Текст книги "Вадбольский 4 (СИ)"

Автор книги: Юрий Никитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Глава 3

Я ждал, затаившись по эту сторону ограды напротив главного входа в имение Гендрикова. Минут через сорок начали подходить первые гвардейцы, очистившие свой сектор. Последними прибыли Василий и Бровкин, отчитались шёпотом, дескать, из наших никто не пострадал.

– А часовые? – уточнил я. – Неужели всех?

Василий посмотрел на меня очень внимательно.

– Ваше благородие, что-то мне подсказывает, вы всё уже знаете. Да, ни один не ушёл.

Бровкин добавил так же тихо:

– Это же драка зрячего со слепым. Да не с давно слепым, а сегодня ослепшим!

– Теперь сосредотачиваемся на новых целях, – сказал я. – Подходим ближе, как можно ближе, но чтоб вас не увидели. Первое, казарма. Держите под прицелом окна. Их всего три, не промахнётесь.

– А двери? – спросил Тадэуш.

– Двери подопру поленом, – пообещал я.

– Там часовой! – напомнил он.

– Уговорю не мешать, – заверил его я.

Он дёрнулся, посмотрел с сомнением, но смолчал. В поместье прямо на земле красиво полыхают два жарких костра, один перед главным входом в здание, второй перед казармой.

Я прошёл чуть в сторону, выждал момент, когда все рассматривают длинное двухэтажное здание казармы, торопливо набросил на плечи плащ со стелс-напылением.

Надо спешить, любой маг меня увидит в тепловом зрении, потому я торопливо ринулся вдоль стенки казармы, взбежал на крыльцо и подпёр заранее запасённым поленом дверную ручку, другим концом упёр в щель между толстыми дубовыми досками пола.

Одновременно грянули первые выстрелы, люди у костра рухнули на землю ещё не успев понять, кто стреляет и откуда, один ухитрился упасть в костер и дико заверещал.

Ещё несколько минут на то, что в казарме ломились в запертую поленом дверь, наконец распахнулись окна, первые же трое попытавшиеся выпрыгнуть с первого этажа, повисли в проёмах, пробитые пулями.

Я торопливо пробежал к своим, сбросив по дороге плащ. Некоторое время шла стрельба, в окна перестали выпрыгивать, я вздохнул и сказал мысленно:

– Мата Хари, план «Нерон разбушевался».

Она уточнила:

– Может, «Фантомас разбушевался»?

– Нерон круче, – ответил я. – И вообще… разговорчики в бою!

Через пару минут на крыше казармы, покрытой толстыми снопами соломы, появился огонёк, вниз потекла огненная струйка, пошла вширь, и ещё через минуту вся крыша полыхала, как гигантский костер, в котором сгорает изнемогающий от засухи кустарник.

– Окна, – напомнил я.

Ружья снова поднялись, в проёме ещё никто не появился, выстрелы загрохотали на упреждение. Через несколько секунд всё же начались попытки выбраться, некоторые пытались вылезти из окон второго этажа, но это спасёт если выпрыгивать «рыбкой», не глядя, а каждый старался вылезти, повиснуть на руках, а потом прыгнуть, таких пули настигают моментально. Но лезли снова и снова, смерть от пули не такая страшная, как сгореть заживо.

Я стиснул челюсти, надо стрелять, надо убивать, эти люди уже утром планировали явиться на мою землю и убить нас всех. Убить надо, чтоб не убили нас.

– Пленных не брать, – велел я. – Здесь нет мобилизованных.

– Ваше благородие?

– Одни наёмники и грёбаные парашютисты, – пояснил я. – На них конвенция о военнопленных не распространяется!

Он ничего не понял, видно, но бодро отрапортовал:

– Будет сделано, ваше благородие!

– Нам нечего терять, – сказал я гордо, – кроме собственных цепей! Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем… У всех доспехи?

Он кивнул на Бровкина, тот даже на спину приспособил.

– Молодец. Мне нужны живые львы, а не мёртвые герои.

Винтовки скорострельные, в магазине по пять патронов, а потом быстрая смена коробки, и снова яростная стрельба, от которой нет спасения. Люди Гендрикова мечутся, командиров мы перестреляли сразу же, самые отчаянные бросились с мечами и саблями в руках в нашу сторону, но это там светло, где с треском полыхает злым пламенем усадьба, казарма и все постройки, а здесь полная тьма, что для моих людей совсем не тьма.

И всё-таки схватки с помощью холодного оружия вспыхивали часто, слишком большую армию собрал Гендриков, я видел как двоих моих гвардейцев при мне ранили, но отвлекаться некогда, кто-то энергичный собрал отряд и бегом повел его из освещённого пламенем большого круга в сторону леса.

– Кто убежал, – прорычал я, – тот и вернуться может!

Бровкин крикнул издали:

– Эти не вернутся!

Он ринулся вдогонку, за ним бросились ещё двое. Я досадливо поморщился, но из зданий уже почти никто не выбегает, а освещённая пламенем площадь вся устлана трупами.

Выстрелы щёлкали всё реже, я видел как Элеазар перепрыгнул ограду и двинулся, пригибаясь и держа винтовку наизготовку, к главному зданию усадьбы.

Пожар спустился с крыши до первого этажа, внутри здания гудит пламя и швыряет сквозь остатки крыши в тёмное небо снопы оранжевых и багровых искр.

Несколько человек окружили особняк, я подошёл, скомандовал:

– Обыскать убитых, собрать трофеи!.. Как только здесь всё выгорит, нужно проверить насчёт подвала. Если хозяина нет среди убитых, то где-то же прячется?

Подбежал Бровкин, доложил виноватым голосом:

– Человек двадцать сумели прорваться в лес. Остальными устлана вся дорога к лесу.

Я кивнул, не отрывая взгляда от полыхающего особняка.

– То дезертиры, хрен с ними. Мы победили. Ждём, когда выйдут хозяева.

Но Гендриковы не вышли. Когда здание выгорело полностью, я сказал с сомнением:

– Могли укрыться в подвале, но у них там что, очистка воздуха?.. Ищите, как туда спуститься. Думаю, там трупы.

Мата Хари, не дождавшись вопроса, сама сказала веско:

– Есть двадцатипроцентная вероятность, что из особняка в лес ведёт подземный ход.

Я скомандовал:

– Тадэуш, быстро поверь насчёт выхода в лес по тайному ходу.

– Слушаюсь!

Мата Хари продолжала говорить в моей голове, что здесь не скальный грунт, ход не может вести далеко, разве что до ближайшего оврага, потому искать придётся недолго. Главное, определить направление.

Я сказал сердито:

– Так ищи!

– Уже, – ответила она. – Вижу смутно, глубина около трёх саженей, ход укреплён досками и кольями. Идёт во-он в сторону того оврага…

Тадэуш и Бровкин бросились искать подземный ход, я поднял голову. Незримая для обычного зрения Мата Хари неспешно плывёт над редким лесом, загадочная, как скат-гнюс в тёплой воде.

– Где? – спросил я.

– Через сто шагов, – сообщила она.Ход неглубокий, не тот грунт. Их двое. Сам Гендриков и ещё что-то мелкое. Вряд ли собака, скорее, его внук.

Я ускорился, через несколько минут выбежал к неприметному за стеной кустов маленькому оврагу, за кустами угадывается тёмный ход, похожий на нору очень большого барсука.

Прислушиваясь, быстро спустился вниз и затаился сбоку от выхода. Через пару минут, там послышалось шебаршение, тяжёлое дыхание, из норы выбрался на четвереньках облепленный грязью и экскрементами животных мальчишка лет пяти, упал на живот, попытался приподняться на дрожащих руках и рухнул лицом вниз снова.

Через полминуты тяжело вылез мужчина, тоже в грязи, даже лицо облеплено так, что едва узнал Гендрикова-старшего. Измученный, дышит тяжело, в лёгких надсадные хрипы.

Упал рядом с мальчишкой, но тут же задержал дыхание, приподнялся на дрожащих ногах, огляделся.

– Угадал, – сказал я. – Сдавайся, умрёшь легко и быстро.

Не отвечая, он взмахнул руками и метнул в меня огненный шар. Кустарник справа и слева от меня затрещал, листья обуглились, а веточки почернели.

Я лишь ощутил волну жара, но даже ресницы не опалил.

– Сдавайся, – повторил я. – Ты проиграл, дурак.

Он зарычал, выставил перед собой ладони, в меня понеслись потоки пламени. Я инстинктивно хотел уклониться, всего лишь сдвинуться в сторону, это же не лазер, скорость просто черепашья, на кого рассчитана, черепахи дерутся с черепахами?

Я терпел жар, проверяя свою защиту, кроме аугментации я же работал и над покровом из магии, это нападать пока не умею, но защищать она должна.

Блин, всё же жарко, у него в руках буквально огнемёты, а струи бьющего в меня пламени никак не заканчиваются.

– Хватит, – сказал я.

Он не унимался, я шагнул в сторону, вперёд, сильный удар в голову. Треск костей, я уже думал, что убил, однако он только мотнул головой, а руки опустились на мгновение, но снова начал их поднимать, хоть и с явным трудом.

– Да ты в самом деле, – пробормотал я и ударил снова.

Он ухитрился перехватить мою руку, ударил в ответ. Некоторое время мы тупо били один в другого, я бью заметно сильнее, да и быстрее я, но он держит удары как скала.

Наконец мощным ударом я свалил его наземь, он тут же поднялся на колени, я выхватил тесак и приставил ему к горлу.

– Хорошая поза, – сказал я, тоже тяжело дыша. – Так и стой.

Мальчишка с трудом поднялся, с криком бросился на меня. Я ухватил его за шиворот другой рукой, поднял на весу, как щенка.

Граф вскрикнул:

– Ребёнка пощади!

Я спросил лютым голосом:

– С какой стати?

– Я тебе всё отдам!..

Ещё вчера это был властный и напыщенный господин, сейчас выглядит дряхлым стариком, лицо в глубоких морщинах, под глазами тёмные мешки, а рот искривлён, словно сопротивляется инсульту.

Я медленно опустил мальчишку, но придавил к земле, чтобы не дёргался.

– Ну?

– Ты… – прохрипел он, – победил… Душу дьяволу продал, иначе откуда такое умение?.. Я проиграл. Убей, но пощади мальчишку…

– Наследника твоего рода? – уточнил я. – После того, как погибли его отец и дяди?

Он сказал тем же хриплым каркающим голосом:

– Ему нечего наследовать. Эти земли ты заберёшь, вижу тебя насквозь. Другие ещё не видят, но ты лют и страшен.

Я сказал холодно:

– У тебя дом в Санкт-Петербурге и счета в банке. С ними можно начинать всё сначала. Потому вы оба должны умереть…

Он вскрикнул, как раненый зверь, упал на колени.

– Пощади мальца!.. Я открою тебе все счета!..

За спиной послышался треск веток, приближающийся топот ног. Через минуту на поляну тяжело проломился Иван Бровкин, за ним трое его гвардейцев.

Я кивнул на Гендрикова и мальчишку.

– Крепко связать обоих и доставить в моё имение. В подвал, у двери поставить охрану. Да, в подвале держать раздельно. Старшему заткнуть пасть, вдруг он может магичить и без жестов.

Обоих связали, даже мальчишку стянули верёвками так, что заскулил, я поморщился, ничего, приедем в имение, сразу развяжу, а вот самого Гендрикова привяжем так, что и пальцем не шелохнет, он оказался сильным магом огня, а мы люди осторожные.

Ещё рассвет только-только занимался на востоке небокрая, как их привезли в грузовике, тут же втащили в подвал. Как я и велел, в разные камеры, старший не сможет вдолбить мальчишке, что говорить и как отвечать.

В подвале мрачно и сыро, а ещё и холодно, но Гендриковы маги огня, и когда стражи через пару часов отворили для меня двери, в лицо пахнуло нечистым теплом, сырость испарилась, оставляя неприятные запахи, воздух достаточно прогрет.

Ничего себе, подумал я встревожено, если он даже связанный и с кляпом во рту может призывать огонь, то противник это опасный, очень опасный.

Его раздели и привязали к стулу, руки к подлокотникам, ноги к ножкам. К сожалению, в подвале не нашлось даже крюков в стене, чтобы надёжнее зафиксировать пленника.

Я подошёл вплотную, вырвал у него изо рта кляп, отшвырнул. Гендриков закашлялся, дёрнул руками, словно хотел помассировать горло.

Я сказал холодным голосом:

– Сперва я хотел убить твоего младшенького, потом злость ушла, парень не так уж и виноват, решил просто кастрировать, чтоб ваш поганый род прекратил существование.

Он забился в верёвках, лицо побагровело, силится что-то сказать, но горло пересохло, слова не складываются, только невнятные хрипы.

Я подождал, приподнял бровь, а когда у него ничего не получилось, и он это понял, я продолжил:

– Кровь людская не водица, не люблю её лить… зазря. Пожалуй, могу даже не кастрировать. Но с условием.

Он смотрел вытаращенными глазами, потом нехотя наклонил голову, дескать, согласен на любые условия.

– Мы сейчас же подпишем купчую, – сказал я. – Ты продаёшь мне своё имение и все земли с предприятиями и рудниками. Скажем, за миллион. Конечно, не дам ни рубля, но напишем миллион, чтобы нормально прошло в Торговой Палате. Или пять миллионов, неважно. И я с этих денег заплачу налог в казну. То есть ты заплатишь, как и положено. Что? И не пикни!.. Считаешь, много за жизнь твоего наследника? Твоего Рода?

Он закашлялся, изо рта наконец-то вылетели слюни, смочив и горло, прохрипел:

– Моё имение?.. Да ни за что!.. Это вся моя жизнь, это жизнь Рода, мы со времён Ивана Грозного строили и растили!

Я сдвинул плечами.

– Ну и ладно. Зато я есть, а тебя, считай, уже нет.

Его глаза расширились, когда я вытащил из ножен тесак и сделал к нему шаг, взглядом нацеливаясь в горло.

Он вскрикнул надсадно:

– Ты забираешь всё, какой смысл мне жить? Лучше убей!

Я сдвинул плечами, повернулся к молчаливому Василию.

– Скажи Тадэушу, пусть прирежет и того малолетнего придурка. А ты кончай этого… Имение и его земли мы и так заберём.

Василий довольно улыбнулся, вытащил из ножен длинный нож с блестящим лезвием и шагнул к Гендрикову.

Тот завопил:

– Погоди, погоди!.. Ты же не этого хотел?

Я обронил как можно небрежнее:

– Но ты против, да?

Он сказал уже тише:

– Давай договоримся!

– Я своё сказал, – отрезал я. – Никаких торгов!.. Это ты торгаш, а я дворянин. Василий, кончай его!

Василий замедленно поднёс лезвие ножа к его горлу, мой замысел понял и подыгрывает, и Гендриков завопил снова:

– Погоди!.. Откуда я знаю, что ты после купчей не убьёшь моего внука?

Я ответил надменно:

– Да я и тебя оставлю в живых, зачем мне ваши жизни?

Его глаза расширились, вроде бы рад, но тут же по лицу пробежала тень сомнения.

– И меня?

Я сдвинул плечами.

– Без земель и денег ты не опасен. Живи, вспоминай, как пытался откусить кусок, которым подавился. Ну что, нести бумагу и чернила?

Он умолк, видно было, что раздумывает тяжело и болезненно, наконец спросил почти шёпотом:

– А сейчас что с моим внуком?

Я отмахнулся.

– Удавить руки чешутся, но пока держусь.

Василий молча сбегал за бумагой и чернилами, я велел развязать главе рода правую руку, но острое лезвие держал у ярёмной вены.

После того, как все бумаги с его и моей стороны были подписаны, он произнёс безжизненным голосом:

– Ну всё… я отдал всё… Теперь развязывай.

Я вскинул брови в изумлении.

– Ещё чего!.. Вот когда из Канцелярии придут все права на твои земли, тогда да, освобожу вас обоих. А пока и твой наследник понежится в подвале с крысами.

Его лицо болезненно искривилось, понятно, надеялся, что бумаги где-то да застрянут, а он тем временем успеет остановить процесс то ли через связи, то ли вообще заявив, что я его вынудил.

– А на что мы потом с внуком жить будем?

– У вас большой дом в Петербурге, – напомнил я. – И солидный счёт в банке… ну, не солидный, я всё выгребу, хотя могу мелочь оставить, я жадный, но щедрый.

Он кивнул с хмурым и несчастным видом, но я видел как часто бьётся его сердце, кровь мощными толчками идёт в мозг, что-то задумал, быстро перестраивает планы, замыслы, и явно рассчитывает на скорый реванш.

А вот хрен тебе, ответил я молча. Твой последний наследник уже не будет таким властелином, ему придётся подниматься чуть ли не с самого низа, да и мой дрон-бабочка ещё какое-то время последит за тобой и твоими действиями. Я человек осторожный.

Глава 4

Когда я вышел из подвала, во дворе всё ещё снуют мои гвардейцы, торопливо разгружают автомобили с трофеями. Тадэуш, уж до чего хитрый жук, сгонял на грузовике, собрал челядь Гендриковых и объявил, что теперь у них другой хозяин, а лучших он забирает в главное имение.

Таким образом привёз троих ошалевших стряпух и повара, велел быстро готовить пир для победителей.

Сегодня Сюзанна спала, как и полагается дочери богатого и влиятельного графа, пусть не до обеда, но всё же я дважды успел перекусить и выпил три чашки кофе.

Наконец появилась в импровизированной столовой, чистенькая и ясная как утреннее солнышко, мило улыбнулась.

– Доброе утро!..

Она сбросила мне на руки тёплую шаль, которой укрывала плечи, я отодвинул ей стул, дождался, когда сядет.

– Как спалось?

Она грациозно опустилась на сиденье, красиво изогнула в мою сторону шею, глаза ясные и озорные.

– Прекрасно. Проснулась, представляете, потому что кушать восхотелось! А где Байонетта?

Я буркнул:

– Говорят, в город умчалась. Непоседливая.

Она засмеялась, весёлая и довольная. Я кивнул, сказал со вздохом:

– А вот, ваша светлость, вам дополнительная… гм… работа, что ли, если вас ещё прежняя не расплющила…

Она взглянула с понятной настороженностью на бумаги в моей руке.

– Что это?

– Нагрузка, – ответил я, – но и возможность. Мне только что упало в мои нежные намозоленные ладони имение моего соседа графа Гендрикова. Помните, вы говорили, что стоит запросить помощь у соседей? Я запросил.

Она в изумлении вскинула тонкие дуги бровей.

– Разумно, даже не ожидала такого от Вадбольского. И?..

– Это было неразумно, – сказал я сухо. – Граф Гендриков тут же поспешно передал мне все земли, деревни, активы и всё прочее. Хлопот станет больше, понимаю, но разве я мог вас ослушаться! Вы же финансовый директор, понимаете больше. Вы правы, у него всё налажено, так что на латание дырок можно перекинуть прибыль оттеля. Или отелева. И затыкнуть здеся.

Она смотрела на меня выпученными глазами.

– Барон…

– Да?

– Это у вас шуточки такие?

Я развел руками.

– Что делать, я человек простой, простодушный и лаптеватый. Бьют – бегу, дают – беру.

Она смотрела исподлобья.

– Мне кажется, в любом случае только берёте. Но что за имение?

Я сдвинул плечами.

– Не рассматривал ещё. Да и когда? Очень уж он пристал с просьбой взять! Даже требовал. А сам, говорит, уйду в горы мечтать о высоком.

– Серьёзно?

Я горестно вздохнул.

– Все на меня хотят сбросить тяжёлую чёрную работу. А мне не на кого… разве что на вас? Вы, графиня, как человек понимающий на чём и как держится хозяйство, сразу всё увидите и скажете. Только не говорите, куда мне идти! Я только что оттуда.

– Э-э… барон…

Я хлопнул себя по лбу.

– Да, кстати, граф Гендриков отдал права не только на производства, но и заставил меня, чуть не бил, взять пару его банковских счетов. Надеюсь, можно заткнуть хоть часть дыр.

Её глаза распахнулись шире, я глупо раскрыл рот, разводил руками и виновато улыбался. Только-только начала привыкать, что я из баронета стал бароном, а тут ещё земли какого-то Гендрикова. Да ещё графа! И сейчас не может понять, где кончается моё постоянное ёрничество, и где начинается суровая правда российской жизни, такой увлекательно непонятной. Неужели этот Гендриков такой чудак, что решил уйти в горы искать Шамбалу, как какой-то предок Рериха с Блаватской? Конечно, если найдёт, то выигрыш в миллионы раз выше какого-то имения…

– Мужчины, – сказала она с осуждением в голосе и взгляде, – как же вы любите рисковать. Не проще ли проиграть в карты!

Я положил бумаги на стол поближе, чтобы в любой момент могла бросить взгляд, но она сразу же взяла и начала просматривать. Хотя там пока смотреть нечего, простая купчая на имение и земли, ещё даже не заверенная Канцелярией и не скреплённая необходимыми подписями и печатью Управления. Но уже понятно, что все земли, пашни, производства и активы принадлежат барону Вадбольскому.

– Сюзанна, – сказал я у самой двери, – вы ещё себя покажете! Вы станете финансовым монстром, под поступью которого будет дрожать земля, а мужчины падать на колени.

Она улыбнулась.

– Да, суфражизм победит!

От Сюзанны можно скрыть даже мировую катастрофу, но не от Байонетты. Узнала все подробности ночного боя ещё утром, когда мы возвращались из разгромленного имения Гендриковых.

Василий и Бровкин сразу же взломали ворота гаража Гендриковых, приз – семь тяжёлых грузовиков и пять легковых автомобилей повышенной проходимости!

На грузовики и нагрузили боевые трофеи, в числе которых бочонок вина и ящик с коньяком. Вообще-то подвал Гендриковых забит бочками и ящиками с дорогими винами, но я велел не трогать, это теперь наше, какой смысл грабить самих себя?

Днём перевозили найденное оружие, в сгоревшем особняке остались стены и вмурованные в них сейфы, что взвеселило мою мохнатую душу. Байонетта пробовала меня сопровождать везде, я попытался отправить её в имение чуть ли не под охраной, но она горячо принялась доказывать, что будет очень полезной, и я, скрепя сердце, махнул рукой. Ещё и медаль получит за подробный и скрупулёзный отчёт или хотя бы поощрение.

День ушёл на цивилизованный грабёж, что я назвал культурным перераспределением ценностей.

Это Байонетта подсказала, что следует за неимением своей забрать челядь рода Гендриковых: повара, трёх горничных, дворецкого и даже управляющего имением, дескать, ему всё равно кто собственник, а вот умелого хозяйственника ещё нужно поискать.

Обед удался на славу, но больше за счёт того, что мои гвардейцы мобилизовали повара и стряпух Гендрикова.

Здесь им пришлось выложиться по полной, Василий пригрозил вздёрнуть, если нынешний хозяин останется недоволен.

Сюзанна смотрела круглыми глазами на заставленный стол.

– У вас даже креветки?

Я отмахнулся.

– Обычная крестьянская еда, ваше сиятельство. У нас суровый и бедный край… Вам вино «Ален де Круз» или «Montmartre Blanc de Blancs»?

Она поинтересовалась язвительно:

– Тоже ваши крестьяне пьют?

Я ответил со вздохом:

– Не здесь, а там, в Сибири… Но с вашей помощью принудим и здесь пить. Для экономического баланса нужно поддерживать импорт. Мы им высокую культуру, оттуда вино… Вы уже придумали, как это сделать?

Она посмотрела круглыми, как у молодого филина, глазами.

– Вадбольский! Не рано насчёт франций мечтать?

После обеда я вернулся в кабинет, в голове крутится вопрос о том загадочном снайпере, что пытался подстрелить, когда я с Байонеттой ехал в Петербург.

Убийцы уверены, что след оборван, но мне достаточно оброненного волоска или любого предмета, которого коснулся один из них, и всё, у меня уже есть образцы их ДНК и точный портрет на его основе.

– Смотри, – сказала Мата Хари, – вот он. Бывший военный, затем наёмник, подозреваемый в убийствах, налётах, грабежах, но всякий раз как-то ускользал из цепких лап правосудия, иногда с помощью адвокатов, иногда из-за потери следствием важных улик, что случалось подозрительно часто.

Я внимательно рассматривал портрет человека, который засадил пулю мне в лоб. Будь она усиленной или магической, защита бы не выдержала. Такое надо учесть и крепить себя ещё и ещё.

– Можешь проследить за его контактами?

– Как? – уточнила она. – Только до кладбища. Давайте дождемся нового нападения.

– Ну, спасибо, – буркнул я. – Ладно, но и ты будь начеку. Теперь ты не только мой наблюдатель, но и телохранитель.

– О, повышение?.. А лазерную пушку вместо лазерного пистолета, я о них такое читала!.. Жалованье в кристаллах?.. Какого цвета погоны?

Я отмахнулся.

– Где лежат кристаллы, знаешь. Манипуляторы ещё не отвалились, сама заменяй. О лазерной пушке… гм, а почему бы и нет? Пожалуй, пора. А зачем тебе аккумуляторы?

– Не для полёта же, – ответила она с достоинством. – Глупость какая дореволюционная, крылья! А вот таскать ваши тяжести, пока я в угнетении? Ладно, но мне желательно синие. Там заряд выше, не нужно менять часто. Кстати, могу подсказать, где их… много.

Я насторожился.

– В каких монстрах?

– Нет, – ответила она, и я отчётливо уловил в её голосе ясно читаемое самодовольство. – В этой хилой Щели, где вы не знали, босс, чем заняться. Просто лежат.

– Где?

– Показать?

Конечно же, я помчался со всех ног. Не пришлось даже переходить на второй уровень, мы только зашли в Щель, как влетевшая следом Мата Хари сказала язвительно:

– Вот прямо под ногами, как обычно у вас, человеков. Ну, если быть точным, нужно пройти ещё шесть шагов. Глубина всего два-три метра, я сканирую почву на глубину десять-одиннадцать. Если с этой высоты.

– И что… там синие кристаллы?

В голосе Маты Хари отчётливо прозвучало самодовольство:

– Не только синие. Есть даже красные, попадаются и жёлтые, в тех энергии больше, чем даёт термоядерная станция! Ну как не понять?.. А ещё царь природы!.. Там толстый пласт антрацита, девяносто пять процентов углерода, наибольшая температура сгорания…

Я хлопнул себя по лбу:

– Уголь!.. Он же из отложений древних лесов! А в нём жили и помирали миллионы и миллионы древних животных!.. Что я за дурак, их тушки истлели, но не кристаллы!.. Значит, это доказывает, наши вселенные коснулись одна другой ещё в девон?

Мата Хари сказала невозмутимо:

– Возможно, и возникли сцепленными?.. Так нужны кристаллы или нет? Тогда бегом за лопатой. И кирку захватите, босс! Хочу посмотреть на шефа с киркой!