Текст книги "Сага о живых и мертвых"

Автор книги: Юрий Валин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 29 страниц)

После обеда строители принялись обсуждать недоделки, а Рата пихнула сестрицу, и они подсели к Лелгу. Разведчик уже исправно прыгал по двору, но до лучшей формы ему было еще далеко.

– Ты нас прости, пожалуйста, мы тогда не нарочно.

– Хм, да я понимаю, – проворчал Лелг. – Вы вроде жизнь мне тогда спасали. Ну, спасли – шею я все-таки не свернул.

– Это я повинная, – сказала Лот-Та. – Надобно было, чтобы Авель тебя предупредил.

– Да уж какие там предупреждения – времени только на вздох оставалось. Вот только не ожидал я такой прыти от вашего костяка. Ну его ко всем демонам. А так, может, и неплохо получилось, – разведчик осторожно погладил заживающее бедро. – Скоро на ноги полностью встану. А тогда я уж точно с башни, как вы, улететь не смог бы.

– Авель не виноват, – жалобно сказала Лот-Та. – Он старательный с излишком.

– Лелг, давай он тебе топор отполирует, – предложила Рата. – Он к таким делам способный. Ему работать нравится.

– Да? – недоверчиво, но с интересом, посмотрел Лелг. – Ну, может быть, попробуем. Мне за эти дни точить все подряд уже жутко надоело.

К девушкам подскакал Бом:

– К вам пошильный пришел. Мальшишка.

За воротами действительно сидел на корточках чумазый мальчонка чуть постарше возрастом шепелявого братца Син. Сурово ткнул пальцем:

– Ты Рататоск будешь? Ждут вас.

– Кто?

– Кто надо. Идете? – чумазый наглец не оглядываясь зашагал по улице.

Сестрицы переглянулись, машинально проверили ножи и без особой уверенности пошли следом. Из калитки выскочил Жо с плащами и катлесом под мышкой.

– Черт! Вы меня предупредить не хотели?

– Мы знали, что ты проследишь.

– А если я после обеда задремал?

– Дитя говорит, что мы знающие, а не надеющиеся, – пояснила Лот-Та.

Жо пробурчал, что неплохо и знать, и подстраховаться.

Суровый проводник провел через рынок, через лабиринт старых зерновых складов. Здесь гуляли курлыкающие голуби, пахло нагретыми стенами и мышами. Рата чувствовала, что любимый думает о засаде, а Лот-Та о том, что зря не захватила молоток. Но пустынные склады кончились, мальчишка вывел на кривую улочку, так же молча показал рукой на дверь маленькой лавки, а сам шмыгнул за калитку соседнего двора.

Сестрицы и Жо с сомнением смотрели на старую лавку с непонятной руной-вывеской над низкой дверью.

– Что-то этот супермаркет доверия не внушает, – проворчал Жо.

– Как-то затаинственно здесь, – сказала Лот-Та.

Рата поправлять сестрицу не стала – и улочка, и лавка действительно были как-то особенно сонны и пусты. И мертвых, ни старых, ни свежих, в округе абсолютно не чувствовалось. Редко так бывает.

– Заглянем, раз уж пришли. Ты, милый, только всех подряд не руби – вряд ли в этой развалюхе полчища врагов.

Жо фыркнул и открыл низкую дверь, шагнул и мастерски увернулся от низкой потолочной балки, норовящей задеть посетителя по лбу. Ничего ужасного внутри не обнаружилось. Крошечная лавка, прилавок, заваленный чернильницами, подсвечниками, пыльными шкатулками и дешевыми украшениями. На стенах висела мятая медная посуда, куклы со стертыми временем лицами. Рата с интересом уставилась на позеленевший светильник – таких старинных, с цепочками, видеть еще не приходилось.

Из-за занавески, ведущей в глубину дома, бесшумно появилась полная женщина.

– Госпожа Рататоск? Пройдите к мастеру.

Рата обошла огромную бронзовую ступку, доверху засыпанную бисером, и взялась за занавеску. По смутному ощущению, ничего опасного в этой лавке не было. Тем более, свои за спиной.

– Милорд, а вы куда? – остановила хозяйка Жо.

– Я что, не помещусь? – сердито поинтересовался парень.

– Так неприлично ведь, – возмутилась толстуха. – Здесь извольте товар пока посмотреть. Или на улице присядьте. Там на лавке все и ждут.

– А мне тоже лавка? – угрюмо спросила Лот-Та.

– Вам внутрь можно, если любопытствуете, – милостиво разрешила толстуха.

– Жо, ты вот тот светильник посмотри, – попросила Рата. – Он, наверное, очень старинный.

Толстуха отодвинула занавеску, и девушки вошли в полутемную комнатушку. Стол, заставленный многочисленными склянками, пара трехногих табуретов. Полки, кривовато висящие под низким потолком, завалены какой-то рухлядью. За вторым столом, у крошечного окна, сидел маленький человечек и сосредоточенно вязал крошечную кисточку. Художник, что ли?

Хозяин каморки на миг поднял голову и вернулся к своему занятию. Ага, – человечек-художник, как же. Глаза его Рата успела рассмотреть: красные такие глазенки, вроде слепые, но зрячие. И нос – две дырочки. Стопроцентный дарк, только непонятно, какого рода. На брауни похож, но уши слишком малюсенькие. Да и не бывают брауни лысыми. Полукровка, наверное. Знала Рата одного полукровку – ростом по пояс нормальному человеку, но черепа с одного удара разносит. Самой Рате, правда, видеть того молодецкого удара не приходилось. Вообще, тот дарк-полукровка был ничего, нормальный парень.

Рата почувствовала, что у Чучела дыхание перехватило – сейчас за нож ухватится. Тронула за руку – Лот-Та чуть ослабла.

– Что встали? – толстуха небрежно протерла табурет. – Сестра присесть может. А вы, госпожа, раздевайтесь и пожалуйте к мастеру.

– Зачем раздеваться? – изумилась Рата.

– Мастер посмотрит, решит, где рисунок делать. Не на лбу же молодой госпоже оберег набивать?

– Так у меня татуировка уже есть. Во все пузо.

– Мастеру лучше знать, – толстуха не скрывала раздражение. – Вы о встрече просили? Так не капризничайте. Мастер вам время уделил и уж точно ничего дурного не сделает.

Лот-Та села на табурет, Рата принялась развязывать ворот кофточки. При этом сестрицы с удивлением смотрели друг на друга. Собственно, почему эту толстуху нужно слушаться? Но юбку снимать Рата ни за что не собиралась. Нечего там карлику рассматривать, и украшать там нечего. Кому надо, тому и так все нравится.

Мастер не настаивал. Он вообще так и не издал ни звука. Разглядывал змея на плоском животе девушки. Осторожно ткнул пальцем в голову морского чудища, потрогал амулет на шее. Гильза и клык зубоморда, похоже, заинтересовали дарка больше, чем некромантский знак. Рате совсем не нравилось, что ее рассматривают, как диковинную заморскую обезьянку, но почему-то молчала. В каморке стояла странная и полная тишина. Ни дыхания людей не слышно, ни со двора звуки не доносятся.

Дарк на миг поднял глаза с красными мутными бельмами, и как неживую подвинул девушку ближе к свету. В четырехпалых лапах появилась шкатулка с красками и иглами.

– Эй, мне татуировка не нужна! – ошеломленно пробормотала Рата.

– Чего тогда к мастеру просились? – насмешливо спросила толстуха. Она нашла местечко за заваленным столом, устроилась перебирать фасоль. – За вас просили, вам одолжение сделали. Потерпи уже. Ишь, суетливые какие.

Рата стояла, закинув руки за голову. Боли не было, только живот обжигал легкий холодок. Мастер лысую голову не поднимал. Рата дивилась собственному оцепенению и молчанию сестрицы. Лот-Та только смотрела, широко распахнув глаза. Тишина давила на уши, и размеренное пощелкивание фасолин делало тишину только глубже.

– Мастер тебе помочь не может, – неожиданно сказала баба.

Рата от неожиданности вздрогнула, карлик сердито заерзал.

– Мы такой магии не ведаем, – продолжала толстуха, не отрываясь от миски. – Может, на севере помнящие иную древность остались. Не чистая некромантия в тебе. Ты – Проводник. Здесь таких никогда не было. Но пугаться тебе нечего. Магия не хуже других. Учиться тебе самой придется. Вон – белобрысая поможет. Ну и еще друзья найдутся. Чего замерла? Руку давай.

Рата машинально протянула левую руку. Мастер уложил ее ладонь на крышку стола, навис над ней ноздрями-дырочками, придвинул ближе краску.

Рата попыталась разглядеть, что стало с ее животом.

– Там Клык, – с ужасом и восхищением прошептала Лот-Та.

Действительно, старый, знакомый с детства змей-глотатель теперь обвивал силуэт Клыка. Нет, не силуэт, – море омывало подножье скалы, волна шла с юго-запада, со стороны Дуплистого Зуба. Волнение средненькое, нырять вполне можно. Рата попыталась рассмотреть Пристань и вход Домой. Нашла, моргнула…

Мастер сердито качнулся на табурете.

– Да что ж вы непоседливые такие? – возмутилась толстуха. – Насмотритесь еще. Вот, прости меня боги, дети сопливые.

С рукой мастер закончил, как показалось Рате, мгновенно. Несколько штрихов между большим и указательным пальцем. Что это такое? Руна какая-то недописанная?

– Ну, что встала? Сестренке место уступи.

Рата машинально попятилась. Чучело – глаза по-прежнему ошалелые, – придвинулась вместе с табуретом. Кофточка уже приспущена с плеча. Видимо, так и нужно. Рата стояла столбом, не отрываясь, наблюдала, как покачивается маленькая лапа рисовальщика с иглой, зажатой в тростниковом черенке. Уколов видно не было, просто на загорелом, с едва заметными веснушками плече проявлялся рисунок. Здесь он был прозрачно-голубой, как нынешнее небо над Глором. Или как глаза сестрицы. Опять Клык. Только в штиль. И на Наблюдательном Месте три человечка стоят. Крошечные, но узнаваемые. Странно, Жо там, на вершине, вроде бы не был. Значит, будет?

– Что замерла? Поворотись-ка сюда…

Толстуха с фасолью закончила. Растирала в старой чашке какую-то смесь, с виду похожую на мёд, густо посыпанный корицей. Зачерпнула толстым пальцем, потянулась…

Рата едва не шарахнулась:

– Что это?!

– Подлива. Боишься, что ли?

Палец едва ощутимо скользнул по губам. Никакого вкуса Рата не почувствовала. Смотрела в глаза хозяйки. Ой, какие юные глаза прячутся под веками набрякшими! И какие насмешливые.

– Ну, вот. Не страшно? – толстуха, которая не толстуха, – небрежно сунула чашку куда-то на верха полки. – Хорошая из тебя магичка, небось, выйдет. Кстати, где зубной порошок берешь?

– У Старого рынка, – машинально сказала Рата, пялясь на плечо сестры. Мастер занимался уже ладонью Чучела. А на плече море разволновалось, волны налетали на подножье Клыка, рассыпались высокими брызгами. Но фигуркам на вершине было наплевать, – только присели на камни, одна показывала рукой в даль. Это Жо про таинственный восток рассказывает.

– Надо сходить на Старый рынок, – бубнила хозяйка, ссыпая из пергамента в помятый кувшин бурый пепел. На миг пахнуло степным простором. – Нынче хороший зубной порошок разве найдешь? Что за времена для Глора? – толстуха поболтала в кувшине длинной жутко изгрызенной деревянной ложкой. – Что ж у тебя сестрица такой лохматой бродит?

Мастер уже убирал краски. Толстуха извлекла откуда-то облезлую щетку, окунула в кувшин и принялась небрежно причесывать Лот-Ту. Из лавки донесся неопределенный стук. Дарк издал яростное сопение и поставил шкатулку обратно на стол.

– Ну, молодежь, никакого почтения! – возмутилась хозяйка. – И где вы такого нетерпеливого кавалера выловили? Ну, пусть уж заходит, пока лавку не разнес.

Толстуха нырнула за занавеску, и в следующий миг в коморку ввалился Жо. Возлюбленный был в ярости, и то, что он все-таки зацепил лбом низкую балку, его отнюдь не успокоило.

– Мы в порядке, – поспешно сказала Рата.

– Удавливать нас не удавливали, – сдавленно согласилась Лот-Та.

Толстуха ухватила Жо за рукав дублета, пихнула к табурету:

– Садитесь, милорд. Сейчас мастер вам все объяснит. А вам, девицы, лучше в лавке подождать. Негоже нам при мужской беседе присутствовать.

Девушки очутились в лавке. Толстуха брякнула миску со своей фасолью прямо на пыльные свитки и принялась еще раз придирчиво проверять. Из коморки мастера не доносилось ни звука. По-крайней мере, зарубить художника Жо пока не пытался.

Рата почувствовала, что сейчас спятит от давящей тишины и однообразного шороха фасоли в миске.

– Леди, мы на улице подождем. Можно?

– Отчего же нельзя. Идите хоть домой. С парнем вашим ничего не случится.

– Спасибо, леди, – Рата, поколебалась, но сняла с шеи талисман с гильзой и зубом.

Лот-Та посмотрела с изумлением, но сделала то же самое. Девушки положили самодельные украшения на ладонь ничуть не удивившейся толстухи.

– Передам, – снисходительно сказала хозяйка. – Мастер наш любопытствует насчет редкостей разных.

На улице было удивительно хорошо. Девушки обессилено плюхнулись на кое-как отесанное бревно-лавку.

– У тебя животина болит? – Лот-Та осторожно потрогала свое плечо.

– Нет. Только холодок. А тебе больно?

– Нисколько. Только в глазах жучочки разлетались.

– Мушки. Собственно, не важно. Что они с нами делали?

– Понятие откуда? Украшательство вроде. И совет. Только я бы драпанула отсюда, если бы не ты.

– Да я тоже. Только Жо подождем. Слушай, мне кажется, или уже вечер? Мы же недолго там просидели.

– Не знаю. Может, на солнце хмарность? Ой, у меня жучки-мушки по всему телу.

Мимо старик прогнал коз. Ни коз, ни старика девушки не заинтересовали. Вдалеке через перекресток протащил тележку ослик.

– В Глоре всем ослам тату вырисовывают, или только нам? – пробормотала Лот-Та.

– Это хорошие рисунки. Мне кажется, и Леди здесь татуировку делали.

– Тогда конечно. Любопытствую – она тоже совсем не собиралась кожу рисовать? И чем мне волосы наизмазали?

– Не знаю. По крайней мере, не тем, чем мне губы.

Из ворот напротив вышел давешний чумазый проводник. Неодобрительно глянул на сестриц, сплюнул, подтянул ветхие штаны и ушел обратно.

– Мы ему не нравимся, – прошептала Лот-Та.

– Ну, не всем же нам нравиться. Нужно было ему монетку дать за труды.

– Ха, может, он тоже лорд? Как та бабища.

– Хозяйка не такая, как кажется.

– Я догадалась. Жуткий здесь квартал. Лучше было нам на кладбище спровадиться. Там понятнее. Этот мальчишка, по взгляду, не меньшее короля. Вернулся с Желтого берега и притворно здесь прохаживается.

– Не выдумывай, Чучело. Король, по верным слухам, в глубь Желтого берега ушел.

– Какие слухи, Дитя? Тут собственным глазам верности нет. Что там производят с нашим милордом бедным? Где ему рисуют?

Рата решительно встала:

– Пойдем к нему. Нам Жо без всяких украшений нравится. Если что, я эту тетку, пусть она хоть кем будет, на нож посажу…

Стоило приблизиться к дверям, как из лавки вылетел Жо. Несколько встрепанный, но одетый и без видимых изменений.

– Пойдемте отсюда, сестрицы.

Не успели отойти на десяток шагов, как дверь снова открылась и высунулась толстуха:

– Эй, покупку забыли!

В руках у нее был старинный светильник.

Жо и Лот-Та застыли, как вкопанные, Рата нашла в себе силы вернуться и забрать светильник.

– Спасибо. Извините.

– Да, пожалуйста. Фасоли не хотите? С подливкой.

– Нет, спасибо. Мы дома поужинаем, нас ждут.

– Ну, до дома вам далеко. Будете в Глоре, заглядывайте. У нас еще светильники найдутся.

Рата кивнула и поплелась к своим.

– Какая ты вежливая, – прошептала Лот-Та.

Дальше шли молча, очень хотелось перейти на рысцу. Промелькнули мимо пустые склады. Жо нарушил молчание, когда троица уже проскочила мост через канал:

– Ну и, что это было?

– Магия, – сказала Рата. – Простая магия. Не мертвая.

– Недурственная магия. Крепкая. Теперь навсегда у меня на руке застрянет, – мрачно заметила Лот-Та.

– Вам что нарисовали? – заинтересовался Жо.

– Клык. Немножко разный. По-моему, хорошо наш остров коротышка изобразил.

– Ну так покажите.

– Сейчас начнем посреди улицы заголяться. Тебе-то что накололи?

Жо слегка покраснел, и Рата подумала, что штаны он спускать откажется, но любимый просто протянул руку:

– Вот, – закорючка какая-то. И объяснений не было.

– У меня тоже закорючка, – с некоторой радостью заявила Лот-Та. – Загадочность?

Рата сдвинула их кисти вместе и положила сверху свою ладошку. Штрихи сложились в понятный рисунок.

– Грот и стаксель, – озадаченно сказал Жо. – Бесспорно, «Квадро». Это как понимать? Если намек на нашу общность, так мы и так теснее, чем можно вообразить, связаны. Хотя «Квадро» мы, конечно, любим.

– Мы его, наверное, еще крепче полюбим. Только это скорее шутка и на другое намек. На то, чтобы мы про перчатки и маникюр не забывали. А то стыдно. Ладно, мы-то, дикарки. Но и ты милорд, словно всю жизнь с камней мидии обдирал.

– Ага, учтем. Ну, ладно, может, мы легко отделались. Вам этот дарк что-нибудь умное сказал?

– Мы еще подумать должны – умное или не очень.

– Ага, – пробормотал Жо. Очевидно, ему тоже было сказано что-то, над чем стоило подумать.

– А светильник нам к чему? – спросила Лот-Та.

– Это я сторговал. За «полкороны». Белке понравился, у нее, вроде бы, как профессиональный интерес, – признался Жо. – Вы там жутко долго сидели, и, главное, не слышно ничего. А эта толстуха мне целую лекцию прочла, что да почем. Я глорским антиквариатом теперь сам торговать могу. И ведь так здорово зубы заговаривала, ведьма толстая, что я совсем одурел. Ведь, шутка сказать, вы там, в полной тишине, полдня просидели. Она мне глаза отводила, – так ведь?

– Ничего, пять «щитков» за такой светильник, – отличная цена, – сказала Рата, подозревающая, что «толстуха» могла занять командира куда более нехорошим способом. Нет, нужно учиться. И не только, как мертвяков заставлять по местам сидеть. Вот «отвод глаз» – очень полезная вещь. Ведь если хорошо подумать, то вполне можно догадаться, что за заклинание. Нет, полезно к этому красноглазому зашли. Пусть и жутковато было.

– Ладно, пойдемте ужинать. Тебе, Лот-Та, лучше тату пока не показывать. Син опять переживать начнет.

Рата повернулась идти к дому, а любимые остались торчать столбами.

– Что?!

– Как это сделали? – пролепетал Жо с очень странным выражением на лице.

– О! – ты тоже зришь?! – Лот-Та обхватила возлюбленного за шею, – Примагическая ведь магия!

– Да что вы на меня уставились! – завопила Рата так, что проходившие мимо камнетесы обернулись.

Жо и Чучело молча пялились на подругу. Ну не на всю, а на лицо.

Рата пощупала губы, – вроде, как обычно, холодок давно исчез.

– Да что мне такое сделали?! Ушлепки, медузы вонючие! Я эту ведьму наизнанку выверну, на полосы нашинкую и как наживку засолю. Ежа гнилого ей в печень!

– О! Ты выругиваешься, а я млею, – простонала Лот-Та. – Принцессовские губки.

– Да что с губами мне сделали?! Говорите, и хватит на меня слабоумно глаза выкатывать, – Рата попыталась стукнуть сразу обоих ненаглядных дурачков, но Жо подхватил ее на руки:

– Ничего с твоими губами не сделали. Только ты…

– На вид слаще инжира, – подсказала Лот-Та.

– Я не хочу, как инжир! – у Раты закапали слезы. – Я хочу, чтобы меня, как меня, любили.

– Да ты – вне сомненности – полностью ты, – заверила сестрица. – Чуть лучше, чуть хуже, – нам неопределенно.

– Это просто как помада, – прошептал Жо. – Только непонятно, что именно в тебе изменилось.

– Жозеф, не смей ее целовать, – потребовала Лот-Та. – Я тоже хочу. Тогда прямо здесь завалимся.

Жо осторожно поставил Белку на мостовую. Рата подумала, что мог бы еще подержать, и решительно сказала:

– Обратно пошли! Пусть назад переделают.

– Не ходи! – всполошилось Чучело. – Во-первых, так хорошо. Во-вторых, губы вернут, что-то еще хуже сделают. В смысле, – лучше. Рискованно.

– Что ты мне врешь? – Рата всхлипнула.

– Белка, – очень нежно сказал Жо. – Не нужно никуда ходить. Ты чудесно выглядишь. И не изменилась ничуть. Просто когда улыбаешься… Изгиб чуть-чуть другой, что ли? Мы с твоей улыбки и раньше дурели. Ну, теперь чуть больше дуреть будем. В конце концов, если помадой мазнуть, это уберется. Наверное…. Просто твоя улыбка виднее стала.

– Не ходи, я плакаться по таким губам всю жизнь буду! – взмолилась Лот-Та.

– А по своим волосам ты плакаться не будешь? – мстительно поинтересовалась Рата.

Сестрица охнула и сдернула косынку. Но в вечернем сумраке волосы были как волосы. Разве что, действительно, степью попахивали.

Ужасная правда обнаружилась только утром. То, что волосы стали чуть гуще и мягко блестели, было полбеды. Светлые локоны бывшей кригсмарине теперь лежали, как нужно! Всегда, даже после ночи и посещения купальни.

Впрочем, переживать девушкам было некогда. Молодой милорд объявил ускоренную подготовку к походу. Следовало запасать провиант и снаряжать «Квадро». Катамаран застоялся, а до выхода на север еще оставалось полным-полно дел.

Эпилог

– Шварк! – снежок зацепил капюшон и порядком залепил Рате ухо.

Нападения с фланга команда «Квадро» не ожидала. Вот тебе и порядочные зрители.

– Окруженье подкралось! – завопила Лот-Та.

Моряки в лице Лелга и Сиге живо загнули фланг к новому противнику. Одноглазый ловко увернулся от снежка отмщения, его гибкая женушка мигом слепила и метнула снаряд. Но и Сиге был непрост, – метатель из него был неважный, но щитоносец на славу. Накинутая на гибкую руку куртка отбила очередной снежок.

– Нечестно! – заорал Ныр, переметнувшийся к хуторянам, и получил по белобрысой макушке пущенным неведомо кем снежком. Обсыпанный снежной пылью на его плече Великий Дракон воинственно заверещал.

– У них драконы! – вознегодовал Гак, целясь в басовито хохочущего замкового кастеляна. Снежок тот отбил и принялся отплевываться от снежной пыли. Снег выпал только ночью, и его, легкого и пушистого, было жутко много!

Замковые наступали слева, хуторские напирали справа – моряки мужественно пятились к мосту, надеясь закрепиться на господствующей высоте. Деревенские, пока сохранявшие нейтралитет, помирали со смеху, толпясь на склоне холма. Визжала детвора.

Рата метко залепила по шикарной «корме» статной черноволосой женщине, выступающей за хуторян. Та крякнула и выслала такой ответ, что Рата спаслась, лишь плюхнувшись в снег. Ничего, «Квадро» сроду не сдавался!

Две женщины наблюдали за разворачивающейся битвой с высоты донжона.

– Ты бы так свой спецназ тренировала, – заметила дама с очень красивым и спокойным лицом и поправила пышную оторочку капюшона плаща.

– Егеря у меня другими игрушками кидаются, – проворчала высокая молодая женщина, тем не менее, продолжая с любопытством следить за маневрами мелких армий. Капюшон куртки высокой красавицы был откинут, и снежинки таяли на золотых, безупречно ровно подрезанных у шеи, локонах.

– А девчонки у него упорные, – сказала дама в плаще, глядя на сына, командующего полуокруженным отрядом.

– С чего бы ему барышень кисейных к нам приволакивать? – по-прежнему ворчливо заметила ее подруга. – В конце концов, он не в Гарварде воспитывался. Хотя я по-прежнему затрудняюсь что-либо внятное сказать по поводу всей этой истории. Учудил, так учудил.

– Думаешь, нам есть смысл что-либо говорить? Он ведь дал понять, что на эту тему ему советы не нужны.

Блондинка с чудными изумрудными глазами не слишком женственно хмыкнула:

– Еще бы он не дал понять. Изложил корректно и вполне доступно. Молодец. Чего не скажешь о его движениях. Смотри, словно в сиропе вязнет. Обленился, по каютам заседая.

– Не сомневаюсь, за зиму он у тебя попрыгает.

– Девицы тоже, можешь не волноваться. Да и всей этой кривоногой морской пехоте не поздоровится. У нас здесь не курорт. Пусть на своих морях да ривьерах отдыхают. И пусть, сукины дети, живыми возвращаются.

– Пусть тогда уж и до весны доживут. Рата нам, конечно, на кладбище образцовый порядок навела, но…

– Да, пусть там пока скучно будет. Вообще, Белка тоже учудила. Балованная соплячка была, спору нет, но вполне нормальная.

– Меня от ее нового подхода к вопросам жизни и смерти тоже порядком передергивает, – признала старшая красавица. – С другой стороны, если ты некромант…

– Магия здесь ни при чем. У каждого своя профессия. Ну, редкая профессия, конечно. Хм, некромантско-ритуальные услуги, отзыв костяного мусора, гарантированное упокоение.… Да. Дело не в этом. Меня волнует, что она умна. Чересчур. Это-то откуда взялось?

– Она просто выросла.

– Думаешь? Всего-то два года прошло.

– Для них большой срок. Тебя ее умственные способности волнуют, или то, что время быстро идет? Это меня волновать должно.

– С каких это пор, бабуля, нас разные вещи волнуют?

На бабулю темноволосая молодая дама решительно не походила, поэтому улыбнулась и сказала:

– Нас волнует, что мальчик может запутаться? Или что он зазнается? Одна чертовски мила и умна. Другая хороша собой и тоже отнюдь не глупа. А он юный и неискушенный, да?

– Все они юные и одинаково, гм, искушенные. Хотя ведут себя на удивление прилично. Мы-то с тобой женщины тактичные…

– … но от нас тайн в замке нет. Проявим снисходительность к молодости, пусть развлекаются в приделах приличий.

– Именно. Хотя я сдержанности парня поражаюсь. Когда Белка улыбается.… По-моему, большая часть гарнизона элементарно дуреет. Еще хорошо, что народ привит от женских чар надзором нашей несравненной ланон-ши.

– Ну, у нас тут и без Блоод есть на кого посмотреть, – сказала темноволосая, любуясь подругой. – Ты только капюшон накинь.

Зеленоглазая вдохнула, но послушно накинула отороченный белым мехом капюшон куртки. По мелочам подруги уже давно не спорили, а поводов для серьезных разногласий у них никогда не было.

– Про эсесовку ты ничего сказать не хочешь? – осторожно спросила темноволосая.

– Да я уже говорила. Какая она эсесовка? Она и портрет бесноватого не помнит. Эх, кригсмарине…. Симпатичная девка, толковая и с юмором. В мастерскую первым делом полезла знакомиться. Но, между прочим, тоже только нашему оболтусу улыбается. И чего они в него втюрились по самые уши? Он ведь, если говорить честно, до Аполлона у нас не дотягивает. Хотя и недурен.

– Ну и? Получится стойкое трио?

– Ты, детка, меня спрашиваешь? – возмутилась высокая красавица. – Тут и десяток сексологов-патологов не разберет. Главное, эти трое свято уверены, что уже получилось. Выглядят, между прочим, идиотски счастливыми. Понятно, легко им не будет. А нам легко было?

– Фирштейн-вирштейн, как говорит наша Бархатная Векша.

– Ха, дурацкий псевдоним, кстати. И откуда он взялся? Хотя при ее специальности без псевдонима трудновато…

Тут женщины отвлеклись, потому что дверь распахнулась и на площадку выкатился мохнатый визжащий клубок. Клубок рассыпался, и обнаружились двое детей в зимних курточках и пушистый дымчатый пес. Все трое целеустремленно покатились к стене. С опозданием на площадку выскочила молоденькая женщина с теплым плащом в руках.

– Припозднились, гвардия? – высокая женщина легко подхватила детей и поставила между каменных зубцов. Пес бесстрашно запрыгнул сам и уставился на панораму побоища.

– Битвища! – завопила малая девчонка, сдвигая на лоб сползшую шапку, и восторженно обозревая усеянный людьми склон холма.

– Снеггг! – прокомментировал ее братец, ловя варежкой медленно кружащиеся снежинки.

– Точно так, – согласилась их мама. – Снежная битва. Слава богам, учебная снежная битва. Спортивно-тактическая игра.

Близнецы добросовестно повторили за ней замысловатую формулировку на двух языках. Мама удовлетворенно повернулась к подруге. Та улыбнулась:

– Идите уже. Не утерпишь ведь.

Близнецы перешли на руки второй мамочки.

– Мышь, перчатки прихватила? – озабоченно поинтересовалась зеленоглазая хозяйка замка.

– Да, Госпожа, – миниатюрная девушка взмахнула двумя парами перчаток.

– Отлично! – леди «Двух лап» выхватила свою пару спортивного снаряжения. – Кто у нас еще в засадном полку? Пошли, разомнемся и переломим ход этого побоища. Не выступить ли нам на стороне морячков? Помнится, были у нас деньки дружбы с ВМФ….