Текст книги "Мир приключений 1981 г."

Автор книги: Юрий Никитин

Соавторы: Ольга Ларионова,Владимир Санин,Джанни Родари,Павел (Песах) Амнуэль,Всеволод Ревич,Владимир Шитик,Феликс Дымов,Александр Щербаков,Валерий Мигицко,Владимир Губарев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 51 страниц)

ОТ АВТОРА

Прежде чем продолжить наш рассказ, необходимо пояснить, почему читателю ничего не известно о Бермудском четырехугольнике.

Дело в том, что до сих пор внимание человечества приковано к Бермудскому треугольнику. Об этом таинственном районе земного шара сейчас знает любой первоклассник. Именно там, по непроверенным данным, регулярно кто-то или что-то пропадает при весьма неясных обстоятельствах. Загадка треугольника щекочет нервы и рождает столько слухов, что ученые вынуждены публично успокаивать мир. Впрочем, без особого успеха, поскольку людей с развитым воображением научное объяснение не удовлетворяет. Они скорей поверят в чудеса и небылицы, чем согласятся с сухими законами физики. Вдобавок объявляется очевидец, который чуть ли не сам видел, как исчезло судно «Копчик-Мару» с тысячью пассажиров на борту. «Гикнулось, и все! – вещает очевидец с горящим взором. – Даже пятнышка на воде не осталось. Искали месяц, но где уж…»

Позже выясняется, что «Копчик-Мару» в жизни не возил пассажиров, никогда не плавал в указанном районе и, что самое удивительное, такого судна даже не существовало. «Все равно тут что-то есть, – заметит любитель тайн. – Ну, пусть из ста случаев девяносто девять придуманы, но один-то случай наверняка сущая правда…

В отличие от нашумевшего Бермудского треугольника наш Бермудский четырехугольник выглядит гораздо скромнее, но, как убедится читатель, речь идет о фактах не вымышленных, а строго доказанных.

После этого необходимого пояснения мы с чистой совестью можем вернуться к нашему повествованию.

ГЛАВА ВТОРАЯ,
в которой кое-что проясняется

Очнулся Редькин в комнате без окон, без дверей, в каких-то сетях, подвешенных к потолку. Сети слегка покачивались, баюкая Колю. В голове было непривычно пусто. Коля попытался вспомнить, что с ним произошло, но нить воспоминаний обрывалась на Бермудском четырехугольнике. Некоторое время он лежал неподвижно, потом приподнялся, оглядываясь по сторонам. По соседству висели еще два гамака, в которых, точно выловленные осетры, покоились Сид и Тараканыч. Кто-то быстро пробежал по Колиной ноге, и он едва не вскрикнул от страха.

– Без паники! – услышал Редькин голос попугая.

В этот момент зашевелились толстяк и чародей. Они открыли глаза, уставились друг на друга и почти хором воскликнули:

– Где мы?!

– На том свете! – насмешливо ответил Леро.

– Молчи, мерзкая птица! – сердито прошипел Тараканыч. – В кастрюлю попадешь!

– На том свете! – упрямо повторил попугай.

Злой волшебник снял с головы фуражку и запустил ее в Леро. Леро поймал ее клювом.

– Верни головной убор! – заорал Тараканыч. – Кому говорят, отдай кепочку!

Вдруг Сид спрыгнул на пол и начал биться о стену своим тяжелым телом.

– Отпустите меня! – истерично умолял Котлетоглотатель. – Я ни в чем не виноват… Согласен на любые условия! Будьте же милосердны…

Толстяк заплакал и сполз вдоль стены на пол.

– Прекратить истерику! – отчеканил Леро, добавив по латыни: – Дум спиро, спэро! [30]30
  Пока дышу, надеюсь!


[Закрыть]

Коля покинул гамак, чтобы утешить бедного Сида, но неожиданно стена, у которой рыдал Джейрано, медленно двинулась вверх, и в комнату вошел странный смуглый старик с дымчатой бородой до груди. У него была крупная шишковатая голова, стриженная под полубокс, розоватый нос, имевший форму перевернутого вопросительного знака, часто моргающие глаза и тонкие губы уголками вниз. Фигура у незнакомца была довольно стройная; возможно, благодаря одежде и обуви: тонкий голубой свитер, голубое трико, легкие сапожки. На поясе у него болтался небольшой приборчик, вероятно портативная вычислительная машина. Более всего поразили Редькина два полуметровых птичьих крыла, растущих из спины незнакомца.

Бородач склонил голову и произнес:

– Зункам халбары!

Язык был Коле неизвестен, он вопросительно взглянул на полиглота Леро. Но попугай молчал, озадаченный услышанной фразой.

«Похоже, приветствует нас», – предположил Редькин и, на всякий случай, приложив правую руку к сердцу, сказал:

– Халбары зункам, то есть большое спасибо за теплый прием!

Старик, вероятно, кое-что понял и кивнул.

– Эй, борода! – с вызовом выкрикнул Тараканыч. – Крылья твои? Или под ангела работаешь?

Бородач лишь пожал плечами и жестом пригласил всю компанию следовать за ним.

Они перешли в небольшой зал, где увидели несколько кресел, какие-то приборы и экран, висящий на стене. Незнакомец указал им на кресла, предлагая сесть, а сам занял место у пульта.

– Ребята, не садись! – зашептал Тараканыч. – Я эти штуки знаю. Будет зубы рвать или правду пытать…

Поколебавшись, Коля все же сел в одно из кресел. За ним последовали Леро и Сид. Чародей вздохнул и, пробормотав: «Мне терять нечего», тоже опустился в кресло. Старик нажал клавишу на пульте, раздалось легкое жужжание, и над головами сидящих появились никелированные колпаки, похожие на те, под которыми сушат волосы в женских парикмахерских.

На экране возникло изображение руки, и в ту же секунду Колин мозг воспринял слово «акур». Затем Редькин увидел на экране стол, а в его память ввелось слово «лоте». Коле стало ясно, что старик знакомит их с неизвестным языком. Сначала Коля решил, что этот язык выучить очень легко, поскольку достаточно любое слово произносить задом наперед, но вскоре убедился, что такой подход был бы ошибкой. Так, например, «шея» в переводе на новый язык звучала «гмуя», «лицо» – «фаска», «время» – «тикс-такс», «дождь» – «мсечь» и так далее. В течение минуты на экране успевало промелькнуть примерно тридцать предметов.

Самым удивительным было то, что не требовалось никаких усилий, чтобы запоминать новые слова. Они прочно застревали в ячейках памяти, не путаясь и не перемешиваясь друг с другом. За каких-нибудь два часа Редькин и его спутники запомнили около четырех тысяч слов, и когда урок закончился, они могли свободно понимать и говорить на этом языке.

Наконец колпаки поднялись к потолку, экран погас, и старик сказал:

– Me ганц оготэ влопне дюфаль!

Коля без труда перевел эту фразу: «Мне кажется, этого вполне достаточно». Если учесть, что Редькин свободно овладел английским языком лишь к шестому классу, то результат двухчасового урока произвел на него огромное впечатление.

Тараканыч, который толком не знал ни одного языка, был поражен не меньше. Он удивленно качал головой и бормотал:

– Надо же! Оказывается, «нос» – это «кнобель», а «звезда» – «мерц»… Никогда бы не подумал…

Старик поднялся, встал перед ними, сложив руки на груди, и заговорил: [31]31
  Для удобства читателей здесь и в дальнейшем предлагается готовый перевод с ха-мизонского, любезно выполненный Колей Редькиным.


[Закрыть]

– Приветствую вас на планете Ха-мизон! Меня зовут Мёбиус. Это я построил машину, которая доставила вас сюда. Я не причиню вам зла.

– Так мы не на Земле? – воскликнул Редькин.

– Увы! – Мёбиус развел руками. – Но не надо волноваться. Я вас не задержу. Вы должны помочь мне. – Он закрыл глаза и тихо произнёс – Гибнет Ха-мизон, гибнет цивилизация…

Земляне в замешательстве смотрели на Мёбиуса.

– Извините, – сказал Коля, – я не все понял. Если вы так могущественны, что умеете доставлять людей на свою планету, то чем же мы можем вам помочь?

– О мой брат по разуму, – печально ответил Мёбиус, – нет ничего ошибочней, чем слепая вера в техническое могущество; мы погорели именно на этом. Мы слишком увлеклись научными победами, не заботясь о последствиях. Теперь мы пожинаем плоды… Вы все увидите и поймете… – Он всплакнул, снял бороду и, утерев ею слезы, сунул в задний карман трико. – Не обращайте внимания, бороды у нас выдают ученым… Чем известней ученый, тем длинней борода.

– Извините, профессор, – деликатно заметил Сид, – хотелось бы знать, как обстоит дело с питанием на Ха-мизоне.

– Как я мог об этом забыть! – сконфуженно воскликнул Мёбиус, захлопав крыльями. Он исчез и тут же вернулся с подносом, на котором возвышалась горка тюбиков. – Вот и пища, угощайтесь!

Он взял в руки один тюбик, открутил колпачок и выдавил на язык змейку темно-вишневой пасты. Коля последовал его примеру. Паста была сладковата, запаха не имела, быстро таяла во рту. Нескольких сантиметров ее было достаточно, чтобы насытиться.

Тараканыч попробовал необычную пищу, поморщился, сплюнул, но на всякий случай сгреб несколько тюбиков и сунул их в карман. Сид методично выдавливал в свою бездонную утробу десятки метров пасты, а пораженный ха-мизонец лишь качал головой и шептал: «Ой, хабибульня, ой, хабибульня…», что означало в переводе: «Вот это да!»

После трапезы Мёбиус вывел компанию во двор. Редькин увидел небо, затянутое пеленой, сквозь которую просвечивало слабое пятно солнца. Резкий неприятный запах бил в ноздри, точно где-то рядом жгли резину. Вокруг лежала плоская каменистая пустыня. Напротив дома Мёбиуса возвышалось огромное здание, имевшее форму бутылки из-под «Шампанского» с серебристой воронкой в горлышке.

– Это и есть «Космосос», – сказал инопланетянин, указывая на гигантскую бутылку. – Машина, доставившая вас на Ха-мизон.

– Вот это тара… – Тараканыч покачал головой. – Жаль, такую не принимают. А то бы в пункт сдать…

– У меня вопрос, – сказал Сид. – Агрегат сосет по всей Земле или только с четырехугольника, где мы влипли?

– К сожалению, – ответил Мёбиус, – зона действия пока ограничена небольшим пустырем.

Они обошли «Космосос» и увидели «Искатель-2». Не выдержав, Коля бросился бегом к воздушному шару. Он не пробежал и двадцати метров, как задохнулся и начал кашлять.

– У нас не бегают, – сказал подошедший Мёбиус – Слишком мало кислорода. Что касается воздушного шара, то он был доставлен незадолго до вашего прибытия. Кстати, вместе с шаром я получил животное, которое ведет себя очень агрессивно…

– Дизель! – закричал Коля, догадавшись, о ком идет речь.

Раздался густой басистый лай. Из-за «Искателя», гремя цепью, выскочил волкодав и прыгнул к Редькину. Сид, Тараканыч и ха-мизонец в ужасе отшатнулись. Пес, узнав Колю, встал на задние лапы и, радостно повизгивая, лизнул нос Редькина. Коля гладил его могучую спину и украдкой тер глаза.

– Николя! – крикнул издали Тараканыч. – Не порть собаку лаской.

– Мне надо идти, Дизель, – сказал Коля. – Понимаешь? Но я скоро вернусь. Присмотри, пожалуйста, за шаром.

Дизель кивнул, вернулся к «Искателю» и улегся под ним, готовый защищать объект.

Мёбиус вывел из гаража приземистый черный автомобиль с тремя выхлопными трубами.

– «Рокслер-бенц», последняя модель! – не без гордости сообщил он. – Прошу садиться.

Земляне устроились на удобных сиденьях, взревел двигатель, темное облако газов окутало машину. Она выползла со двора на бетонную дорогу и, мигом набрав скорость, помчалась по трассе.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ,
в которой земляне знакомятся с Ха-мизоном

Кто из нас, дорогой читатель, не задавал себе мучительный вопрос: «Есть ли разумные существа на других планетах?» Обычно этот вопрос возникает в летний вечер, когда, разомлев от сытного ужина, человек выходит на балкон и устремляет задумчивый взгляд к небесному своду. Обилие мерцающих точек настраивает человека на мечтательную волну, и вот уже чудится ему, что где-то там, в холодной космической «глубинке», стоит на балконе инопланетянин, размышляя о судьбах Вселенной. Воображение не спеша рисует внешность братьев по разуму, начиная от шагающих исполинских конструкций и кончая ползающими многоножками с печальными глазами.

В душе нам хочется, чего скрывать, чтобы инопланетяне были чем-то похожи на нас. И еще хочется, будем откровенны, чтобы они были добрые и слегка уступали нам в смысле разума. Впрочем, на этот счет существует множество различных мнений.

Что касается Редькина, то он был уверен, что рано или поздно человечество выйдет на связь с инопланетянами. Коле не было еще и восьми лет, когда он разжег во дворе гигантский костер, имеющий вид: 2 + 2 = 4. Таким способом он надеялся установить контакт с разумными обитателями других планет. Но первыми откликнулись пожарники, которые мигом погасили огонь и долго стыдили Редькина. Позже он еще несколько раз пытался выйти на связь с инопланетянами, но все попытки кончались неудачей.

Но даже он, Коля Редькин, не мог предполагать, что встреча с внеземной цивилизацией произойдет так быстро и при таких загадочных обстоятельствах, И теперь, сидя в машине Мёбиуса, он продолжал недоумевать: чем он может помочь Ха-мизону?

Голая равнина лежала слева и справа от дороги.

«Унылая картина, – подумал Коля. – Ни дерева, ни кустика, ни птицы в небе». Словно угадав его мысли, Мёбиус сказал:

– Все было: и леса, и звери, и птицы. Но мы видели лишь древесину, меха – словом, сырье для промышленности. Мы научились выдергивать деревья вместе с корнями и начали опустошать пространства, вмиг выдергивая целые рощи. А что не успели выдернуть, сожрали древесные жучки. А жучки развелись потому, что исчезли птицы. А птицы погибли от химических препаратов, которыми мы боролись с комарами… – Мёбиус так разволновался, что «Рокслер-бенц» едва не вылетел с шоссе. – Теперь на Ха-мизоне остался единственный экземпляр цветка андезия – наша святыня. Вы его посмотрите…

– Позвольте, – сказал Коля, имевший пятерку по ботанике. – Если есть семена, значит, можно…

– Нельзя, – прервал его Мёбиус, – растение, к сожалению, бесплодно. Это мутант, не дающий потомства.

– Все вы тут мутанты! – пробормотал Тараканыч. – И родители ваши, и…

– Прекратите, Тараканыч! – прошипел ему Редькин. – Мне стыдно за вас.

Чародей махнул рукой и отвернулся.

Трасса привела их к реке, машина неслась по берегу. На противоположной стороне тянулись корпуса заводов и фабрик. Густые дымы всевозможных цветов поднимались над трубами, перемешиваясь в ядовито-бурое облако, которое стелилось до горизонта. Удушливый запах проник в кабину, в горле у землян запершило, они закашляли.

– Зато мы можем гордиться своей промышленностью, – с грустью произнес Мёбиус – На каждых трех ха-мизонцев приходится по одному заводу или фабрике!

– Какой ужас! – воскликнул Сид. – Тут же нечем дышать.

– Это с непривычки, – успокоил его ха-мизонец. – Задыхаться по-настоящему мы начнем лет через пять.

– Остановите, пожалуйста, машину, – попросил Редькин. – Я хочу взглянуть на реку.

Они подошли почти к самой воде. Впрочем, назвать водой эту жидкость было бы ошибкой. Густая маслянистая смесь медленно текла между пологими берегами. От заводов к реке тянулись толстые трубы, из которых хлестали фиолетовые струи. Тараканыч сунул палец в реку и с криком отдернул руку. Палец почернел и дымился.

– Амёбыч! – заорал чародей, нюхая зачем-то ладонь. – Почему нет таблички «Опасно для жизни!»? Это же хамство! Лучший палец погубили…

– Смотрите, – сказал Сид, – вон рыбак…

Коля увидел ха-мизонца с удочкой, неподвижно сидящего у реки. Редькин подошел к нему, встал рядом, но рыбак, увлеченный своим делом, даже не шелохнулся, лишь слегка покачивались крылья за его спиной. Вдруг поплавок дернулся, удилище согнулось, но ха-мизонец по-прежнему сидел без движений.

– Клюет! – не выдержав, простонал Коля. – Тащите же!

Рыбак, не торопясь, стал тащить и вскоре извлек из воды серебристую рыбу длиной сантиметров тридцать. Она вела себя довольно странно: не дергалась, не билась, висела без признаков жизни. Ха-мизонец снял ее с крючка, всунул под жабры какой-то ключ, повернул его несколько раз и вновь бросил рыбу в реку. Редькин был обескуражен.

– Чем он занимается? – оторопело спросил Коля у подошедшего Мёбиуса.

– Ловит заводную рыбу, – объяснил тот. – А живой рыбы в нашей Молибденке уже нет давным-давно. Как, впрочем, и в других реках…

В полном молчании земляне сели в машину. Впечатление о Ха-мизоне складывалось тяжелое. Тараканыч совал всем под нос свой пострадавший палец и кричал, что он этого так не оставит.

– Цивилизация! – презрительно восклицал чародей. – Дышать нечем, купаться негде, вместо еды – синтетика. Зато все умные! Кругом сплошной прогресс!

– Вы правы. – Мёбиус вздохнул. – Мы наделали много глупостей и теперь расплачиваемся… Лучшие умы Ха-мизона ищут способ, как спасти планету.

– Спасти планету… – недовольно пробурчал Тараканыч. – Раньше надо было думать! А теперь всем вам крышка.

Он хмыкнул, подмигивая Коле. Тактичного Редькина передернуло от этого подмигивания.

– Не обижайтесь на него, – сказал Коля Мёбиусу. – Тараканыч – профессиональный злодей, вдобавок груб и циничен.

– Не ожидал, Николя, не ожидал… – Чародей обиженно покачал головой. – Своих, значит, топишь? Эх ты… А еще гома сапинц называется!

– Друзья, – заворковал Сид, – нам не хватало только ссоры на чужой планете. Взгляните лучше, какой ландшафт там, вдали!

Вдали, у самого горизонта, виднелись пепельные зубцы горных вершин.

– Мусорные горы, – пояснил ха-мизонец. – Другими словами, гигантская свалка всевозможного хлама и промышленных отходов. Когда-то Мусорные горы были небольшими холмами, а теперь занимают почти половину планеты и продолжают расти.

– Ничего себе! – только и мог сказать Коля.

– Лучше гор могут быть только горы… – тоскливо произнес Джейрано. – Не повернуть ли нам назад? Слишком много впечатлений…

– Куда везешь, Амебыч? – требовательно спросил чародей. – Хватит темнить!

– Мы едем в Супертаун, – спокойно ответил Мёбиус, – столицу Ха-мизона. Я хочу, чтобы вы своими глазами увидели все наши беды и трудности. Только после этого вы скажете, согласны ли помочь нам или нет.

– Честно говоря, – сказал Коля, – я все-таки не понимаю, как разумные существа могли довести Ха-мизон до такого состояния? Неужели вы не замечали раньше, что происходит?

– Ваши вопросы, рыжеволосый гость, жестоки, но справедливы, – не оборачиваясь, ответил Мёбиус – Мы слишком долго жили сегодняшним днем…

Неожиданно захрипел динамик, и строгий голос произнес:

– «Рокслер-бенц»! Коптите больше нормы! Немедленно проверьте дымоход! Повторяю! «Рокслер-бенц»!

– Вас понял! – отозвался Мёбиус.

Он притормозил и вышел из машины. Через несколько минут он вернулся, перепачканный сажей, как трубочист, сел за руль, и они помчались дальше.

– На чем я остановился? – спросил ха-мизонец.

– Слишком долго жили сегодняшним днем, – напомнил Сид.

– Да-да, – продолжал Мебиус – Наш главный принцип гласит: все, что делается, должно делаться самым дешевым способом. Мы научились производить дешевые автомобили, корабли, топливо. Научились штамповать одежду, обувь, квартиры. Не надо ничего ремонтировать, чинить, стирать – легче и дешевле купить новое. Устаревшее – на свалку. Мы привыкли потреблять ежеминутно и ежесекундно. Привыкли к авариям супертанкеров, привыкли к отравлению почвы и атмосферы. Нам всегда казалось, что природа должна приспособиться к нам, а не мы к ней. Кроме того, не забывайте о нашей святой вере в могущество науки. – Мёбиус с горечью усмехнулся. – Вот и докатились… – Он помолчал. – У меня к вам просьба. Разговаривайте в городе только по-хамизонски.

– Но почему? – удивился Редькин.

– Дело в том, что никто не должен знать о присутствии землян на Ха-мизоне. Наши законы запрещают входить в контакт с инопланетянами. Видите ли, много лет назад мы установили связь с планетой грифонов, пригласили их к себе в гости. Они прилетели, были радушно встречены. А позже выяснилось, что грифоны занесли на Ха-мизон инфекцию, и мы долго страдали от расстройства желудка. С тех пор – никаких контактов!

– А мы, думаешь, без инфекции? – Тараканыч усмехнулся. – Я недавно с себя бактерию снял. Разглядел невооруженным глазом…

– У меня не было другого выхода, – сказал Мёбиус – Пришлось нарушить закон.

– Но у нас нет крыльев, – заметил Редькин. – И одеты мы не по-хамизонски… Любой встречный заподозрит неладное.

– Вы ошибаетесь, – ответил Мёбиус – Многие ха-мизонцы добровольно удалили себе крылья, ибо они нам бесполезны. Мы уже давно разучились летать из-за сидячего образа жизни. Что касается одежды, то у нас одеваются как кому захочется. Сделайте в мешке отверстия для головы и рук, наденьте на себя – все равно никто не удивится. Однажды, ради эксперимента, я появился на улице вообще без одежды – никто не обратил на меня внимания…

– Драть вас некому, – пробурчал волшебник. – Хиппари паршивые!

Дорога повернула вправо, удаляясь от реки Молибденки и от Мусорных гор. Через полчаса они въехали в Супертаун.

Здесь автор заранее приносит извинения за то разочарование, которое ждет читателя. Дело в том, что существует мнение, что инопланетный город должен поражать своей необычностью. По этой причине фантасты бессонными ночами пытаются строить из всего им известного нечто совершенно неизвестное. Но будем откровенны – удивить человека во второй половине двадцатого века практически невозможно. Это понятно: уже растут дети, которые могут объяснить устройство фотонных двигателей и которые никогда не видели живую лошадь. Не за горами время, когда корова на зеленой лужайке будет поражать читателя гораздо сильней, чем описание новейшей техники. И если мы все же пытаемся рассказать о Супертауне, то лишь потому, что должны неотступно следовать за нашим героем.

Нескончаемый поток автомобилей медленно полз по проспекту. Мёбиус попросил спутников пристегнуться, и когда машина достигла главной улицы, где было особенно тесно, она вдруг поднялась на задние колеса и двигалась дальше в вертикальном положении. И все автомобили вокруг ехали в таком же положении.

Коля почувствовал, что дышать стало труднее. Воздух, казалось, состоял из одних выхлопных газов, и кондиционеры не справлялись с очисткой. Высоко над головой, по эстакадам, с визгом и грохотом проносились скоростные поезда. На движущихся тротуарах стояли ха-мизонцы. Многие из них были в противогазах. Каждые сто метров были установлены щиты с броскими надписями: «Если можешь не дышать – не дыши!» На перекрестках сверкали огромные цифры световых табло.

– «Девяносто два процента», – прочел вслух Коля. – Что бы это значило?

– Степень загрязнения воздуха, – сообщил Мебиус. – При ста процентах выходить на улицу без противогаза запрещается.

Оглушенные шумом, задыхающиеся земляне растерянно смотрели на чужой пугающий мир. Причудливая архитектура Супертауна поразила Редькина, привыкшего к прямым линиям и простым формам родного города. Огромные здания, напоминающие гигантские одуванчики, дома – пирамиды, дома – пчелиные соты, чего тут только не было! В одном месте Коля увидел две почти падающие башни. Они кренились в противоположные стороны, и тросы, соединявшие башни, удерживали их от падения.

– Сначала была построена одна из них, – объяснил Мёбиус, – но неудачно. И тогда пришлось срочно возводить вторую башню, падающую в другую сторону. Получилось оригинальное сооружение.

Они миновали здание, имевшее форму виноградной кисти с квартирами-ягодами. Здание словно висело в воздухе и даже слегка покачивалось. Время от времени встречались огромные зеркальные кольца, покоящиеся на легких опорах. Оказалось, это были универсальные магазины.

У Редькина на миг закружилась голова. К счастью, машина выехала наконец на более спокойную улицу и приняла горизонтальное положение.

– Что скажете? – не оборачиваясь, спросил Мёбиус.

– Это ад! – ответил Сид, взмокший от напряжения.

– Ты бы, крылатый, пустил нас пешком пройтись, – взмолился Тараканыч. – Угорел я в твоем «мерседесе»…

Оставив машину на стоянке, вся компания пошла пешком, держась за Мёбиуса, чтобы не отстать. Ха-мизонец остановился у киоска, купил несколько консервных банок с кранами и протянул каждому по банке.

– Глотните чистого воздуха, – сказал он, – а то вы уже посинели.

Он показал, как надо дышать, и земляне, припав к кранам, с наслаждением хлебнули живительный кислород.

– Теперь идите за мной, – сказал Мёбиус – И не отставайте!

Минут через десять они вышли на большую площадь. В центре ее возвышалось необычное сооружение высотой метров двадцать, напоминающее бутон тюльпана. Здание было построено из розового мрамора, и казалось, его лепестки вот-вот начнут распускаться.

– Храм Цветка! – торжественно произнес Мёбиус – Здесь хранится последний цветок Ха-мизона.

Километровая очередь желающих попасть в Храм извивалась по площади. Тараканыч предложил проникнуть без очереди, но Мёбиус ответил, что ожидание встречи с Цветком – это большая радость и торопиться не следует.

– Нужно стоять молча, не думая о пустяках, – сказал ха-мизонец. – И тогда вы почувствуете все величие той минуты, когда шагнете внутрь.

Через три часа, так ничего и не почувствовав, земляне вошли в Храм.