на песке, пытался приставить друг к другу, но так ничего и не придумал.

  Однако приземлилась третья лодка, заполненная похожими плитами и продолговатыми прямоугольниками с вырезами. Вместе с лодкой прилетел невидимый хозяин и подсказал Баагу, как из деталей собрать маленький домик.

  Почти до заката Бааг собирал жилище, но детали закончились, а дом стоял без крыши. Зато в нем был ровный гладкий пол – в его родной деревне такого не было ни у кого.

  Взошла луна, появились звезды, а Бааг раздумывал, где им лечь спать. На полу слишком жестко, а устраиваться на песке тоже не хотелось, ведь рядом стоял дом, пусть и без крыши.

  Третья лодка разрешила сомнения: в ней среди деталей нашлись толстые ковры, мягкие и упругие.

  – Диидаа, пойдем спать, – Бааг прикоснулся к плечу женщины.

  – Двигать попой? – отозвалась она.

  Утром прилетела лодка и привезла детали, еду и разный инструмент из желтого металла: топор, зубила разной длины и ширины, три молотка.

  Невидимый хозяин объяснил Баагу, что от него требуется. Выстроить вокруг дома стену из камня, чтобы внутри нее получился круг тридцати шагов в поперечнике – работа предстояла долгая и тяжелая.

  Взгляд Баага встретился с взглядом Диидаа, он увидел ее улыбку и услышал неожиданное и вполне осмысленное признание:

   – Здесь хорошо!

  Его любимая радовалась, а все остальное не имело значения.

   * * *

  Проще всего выложить каменную стену, используя твердеющий впоследствии раствор. Кладка становится единым целым, и разрушить ее очень сложно. Раствор также заполняет щели – камни не обязательно подгонять очень точно.

  Именно такому способу Бааг обучал обнаженных людей, но здесь скрепляющего раствора не было. Зато камни имелись во множестве, а бронзовые зубила легко скалывали с них неровности. Мужчина и ровнял отдельные камни, и вырубал новые блоки из скалы. Светло-коричневая порода обрабатывалась легко, да и бывшему рудокопу несложно стать каменотесом.

  Диидаа старательно носила камни. Точнее, она грузила их в неглубокое корыто из упругого материала и волокла поклажу по песку за привязанную веревку.

  Работа спорилась. Конечно, из-за того, что камни не скреплялись между собой, толщину стены пришлось увеличить. Однако трудолюбие и упорство строителей сделали свое дело – вокруг домика возникло каменное кольцо. С каждым днем стена пусть немного, но становилась выше.

  Бронзовым топором Бааг вырубил несколько кустов на берегу, засыпал освободившийся участок чистым песком, выдернул водоросли, росшие рядом. Получилась купальня, и они каждый день плескались в чистой речной воде.

  Диидаа все чаще выражала свою радость словами, да и в других случаях говорила по собственной инициативе: звала Баага, если корыто застревало в песке, сообщала мужчине, что прилетела лодка.

  – Я хорошая? – спросила она, когда Бааг, насытившись ее телом, выпустил женщину из объятий.

  Мужчина в ответ наговорил ей много ласковых слов, на Диидаа выслушала их с равнодушной улыбкой.

  К сожалению, дальше простейших фраз дело не шло. Бааг пробовал расспрашивать Диидаа, пытался узнать, кем женщина была раньше, где жила. Однако ответ оставался одним и тем же.

  – Не знаю, – улыбаясь, говорила Диидаа, и взгляд ее становился виноватым.

  Увы, любимую не только лишили желаний, но и заставили ее забыть о прошлом.

  Баагу порой надоедало заниматься одним и тем же, и он выкопал внутри стены колодец, выложив его камнем. Мужчина попросил невидимого хозяина привезти ему какие-нибудь растения, и позже он нашел в летающей лодке семена, завернутые в кусочки материи. Через какое-то время все пространство внутри стены зазеленело.

  Они удобрили песок речным илом, Диидаа поливала растения водой из колодца. Баагу даже показалось, что она их с интересом разглядывает. К сожалению, он ошибся.

  Если в глазах женщины и появлялся интерес, то только вечером, когда Бааг обнимал ее.

  – Двигать попой? – неизменно спрашивала она и старательно выполняла все, о чем ее просил мужчина.

   Диидаа часто дышала, но насколько ей нравятся его ласки, да и вообще доставляют ли они ей удовольствие, Бааг не понимал.