Текст книги "Манекен за столом (СИ)"

Автор книги: Юрий Гуцу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

– Прямо? – уточнил я.

– По дороге прямо едешь! А так она петляет. Потом стоп. Отель. Просто, не так ли?

– Пожалуй, – согласился я. – Занесло вас. А это действительно отель?

– Наверху пустые комнаты. Внизу торгуют самогоном. И солёными ящерицами. На, хочешь, поговори с Дар. Она так и рвётся.

– Привет, Пик! – сказала Дар. – Голос у неё звучал весело. – Витамин немного преувеличивает. Кормят здесь вполне прилично, и выпить есть что. Тебе бы понравилось.

– А как насчёт барханов в ванной?

– Не без этого. Пустыня всё-таки. А двери здесь не закрываются, потому что и так дышать нечем. Вообще-то здесь ужасно. Хочу домой. Мы на тебя надеемся. Как там наша малышка?

– Какая малышка?

– Топ! Я бросила её, и мне немного стыдно. Ты позаботься о ней. Кстати, она очень важная персона, так что будь хорошим ма…

Связь прервалась. Пески, подумал я.

Опыта в отеле не оказалось. Такой результат меня не устраивал, и я продолжал находиться в холле, пока все хамы, включая портье Масштаба, не стали наперебой мне объяснять, что за коротышкой заходили какие-то карьеристы.

Меня опередили.

Бар «Рудимент» располагался у самого прибоя. И сейчас там было пусто.

Бар окружали огромные пальмы. Только вечером появлялись отдыхающие, любители позагорать в лучах закатного солнца. Они держались отчужденно, заплывали недалеко, плескались в прибережных волнах. Они были полностью заняты собой и выглядели чужеродно на необъятном берегу, перед первобытным покоем пустынного океана.

Я обошел старую башню и наткнулся на Тугодума. Тяжеловес восседал всей своей тушей на складном стульчике с театральным биноклем в руках. По его лицу тек пот.

Перед домом мэра расположился оркестр.

– Ждут в гости, – сказал я.

– Нет-нет, – живо сказал Тугодум, едва обратив на меня внимание. – Что мы такого сделали?

Тугодум судорожно вздохнул.

– Внутри кто-то есть? – спросил я.

Лидер драматически мотнул головой.

– Ты передумал?

Он так же безмолвно кивнул.

– Ты сможешь предупредить Опыта? – внезапно сказал он севшим голосом.

– А где он?

– В архиве. Получает разрешение на выезд.

Тугодум подался ко мне. Весь глянец с него сошел. Две ножки стульчика ушли в землю глубже других.

– Банкет окончен. Нам даже не будут аплодировать. Переместят в столицу, и все. Чехол собирается уходить. Избегает безлюдных мест. Надо быть на виду. А на строительство вообще не суются. Там эти… калеки. Хотят найти шоу. Ждут нерукотворных тротуаров. Зодчие. Веришь, кусок в горло не лезет. Может, успеешь с Опытом.

Грузовик Опыта стоял возле архива.

Я вбежал в мэрию. По лестнице спускался Абсурд. Я метнулся в сторону, и чуть не сшиб выходящего из туалета Опыта.

Я втолкнул его обратно.

– Ты что наделал?

Он даже не дернулся. Он был такой мелкий, что его никто не замечал.

– Я не виноват, Пик, – просипел он. – Я ничего не делал. Ты ничего не знаешь, Пик.

– А что мне знать? Я всё видел. Своими глазами.

– Вот именно… – прошептал в ужасе Опыт.

– Получил разрешение? – тоном пониже спросил я.

– Да. Всё в порядке. – Он похлопал себя по карману куртки.

– В общем, так. На холм ехать не надо.

– А куда надо?

Я задумался. Опыт продолжал смотреть перед собой, как обычно, без особого выражения на круглом веснушчатом лице. Может, и впрямь его никто и не заметил. Ведь никогда, ни при каких обстоятельствах ему ещё не удавалось привлечь к себе внимание. Он был, как винтик, который только незаметно используется всеми.

– Выедешь из города… – начал я, и он кивнул. Он на каждом слове мелко кивал.

Метод неподвижно стоял в конце коридора. Опыт поравнялся с методом, и тот, естественно, не обратил на него никакого внимания. Он сразу посмотрел поверх голов на меня. Лестница была прямо передо мной.

Я устремился по ней в знакомую мне дверь. Все обезьяны исчезли. В углу светился аквариум. Рыбки были на месте.

Я приоткрыл шкаф, ожидая, что из него повалятся скрюченные чучела. В коридоре послышались мерные шаги.

Кто-то шёл, останавливаясь у каждой двери. Я втиснулся в шкаф. Шаги замерли у дверей. В шкафу было тесно. Я всё же не кукла. Вдруг мой локоть ушёл в пустоту.

По винтовой лестнице я добрался до другой двери и протиснулся в узкую щель. Снаружи был придвинут платяной шкаф. На кровати возвышались подушки.

Перед зеркалом в дальнем углу спальни стояла тонкая, стройная девушка, опираясь коленкой на тумбочку, и красила губы. Это была Топ. Рот приоткрылся. Она заметила меня.

– Это… вы?

– Вам нельзя здесь находиться.

– Странно…

– Ничего странного, – убеждал я её, заталкивая в темноту хода. Стоит ей подать голос, и мы пропали. Топ сопротивлялась вполне корректно, но пришлось ее отпустить. Приятно было держать её за плечи.

– Что вы делаете?

– Это тайный ход.

Я пошёл в темноту, и она пошла за мной. Ход закончился тупиком. Я потрогал стену. Она, качнувшись, тяжело обвисла. Сразу возник тяжёлый запах.

За стеной забубнили. Говор усиливался, потом стал удаляться. Мы пробрались между стеной и ковром.

Мы разглядывали массивный стол, грубые стулья, глиняную посуду под лавкой. За столом сидел мужчина, положив руки перед собой. У него было грубое, с запыленными складками, лицо. Волосы тянулись плотными прядями, едва достигая тусклого лба, будто парик сдвинулся.

У примитивного ткацкого станка находилась женщина в длинном мешковатом платье. Глаза на бездумном лице с мелкими чертами буравили пустоту.

Дети были расставлены повсюду.

Сквозь плетень хижины был виден зал. В нём появилась группа экскурсантов. Мы затаились.

Лица туристов были полны любопытства. Познавательная экскурсия началась. Азарт в зеркальных очках заговорил:

– Вы находитесь в музее, где экспонаты изготовлены знаменитым столичным мастером Сорняком. Здесь всё сделано, от настоящего не отличить.

Все прошли мимо первобытного человека у костра, чем-то неуловимо напоминавшего Лагуну, только с потухшим взглядом, с ввалившимися щеками – похоже, он голодал.

– Может, и так. – Гид оценил шутку. – Но как в кризис впечатлились его гены. Представляете, какой заряд алчности уйдёт в будущее? В несравненно лучшие условия. И какой отклик найдёт? Может, вплоть до отвращения к чревоугодию? – Гид посмотрел на толстяка Тугодума. Челюсть у того отвисла. – И уйдёт. Так, только финал рождает старт. Парадокс! Улавливаете взаимосвязь? Переход от охоты к земледелию благополучно завершился, но… – гид с сомнением обратился к крестьянскому семейству в хижине, где находились и мы с Топ, – отсталые люди, чрезвычайно сильны родственные связи. Сам себя дикарь определить не в состоянии. Первостепенное значение имеют застывшие формы – обряды, обычаи, традиции. Думать не надо. Элита примитивна. Бывали в столице? Основной вопрос: «Кто ты?» В любом салоне за своего сойдёшь.

– Он сумасшедший? – прошептала Топ.

– Это его хобби.

– А вот – новинка, – внушительно сказал гид.

Внутри чучела виталистически дрогнуло прозрачное желе.

– Что это?

– Что? Гм. – Гид на секунду запнулся, но отвечал с прежней готовностью: – Душа.

– Душа?

– Да.

– Вы считаете, что это душа?

– Конечно, нет. Это – не душа. Это её макет. А разве всё остальное – настоящее? Но её надо обозначить. Да, и её тоже. Представить в виде предмета, как и всё здесь, неодушевлённого. А как же? Мы говорим о ней, уверенно, предметно, значит, и она должна быть там, внутри, как обычный атрибут. Там, где всё сделано, её, символическую, уже нельзя пропустить. А это искомое суфле лучше всего отвечает нашим теоретическим представлениям: зыбкость, иллюзорность. Соответствует общепринятому стандарту. Где бесплотные понятия, как их различить? Только по внешнему признаку. Вот мы и обозначаем то, что в жизни недоступно чёткому определению. Должно же быть такое место, где это возможно.

Туристы переходили с места на место. Наконец зал очистился от них.

Лицо Топ в полутьме было совсем рядом. Выпрямившись, селянка легко перешагнула через декоративную изгородь.

В зале ещё возвышался целый индейский вигвам. Индейцы во главе с вождём напоминали Чехла и его компанию. Вокруг висели пёстрые одежды и мохнатые ковры, от которых тянуло густым духом.

Мы благопристойно покинули этнографический зал с хижиной, изображавшую старинный быт, и скорбно замершее в полутенях крестьянское семейство, сплочённое серийной родственностью.

На пути встречались картины. Как добиться сходства с натурой? Слепо следовать ей или руководствоваться собственным восприятием?

В картину вложено нечто. И все должны видеть одинаково.

За любой формой кроется содержание. Но за рельефно застывшими красками ничего нет. Они сами.

Я пытался понять, что там таится.

Топ, наклонившись и придерживаясь за мою руку, рассматривала свисающую гроздь винограда – подлинную драгоценность ювелирно созданного обмана. Скопирована только форма, но – всесторонне.

Нас окружали освещённые ниши. Волк так свирепо расставил лапы в опавшей листве, что его разглядывали издали.

Это был зал живой природы. В большой нише были джунгли. Пыль припорошила глаза животных.

Ширь какая. Бескрайняя. Грызуны взбирались на деревья, змеи путались под копытами антилоп. Птицы и насекомые были повсюду.

Обстановка была, как реальная. Взгляд наткнулся на неприкрытое место. Был виден невзрачный помост. На нём всё и помещалось. Пейзаж сразу стал неживым. Я будто протрезвел. Обман был обидным. Изъян назойливо притягивал к себе.

Рядом очевидный комфорт, а будто ждет чего-то от грубой природы. Откуда? Природа сама пустая, как барабан. Она же ничего не гарантирует, только обещает. Неконструктивная, неудобоваримая. Жизнь ничего не имеет, кроме желания, машины надо зарядить, заранее.

Для природы все барьеры кустарны. Ей можно противопоставить только что-то искусно похожее на нее саму, но уже принадлежащее тебе.

Последний зал занимал скелет ящера. На подставках замерли обезьяны.

Я столкнулся с Гибридом. У него губы плохо подгонялись одна к другой.

– Я веду здесь научные исследования.

Сразил наповал.

– В музее? – уточнил я и повел Топ к выходу. Гибрид больше ничего лишнего себе не позволит.

На улице все было залито солнцем. Мы зажмурились. Видно было, что Топ приезжая, и что ей нравится провинция.

– Я думал, вас здесь уже нет, – сказал я.

Топ неожиданно рассмеялась.

– Представляете, Дар уехала на курорт, и я жду ее. Я остановилась в отеле. – Она прищурилась. – Я приглашаю вас к себе.

Вблизи отель был огромен. Портье, увидев меня, опустил глаза.

Длинный коридор все время заворачивал. Топ открыла дверь.

– Проходи, – сказала она и села в кресло, откинув голову. Мой взгляд скользнул по гладким расслабленным ногам. Она хорошо загорела.

– Ходите на пляж?

– Конечно. Я и сейчас с пляжа.

Она принесла стаканы и лимонад. Потом дунула вверх, в сторону лба.

– Не возражаешь, если я приму душ? Я быстро.

И она ушла, оставив меня скучать. За окном было пекло.

– Вы закончили школу, Топ?

– В столице давно нет школ. Все образованные. Вы безнадежно отстали от жизни. Я взрослая.

– Вот как? Это правда?

Послышался всплеск.

– Похоже, это не комплимент.

Усиленно зашумел душ.

Волосы Топ вспушились. Короткий халат не скрывал стройных ног.

– Ты сегодня занята?

– Вечером собираюсь к одному нашему общему знакомому.

– Кто это?

– Абсурд, ваш школьный метод. Это старинный друг нашей семьи. Пойдем вместе?

Она уселась на софе.

– Не знаю.

– Надо противостоять обстоятельствам, – наставительно сказала Топ. – А ты невоздержан – презираешь публику.

– Бывает, конечно, – согласился я. – Заносит.

– Нельзя никого уличать в недостойном. Все полезно в целом.

– А почему вы не поехали вместе с Дар? Разве она не предлагала?

– Нет, не в этом дело. Я сама не захотела. – Она сидела, отвернув лицо и глядя сухими блестящими глазами в окно. – Это ничего. Я не скучаю. У вас замечательный пляж. Каждый день я загораю. Хожу в театр. – Она посмотрела на меня и слабо улыбнулась. – Составишь мне компанию?

– Конечно.

– Я готова.

Топ стояла передо мной. Картинка.

– Ну как? – спросила она.

Я восхищенно присвистнул.

– Куда мы пойдем?

– Куда ты меня пригласишь, – лукаво сказала Топ.

Театр на центральной площади был заполнен. От кабака его было не отличить ничем. Никакого искусства больше не существует. Это, по-моему, ясно всем. И ничего не изменилось. Туристы безоглядно развлекались. Их жизнь представлялась мне необыкновенно пресной. Они все воспринимают, как должное. Я силился проникнуть в их взгляды, за физическую оболочку глаз, узнать, что ими движет.

Были бы такие куклы в театре. Каждый спектакль нужно играть заново. А так расставил кукол, и готово.

С одной стороны, притворяться труднее, чем делать все по-настоящему. С другой стороны, играть, лгать и фальшивить так легко и приятно.

Действия людей, несмотря на их механистичность, казались непредсказуемыми.

Всегда есть причина. Любому действию всегда есть причина.

Мы понимаем естественные законы, но презираем видимость.

Вместе с тем поклоняемся форме, так же естественно считая ее принадлежностью содержания.

При разных обстоятельствах одна и та же форма может принадлежать разным содержаниям.

Топ посматривала на меня.

– Ты хорошо помнишь, что было в тот вечер?

– Да. Но я был…

– Да. Разошёлся, – выручила меня Топ. – Вы всегда так себя ведете?

– Как – так?

– Будто существует одно торжество.

Кредо после нескольких попыток встать подошел к нам.

– Пик, – сказал он. – Я заказал одно редкое вино. Если бы вы согласились составить мне компанию… Вот и отлично.

Принесли вино. Кредо бубнил свое.

– Кто знает, что там, в глубине. А может, существо совершенно безобидное. Вроде гусеницы. Живет на деревьях, питается листьями, а иногда спускается, по глупости…

Он был пьян. Типичный корифей. Вокруг стихли разговоры, шум, смех. Посреди театра затравленно стояли Чехол и его компания.

– Вот что нам заменяет золотую молодежь, – с горечью сказал Кредо. – Таланты! Прохода от варваров не стало. Ничего. Скоро наведут порядок. Наш новый мэр…

– Вы его знаете? – спросил я.

– Да, – сказал Кредо. – Мы с ним учились в одном университете.

– Вы заканчивали университет?

– Нет. – Кредо развернулся к Топ. – Вы, если я не ошибаюсь, его дочь?

Я перевел взгляд на Топ.

– Разве это что-то меняет? – спросила Топ.

– Нет, конечно, – спокойно сказал я.

– Тогда почему ты не хочешь пойти со мной к Абсурду?

– Надеюсь, тебе не будет скучно.

– Ты думаешь, меня нужно обязательно развлекать? – Она даже побледнела.

Я не понимал, что с ней происходит. Она встала.

– Не провожай меня.

Чехол тоскливо смотрел ей вслед.

Я был у Абсурда, когда стемнело. Все окна в доме были освещены. У входа топтались золотые середины. В одной комнате несколько моих школьных приятелей стояли в картинных позах с бокалами наперевес.

Дверь неожиданно открылась, и я влез в кусты. По дорожке шли Абсурд и Топ. Абсурд остановился, достав сигарету. За свое здоровье он не трясся.

– Проклятая молодость… – пробормотал он тихо. – Отец скоро приезжает?

– Не знаю.

– Он беспокоится о тебе. Здесь не столица. У тебя пока не сложился свой круг друзей. Я должен предупредить тебя.

– О чем вы, дядя Абсурд?

– Есть прекрасные ребята. Умеющие дружить.

Это он про нас, подумал я. А как же.

– Да, – снова сказала Топ.

Метод мастерски закурил снова. Он искоса поглядывал на девушку.

– А я видел, как ты танцевала с Гибридом.

Топ махнула рукой.

– Думаю, он это переживет.

– Нет, нет! – горячо сказал Абсурд. – Это замечательный юноша. Он законченный неудачник. У него эрудиция. Скользкая личность. Он будет знаменитым ученым, – сказал Абсурд, не сомневаясь в своих словах, как в аксиоме. – На нем держится прогресс. Пойми меня правильно. Я надеюсь, ты сама в состоянии разобраться, кто чего стоит. А Пикет…

– Что – Пикет? – тревожно сказала Топ.

– Эгоист он, – с обидой выговорил Абсурд. – Презирает всех, а на каком, собственно, основании? Даже не пришел, а я лично еще утром пригласил его.

– Утром?

– Да, в кафе. Рано утром. Отбросы общества. А чего стоят их великолепные застолья с излишествами! А эта могучая, нездоровая страсть ко всем женщинам! Как в прошлые века, честное слово.

Топ с испугом посмотрела на Абсурда. Тот сделал озабоченное лицо.

– Мне кажется, герой чем-то привлекает тебя…

Топ сделала протестующее движение, но Абсурд продолжал, будто рассуждал сам с собой.

Ложь должна быть правдоподобной. Ей скидки не будет.

– Да, некоторые дилетанты обладают определенным обаянием. Умеют внушить что-то такое… – Он закатил глаза и развел руками. – Он не может попасть в школу. Она у нас одна.

Все в провинции в одном выдающемся экземпляре.

Один неземной рынок, одна неподражаемая парикмахерская, один искрометный музей, один зажигательный лазарет, один сногсшибательный банк.

Все чувствуют себя исключительными. Портить отношения ни с кем не рекомендуется.

Но, несмотря на похвальную защиту своих, наблюдалось нашествие посторонних.

Никто не знал, откуда взялись Тюфяк, Тугодум, Гибрид, но они, как хорошо обученный десант, без разминки овладевали чужим караваем, будто всю жизнь пробыли здесь, именно здесь, в точности соответствуя местным стандартам.

Как стадо проводит аномальную селекцию, никто не знает.

Досуг в итоге не нужен. А Юбилей, Офис, Штамп никому не в диковинку.

Может, массовое сознание считает главным оправу, с прямотой указывая на равенство противоположностей, на хромую жизненную силу, которую не ухватить.

С другой стороны, принято понимать друг друга, доверять, взращивать любое начинание.

Всё насыщено информацией. Ничто не подвергается критике, ничего не затрагивается.

Все легко уступают. Инстинкты притуплены – жизнь это не то благо, к которому все так долго стремились.

– Он дарит всем высокотехнологичные вещи, – подлил масла в огонь Абсурд.

– Зачем? – испуганно сказала Топ.

– Вот и я думаю, зачем…

– Вы говорите о Пикете? – недоверчиво спросила Топ. – Я ничего не знала, – сказала она дрогнувшим голосом.

Абсурд улыбнулся ободряюще. Он отлично вел свою партию.

– Он хочет обмануть тебя.

– Я не верю этому, – вдруг решительно сказала Топ.

– Меры приняты. Но от него всего можно ожидать. Он любит загребать жар чужими руками.

Топ промолчала. На этот раз, похоже, она поверила ему.

– Я хорошо знаю твоего отца, – сказал Абсурд. – Я верю в него. Мы превратим побережье в то, что оно действительно заслуживает.

– Что-то холодно.

– Пойдём в дом, моя девочка, – сказал Абсурд. – Гибрид, должно быть, совсем голову потерял. Подлинный болван. Тонкая натура. Решил, что ты ушла к Пикету. Гибрид никому не нужен. Несчастный. А ты стала настоящей звездой. Отдыхай. Я отвезу тебя… – Он продолжал говорить, пока дверь не закрылась.

Я вышел к океану и уставился в его тёмную даль. Совсем низко над ним висели крупные звёзды.

Я зашёл в воду и плыл сколько было сил, вперёд, как изгнанник – к звёздам. Вода была тяжелая, поблёскивающая, и плотная.

Я почувствовал, когда выплыл из бухты, волна сделалась крупной и хлёстко била в лицо.

Оглянувшись, я увидел, что огни далеко. Я, сам того не замечая, стал делать огромный круг, и недоуменно почувствовал близко землю. Огни сместились.

Я пошел по берегу. С одежды ручьями стекала вода.

Дома меня встретил Сор, возившийся в клумбе, и затрусил за мной, обнюхивая влажные следы. Он обиделся, что я не обратил на него никакого внимания и перевалился через подоконник в тёмную комнату. Время было к полуночи. Я переодевался.

В холле отеля не было ни души. Я шёл по бесконечно длинному коридору. У нужной двери я остановился. Я позвонил. За дверью чувствовалась тёплая сонная тишина.

Но там никого не было. Я не мог в это поверить. Мне хотелось увидеть Топ. Увидеть её сейчас, немедленно. Может, она просто крепко уснула. Конечно, она так устала за этот день. Я представил себе уютную темноту номера. Топ свернулась на мягкой софе, отложив какое-нибудь чтиво, а с высокого неба в просторное окно светит яркий диск луны.

Я не мог представить, где сейчас Топ. В отеле её нет.

Долину заполнял туман. Я вынырнул из густой пелены. Дом был передо мной, и я прошёл через незапертые ворота. Я утопил звонок, такой же беззвучный, как и в отеле, и стал ждать. Вскоре послышались лёгкие шаги.

– Кто там? – услышал я из-за двери.

– Это я! – выдохнул я.

Дверь открылась, и в полутьме я увидел Топ.

– Это ты, Пик? А который час?

– Извини, Топ, – сказал я, не зная, как объяснить своё появление.

– Ничего. Как прохладно. Подожди, я сейчас выйду.

Я сдержанно кивнул.

Я сел и почувствовал прикосновение. Топ стояла рядом.

– Пойдём?

– Да. Я разбудил тебя?

– Да… Я уже спала. Б-рр, – сказала она. – Прохладно. И так поздно.

Мы незаметно дошли до трущоб.

– Что это? – спросила Топ, поправив сумочку, висевшую на плече.

– Старое строительство.

– Какое жуткое место.

– Ладно, идём обратно.

– Нет! – сразу сказала она. – Посидим здесь…

Я огляделся. Вокруг громоздились каменные завалы, в которых малопривлекательно чернели входы в подвальные помещения.

Топ, присев на какой-то обломок, молчала.

– Что с тобой? – спросил я.

Она встала, подошла ко мне и прижалась, обняв меня обеими руками. Я замер.

– Что-то случилось? Что произошло?

Она вздрогнула.

– Ничего.

Она отпустила меня, посмотрела в сторону тёмных, мрачных, заброшенных бункеров и лабазов.

– Пик, ты только ни о чём не спрашивай меня.

Она говорила с усилием. Я сделал шаг, но натолкнулся на её взгляд.

– Мне нужно идти, – сказала она.

– Куда?

– Мне нужно. Не удерживай меня. Я обещала. Извини.

Я устремил взгляд в сторону бараков. Там было всё темно и неподвижно.

– Только не иди за мной, – сказала она. – Не надо. – Она повернулась и зашагала к трущобам.

Я догнал её и развернул к себе лицом. Она будто не замечала меня. Мне стало страшно.

Увидев сейчас каких-нибудь бродяг, я бы обрадовался им, как лучшим друзьям.

Топ отстранила меня.

– Иди, Пик, – сказала она. – Иди. Не волнуйся за меня.

Я понял, что ничего не смогу сделать. Она ждала, чтобы я ушёл. И я побрёл прочь, но, пройдя немного, обернулся. Никого не было. Я напряжённо всматривался в темноту. Топ нигде не было. Я сам отпустил её. Я стиснул зубы от бессилия и досады.

Мне нестерпимо хотелось увидеть её сейчас же. Она же только что была здесь. Эта мысль подхлестнула меня. Мне почудилось какое-то движение невдалеке, и я рванулся туда. Никого.

Я стал медленно осматривать всё вокруг, углубляясь в трущобы.

Я зашёл довольно далеко. Кругом были мрачные развалины, выбитые стёкла, трещины с глубокими тенями, как иероглифы, стены, светлые от пыли.

Я шёл по строительству, как по чужой планете, а когда увидел трассу, понял, что всё кончено. Передо мной расстилались необъятные трущобы. Шорох заставил меня обернуться.

По выбеленной от пыли стене полз младенец. Кукла обратила на меня лицо. Вот она куда забралась.

Я в недоумении шагнул к ней, но кукла, перебирая ручками, переползла за гребень. Я замешкался, а потом уже не мог её обнаружить. Всё было, как обычно, – будто всё вымерло в цехе.

Трасса вела в мегаполис. Усталости я не чувствовал. Я смотрел сверху на побережье. Кое-где светились огни.

Отель был тёмен. Огни обрамляли его, образовывали чёткий прямоугольник в пространстве. Ветер с залива овевал мне лицо. Я стал спускаться.

Спать совершенно не хотелось. Я ясным взглядом смотрел на замершую улицу.

Лифт поднял меня наверх. Створки бесшумно раздвинулись, и я ступил на толстый ковёр. Освещение как будто стало поярче.

Я перевёл дыхание, стоя перед дверью Топ. Никого там нет, подумалось мне. С этой мыслью я, примерившись, резко стукнул несколько раз подряд. И уставился на зелёный ковёр под ногами. Ночь подходила к концу. Мне не хотелось уходить.

Вдруг изнутри в замке повернулся ключ. Дверь открылась. На пороге стояла Топ с припухшими со сна глазами. Одной рукой она придерживала на груди ворот халата.

– Что случилось?

Я не мог поверить, что вижу её.

– Заходите.

Я боком протиснулся мимо неё. Она опустила глаза. Она присела на свою софу.

За окном забрезжил рассвет.

– Что стряслось?

– Я хотел вас увидеть, – сказал я.

– Зачем?

– Вы мне нравитесь, Топ.

Взгляд её стал странным.

– Зачем вы мне это говорите?

Её фигура вдруг стала излучать непонятную беспомощность. Я сел рядом.

– Почему ты не пошёл со мной к Абсурду?

Я молчал.

– Я ждала тебя.

Я поднял голову.

– Пойдём.

Она слабо улыбнулась.

– Странно…

Не глядя на меня, она вдруг стала собираться.

Когда мы вышли из отеля, светлело. Мы подплыли к острову. Вокруг был пустынный берег. Поскрипывали толстые стволы пальм.

Топ что-то рисовала на песке. Когда я подошёл, она подняла голову.

– Какая пустыня…

Мы были вместе. Я это ясно понял. В особняке ощущалось запустение. Трава пробивалась между плитами, ведущими к дому. Топ молча следовала за мной.

Входная дверь оказалась открытой, и, когда мы вошли, она стала сама собой закрываться. Топ спокойно обняла меня и водила по моему лицу слегка затуманенным взглядом. Я слышал её лёгкое дыхание. Она поцеловала меня сама, как воспитанная девочка.

– Вот… – Она надавила мне пальцами на грудь, будто выключая.

Дом с нетронутой обстановкой был необитаем. Всё свидетельствовало о внезапном бегстве.

– Здесь так интересно, – сказала Топ. – Сразу видно, что корифей здесь живёт.

– А за тебя не будут волноваться?

– Нет… – сказала Топ. – У меня каникулы. Вот так. – Она в упор посмотрела на меня. – Теперь ты знаешь.

– Что я знаю?

– Что я никому не нужна.

– Ты хочешь вернуться?

– Мы можем вернуться?

– Да. Как только ты пожелаешь.

– И тебе ничего не хочется?

– Кода я увидел тебя, мне сразу захотелось тебя похитить.

– Это правда? – улыбнулась Топ.

У меня захватило дыхание. С такой возможно всё.

– Да. И чтобы мы были одни, вдвоем.

– Мне такого ещё никто не говорил…

– В самом деле?

– Да-да. – Топ вздохнула. – Ваш коварный замысел удался. Можете требовать выкуп.

– Столько никому не набрать.

– О-о! – сказала Топ.

– Но знатной особе достаточно исполнить одно желание.

– Какое же?

– Позавтракать со мной.

Погреб был вместительным. С потолка свисали толстые колбасы. На полках выстроились батареи винных бутылок. От стен тянуло сыростью. Мы нагрузились едой. Покидая мрачный погреб, я невольно всмотрелся в его глубины, куда даже не достигал свет. Всё было тихо.

Фонтан не работал. Я покрутил кран, и вяло показалась тёмная вода. Напор усиливался, и фонтан заработал. На сухое дно упали неожиданно высокие каскады воды. Сверкающие струи неровно поднимались и опадали.

Бассейн понемногу наполнялся. Я обвёл глазами стену джунглей, кольцом окружавших нас со всех сторон. В их неподвижности было что-то тревожное.

Первый этаж был обставлен с большим вкусом.

– Расскажи мне что-нибудь, – попросила Топ.

– Что?

– Как ты живёшь. Ты ничего о себе не рассказываешь.

Зато это успешно делают за меня другие, подумал я.

– Я не знаю, что рассказать про себя.

– А ты не такой, как все.

Покраснев, она отвернула лицо. Резкий удар по крыше нарушил тишину. Джунгли натужно колыхались.

– Надвигается ураган.

Было пасмурно. Мы вышли из притихшего леса.

Тучи на наших глазах опустились. Волны были внушительными, но плоскими, и будто крались к берегу.

Лёгкие забивались воздухом. Топ не отставала от меня. Почти падая, мы повернули назад.

Волны высотой с дом обрушивались одна за другой. У самого берега высокий молочный гребень начинал плавно заворачиваться, и тонны воды падали на него, и всё содрогалось от ударов.

На нас надвигался смерч. Он упирался в тучи. Его размеры потрясали. Он был, как воплощение катаклизма. Он прошёл мимо и сполз в океан. Взгляду открывались пропасти между волнами. Под порывами воздуха смерч плясал в плотном воздухе.

В лесу всё живое попряталось. Вокруг бушевала стихия.

В доме было тихо. Я то и дело проваливался в сон. Топ посматривала в непривычно тёмное окно.

Ураган набирал силу. Слышно было, как он воет где-то высоко. Внезапно стал гаснуть свет.

– Что это? – шёпотом спросила Топ.

Лампочка еле светила. Так было по всему дому. Едва можно было разглядеть собственную руку.

За дверью кто-то был. По спине пробежал холодок. Я тронул дверь и услышал тихое ворчание. Примерно на уровне своего лица. Я оцепенел.

Я сделал предостерегающий знак Топ. Она уже поднялась до конца лестницы и теперь остановилась. Неизвестный шарил по поверхности двери. Я быстро запер дверь.

Ответом на это было бурчание, такое, что дрогнули стёкла.

– Что это? – сказала Топ.

– Наверно, гиена.

– Это… зверь? – Она немного успокоилась. Мы вернулись в комнату. Я сидел в настороженности.

Рано утром я проснулся, как от толчка. Топ крепко спала, подложив под голову руки.

Я открыл дверь. В лицо пахнуло свежестью. На земле валялись сломанные ветки, сломанные ветки. Плиты были усыпаны песком.

На сырой земле отчётливо виднелись круглые следы. Они огибали дом. Нельзя было понять, чьи они. Вверху мелькало голубое небо.

Джунгли внезапно кончились. Я стоял на пустыре с большим деревом, в котором было дупло, овальное, как и след, ведущий к нему. Вспомнив о загадочном существе, я заглянул. Вот оно сейчас выскочит, подумал я.

Я выпрямился. В дупле лежал котелок. Я задумчиво постучал по краю. Носок ноги отскакивал, как от автомобильной шины. Я ощупал край. В кору был вложен слой пластмассы. Я огляделся, стряхивая руки. Остров был ненастоящим, а это были его недоделки. Дальше начинались трущобы. Запустение здесь было невиданное. В таком месте и робот почувствовал бы себя неуютно. Не было никаких признаков жизни. Мой взгляд всё время возвращался к обнажившемуся пластику. Нерукотворный тротуар. Я заторопился обратно.

Входя в комнату, я нечаянно скрипнул дверью и оглянулся. Топ, разлепив ресницы, спросила:

– Что, уже утро?

Она села, приходя в себя.

В доме был бассейн. Мы поплавали в прозрачной воде, от которой шёл пар. Топ вышла, взяла большое полотенце, и стала перед зеркалом. На теле застыли капли воды.

– Не холодно? – спросил я.

Из больших окон резал глаза белый свет.

– Совсем нет.

Высунув из-за полотенца тонкую руку, Топ убрала волосы с глаз.

Мы возвращались. Океан был спокоен. Я столкнул лодку в воду, и Топ ловко заскочила в неё.

Вскоре мы увидели берег – длинную полосу пляжа, утыканную пальмами.

Ближе к вечеру я позвонил Топ.

– Куда мы пойдем?

– На званый ужин.

– Отлично. До встречи. – Голос ее звучал бодро.

На центральной площади царило оживление. Доносились сочные звуки настраиваемых инструментов. Приятно было сидеть, зная, что подойдет Топ. Она появилась, усаживаясь напротив.

– Отец приехал, – сказала она с сияющими глазами. – Так здорово.

– Это все по этому случаю?

– Не знаю, – беспечно сказала она. – Вечером будет праздник. Здорово, правда? – снова сказала она.

– Да, здорово, – сказал я.

К нам подошел Фат, радостно улыбаясь.

– А вот и я! Давно не виделись, да… Топ, вы прекрасно выглядите… – Он, глядя из-под полуопущенных век, как сонный кот, продолжал отпускать комплименты.