Текст книги "Манекен за столом (СИ)"

Автор книги: Юрий Гуцу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

– А мы наведаемся. Потребим, – сказал Фат. – Нам, как Витамину, регулярная сладкая жизнь не по карману. Надеюсь, нас не прогонят.

– Тебя прогонишь…

Мы с Дар пошли по пустынной улице. С океана дул широкий свободный ветер. Небо, огромное и чёрное, было усыпано яркими звёздами. Ветер шевелил всю зелень вокруг, и она монотонно шумела.

Дар подняла голову и смотрела прямо вверх. Голова у неё закружилась, она покачнулась, и я удержал её, притянул к себе и поцеловал. Она ответила на поцелуй, выпрямившись, и мы обнялись. Дар задвигалась, выгибаясь, откидывая голову, заставляя меня тянуться к ней. Я чувствовал, какой у неё упругий рот, и какие умелые руки, которые вроде бы ничего не делали, а только иногда отводили вовремя тонкими пальцами мои руки.

Я почувствовал себя неуправляемым снарядом в её руках, но я уже плохо владел собой, и не хотел владеть собой. Я не хотел владеть собой.

В темноте ничего нельзя было разглядеть.

– Успокойся, – прошептала Дар. – Попробуй успокоиться. Деловитость этой фразы удивила меня, и я чуть не засмеялся.

– Ты мне ужасно нравишься, – горячо зашептал я.

Дар коротко рассмеялась. Я вспомнил, как она лежала в полуденный зной в прохладной комнате на диванчике и поигрывала ножкой и кусала яблоко.

– Успокойся! – почти строго прошептала Дар и вдруг, поддавшись сама порыву, обхватила руками мой затылок, и потянулись продолжительные поцелуи. Я чувствовал, какое у неё сильное тело, с очень тонкой талией.

Необъяснимым образом мы зашли в какой-то переулок. Я хорошо знал это место.

Здесь проходит мощёная дорога с крутым поворотом, а дома вплотную к ней аккуратные, чистенькие, крыши уложены из красной, радующей глаз, черепицы.

Небольшая аллея, окружённая густой зеленью, ведёт к старому, светлому даже ночью, казино, вокруг которого сохранилась ограда из крупных белых глыб, и росли длинные пальмы с жидкими листьями.

Ночью сквозь ажурные скелеты этих длинных широких листьев видны звёзды, и только когда ветер раскачивает стволы, листья опахалами то закрывают, то открывают сверкающие россыпи звёзд.

Перед чернеющим входом в древнее казино распластались широкие ступени. Мы не стали заходить внутрь. Мы могли просто споткнуться на ступенях и не понять, что случилось.

Мы упали в густую траву и медленно катались по ней, приминая её. Трава вокруг была длинной и мягкой, и легко сминалась, не выпрямляясь. Мы расслабленно лежали на ней, глядя в небо. Верх у казино был зубчатый, и зубцы были неровные, будто подпиленные.

Верхушки пальм были выше этих зубьев. Вокруг всё спало. Отсюда ничего не было видно, только чернильно-чёрный вход и рельефно обработанные каменные колонны, отстоящие друг от друга. Волосы Дар касались моей щеки. Мы молчали. Я прошептал:

– Пойдём?

– Да. Только поцелуй меня.

Она обхватила меня, беспомощно зашарив руками по моей спине, сминая рубашку, и у пальцев сзади обнаружились острые ногти, и я припал к губам девушки, чувствуя горячее, жаркое дыхание. Тонкие волосы были мокрые.

Мы долго лежали, и Дар принялась меня целовать, легонько, одними едва уловимыми касаниями губ, и я улавливал краем глаза бледнеющее пятно её лица. Мы стали баловаться, шаловливо отталкивая друг друга, обмениваясь невидимыми друг другу взглядами, так, что у меня вновь перехватило дыхание, и это продолжалось очень долго, я потерял счёт времени, да и какое это имело значение, ничего не имело значения, кроме этой расслабленной игры.

Дар тянулась к новым поцелуям. Она ничего не говорила, не нашёптывала никаких ласковых глупостей, молчала, блестя влажными глазами.

Время будто бы обмерло. Мы лежали неподвижно. Я шевельнул плечом. Интересно, который сейчас час… От неожиданности я вздрогнул. Мне показалось, что чернота успокоившихся крон пальм начала розоветь; но это мне только показалось.

Но небо явно посветлело, и теперь сквозь тёмные силуэты окружающих нас пальм была видна глубокая, внушительная, синяя бездна вверху с горстками звёзд.

Мы пролежали неопределённо долго, и Дар притихла, но не спала, а просто отдыхала на моей руке, тесно прижавшись ко мне, и было уже утро, несмотря на то, что вокруг стояла прозрачная темнота, я знал, что начнётся рассвет. Я подумал, что нужно уходить отсюда.

– Давай попробуем встать, – сказал я, и мы тихо засмеялись.

Сначала поднялся я, прогнулся в пояснице. Я чувствовал себя утомлённым, но голова была чистая, как всегда. Я зевнул, зажмурив глаза, и с улыбкой посмотрел на Дар. Она продолжала лежать, разбросав руки и ноги по многострадальной траве. Я рывком вскинул Дар в воздух, крепко прижав к себе.

Она не вскрикнула, только улыбалась, и в ее томных глазах вновь заплясали атмосферные искорки. Я подумал, что никогда не видел таких красивых глаз. В них не было особенной глубины, но один их взгляд электризовал. Я ослабил захват, и Дар коснулась земли.

– Теперь я провожу тебя домой. Так?

Дар задумалась.

– Пик, – сказала она, поднимая брови и глядя вниз. – Мне не совсем удобно появляться дома сейчас. Тем более в гостях.

– Да ладно тебе, – сказал я. – Я понимаю. А ещё сынок заявится. Бедный Корка! Ему такой скандал вкатят.

Улочка вела к океану. Камни хранили дневное тепло.

– Ты его давно знаешь?

– Кого? Корку?

– Он что, приехал откуда-то?

– Вероятно. Я не интересовался. А ты что у него делаешь?

– Я? – Дар удивилась. – Я гость. Гостья я.

Она – гость. Из столицы. Я не любил мегаполис. Слишком он большой. Людей там масса. Когда я вспоминаю город, я невольно содрогаюсь. А ведь это рядом. И начинается, и начинается. Голова кругом идёт. В трущобы его, этот травмированный город.

Мы вышли к океану. Снова подул ветер, и океан сердился. Волны стремительно накатывались на песок. Когда ветер утихал, было слышно, как океан устало и сонно дышит, и волны грозно шумят по всему берегу.

Песок сверху был прохладный, а затем теплел, стоило только погрузить ногу в его зыбкую тягучую массу.

Далеко на горизонте появилась багровая точка – краешек солнца, скрываемый волнами, – она росла, и всё вокруг, тёмное, недвижное, стало розоветь.

А небо было уже совсем светлым. Цвет его был чистым, синим, в центре темнота, расходящаяся до краёв, и светлая полоска, окаймлявшая горизонт.

Пальмы горделиво высились тёмными зонтиками на фоне этой полоски.

Рубиновый диск солнца высунулся из океана. По поверхности протянулась дрожащая красная дорожка. У самого берега волны дробили её. Воздух был очень свежий.

– Хорошо, да? – сказал я Дар.

– Я больше люблю закат, – сказала она.

– Я тоже люблю закат.

– Но рассвет тоже красиво, – сказала Дар.

Солнце наконец высунулось из волн и неудержимо начало подниматься. Стало светло.

– Ты прячешь меня? – спросила Дар. – Куда ты меня ведёшь?

– К солнцу, – сказал я. – Нет, кроме шуток.

– К солнцу, так к солнцу, – сказала Дар равнодушно.

Показались большие белые валуны. Лодка была на месте.

– О, – сказала Дар. – Судно.

– Ага, – сказал я и стал тащить судно к воде.

– Я пока умоюсь, – сказала Дар.

Она побежала – лёгкая, грациозная, прижав локти к бокам. Волосы сзади расходились. У воды она наклонилась и зачерпнула ее ладошкой. Я подождал ее и взялся за вёсла.

Грести было трудно, я чувствовал свои ватные руки и ноги. Временами находила мысль, ставшая уже воспоминанием, о прошедшей ночи, и я даже засомневался – было ли всё?

Дар сидела, подобрав под себя согнутые ноги. Вид у Дар был отсутствующий, она задумчиво смотрела вдаль, подперев кулачком щеку.

Сейчас она выглядела почти незнакомой, и я подумал, что там, в мегаполисе, у неё своя жизнь, мне чуждая, свой круг, мне чуждый.

Я налёг на вёсла. Я направлял лодку вдоль побережья, туда, где берег пустынный на огромном протяжении, и пальмы торчат из ровного, как доска, пляжа, и между ними пронзительно свищет ветер, ничем не сдерживаемый.

Я кинул грузило за борт. Леса пошла в глубину. Дар безучастно посматривала на всё это. Мне не понравился её взгляд. Уверен, она подумала, что я – дитя природы и, забыв обо всём, самозабвенно гребу, разматываю снасть, чувствую, словом, себя в своей стихии.

Может, я и в самом деле так выгляжу, но всё равно.

Я, сев к Дар, обнял её, стараясь, чтобы на лице не появилась идиотская улыбка, другой тут быть не могло.

– Что с тобой? – спросил я.

Дар быстро взглянула на меня, опустила голову. Я сжал её покрепче одной рукой и попытался заглянуть в глаза. Она не прятала взгляд. Глаза её были спокойны и ясны.

Я внезапно почувствовал, что, вздумай я сейчас поцеловать её, она бы не позволила. Какая перемена в человеке. Я это почувствовал и отодвинулся. Кажется, она мне была благодарна за это. Я подумал, что совсем ещё плохо разбираюсь в душевном состоянии ближнего.

Леса тянулась за борт, рассекая толщу воды. На ней повисло несколько капель. Меня потянуло в сон. Я заглянул в воду. Цвет её был неприятным, тёмным, выдавая большую глубину. Под лодкой, под тонким слоем дерева была бездна, как отражение неба.

Я вытащил подряд несколько рыб, а тут нацепилась ещё одна. Я не стал её вытаскивать, и она поплыла за нами.

Я погрёб к берегу, чувствуя, как быстро устаю, уже после нескольких гребков. Волны вокруг были невысокие, и среди этих волн вдруг появился огромный серп и, взрезая поверхность, быстро пошёл прямо на лодку.

Дар закричала. Это была здоровенная акула, и серп у неё был упругий и блестящий. Я только и успел, что схватиться покрепче, но в последний момент акула свернула и прошла за кормой, и зацепила хвостом лодку.

Дар завизжала, и визжала, не переставая, лодка тупо и крупно вздрогнула и закачалась, и мы чуть не вывалились. Леса натянулась и лопнула.

Огромная тень скользнула под лодкой, плавник исчез, и видно было, как крупная акула, еле двигая хвостом, растворилась в мрачной глубине.

Я держал Дар за плечи. Она сильно дрожала и всхлипывала, постукивая зубами.

– Эй, эй! – говорил я, встряхивая её. – Эй, девочка моя, перестань!

– Это… ик! Это же… ик! – сказала Дар, в ужасе тряся головой.

– Молчи! – сказал я. – Это восторг. Самый обыкновенный. Сейчас пройдёт. Вот увидишь.

Я успокаивал её, но пришлось сесть за вёсла, потому что лодку утягивало в океан.

Я грёб, не останавливаясь, до самого берега, и совсем обессилел. Проклятая рыба. Снасть унесла. Девушку испугала. Меня тоже. Но какая она была большая.

Я вывалился из лодки на мелководье и лежал, омываемый прозрачной водой. Волны подталкивали меня в спину, я распластался в воде. Перед носом был песок, и откатывающиеся волны увлекали рой песчинок с собой, и они тонко звенели.

Дар села на песок и обхватила руками колени.

– Пик! – позвала она.

– Да… – сказал я. В воде было очень хорошо, и снова хотелось спать.

– Я есть хочу! – жалобно сказала Дар.

Я оттолкнулся руками и сел в воде. Волны стали толкать меня в бок.

Я вздохнул.

– Ты уху любишь?

– Сейчас я всё люблю.

Я потащил лодку из воды, и очень хотелось ругаться, но я сдерживался, а лодка стала раз в десять тяжелее. Набухает она, что ли, от воды.

Я быстро сварил уху, она получилась вкусной, дымящейся, но я не испытывал аппетита, да и Дар едва прикоснулась к ней.

Я прилег под пальмой. Вокруг было только бездонное небо, и безбрежный океан, и ровный бесконечный пляж, и редкие пальмы, уходящие вдаль, и гудящий ветер, и неподвижное солнце.

Только сейчас, когда было тепло, уютно лежать в глубоком песке, и можно было слушать завывания ветра, тело охватила страшная вялость. Я был почти разбит. Я чувствовал свой пульс, глухой и ровный, и тело было далеко, но сразу уснуть я не мог.

Я лежал, ни о чём не думая, до тех пор, пока песок рядом не зашуршал, Дар подошла лёгкими шагами, неясный звук которых тут же исчез, оборвался, по закрытым глазам прошлась тень, и Дар, томно потянувшись всем телом, улеглась и придвинулась ко мне.

Я, не открывая глаз, вытянул руку, и она положила свою головку мне на плечо и задвигалась, устраиваясь поудобнее, и затихла.

– Такая глушь, – сказала она тихо. – Жуть…

– Сильно испугалась? – спросил я негромко.

– Обалдела от страха, – сказала Дар. – Я думала, она на нас нападает.

– Это что, – сказал я. – Вот когда они действительно нападают…

– Брр… – сказала Дар.

– Все радости жизни. Барахтаешься, как куколка, а снизу эта туша идёт под косым углом…

– Хватит, – сказала Дар. – А что, с тобой такое было?

– А я о чем, – сказал я и замолчал.

– А что было дальше?

– У меня от страха выросли крылья, и я воспарил к небесам.

Дар улыбнулась.

– Нет, правда.

– Около берега дно обрывалось сразу. И тут эта рыба – но размерами с мамонта – появилась. Как кинется ко мне. – Я замолчал, переживая. Дар коснулась меня. – Ударила своей башкой, я – фонтаном вверх. Представляешь?

– Что? – спросила Дар.

– Неужели не представляешь?

– Представляю, – сказала Дар. – Кажется.

– Это умора, – сказал я убеждённо.

– Да, умора, – сказала Дар. – А что дальше было?

– Пока туша разворачивалась, я висел на скале, причём отвесной.

– Страсти какие в этом океане, – сказала Дар. – И давно ты ведёшь такую жизнь? С детства?

– Нет.

Дар удивилась и даже открыла глаза.

– Ты что? – спросил я.

– Я была уверена, что ты здесь живёшь всё время. А где ты жил раньше?

– В столице.

– Где, где? – переспросила Дар.

– В столице.

– Вот как? – сказала Дар. Похоже, она была озадачена.

– Ты удивлена?

– Да, да, – сказала Дар. Она помолчала в нерешительности. – Мне самой неловко, я приняла тебя за простодушного провинциала. Не во всех отношениях, разумеется, – добавила она спокойно, с затаённой усмешкой. – Но, в целом, увидев тебя, я решила, что передо мной – наивный увалень.

– Это когда? – спросил я лукаво. Я тоже открыл глаза.

– Ах, ты! – сказала Дар, мягко улыбаясь. – Признайся, что ты там делал?

– Тебя искал, – сказал я. Я оценил её откровенность. Про провинциала.

– И как? Я тебе понравилась?

– О! – только и сказал я. – Бездна чувств.

– Ну, конечно, так я и поверила, – сказала Дар, – чтобы сразу бездна чувств.

– Смотря, каких.

– А, это другое дело.

– А я тебе понравился?

– А зачем тебе это знать?

– Хочется, – сказал я.

– Не нужно тебе этого знать, – сказала Дар и поцеловала меня. – Тем более, что тебе это самому известно.

– Ладно, – сказал я, – пусть.

– Я хочу искупаться, – сказала Дар. – Искупаемся?

Мы пошли к воде. Дар шла рядом и улыбалась мне, когда наши взгляды встречались. Я шлёпнул её, и она отскочила, разбросав длинные ноги.

Мы понежились в чистой воде на мелководье, потом стали жариться на солнце. Дар подбирала ракушки и с удивлением их рассматривала.

– Одень рубашку, сгоришь, – сказал я, но она потянула меня к пальме.

Мы лежали, как прежде, щека к щеке, и я слушал ровное дыхание Дар, и всё остальное было далеко.

Где-то там остался родной городок, уютный, погребённый под зеленью, погруженный в многолетнюю спячку, осталась мать с её ночными гуляниями, оставался верный Лагуна, чуткий друг, остались бесчисленные праздники детства, а здесь были только унылый вой ветра над океаном и покачивающиеся, поскрипывающие пальмы.

Дар повернула голову с покойно прикрытыми глазами. Губы были приоткрыты, и видна была влажно и тускло поблёскивающая полоска зубов. Я почувствовал влечение, и мы начали вяло, как бы нехотя, целоваться. Дар открыла глаза, взъерошила мне волосы и стала смотреть, что из этого получилось.

– Какой ты смешной… – прошептала она.

– Да? – сказал я тоже шёпотом.

– Да… Просто ужас до чего смешной.

Она провела ладонью по моим волосам, скрутившись в талии, взяла растопыренной рукой мой затылок, прижалась к моим губам, и мы долго целовались, а потом я целовал её шею, Дар в это время замирала, сильно откинув голову назад, блуждая бездумным взглядом в высокой густой кроне пальмы, и тихо вздрагивала, когда я находил новую впадинку, образовывающуюся оттого, что она прогибалась назад всё сильней и сильней. Глаза девушки закрывались, а по лицу пробегали, как тени от облаков, яркие красные пятна, как скользящий румянец, волосы перемешались с песком, голова вдавилась в песок и в ствол пальмы, она резко напряглась, уперлась мне кулачком в грудь и обмякла, скривившись. Дар приподнялась, у неё появились силы, и, быстро осмотрев моё лицо, стала целовать его, тихо улыбаясь, это длилось долго, и я совсем забылся, как в волшебном сне, а в глубине глаз Дар что-то вспыхивало и гасло, взгляд был то сосредоточенным, то почти безумным и, глядя в эти глаза с испытующими искорками, я сам поражался себе. Мы были счастливы и, когда солнце перевалило за зенит, бесконечно усталые, уснули в объятиях друг друга, сном безмятежным и беспробудным, как дети.

Когда я проснулся, была ночь. Я лежал и смотрел на звёзды.

Проснулась и Дар.

– Пик… – шепнула она.

– Да?

– Уже ночь? Мы с тобой проспали весь день.

– Ты выспалась?

– О да. Как темно и ветра нет. Это океан так шумит?

– Да. Послушай, тебя искать не будут?

Дар помолчала, потом сказала равнодушно:

– Пускай ищут.

– Среди ночи, тебе, гостье, тоже, наверное, неудобно появляться.

Она засмеялась.

– Ладно, всё в порядке. Я вся в песке, Пик.

Вокруг было очень темно. Луна только начинала показываться.

Я пошёл по влажному песку у самой воды. Океан был очень спокойный.

Дар отстала. Я слышал, как она запрыгала на одной ноге, разуваясь на ходу, и как зашла в воду, и как вода захлюпала.

– Эй! А мы правильно идём?

– Конечно. У тебя возникли сомнения?

– С тобой? Никогда. – Она засмеялась и стала догонять меня. Её смех разносился по всему пляжу. – Веди меня, мой друг и повелитель! – торжественно сказала она и снова засмеялась.

Мы уже довольно долго шли медленным шагом, и Дар висла на мне, иногда забредая в воду, и кристальные волны с тихим журчанием накатывались на пятки.

Взошедшая луна ровно освещала пляж, и её свет лежал на унылых листьях редких пальм.

– Я слышала, у вас есть трущобы. Там очень страшно?

– Глухое место, особенно ночью. Старое строительство. Развал.

– А что там строили?

– Не знаю.

– А почему развалилось?

– Неизвестно.

– У вас настоящая провинция. Никто ничего не знает и ничем не интересуется.

– А что здесь интересного? Ничего.

– А школу ты пробовал бросать? У меня, понимаешь, нет никаких способностей к наукам. Но учусь я хорошо. У меня хорошие отметки.

– Ты и не будешь никогда заниматься науками, – заверил я её.

– Но ведь надо хорошо учиться, – возразила Дар.

– Зачем?

– Это неважно. Просто надо. Послушай, Пик, совсем не видно огней, разве мы так далеко уплыли? Постой… мы же идём в другую сторону.

– А ты только сейчас это заметила?

– Пик! Что ты задумал? Подожди. Подожди же! – Она схватила меня за руку. Её рука слегка дрожала. Она всматривалась мне в лицо. – Пик! – громко и жалобно воскликнула она, присев, и лицо её плаксиво исказилось.

– Что с тобой?

– Я боюсь… я… я… боюсь! – Она попыталась освободить руку, но я не отпускал, и на её лице появился ужас, она сказала: – Пик, перестань, куда мы идём, я боюсь! Я не знаю… – забормотала она. – Мне же говорили. Пик, неужели это ты… нет, я не верю, этого не может быть… – Она порывисто огляделась, вокруг был пустынный пляж и больше ничего, и Дар вдруг обмякла.

– Дар, что ты? – сказал я. – Чего ты испугалась?

– Нет, нет, ничего. – Она рассмеялась, но вид у неё был поникший. – Вот не представляла, что всё так будет. Я себе всё представляла по-другому.

Я уже заметил невдалеке очертания большого дома. Я решил воспользоваться привлекательной возможностью пощипать запасы старины Кредо. И заночевать там можно будет.

– Ты что, меня боишься? – спросил я.

– Не волнуйся, я уже взяла себя в руки.

– Кажется, мы пришли.

Мы стояли перед огромным особняком.

– Пик, – сказала Дар. – Отпусти меня.

– Да что с тобой?

Она молчала, опустив голову, потом потянула руку, я не отпускал, она рванулась, вырвалась и понеслась с места. Помедлив, я пустился за ней. Она бежала быстро и молча, и я не сразу её догнал. Она повалилась на песок и стала молча отбиваться, я стиснул её, она напряглась всем телом, изогнулась и замерла, глубоко вздохнув. Руки расслабленно вытянулись. Мы без сил лежали рядом. Я хотел помочь ей встать, но она оттолкнула меня.

– Это… это не ты!

– Ну да, – сказал я, ухмыляясь. – Не я.

Она, глядя на меня, вдруг успокоилась. Перемена в её настроении произошла внезапно.

– А что это за дом? – спросила она. – И так далеко от города.

– Сейчас посмотрим.

– Мне страшно, – предупредила Дар.

Дом был не такой, как у Кредо. Я отодвинул тяжёлые засовы средневекового вида. Дар быстро проскользнула и прижалась ко мне.

Входная дверь неожиданно распахнулась. Дар немедленно отыскала мою руку. Темнота внезапно кончилась. Большой зал был призрачно освещён. Мы вздрогнули.

С огромного, во всю стену, портрета смотрел Шедевр. Портрет был сделан мастерски, лицо Шедевра, несмотря на такое увеличение, было, как живое. Это впечатление усиливалось тонкой, едва уловимой усмешкой, замершей на его губах.

– Кто это? – Дар перешла на шёпот.

Я хотел сказать, но вместо этого шагнул вперёд. Во всём доме никого не было. Ни души. Все двери были раскрыты.

Мы с Дар вошли в спальню. Посреди комнаты стояла большая кровать. Дар уселась на неё.

– Иди сюда, – услышал я её голос.

Голос был сонный.

Я сел рядом.

– Спать хочу, – сказала Дар. Она опустила голову мне на грудь. – Ты что, не хочешь спать?

– Хочу, – сказал я, и Дар, сонно помаргивая, принялась расстёгивать рубашку на мне.

– Постой, – сказал я и встал.

Было очень тихо.

– Дар… – проговорил я.

Я взял её за плечи и встряхнул. Она была совсем сонная. Она пожала плечами и сонно улыбнулась. Снова пожала плечами. Не протестовала, что я её крепко сжимаю. Только смотрела перед собой и сонно моргала, и в её томных глазах больше не вспыхивало ни огонька.

Я повернулся к выходу. Я бросился вперёд, потому что во мне нарастала радость.

…Я сидел на берегу океана ночью, и всё было, как во сне, и из воды выходила девушка, её фигура была прекрасна на фоне фосфоресцирующих волн, она подошла, смеясь от восторга, и меня обдало свежестью, и я тоже засмеялся, хотя мне было совсем не смешно.

Над головой, над развалом, висела луна, а мы смеялись и не могли остановиться.