Текст книги "Симбиоз (СИ)"

Автор книги: Юрий Пронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

  Пришлось ждать темноты, потом несколько десятков шагов красться вдоль стены, и, оглядываясь, собирать упавшие на землю фрукты. Интересно, что бы подумали местные жители, увидев нас в таком виде.

  Обратно вернулись бегом и, смеясь, рассказывали о том, как боялись, еще раз переживая приключение.

   * * *

   – Люди! Вы здесь?

  Пронзительный женский голос прогнал остатки сна.

  Я приоткрыл дверь и выглянул: в центральном зале стояла весьма привлекательная шатенка, одетая лишь в юбку. Голая грудь, на плече висит немаленькая матерчатая сумка.

  – Выходите! – заметив меня, гостья стала говорить тише. – Я знаю, что у вас нет одежды. Вы взрослый мужчина, я взрослая женщина – не стесняйтесь! Хотите, я тоже сниму юбку?

  Я вышел, но не по своей воле. Таа просто вытолкнула меня, чтобы пройти в узкую дверь.

  Незнакомка тут же принялась беззастенчиво разглядывать меня, а я тоже решил проявить характер и уставился ей в лицо. Однако мой взгляд опустился чуть ниже. Думаю, ее грудь заслуживала внимания, но мое внимание привлекли шнурок на шее и прикрепленный к ней маленький белый прямоугольник.

  Собственно, я не видел ничего удивительного в бейдже. Кусок плотной бумаги или другого подобного материала и даже непонятная надпись на нем меня не заинтересовали. Однако сам прямоугольник крепился маленьким зажимом к шнурку, а на нем имелась застежка. Судя по их виду, и застежка, и зажим были и изготовлены из рога – получалось, что Дилт способен делать маленькие детали.

  Я оторвался от созерцания интересных вещичек и застал безмолвную битву. Женщины просто смотрели друг на друга, но казалось, что взгляды наэлектризовывали воздух. Гостья опустила взгляд, злые огоньки в глазах Таа погасли, и на смену им пришло торжество.

  – Меня зовут Сюзанна, – представилась женщина. – Я помогаю новым людям обустраиваться. Насколько я поняла, вы пара. Открытая или закрытая?

  – В чем разница? – поинтересовался я.

  – Участники закрытой пары занимаются сексом только между собой, а в открытых парах...

  – Закрытая! – грозно сказала Таа, прервав гостью.

  Любимая вышла вперед и встала перед Сюзанной, загородив меня от взглядов женщины.

  – Чтобы избежать недоразумений, в людных местах вам лучше не оголяться выше пояса, – продолжила гостья.

  Таа сделала еще шаг вперед и встала вплотную к Сюзанне, чем привела ее в замешательство. Гостья сунула Таа какой-то сверток и спешно покинула помещение.

  – А ниже пояса нам оголяться можно? – я задал вопрос, который вертелся у меня на языке.

  Любимая не ответила и в свою очередь спросила:

  – Ты почему так смотрел на ее задницу? Тебе не нравится моя? Она слишком маленькая, да?

  Наверно, я заслужил обвинение в том, что пялился на грудь Сюзанны, но ниже пояса мой взгляд не опускался. По-моему, Таа что-то придумала. Все-таки женщины – странные существа, и фантазии у них непредсказуемые.

  Сверток оказался одеждой, но мы вышли из узла не сразу: пришлось доказывать, что мне у Таа нравится и попа, и все остальное.

   Глава 2

  Первое, что мне попалось на глаза снаружи – столбик с табличкой. Мы умудрились не заметить его ни вчера, ни ночью. 55-1 – написанный номер выглядел вполне понятным.

  Таа не забыла наши уроки в пустыне, но уяснила не все.

  – Пятьдесят пять – это номер узла. А что означают черточка и единичка? – спросила она.

  – Номер входа, ведь в узлах есть центральный зал и другие помещения.

  Признаться, я удивился. Нет, использование арабских цифр показалось мне вполне естественным – и мы с Таа остановились на них при разработке письменности. А вот столбик, табличка, каменная опора заставляли задуматься. Столбик и табличку наверняка сделал Дилт: людям такой материал, как рог, взять попросту негде. Однако изготовлены они были порознь, а потом собраны – табличка крепилась к стойке двумя пистонами из того же материала. Столбик прямоугольного сечения кто-то просто воткнул в каменную опору, я легко вытащил его и вернул на место. Камень был ровным, а правильное отверстие точно совпадало с размерами стойки. У меня появилось подозрение, что и опору изготовил Дилт.

  Почему тогда камни на площадке обтесаны вручную? Может, стоит посмотреть на них еще раз, ведь это совсем рядом.

  Таа с радостью согласилась сходить со мной. Кажется ее, как и меня, интересует абсолютно все.

  Вот и площадка. Камни действительно обрабатывались вручную. Представляю, сколько сил ушло на это. Наверно, работа растянулась на несколько лет.

   На площадке выбиты концентрические окружности, несколько десятков. Наклоняюсь над одной из них и вижу следы зубила. Сколько ударов пришлось нанести, сколько раз поднять и опустить молоток! Для чего? А ведь есть еще и радиальные прямые, тоже выдолбленные в камне.

  Солнечные часы! Как я сразу не сообразил?

  Если это делал землянин, должно быть двадцать четыре сектора.

  Все верно! Мне даже не пришлось считать радиусы, потому что они пронумерованы – ближе к краю площадки выбиты числа от нуля до двадцати трех.

  А зачем окружности?

  – Окружности для того, чтобы легче измерять длину тени, – поясняет подошедший мужчина. – Самая короткая тень в течение дня – полдень. Самая короткая тень в году – день летнего солнцестояния. Благодаря этим часам мы составили ...

  Последнее слово я не понимаю, но после объяснений до меня доходит, что мужчина имел в виду календарь.

  Тим – так назвался мужчина – рассказывает, что плоские блоки они заготавливали в каменоломне неподалеку, а укладывали их на подушку из песка.

  Я представил работу и ужаснулся: только принести сюда песок и камни – огромный труд. А ведь все это сделали лишь четыре человека: сам Тим и его друзья – Кен, Лей и Питер. А ведь им еще пришлось выкладывать столб. Интересно, чем они скрепляли блоки?

  – Клей сделал узел Питера, – рассказывает хозяин. – Тот узел до сих пор изготавливает клей, а Питер пропал.

  Ого! Здесь пропадают люди! Впрочем, мужчина явно не желает говорить на эту тему.

  Тим примечателен цветом волос – он рыжий. В остальном мужчина совершенно обычен: среднего роста, нормального телосложения, возраст – лет двадцать пять. Только часы, которые он сооружал, закончили строить почти сорок лет назад. А сколько лет он жил здесь до начала строительства?

  – Не знаю, – Тим разводит руки в стороны. – Годы начали считать только после того, как составили календарь.

  Сколько лет способен прожить человек? На Земле лет сто, а здесь? Или люди на этой планете не стареют и умирают молодыми? И что случилось с Питером?

  Рассказываем друг другу о себе. Тим из Техаса, работал там на ферме. А здесь стал строить солнечные часы – так сложилось.

  – А где взяли инструмент? – спрашиваю я.

  – Это Лей с одним узлом договорился, – отвечает Тим. – Все азиаты хитрые, а китайцы – ...

  Последнее слово мне не известно, после детальных объяснений понимаю, что Тим назвал своего приятеля Лея любителем женщин, то есть бабником. Я собеседника понимаю, но некоторые слова, которые он употребляет, слышу впервые.

  Тим видит мои затруднения и советует:

  – Скорее учись читать. В хранилище записей есть словарь, где все слова объясняются.

  Как я понял, хранилище записей – это библиотека. А учиться надо. Думаю, письменность здесь не похожа на ту, что мы придумали с Таа.

  – Почему у вас инструмент не распадается? – спрашиваю напоследок.

  – Он рассыпается в пыль, но только в Дилте. Надо его быстрее уносить за пределы.

  Ищу глазами Таа и обнаруживаю ее в полусотне метров, оживленно беседующей с женщиной – подругой Тима. Пространство вокруг часов заполнено грядками и рядами неизвестных мне невысоких растений. Именно их и разглядывают женщины.

  Подхожу и вижу в руках хозяйки мотыгу, судя по цвету, бронзовую. Как Дилт умудряется выплавлять металлы? Живой организм и высокая температура плохо сочетаются. Или он использует электрохимический способ?

  Собеседница Таа тоже с Тирта, но говорят они на едином языке. При этом обе успевают лакомиться продолговатыми плодами морковного цвета – такие в изобилии висят на маленьких кустиках.

  Пообщаться с женщиной не успеваю.

  – Нам с тобой пора – надо учиться читать, – говорит Таа.

  Видимо, и она не поняла некоторые слова своей новой подруги.

  Оранжевый плод пробую по дороге. Нет, я не сорвал его без разрешения – Таа, как всегда, позаботилась обо мне и прихватила парочку с собой. Мягкий, сочный, вкусом похожий на помидор – овощ мне понравился.

  Думаю, мы добрались до вполне приличного места: жилье есть, одежду дали, насильно не держат, и еда здесь вкусная. А главное, никто не собирается нас разлучать.

  Тридцать четвертый узел отыскали не сразу. Да, тут везде таблички с номерами, и дважды мы встречали большие щиты с планом Дилта, но дороги здесь слишком извилистые, а развилок очень много.

  И опять, судя по всему, щиты и поддерживающие конструкции изготовил Дилт, а план рисовал человек.

  Вход в узел был пятнистым – серым с черными пятнами. Прошли мы легко, а внутри застали троих: мужчину с голым торсом, Айзека и Ирину.

  Незнакомый мужик, едва поздоровавшись, продолжил что-то писать. Листы, лежавшие перед ним и на нескольких этажерках, оказались не бумагой, а гладкой пленкой.

  – Новая одежда. Сюзанна принесла? – поинтересовался Айзек. – Как они поладили с Таа?

  – Никак, – честно признался я.

  – Та же история, – Айзек вздохнул и с опаской взглянул на беседующих женщин. – Печально. Я с этой красоткой перекинулся парой слов – выговор получил. А Сюзанна – источник любопытных сведений. Например, сюда новые люди обычно прилетают, как мы с Ириной. Только вы почему-то сами добирались. Ты не думал, откуда здесь берутся люди, и как они распределяются?

  То, что людей доставляют на летательном аппарате и дальше распределяют на маленьких корабликах, оказалось новостью для Айзека. Однако больше его заинтересовало другое.

  – Говоришь, по дороге из центра ты спал с разными женщинами? – задумчиво спросил он. – А ты сильно этого хотел? Не пробовал отказаться? А Таа как себя вела?

  Выводы Айзека оказались совсем неожиданными.

  – Думаю, и ты, и Таа слишком хорошо поддаетесь внушению, поэтому Дилт не всегда понимает ваши желания. Вы безропотно спали с теми, кого вам подсовывали, но не выбирали кого-то одного. Дилт решил, что вы предпочитаете частую смену сексуальных партнеров, и отправил вас в поселение таких людей.

  – Мне кажется, что по дороге на мой мозг не воздействовали, – возразил я.

  – Любое внушение не проходит моментально, а у вас этот процесс очень сильно затянулся. Дилт приказал вам быть послушными и спать со всеми подряд, и вы так делали даже после того, как воздействие на ваш разум прекратилось. После того, как Дилт разобрался с вашими желаниями, он соединил вас и отправил в пустыню.

  Оказывается, Ирина, после того как вышла из узла, отказалась ложиться в одну постель с мужчинами и потребовала у Дилта вернуть ей Айзека. Что самое интересное, пожелание удовлетворили довольно быстро.

  Почему я не попросил Дилта сразу же соединить меня с Таа? Почему она не смогла сделать так же? Неужели мы так внушаемы, как думает Айзек? Или наши чувства не так сильны?

  Айзек и Ирина здесь чуть меньше двух недель. Встретились они в старом Дилте вскоре после того, как Ирина покинула узел. Их сразу же отправили выращивать новый узел, а по окончании доставили сюда на маленьком летательном аппарате. Больше они ничем не занимались.

  Мы с Таа за это же время еще грузили людей, а вернувшись из пустыни близ Дилта, довольно долго жили на берегу реки. Айзек и Ирина выращивали свой узел в два раза дольше!

   * * *

  Сложно ли научить читать взрослого человека? Да, если он никогда не сталкивался с печатным или рукописным текстом.

  Мы с Таа к концу занятия уже читали по слогам. С алфавитом нас знакомили Айзек и Ирина. Удивительно, но буквы мы запомнили сразу. Подозреваю, что без помощи Дилта тут не обошлось. Потом пришла женщина в маечке и коротенькой юбочке, подсунула нам листы пленки с упражнениями и стала проверять письменные работы наших друзей.

  Пишут здесь карандашами, вместо ластика используют костяной цилиндрик, один конец которого мягкий, как губка. На прощание учительница посоветовала нам обзавестись письменными принадлежностями и принести их на следующее занятие.

  В сорок четвертом узле Дилт выдал нам листы, в двадцать пятом – карандаши, в тринадцатом – ластики. В итоге мы сделали целый круг, пройдя немаленькое расстояние.

  – Этот Дилт хитрый, – сказала Таа в конце похода. – Никого не принуждает, а люди все равно ходят. И внутрь мы все равно пойдем, потому что нам больше негде жить.

  Пожалуй, она права. Казалось бы, учиться нас тоже никто не заставляет, однако пока мы не начнем уверенно читать и писать, нас не пустят в хранилище записей. Ирина и Айзек уже давно на занятия ходят, а в библиотеке пока ни разу не были.

  – Пойдем обратно в пятьдесят пятый, – предлагает Таа.

  – Наверно, его уже заняли, – возражаю я. – Может, найдем место поближе.

  Если честно, мне просто не хочется тащиться в такую даль.

  – Я хочу пожить в одном и том же узле!

  Понимаю, что спорить бесполезно. Впрочем, в этом что-то есть. Разумеется, узлы связаны между собой, но мне кажется, что у каждого из них есть свой разум, свой характер. С этим мыслящим великаном мы еще не общались, а ведь со старым Дилтом мы разговаривали, просили его о чем-то. А молодым узлом Таа даже командовала.

  Вход в пятьдесят пятый узел оказался серым – нас впустили. Таа прошла в центр зала, прикоснулась ладонями к одной из колонн и какое-то время стояла, безмолвно шевеля губами.

  – Что ты делала?

  – Благодарила друга за то, что он впустил нас.

  – Друга?

  – Ну, назвала я его по-другому, но у нас так обращаются к друзьям.

  «У нас» – это, судя по всему, в Бабуре.

  Почему мне раньше не приходило в голову, что Дилта нужно благодарить? А ведь он дает нам крышу над головой, защищает от зверей и насекомых, кормит и поит. Мы с удовольствием спариваемся на мягкой постели и считаем, что к этому нас подталкивает Дилт. А может, нам просто больше нечем заняться, и мы не пытаемся найти себе дело по душе?

  Я понял, что должен сказать Дилту нечто очень важное, однако не пошел к колоннам – почувствовал, что это место не мое. Просто встал у кольцевой стены, положил руки на теплую шершавую поверхность и поблагодарил за то, что рядом со мной Таа – женщина, которая открывает мне глаза.

   Глава 3

  Центральное помещение пятьдесят пятого узла стало нашим домом. Живя на Земле, я слышал: каков человек, таков и его дом. Возможно, это так. Однако и дом влияет на человека. Наверно, в стенах что-то остается от того, кто жил здесь раньше. Мысли и чувства, радость и горе не всегда уходят вместе с людьми. А ведь наш дом еще и живой.

  Кажется, мы с Таа подошли этому большому существу. Думаю, Дилт лучше понимает Таа, чем меня, и основной жилец для него – моя любимая. Наверно, так и должно быть, ведь женщину называют хранительницей очага, именно от нее зависят тепло и уют в доме.

   * * *

  Разумеется, первые дни мы присматривались, учились, знакомились.

  Круглолицый и большеглазый китаец Лей жил один. Нет, женщины у него ночевали, но остановиться на одной из них он не мог или не хотел. В соответствии со статусом одинокого мужчины, готового общаться с противоположным полом, Лей не носил ни маек, ни рубашек. Возможно, из-за такого отношения к женщинам Таа к китайцу отнеслась настороженно и в гости к нему не ходила. Я с местным старожилом сошелся легко.

  Человек, перевернувший жизнь в Дилте, абсолютно не интересуется, насколько его ценят и уважают люди, живущие рядом. Лея занимают только узел и производимые изделия. Однако всех гостей он встречает с искренней улыбкой, а уж если начинаешь с ним говорить о бронзовых ножах или наконечниках для стрел, Лей радуется, как ребенок.

  Нет, китаец не возгордился, хотя мог бы. Ведь все началось с металлического инструмента сделанного им. Конечно, бронзовые молотки, топоры и зубила изготовил узел, но Лей как-то сумел убедить его, объяснить разумному гиганту, что от него требуется.

  Упал один камень, и понеслась лавина. Солнечные часы, охота, земледелие вошли в жизнь поселения. Да, все это можно делать и без металлических орудий, но с ними намного приятнее. Человек хочет, чтобы труд доставлял удовольствие. А без хорошего инструмента какая радость?

  Однако Дилт уничтожает металлы, и на второй день от бронзовых изделий остается только пыль. А если их унести подальше?

  Люди ринулись за пределы Дилта. Нет, место жительства они не сменили, но вокруг раскинулись обработанные участки земли, а в близлежащих лесах стали бродить охотники.

  Казалось бы, Дилт совершил ошибку и создал то, что разрушал и разрушает до сих пор. На самом деле, гигант проявил гибкость и получил взамен запретных инструментов почти всю добычу охотников и почти весь урожай земледельцев.

  В старом Дилте основная еда – молоко и зерно. Здесь между узлами и на прилегающей территории тоже растут злаки, но люди питаются преимущественно молоком, фруктами и орехами. Понятно, что ради разнообразия можно попробовать овощи или мясо, зажаренное на огне, но есть привычная еда, и ее, по большому счету, хватает.

  Не выбрасывать же урожай – его понесли Дилту и получили взамен оглушающие волны благодарности. Великан расплатился за приношения мысленным воздействием, и люди такое вознаграждение посчитали достаточным. Охотники продолжили выслеживать дичь, земледельцы не прекратили возделывать маленькие поля и огороды.

  Кроме того, люди несли дары не просто Дилту, а конкретно узлу, производившему бронзовые орудия и находившемуся в самом центре поселения. Народ постоянно сновал по Дилту – возможно, именно этого хотел мыслящий гигант.

   * * *

  Мы с Леем сидим и пьем обычную воду из маленьких костяных чашечек. Я впервые внутри его узла. Впрочем, помещение почти ничем не отличается от прочих внутренних полостей – разве что несколько этажерок с чертежами и рисунками бросаются в глаза.

  С китайцем мы познакомились рядом с солнечными часами. Там у Лея склад готовой продукции, мастерская и конторка, где он принимает клиентов. Я же зашел просто так и поинтересовался, не сможет ли узел Лея сделать проволоку из чистой меди.

  Китаец прожил на белом свете намного дольше, чем я – думаю, по земным меркам ему не менее ста лет, но местный старожил молод и телом, и душой. Об электричестве он никогда не слышал, и вряд ли понял мои объяснения. Однако Лей заинтересовался не только темой, но и мной.

  Как особо доверенное лицо я приглашен в носильщики – помочь доставить готовые бронзовые лопаты и молотки из узла на склад. Думаю, Лей просто хочет познакомиться со мной поближе: взгляд со стороны и новые идеи никогда не бывают лишними.

  Узел Лея делает не только бронзовые вещи, но и те самые опоры для столбиков и щитов, а также точильные камни. Разумеется, все это не возникает из ничего – народ несет в узел руду. А вот добывать ее не надо, потому что сырье для производства – осколки, в изобилии имеющиеся в каменоломне, где когда-то вырубали камни для солнечных часов.

  – Лей, почему ты не делаешь крепеж? – спрашиваю я.

  Действительно, на фоне изобилия инструмента и охотничьих орудий, отсутствие гвоздей и шурупов смотрится странно.

  – Скучно.

  Скучно ему! А молотки с топорами не надоели?

   Собственно, жилища и мебель из дерева – большая редкость в поселении. И в Дилте, и за его пределами все делают из рога, а отдельные элементы соединяют крепежом из того же материала. Получается, что гвозди попросту не нужны.

  – А такое сделать сможешь?

  Объясняю Лею, что имею в виду резьбовое соединение, описываю болт и гайку.

  Ехидно улыбаюсь и добавляю:

  – У тебя такого нет.

  – Есть! – радостно возражает китаец. – В ножницах.

  Да, тут он меня уел, ведь в ножницах действительно есть винтик.

  – Так ты сделаешь болты? – не отстаю я.

  – Зачем тебе?

  – Пока не решил.

  – Когда решишь, тогда и придешь.

  Несем короба из рога, заполненные бронзовым инструментом. Я по дороге размышляю и никак не могу понять, с чего мне пришло в голову попросить у Лея болты. Может, я что-то придумал, а Дилту это не понравилось, и он подчистил мою память. Или, наоборот, мне подкидывают идею?

  Уже в конце пути я решаю записать свои сомнения – в конторке у Лея есть и листы, и карандаши. Если я что-то внезапно забуду, то прочитаю и вспомню. И пусть Дилт стирает мои мысли – до записей ему не добраться.

   * * *

  Как позвать человека, если он внутри узла, а ты снаружи? Кричать или стучать в перепонку бесполезно, потому что уже в центральном зале ничего не слышно, а уж в ванной или туалете – тем более.

  Я лежу в спальне, но знаю, что у входа стоит Айзек. Видимо Дилт предупредил не только меня.

  – Это тебя, – с закрытыми глазами сонно бормочет Таа. – Иди, а я еще посплю.

  Обычно спокойный и рассудительный Айзек не похож на самого себя. Возбуждение, нетерпение, азарт чувствуются в любом его движении, в каждом взгляде.

  – Пойдем, я покажу тебе одно место, – говорит он, разворачивается и широкими шагами удаляется от входа.

  Я понимаю, что должен идти следом.

  Ирина и Айзек живут почти в середине Дилта, рядом с громадой Центрального узла. Отдельный вход, ванная, туалет, спальня – что еще нужно? Молоко? Есть и оно.

  Айзек проходит мимо входа в собственное жилище и ловко взбирается на коричневую с зелеными пятнами стену.

  – Залезай сюда! – негромко командует приятель.

  Стена неровная, на ней множество впадин и выступов. К тому же, она наклонная. Думаю, любой житель поселения сможет преодолеть такое препятствие. Однако до сегодняшнего утра я не видел, чтобы кто-то карабкался по стенам.

  Зачем Айзек забрался наверх? Рассмотреть центральный узел, в который не впускают никого? Конечно, нет, ведь эта живая скала слишком низкая. Или друг решил прогуляться по крышам? В таком случае, дальше своего дома он не уйдет, ведь перемычки между узлами прерываются проходами для людей. Думаю, в этих местах соединения идут под землей.

  – Давай скорей! – Айзеку не терпится.

  Забираюсь наверх и не вижу ничего необычного: коричневые скалы, впадины между ними, центральный узел, возвышающийся над всем поселением.

  – Я был здесь прошлой ночью, – сообщает приятель, – и видел, как прилетал и улетал корабль.

  Ну и что? Сам же говорил, что народ сюда прилетает. Между прочим, их с Ириной таким же образом в этот Дилт доставили. Я сто дней в такие корабли людей грузил – нисколько по летающим аппаратам не соскучился.

  – Хочу сосчитать, сколько кораблей прилетает за ночь, – продолжает Айзек. – Поможешь мне?

  Вот в чем дело! Наверняка Ирина посчитала затею глупой и отказалась сидеть на скале при свете звезд. Одному же всю ночь торчать под открытым небом утомительно и холодно. Оказывается, здесь сейчас зима, поэтому идут дожди и температура ниже. Летом в этих местах сухо и жарко.

  Чего не сделаешь ради друга – я согласился. Таа погрустнела, но промолчала. Для очистки совести я позвал ее с собой.

  После недолгих раздумий любимая отказалась:

  – Буду говорить с Другом и ждать тебя.

  О чем она подолгу беседует с узлом?

  С наступление темноты я забрался наверх. В середине ночи Айзек меня сменит – думаю, такой срок я выдержу.

  Начало дежурства выдалось комфортным, и я подумал, что без проблем отлежу свою смену. Живая скала, нагретая солнцем, остывала медленно. Ясное небо не предвещало дождя.

  Первый корабль я чуть не прозевал: ждал опускающийся летательный аппарат, а он, наоборот, поднялся из центрального узла. Через несколько минут я дождался и приземления.

  Вернулся первый аппарат, или прилетел другой? Опять взлет, и опять вопрос: тот ли это корабль, который приземлился?

  Так я насчитал девять взлетов и десять посадок, пока не дождался Айзека.

   За это время я основательно замерз. Скала остыла, а вставать и разминаться я не стал, опасаясь случайных прохожих. Залез мужик на узел, приседает и машет руками на фоне звездного неба – что о таком можно подумать?

  Хорошо, хоть Айзек пришел вовремя. Ему еще холоднее придется, ведь я начинал дежурство на теплой скале.

  Отдал я другу свою рубаху и с голым торсом побежал в свой узел. На бегу сообразил, что меня могут принять за сексуально озабоченного. А если скучающая дамочка встретится? Верхняя часть тела у меня оголена – значит, приключений ищу. Не дай бог, приставать начнет. Впрочем, кажется, здесь мужчина должен проявлять инициативу, а женщина отвечать согласием или несогласием.

   Глава 4

  Показалось, что в узле так же холодно, как и снаружи.

  Таа сидит на полу между колоннами. Когда я уходил, оставил любимую там же. Неужели она так и пробыла тут полночи? О чем можно столько разговаривать с этим монстром?

  Хотя, может быть, я ей просто завидую, ведь у меня общение с узлом сведено к минимуму: я его благодарю, а он мне сообщает о гостях. Правда, в последнее время я угадываю желания Таа. Боюсь, что она видит меня насквозь – ей узел в первую очередь подскажет.

  – Я сказала Другу, чтобы он сделал ванну потеплее, – Таа так и сидит, не выходя из тени.

  Айзек насчитал еще девять взлетов и девять посадок – значит, в центральном узле в этот день, как минимум, два кораблика.

  Мы планировали хоть что-то узнать, а у нас, наоборот, появились новые вопросы. Что находится в центральном узле, перевалочная база или питомник, в котором выращивают летательные аппараты? Перевозят они людей или летают порожняком?

  Не уверен, что мы когда-нибудь это узнаем

  Айзек научился хорошо читать и писать, поэтому он получил допуск в хранилище записей. Теперь мой приятель хочет узнать, каким путем уходят люди из поселения.

  – Здесь отмечают появление новых людей, – делится он информацией. – В среднем, в три дня прибывает один человек. Однако не заметно, что число жителей растет – значит, слухи об исчезновении людей верны. Может, они просто проходят в центральный узел, и их увозят корабли?

  Если честно, меня это не занимает. Собственно, Айзек и не просит помощи.

  – Вечером натяну нитку перед каждым в центральный узел, а утром проверю, целы ли они, – рассказывает он о своих планах.

  Черных прямоугольников в огромной живой скале не меньше полутора десятков – я их не считал. Кроме того, Дилту сделать новый проход – раз плюнуть. Думаю, бесполезно разубеждать сейчас Айзека, потому что он все равно сделает по-своему.

  Несколько вечеров друг натягивал нити. Каждое утро все они оказывались порванными. Кто-то входил в центральный узел или выходил из него. Однако ночные дежурства не принесли результата, и Айзек не увидел ничего. Я отказался помогать ему, посчитав это занятие абсолютно бесполезным. Если Дилт захочет, он всегда подчистит память человеку.

   * * *

  Допуск в хранилище записей мы с Таа получили одновременно.

  Здесь светло и тихо, стоят ряды столов и стульев из рога. Полки из того же материала заполнены не книгами, а сшитыми из листов тетрадями. Кто-то из находящихся здесь людей читает, кто-то пишет. Два человека выдают нужные записи.

  Передо мной лежит список узлов, производящих какие-либо вещи или материалы.

  Почему их так мало? Почему из шестидесяти трех узлов только четырнадцать дают людям что-то, кроме молока, крыши над головой и удобств?

  Да, этот великан намного опередил старый Дилт, в котором я жил прежде. Именно огромное живое существо делает кожу и материал для подошв, бумагу и карандаши, бронзовые инструменты.

  Однако этим занимаются менее четверти узлов. Думаю, дело в людях, ведь самому Дилту ни обувь, не инструменты не нужны. А люди предпочитают все делать своими руками: шить обувь и одежду, красить нитки и материю, собирать тетради из отдельных листов.

  А ведь могли бы попросить Дилта изготовить, например, готовые подошвы, а не вырезать их из больших кусков материала, выданных одним из узлов.

  Я сам даже не пытаюсь наладить контакт с нашим узлом, ни разу не намекнул на то, что хочу чего-то. А ведь в пустыне старый Дилт делал разные детали из рога именно по моей просьбе.

  Впрочем, пятьдесят пятый узел заняла Таа. Дело не в том, что она здесь живет – просто общение должно происходить один на один. В пустыне старый узел выбрал меня, и Таа пришлось шить мешки. Айзек рассказывал, что у них все обстояло иначе: контакт наладила Ирина, и они не знали недостатка в готовых мешках.

  Зато узел, который мы растили в пустыне, выбрал Таа, и они почти не расставались.

  Стоит ли мне что-то менять? Не знаю. Мне хорошо с Таа, и я не хочу жить в другом месте.

   * * *

  Пятьдесят пятый узел никогда не числился в списке производителей, но моя любимая все поменяла.

  Я бродил по окрестностям, заводил друзей, помогал им и знакомился с их делами. Таа в это время научила наш узел делать нитки. Казалось бы, несложная задача, ведь в старом Дилте не один узел умел прясть. Таа сматывала белые нитки в клубочки и носила узлу листья, цветы, овощи, фрукты. Я думал, что она подкармливает его, но вскоре Пятьдесят пятый начал делать цветные нитки.

  В поселении женщины носили одежду разных расцветок, но люди сами красили материю за пределами Дилта. Использовали отвары трав и кореньев, поэтому модница, носившая синюю юбочку, нередко щеголяла и синими ножками. Стоило же постирать крашеную ткань в узле, то есть в ванне с моющим раствором, как цветная вещь становилась блеклой или покрывалась разводами.

  Таа общалась с Дилтом и сматывала клубочки – вскоре в центральном зале образовались цветные залежи. Затем любимая сходила к Кену и вскоре стала обладательницей пялец и целого набора больших костяных игл. В итоге Таа прогулялась, одев белую маечку с вышитым на ней простеньким орнаментом.

  В нашем узле стало не протолкнуться от женщин, залежи цветных клубочков вмиг исчезли. Разумеется, я не слишком обрадовался наплыву жительниц поселения, но Таа все исправила. В пятьдесят пятом узле имелись еще два помещения с отдельными входами, в одно из них переместились посетительницы.

  Другой узел, прявший нитки, сматывал их на катушки из рога, которые сам же и делал. Таа принесла образцы, провела переговоры, и Пятьдесят пятый начал выдавать продукцию, не используя ручной труд. Однако наш узел и катушки делал цветными. Это оказалось прорывом, потому что доселе цветной рог сделать никому не удавалось.

  Мы стали частыми гостями Кена и Малати. Кен – японец, попал он сюда очень давно. Невысокий, сухощавый, узкоглазый – типичный азиат. Только я раньше считал, что у японцев или китайцев растительность на лицах либо отсутствует, либо пробивается весьма скудно. Оказывается, я ошибался, потому что и у Кена, и у Лея густые черные бороды.