Текст книги "Мир приключений 1981 г."

Автор книги: Юрий Никитин

Соавторы: Ольга Ларионова,Владимир Санин,Джанни Родари,Павел (Песах) Амнуэль,Всеволод Ревич,Владимир Шитик,Феликс Дымов,Александр Щербаков,Валерий Мигицко,Владимир Губарев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 51 страниц)

Лао Йон молчал. Он предоставил Ками вести разговор.

– Так, значит, вы увидели знакомого? – спросил Дункан. Он жевал жесткое мясо, тыкал вилкой в тарелку и с интересом рассматривал Ками.

– И вы, наверное, хотите знать, как идут дела у бравого «джи-ай» [11]11
  Кличка солдата в США. (Примеч. пер.)


[Закрыть]Джо, или как его там, где он и когда снова приедет в отпуск в этот прекрасный город, не правда ли?

Ками кивнула. Официант принес два бокала со светло-красной жидкостью. Сверху плавали кружки лимона и кубики льда.

– Ваше здоровье! – Дункан поднял стакан с пивом. – Всех парней, которых я там снял, я не знаю. К сожалению, не имею права сообщать подробности. Могу сказать только одно: все они были живы и здоровы, когда я с ними расстался. А отпуск в ближайшее время они, очевидно, не получат. Это я понял из их разговора. Ну как, надеюсь, сообщил вам кое-что полезное?

– Мне хотелось бы узнать побольше, – ответила Ками.

Американец кивнул.

– Само собой. Только должен заметить, что пробыл там совсем немного – в тот же день вылетел оттуда обратно. Нередко снимаешь людей, так ничего о них и не узнав.

– Значит, вы снимали фильм в Кхесани? – спросила Ками.

Мозг Лао иона лихорадочно работал. Его деревня Наке находится недалеко от старой колониальной автострады номер 9. В пятидесяти километрах восточнее деревни, по ту сторону границы между Лаосом и Южным Вьетнамом, американцы создали свой опорный пункт в Кхесани.

– Нет, не там, – ответил американец. – Это было немного западнее. Я несколько недель провел в Кхесани. Смею вас заверить, это было небольшое удовольствие. Днем и ночью обстрел– из пулеметов и ракетами. Две сотни метров пленки, которые я там отснял, достались мне недешево. Я был счастлив каждый раз, когда заползал в блиндаж, как можно глубже под землю. А однажды мне предложили слетать на вертолете в часть особого назначения, которая действовала вне базы. «Зеленые береты». Отчаянные парни! Я был рад вырваться из осажденной крепости хотя бы на пару дней. Это в пятидесяти, шестидесяти, а может быть, в семидесяти километрах от Кхесани, я точно не знаю. Я участвовал в вылазке патруля. Его задача – перерезать линии снабжения Вьетконга. Там-то я и отснял ленту.

Он замолчал и взглянул на Ками. Та ничего не сказала, и Дункан продолжил:

– Конечно, довольно неприятная история, когда они расстреливали вьетконговцев. Но это меня нисколько не касается. Я крутил свой фильм, и этим ограничивалось мое участие в операции.

– Это были на самом деле вьетконговцы?

Лао Йон впервые включился в разговор. Дункан бросил на него задумчивый взгляд.

– По всей вероятности. При всем желании не смогу отличить нормального вьетнамца от вьетконговца. Во всяком случае, «зеленые береты» захватили отряд вьетконговцев и допросили пленных. Но я не понял ни одного слова.

– А оружие нашли у них американцы?

– Не думаю, – ответил Дункан. – Если бы они были вооружены, то, вероятно, завязалась бы перестрелка. Это были, пожалуй, безоружные носильщики. Да, безоружные. Знаете, у Вьетконга не так уж много оружия: для носильщиков его не хватает.

– Но в тюках, которые тащили носильщики, конечно, было оружие. Не правда ли?

Дункан запил кусок мяса большим глотком пива и ухмыльнулся.

– Только официально я не могу сказать об этом ни слова. Впрочем, может быть, вы сами догадаетесь, что в них было?

Лао Йон посмотрел на Дункана и быстро сказал:

– Опиум?

Американец положил вилку на тарелку и откинулся на спинку стула.

– Отлично, молодой человек! Да вы просто ясновидец! Могли бы зарабатывать на этом кучу денег. И в самом деле – опиум. Командир «зеленых беретов», некий полковник Шют, был вне себя, когда это обнаружил. Но с другой стороны, тоже немаловажный факт: значит, Вьетконг вынужден доставлять своим измотанным солдатам опиум, чтобы поднять их боевой дух.

Дункан поднял стакан и предложил Ками:

– Выпьем! За тех, кто там! Но по секрету: нашим парням живется там неплохо. Хорошее питание. Моются по нескольку раз в день. Спят спокойно.

Он наклонился и подмигнул Ками:

– И могу вас заверить: там во всей округе не найдешь ни одной девушки. Значит, вашему милому не с кем изменять.

Ками взглянула на Лао иона. Тот решил придать разговору другое направление и сказал:

– Вы уж извините, что мы так вам надоедаем. Но нам действительно очень важно узнать побольше подробностей об этой истории. И потом… простите, вы нас неверно поняли. Мы увидели знакомого не среди американских солдат, а среди других.

Дункан наморщил лоб.

– Вы имеете в виду носильщиков?

– Да. Человека, которого застрелил полковник. Припоминаете?

– Еще бы! – сказал Дункан, так и не понимая, чего хотят от него эти двое. Его лицо приняло недоверчивое выражение.

– Вы из Вьетнама? – спросил он тихо.

– Я лаосец, – ответил Лао Йон. – Я учусь в здешнем университете.

– Ага, – произнес Дункан с явным облегчением. – И вы знали того человека?

– Он тоже житель Лаоса.

– Вполне возможно. Лаос начинается сразу за Кхесанью. Возможно, вполне возможно… Но какое отношение имеет это к вам?

– Не беспокойтесь. Все это не так уж важно. Еще, пожалуйста, один вопрос. Насколько я мог рассмотреть на экране телевизора, этот человек был мертв. Так ли это?

– Совершенно мертв, – подтвердил Дункан. – Знаете, «зеленые береты» стреляют пулями, которые разворачивают вот такие дыры. Я не очень хорошо разбираюсь в этом деле. Но одно могу сказать точно: этот человек был мертвехонек! Да и остальные тоже.

– А вы не знаете, долго ли останется полковник Шют в том районе, где произошел этот эпизод?

– Думаю, что еще останется, – ответил американец. – У его части специальное задание. Наверняка они будут находиться там до тех пор, пока с Кхесани не снимут осаду.

– Нам пора уходить, – обратился Лао Йон к Ками.

Американец был озадачен. Ему хотелось рассказать еще кое-что о своих похождениях. Чего вдруг заторопились эти молодые люди, интеллигентные, хорошо говорящие по-английски. К тому же девушка прехорошенькая.

Но Лао Йон и Ками ушли, и Дункан вернулся к своему бифштексу. «Да, тесен мир», – подумал он, ковыряя вилкой.

На Пражадипок роуд, за большим мостом, под которым медленно текли воды реки Менам, начинались кварталы высоких новых домов. Здесь жили люди, которые хорошо зарабатывали. И здесь у Ками была квартира. Она стоила недешево, но Ками прилично получала на телевидении. Квартиры в этих домах были, как правило, однокомнатные, с душем и кухней-нишей.

Из окна открывался вид на реку и на часть города – словно кусок пирога на тарелке. Ками сбросила обувь у входа и надела тканные серебром домашние туфли. Она подвинула Лао Йону стул, но юноша не захотел сесть.

– Я должен ехать домой. В Наке.

– Хочешь разыскать американца?

Он кивнул:

– Да, Шюта. Полковника «зеленых беретов». Я запомнил, как он выглядит.

Ками понимала: его не отговоришь от того, что он задумал. Если Лао Йон что-нибудь решил, то обязательно выполнит. Он был упрямым, в лучшем смысле этого слова. И прежде чем что-либо предпринять, он тщательно обдумывал свои шаги. Это касалось его учебы. Это касалось и их совместного будущего. А теперь он хочет найти убийцу своего отца. Чтобы убить убийцу? Да, в этом нет никаких сомнений.

– Когда ты уедешь? – спросила она.

– Завтра.

– А университет?

– Я прерву учебу.

– Но ведь тебе осталось всего два семестра! – воскликнула она. – Если ты их не закончишь, все твои планы пойдут прахом.

– Может быть, – сказал он. – Но пойми, теперь я не могу спокойно учиться. Всему свое время. Когда рыбу ловить, когда сети чинить.

– Я буду очень одинока.

В ее голосе не было упрека. Если мужчина потерял отца так, как Лао Йон, он имеет право на месть. Это был освященный столетиями неписаный закон.

– Я вернусь, – сказал Лао Йон.

Лаос, родной Лаос. Лао Йон добрался до леса, который становился все гуще по мере продвижения на восток. Когда рассвело, он увидел каучуковую плантацию, черные от дыма руины строений. За развалинами он вышел на дорогу. Было видно, что по ней давно никто не ездил: вся она заросла бурьяном. Воздух быстро нагревался, становилось жарко. Впереди, где дорога извивалась между первыми отрогами гор, дрожало марево.

Лао Йон испугался и вместе с тем почувствовал какое-то облегчение, когда с обочины дороги кто-то резко и повелительно крикнул:

– Стой!

Лао Йон повиновался. Узелок выпал из его руки на землю. Того, кто крикнул, он не видел. Но голос раздался из зарослей колючего кустарника справа от дороги.

– Сомбай! – громко поприветствовал Лао Йон. – Я – Лао Йон, возвращаюсь домой. Мирный житель, без оружия и с добрыми намерениями.

Меж колючих веток показался солдат с автоматом наизготовку. Лао Йон чувствовал, что он не один – в кустарнике притаились и другие солдаты.

– Куда идешь?

– В Наке, – ответил Лао Йон.

– Наке?

– Да. Это час ходьбы на восток от Сепона.

– Знаю, – сказал солдат. – Документы есть?

– Вот паспорт.

Солдат кивнул, чтобы он подошел ближе. Это был молодой парень в выгоревшей форме. На фуражке сверкала вырезанная из жести пятиконечная звезда. [12]12
  Здесь началась освобожденная зона, контролируемая войсками Патет Лао – вооруженными силами Единого национального фронта Лаоса. (Примеч. пер.)


[Закрыть]Когда Лао Йон подошел к солдату, тот приказал:

– Развяжи узелок. Расстегни куртку.

Убедившись, что у Лао Йона нет оружия, он подобрал нехитрую поклажу и даже помог собрать узелок. Рассматривая паспорт, он долго тряс головой:

– Да, тебя долго не было.

– Я там учился. В Бангкоке.

Солдат, улыбнувшись, вернул паспорт.

– На карточке вылитый ты. А теперь – шагай вперед. Я должен доставить тебя к командиру.

Стволом автомата он отодвинул в сторону колючую ветку и пропустил Лао иона. Тотчас из куста бесшумно вынырнул другой солдат и занял место, которое оставил конвоир Лао йопа.

Начальник патруля сидел под навесом из листьев. На его куртке, такой же, как и у солдат, не было никаких знаков различия. Он выглядел старше своих подчиненных.

Сначала начальник патруля внимательно изучил паспорт. Потом взглянул на солдата. Тот доложил:

– Оружия не обнаружено.

– Ладно. Можешь возвращаться обратно.

Солдат повернулся и ушел. Начальник патруля обратился к Лао Йону:

– Что изучал в университете?

– Агрономию, – ответил Лао Йон.

Начальник патруля достал щепоть табака из кармана куртки и вопросительно взглянул на Лао Йона. Тот протянул руку.

– Табак у меня есть, но это же ведь лаосский!

Они свернули папиросы. Начальник патруля внимательно рассматривал одежду Лао иона. Костюм-то хороший. Говорит, что студент. А как ему удалось обойти части противника в Данхене? Лао Йон рассказал, как было дело. Оба они мирно курили самокрутки: в воздухе стояли клубы дыма крепкого и пахучего лаосского табака.

– Они не раз расстреливали людей, которые шли к нам, – заметил начальник поста. – Тебе повезло.

Он взял трубку полевого телефона, крутнул ручку и с кем-то соединился. Затем спросил Лао иона:

– Тебе нужно в Наке?

– Да.

– Это далеко. А одному совсем не безопасно путешествовать по стране. Да и тебе нужно сначала побывать в Сепоне, у наших властей, зарегистрировать там паспорт. Ты знаешь Сепон?

– Немного.

– Ты его совсем не узнаешь. Американские летчики почти ничего не оставили. В Сепоне тебе объяснят, как добраться до Наке. Ты устал?

– Не очень.

– Ладно, – подвел итог начальник поста. – Тебе повезло. Я посылаю солдата в Сепон. Ты пойдешь с ним. Точнее, поедешь. На велосипеде. В добрый путь!

Он протянул руку Лао Йону. Через несколько минут пришел солдат с велосипедом.

Они добрались до города поздно вечером, хотя то, что осталось, вряд ли можно было назвать городом.

На окраине они натолкнулись на хаотическое нагромождение разрушенных и отремонтированных на скорую руку хижин. Все перемешалось – бамбук и жесть, поваленные заборы и обугленная мебель. В центре города каменные дома лежали в развалинах. Напалм не пощадил даже деревьев. Насколько хватало глаз – ни клочка зелени: даже трава на газонах превратилась в пепел. И хотя здесь уже никто не жил, американские самолеты прилетали бомбить снова и снова.

– Я отведу тебя в военную комендатуру, – сказал солдат…

На рыночной площади, у каменной арки, сплошь иссеченной осколками, стояли часовые. Солдат прислонил велосипед к куче камней и сказал что-то часовому. Потом он махнул Лао Йону, и они спустились на десяток ступеней вниз. Лестница вела в довольно большое помещение. Раньше здесь, наверное, был погреб, которым пользовались крестьяне, приезжавшие на рынок. А теперь – спали солдаты. В глубине горело несколько масляных ламп. Туда-то и повел солдат Лао Йона.

За двумя составленными вместе ящиками сидел офицер. Лао Йон не видел его лица, когда солдат докладывал об их прибытии. Но как только офицер заговорил, что-то знакомое в его голосе заставило Лао Йона насторожиться.

– Из Наке? Лао Йон? – офицер встал, и Лао Йон узнал его.

– Шанти! Ты ли это?

– Конечно, я!

Шанти обнял Лао Йона. Они уселись на бамбуковые табуретки.

– Шанти, Шанти… – повторял Лао Йон.

Шанти улыбнулся, взял бутылку и налил Лао Йону воды в глиняную кружку.

– Освежись. К сожалению, это все, что я могу предложить тебе.

Шанти был сыном крестьянина из Наке. За год до своего поражения в Индокитае французы расстреляли его отца: он отказался работать на строительстве французских укреплений. Мать, захватив с собой десятилетнего мальчика, скрылась из деревни. Говорили, она подалась на Север, но что стало с ней и сыном, никто точно не знал…

Лао Йон вытащил щепотку табака из кисета. Они закурили. В темной части большого подвала спали солдаты. Время от времени кто-либо из спящих кашлял или стонал во сне.

– Я с трудом узнал тебя, – сказал Лао Йон. – Ты командуешь этими солдатами?

– Не только, – ответил Шанти. – Под моей командой все подразделения в этой части провинции.

Шанти ничего не сказал, что до того, как стать командиром, он прошел нелегкий путь, что у него дважды прострелено легкое.

Когда-то они пасли буйволов и вместе ловили змей. Они продавали змеиную кожу, а на вырученные деньги покупали сласти – сок сахарного тростника или поджаренные бобы в меду. Они пускали стрелы в обезьян и целыми днями бродили по горам. А теперь они сидели друг против друга, довольные встречей после долгих лет разлуки.

– Мы не знали, как дать тебе знать о нас, – сказал Шанти. – А ты все же разыскал меня. Как это случилось?

Лао Йон коротко сообщил, что произошло с ним. Шанти помолчал, что-то обдумывая, а потом попросил рассказать подробнее.

– Я не знаю больше того, что увидел по телевидению и что услышал от репортера-американца, – ответил Лао Йон.

– Тогда я, пожалуй, смогу кое-что добавить, – сказал Шанти. – Район, который мы освободили, обширен. Он охватывает более половины территории Лаоса. Здесь, в южной части, нас немного. И этим пользуются американцы.

– У вас мало солдат?

– Мы занимаем очень растянутую линию обороны.

Они помолчали.

– А что ты будешь теперь делать? – спросил Шанти.

– Я разыщу американца, который убил моего отца…

Шанти взглянул на Лао Йона, потом достал из полевой сумки карту и развернул ее.

– Видишь – это Кхесань. – Шанти ткнул пальцем в зеленовато-коричневый лист плотной бумаги. – Теперь здесь засели пять тысяч американцев и несколько полков сайгонских войск. [13]13
  Речь идет о марионеточной армии Южного Вьетнама, сформированной и вооруженной американцами. (Примеч. пер.)


[Закрыть]А вокруг, до самой нашей границы – позиции Национального фронта освобождения Южного Вьетнама.

Шанти отметил на карте район севернее Наке, недалеко от вьетнамской границы.

– Американец, которого ты разыскиваешь, и его солдаты должны быть где-то здесь. Мы их уже ищем, но до сих пор безуспешно. Ты знаешь, где можно там легко укрыться?

– Конечно.

– Ты хочешь в Наке? – спросил Шанти.

– Непременно.

– Но ведь Наке больше не существует.

– Не понимаю…

Шанти опустил глаза.

– Наке было первым селением, за ним последовали еще два, – сказал он глухо. – Они напали ночью, и никто не остался в живых. Деревни сожжены.

– Как же это могло произойти? – Лао Йон покачал головой.

– Может быть, нас можно упрекнуть в том, что мы сконцентрировали больше сил на шоссе, чем вокруг населенных пунктов, таких, как Наке. – Шанти, как бы извиняясь, поднял руку. – И все же шоссе важнее. Если американцы победят во Вьетнаме, если они смогут свободно проводить операции на этом проклятом шоссе и им удастся прорвать кольцо окружения вокруг Кхесани, тогда все, что мы сделали бы для защиты небольших населенных пунктов, потеряет всякий смысл. Тогда они нас разгромят. Они не спрашивают, где кончается Вьетнам и начинается Лаос.

– Я должен найти этого Шюта, – сказал Лао Йон.

– Они убьют тебя еще до того, как ты сможешь подойти к ним.

– Ты что, не веришь, что я знаю свой край лучше, чем они?

– Все это так, – возразил Шанти, – но мы уже посылали опытных бойцов, и никому из них не удалось до сих пор найти отряд Шюта.

– Ты дашь мне винтовку?

Шанти отрицательно покачал головой.

– Только не для того, чтобы сводить личные счеты.

Лао Йон раздумывал. Наконец он заговорил.

– Я обойдусь и луком. Сделаю его сам. Как приготовляют яд для стрел, я тоже еще не забыл. Это ничем не хуже винтовки. Только… почему ты не хочешь дать мне винтовку? Почему ты не хочешь мне помочь? Я думал, ты мне друг!

– Конечно, друг!

– Тогда дай мне винтовку. Когда я покончу с этим делом, ты получишь ее обратно. Я принесу ее сюда. Даю слово!

Шанти улыбнулся. Однако же упорным парнем стал этот Лао Йон.

– Пусть я тебя еще больше разочарую, – медленно произнес Шанти, – но я не допущу, чтобы ты пошел с винтовкой в горы охотиться на Шюта. Я даже прикажу своим солдатам не пускать тебя.

– Ты не веришь, что я могу убить Шюта?

– Речь идет не об одном только Шюте, – ответил Шанти. – Во всяком случае, для нас, и если ты хорошенько подумаешь, то и для тебя тоже. Шют – убийца… Это – с одной стороны. Но Шют – это также и множество других диверсантов, которые действуют в нашем тылу. Речь идет о них всех, а не об одном только субъекте по имени Шют.

– Ты, видимо, считаешь меня глупцом! – вскричал Лао Йон. – Как будто бы я не знаю, что происходит в моей стране! Ты думаешь, я спал все это время в Бангкоке?!

Шанти снова налил воды в кружку, и они свернули себе папиросы.

– Каждый из нас скорбит о друге, потерянном в борьбе с французами, японцами и теперь – с американцами. Нет такого лаосца, у которого в семье не погиб бы кто-нибудь: отец или брат, муж или сын. И дело вовсе не в мести за смерть того или иного человека – надо освободить страну, чтобы покончить с убийствами навсегда. Сегодня смерть к тебе в дом несет Шют, завтра это будет делать какой-нибудь Смит или Джонс. Если мы не разорвем эту петлю, она нас всех удушит. И мы ее разорвем, можешь быть в этом уверен. Подумай: во Вьетнаме американцы терпят поражение. Там они не могут найти выхода. Поэтому они хотят обойти Вьетнам, окружить его через Лаос. Их большой шанс – шоссе номер 9. Если мы это допустим, то они задушат сначала вьетнамцев, а затем разделаются с нами. Одна страна тут связана с другой, один народ – с другим. Вот так обстоят дела.

– В этом я не сомневаюсь, – упрямо сказал Лао Йон. – Но это был мой отец. И по земле все еще ходит человек по имени Шют.

Шанти стукнул кулаком по столу так, что подскочили кружки.

– Да, Шют ходит, – загремел он. – И мы даже точно знаем, каковы его планы. Тебе это неизвестно. Так я объясню, чтобы ты наконец понял. Он скрывается со своей группой в горах, но мы не знаем еще, где именно. Придет день, он вызовет триста транспортных машин с американскими солдатами, и они высадятся у него на базе – с пушками, танками и пулеметами. Они пробьются к шоссе номер 9 и овладеют им. Затем начнут прибывать новые самолеты с солдатами – и так они расползутся, как черви. Они прорвутся к Кхесани и возьмут Фронт освобождения в клещи. Если все это произойдет, то мы не сможем им помешать. Вот почему мы охотимся на Шюта. Мы все. Однако мы хотим не только выследить и убить этого человека. Главное – найти и уничтожить вместе с ним весь его отряд, чтобы устранить нависшую опасность. Вот почему я спорю с тобой.

Лао Йон некоторое время молчал. Он затянулся папиросой и отпил глоток воды. Наконец юноша поднял голову.

– А кто сказал тебе, что я хочу только отомстить за смерть отца?

– Ты сам.

– Почему ты не понимаешь?

– Я понимаю, – возразил Шанти, – но я – солдат. Для меня существует только одно – уничтожить врага. А разгромить его мы сможем лишь тогда, когда будем действовать по-умному. Солдат – не безумец, одержимый лишь чувством мести.

– Значит, ты считаешь меня безумцем?

Не дождавшись от Шанти ответа, Лао Йон продолжал:

– Я такой же лаосец, как и ты. Почему ты думаешь, что для меня главное – отомстить за смерть отца? Я не хочу, вернувшись домой после учебы, прятаться под землей, потому что в небе будут кружить бомбардировщики. Я не желаю прятаться от таких типов, как этот Шют. Я работать хочу. На что нужны мои познания в сельском хозяйстве, если я вернусь в разоренную страну, где генерал-губернатором, возможно, будет Шют? Ты прав, одно дело – мой отец, другое – весь Лаос. Но разве здесь нет связи? Я пришел сюда и не вернусь в Бангкок, пока не выполню, что задумал.

Вошел связной и подал записку. Шанти прочитал, взял карту и стал что-то на ней искать. Он отметил какой-то пункт и отложил донесение.

– Еще один, – произнес он тихо.

Лао Йон вопросительно посмотрел на друга. Шанти попросил его взглянуть на карту. Он указал на ней пункт, который только что пометил.

– Это Наке. А здесь засел он.

– Кто засел?

– Один из людей Шюта, разведчик. Они появляются то здесь, то там.

Лао Йон впился глазами в карту. Он обнаружил на ней множество отметок вокруг мест, где появлялись разведчики из отряда Шюта.

– Почему бы вам не схватить одного из них и не узнать, где лагерь?

Шанти улыбнулся.

– Их нелегко схватить. Они появляются то здесь, то там и снова исчезают, как будто проваливаются сквозь землю.

– Надо найти дорогу в лагерь Шюта! – взволнованно воскликнул Лао Йон.

Шанти некоторое время молчал, изучая карту.

– Да, верно, путь есть, – сказал он. – Этот путь – быть хитрее врага. Он задавал нам и более трудные задачи. Решим мы и эту.

Шанти сунул руку в карман и достал горсть маленьких, еще не созревших орешков. Они легко раскалывались – скорлупа была совсем тонкой. Он предложил орешки Лао иону.

– Ну, хорошо, – медленно произнес Шанти. – Если ты готов вместе с нами бороться против отряда Шюта как солдат, подчиняясь военной дисциплине и приказам, то мы примем тебя в нашу армию. У тебя будет оружие, и ты получишь возможность участвовать в операции по уничтожению отряда Шюта. Вот мое предложение.

– Согласен, – немного подумав, ответил Лао Йон. – Дай мне винтовку.

– Ты получишь винтовку, – с улыбкой произнес Шанти. – Мы сделаем из тебя такого солдата, который справится с любым Шютом.

Больше месяца провел Лао Йон в учебном лагере. Наконец из Сепона пришел Шанти. Он взглянул на Лао Йона, который подошел к нему, и, приветствуя, приложил ладонь к виску.

– Обучение окончено. Прошу отправить меня на задание.

Шанти невольно улыбнулся, хотя и старался сохранить серьезный вид. Из товарища по детским играм получился отличный солдат. И этот солдат, вытянувшись, стоял сейчас перед ним.

– Давай сначала закурим, так легче разговаривать. Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо.

– Чувствуешь ли ты себя достаточно сильным, чтобы преодолеть все трудности?

– К трудностям привыкаешь, – сказал Лао Йон. – Тому, кто вырос в городе, это, может быть, было бы и в тягость. Ты узнал что-нибудь о Шюте?

Они сделали самокрутки, и Шанти выпустил струю дыма.

– За те несколько недель, что ты провел в лесу с лейтенантом, – сказал он, немного помолчав, – мы и не стремились его разгромить. Но мы напали на его след.

– Тогда, может быть, я опоздал? Шанти отрицательно покачал головой.

– Ты не опоздал. Нам известно, что вражеские разведчики скрытно бродят вокруг Наке, Наонгсина и Рапета. Все это деревни, на которые Шют совершил нападения, откуда он изгнал жителей.

Шанти развернул карту и сказал:

– Взгляни-ка сюда. Здесь – Наке, здесь – Рапет, здесь – Наонгсин. Они образуют треугольник. От этого треугольника до вьетнамской границы десять километров и ни одного населенного пункта. По ту сторону границы, где у нас лишь слабый заслон, лежит Лангвей, внешний форт крепости Кхесань. Сама крепость в десяти километрах к северо-востоку от Лангвея, на шоссе номер 9. Теперь ты понимаешь, что скрывается за операциями Шюта?

Лао Йон вгляделся в карту. Эта местность была ему хорошо знакома. Здесь росли густые леса и громоздились к небу скалистые горы, изрезанные узкими, поросшими пышной растительностью ущельями.

– Этот треугольник расположен весьма выгодно, – заметил Лао Йон. – Между ним и Кхесанью должны находиться позиции Национального фронта освобождения Вьетнама, откуда ведется обстрел Кхесани.

Шанти кивнул.

– Именно это и есть ключ к тому, что движет полковником Шютом. Он строит базу, на которой в любое время могут высадиться из вертолетов или с парашютами американские войска, чтобы ударить в тыл осаждающим Кхесань. Шют действует очень хитро. Совершая небольшие набеги, он тем не менее ни разу не принял открытого боя. Таким образом, ему некоторое время удавалось скрывать от нас свои намерения.

– Ну ладно, теперь его замыслы ясны, – нетерпеливо воскликнул Лао Йон. – Пришло время его уничтожить. Когда мы отправимся в путь?

– Взгляни-ка еще раз на этот треугольник на карте, – сказал Шанти. – Предположим, ты был бы на месте Шюта. Где создал бы ты свою базу?

Некоторое время Лао Йон раздумывал, затем указал на вершину треугольника, обращенную к западу:

– Вот здесь, между рекой – переправу легко охранять – и горой Зуб тигра.

Шанти кивнул.

– Точно так же ответил бы на этот вопрос и я.

– В чем же моя задача? Шанти сложил карту.

– У меня есть к тебе один вопрос, – медленно произнес он. – Подумай-ка хорошенько, прежде чем ответить. Никто не поставит тебе в упрек, если ты откажешься. Если же ты скажешь «да», – значит, возьмешься за самую трудную задачу, какая вообще может выпасть на долю солдата. От твоей смекалки, осторожности, дисциплинированности будет зависеть удача всей операции против Шюта.

– Что же я должен сделать?

– Стать разведчиком, – ответил Шанти. – Ты превратишься в офицера вьентьянских войск. Он был убит в стычке с нами, и о его смерти пока никто не знает. Ты вступишь в контакт с Шютом и присоединишься к его отряду. Узнаешь, где расположен отряд, какова его численность, вооружение, коммуникации – словом, все. Если тебе это удастся, ты сообщишь собранные сведения нам. После этого мы нападем на лагерь.

– Ты забываешь, – сказал Лао Йон, – что я едва ли смогу хотя бы секунду простоять рядом с Шютом и не выстрелить в него.

Шанти покачал головой.

– Нет, я этого не забываю. Да, тебе будет трудно. Но ты должен взять себя в руки. Речь идет о деле, значительно большем, чем твоя личная месть. Один раз я об этом с тобой уже говорил. Я приказываю тебе не стрелять в Шюта, а точно исполнять все, о чем только что сказал. И чем лучше ты выполнишь этот приказ, тем скорее неизбежная кара постигнет Шюта. Все будет зависеть только от тебя одного. Ты должен будешь преобразиться. Не забывай, я доверяю тебе. Если же ты хоть чуть-чуть боишься не оправдать моего доверия, то лучше скажи «нет». Но если ты скажешь «да» – будешь полностью отвечать за последствия. Хочешь подумать? Некоторое время Лао Йон молчал.

– Ты требуешь от меня многого, – сказал он наконец.

– Я знаю, – согласился Шанти. – И я буду очень горд, если ты с честью вьтолнишь задание. Я буду знать, что не ошибся в тебе.

– Ну, хорошо, – решился наконец Лао Йон. – Я говорю «да». Доверие за доверие…

– Я ждал этого, – сказал Шанти. – Всегда помни: ты разведчик, боец, предоставленный лишь самому себе, и что выполнение задачи целиком зависит лишь от твоего ума и ловкости.

– Я буду об этом помнить.

– И помни еще, что все это – не твоя личная месть, а борьба против захватчиков. Победить в ней можно только с помощью ума и оружия.

– А если Шюту удастся уйти от нас? – со свойственной ему непосредственностью спросил Лао Йон.

– В таком случае ты будешь в этом виноват, а с тобой – и мы все.

– Я сделаю все, чтобы Шют не удрал, – заверил Лао Йон, – если мне даже придется последовать за ним до Соединенных Штатов.

– Тогда все в порядке, Лао Йон. Мы поняли друг друга. Теперь. что касается тебя самого. Ты знаешь историю тридцать третьего батальона вьентьянских войск?

– Нет.

– Тогда слушай. Отныне это – твоя «легенда». До 1962 года, то есть до того момента, как мы заняли Сепон, этот батальон стоял в городе. И лишь одна его рота под командованием лейтенанта Сухата была расквартирована в Муон Фалане. Тогда, в 1962 году, мы взяли в плен в Сепоне почти весь батальон. Сухат же держался в Фалане до прошлого года. Он напал на наш пост на шоссе, но мы были предупреждены и устроили засаду. Рота была разгромлена, Сухат убит. Начиная с сегодняшнего дня, ты – лейтенант Сухат, командир одиннадцатой роты тридцать третьего королевского батальона вьентьянской армии. Ты пробыл год в тюрьме в Сепоне и две недели назад бежал. Сообщение об этом уже напечатано и нашей газете «Лао Хаксат». В нем говорится, что ты вооружен и готов на все. За твою поимку назначено вознаграждение. На прошлой неделе ты совершил нападение на шоссе номер 9 и уничтожил два наших грузовика. Кроме того, ты застрелил трех местных работников Нео Лао Хаксат [14]14
  Нео Лао Хаксат – Патриотический фронт Лаоса. (Примеч. пер.)


[Закрыть]и напав на наш пост у Кеолома, захватил боеприпасы и продовольствие. Предполагается, что ты скрываешься в районе между Наке, Наонгсином и Рапетом и хочешь пробиться в Южный Вьетнам, к американцам. Знаешь, почему Шют тебя примет?

– Об этом нетрудно догадаться, – сказал Лао Йон. – Когда он услышит, что этот офицер скрывается именно в той местности, где действует его отряд, то сейчас же поймет, что за беглецом вышлют поисковую группу. Это может привести к тому, что его лагерь обнаружат. Что ж, задумано неплохо.

– Мы кое-чему научились, – сказал Шанти. – Сейчас мы поужинаем, а завтра утром ты выйдешь в направлении Наке. Помнишь тот холм за северной околицей, с которого видна вся деревня? Так вот, где-то там появился разведчик Шюта. Наши люди получили приказ не трогать его. Искать его будешь ты. Он-то и приведет тебя к Шюту.

– Понимаю, – сказал Лао Йон. – А как дела в Кхесани?

– Южновьетнамские патриоты окружили крепость. Там пять тысяч морских пехотинцев. Каждый день по двести убитых и раненых. Все пути снабжения по земле отрезаны. Посадочная площадка для вертолетов под огнем.

Утром Лао Йон отправился в путь. Части Патет Лао получили приказ беспрепятственно пропускать его. Несколько раз он видел посты или патрули и с уверенностью мог сказать, что они наблюдали за ним в бинокли. Но они его не трогали.

У шоссе номер 9, которое он достиг около полудня, все было тихо. Проезжая часть представляла собой укатанную землю, перемешанную с булыжником. По ту сторону шоссе местность поднималась круто вверх.