Текст книги "Самосожжение"

Автор книги: Юрий Антропов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 26 страниц)

– А почему именно сонату Грациоли? – Юрик хитрил, то ли играть ему сейчас не хотелось, то ли напрашивался лишний раз на похвалу брата, которому нравилось больше всего исполнение Юриком сложного произведения. – Может быть, "Тарантеллу" Прокофьева?

Гошка глянул на отца и быстро сдался, как ни странно.

– Давай "Тарантеллу".

– А если прелюдию Глиэра?

– Ну, сыграй прелюдию...

И Гошка взглядом уже ушел в СОГЛАСИЕ ПРИРОДЫ. А тут и бабочка снова появилась на газоне, и Юрик на время как бы забыл о тяжбе с братом.

Гей к жене наклонился.

– А может, сыграешь ты? – сказал он тихо, целуя ее в затылок, поцелуем этим отмечая ее прическу, вполне бесхитростную, но шедшую Алине, как считал Гей, – для этого волосы надо собрать в пучок, под заколку, все и дела, никаких бигуди, а ведь столько порой разговоров было на эту тему, господи, неужели эта самая внутривидовая борьба в иных семьях может и не вспыхнуть?

– Смеешься... – сказала Алина с обидой, слегка отстраняясь, – ты ведь знаешь, что играть я не умею... Хотя, – добавила она не без вызова, – без меня Юрик не сдал бы в ЦМШ, мало я сил на него ухлопала!.. – И поскольку Гей не собирался возражать, а только еще раз поцеловал ее в затылок, она сказала не без смущения: – А может, прочитаешь мою новую сказку?..

– Я понял! – сказал Гошка. – Я знаю теперь, каким должно быть оформление твоей брошюры "Homo prekatastrofilis"! – Он мельком глянул на отца, замершего в наклоне возле матери. – На черной обложке я сделаю серебром абрис фигуры человека, – быстро заговорил Гошка, – контур тела, ужас мгновенной смерти, на фоне ядерного гриба, а вверху будут силуэты черных птиц...

– Никаких птиц не останется, – Гей усмехнулся мрачно и отошел от жены.

– А на форзаце, – продолжал Гошка, – я дам фигуры людей, как бы высвеченных вспышкой, ослепительной ядерной вспышкой, за миг до того, когда люди испарятся...

– Не надо! – Алина закрыла лицо руками.

Юрик взбежал на террасу и, мягко тесня Алину от инструмента, начал играть сонату Грациоли.

Алина встала, место ему уступила, она быстро успокоилась и уже глядела на Гея ласково, как бы прося извинить ее – ну мало ли за что, за все, за все!..

Божественная музыка Грациоли вошла в СОГЛАСИЕ с ПРИРОДОЙ, и Гошка не то изумленно, не то озадаченно повернулся всем телом к террасе, а кисть в руке держал, на весу.

Господи, неужели бывает в жизни такой вот момент, спросил себя Гей, когда исчезает вокруг ощущение тревоги, когда не думаешь ни о том, с чего же все началось, ни о том, чем все закончится, и не надо восстанавливать будущее из прошлого с помощью атомов и молекул – разумеется, преимущественно розового цвета, ну и так далее, неужели все это и есть радость бытия, попросту говоря счастье?..

Гей вспомнил в этот момент о ядерно-лазерном оружии атомного маньяка Эдварда Теллера...

Именно сейчас, в одно мгновение, могла бы накрыть их сатанинская вспышка...

И вдруг он услышал дикий хохот.

Всплеск хохота, будто взрыв.

Гей вернулся с веранды в гостиную.

– Извини, – подошла к нему Алина, – мы тебя разыграли...

– То есть как?

– Сцену диалога президентов я записала на видеокассету. Ее сыграли актеры...

– А как же кнопка Разоружения? – спросил Гей.

– Мой четвертый муж был кибернетиком. Это все его проделки...

"И с Бээном тоже?" – хотел спросить Гей.

Но он молчал.

Ему – хотелось в эту минуту услышать звон колокола, чтобы убедиться в том, что мир еще не сошел с ума.

И он услышал этот звон...

– Колокол на храме Марии-Терезы? – спросил он у Алины.

– Да...

Он улыбнулся, вспомнив церковь в Старом Смоковце.

– Но никогда не спрашивай, – как бы напомнил он сам себе, – по ком звонит колокол...

– Он звонит по нас...

– Я пойду. Алина, вероятно, заждалась меня.

Алина усмехнулась.

– Да и детям пора позвонить...

Алина была серьезна.

– Постой! – сказала она ему, когда он был уже на пороге.

Она быстро подошла к телевизору и нажала клавишу.

...Гей расплескивал бензин по асфальту.

Он делал это быстро и как бы даже сноровисто, но совсем не лихорадочно, без нервозности.

Он делал это осмысленно.

Homo prekatastrofilis.

За ним наблюдали.

Сцену его самосожжения смотрели миллиарды телезрителей во всех странах мира.