Текст книги "Манекен за столом (СИ)"

Автор книги: Юрий Гуцу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Глава 3
Балласт

Солнечный луч, желтый и слепящий, пробивался сквозь щель. Когда я смотрю на луч, он замирает.

Пылинки роятся, посверкивая, в снопах солнца, которые брызжут сверху.

Я отвожу взгляд и краем глаза улавливаю, как рыхлые желтые пятна тронулись друг за другом, обволакивая мелкие предметы и ярко выделяясь на ровных поверхностях, каких немного.

Чердак был весь завален. Посередине, начинаясь от входа, пролегала тропинка между разными вещами, и видно было, что, когда вещи начинали оползать на тропинку, их отбрасывали в сторону, а те, что потяжелее, оттаскивали. Все это напоминало свалку, свалку забытую, никому не нужную. Здесь не хватало только воронья.

Крыша над головой накалилась, и было душно. Осматривая чердак, я вымазался, как трубочист, потому что пыль лежала плотным ковром на всем, и клубы ее взмывали от каждого движения, и я яростно чихал, поднимая новое облако.

Я задумчиво посидел, глядя по сторонам, и услышал короткий резкий свист. Я высунулся.

Лагуна стоял внизу, крутя задранной головой, потому что солнце било ему в глаза, и собирался свистнуть по-настоящему, в чем равных ему не было, но я махнул рукой, он заметил и остановился.

Он явно обрадовался.

– Эй! – заорал он. – Сколько лет!

– Залазь ко мне.

Лагуна быстро вскарабкался по лестнице, видно было, как она дрожит.

Он смотрел на меня, как на марсианина, и мне было смешно.

– Что с тобой? – сказал я.

– Ты где пропадал? – сказал он. – Сыночка как волной смыло, а никто и глазом не моргнет. А что ты здесь делаешь? – спросил он, озираясь.

– Смотрю, что есть хорошего.

– А-а! Нашел что-нибудь?

– Нет.

– Ну, ничего, успеешь еще… О! – Лагуна оживился. – Знаешь, кого я встретил? Нет? Это конец света. Шедевра!

– Да ну!

– Ага! Смотрю – идет, гад! Все попрятались, увидев его. Увидишь, он опять шорох наведет…

– Не исключено, – сказал я. Шедевр был настоящим гигантом, которых рождает щедрая на всякие диковинки природа в здешних краях. Образ Шедевра не поддавался сравнениям, он подавлял, глушил все чувства, кроме созерцательного восторга.

Мы раньше составляли компанию, наводящую ужас на окрестности. Вернее, ужас наводил Шедевр, тогда ещё зелёный совсем, но уже с врождёнными повадками хищника, медлительный, с тяжёлым взглядом в упор, глаза у него всегда полузакрыты, а челюсть выпирает вперёд, как выдвижной ящик в шкафу.

Появлялся он все реже. Увидеть его я был бы рад. Лагуна знал это и сказал:

– Он сегодня на пляже будет. А потом мы пойдём в «Балласт».

Я кивнул. Я вдруг обратил внимание на руки Лагуны.

– Что это ещё?

Он посмотрел на свои кулаки.

– А! В тот вечер, когда ты исчез, я затеял потеху. Подождал тебя здесь, всем было очень весело, мне ждать тебя надоело, у стены стояла компания лгунов, я даже не вглядывался, свои, чужие, как подошёл, как врезал одному, и пошло, и поехало. Всех положил, сижу, любуюсь, девчонки – визг. Подвалило ещё, уложил и их и смотался поскорей.

– Чего так?

– А все стекались посмотреть.

– А, – сказал я. – Так, значит, никого и не разглядел?

– Нет, – сказал Лагуна беззаботно, – темно было.

Мы сидели и болтали ногами. Отсюда сверху был виден кусок пустой улицы, обширные участки крыш среди буйной зелени, залитые солнцем, и узкая полоска океана, сизая, далёкая.

Лагуна поглядывал на меня. Ему хотелось знать, где я был ночью, но я молчал. Мне не хотелось говорить.

Да и что я мог сказать? Я вспомнил Дар, вспомнил её и захотел увидеть. Это было неожиданное желание. Я поразмыслил. Идти куда-либо мне было лень. Я привык болтаться в полдень, когда никого нет. В этой пустынности было что-то захватывающее – будто вымерло всё живое, и ты – один. Совсем один.

Мы спустились вниз и пообедали с Лагуной на террасе. Мы ели жёсткие, как подошва, отбивные, и запивали их манговым соком. Я ел мало, вяло жевал и думал, что делать со школой.

Мать говорила о учёбе. Но интерес теперь один – потребить, и мать сразу оттаивала, понимая меня, тем более, что она сама часто была не прочь блеснуть в том небольшом кругу, который образовался на побережье.

Лагуна, пользуясь моментом, уплёл все отбивные и облизнулся. Он любил покушать. Он всегда, в любых условиях старался плотно покушать, но всегда оставался не то, чтобы тощим, но каким-то недокормленным, не соответствовал поглощаемому. Чтобы он хоть раз откинулся на спинку стула, похлопал себя по набитому животу и сказал «уф!», нет, Лагуна всегда хотел есть.

Я попросил кухарку Экзотику принести ещё чего-нибудь. На столе появился холодный окорок.

– Нагреть?

Но Лагуна уже с готовностью облизнулся раз-другой, не в силах сдерживаться.

– Не стоит.

Лагуна блеснул признательным глазом в мою сторону и, посерьёзнев, стал осматривать объект, вытягивая шею, выискивая уязвимое место. Окорок, со слона размерами, гордо лежал вверх тушей, утыкаясь пупырчатым суставом в белизну блюда. Лагуна дёрнул его за бок, потянул основание, попытался вывернуть край, так, как один борец крутится возле другого, пытаясь провести приём. Окорок выстоял недолго, проворно заработали челюсти, как мясорубка.

Лагуна всегда жевал с туго, до отказа набитым ртом. Я задумчиво смотрел, как он расправляется с окороком, потом поверх его головы увидел, как к нам по дорожке приближаются Корка и Дар, оба в белом с ног до головы.

Из-за поворота показалась еще одна девушка, она подпрыгивала на одной ноге, на ходу поправляя тапок, и догоняла Корку и Дар. Видимо, она была с ними.

Она тоже была в белом, только в талии была перетянута широким зеленым поясом.

Корка и Дар не ждали ее, но она догнала их и, сияя лучезарной улыбкой, взяла за руки, разделив.

Я смотрел на них спокойно, и Лагуна, сидя спиной, ничего не заподозрил. Он входил в азарт. Я ему позавидовал. Сейчас, подумал я, они испортят ему аппетит. Ну, не испортят, но помешают.

Я пошел навстречу гостям. Лагуна обернулся, но не увидел ничего интересного.

– Привет, Пик! – сказал Корка. – Как жизнь? Из кармана у него высовывались космического вида очки.

– Спасибо, ничего, – сказал я.

Девушки улыбались. Дар очень шли белые брюки и белая куртка.

– Давайте присядем, – сказал я, поводя рукой, совсем как на приеме.

– Здравствуй, – сказала Дар.

– Рад тебя видеть, Дар, – сказал я и перевел вопросительный взгляд на ее подружку: – Вас также…

– Топ, – представилась девушка с поясом медовым голосом и мягким движением, опустив подбородок на грудь, так что глаза весело смотрели исподлобья, откинувшись корпусом немного назад, протянула руку, словно для поцелуя. Рука была тонкая и светлая, с длинными хрупкими пальцами.

Я осторожно сжал их и отпустил.

Около беседки спал Сор. Мы разбудили его.

Реликт поднял помятую морду, недовольно пыхнул, что его разбудили и, бурча себе под нос, потрусил к забору, упал там, как подкошенный, и сразу уснул.

Сор днём был самым равнодушным существом на свете.

– Какая прелесть! – сказала Топ.

Мы все посмотрели на спящего Сора.

– Как его зовут? – спросила Топ. – Постойте, я угадаю.

Я улыбнулся.

– Сор. Просто Сор.

Топ обворожительно улыбнулась мне и звонко крикнула:

– Сор! Сор!

Как же, подумал я. Так он и услышал.

К моему удивлению, Сор заворочался, перебирая лапами, как велосипедист, и приоткрыл один глаз.

– Сор! – кричала Топ. – Ко мне, Сор, ко мне!

Я даже подумал, что Сор и вправду прискачет – как бы это не вошло у него в привычку – но он оказался воспитанным носорогом – происхождение обязывало – перебросил лапы на другую сторону и захрапел на левом боку, дав отдых правому.

– Какая прелесть! – снова сказала Топ, тоном пониже.

Дар и Корка уже сидели в беседке.

– Чем занимаетесь? – спросил я, усевшись напротив.

– Идём охотиться, – сказал Корка. – Пошли с нами.

– На кого охотиться? – спросил я.

– Подводная охота, – пояснила Топ.

– Мы всё приготовили, – сказал Корка.

Топ уселась рядом со мной. У неё были прекрасные золотистые волосы и хорошенькое лицо, словно сошедшее с рекламного проспекта. Она была в тонкой маечке, рисунок которой мягко искажался рельефом груди.

– Поедем за косу, – сказал Корка. – Там хорошо.

– У скал?

– Да-да. Там сразу глубоко.

– Бр-р… – сказал я.

– Что, что такое? – с весёлым интересом воскликнула Дар.

– Ах, вы не знаете, да? – сказал Корка.

– Откуда нам знать, – лукаво сказала Дар.

– Что? – сказала Топ. Голос у неё был детский. Она и казалась ребёнком, но её формы и глаза говорили о другом.

– Как Пик угодил в грот к муренам, – сказал Корка и захлопнул свой рот, поймав мой взгляд.

– Ну вот! – разочарованно сказала Дар. – Так всегда.

– А что, он выбрался? – спросила Топ. – Это же так опасно – мурены.

– Нет, он не выбрался, – сказал я.

– Как же так? – спросила Топ. – Я считала, что мурены – это верный обман. У них зубы, как штыки.

– Вероятно, это были безопасные мурены, – сказал Корка.

– Ладно, – сказал я, и они больше не говорили об этом.

Я действительно попадал в грот с муренами, и это было верным обманом.

– А вы не уехали? – спросил я дружелюбно у Дар. – Вам понравилось?

– О, я осталась, – сказала Дар. – На смену тем лбам у меня чудный друг.

Топ улыбнулась. У неё была хорошая улыбка, от уголков глаз разбегались тёплые лучики.

– Так, значит, твои друзья уехали? – спросил я у Корки.

– Да, – сказал он. – Вчера. Пик, идём, – сказал Корка, вставая.

Я тоже встал.

– Знаете, – сказал я, – я не могу.

– Вы это серьёзно? – спросила Топ, глядя снизу вверх.

Она продолжала сидеть. Я пожал плечами.

– Сейчас – никак.

– Жаль… – огорчился Корка. – Я плохо знаю место.

Мы пошли по дорожке.

– А может, передумаете? – спросила Дар. Топ с надеждой посмотрела на меня.

Я помолчал, потом посмотрел на девушек и рассмеялся.

– Н-нет, – сказал я. – Корка, сходите к Витамину. Он отлично знает места.

– Да, я так и сделаю, – сказал Корка.

– Он будет без ума от счастья. Вы ведь на машине?

– Да.

– Витамин согласится. Он прекрасно ориентируется.

Сор почуял, что гости уходят, и немедленно поплёлся к нам.

Он считал это своей обязанностью – провожать гостей. Приветствовать их он считал необязательным.

Он с серьёзной мордой шёл возле моего колена, потом отделился, приблизился к клумбе и твердокаменно встал на нее лапами. Несмотря на происхождение.

– Пикет, остановите его! – воскликнула Дар. – Такие прекрасные цветы!

Я покачал головой, улыбаясь. Сор снова присоединился к нам.

– Впрочем, мы сегодня можем еще увидеться, – сказал я.

– Куда-то идешь? – догадался Корка.

– Да, – сказал я. – Мы будем вечером в «Балласте». Приходите.

Девушки закивали. Они были очень милы.

Топ наклонилась и потрепала Сора по холке. Привратник был озадачен этой проделкой, но стерпел.

– Хороший филин! – сказала Топ.

– Любите животных? – спросил я.

– Да, – сказала Топ. – А почему бы их не любить? Они такие милые.

Корка посмотрел на страшилище Сора и хмыкнул.

– Давай, – сказал он.

– До свидания, – сказали девушки.

– Удачной охоты, – сказал я.

Сор отрывисто ухнул.

Девушки засмеялись. Я смотрел, как они усаживаются на нагретые сидения, и кабриолет без звука покатил, только колеса зашуршали.

Сор еще раз возмущенно ухнул, а потом потерял ко всему всякий интерес.

На террасе никого не было. На блюде грудой лежали кости и чистый остов. Я подумал, что Лагуна ушел.

Но, зайдя за террасу, я нашел его мирно спящим в гамаке. Лицо у него было такое, что я не решился его будить. Жаль было портить человеку такой сон. Я уважал сон.

Я залез в соседний гамак, раскачался. Гамак тихо качался, и я задремал, Разбудило меня ворчание. Сор настороженно смотрел в сторону парадного входа и грозно рычал. Наверно, к матери кто-то приехал.

Я лежал в гамаке и покачивался. Лагуна спал. Я вспомнил, что надо идти, выкарабкался из сетки и потряс Лагуну за плечо.

Разбудить его непросто. Пришлось вывалить гедониста на землю. Он упал и проснулся.

– А? – сказал он. – Что?

– Да просыпайся ты, – сказал я. – Пора, наверно.

Лагуна сел и протер глаза.

– Да, – сказал он. – Пошли.

Еще издали, идя по пляжу, я заметил большой раскинутый зонт.

Когда мы приблизились, оказалось, что под зонтом в изящной позе – руки сзади, одна нога вытянута, другая полусогнута – разлеглась девица ослепительной красоты.

Она смерила нас коротким надменным взглядом, будто лучом обожгла.

– Вот это да, – сказал я. – Нет, ты видел?

– Ага, – сказал Лагуна, облизнув губы.

– Здравствуйте, девушка, – сказал я вежливо.

Она не шевельнулась. Столичная штучка. Какие линии! Какой профиль! Вот это экстерьер! Я присел напротив девушки.

– Добрый день.

Глаза девушки, удлиненные, огромные, как озера, расширились от такого наглого приставания. Красивее женщины я не видел.

– Вы прекрасны, – сказал я, – как… – Я щелкнул пальцами. – Лагуна, подскажи!

– Как… сон, – сказал Лагуна застенчиво, присаживаясь рядом со мной. – Как…

Я испугался, что он подыщет для сравнения что-нибудь гастрономическое.

На ее губах зазмеилась высокомерная улыбка, она презрительно повела плечом. Женщина продолжала сохранять непринуждённую позу, не проронив ни слова, а мы с Лагуной, как сладкоежки в кондитерской, откровенно созерцали такое чудо, словно шедевр в музее, да это и был шедевр человеческого тела, и женщина откинула голову, коротко рассмеялась низким грудным смехом и, вернув голову в изначальное положение, выразительно посмотрела поверх наших голов.

– Оглянитесь, дурачье, – сказала она, будто по голове погладив. В ее голосе прозвучало скрытое торжество.

Мы с Лагуной потупили взгляды, будто осекшись, затаив веселье, одинаковыми движениями повернулись.

Из волн выходил Шедевр, такой знакомый и словно чужой. До чего он огромный, издали казалось, что из воды выходит морское чудовище, двуногое, прямостоящее.

Гигант неторопливо шел к нам, с горделивой осанкой, и могучие, звериные мышцы ходуном ходили под гладкой кожей при малейшем движении. Он еще вырос.

Мы с Лагуной глядели на него во все глаза, потом вспомнили про женщину и продолжили игру: панически переглянулись, сделав вид, что ноги отнялись, а Шедевр приближался, надвигаясь всей массой, поражая зрелищем громоздящихся, как завал в горах, мышц, их перекатывающимся изобилием.

Да, Шедевр со своей внешностью заткнул бы за пояс всех профессиональных атлетов, но плевать он хотел на все это, он силен по-настоящему, могуч, как динозавр, и быстр – этакий несокрушимый таран.

Он подходил, в упор глядя на нас своим тяжелым взглядом, и я подмигнул ему, сделав движение головой. Он не понял, в чем дело, но то, что вести себя следует не так, как обычно, он понял. Поэтому мы и сошлись, что понимали друг друга с полуслова.

– Что здесь происходит? – грозно пророкотал он. Ну и голосок у него появился.

– Ой! – сказал Лагуна как можно жалобней. – Мы не знали, мы не хотели…

Женщина удовлетворенно засмеялась. Тогда я сказал:

– Мы вовсе не хотели приставать к вашей девушке. Мы, – я икнул, – нечаянно.

– Ах, значит, вы пробовали приставать? – Шедевр сощурился, играя бровями над переносицей. Он был похож на античного бога. Громовержец.

– Роза! Они оскорбили тебя?

– Еще бы они смели! – сказала женщина ангельским голосом. – Но вели эти дикари себя нагло.

– Ах, так? – рявкнул Шедевр, оглушив нас. – Это вам с рук не сойдет.

– О-ха! – заорали и мы с Лагуной, подпрыгнули, состроили зверские лица и бросились на гиганта.

Женщина, пораженная, даже изменила позу.

Я обхватил одну ногу, Лагуна – другую, и мы стали тянуть их в разные стороны.

Шедевр застыл, и мы непродуктивно замолотили ногами по песку, но ничего не могли сделать, а потом он притворился, что ослаб, подался назад и сел, а мы накинулись на него, свирепо фыркая.

Вскоре и он истошно орал, сдаваясь, так как боялся щекотки, а мне даже неловко стало перед небом за такой его рев.

– Шедевр! – кричал Лагуна и молотил его по груди от избытка чувств, и я тоже хлопал, что было сил, и нес что-то от радости.

Потом мы успокоились.

– Как же я рад тебя видеть! – сказал я громко и, прыгнув, ударил Шедевра по плечу. Он с улыбкой закивал.

– А я! – заорал неотесанный Лагуна. Нормально говорить он не мог. – Это я как рад! – И он стукнул Шедевра по второму плечу.

Тот склонил челюсть в другую сторону и тоже закивал, и эта челюсть у него была, как выдвижной ящик, и весь он, целиком, с руками и ногами, был наш Шедевр.

Его подруга уже все поняла и тоже улыбалась нам.

– Познакомьтесь, – сказал Шедевр. – Роза, самая красивая женщина в мире.

Мы заулыбались и закивали, потому что это было похоже на правду.

– Обманщики! – сказала Роза. – Вы провели меня.

Лагуна надулся, как бы говоря «Ну так… еще бы!», а Шедевр расхохотался.

– Какой ты огромный, Шед! – сказал я. – Ты сам не знаешь, какой ты огромный!

Шедевр снисходительно склонил голову и провел рукой по коротким волосам ежиком.

– А мы с Розой решили прошвырнуться к местам моего детства, – сказал он. – Море здесь, сами знаете, и пляж…

– Значит, скоро уедешь? – с досадой спросил Лагуна.

Шедевр развел огромными руками.

– Что делать, что делать… Я только на отдых.

– Надолго?

Шедевр рассмеялся. Смех был ему к лицу. Как доброе божество.

– Еще денек? Так, Роза?

– Пожалуй, – сказала женщина.

– Что будем делать? – спросил Лагуна, скаля зубы.

Взгляд Шедевра поблуждал и остановился на Розе. На его немой вопрос она лишь едва заметно повела плечами и вперила в него свои красивые немигающие глаза.

– А куда мы бы могли пойти? – спросил Шедевр.

– Ну… – сказал Лагуна, поднимая глаза. – Мы с Пиком предлагаем «Балласт». Так?

– «Балласт»? – сказал Шедевр озадаченно. – А где это?

– Это новый кабак.

Шедевр вновь вопросительно посмотрел на свою подругу. Она поморщилась.

– Давай попозже, – сказала она. – Сейчас здесь так хорошо.

Шедевр нерешительно переступил с ноги на ногу и сказал нам:

– А может, в самом деле, попозже? Или, знаете что, оставайтесь с нами. А? Поныряем.

Мы с Лагуной переглянулись, и я сказал:

– Мы будем вас ждать в «Балласте» вечером, ладно?

– Ладно, – сказал Шедевр, – только, это, найду я этот кабак?

– Почему не найдешь? Вон он, виден. – Лагуна показал вдоль берега, в сторону трущоб.

Там, в дрожащем мареве, действительно можно было разглядеть что-то высокое, темнеющее на фоне песка.

– Ого! – сказал Шедевр, вытягивая богатырскую руку и поднося ладонь к глазам козырьком. – Куда забрался!

– А когда ветер! – сказал Лагуна. – Качает, как в шторм.

У меня дома в саду сидели Досуг с Мимикой.

Они ждали меня и дразнили Сора. Мать сказала им, что не знает, где я, и предложила подождать. Они остались. Сор хватал Досуга за ногу. Они были хорошо знакомы. Мимика смеялась, и Сор, припадая к земле, резко, оглушительно ухал, и кухарка вышла посмотреть, что с ним.

Увидев нас, Сор побежал к нам.

– Привет, – сказал Досуг и пожал каждому из нас руку своей твердой ладонью.

Мимика просто улыбнулась. Лагуна рядом растаял. Он так заулыбался, что мне неудобно стало. Когда человек влюбляется, он глупеет на глазах.

Мы пошли в беседку, и Сор поплелся за нами. Ему хотелось играться.

– Как звезды? – спросил я. – Мигают? Заигрывают?

– Домигались, – сказал Досуг.

– А что?

– Сворачиваемся.

Это было новостью. Мимика грустно закивала головой. Так она была ничего.

– А почему? – спросил Лагуна обиженно.

– Здесь же что-то строить будут, – сказал Досуг. – Вы, наверно, знаете. Вот так.

Он потянулся, заложив переплетенные пальцы за затылок, и зевнул, надувая шею. Он легко, мечтательно улыбался, глядя вверх, на пеструю зелень.

– Не жалеешь? – спросил я.

– Что? – Досуг резко выдохнул и захлопал глазами. – Да как тебе сказать. Раз мы мешаем новым свершениям. Да мы в горы уходим. В разреженные атмосферы. Там наблюдать одно удовольствие. Вот пляж жалко. Это не пляж, а сказка.

– Да… – сказал я.

Мимика молчала. Лагуна тоже молчал.

– Может, вы есть хотите? – вежливо предложил я. – Или пить?

– Нет, нет, – сказала Мимика. – Мы… – она быстро посмотрела на Досуга, – не хотим. Мы ели.

– Да, мы ели, – сказал Досуг.

Я молчал, раздумывая. Все тоже молчали, как воды в рот набрали. Вот ведь люди, подумал я. Что за люди.

– Лагуна, – сказал я, – а может, присоединимся к Корке? Все вместе.

– В такую жару? Нет, не хочется.

Тогда я все сказал. Сор равнодушно скользил взглядом желтых глаз, трогательно шевеля бровями, по лицам гостей. Если бы они выразили желание уйти, я бы не стал удерживать. Досуг словно угадал мои мысли. Он встал.

– Мы пойдем, наверное.

– А вы куда? – спросил Лагуна.

– На станцию, куда еще, – сказал Досуг. – Пока все погрузим. А еще надо собраться.

– Когда же вы уезжаете? – спросил я.

– Когда? – озадаченно сказал Досуг. – Я же говорю, пока не будем готовы к переезду. – Он подумал. – Может, завтра.

– Я зайду к вам. Попрощаться.

– Да что ты! Какой разговор! Еще бы ты не пришел. Приходи обязательно.

На Мимику и Лагуну я не смотрел.

У себя в комнате я не стал включать музыку, чтобы не уснуть, как всегда. Матери не слышно, или отдыхает, или укатила. Она немного обиделась, что я не был дома в тот вечер, когда она устраивала прием. Она дулась некоторое время и сказала, что я еще пожалею.

Я поинтересовался, почему это я пожалею. «Пожалеешь, пожалеешь, – сказала мать. – Тут такие гости были».

Свет клином сошелся на этих гостях. С ними и поговорить не о чем.

Я мысленно перебрал всех знакомых и вздохнул. Там, у скал, под беспощадным солнцем, разбили свой бивак Корка с девушками.

Поеду к ним, решил я. Я замер, предвкушая удовольствие, которое меня ожидало. Поныряю, подумал, я. Я так люблю нырять в эти океанские пропасти. Я потянулся.

За окном послышалось рычание, голос сказал: «Брысь, чучело!», и в проеме раскрытого окна моей комнаты вырос Лагуна. Я оторопел.

– Ты чего это? – спросил он подозрительно, глядя на мое лицо.

– А… так. Я ничего. А ты чего?

Лагуна мрачно смотрел на меня исподлобья.

– У тебя что-то случилось? – спросил я обеспокоенно.

Он молча покачал головой.

– А как же Мимика? – прямо спросил я.

– А! – сказал Лагуна и махнул рукой. – Они там по голову в делах.

– Помог бы, – ехидно сказал я.

– Что мешать, – сказал Лагуна.

– Вот и забудь, – сказал я. – Отметим это.

– А что у тебя есть? – спросил Лагуна.

– Сейчас увидишь… – сказал я загадочно.

Мы пошли в гостиную. В ней царила прохладная полутьма. Даже было зябко.

Я достал из бара набор «Моржа» и извлек из него бутылочку.

– Видал? – сказал я Лагуне.

– О! – сказал он с уважением.

Королевский набор был подарен недавно матери одним джентльменом безукоризненных манер.

Мы вернулись в мою комнату и разлили в фужеры зеленоватую жидкость, ароматную и прозрачную, как водичка.

– Ха! – сказал Лагуна, выдыхая. – То, что надо. А… – он поискал глазами. – Заесть нечем?

– Сейчас будет, – сказал я.

Лагуна взял в руки бутылку, щуря один глаз.

Я сбегал на кухню и приволок окорок.

– Прекрасно, – сказал Лагуна, становясь спокойным и сосредоточенным. – Все взял? Ага. Давай, закусим.

Я вздохнул.

– Слушай, Лагуна, ты есть собрался?

Лагуна воззрился на меня.

– Что здесь есть?

– Ну, как знаешь, – сказал я и стал разрезать окорок на части.

– Все будет в порядке, – заверил меня Лагуна, выставив ладонь.

Мы выпили.

– Мимика уезжает, – сказал Лагуна. – Ты знаешь, да?

– Знаю, – сказал я.

– Уезжает, – повторил Лагуна, уныло глянув на руки.

– Слушай, – сказал я и спросил то, чего обычно не спрашиваю: – Что у тебя с ней?

Лагуна уставился на меня.

– Ты хочешь знать? – спросил он, глядя из-под круглых бровей. – Правда, хочешь?

– Ну да, – сказал я. – Раз спросил.

– Наверно, я влюбился, – заявил Лагуна. – Знаешь, Пик, сижу с ней и так это все, знаешь…

– Только не скучай, – сказал я тоном, который не обидел Лагуну. Он успокоился и сказал:

– Не буду.

– Разберешься, – сказал я.

– Забудем про это, – сказал Лагуна.

Я не понял, про что «про это», но не спрашивал.

Лагуна приналег на окорок. Тот таял на глазах. Я ел немного, и чувствовал, что опьянел. Будто преодолел барьер и стал другим.

– Хватит жрать, – сказал я.

– А что? – сказал Лагуна.

– А вот что. – Я разлил остатки и протянул фужер Лагуне. – Держи.

Мы залпом выпили.

– Прекрасно, – заключил я. – Пошли!

– Куда это? – спросил Лагуна невнятно, с набитым ртом.

– Проведаем Корку с девчонками. Еще попадут в грот, хе-хе…

Я потащил Лагуну за руку. В другой он зажал отрез мяса.

Мы выехали на самокате Ореол и с ужасным ревом промчались по улицам, чтобы эти сони в своих постелях повскакивали после сиесты, потные их души. Похоже, Лагуну тоже проняло от начала поездки, и он просветленно выругался, ничего не забыв, и в этом я узнал прежнего Лагуну. Ругаться он умел.

Какая это ядерная штука «Морж», я почувствовал только когда выехал к океану.

Я ощутил дикий восторг, и дикую мощь, и только песок летел.

Я вылетел на влажную полосу рядом с водой, и пошел, и пошел по ней, стараясь только не вильнуть в океан, а Лагуна сзади от переполнявших его эмоций чуть не придушил меня, и свежий ветер туго бил в лицо.

Лагуна орал во всю глотку, размахивая окороком, и бил меня по спине, а я, расправив плечи, уверенно смотрел вперед, и влажный песок разбрасывался из-под колес, а сзади оставался пахотный след, и иногда пляж переворачивался в глазах вверх ногами и, помедлив, нехотя переворачивался то ли на голову, то ли наоборот, я уже не разбирал.

Я правил к месту, про которое говорил Корка, и доехали мы до него очень быстро, спрыгнули, бросив самокат, который замер, крутя передним колесом.

Мы с Лагуной, обнявшись, пошли по песку неверным шагом, утопая в нем по голень, горланя известную задушевную песенку.

Я орал, и он орал, я выкрикнул единственную внятную строчку, Лагуна рядом надрывался, и я победоносно допел концовку, на одном дыхании, и мы с ходу начали другую песню, но охрипли, остановились и отпустили друг друга.

Лагуна, оглядев дикие места подле нас, произнес длинную фразу, и такую, что волны приостановили свой бег.

Лагуна еще вспомнил прошлое этих мест и их безгрешных обитателей до мелового периода.

Вокруг осуждающе застыли скалы. Волны били об них, и с шипением, и с клокотанием выбирались из разъеденных ими же каменных ходов.

– Гляди, – сказал Лагуна, – русалка.

«Русалка» сидела на плоской скале и смотрела на нас. Безмолвно.

– Держи ее! – сказал Лагуна крепнущим голосом. – Окружай! Вот это улов!

– Ребята, что с вами?

Голос был человеческий, дрожащий, и был удивительно похож на голос Дар.

– Тюлень ты! – сказал я Лагуне. – Это же Дар!

Лагуна постоял, покачиваясь на широко расставленных ногах, похлопал глазами и кротко сказал:

– Замаскировалась… жаба.

Лицо Дар гневно исказилось, она вскочила. Я схватил Лагуну под мышки и потащил вдоль скал. Потом, выбившись из сил, решив, что хватит ему кататься на мне, уронил его на песок и упал рядом.

Светило солнце. Я закрыл глаза и сразу все закружилось. Я лежал с закрытыми глазами, и в голове все кружилось. Лагуна мирно сопел рядом и заснул, кажется.

Глаза, во всяком случае, закрыты, и не шевелится. А что он сказал? Я и не помнил. Что за комплимент.

Глядя, как все кружится – солнце в небе выписывало сверкающий кружочек – я отполз в тень и уснул, и спал недолго, но крепко, проснувшись от передвинувшегося солнца. Его лучи били прямо в меня, и лицо у меня вспотело. Лагуна спал рядом, и лицо у него тоже вспотело.

Опьянение, такое сильное и внезапное, выветрилось, прошло так же быстро, как и наступило.

Чувствовал я себя удивительно хорошо, и настроение было весёлым. Я посмотрел на Лагуну. Он спал, как убитый. Солнце ему не мешало. Я ухмыльнулся неизвестно чему и стал огибать скалы, разбрасывая ногами песок, засунув руки в карманы.

В голове всё пело.

На пятачке пляжа между скал лежала одежда. Я перешагнул через неё, зашёл в воду, сразу как провалился по шею, набрал воздух всей грудью и нырнул. Дно здесь было недалеко, самое место для охоты.

Правда, дальше начинался скат, всё более крутой и крутой, спуск обрывается в прозрачную черноту – там очень большая глубина.

Я плыл под водой, пока меня не потянуло, будто за волосы, наверх с неудержимой силой и не вытолкнуло из воды, как пробку.

Берег был далеко. Вода была очень чистая, изображения предметов были чёткими, но из-за нагромождения камней и леса бурых водорослей не было ничего видно, а охотники наверняка были там.

Я нырял и выныривал, пока не заметил, как блеснуло что-то белое, белизна человеческого тела. Я быстро поплыл туда, стараясь не потерять из виду перебирающие ноги в ластах.

Это были ноги Корки, он ещё был в маске.

Мне смешно было смотреть, как он с грозным видом водит ружьём по сторонам и хищно выворачивает голову, и стекло на маске отливает тусклым водяным блеском.

Он медленно шевелил ногами, между которыми сновали косячки рыбок, и медленно подплывал к скале, подкрадываясь к чему-то за ней. На поясе у него болтался здоровый плоский тесак.

Я подплывал со спины к нему ближе и ближе, пытаясь увидеть, кого же он намерен заарканить. Я всплыл над скалой и увидел: то была большая рыба-валун, существо мирное и совсем невкусное. Корку, вероятно, привлекли его размеры.

Он вдохновенно уставил своё ружьё в бок этой древней рыбе, вспотел, наверно, от волнения. Стрела прочно застряла.

Рыба дёрнула толстым могучим телом и потащила Корку за собой, лениво, но упорно, и венец творения не знал, что ему делать, только воздух стал вырываться чаще и, крутясь, упруго взмывал вверх.

Я тоже вынырнул, быстро отдышался и снова нырнул. Корку с рыбой я не увидел, а увидел ту девушку, что была с ним утром, она нависала надо мной, слабо работая ногами.

Я помахал ей рукой, и она, улыбнувшись, насколько это было возможно в маске, тоже покрутила рукой. Из-за камней суматошно вынесся Корка, он выглядел, как бирка у чемодана.

«Чемодан», судя по всему, начинал злиться, сделался подвижным и потянул в глубину.

Корка, оглядываясь на тьму, мотался за своей рыбой, но страх взял своё, и он вытащил тесак и стал бить и пилить шнур, валун сделал вираж, и Корка прочесал спиной дно, крутясь, как попало.

Я увидел, как от дна отделился чудовищный поплавок – акула, она тронулась и описала плавный стремительный круг, пройдя между мной и девушкой.

Воздух у меня кончался, я стал всплывать, и успел увидеть, что шнур не выдержал царапаний по нему лезвием и разъединился, рыба скрылась, а акула за ней, будто увлечённая водоворотом. Рыба была, конечно, ничего.

Я вынырнул. На пятачке пляжа сидела Дар, обхватив руками колени. Из-за камней появился Витамин, прыгая то на одной, то на другой ноге, вытряхивая воду из ушей.

Он приблизился к Дар. Она подняла голову. Их губы слились в долгом поцелуе. Куда катится мир, подумал я.

Обнявшись, они медленно переворачивались, как два борца, по песку, замирая при этом.

Недотрога Нектар природу презирала. Её любимым занятием был одухотворённый просмотр рекламы, досадливо перебиваемой другими бесполезными передачами.

Я снова нырнул.

Прямо подо мной на дне сидел Корка, ноги в разные стороны, и осматривал ружьё, держа его за ствол. Девушка колебалась рядом, и волосы её струились. Я быстро упал на Корку и толкнул в спину; он покачнулся, резко разогнулся, чуть не опрокинувшись, и схватился за тесак. Я состроил ему рожу, а девушке это понравилось, она оживилась, а потом ловко развернулась и уплыла, плавно взмахивая ногами в ластах.