Текст книги "Манекен за столом (СИ)"

Автор книги: Юрий Гуцу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

– Штампу? – изумился я. – Он же считать не умеет. Как так? А Витамин?

– Не получил разрешения. А нашему шуту метод создал все условия.

– Посмотрим, – сказал я.

От скуки я решил пойти с ними.

В гостиной стояла первая модница Нектар в тёмном костюме и разговаривала с мамой.

Выглядела Нектар замечательно. Как инопланетянка в гостях у косматых дикарей.

Но она просто не может иначе.

– Почему Штамп устроился в трущобах? – сказала она. – Мусор, грязь, фи. Деликатесы и помойка – совместимо?

Нектар трудилась в салоне красоты у языкатого мужлана Юбилея.

Брат Азарт, гордость школы, обладающий энциклопедическими знаниями, взялся мыть посуду.

– Вот и они, – сказала мама.

– Я на машине, – сказала Нектар, сжимая в руке тонкие перчатки.

– А у Ореол уже начался этот балаган, – сказала мать.

Действительно, в саду слышалась ритмичная музыка, и на террасе у сестры, собираясь танцевать, переминались потомки.

Бар «Род» открыт до утра.

Я остановился на пороге. Над мглистыми трущобами растекался красный закат.

Внутри было чисто, полы и стойка поблёскивали, и было прохладно.

Эрудит Азарт с видимым удовольствием стирал любое пятно.

– Отец закупил партию новых роботов, – сказал Фат. – Знаете, таких, синих. Я их называю гусеницами. Похоже, правда? Пик, сядем здесь?

– Вы идите, – сказал я. – Я здесь постою.

Девушки слегка скривились.

– Что за манеры, – сказала Блюдо. – Хотите напиться?

– Мы тоже напьёмся, – обнадёжил её проказник Фат. – Ладно, мы будем в зале.

– Я скоро приду, – сказал я.

Они ушли, а я подошёл к стойке и заказал коктейль.

Я дал Штампу, невозмутимому бармену, монетку и сказал:

– Я буду сегодня весь вечер.

Штамп взглянул на монету и кивнул. Вряд ли он выучился считать.

Подошёл человек с худым лисьим лицом и, стараясь сделать тон как можно небрежнее, спросил:

– Послушай, Торг не заходил?

Лицо Штампа стало каменным, он ещё больше выпрямился, глядя в сторону, в стену. В своём новом статусе он с непривычки вдруг побледнел, хотя лицо у него небледнеющее, с сеточкой красных прожилок, как у пожилого человека.

– Нет, не видел я его, – сказал он.

– Я думал, может, видел.

– Увы, – сказал Штамп.

– Очень жаль, – сказал человек и отвернулся.

У стойки кисли метод Абсурд в молодёжной майке и Кредо.

В углу скромно устроился Тугодум. Новенький остался на второй год, который закончил отличником, впитывая всё, как губка.

Сразу у него ничего не получалось, а повторно – лучше не бывает.

В тире любое ружьё в его руках давало обязательную осечку, затем точно поражало цель.

Тугодум не уступал в чревоугодии Лагуне и считался его столичным родственником.

У метиса было столько утроб родственников, что одним больше, одним меньше – не имело значения.

Новичок обитал в театре, пользуясь обильными бенефисами, и устремлялся к следующим чередой обеденным мероприятиям. Без осечек поспевал.

Тугодум избегал встречаться со мной взглядом. Под глазом у него висел основательный синяк.

Метод тоже не замечал меня. Как объедки.

Он пылко говорил Кредо:

– Не могу смотреть на них. В них столько недостатков. Мне хочется переделать их. Изменить. Метаболизмы ходячие. Никакой духовности. Одни рефлексы.

В самом деле, подумал я. Не ожидал я такого от речистого метода.

В самом деле – о духовности он должен заботиться. О чём ещё ему печься? В конце концов, он не пастух, задача которого атомно проста – сохранить стадо. Метод должен влиять на своих питомцев, помогать избавиться от недостатков. Разносторонне развитая личность, Абсурд никому не давал покоя.

Хорошо, думал я, жить в том обществе, где на тебя никто не обращает требовательного внимания, не оценивает вечно на глазок, какой ты, плохой или хороший, годный или нет, умник или тупица, калека или атлет.

Ты есть, сам по себе, и это главное. И все при этом будут выправляться, я считаю, сами собой. Когда каждый сам по себе, он и станет самим собой. Что за мания, всё время собирать всех в отряд? Живи каждый отдельно, спокойно, так нет, обязательно им надо сбиваться в кучу, как на распродаже.

К стойке подошли ещё трое: двое интеллигентов и гимнастка. Гимнастка была очень легко одета, даже для вечерней духоты. Я, глядя на неё, отхлебнул из своего бокала. Один из интеллигентов сказал:

– Дайте нам коктейль, командир.

– Сейчас сделаем.

Интеллигент стоически смотрел, как Штамп неловко смешивает коктейль.

Помои он налил из перчатки, извлечённой из закрытого ящика в стене.

– Диете очень понравился ваш коктейль «Вонь», – сказал мужчина. – Как вы его готовите?

– О, это очень просто! – сказал Штамп. – Это совсем просто… Пожалуйста!

– Диете очень понравился коктейль, – повторил первый мужчина. – Не правда ли, Диета? Он ведь тебе очень понравился?

– Ее в первый раз сразу стошнило, – сказал второй мужчина.

– Неправда, – сказала Диета бархатным голосом. – И совсем не стошнило.

– Ха-ха! – сказал второй мужчина. – Ты шутишь, Ди.

– Ну, немного, – сказала Диета. – Обычно меня никогда не тошнит.

Первый мужчина внимательно посмотрел на неё, ожидая, видимо, продолжения, но она ничего не говорила, и он усмехнулся:

– Как это тебе удаётся, дорогая?

– Стараюсь не переполняться, – пояснила Диета.

– Самый верный способ, – засмеялся второй мужчина.

Я думал, что они уйдут и сядут за столик, как большинство посетителей, но они не уходили.

– Давно у нас? – вежливо осведомился бармен у первого мужчины.

– Нет, – ответил тот. – Совсем недавно. Я только вчера приехал.

– Мы приехали, – сказала Диета, подчёркивая первое слово.

– И я с вами, – сказал второй мужчина.

– Послушай, Рудник, скажи что-нибудь, – попросила Диета.

Она села на высокий вращающийся стул без спинки, и блестящие кожаные брюки натянулись у неё на бёдрах. Носками гимнастка едва доставала до пола.

– А зачем? – спросил Рудник.

– Развлечься, – сказала Диета.

– Я не умею острить, – сказал Рудник. – Это не входит в мои обязанности.

– А ты попробуй, – сказала Диета. – Может, тебе понравится.

– Какая разница, – сказал первый мужчина. – Понравится, не понравится. Это неважно.

– А что важно? – спросила Диета.

– Важно, чтобы получалось.

– Например?

– Например, скажет кто-то: «Вот, друзья, на меня сегодня упала кошка с третьего этажа». Выше брать не надо, потому что будет больно, а когда больно, не смешно.

– Как раз, когда кто-то спотыкается и ломает себе шею, очень весело, – сказал я неожиданно для самого себя.

Все разом повернули головы и посмотрели на меня, не удивлённо и не вопросительно, просто так, как на нечто, отвлекшее их внимание.

– Что вы сказали? – вежливо спросил второй мужчина.

– Я говорю, – сказал я, кашлянув в кулак, – что часто, когда человеку плохо, другим смешно.

– Вы так думаете?

– Зачем мне думать, – сказал я. – Знаю наверняка.

– Вот как…

– Вот в вашем примере с кошкой. Тут возникает много вопросов: кому больно, кошке или тому, на кого она упала, и потом, ваша правда, – сказал я первому мужчине, – другим может быть совсем не смешно.

– Скучно? – спросила женщина.

Я пожал плечами.

– Не знаю. Пожалуй, никак. Послушают и пойдут дальше.

– Да, – сказала Диета упавшим голосом. – Ужас.

– Вот я никогда не скучаю, – сказал Рудник. – Я хотел сказать – не рискую. Но зато я никогда не пытаюсь докапываться до скуки, когда мне страшно.

– А часто тебе бывает скучно? – спросила Диета.

– Бывает, – сказал Рудник и спросил у Штампа: – У вас здесь курить можно?

Штамп наклонился, не расслышав вопроса, но, догадавшись, о чём речь, закивал:

– Курите, курите…

Справляется любимчик Абсурда. Соблюдает внешнюю канву – и норма.

К самому Штампу мало кто подходил – всё делали альтруисты.

– Сколько раз тебе было скучно? – допытывалась Диета.

– Было, – сказал Рудник, закуривая.

– Разрешите, – попросил я.

– Да, да, пожалуйста, – сказал Рудник, протягивая пачку. – Берите.

– Спасибо, – сказал я.

– И поскольку я не докапываюсь, – продолжал Рудник свою мысль, – то не порчу впечатления от скуки. От первозданной, так сказать, апатии.

Я с наслаждением закурил. Хорошие сигареты, подумал я. Давно я таких не курил. Интересно, откуда они. Не сигареты, люди.

Впрочем, что тут думать. Конечно, из столицы. Небожители. Я взял второй коктейль.

– Это их фирма, – говорил Штамп брюнету.

– Да, – сказал брюнет, – и теперь у меня ничего надежного.

– Ай-ай-ай, – сказал Штамп сочувственно. – Почему бы вам не взять что-нибудь покрепче. Скажем, «Утиль»?

– Я возьму, – сказал брюнет, – я жду, когда появится что-то. Тогда и возьму. Я знаю, этим у нас особенно никто не интересуется…

Я пошёл в зал и поискал глазами своих. Я не сразу их заметил.

Они сидели в самом углу и, кажется, их стало больше, чем требуется.

Я подошёл к ним и обнаружил, что в моё отсутствие они успели хорошо набраться – и Фат с девушками, и присоединившиеся – двое парней, здоровые, рослые, с квадратными челюстями.

Откуда такие взялись, с интересом подумал я, и Блюдо меня заметила, встала, обняла за шею и сказала, кося глазами:

– Это Пик… он чудесный малый… но трезвенник! – Тут она замотала головой, устремила потухший взгляд в пол, резко наклонила голову и одновременно подняла вверх палец: – Но! Мишуре не место в блестящей компании…

Она была совсем пьяна. Оперативно, подумал я. Я взял протянутый мне полный бокал и, чокнувшись с одним из парней, выпил. Блюдо внимательно проследила.

– Вот так… – сказала она. – Молодец теперь…

Я сел на свободный стул и раскинул ноги по полу. Вокруг опять возобновились пьяные разговоры, а я был совершенно трезв. Я заметил, что один из парней бросил на меня пристальный взгляд.

– В чем дело? – спросил я вполне дружелюбно.

– Здесь вообще-то занято… – проговорил он.

– Где? – спросил я с удивлением. – Здесь? Кем?

Парень показал кивком головы вперед. Между столиками к нам шли девушка и двое парней, один из которых был… Корка. Корка – здесь?

Но, когда они подошли, я встал и спокойно поздоровался с ним. Вид его мне сразу не понравился. Он был бледный, и взгляд его был странный.

– Познакомьтесь, – сказал он. – Это Дар.

Я почувствовал себя не совсем уютно. Какая встреча… Я узнал в девушке, названной Дар, ту самую, которую имел счастье созерцать в окне у Корки.

Теперь наши взгляды встретились, совсем, как тогда, и я, встретив острый, насмешливый, внимательный взгляд девушки, первый опустил глаза и сказал:

– Очень приятно. Рад познакомиться.

Без сомнения, она узнала меня.

– Так вы и есть Пикет? – сказала девушка. – Корка мне рассказывал о вас.

Что он мог обо мне рассказывать, подумал я, промолчав в ответ.

– Давайте выпьем, – сказал Корка слегка лихорадочно. – Сейчас ещё принесут.

Мы сели.

– Хорошее местечко, – сказал один парень. – Как ты находишь, Акцент?

– Да, неплохое, – согласился тот.

– Во всяком случае, время провести можно, – сказал парень и внимательно посмотрел на Корку: – Как ты себя чувствуешь, старина?

– Ничего, ничего… – сказал Корка.

Он потихоньку пьянел.

– Знаете новость? – сказал первый парень. – Робот заменит человека.

Никто и не заметит, подумал я, глянув на одноклассников.

– Что ты говоришь? – изумился Акцент и позвал: – Фат! Ваш отец занимается роботами, не так ли?

– Да, – сказал Фат, – не вспоминайте, прошу вас, о роботах. Я их ненавижу. Я каждый день копаюсь у них в животе, как мясник.

Фат, продолжая дело отца, продавца игрушек, стремился к достоверности – дома у него повсюду обнаруживались фрагменты игрушечных тел, как в анатомическом атласе. Тест: найди десять отличий. Фат уверял шокированных гостей, что жизнь эстетична как снаружи, так и внутри, без глянца скроена. Не прячься. От кабальной жизни нет вакцины, она везде тебя найдет и отнивелирует, сколько искусственных барьеров не создавай, лучше сразу разоблачайся.

– Странно, – сказала Мини, – почему мясник?

– Как мясник, – поправил Фат. – От них несет филармонией. Природу не переделать. Ее можно только запечатлеть. И вообще, перестаньте.

Он тоже был пьян.

Я молчал и тем временем успел разглядеть Дар. Она показалась мне очень красивой, особенно после третьего коктейля. У нее были светлые каштановые волосы и темные глаза, очень внимательные и насмешливые. Когда она смотрела, казалось, что ей известно все о тебе и еще кое-что…

На ней были узкие, в обтяжку, брюки и рубашка навыпуск, а волосы распущены по плечам.

Я посмотрел в другой конец зала, где медленно плыли звезды в темноте, и играл тягучий мотив, и сказал девушке:

– Простите, Дар, можно вас пригласить?

Она наклонила голову и поднялась, подав мне руку.

Остановившись среди покачивающихся пар, мы обнялись и тоже стали переступать с ноги на ногу.

– Хорошо здесь, – сказал я осторожно.

– Ничего, – сказала Дар.

– Вы приехали из столицы?

– Да.

– Надолго?

Она слегка откинула голову и взглянула мне в глаза.

– А что?

– Просто…

– Вы не о том спрашиваете, милый Пикет, – усмехнувшись, сказала Дар. – Сделайте мне умелый комплимент…

Взгляд ее стал странным.

Я задумался и, хотя меня за язык никто не тянул, проговорил:

– У вас хорошая фигура, Дар…

Девушка откинула голову, и взгляд ее сделался напряженным.

– Вы прекрасно сложены, – сказал я и тотчас прижал ее к себе.

Мне нравились эти танцы, когда ты как во сне, и время перестает существовать, и глубокие, звучные, протяжные электронные импульсы захватывают и заволакивают сознание.

Мне нравятся эти танцы за то, что они очень длинные, и в них можно погружаться, как в бездну, и даже когда они оканчиваются, взгляд ещё долго остаётся остановившимся.

Я долго молчал и вдыхал запах близких волос, и подумал мимолётом, что они светлые и нежные, а глаза у Дар тёмные.

Я провёл рукой по волосам. Они были нежные, как у ребёнка.

– Что? – тихо и уютно отозвалась Дар, и я себя очень хорошо почувствовал от этого негромкого «что», и захотелось уйти с ней куда-нибудь подальше, уплыть в тёмный океан.

Но я ничего не сказал, потому что боялся, что Дар откажется. Мне очень не хотелось, чтобы она отказалась. Мне было бы неприятно.

Танец кончался. Я снял руки с плеч, освободив Дар, она кивнула мне и спокойно отошла к столикам. Я стоял на месте, провожая её взглядом. Танец окончился только сейчас, и пары приостановили свой транс.

Дар наклонилась к сидящим, что-то их спросила, потом выпрямилась и пошла между столиками к выходу из зала.

Я подошёл к своему столику. Корки там уже не было. За столиком сидели только его друзья, мне незнакомые, и говорили о мне знакомом – о компаниях. Они говорили, что они эти компании в порошок сотрут. Что разгонят по всему побережью, в подводные гроты загонят к муренам. Они говорили, каждый раз собираясь с мыслями, сосредоточенно так.

Они были пьяны, и это были их пьяные разговоры. Я подумал, что это зал, где ведутся пьяные разговоры. Специально облюбованный зал, где подонки организованно напиваются и ведут пьяные разговоры. И ещё я подумал, что танцы здесь ненастоящие. Для настоящих танцев должен быть свой зал. А раз так, значит, надо его поискать.

Я пошёл искать зал для танцев. Мне показалось, что это очень важно, найти зал для танцев.

Я взял длинный бокал, не глядя ни на кого, выпил, затаив дыхание, потому что бульон оказался очень крепким, обжигающим. Я даже удивился, взял первый попавшийся бокал, и оказалось так крепко. Один из сидящих подонков посмотрел, как я пью, и как я поставил бокал на столик. Я отёр тыльной стороной ладони рот, повернулся и пошёл между столиками. Кругом были пьяные разговоры, одни пьяные разговоры и больше ничего. Разговаривающие подонки смотрели друг на друга, друг другу в глаза, коротко взмахивали руками, совершали бесцельные движения головой, глядя по очереди на поверхность столика, на соседей, на свои руки. Всё было наполнено смыслом, и я вышел из зала.

Я хотел завернуть в дверь слева, но отсюда была видна стойка, а у стойки стояли и сидели люди, и Корка с Дар тоже, и они разговаривали, я видел, как Корка похохатывает, щурит глаза, и наклоняется к Дар близко, трогая ладонью плечо.

Я подумал, что они разговаривают, и что найти зал для танцев можно и потом, а лучше поискать его вместе. Скажем, с Дар и Коркой. Можно без Корки.

Я пошёл к ним и, почти дойдя, почувствовал, что пьян, и стал рядом молча, а Корка на меня посмотрел и предложил выпить. Он обрадовался мне, потому что он уже пил с двумя мужчинами и женщиной, которые так и стояли здесь всё это время, пили очень мало и понемногу, видимо, никуда не торопясь, и которые не могли поддержать Корку.

Я выпил с Коркой по полному бокалу, и теперь мы были оба пьяны, и он обиделся, что Дар не пила с нами.

– Что ж… это… такое, – сказал он с трудом. – Дар! Так некрасиво.

Я молча смотрел на неё.

– Я – пас, – быстро и решительно проговорила Дар, и я стал трезветь на глазах, и сразу увидел, что Корка очень пьян. Наверно, ему мнится, что вот она – настоящая жизнь.

– Штамп! – сказал я.

– Да?

– Ты меня только не обманывай.

– Да?

– Скажи честно. – Я помолчал. – Здесь есть зал для танцев?

– О, разумеется! – сказал Штамп любезно. – Первая дверь налево.

Мне это не понравилось. Что значит – первая дверь. Будто я сортир спрашиваю.

– Штамп, – сказал я тихо, с напряжением в голосе. – Я ведь тебя просил честно, зал для танцев…

– Пикет, успокойся, – сказала Дар и взяла меня за локоть. Я посмотрел на руку, взявшую меня, и тут Штамп сказал:

– Да, да, Пикет, успокойся, прошу тебя. Твоё время прошло.

– Ты, макака облезлая, – сказал я и поискал глазами по сторонам. Ты… – я прибавил одно из высокопарных выражений Лагуны, каких у того было множество.

Это было очень сильно сказано, и Штамп побледнел, хотя лицо у него, как уже было сказано, небледнеющее, и выпрямился.

Дар тоже побледнела, а двое мужчин и женщина обернулись и стали смотреть.

Меня это здорово разозлило.

– Чего смотришь? Поскучай! Не рискуй! – сказал я одному из мужчин.

Мужчины отвернулись с видом благородного негодования на лицах. Они решили пока не вмешиваться, и женщина почувствовала к ним невольное минутное презрение и поспешила прогнать его.

Дар взяла меня за руку и сказала:

– Пойдём.

Я ещё раз выразительно посмотрел на Штампа. Самозванец молчал с казённым выражением лица. Его задело то, что я ему сказал вначале.

Я пошёл за Дар. Она тянула меня за руку. Корка тоже пошёл за нами. Он пошёл к своим друзьям.

Мы дошли до какой-то двери, и Дар открыла её и потянула меня. Я шёл вяло и неохотно.

– Чего ты? – сказала она.

– А ты чего? – спросил я и запнулся. Я увидел тьму и звёзды, стремительно разбегающиеся во все стороны.

– Что это? – спросил я.

– Это то, что ты искал, – сказала Дар. – Пик, приди в себя!

Послышалась музыка, тягучая, волнующая, такой я ещё не слышал. Или слышал. Иногда я наталкивался на такую музыку, и всё внутри меня подбиралось, и я напряжённо ловил каждый звенящий звук. Новая музыка, будто извне. Такая музыка хорошо слушается в темноте. Мы танцевали с Дар, и голова у меня кружилась.

– Пикет, – сказала Дар. – Мне нужно с тобой серьёзно поговорить.

– Говори.

Дар помолчала, собираясь с мыслями.

– Вчера вечером Корка обещал сводить нас в этот бар.

– Да? – сказал я.

– Сегодня утром к нему приходили авантюристы. Они разговаривали в саду. Слышать я не могла, но эти авантюристы ушли очень радостные. Улыбки до ушей.

– И что?

– Мне всё это не понравилось.

– Почему?

– Так, – сказала Дар уклончиво. – А ты как думаешь?

– Никак, – сказал я.

– Тебя не волнует, что с твоим другом может ничего не случиться? – насмешливо спросила Дар.

– Ты это серьёзно?

– Это из-за меня, – сказала Дар вдруг, и я вздрогнул.

– Что из-за тебя?

– Ладно, – сказала Дар. – Я это так хорошо знаю. Завтра уезжаю. А я ещё подруге сообщила, что здесь чудесно.

– Что, завтра уезжаешь? – спросил я.

– Ах, Пик, ты неплохой мальчик, но ты не представляешь, как мне это надоело.

– Перестань, Дар, – сказал я. Я вовсе не хотел, чтобы Дар уезжала. – Ты ведь не уедешь?

– Посмотрим, – сказала Дар.

– Не нужно уезжать, Дар, – сказал я.

– Посмотрим, – сказала Дар. – Зачем ты мне это говоришь? Я не хочу, чтобы из-за меня ничего не случалось.

– Какие глупости, – сказал я. – Что из-за тебя должно не случиться?

– Ладно, – сказала Дар. – Ничего.

Мы потанцевали в разбегающихся звёздах, а потом к нам притиснулся Фат. К моему удивлению, он довольно твёрдо стоял на ногах. Он был с девушкой.

– Вот, познакомьтесь, – сказал он. Мы познакомились. Лица девушки в темноте я не разглядел.

– Мы будем танцевать, – сказал Фат и, взяв девушку за плечи, отошёл.

– Ты не хочешь выпить по коктейлю? – спросил я у Дар.

Мы вышли из зала, и в глаза ударил резкий свет. В дальнем конце стойки стояли Корка и его друзья. Где он таких отыскал, снова подумал я. Они занимались тем, что напивались. Корка, увидев меня, наморщил лоб.

– Пик! – сказал он. – Постой, – это он сказал самому себе. – Ах, да! Пик, здесь Лагуна был.

– В самом деле? – обрадовался я. – Когда?

– Только что, – сказал Корка. Он был сильно пьян, но держался. – Он проходил мимо.

– Про меня спрашивал?

– Нет, – сказал Корка.

Странно, подумал я. Я обругал Лагуну про себя. Друг называется. Дар подергала меня за руку. Я совсем забыл про нее.

– Эй! – нежно позвала она тонким голосом. – Ты чего?

– Ничего, – сказал я. – Прогуляться не хочешь? – В моем взгляде появились внимание и интерес.

– Идем… – сказала Дар. – Только мне нужно… – Тут она замялась. Она посмотрела в сторону.

Я тоже посмотрел в сторону. Ненаблюдательный я человек, подумал я. За столиком сидел третий из компании Корки. Он смотрел на меня. Нехорошо смотрел. Я потянул Дар за руку.

– Идем.

Парень за столиком встал.

– Друг, можно тебя на минутку?

Дар порывисто шагнула к парню и сказала:

– Стиль, оставь его в покое. Я прошу тебя.

– Ты меня не проси, – сказал Стиль сквозь зубы. – Помолчи лучше.

– Стиль, я повторяю…

– Не вмешивайся, – отрезал Стиль. – Ты идешь? – сказал он мне.

– Если ты настаиваешь…

– Настаиваю, – сказал Стиль. Он начинал злиться, повернулся и пошел. У него была широкая спина в клетчатой рубашке.

Дар проводила нас долгим взглядом.

– Я буду здесь, – вдруг сказала она громко.

Я, не оборачиваясь, кивнул.

На улице было темно.

– Слушай, ты, – сказал Стиль, поворачиваясь ко мне. – Или ты отцепишься от Дар, или…

– Или? – сказал я насмешливо.

– Или я за себя не отвечаю.

Я рассеянно огляделся по сторонам. Темно. Никого. Хорошо.

– Слушай, мальчик, – сказал Стиль. Он был старше. – Слушай, птенчик. Я из тебя отбивную сделаю. Ты не в те игры играешь. – Он придвинулся совсем близко и дышал мне в лицо.

Я снова огляделся.

– Что ты все головой крутишь? – рассердился Стиль. – Никто тебе не поможет, понял, щенок?

– Какой ты невежливый, дядя, – сказал я укоризненно.

Он хотел замахнуться, но я, не дожидаясь этого, добродушно пожал ему руку, он отшатнулся, и я стиснул его руку несколько раз, и отскочил. Он, однако, стоял на ногах, и даже пытался сделать выпад, а потом стал падать. Я снова осмотрелся. Парень не шевелился. Пускай отдохнет.

Я вернулся в помещение. Дар стояла спиной ко мне. Рядом с ней стоял товарищ Стиля. Они не разговаривали. Рядом с ней стоял товарищ Стиля. Они не разговаривали. Я подошел к Дар сзади и обнял ее. Она спокойно повернулась, держа в руке бокал.

– Привет, – сказал я.

Она смотрела на меня в течение какого-то времени, а потом сказала:

– Это ты.

– Ага, я, – сказал я почти весело. – Ты мне не рада?

Она промолчала. К нам подошел Корка.

– Знаете, мне здесь не нравится, – сообщил он. – В соседнем зале куда лучше. Идемте туда.

Мы пошли в соседний зал. Там действительно было лучше. Мы уселись за свободный столик. Сюда же пробрались Фат со своей подругой.

Я сидел рядом с Дар. Было приятно смотреть на нее. Я просунул руку за спинку стула и положил ладонь на талию Дар. Она посмотрела на меня. Мы разговаривали и пили. Разговор был ни о чем. Это был самый пустой разговор на свете.

Я решил, что мне тут порядком надоело. Я сказал Дар:

– Идем.

Проходя с Дар мимо стойки, я вдруг заметил Витамина, нависшего над кем-то, сидящим на стуле. Рядом стоял приятель Стиля. Витамин говорил:

– Жулик, мошенник! Аферист, а? Попался бы он мне. И как ты просмотрел? – сказал он укоризненно товарищу Стиля. – А?

Тот растерянно пожал плечами.

– Я и не заметил.

– Эх, ты, лопух. Здесь тебе не твоя худосочная столица. Здесь надо держать ухо востро.

На стуле, запрокинув голову с закрытыми глазами, был усажен сам Стиль. Лицо у него было в синяках. Я по нему только слегка прошелся, чтобы остыл. Даже не улыбался.

Витамин расстегнул его клетчатую рубашку, хлопал по щекам. Стиль медленно приходил в себя, но глаз еще не открывал. Я скосил взгляд. Глаза у Дар были широко распахнуты, и их выражение было совершенно непонятно.

Приятель Стиля показал Витамину на меня. Ему не понравилось мое внимание. Витамин уставился на меня.

– Здорово, – сказал он. – Ты здесь?

– Я все время был здесь, – сказал я.

Витамин посмотрел на Стиля и сказал мне:

– Нет, ты видел? Угостили парня и оставили. Как это называется?

– Да, нехорошо, – сказал я вяло. – Хулиганство.

Витамин покачал головой. Приятель Стиля смотрел на меня подозрительно. Я неожиданно для себя разозлился.

– Что ты уставился? – сказал я ему.

У него округлились глаза.

– А что такое? – сказал он с вызовом.

– Тебе что-то не нравится? – спросил я. – Ну да, я поговорил с твоим другом. Могу и с тобой побеседовать. Даже растолковать могу.

Витамин посмотрел на меня, на Стиля, на Дар. Он начинал соображать.

– Растолкуй, – сказал Акцент. – Думаешь, боюсь?

Витамин степенно подошел к нему и положил руки на плечи.

– Ты это брось, – сказал он серьезно.

– А ты его дружок? – сказал Акцент. – Я это сразу понял.

Он внезапно замолчал, потому что отзывчивый Витамин чуть не врезал ему.

Мы – я и Витамин – отошли в сторону. Мы стали смотреть друг на друга. Витамин был трезв, до обидного. Игрок был очень изысканно одет: модный костюм, галстук.

Витамин был красавчиком. Густые брови дугой, как у девушки, светская улыбка. Его красота была ослепительной и безусловной, она была терпкой, как аромат дорогих духов.

На шею ему вешалось столько, что после вечеринки вид у него от интриг был слегка обалделый.

Дар, оставшаяся у стойки, поглядывала на него, и я, заметив это, заскучал.

– Как твое дело? – спросил я.

В школе Витамин единственный верно решил задачу. Класс смотрел на него с осуждением.

Индивидуалист Витамин временно раскаялся – мало ли что рабски покажется самому, отдельно от всех.

– Штамп опередил меня. Считать он не умеет, но шуту очень нравится этим заниматься. Наливает без меры. Но не в коня корм, – процедил Витамин. – А я такие махинации проворачиваю, всех надуваю, по-честному, и – не нужен! Всё наоборот. Никакой связи, а результат – пожалуйста! Искусственный отбор! Неестественно приспосабливаться любым способом. Помогать надо достойным. Торговля – искусство неравноценного, но взаимовыгодного обмана. Глаза клиента разгораются на яркую этикетку, и ничто превращается в нечто. Это уметь надо. Козырь выпал из колоды. Метод тасует серость. Равные условия! Поэзия!

– Слабых надо защищать, – сказал я. – Это естественно.

– Да. Не лежит на поверхности, – сказал Витамин.

– Сам всегда так говоришь.

– Знаешь, у тебя дома такое творится! Такая музыка! Поэзия!

Мать постаралась, подумал я и усмехнулся. Они отлично обходятся без меня.

– Вот в чём дело, Пик, – сказал Витамин. – Твоя Ореол совсем спятила.

– Ореол? Ты с ней говорил?

– И очень жалею об этом. Она влюбилась в меня. Я старался быть вежливым, но вышло только хуже. – Он понизил голос. – Она при всех… понимаешь? Совершенно не стесняется. Мой такт всё испортил. Я разозлился, но она опять всё расценила по-своему. В общем, еле ушёл. А у меня ещё этот роман с Нектар. Мы едем в столицу. Не могу спокойно смотреть на этот воск. В столице всё чётко. Никакого хаоса. В большом городе никому ни до кого нет дела. Отведу душу в казино. Вино, женщины, азарт. Вот настоящая жизнь. Нектар берёт машину у своего папаши. Одно утешение, что если разобьём машину и на этот раз, то это будет её машина, а не моя. Не мешает проверить её чувства.

Витамин объездил всё побережье со своими девицами, пользуясь их машинами.

– Ещё не починил свой драндулет?

– Что ты! Времени нет. И средств.

– Конечно.

– Вот, одолжил у дебютанта, – сказал Витамин. – Прибыли ему и так не видать. Состоятельный Витамин всегда был всем должен.

– Всех девиц интересует только мой капитал, – посетовал Витамин на расхождения во взглядах. – А если убрать его? Если убрать стимул? Чтобы осталась только причина. Чтобы остался только я.

– Им будет нравиться твоя породистая внешность.

– Поэзия! – расчувствовался Витамин. – Какой простор для воображения! А если убрать ее? Внешность обманчива.

– Останутся характер, поступки. Характер у тебя кремень.

– Из выгоды можно совершать хорошие поступки. Как Абсурд.

– Шелуха, – вынужден был согласиться я.

– А где же я? – растерялся самобытный Витамин. – Получается, без оболочек меня нет?

– Надо отделить одно от другого. Чтобы отличить.

– Не надо. Мне ухаживать некогда. А ты что, хочешь, чтобы тебя любили за одни душевные качества? – И он громко расхохотался. – Без прикупа? Всё это лирика.

– Мне ничего не нужно говорить Ореол?

– Боже упаси! Считай, что я тебе ничего не говорил. Нектар – настоящая тигрица. Но она мне нравится. Скоро она выходит замуж. – Витамин рассмеялся и махнул рукой.

Какие-то специалисты орудовали в уголке – готовили.

– Не хотят, чтобы им прислуживали? – недоумённо сказал я.

– Догадливый, – сказал вдруг одноглазый мужчина. – Глазастый.

Он принялся перекладывать порции в тарелку, чересчур резко, и один кусок полетел в огонь – одноглазый даже зубами заскрежетал.

За огнём наблюдал однорукий. Он задёргался, махнул единственной рукой и чуть не снёс весь мангал.

– Нервные какие-то, – сказал я.

– Они из столицы, – осведомлённо сказал Штамп. – С мыслями о чудодейственном изъяне ищут стимул.

– Естествознание отдыхает, – сказал Витамин.

– Да они неплохие, туристы. Вещи только их сильно будоражат. Лучше бы в нашем развале ничего не было.

Откуда, подумал я, этот упорный слух, что в трущобах что-то есть?

Мы вместе с Витамином приблизились к одиноко ожидающей Дар, и Витамин, сияя улыбкой, сказал:

– Я должен вас покинуть. Момент! Вы мне кого-то напоминаете.

Дар улыбнулась и посмотрела на меня. Витамин удалился стремительной походкой.

Баловень судьбы был неотразим. Все смотрели на него.

– Вижу, он тебе понравился, – сказал я Дар.

Она быстро повернула голову.

– Очаровательный мальчик.

– Вот-вот.

У стойки оставался только Кредо. Ему было не по себе. Утратил стимул.

Откуда-то появился Фат.

– Пик, говорят, у тебя дома великолепный шабаш. Ты знал об этом? Идём к тебе.

– Нет, – сказал я. – Вы идите. А мы погуляем. Верно, Дар?

Она пожала плечами, за которые я её держал, и улыбнулась.