Текст книги "Манекен за столом (СИ)"

Автор книги: Юрий Гуцу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Знакомое, свое. Зачем искать другой путь?

Преодолевать сопротивление среды – так замечательно. Слиться со стихией. Если ты все одолеешь, это настоящее будет принадлежать тебе. В действительности.

А если нет?

Топ, благосклонно улыбаясь, знаком пригласила Мифа. Он, который незамедлительно откликался до этого, подсел, будто нехотя.

– Какое общество! – сказал он мне тихо.

Пламя камина отбрасывало на мрачные стены уродливые тени.

Аскет громко икнул.

Я немного опьянел. На меня смотрел Абсурд. Пастух Абсурд. Он прикатил со своего пастбища.

– Что за торжество… – сказал он. – Да это тот самый кумир!

Сам бренд, вскинувшись, посмотрел на меня.

– Но, но, – сказал я.

– Что это значит, пастух? – холодно сказала звезда. – Пикет – мой кучер.

– Пикет? – сказал пастух. – Я обознался.

Я криво ухмыльнулся. Абсурд сватался к самой Дар.

– Как здоровье пастушки? – спросил я.

Абсурд не возмутился, как ему полагалось. Он задумчиво смотрел на меня. Я, хлебнув хорошенько из кубка, вероятно, наговорил бы ему всякого, но тут заметил, что бренда нет на месте.

Вельможный Абсурд уже не обращал на меня никакого внимания. Он стал обладателем обширных владений, закрепленных печатью Офиса. Огреб, называется. Официально. Что может быть мерилом в искусственной стране?

Вот его блистательная, высшая цель. Метод дорожил своим достоянием здесь, на чужбине, и решительно ни с кем больше не вступал в пустопорожние разговоры.

Завладев, по сути, куском бывшей помойки, метод стал скрытен и дальновиден. Стал заботиться, как упырь, о своем здоровье, бросил курить.

Ловко Шедевр его обманул. А если метод, в самом деле, хороший? Если плохой человек совершает хорошие поступки, не все ли равно?

Может, стереотип сложился. Я похолодел. Нет, нет, мы все, вместе, не можем ошибаться.

Аскет, против ожидания, не раскис. Кто-то запел, и он, пребывая в неподвижности, подхватил мотив, нечленораздельно загудел, флегматично прикрыв глаза.

Вскоре все пели. Местная знать исполняла хором крестьянскую песню с несложным заграничным мотивом.

Миф не пел, хотя, я уверен, хорошо знал слова этой песни. Поймав мой взгляд, он приподнял бокал, и Топ присоединилась.

Миф пил умеренно, в отличие от меня. Я чувствовал, что набираюсь среди кукол.

Я пошел на поиски бренда. Чучела поганые, подумал я. Я выразился культурно. Отличить, не отличить…

С человеком вздумали тягаться? Я произнес это вслух и при звуке своего голоса остановился. Стены были влажными от сырости. Салон был каменный, построен на века. На века… Зачем?

Я обнаружил Кредо в его спальне. Он забился, как в берлогу, в самый укромный уголок, за ширму. Я приподнял ее, и Кредо сжался, вдавился в стену. В таком состоянии он мог и броситься. Меня он совсем не признавал. В его глазах гнездился страх. Он даже зашипел от возбуждения, как кот.

– Идите в зал, – сказал я ему. – Слышишь? Зачем ты сюда залез?

Это было бесполезно. Глаза Кредо излучали страх.

В другом углу рыдал от ужаса шут Штамп.

Я вернулся обратно, наказав прокурорам никого не впускать к Кредо.

Гости были основательно на взводе. Я тоже.

Топ разговаривала с Мифом. Не нужно ей с ним разговаривать, подумал я.

– Вы так хорошо танцуете…

– Вам это кажется удивительным? – Брокер призывно прищурился.

Я не верил своим глазам. Он явно считал себя неотразимым и определенно нравился ей.

Юбилей шутил. Куклы смеялись. Они смеялись так, что я усомнился в их происхождении.

Я подозвал искусствоведа, как личность, напичканную знаниями.

– У бренда ипохондрия. Дурно стало. Я распорядился, чтобы его не беспокоили.

Я сел рядом со смеющейся Топ. Юбилей всех смешил каламбурами, а казалось, что все веселье исходит от Мифа.

Миф способен был произнести за весь вечер считанные фразы и при этом оставить стойкое впечатление на редкость общительного парня. Но сейчас он был на самом деле оживлен и мил. От близости звезды, от уютного вечера. Его устройство уверенно вступало в диалог.

– Природа, – говорил брокер, – удивительная вещь. В ней есть место всему – и червям, и звездам. Звезды удалены от нас на неисчислимые расстояния, но я хотел бы дотянуться до одной из них.

Меня вдруг кольнуло враждебное чувство.

Как смеет кукла, при полном отсутствии интеллекта, рассуждать о природе?

Они не виноваты, одернул я себя. Они ничего не понимают, они слепо копируют нас. А может, Миф и не догадывается об отношении Топ к нему? Какая чепуха, подумал я. Симпатичный малый, он всем нравится. И ничего серьезного. Ну что серьезного может быть с куклой?

В это время Миф посмотрел на меня и улыбнулся. Я тоже посмотрел, как он всему радуется, и сказал:

– Нас ждут разбойники.

Будто пар спустили. Счастливый ухажер уцененно заморгал. Он повернулся к Топ.

– Пойдем, – сказал он ей, сентиментально сложив брови шалашиком.

Я поднял голову. Я решил, что он надумал сразу вести ее в театр.

– Куда?

– Мы… погуляем. – Миф функционально что-то скрывал.

Я покачал головой.

– Нет. – Плевал я на модель. Не позволю. Будь ты, хоть кем. При мысли, что они могли остаться наедине, меня вдруг обдало жаром.

– Почему? – Миф держал брови поднятыми.

– Нельзя, – неизобретательно сказал я.

– Дружище, – сказал Миф, – нет оснований для беспокойства. – Он по-прежнему был уверен в себе.

Но и я не сомневался в истинных взаимных чувствах с Топ. Зачем проверять то, в чем не сомневаешься? Я посмотрел на отрешенную Топ, огляделся и от себя скорректировал:

– Да.

Ничего не произошло. Миф неловко усмехнулся, как человек, незаслуженно наткнувшийся на непонимание. Но и ссориться ему, я видел, было не с руки. А может, он и не хотел. Я был непреклонен.

– Я ухожу, – вдруг сказал Миф. – Возвращаюсь к себе.

В траве виднелись трубы. Миф присел на одну из них. Его губы что-то беззвучно произнесли. В глазах отражался закат. Губы у него слегка раздвинулись. Издали казалось, что он улыбается.

– Как красиво, – сказал он очень тихо. Он сидел неподвижно, немного откинув голову, как слепой. Мне показалось, что Топ немного подвинулась к нему.

– Мы еще увидимся, – сказала она. – Ты приезжай к нам.

– Договорились. – Он приник губами к ее руке.

Топ величественно удалилась, как пава. Настоящая звезда. Миф выпрямился. Я бы многое дал, чтобы узнать, что у него на уме.

Кабаре было рядом. В помещении стоял мерный шум. Нас встречала смуглая девушка с глазами, похожими на две маленькие луны. За ней появился Витамин.

– Это мой компаньон Манжета, – сказал он. Она прямо-таки обвилась вокруг него, как лиана. – А это мое дело. Как видишь, – с гордостью сказал он, – я времени даром не теряю. – И он с чувством громыхнул счетами.

Любил Витамин считать. Нравилось ему посчитать что-нибудь, по-крестьянски, не спеша, чтобы все сходилось.

Он цепко оглядывал каждого клиента, при этом внутри него происходила неслышная, но приятная работа, будто монета падает на поднос с тихим звоном.

Я заметил Лагуну. Он коротко махнул мне и сбил свой чепчик на брови. Он был в компании. У бочки уткнулся в кружку Ядро.

– Нет связи – все вверх ногами.

– Ведь что выдумал! – воскликнул Витамин. – Что виноград так хорош специально для нас.

– А зачем еще он так сладок.

– Больше никакого сиропа. Только реальное пойло. Напитки, конечно, не те, – проинформировал меня Витамин. – Но платят золотом. Что слышно насчет налогов?

– Не знаю, – сказал я.

Бурда в моей кружке оставляла желать лучшего. Это была не «Вонь».

– Ты спроси у Топ, – сказал Витамин.

– Зачем?

– А она спросит у своего… папаши.

– Ах, папаши, – сказал я.

– Ты спроси, – рассердился Витамин. – Раз она тебе во всем уступает. Понял? А потом поделимся. Наваром. Когда вернемся.

Ядро встрепенулся.

– Насчет когда вернемся…

В углу разгорелась потасовка. Лагуна выбросил буянов за дверь. Витамин одобрительно кивнул ему через зал. Несокрушимый союз торговли и разбоя. У них своя модель.

Лагуна, изображая пьяного, столкнулся с нами на выходе.

– Когда и где? – спросил он, не шевеля губами.

Миф растерялся, не понимая, откуда злодей взялся.

– Пропусти.

– Ты! – тихо прикрикнул на него Лагуна. – На волосок был от выбора. Слово дал. Когда и где? – повторил он с настойчивостью.

– В театре, – сказал я. – Ночью.

– Сейчас.

– Нет, – сказал я. – Не успеваем.

– Не успеваем, – как эхо, повторил Миф. Я взглянул на него, и он покраснел.

– И без кренделей! – Лагуна состроил зверскую мину. – Обману!

Я чуть было не отправил его куда подальше. В изъян. Но дальше некуда. Мы на месте. Вошел в роль, называется.

Перед салоном к нам учтиво обратился Боб.

– Никому из гостей не рекомендуется покидать город, – сказал он.

– Надеюсь, ко мне это не имеет отношения? – вдруг вспылил Миф. Я впервые увидел его таким – возмущенным. Похоже, ему это самому не нравилось – спорить. Но сейчас он не считался ни с чем.

Боб приблизился к новоселам. Он начал им что-то объяснять.

– Окрестности наводнены меценатами…

Миф запахнул свой плащ и, не прощаясь, зашагал в темноту. Больше он никого не слушался. Некоторое время я смотрел ему вслед. Потом отвернулся.

Я поднялся на крышу салона и вытащил фонарик. Рядом раздался кашель. Из башни высовывалось юное лицо столичного синоптика с бородой.

– Что вы здесь делаете? – спросил я.

– Смотрю на звезды. Сегодня полнолуние.

Луны не было.

– Хотите взглянуть? – предложил астролог.

Я приник к окуляру ненастоящего телескопа.

Яркие звезды неожиданно вплыли в поле зрения. Я сместил трубу к горизонту.

Темное пространство расслаивалось, как при оптическом эффекте.

В башню просунулся Витамин. Сначала я подумал, что мой друг сошел с ума. Он молча тянул меня к себе. Пока не вытянул на крышу.

– Любуешься? – сказал он. – Все на месте?

– Что случилось?

– Что случилось? – Витамин выглядел крайне возбужденно. Может, все клиенты перешли на медь? – Хорошенькое дело! Это я тебя должен спросить. Вот это новость! – сказал он, взявшись руками за голову. – Вот это новость!

– Что за новость? – сварливо сказал я. – У прачки вновь приплод?

– Так, – сказал Витамин, успокаиваясь. – Ты знал об этом?

– О чем? – сказал я.

– Отсюда нельзя вернуться. Вот так!

– Кто тебе сказал об этом?

Я произнес это так, что Витамин побледнел.

– Ядро…

Я окинул взглядом ночную местность. Непроницаемая мгла стлалась у горизонта. Что-то тревожное было в этом.

Потом далеко в ночи, как индикатор, замерцал огонек – костер лесоруба или охотника.

Его было хорошо видно и так, без всякой фальшивой оптики.

– А где Ядро?

– Напился и несет не в масть. – Тут Витамин очень удачно изобразил нашего друга во хмелю, навязчиво пытающегося что-то кому-то объяснить. – Нет связи – нет выхода. Он же в модели не участвует, ведет себя, как типичный отставник – гуляет. Он побывал в дальних парках и…

– Мир един, – перебил я его. – А это декорации. Какие парки? Ядро сейчас и об пень запнется. Может, он просто философствует?

– Похоже, – согласился Витамин. – Но и Лагуна утверждает, что аквариуму нет конца.

Я задумался.

– А тебе не все равно? – сказал я. – У тебя здесь дело, положение.

– Как бы не так, – сказал Витамин. В его глазах появились злые огоньки. – Я все это… рожи эти… готов терпеть, но до определенного момента. Лагуна считает, что Шедевр насобирал из экономии своей коллекционной синтетики отборных нищих со столичной помойки. Как их, обжор, отличить? Здесь все пирожные приземляются кремом кверху. И вообще, вы с Шедевром всё это затеяли, вот вы и…

Не окончив, он махнул рукой.

– Всего в избытке.

– Я тоже думал, что все будет. Всем перепадет.

– Нет лимита, – подтвердил я, как заведенный.

– Все всем? Навалом? Нет… что ты. Так не бывает. Нигде. Должен быть контраст. Закон природы. Ты думаешь, меня провели? Да куклы здесь, как люди. Модель для них естественна. Протестовать против такого положения вещей? Я тертый калач, и золоту цену знаю. Но здесь и оно самой высокой пробы. Как против этого устоять?

– Отделить.

– Рискуешь.

– Каждый выходит из модели, когда угодно.

Витамин поспешил скрыться, но я остановил его:

– Будь сегодня ночью в театре.

– Понял… – сказал Витамин.

– Всего вам доброго, – сказал звездочет.

– Досуг, ты тоже уходи. Ты ведь все понял?

– О, да.

Над головой навис вместительный открытый космос.

Топ стояла у зеркала, поправляя волосы.

Я захотел поцеловать ее, но она отстранилась.

– Ты что?

– Ничего.

– Это из-за того случая?

Не надо было мне спрашивать.

– Нет. Это не имеет значения.

Как бы не так.

– Спустимся через окно?

Хорошо, что Топ любит экскурсии. Я открыл окно.

Топ бросила последний взгляд на свою спальню, как зал, и посередине кровать. Настоящее звездное ложе, торжественное, взбитое так, что в нем можно было утонуть.

Я зацепил шаткую ступеньку веревочной лестницы. Мы спускались вниз среди зелени, сеткой покрывающей заднюю стену салона.

Видны были крыши пустых конюшен.

Под стеной стояла карета. Топ скользнула внутрь. Я сел на место кучера. Копыта зацокали по мостовой. Близилась полночь, и на улицах было пусто. Мы проехали через ворота, где адвокаты, семеня на ходу, бдительно вглядывались в печать.

Город оставался позади. В салон мы, по-видимому, не скоро попадем. Представляю, что там начнется, когда повалит эта орда агрономов с рынка. Пировали одни, достанется другим. А когда сам Шедевр подоспеет…

Салон не так прост, как всем кажется.

Карета въехала в парк, как в погреб – так там было темно. Идеальные условия для разбоя.

Колеса поскрипывали. Мы упорно вглядывались в темноту.

В вышине с резким криком пролетела сова, и Топ вздрогнула, вцепившись мне в руку.

– Что это я.

Мы выбрались из парка. Появилась луна. Развалины выглядели очень таинственно. Карета приближалась к заброшенному поместью.

Театр громоздился, как черная туча. Карета остановилась.

– Говорят, здесь полно реквизита, – сказала Топ. – И всякого антиквариата. Аскеты были так щедры, что давно разорились. И статисты водятся…

Стены театра сливались с темным небом. Ветер гнал по двору сухие листья. Повеяло безысходностью. Луч фонарика пробежался по каменным карнизам, бесцветным орнаментам.

Мы вошли в театр. На равных расстояниях горели факелы.

Мы очутились на балконе и остановились.

– А вот и еще один, – сказал чей-то голос. Зал внизу был набит куклами. Настоящий аншлаг. Лагуна и Витамин стояли спиной к спине, как на арене.

– Вам не понадобилось особого приглашения, – снова послышался голос Юбилея. Он был вместе с шутом Штампом. – Что вас привело сюда? Ну, конечно! Простое равнодушие! Как я заметил, вы, Пикет, чрезвычайно равнодушны.

Я следил за рассуждениями искусствоведа. Куда он клонит?

– Да, вы равнодушны. Вы можете есть, когда не голодны! Смеетесь, когда ошибаетесь! Вы ненормальны – доверяете лжи. – Искусствовед даже руками всплеснул. – Переделать все хотите. Красота вас угнетает, а нектар приторен. Нищих вы не отличаете от богатых. Вы не люди! Но разоблачить вас было непросто. Ох, как непросто. Наш бренд первый вас заподозрил. Бунтовать надумали? Если бы!

Он судит по нашему поведению, пронеслось у меня в голове.

Конечно же, подумал я с облегчением, искусствовед отличил наше поведение от поведения остальных. Я думал, он заподозрил в нас заговорщиков. А мракобес намекает на нашу природу. Я даже обрадовался, хотя непонятно чему. Теперь нам точно крышка.

– Все у вас напоказ! – торжествуя, завопил Юбилей. – Вы – шоу!

Что еще ждать от виртуоза, более оригинального. Я не представлял себе, как мы выкрутимся.

То же было написано на кислых физиономиях моих друзей. Попраздновали.

– Скоро вся компания будет в сборе, – сказал Штамп. – Сомневаетесь? Пастуха выдала собственная жена, ха-ха! Ах да, обсчитался. Еще вожак. – Штамп примолк.

– Много слышал о нем, – сказал Юбилей. – Не скрою, любопытно взглянуть. Колоритная, говорят, фигура. Скоро нам, надеюсь, представится такая возможность.

В зале оживленно загалдели. Не все разделяли подобный энтузиазм. Не разделяли те, кто уже видел Шедевра.

– Она вам уже представилась. – Голос прозвучал, как гром с небес. – Звали? Я пришел.

Все застыли, глядя в сторону, где возник гигант.

– Вы… серая масса… желали видеть меня? – спросил он. Он говорил совсем тихо.

Шедевр словно рос на глазах. Челюсть у него выдвинулась до предела, а глаза под полуприкрытыми веками мерцали. Никто не мог отвести от них взгляд.

– Кто здесь хотел видеть меня? – взревел Шедевр, ударив кулаком по стене.

Он был страшен. По всей стене от удара зазмеились трещины. Шедевр всегда был готов к битве. На губах появилась знакомая усмешка.

– Ко мне! – сказал Шедевр. – Воины! – Голос его зазвенел, как сталь. – Ко мне! – Ничто уже не могло остановить его.

Страшный низкий рык потряс все до основания. Это был голос неукротимого льва, и он бросал вызов им, гиенам.

Не в силах воспротивиться этому призыву, куклы двинулись на него нестройными рядами. Половину Шедевр смел, как при жатве, одним взмахом руки. Никто и не представлял себе, как он силен. Это был атлет, гладиатор.

Куклы бросались на него и разбивались, как об скалу. Так и не сбросив оцепенения, они ломились к нему, словно их там ждало спасение. Шедевр крушил кукол, разламывая на части, швырял о стены, как только мог, не сделав за все время и лишнего шага.

Все обратились в паническое бегство. В минуту театр очистился от реквизита. Шедевр не спеша зашагал вслед за ними, как на прогулку.

Топ время от времени охватывала легкая дрожь от пережитого. Лагуна и Витамин бродили по залу, иногда наклоняясь к распростертым куклам. Я думал, что Шедевр ушел продолжать штурм салона, но ошибся. Он внезапно появился в зале. Приметив нас на галерке, он заулыбался.

– Целы, – сказал он, потом недовольно нахмурился, вспомнив о чем-то. – Почему вы покинули салон? – спросил он тоном, требующим немедленного ответа.

Я улыбнулся в растерянности.

Лагуна в недоумении пошевелил круглыми бровями.

– Разве я об этом тебе говорил? – сказал мне Шедевр.

Все смотрели на меня, ожидая, что я скажу. Больше я уже не улыбался, расстроившись.

– Я тебе что сказал? – спросил Шедевр терпеливо. – Дать сигнал. И все.

Действительно, что за глупость. Сбежал.

– Я решил, что там нет шоу.

– Эх, ты, – сказал Шедевр. – Шоу должно было найти тебя. Ты выиграл турнир. Праздник твоя награда. Спрятать звезду было за Мифом. А ей оставалось сделать выбор. Тогда праздник продолжится. Зачем вы сюда пришли? Это место для статистов.

Я осмотрел всех.

– В общем, да… – сказал Витамин.

– Я возвращаюсь в салон, – сказала Топ.

– А о других ты не подумал? – сказал Шедевр.

– Почему же, – сухо ответил я. – Подумал. – Я хотел, чтобы он отцепился.

Перешагивая через тела, Шедевр встал под балконом и запрокинул голову. Он смотрел на нас, и улыбка не сходила с его лица.

– А где Миф? – поинтересовался он, будто в порядке информации.

– Он вернулся к себе, – сказал я.

– Ладно, – сказал Шедевр. – Все в порядке. Я верил в тебя, Пикет. Он должен был разделить вас. Я специально сделал его таким. Ты… понимаешь.

– Кажется, да, – сказал я.

Ты раздобыл журнал Топ и вылепил существо, похожее на ее тайный идеал, подумал я. Игрушку, с которой она была бы не в силах расстаться.

Шедевр усмехнулся.

– Миф! Он так старался… Он должен был сыграть свою роль.

Мы помолчали.

– Я ненавижу вещи, разделяющие людей, – возвысил голос Шедевр. – А вам пора возвращаться.

– Куда? – тотчас поинтересовался я.

– В салон, – спокойно, как само собой разумеющееся, сказал Шедевр.

Я покачал головой. Я полагал, что герою придется импульсивно напрягаться из последних сил. Никто не успел опомниться, как манекен рядом сказал:

– Нет.

По лицу Шедевра пробежала неуловимая тень. На мгновенье он, как маска, стал похож на Мифа, когда я не разрешил ему уйти со звездой. Но это длилось всего мгновенье. В ту же секунду гигант овладел собой.

– Мы снова вместе. Я так мечтал об этом. Ты обязан мне верить. Я каждый день наслаждаюсь нашим праздником, который никогда не изменится.

Я молчал.

Шедевр развел руками.

– Тогда верни звезду. Ты не хотел, чтобы она досталась Мифу. Согласен. Но не отнимай ее у всех нас, – шутливо закончил он.

– Нет.

– Ты не согласен, чтобы звезда вернулась в свой салон? – Шедевр деланно удивился.

– Топ останется здесь. Она не вернется ни в какой салон.

– Что скажет звезда? – Шедевра, казалось, забавляла сложившаяся ситуация.

– Я еще сама могу решить, что мне делать, – сказала Топ.

– Топ, – тихо сказал я. – Ты не пойдешь в салон. Ты поняла? – Я смотрел ей прямо в глаза.

– Да, – сказала она, не отрывая от меня своих глаз.

– В чем дело, Пик? – подал голос Витамин.

– Так не пойдет… – сказал Шедевр, покачивая головой.

– Что ты задумал? – спросил и Лагуна.

– Кто ты, Шедевр? – спросил я совсем негромко, но все услышали.

Шедевр переступил с ноги на ногу.

– Да ты с ума сошел…

– Прекрати! – сердито прикрикнул Витамин.

– А ну, тихо! – сказал Шедевр. – Все нормально, Пик. Да, мне нужна звезда. И мне нужна сейчас только она. Видишь, я ничего не скрываю. Ты должен мне верить. Она нужна празднику. Нашему празднику.

Я видел, что все снова расслабились.

Слова были отличные. Просто замечательные. Каждое безошибочно било в цель, как в яблочко.

– Вернитесь в салон, – попросил Шедевр. – Звезда должна остаться в салоне.

– Значит, она должна стать атрибутом? – спросил я. – А без этого праздник не состоится?

– Ведь ты понимаешь, что с шоу невозможно договориться.

– Пойдем? – сказала Топ.

Я даже не посмотрел на неё.

– Остаться, – сказал я, – и эффектно исчезнуть?

Шедевр засмеялся, будто бы от всего сердца. Проглотил пилюлю.

– Чистой воды инсценировка.

Лагуна с Витамином снова возмутились.

– Что ты так упрямишься?

Они наперебой меня уговаривали.

– Нет, друзья, – сказал я. – Топ останется здесь.

И тут Шедевр, прищурившись, сказал:

– А может, это она кукла? Рядом с тобой. Реквизит, а ты уперся.

Топ вскинулась, а я с облегчением рассмеялся.

– А вот это все равно.

Шедевр понял. Впервые он помрачнел, не скрывая этого. На этот раз ему нелегко было взять себя в руки. Но он превозмог себя и сказал:

– Я пошутил. Выберут другой реквизит. Простая бутафория. Никто не исчезнет. Просто инсценировка.

– Такая же, как с Коркой? – сказал я.

Наступило ужасное молчание. Лагуна ощетинился, и Витамин отодвинулся от гиганта. Он медленно, в отчаянии качал головой. Вдруг он преобразился. Глаза неутоленно горели.

– Почему с тобой нельзя договориться? Ты не человек. Все рассчитываешь. Не веришь ничему.

– Нет, – сказал я. – Это ты не человек. Модель не получит тебя.

Не выдержав, монстр протянул к нам руки. Огромные руки почти доставали нас, но колосс вдруг провалился, будто театр стал хрупким, как яичная скорлупа.

Шедевр посмотрел по сторонам и как-то неловко усмехнулся.

Он стал предпринимать отчаянные попытки высвободиться. Камни ворочались между собой и не давали выбраться.

Витамин с Лагуной крутились возле гиганта, не зная, как подобраться к другу – так яростно он хлестал вокруг себя своими ручищами, словно обезумев.

Лицо у него исказилось. Шедевр попал в беду, и мы ничего не могли сделать.

Он сам себя создал, такого удивительного, такого могучего, доброго и бешеного, такого непобедимого, и теперь пропадал на наших глазах от собственной ураганной мощи в рушащемся театре.

Шедевр посмотрел на меня снизу.

– Но его…

– Не двигайся! – крикнул я ему.

– Не отделить! – взревел Шедевр, не отрывая на протяжении всего этого времени от меня своих горящих глаз и, будто стремясь к нам с Топ, будто какая-то неудержимая сила толкала его, рванулся.

Целые стены стали отделяться от монолита театра. Мы устремились к выходу. Больше ничего нельзя было сделать. Монстр заревел, исчезая под многотонной каменной массой. Шедевра не стало. Театр был разрушен.

Мы собрались у единственного горящего факела.

– В город возвращаться нельзя.

– Тогда ко мне, в лес?

– Пожалуй.

Мы задумались. Мы не могли прийти в себя. Рядом стоял Парадокс. Вот так экспромт.

– А ты как здесь оказался, земляк? – с чувством сказал Витамин.

– Я ученый. Это моя работа.

– А кто управляет?

– Чем?

– Моделью. Должен же быть пульт, рычаги, кнопки. Видите, что случилось!

– Нет ничего. И с Шедевром – катастрофа. Я сам ничего не знал, – сказал Парадокс. – Шедевр поставил меня перед фактом. Я доверял ему. Теперь ясно, что модель действует сама, и в целом довольно успешно. – Он оглянулся на развалины. – У меня есть связь, мы соберем и вывезем всех кукол. Все проанализируем. Довольно сыгранный ансамбль.

– Как же, – усмехнулся Витамин.

Испытуемые Лагуна и Витамин переглянулись.

– Ты уж постарайся для нас, бриллиант.

– Разумеется, – не отпирался ученый. – Я заинтересован. Фундаментальные законы в норме. Просто все происходит своенравно. И вместе с тем, податливо. И это одновременно. Но как это выявить? Числа пропадают. Приборы не работают – аппаратура упрощается. Это что-то не то. Мы задумывали другое. Не столь цельное. Но, с другой стороны, развести ничего не удается. Все плавает взвесью, отдельно.

– А я догадывался, – сказал Витамин. – Я с самого начала догадывался, на что мы идем. Обещали полный контроль за моделью, а где он? Вы куда теперь?

– Нам в другую сторону. Игра продолжается.

– Прощайте! – Лагуне не терпелось порезвиться на тропе войны, а Витамин не прочь был продолжить свою коммерцию в новых условиях.

Мы с Топ остались одни. Я уже жалел, что так быстро расстался с друзьями. Нужно было предупредить Бума. И со мной была Топ. Мы долго, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза.

– Что это? – воскликнула Топ.

Из тени показался человек. Он был в плаще и шляпе, надвинутой на глаза.

– Миф! – обрадовалась Топ.

– Я ждал вас, – сказал Миф.

Улыбка застыла на его бледном лице. Единственный горящий факел давал неверные, дрожащие отсветы.

Я почему-то насторожился. И запоздало подумал, почему это в зале горели факелы, если мы считали его необитаемым.

Я направил фонарь в сторону охотника. Топ вскрикнула.

Яркая вспышка затмила глаза. Очнувшись, я увидел поверхность земли. Рядом лежал горящий фонарь, а дальше виднелись чьи-то ноги. Я вскинулся.

Фигура в плаще и шляпе была на месте.

Я приблизился. Это был манекен, используемый в больших магазинах готового платья.

Я снял с манекена шляпу. Но сходство с Мифом было. Тот же рост, та же стать.

Поэтому, когда я заслышал голос, манекен мне показался живым и даже улыбающимся.

Топ обманули – это я ясно понимал. И карета пропала. Не то, передразнил я Парадокса. Все то. Все четко, выпукло.

Я добрался до странного места. На равнине тек ручей, обсаженный пальмами. Вода была очень прозрачной.

Она приятно освежала.

– Как хорошо, – услышал я знакомый голос, – как хорошо, что вы пришли к нам.

Я разогнулся. Голос был под стать ее обладательнице – миловидной девушке в кремовых брюках.

Я заметил огороженную усадьбу. Хозяева – Досуг с Мимикой – вдвоем управлялись тут.

Мы разговорились. Я узнал, что кто-то проезжал ночью.

– Хотели позвать, – сказала Мимика. – Но не успели.

– Как тут успеешь, – сказал Досуг. – Пронеслись, будто волки за ними гнались.

– Что ты говоришь такое, – сказала Мимика.

Досуг спохватился, что не загнал овец.

Мы с Мимикой пошли по саду. Темнело все быстрей.

В темноте беседки попадались с сорняком вперемешку крупные ягоды вишневого цвета.

– Мне нравится, когда попадается съедобное там, где его быть не должно. Вдруг возьмет и обнаружится что-нибудь вкусненькое…

Я остался на ночлег. Мне отвели чистенькую комнату, угостили морковным кофе, пожелав спокойной ночи. Я подумал, что не должен быть так спокоен. Но я знал этих людей. Обилие домашней еды, обволакивающие разговоры… а может, Мимика слишком много улыбается?

А ведь в саду так странно, потому что тихо и все неподвижно. Неестественно тихо.

Комната смотрела окнами в поле. Хорошо была видна пашня, освещенная луной, сквозь редкие ветки росших у окна кустов, казавшихся черными.

Было так тихо, что мне хотелось заорать, и я чувствовал, что если это произойдет, то я обрету облегчение.

Я пошел по тропинке и заметил на скамейке Мимику. Она сидела, наклонив голову, совершенно неподвижно. Больше всего мне не хотелось встречаться с ее глазами.

Она подняла голову. Взгляд был пустой и ясный.

– Вы не спите. Почему? Вы должны хорошо спать. Почему вы на меня так смотрите? – вдруг спросила она. – Здесь был один человек. Он тоже так посмотрел на меня, и мне от этого стало не по себе. Не смотрите больше так, хорошо?

Я сказал, что больше не буду. Она оживилась. Это была прежняя Мимика – задумчивая, нежная.

Я увидел, что в беседке горит свет. Не обращая внимания на Мимику, я подошел к ней. За столом сидели люди, низкорослые, как дети. Все они стали медленно поворачиваться. Их рты были испачканы в красном.

Головы у существ были круглые, как мячи, посаженные на плечи, а рты разевались так, будто голова распадалась.

Я подался назад и столкнулся с Досугом.

– Акустики всегда едят ночью, – сказал он.

– Да, – подтвердила Мимика. – Они всегда едят фрукты ночью.

Мне казалось, что я схожу с ума.

Я покинул гостеприимную усадьбу. Рядом с ней я обнаружил следы кареты.

Парк рос необъятной стеной.

Отель высовывался из парка целиком. До него, казалось, рукой подать. Я знал, что это впечатление обманчиво.

Насколько оно обманчиво, я понял, когда стал думать, что нет никакого отеля. Вообще ничего нет, кроме парка, бесконечного, вверх и во все стороны.

Я вышел из леса вечером. Отель был передо мной. Я рухнул в высокую непыльную траву, из которой башни отеля были едва видны.

Стог сена под отелем отвечал всем требованиям для отдыха. И никто впопыхах не наступит.

Из-за холма вырывались, словно рапиры, узкие полоски последних лучей садящегося солнца.

Потом в глубине небес показались первые неверные звезды. Вырисовался серп луны, тоненький, как паутина, и, как миллионы лет назад, заискрился, разметался по небу Млечный путь, превратив отель в мрачную громаду, слившуюся с высоким черным холмом.

Я улегся на сене. Вверх уходило море листвы, среди которой проглядывали приятного оттенка толстые ветки.

Не пожалели средств. Я первый раз вспомнил о Шедевре.

Шедевр создал эту модель для себя. Надежно, добротно. Он искусно использовал нас в своем шоу. Но сам он не играл. Это была его жизнь.

А Топ осталась со мной. Осталась… Я даже не был уверен, в отеле ли она.

Я зашевелился, устраиваясь на верхушке копны, глядя на луну. Она, по крайней мере, настоящая. В отличие от сена. Странное сено. Все здесь сохраняется неизменным. Непросто было это все сделать. Этот мир обошелся в копеечку.

Все изготовлено. Не отличить. В этом был интерес. До какой степени все скопировано. Удалось всего создать множество.

Ведь на любую искусственную вещь уходит столько сил.

А тут все сразу. И где набрали столько материала?

Ведь раньше в этом месте ничего, кроме вечной свалки, не было.

Модели, думал я. В сущности, это наш идеал. Все хотят быть другими. Хотя бы в мечтах.