Текст книги "Манекен за столом (СИ)"

Автор книги: Юрий Гуцу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

Он сообщил, что мы сейчас пойдем, только подождем Витамина.

– Обратите внимание, Кредо уже пьян.

Кредо стоял у стойки, сильно налегая на край.

– Может, у него что-то случилось? – спросила Топ.

– Это творческое, – пояснил Фат. – Ему необходимо пить. А что? Я вот каждый день пью, и ничего.

Подошел Витамин с красивой девушкой.

– Кого обсуждаете? Кредо, конечно.

– Как ты догадался?

– Его каждый вечер обсуждают. Недавно он воспользовался этим и устроил что-то вроде авторского вечера. Да, и успешно. Он пользуется популярностью даже у местных забулдыг.

– Да хватит о нем говорить, – сказал я.

– Но надо же о ком-то говорить, – возразила девушка Витамина.

Он с удивлением покосился на неё.

Пошёл дождь. Он поливал столы, разбавляя супы, заполнял рюмки с вином.

Фат высунул запястье из просторного рукава.

– Так… Время отправляться к нашей очаровательной Нектар.

В разбитом доме обедневшей семьи аристократки Нектар по нежилым залам уже расхаживал Опыт в новеньком, с иголочки, костюме, и рассматривал картины. Он уверял, что все – подлинники, и называл имена, от которых у непосвящённых глаза на лоб лезли.

Гости были одеты по всем канонам моды. Им будто кто-то встречный шептал, как себя вести.

– Какие все лицемерные, – сказала мне Топ. Нектар встречала нас. Между девушками завязалась дружеская беседа. Я увидел Гибрида. Он стоял в стороне с очень серьёзным видом.

– Что это Нектар вздумалось пригласить этот бриллиант? – шепнул мне Витамин.

– Для того, чтобы он продул тебе в карты.

Я говорил так, чтобы все слышали.

– А, конечно, – согласился Витамин. – Ловкач!

Нектар с напряжённой улыбкой отвернулась.

С улицы послышались бравурные звуки.

Не успев сесть за стол, все высыпали на крыльцо. По направлению к трущобам двигалась ритуальная процессия туристов с прахом Корки.

Начало моросить, и все вернулись в дом. Мы с Витамином сели в машину.

– Они тоже нужны, – вдруг убеждённо сказал Витамин. – Они фон. А как еще нас выделить?

Небо темнело. Я рассказал Витамину про кафе. Витамин слушал очень внимательно. Мой рассказ произвёл впечатление.

– Всё это очень непонятно, – заключил он. – Не лежит на поверхности.

Лобовое стекло покрылось мелкими капельками дождя. Совсем стемнело.

– Честно говоря, я ничего и предположить не в состоянии, – признался Витамин. – Ведь все в столице, Пик. Не знаю, какой Ядро там солдат, но армии давно нет. Астрономы в городе. За чем они там наблюдают, ума не приложу. Конечно, всем мнится, что это и есть настоящая жизнь. Хорошо быть слабым. Быть благополучным недостаток. А из столицы, видно, тяжело вырваться всем. Разве это жизнь?

– Я еду в столицу.

– Наверно, это будет правильно. Нужно предупредить Шедевра. Жаль, что я не могу поехать с тобой. Я вошёл в дело.

– Поздравляю.

– Завтра всё решится. Положительно. Будет голосование. В мою пользу. Так что смотри, успей. Погуляем от души. Я обещаю. Эх, жаль, нет Лагуны. Когда ты поедешь?

– Сейчас.

– Ты серьёзно?

– Да, прямо сейчас.

– Конечно, тебе виднее, но…

– Хорошая машина, – перебил я его, осматривая салон.

Витамин настороженно наблюдал за моими действиями.

– Это машина Перспективы, – сказал он.

– Кого? Ах, да.

– Хочешь взять её?

– Да нет, зачем.

Витамин расслабился.

– Момент. А что я скажу Топ?

– Придумай что-нибудь.

Я быстро шел по темной улице. Влажно блестела листва необъятных крон в свете дальнего фонаря. Было сыро. Я сбавил ход, заметив рыбный фургон.

Ко мне приблизился худой офицер в накидке, с колючими глазами под низко надвинутой фуражкой.

– Вы Пикет? – осведомился он, встав предо мной. – Я Торг.

– А в чём дело?

– Возникло небольшое недоразумение. Вы не могли бы проехать с нами? Садитесь, пожалуйста, – сказал офицер, открывая дверцу.

Фургон въехал во двор филармонии. Я попал в ловушку. Я почувствовал перемену в отношении окружающих меня людей.

В зале сидел Абсурд. Я увидел скрюченное тельце Опыта.

Абсурд изогнулся радостным лицом ко мне. – Узнаёшь?

Официант в центре стола поднял на меня глаза. Я вдруг догадался, кто это устроил мне приём. Вот он, новый мэр. Уже приступил к своим обязанностям. Шустрый. Он пошевелил губами, пробуя их.

– Знаешь, кто я?

Я утвердительно кивнул.

– Умница! – заорал Абсурд.

– Погоди, – жестом остановил его мэр. – Меня зовут Инстинкт, – обратился он ко мне.

– Можешь меня так называть. – Мэр положил один локоть на стол.

– Меня не интересует, как утробу зовут, – внятно сказал я.

Абсурд реагировал на каждое моё слово.

Рацион слегка выпятил губы в задумчивости.

– Твоя работа? – спросил он, бросив взгляд в угол.

– Нам всё известно, – закатился в новом припадке Абсурд.

– Ты пытался обмануть мою дочь, – сказал Инстинкт. – Глаза у него на секунду остекленели. – Есть неопровержимые доказательства. Ты не кумир. – Инстинкт встал. – Уберите его.

Интерес ко мне был утерян.

– Куда его? – осведомился дирижер.

– Вы не знаете своих обязанностей?

Дирижер пытался сообразить.

– По-моему, всё ясно, – сказал Инстинкт. – А эту мартышку на помойку.

Я заметил растерянность дирижера.

Обезображенное лицо преданного Опыта вдруг мигнуло мне.

– У тебя все получится, Абсурд, – сказал я.

– Ты мне помогаешь? – Абсурд, как лунатик, провёл рукой по лбу. – Зачем ты?

Мэру дирижер что-то осведомленно шептал на ухо. Инстинкт дослушал, но отмахнулся.

– Изверг ты. Всё не так понял. Не надо симфоний. Это не претендент… – Дальше было не разобрать.

Я очутился на сцене. Непередаваемо я попался. И никто не знает, где я. Я прислонился к роялю. Я насторожился. В ночной тишине послышались шаги. Они были нетвёрдыми.

Бесшумно отдернулся занавес.

– Познакомься и с ним поближе…

На сцену втолкнули повара и демонстративно удалились. Я разглядел большие безумные глаза.

Повар из леса не спеша приблизился. Он встал лицом к лицу со мной. Глаз, тускло отблёскивающий, почти соприкасался с моим. Не успел я опомниться, как его беззубые челюсти с урчанием стиснулись на руке. Я потрепал его по голове. Он отлетел.

Сквозь звериный оскал послышался невнятный глухой смех. Полагая, что может одолеть меня, существо побежало ко мне.

На этот раз я был вынужден встретить его. Существо задрожало, держась за бок. Оно не унималось. Со вздрагивающей спиной, как зверь, оно стало подкрадываться ко мне, видимо, примериваясь к другой руке. Оно ненавидело чужие руки.

Пианисты, как по команде, заскочили на сцену. Невольник образа рухнул и всхлипнул.

– Что ты так с ним…

– Пошли! – отрубил другой. – Инстинкт тебя зовёт.

Пианисты повернулись ко мне. И правильно сделали. Потому что они не видели того, что видел я.

Я бы тоже охотно пропустил такое зрелище.

Повар завис над ними, жуткий, как проекционная тень, он облапил пианистов. Ошеломлённые, они пытались сопротивляться, но куда там. Хватка у чудовища была железная. Я только дух перевёл.

Пианисты дернулись, но не могли оторваться. Повар держал их одними ладонями. Пианистов охватила паника. Повар уверенно утягивал их в зал.

Я прошел за кулисы и даже не очень удивился, увидев Дар. В руках она держала пышный букет. Она была очень серьезна, даже задумчива, и вдруг проворно протянула его ко мне, будто не совладав с собой.

Я ощутил странный аромат. Голова закружилась. Меня куда-то повели. Я даже не мог разглядеть лиц людей в белых халатах, которые сопроводили меня в свадебную машину.

Я очнулся от прикосновения. Ко мне относились с явным сочувствием. Я был свободен. Мы шли по длинному коридору со множеством дверей. Некоторые были приоткрыты, предоставляя взгляду обширные лаборатории.

Мы свернули в распахнутые двери.

Помещение напоминало директорский кабинет. За столами сидели коллекционеры.

Я предстал перед ними.

Они сразу перестали переговариваться, а некоторые даже привстали. Я чувствовал на себе изучающие взгляды.

Бородатый мужчина живо обошёл стол.

– Осторожней, коллега! – послышалось сразу несколько предостерегающих возгласов.

Бородач остановился и заложил руки за спину. Он немного подался вперед. Что он рассчитывал прочесть на моём лице – не знаю. Здесь присутствовал интерес совсем другого рода.

Лицо женщины, сидящей с краю, показалось мне знакомым. Конечно, Вуаль.

Та, что была у Кредо.

Седой мужчина в центре стола с сомнением покачал головой.

– Невероятно! – сказал бородач, будто высказывая его сомнения.

Все плодотворно наблюдали ещё и за ним.

– Что у вас с рукой? – осведомился кто-то. – Что у него с рукой?

Я потрогал руку.

– Так. Пустяки. А что вас интересует?

Седой, не сдержавшись, фыркнул.

– Нонсенс! – громко сказал он и хлопнул ладонью по столу.

В непонятных взглядах остальных директоров я заметил усиливающийся интерес.

Я потихоньку пошевелил ногами. Все учёные – в этом я уже не сомневался – ловили каждое моё движение. Все будто что-то ожидали. Странно… Я оглянулся на дверь.

Женщина подошла к седому и, склонившись, стала что-то тихо говорить ему. У неё была гибкая для своих лет фигура.

Седой покивал. Женщина вернулась на своё место и уже не сводила с меня глаз.

Я совсем не чувствовал опасности и попятился к выходу. Сразу несколько человек обеспокоенно задвигались. Кто-то сказал:

– Не приближайтесь к нему! Вызовите санитаров… Где санитары?

Действительно, где санитары, подумал я и выскочил в коридор, и побежал. Меня никто не преследовал, только чья-то голова высунулась из лаборатории напротив и тут же скрылась. Я бежал, радуясь, что санитары куда-то пропали, мимо бесчисленных лабораторий. Никакой погони не было. Всё равно, я испытывал подозрения. Нельзя, чтобы моя попытка к бегству сорвалась. Я на ходу вызвал лифт вниз и по лестнице устремился наверх, не встречая по пути ни души.

Я был под самой крышей. По карнизам расхаживали голуби. Помещение было просторным. Весь пол занимал бассейн. В зеленоватую воду уходили лесенки. Я оперся на перила.

Несколько голубей сорвались с места, и, описав вираж, уселись обратно. Высота была огромная.

Я был в столице. Подо мной бурлила улица, оживлённо катили машины. На витражи невозможно было смотреть. Солнце на небе сияло, как начищенная монета.

Я пересёк помещение, обходя бассейн. Он был чем-то вроде резервуара для хранения воды.

Огромная тень от здания накрывала задний двор.

Узкая лестница тянулась вдоль стены. Вниз страшно было смотреть. Такая это была высота.

Я спускался. Вокруг, до самого горизонта, громоздились небоскрёбы. Земля была уже недалеко. Панорама двора исчезла.

Стены уходили вверх, нигде не смыкаясь.

Свет виднелся впереди узкой полосой, как и в нашей пещере на побережье.

На солнечной стороне я постоял, греясь. Рядом пестрели крыши машин. Выбрав одну неброскую, я вскользь огляделся.

– Вы решили угнать именно мою машину?

Рядом стояла Вуаль. Откуда она взялась?

– Садитесь.

Я послушно сел рядом с ней.

Мы медленно катили в переселенческом потоке машин.

– Почему вы убежали? – спросила Вуаль.

Я снова насторожился.

– Я должен был уйти.

– Но вас никто не преследовал, – с удивлением сказала Вуаль.

– А санитары?

– Какие санитары? Ах, да. Мы их так называем. Это сотрудники нашего института.

– Понятно, – угрюмо сказал я.

Я смотрел на город. Невозможно было определить, в какую сторону мы двигаемся.

Столица была огромна. Она была похожа на гигантский муравейник своим суматошным ритмом.

Здания выступали одно из-за другого, будто город вспучивался, как тектоническое образование с заданной архитектурой. Очертания самых высоких зданий исчезали, растворялись в призрачной дымке. Вверх и вниз невесомо вспархивали и опадали бесшумные лифты. Где-то здесь она и живёт, моя Топ.

– Нравится?

Я вздрогнул. Я едва не уснул.

– Всё чужое, да? У вас был такой вид, будто вы прибыли с другой планеты.

Провинция, усмехнулся я про себя.

– Не удивительно, что все так переполошились. Шутка ли, в институт сообщили о роботе, неотличимом от человека. А у вас что случилось? – Вуаль указала на руку. – Несчастный случай?

– А что?

– Это укус. Обезьяний укус.

– Как вы узнали? – спросил я, взявшись за руку.

– Характерные следы зубов. Я антрополог.

Машина помчалась резвей – по плавно заворачивающему кругу.

– Вам нужно было сразу обратиться ко мне, – снова подала голос Вуаль. – Я поняла, что произошло недоразумение. Спасибо вам за ракушку. Какая красота.

– А кто вам позвонил?

– Он не представился. Голос писклявый. Сообщил о вас.

– Разве бывают такие роботы?

Вуаль пристально и, как мне показалось, оценивающе посмотрела на меня. Она рассмеялась.

– Для робота вы слишком совершенный.

Я снова стал засыпать. Район, где мы остановились, был обычным для столицы.

Высотные дома стояли плотным частоколом. Всё было переплетено, перемешано.

Улица была в афишах, демонстрирующих весь разбойничий спектр своей неподдельной душевности.

На тротуаре, вдоль стен, как привидения, попадались странные люди. Какая здесь запущенность.

– Сюда, – сказала Вуаль. Она казалась немного смущённой.

Как они все здесь обитают, подумал я, в таком количестве. Лишнее – это богатство или недостаток?

Вуаль совсем не была похожа на ту туристку, у которой Лагуна когда-то стащил чемодан. Я напрасно опасался её. Она лишь заботилась обо мне.

Вход в её дом прятался в глубине вестибюля по соседству с многочисленными агентствами.

Мы вызвали лифт. Мы были в самой сердцевине огромного дома.

Какое безмерное одиночество в городе.

Крошечная квартирка была тесно обставлена мебелью. Вуаль переоделась по-домашнему.

Глаза слипались. Я проснулся, когда в комнате было темно. На фоне окна выделялась женская фигура. Она стояла неподвижно, обхватив себя руками за плечи. В темноте я не узнавал её лицо. Тишина пустой квартиры обволакивала нас. Казалось, ничто не в состоянии было потревожить её. На бледном лице выделялись тёмные глазницы и рот. Мне стало жутко.

Я попятился. Свет я не включал, нервы были напряжены до предела. Сзади послышалось движение.

Кто-то бесшумно подходил ко мне в темноте. Я стал шарить по стене и случайно включил свет. Никого не было. Дверь на кухню как будто шевельнулась. В оцепенении я смотрел на комнату, где была темнота, ожидая, что вот-вот кто-то появится. Всё было спокойно.

Только через несколько пролётов я догадался вызвать лифт.

На улице меня взял озноб. Я ускорил шаг.

Между зданиями виднелась громада института. До него было рукой подать. Час был такой, что всё замерло. Безмолвно горели неоновые вывески. Улицы были пусты. Всё спало. Казалось, что можно легко добраться пешком в любую точку города.

Ночная пустота института выглядела пугающей. Сплошным рядом тянулись лаборатории. Сверху послышался звук.

Я поднял голову и увидел в безмолвии ночи молодого человека, стоявшего на лестничной площадке и спокойно разглядывавшего меня сверху вниз. В течение долгой минуты ни он, ни я не пошевелились, и я вдруг понял, что это робот. Физически он был неотличим от человека. Всё у него было в порядке, всё натурально, и видно было, что под костюмом скрывается идеально правильного сложения тело, но вот глаза выдавали.

Это был магический взгляд двух тёмных блестящих пуговиц.

Впрочем, у лица было своё выражение, мне уже известное.

Длинные ресницы томно распахнутых глаз бросали тень на большой, хорошо очерченный рот с презрительно выпяченной нижней губой.

Мне надоело стоять, но я не знал, что делать. От неподвижного механизма вверху веяло жутью. Я поднял руку. Робот не реагировал.

Тогда я стал медленно подниматься.

– Здравствуйте, – проговорил робот.

Голос был обыкновенный, человеческий, разве что приятного тембра.

Я вспомнил ранние представления о роботах, как о нечто металлическом, бесстрастном, с частыми короткими движениями. И скрежещущий голос, выговаривающий по слогам. И кнопка, нажав которую, можно пародийный сундук выключить. Глядя на этого щёголя, я сомневался, есть ли у него кнопка.

– Очень рад вас видеть, – сказал робот неожиданно. Речь у него всё-таки замедленная. Заимствованная.

Я подошёл к нему. Я немного опасался. Может, он ткнёт сейчас меня в живот. Просто так. Вместо этого робот протянул руку и сказал:

– Этикет.

– Очень приятно… – пробормотал я.

У Этикета на лице появилась и застыла лёгкая улыбка. Руку он не опускал, и я рискнул: осторожно взял её в свою. Будь она твёрдой или холодной, было бы лучше. Рука была совершенно обычная, тёплая, я, забываясь, обхватил запястье. И даже посчитал про себя пульс.

Вид у меня был глупый, тем более, что меня посетило следующее соображение – а если это настоящий человек?

Ещё более растерявшись, стоя нос к носу с неизвестным в полночь в этом загадочном институте, я задал вопрос в лоб:

– Ты кто?

– Модельер.

– Ты человек?

– Да. А что?

– Нет. Ничего. – Я успокоился. У, чучело. Напугал.

Потом мне стало его жалко. Он спокойно стоял, прямой, вежливый, и иногда моргал, как бы для достоверности. Взгляд у него был очень пустой.

Но я этого уже не замечал, так как, повернув голову, увидел Шедевра, стоявшего у дверей, скрестив руки, а рядом с ним Вуаль и ещё кого-то.

Сначала я подумал, что и они роботы. Двойники. На двойника Шедевра должно было уйти немало материала. Затем я разозлился. Шедевр, заметив это, подошёл и положил мне руку на плечо.

– Пойдём.

– Куда?

– Нам надо поговорить.

– А… он куда?

– Он пока здесь постоит. Или погуляет немного. Он далеко не заходит.

Я оглянулся через плечо. Этикет был неподвижен. Жизнь, казалось, полностью иссякла в нём.

Мы вошли в странный кабинет. Я не смог удержаться от изумленного возгласа. Всё было занято неподвижными, как манекены из витрины, фигурами людей. Я остановился перед Дар, улыбающейся в пространство. Здесь были и другие лица, мельком попадавшиеся мне.

Это была лаборатория, где было много ещё невиданных фрагментов, частей животных, птиц, растений, предметов.

Я долго рассматривал их, всё больше поражаясь реалистическому сходству.

– Ну вот, – сказал Шедевр, изучая свою ладонь. – Теперь ты кое-что видел. Мои помощники. Парадокс.

Лицо мужчины имело удивительное сходство с совой. Брови и нос у него очерчивались одной плавной линией. С Вуаль мы были уже знакомы.

– Мастер Сорняк, – сказал Шедевр.

– Значит, те, что в кафе… – сказал я.

– Так это ты был там? – Шедевр поднял на меня глаза. – Да…

Он чего-то недоговаривал. Вуаль сделала предостерегающий жест.

Я посмотрел на неё и сказал:

– У них что, заряд кончился?

Шедевр склонил голову.

– Что-то в этом роде.

Парадокс с возмущением оглянулся, словно ища свидетелей.

– Они иногда останавливаются. Трудно изготовить машину, в которой внешний вид и основные функции сочетались бы полностью.

Парадокс нехотя кивнул, словно это говорилось именно ему.

– Но оптимальный вариант есть, – с воодушевлением заявил Шедевр: – Верно, Парадокс?

Вопрос застал того врасплох. В этом я узнал прежнего Шедевра.

– Мелкие трюки. Дешёвые эффекты. Разве в этом суть? А я… хочу знать суть. Я хочу знать, что с ними будет, когда они будут сами. Не в кафе.

– А где? На острове?

– Это ерунда. То же кафе. – Шедевр махнул рукой. – Постой. Откуда ты… – Он помолчал. – А ты молодец. Молодец… Но… – Он встряхнулся, словно отгоняя сомнения. – Много лет назад Парадокс задумал грандиозный проект. Модель окружающей среды. Всё должно быть искусственное. Её начали строить на побережье. Что-то произошло. Все бежали, сломя голову. Увы! Всё было забыто. Но что-то там осталось. Что-то осталось в этих развалинах. Я всё узнал об этом. И загорелся. Возможностью воссоздать все, что душе угодно. Все мы что-то упустили в жизни. И мы создали его, это существо. Это – не человек. Но всё в нём, как у человека. Скопированы только внешние признаки, но все. До конца. Чтобы уже ничего не пропустить. Это было непросто, но у нас был оригинал. Нам не нужно было ничего изобретать.

– Но это не биологическая жизнь, – сказала Вуаль. – Они не живые.

– Да, они не живые. А почему они не живые? Они двигаются, питаются, реагируют на раздражители. Чем они не живые? – Шедевр словно посмеивался. – Пусть этот стул прыгнет, и я буду далеко не уверен, что он не живой.

По лицам Парадокса и Вуаль я видел, что они совершенно не разделяют хитроумного сомнения Шедевра. Они были настоящие учёные.

– Принцип действия неясен. В отличие от часов, например…

– А какая разница? – почти просипел Шедевр. Таким я его ещё не видел. – Даже если принцип действия ясен. Как в часах. Да, мы их создали. Может, и нас эвристически создал умелец? Завёл случайно благодетель пружину на энное количество родов – и точка. Плюс определённые степени свободы. До полной остановки. И – в утиль.

– Ну… – протянула Вуаль. – А остальной биологический мир?

– Да я к примеру, – с прохладцей сказал Шедевр.

– Солнечный зайчик, – вмешался Парадокс. – Но двигаете рукой вы.

Научный спор разгорался всё сильнее.

– Правильно, – мягко сказал Шедевр, прикрывая веки, – но стоит задержать руку, и он замер. И мы – звено.

Они все озадаченно посмотрели друг на друга. Наверно, они так часто спорят, что запутались.

– А вы уберите руку, – сказал я. – Совсем. И посмотрите, что будет. Это всё-таки не солнечные зайчики.

– Да! А это-то, – Шедевр ожесточённо ткнул куда-то в недра института, – продолжает двигаться и без вас. И не меркнет.

Он не мог остановиться.

– Бесконтрольность? – запоздало сказал Парадокс, отвлекаясь на меня. – Нет, это невозможно.

– Заводная игрушка тоже совершает действия без нас, – машинально отреагировала Вуаль. – И весьма сложные. – Она выглядела растерянной, что-то обдумывающей.

– Да, они должны быть непредсказуемыми, – согласился Шедевр. – Для этого не нужна программа. Только общий принцип. А он – в схожести. Со всем естественным. Как калька. Всё точь-в-точь.

В разговор вступил мастер Сорняк.

– При помощи сходства можно использовать все, что попало. Ох, и увлекательное же занятие! – воскликнул Сорняк. – Из одного делать другое. Это давно назрело, изготовить сразу всю окружающую жизнь. По принципу максимального сходства, чтобы подошло всем, всем понравилось, всех удовлетворило. Наше шоу создано для всего общества. Главное, собраться.

– Нет, – осмотрительно мотнул головой Парадокс.

Я непонимающе уставился на него. Слова Шедевра и Сорняка показались мне убедительными.

– Но модель не должна быть непредсказуемой.

Шедевр рассмеялся. Он был организатором всего. Величина, подобно большому городу, в который он первый уехал и добился полного успеха. Это было его призванием – не терпеть поражений.

– Собственно, почему? Это же воплощенная модель. Но хорошо – не должна. Да, это будет непонятно. Как непонятны нам были бы представители древних диких племен. А ведь они люди. Нужно отличить свое от чужого. Робот должен быть равным нам.

Все молчали, несколько вымотанные и подавленные.

Я вдруг представил себе этих кукол, и мне стало жутко.

– А может, я больше не хочу шоу? – сказал я задумчиво.

Шедевр долго молчал.

– Искусство больше не выполняет своей задачи. Публике хочется грубых, зримых, бурных, контактных стимулов, всё вместе, в полной мере, для полного удобства. И ты это знаешь.

Ещё бы! А как же Топ? Может, и она не случайно появилась?

– Вы хотите, чтобы изделия сразу стали такими или претерпели некую эволюцию? – осведомился Парадокс.

Я понял, что даже они не были посвящены во все. Все знал только Шедевр.

– Но это же не просто куклы, – с легким отчаянием сказал он. – В них уже многое заложено. Они очень похожи на нас. Попробуйте отличить их. А наши модели иной раз будут поживее некоторых. Но изготовлено будет все.

– Значит, вы против? – спросил я.

Парадокс вздрогнул. Он воззрился на меня, и я решил, что эксперт всё ещё не воспринимает меня. Но он лишь беспомощно улыбнулся и показал на Шедевра.

Я повернул голову и увидел выпяченный подбородок и немигающие глаза на застывшем лице гиганта.

– Они уже все готовы. – Наши взгляды встретились. – Всё готово.

Утром у Шедевра я долго не мог понять, где я и что происходит. Постепенно я осознал, что как раз ничего не происходит. Я заглянул на кухню и всё вспомнил. Карнавал. Когда я это всё вспомнил, мне стало не по себе. От модели я отказался. Про Топ не думал. Наверняка всё тоже подстроено.

А Шедевр исчез. Телеграмма, как всегда, без обратного адреса.

«Смотри телевизор, развлекайся, встречай гостей. Твой Шедевр».

Прочитав телеграмму, я вздохнул. Я ещё не совсем проснулся. Хотелось пить. Я услышал звонок в дверь и поплёлся открывать. В дверях стояла женщина и в упор смотрела на меня большими голубыми глазами.

– Будьте добры, позовите Шедевра.

– Проходите, – сказал я и отступил.

Женщина зашла и прикрыла за собой дверь.

– Зайдите, пожалуйста, в комнату, – вежливо предложил я.

– Спасибо, – сказала женщина. Затем недоуменно спросила: – Его нет дома?

– Увы, – сказал я, пожимая плечами.

– Но он здесь явно был… – Женщина осматривалась. – Вы его друг?

– Выходит, да.

– Понимаете, мы познакомились с Шедевром при несколько странных обстоятельствах. Он предложил мне работу. Вот его визитная карточка.

Я взял в руку протянутую мне карточку.

– Видите, время надписано?

– Вижу, – сказал я.

– Он вас ни о чём не предупредил?

Я стиснул зубы. «Встречай гостей…»

– Что же вы стоите…

– Вуаль.

– Проходите.

– Странно даже, – сказала Вуаль, проходя в комнату стремительным шагом. – Ваш Шедевр показался мне человеком слова.

– Будете что-то пить?

– Пожалуй.

Я принёс красной воды.

– Я решила, что Шедевр спортсмен.

Я неопределённо пожал плечами, потому что она, окончив обозревать обстановку, вопросительно уставилась на меня.

– Вы что, ничего не знаете?

– Да, – сказал я.

– Что – да? – сейчас же спросила Вуаль. Она газетчица. Но ищет работу. Ей намекнули, что намечается какое-то высокооплачиваемое шоу. С призами. – Что – да?

– Ничего не знаю.

Вуаль погрузилась в задумчивость, а я сидел напротив с вежливой физиономией. Хватит с меня шоу.

– Вот как… – сказала она, наконец. – Я пойду.

– Посидите ещё, – предложил я дружелюбно. – Вы, наверно, устали?

Она машинально кивнула.

– Что вы сказали? Устала? Нет. Я держусь. Здесь надо держаться. Живем, как на вулкане.

Я захлопнул за ней дверь и сел, потягивая из трубочки лиловую водичку и листая журнал, каких у Шедевра было полно. В журнале всё было прекрасно – и виды, и дома, и еда, и вещи, и люди. Он был полон изображений женщин – прекрасных женщин, и я вяло подумал, что красота, это нечто непостижимое. И ещё я подумал, не посчитала ли меня эта Вуаль за простака – бывает так. Я долго над этим размышлял, накачиваясь лиловой водицей, и начал было уже склоняться к выводу, что да, посчитала, когда в дверь раздался короткий звонок.

Я стал думать, открывать или нет. С одной стороны, думал я, лень. С другой стороны, интересно. В полуденной тиши я открыл. Сначала я решил, что перепил воды. Это было, как сновидение.

– Прошу вас, – сказал я.

«Сновидение», немыслимой красоты, как в журналах, зашло.

– Вы, вероятно, к Шедевру?

– Надеюсь, он дома? – бархатным голосом проговорила гостья.

С несколько надменным выражением на лице девица прошествовала в комнату.

– А Шедевр… – начала было она, и я быстро сказал: – Он вышел. За газетой. – Я расплылся в улыбке.

Она кивнула, грациозно усаживаясь, откинулась на спинку и положила ногу на ногу. Её внешность ошеломляла. Она снисходительно позволяла себя разглядывать.

– Как вас зовут?

– Роза.

Я думал, как её развлечь.

– Выпьете?

– Да, – сказала Роза. Она небрежно закинула ногу повыше.

Я поднёс бокал.

– Вы давно знаете Шедевра?

– Не очень, – сказала Роза и отпила глоток. – Мы недавно познакомились. Значит, его зовут Шедевр?

– Разве вы этого не знали?

– Он предлагал мне работу, – уклончиво сказала Роза.

Я сидел напротив этой девушки, Розы, и чувствовал себя посторонним. Чужим.

Она тем временем закурила. Она курила, глубоко затягиваясь, и смотрела на меня сощуренными глазами.

– Послушайте, – сказала она и лёгким аккуратным щелчком сбила пепел. – Вы так и сидите дома весь день?

– В такую жару хорошо валяться на пляже.

Роза лениво улыбнулась.

– Что вы, наверное, обычно и делаете, – сказала она и примолкла, целиком поглощённая раскуриванием новой сигареты. Впрочем, это у неё не заняло много времени, и она вновь вскинула на меня привораживающие глаза.

– Но одному, знаете ли, скучно.

Секунд десять мы смотрели друг на друга.

– Придёт Шедевр, будете валяться вместе.

И тут мне всё это надоело.

Машина прошла мимо, прошипев шинами по раскалённому шоссе. Погода снова установилась. Машин проезжало мало – было раннее утро, но солнце светило уже вовсю. Следующая машина начала тормозить издалека. Это был автопоезд брата Лагуны.

– А больше машин не будет, – сообщил он мне. – Это тебе повезло. Я пустой возвращаюсь. Везде все есть.

Везде все есть. На дорогах установилась тишина.

Первым, что бросалось в глаза на въезде в родной заповедник, был ресторан Витамина. Об этом свидетельствовала огромная вывеска с его именем, выведенным пышным вензелем.

Он взвешенно отдавал распоряжения персоналу.

Увидев меня, состоятельный мот растерялся и изворотливо распростёр объятия. Оказывается, на побережье только и разговоров, что о Топ. Что она настоящая красавица. А как умна дочь нового мэра! Само совершенство! Все одеваются, как она, с обожанием повторяют все ее слова и вообще во всем подражают.

Опальному Витамину она тоже здорово помогла. Он обратился к ней, и, оказывается, она его хорошо помнит. Дочь мэра, а общалась с ним, как с равным. Котелок у нее варит, сообщил Витамин.

– Может, все дело в ее положении?

Что-то меня раздражало в его заводных восторгах. Больше препятствий ему никто не чинит. Значит, заслужил. И, главное, он старательно ни о чем не спрашивал меня.

– А ты не меняешься! – Искушенный зубр хлопнул меня по плечу. – Ископаемое!

Он объяснил мне, как найти Топ, и с сомнением смотрел мне вслед.

Улочки становились пустынными. Стало видно море.

Я поднялся на террасу дорогого санатория.

Топ лежала в шезлонге возле бассейна, загорая. На ней была панама и солнечные очки. Я подошел.

– Здравствуй.

Она слегка улыбнулась. Улыбка была вежливой, не более того.

К террасе бесшумно подъехала машина.

В ней набычился розовощекий молодой человек. Управляющий нового рациона.

Мне с ним не тягаться, это ясно. У него сногсшибательная будущность, и этого у него, такого, пропащего, не отнять. Настолько это очевидно. Всем, и Топ тоже.

Она встала и обернулась.

– Почему ты такой?

– Какой?

– Считаешь себя лучше других.

Все ведут себя очень правильно. Для всех главное – не ошибиться.

Я себе это могу свободно позволить.

– Топ…

Она напряглась.

– Я жду тебя на празднике.

– Умеешь ты выбрать подходящий момент, – усмехнулась она.

Твердым шагом она подошла к машине. Все рушилось. Я не знал, что делать. Мне предстоял разговор с матерью. Ее больше никуда не звали. И гости не приходили. Её тоже будто подменили.

Все напоминали пьяных, внезапно протрезвевших, и успешно.