Текст книги "Ледяной ад"

Автор книги: Юрис Юрьевикс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА 38

Вынырнув из забытья, в котором пребывала совсем недолго, Хэнли вернулась мыслями к работе.

«Большинство бактерий и вирусов мирно живут в человеке, рассуждала Джесси. – Они не стремятся уничтожить свою обитель или даже выгнать соседа вон. Беда происходит, если нарушается статус-кво. Присутствие палочки полиомиелита в кишечнике безвредно для человека. Но стоит ей попасть в нервную систему и позвоночник человека разбивает паралич. Присутствие бактерий менингита в носоглотке совершенно безопасно, зато в мозге – катастрофа.

Нынешний возбудитель изначально нацелен на то, чтобы извести носителя в максимально короткий срок. Поймать и убить. Какую угрозу для возбудителя представляет человек?

Бактерия – это что? Белковый сгусток. Глаза тоже. Легкие – другая материя. Их возбудитель сохраняет, лишь превращает в камень. Почему он разрывает эритроциты и выедает глаза?»

Хэнли вообразила себя клеткой собственного тела. Вот она открывается, принимает молекулу кислорода, тащит по месту назначения, размножается, обновляется… По сравнению с ней вирус инертен – он не способен ни на что, кроме как клонироваться до бесконечности. Прион еще хуже – этот плюс ко всему неистребим.

Хэнли в ужасе распахнула глаза и увидела черную бездну, усеянную светлячками; запаниковав, она коснулась руки Джека и мгновенно успокоилась. Она любит Нимита. То, что он младше ее и принадлежит к другому народу, не имеет никакого значения.

Хэнли натянула одеяло до подбородка, закрыла глаза и вновь уснула.

Их разбудил резкий писк зуммера. Нимит покосился на табло, показывающее время и дату. Они проспали шесть часов.

Джек разогрел в микроволновке завтрак, не удосужившись прочитать на упаковках название еды.

Спасибо, сказала Хэнли, взяв кофе и недоверчиво взглянув на поднесенную еду.

По настоянию Джека ей пришлось съесть некое подобие яичницы. Нимит умял кашу, разведенную водой. Хэнли выразила удивление по поводу столь спартанского рациона:

– Я полагала, что нам следует набирать калории. Почему ты не развел кашу молоком?

– Иннуиты терпеть не могут коровье молоко. У нас нет ферментов для его переработки.

– Очень жаль, – посочувствовала Хэнли, – в молоке много белка. А что еще необычного в физическом строении иннуитов? Про отсутствие волос на торсе я знаю.

– Лишняя артерия возле сердца. Чтобы мы не мерзли. Обычно мы правши, левши встречаются очень редко. У нас поразительно большое количество железа в крови и – к сожалению – очень высокий уровень диоксина, что любила подчеркивать Анни.

– Из-за промышленных отходов моей родины, – кивнула Хэнли. – Слышала.

– Каждый этап в пищевой цепочке означает накопление химических веществ. Люди, потребляющие вроде нас большое количество жира, переполняются диоксином. Грудное молоко иннуитских матерей имеет самый высокий на земле уровень полихлорбифенила. После тестирования молоко отнесли к разряду токсичных веществ.

– Боже!

– Высокий процент заболевания раком, – продолжал Нимит, глядя в упор на нее. – А еще иммунная система и коэффициент интеллектуального развития у наших детей не оставляют желать лучшего, зато нас легко найти в темноте.

– Из-за радиоактивности светитесь? Кроме того, у вас маленькие носы, – многозначительно сказала Хэнли. – Народная примета верна?

– Совершеннейшая чушь! – выпалил Нимит. – Мужскому хозяйству иннуита могут позавидовать многие представители человеческого рода.

– Неужели? А где доказательства?

– Готов немедленно принять участие в эксперименте.

Джек склонился к Хэнли и поцеловал ее. В его глазах читалось беспокойство.

– Ты волнуешься? – спросила Хэнли.

– За тебя.

– Не надо.

– Не хочу, чтобы ты пострадала. Не хочу потерять тебя. Хэнли обняла Джека:

– Не тревожься, я знаю, как защитить себя. Я давно занимаюсь подобными вещами. Ты был подростком, когда я начала.

Он невольно рассмеялся.

После завтрака Нимит вышел на связь с «Трюдо» и доложил, что они с Хэнли покидают машину и будут принимать сообщения о погодных условиях на частоте станции, а обмениваться мнениями друг с другом – на локальном канале. Они застегнули полярные костюмы, надели шлемы и осторожно спустились по скобам на боку фургона.

Джесси несла пакеты для образцов, Нимит – ружье.

– Здесь кто-нибудь водится, кроме медведей? – спросила Хэнли, бредя по жутковатому, залитому лунным светом простору.

Джек сделал неопределенный жест рукой:

– Жизнь есть везде, только она рассредоточена.

– Где же она прячется?

Джек посветил фонарем в неровный срез льда, испещренный точками.

– Пожалуйста. Грибы и лишайники.

– Ты уверен?

– Да. Еще вон там, на выходе породы.

Хэнли взяла несколько образцов льда и поместила в колбы.

– А что насчет полыньи?

– В полынье водятся бокоплавы. Они зависают подо льдом и поглощают все, что попадается на глаза. В этом отношении они похожи на пираний. Биологи из «Трюдо» часто используют их, чтобы очистить какой-нибудь образец: поболтают в воде – и как новенький. Однажды эти крошки превратили тушу медведя в скелет всего за сорок восемь часов.

Какая прелесть. Надо бы мне их исследовать: вдруг что-нибудь переносят?

Впереди показался холм – летнее пристанище птиц. Джек поскользнулся и выбросил в стороны руки, пытаясь вернуть равновесие.

– Осторожнее с ружьем, – напомнила Хэнли.

– Оно на предохранителе. Не волнуйся. Я пока случайно никого не подстрелил.

Есть идея по поводу того, как поймать парочку бокоплавов, не расставшись с пальцами?

– Им не нравится живая плоть.

– Уже легче. А как выманить этих красавцев из-подо льда?

– Если ты не прочь пожертвовать ужином…

Джек порылся в сумке Хэнли и достал банку. Потом вынул приличного размера шарик вяленого мяса и обвязал его пластиковой леской. Подойдя к краю полыньи, опустил мясо в воду.

– Есть что-нибудь? – поинтересовалась Хэнли.

Нимит зачерпнул в банку воды и подал Джесси:

– Взбалтывай, не то замерзнет.

Джек подождал немного и медленно вытянул леску. Мясной шарик был облеплен шевелящимися рачками.

– Ух ты! – изумилась Хэнли.

Каждое создание было размером с креветку. Джек опустил шарик в банку и завинтил пробку.

– Кто еще здесь живет подо льдом? – Хэнли опустилась на колени у края полыньи и глянула вниз.

Нимит нагнулся над ней.

– Эта полынья никогда не замерзает. Однако в последние два года она ведет себя ненормально. Нынешней зимой она в несколько раз сократилась. Полагаю, полынья меняется под влиянием природных условий. Тоже свидетельство потепления. Арктика – своеобразная отдушина для планеты. Если температура значительно поднимется и полярный ледник растает, если отдушина исчезнет, у всего мира начнутся большие проблемы.

– В настоящий момент моя проблема – образцы. Ты будешь мне помогать или так и собираешься стоять над душой?

– Мне приказано ни к чему не прикасаться. Но я с удовольствием подержу лампу.

– Спасибо.

Хэнли осторожно убрала в рюкзак сосуд с ужасными тварями.

– Хорошо, теперь займемся птицами.

Она внимательно изучила поверхность льда.

Джек махнул лампой.

– Господи, пошли мне птичий помет, – пробормотала Хэнли себе под нос.

– Тогда нам туда. Гора Маккензи сплошь покрыта нужным тебе дерьмом. По сути, это гнездовье.

– Ты думаешь, фекалии сохранились?

– И не за сезон.

– Неужели мне придется перерыть целую кучу помета?

Джек расплылся в улыбке:

– Я же говорил, что в Арктике порой вляпываешься в дерьмо.

Хэнли застонала.

Прибыв на место, она набрала в легкие побольше воздуха и полезла на холм замороженного гуано, испытывая душевный дискомфорт от того, что работает без костюма биологической защиты. Она методично продвигалась, собирая образцы в контейнеры, которые ей протягивал Нимит. Наконец она полусоскользнула-полусбежала с вершины холма.

– Здесь можно проторчать до второго пришествия, – заявила Джесси, переведя дух. – Пока достаточно образцов. Если окажется, что переносчиками инфекции являются перелетные птицы, то человечеству грозит беда.

Где-то поблизости заскрежетали льдины.

– О Боже, – произнесла Хэнли, – надеюсь, это лишь брачный зов местного чудища…

Нимит улыбнулся, ничуть не встревоженный. Снова раздался грохот словно мамонты почесались о гигантские воздушные шары и те лопнули.

– Моя бабушка говорила, что это Господь хрустит костяшками пальцев.

Скрежет прекратился. Хэнли, радуясь тишине, окинула взором небесный простор, переливающийся звездами.

Пыль Господа, – сказал Нимит, задрав голову.

– Да твоя бабушка была поэтессой.

– Не угадала. Хорхе Луис Борхес.

– Ты полон неожиданностей.

– Надеюсь.

Джек, ты видел рабочие заметки из лагеря?

– Да.

– Помнишь слова об «ignis fatuus»? Это латинское название болотного газа. Разве здесь есть газ?

Нимит ненадолго задумался.

– Вроде как есть. Я тебе покажу.

Он жестом пригласил Хэнли следовать за ним, миновал холм и обогнул небольшую гряду торосов. Лед, освещенный лампой, переливался, как бутылочное стекло. От порыва ветра взвилось снежное облачко.

Нимит остановился около скопления кочек.

– На островах Арктического архипелага они встречаются довольно часто. В детстве мы называли их «понго». – Нимит опустился на корточки и смахнул снежинки с кочки. Она оказалась прозрачной, внутри маячило что-то темное.

– Никогда не видела подобного чуда, – произнесла Хэнли.

– Это водорослевая впадина. Пузыри газа поднимают зеленые водоросли со дна, растения цепляются за лед и начинают расти.

– Сквозь лед толщиной шесть футов?

– Семь, десять… иногда и больше. Пока не пробьются к свету.

– Без труда не вынешь рыбку из пруда?

– Вот именно. – Нимит погладил полусферу. – Весной постоянное освещение и стеклообразный лед обеспечивают им стремительный фотосинтез.

– Идеальная природная теплица.

– Кислород, который они вырабатывают, вспучивает лед. – Джек взглянул в лицо Хэнли, обрамленное шлемом. – Следишь за моей мыслью?

– Безотрывно.

– Летом ледяной купол тает, образуется пресное озерцо. Максимальная глубина проникновения солнечного света в лед – девять дюймов, так что яма довольно мелкая. Солнце светит круглые сутки, водоросли благодаря темной окраске нагреваются и цветут. Колония развивается, сливается с соседней и достигает двух-трех футов в диаметре. В конце лета тепло.

– Вода замерзает.

– А растения продолжают выделять кислород, который рвется наружу, поэтому покрытие получается выпуклым.

– И мороз не убивает водоросли?

– Нет. Ледяной купол защищает их от ветра и низких температур.

– Ловко устроились. А при чем тут болотный газ.

Нимит поднялся и жестом попросил ее отойти.

– Вообще-то нам не положено этого делать, но ради науки… – Он поднял льдинку и, размахнувшись, швырнул в кочку. Послышался хлопок, ледяные осколки и клочки водорослей взвились в воздух.

– Болотный газ! – воскликнула Хэнли, сначала ошеломленная, а потом напуганная.

– Можно и так назвать, – согласился Нимит.

Хэнли помрачнела: «А вдруг трое ученых стояли возле водорослевой впадины и она взорвалась? А вдруг ядовитые испарения отравили их?»

– Что-то не так? – встревожился Нимит. – Неважно выглядишь.

– Сколько кочек ты разбил за свою жизнь, Джек?

В детстве десятки. Классные мишени! В последнее время не так много. Мы стараемся их не трогать. Полярная комиссия вряд ли обрадуется, если узнает, что мы разрушаем окружающую среду.

– Кто-нибудь когда-нибудь пострадал от взрыва кочки?

– Насколько мне известно, нет.

«Но кто поручится, что все понго одинаковые? – подумала Хэнли. – Девяносто девять могут быть безвредными, а сотая – смертоносной. В Африке одно дерево служит пристанищем для десятков видов насекомых, которых нет больше нигде – даже на соседнем дереве. Почему бы ситуации не повториться в Арктике?»

Хэнли вытащила пластиковую бутылку из кармана брюк и нагнулась над расколотым куполом. Осторожно взяла образец водоросли, положила в сосуд и закрутила пробку.

– К сожалению, придется разбить еще несколько понго, – сказала она.

Лед, словно возражая против ее намерения, содрогнулся.

Хэнли не задумываясь выпалила калифорнийское словечко, означающее землетрясение, и следом подумала: «Но ведь здесь это невозможно!»

Раздался жуткий треск. Перед Хэнли и Нимитом образовался огромный черный провал, источающий запах моря. «Дыхание смерти», – пронеслось в мозгу у Джесси.

Огромная светлая морда с длинным витым рогом высунулась из провала, осыпав людей ошметками льда и брызгами воды, и скрылась из виду. От проруби поползли трещины.

– Бежим! – крикнул Нимит, толчками приводя опешившую подругу в чувство.

Они повернулись и кинулись прочь.

У полыньи они перевели дух.

– Что это было? – спросила Хэнли.

– Нарвал, – сказал Нимит и вдруг потянул ее за ледяную глыбу. – Выключи фонарь!

В полынье, заполнив ее от края до края, появилась тварь гораздо больше предыдущей. Исчадие ада. Воплощение мирового зла.

К треску льда прибавилось лязганье.

– Подлодка, – прошептал Нимит.

Из открытых люков выбрались черные фигуры и принялись переправлять на лед ящики. Другие черные фигуры – с оружием на плечах – покинув люк, съехали по канату наземь и занялись распаковкой оборудования. Вскоре Нимит и Хэнли увидели гусеничные сани.

Послышался крик. Одна фигура, поскользнувшись, упала. Часть охранников бросилась ей на выручку. Остальные собрались вокруг саней. Хэнли почувствовала запах бензина, двигатель закашлял, оживая, зашипел и заглох.

Подул легкий ветерок. Фигуры согнулись в три погибели, кое-кто повернулся к ветру спиной. «В конце концов, они просто люди», – подумала Хэнли.

Нимит смотрел на пришельцев, как на инопланетян. «Сколько пройдет времени, прежде чем они заметят фургон в пятидесяти ярдах?» – размышлял Джек.

Двигатель саней вновь закашлял и разразился продолжительным ревом. Из выхлопной трубы повалил дым. Включилась фара и осветила Хэнли и Нимита. Их яркая расцветка на фоне черно-белого пейзажа повергла вооруженных людей в шок.

Грянул ни на что не похожий звук дружно передернутых затворов. Хэнли прищурилась и различила черные выходные отверстия ружейных стволов.

Нимит инстинктивно поднял руки вверх, Хэнли последовала его примеру.

– Вы американцы? – крикнул Нимит. – Parlez-vous Français? [32]32
  Говорите ли вы по-французски? (фр.)


[Закрыть]Deutsch? [33]33
  По-немецки? (нем.)


[Закрыть]

«Услышат ли они его на таком расстоянии?» – подумала Хэнли.

– Вперед! – велел дрожащий голос с сильным акцентом. – Ну, двигайтесь вперед. Шагайте, шагайте!

Нимит и Хэнли медленно направились к субмарине, высокой и длинной, как многоквартирный дом.

– Чем они так взволнованы? – спросил Джек.

– Может, никогда не видели пернатого стрелка? – предположила Хэнли.

– Разрядить оружие! – крикнул моряк.

– Что? – удивленно переспросил Нимит.

– Разрядить оружие!

– Наверное, он имеет в виду «бросить винтовку на лед», – объяснила Хэнли.

Нимит выполнил приказ.

Хэнли опустила руки и подошла к охраннику, лицо которого свела гримаса нестерпимой боли.

– Вот черт, – сочувственно проговорил Нимит и поспешил на помощь бедняге.

Голая щека охранника примерзла к оружейному стволу.

ГЛАВА 39

Нимит демонстрировал людям, как помочь матросу, примерзшему к ружью. В это время Хэнли, показывая на себя пальцем, повторяла слово «доктор», наконец ей позволили заняться человеком, упавшим при спуске на лед. Появился некто облеченный властью – одетый в длинную куртку с капюшоном и защитную маску. Отверстия для рта, ноздрей и глаз обледенели.

– Я Пушкин, старпом. Адмирал Руденко повредил ногу. У нас на борту только санитар, врача нет. Командир лодки Немеров доставит его на вашу базу, так? Пункт назначения. И господин Койт. Он хотеть сопровождение, четыре матроса. Совместно семь. Возможно?

Нимит поднял ладонь, призывая офицера подождать, пока он переключится на канал радиосвязи со станцией. Ему пришлось повторить рассказ дважды.

– Хорошо, Джек. Нужно посоветоваться, – сказал Тедди Зейл.

«Вне всякого сомнения, сейчас он разбудит Верно или Маккензи, чтобы спросить разрешения», – подумал Нимит.

Через несколько минут Зейл сообщил, что станция готова принять троих русских.

– Джек, постарайся отговорить их от сопровождения. Эскорт из вооруженных матросов нам ни к чему.

Нимит передал Пушкину:

– Мы ждем троих. Только, пожалуйста, поторопитесь, иначе вы задержитесь здесь надолго. В этом году полынья меньше обычного. При задержке судно в лучшем случае примерзнет ко льду, в худшем – расколется.

Пушкин что-то сказал по радиотелефону. Немного спустя к Нимиту подошел, опираясь на двух подводников, пожилой русский, его сопровождала Хэнли.

– Адмирал Руденко. Это, – указал он, – товарищи Немеров и Койт. С благодарностью воспользуемся вашим гостеприимством. Обойдемся без эскорта.

Руденко, щурящийся от ветра, перешел на родной язык. Как понял Нимит, адмирал отговаривал Немерова от настойчивого стремления ехать с ним на «Трюдо». Немеров возражал. В конце концов сдался. Немеров обратился к старпому; насколько сообразил Джек, он хотел, чтобы субмарина, погрузившись, дождалась возвращения адмирала.

Койт пристально наблюдал за происходящим.

Пушкин вытянулся по стойке «смирно» и отдал честь.

– Этот холод острее иголок, – скрипучим голосом произнес Руденко и сомкнул веки.

– Нет, адмирал, не закрывайте глаза, – потребовала Хэнли.

– Что с ним? – спросил у нее Нимит.

– Перелом лодыжки.

Нимит в восхищении посмотрел на адмирала. Ничто, кроме жуткой бледности, не говорило о том, какую сильную боль старик сейчас испытывает.

Нимит поделился с русскими опасением, что их машина, работающая на бензине, вряд ли соответствует рельефу местности и погодным условиям. Он предложил воспользоваться фургоном, который легко вместит пятерых, даже если они улягутся в шеренгу.

Хэнли наложила на адмиральскую лодыжку временную шину, чтобы уменьшить давление на сломанную кость, и все же нога отекала на глазах. Джесси набрала снега в матерчатый мешочек и приложила к травмированному участку конечности.

Матросы подняли Руденко в фургон. Нимит сел за руль. Койт устроился рядом, вполоборота к остальным, занявшим заднее сиденье, и начал изучать обстановку.

Нимит развернул фургон и тронулся по направлению к «Трюдо». Хэнли наблюдала в окно, как матросы гуськом забираются на корабль и быстро исчезают в трюме, спасаясь от окрепшего ветра. Пушкин скрылся в люке последним, и огромное черное судно вертикально, как лифт, опустилось в полынью. Хэнли принялась срезать ботинок у адмирала, чтобы надежнее зафиксировать поврежденную лодыжку. Справившись с этим, она предложила старику остатки замороженного виски – ничего ближе к анестетику в фургоне не нашлось. Руденко с благодарностью принял обезболивающее.

Глянув снова в окно, Хэнли увидела только пронзительно яркую луну над пустой равниной.

Фургон подъехал к главному корпусу. Сотрудники «Трюдо», несмотря на ранний час, выстроились в вестибюле, точно на парад. Когда русские вышли из машины, раздались аплодисменты, рожденные надеждой, что болезнь, подкосившая Баскомб, Минскова, Огату и Косута, не столь опасна, как кажется, ведь иначе посторонним ход на станцию был бы отрезан.

Никто не имел ни малейшего понятия, что нужно россиянам. Именно этот вопрос в первую очередь и собирался задать Маккензи, который ждал прибывших в своем кабинете. Кроме него, в помещении находились старшие научные сотрудники.

Ждать им пришлось долго.

Верно обратился к гостям:

– Не могли бы вы нам на время передать свое оружие? У нас не принято расхаживать по корпусам с автоматами и прочими средствами нападения.

Немеров беспрекословно отдал винтовку Верно, тот вручил оружие Тедди Зейлу.

Койт не шелохнулся.

– На станции не водятся ни бандиты, ни медведи, нетерпеливо вмешался Саймон Кинг. – Ваша автоматическая винтовка может случайно причинить вред гражданскому лицу. Мы вынуждены настаивать…

Хэнли пришла в восторг от того, что Саймон Кинг озлился не на нее.

Адмирал Руденко, усаженный в каталку, глядя на Койта, подал голос:

– Будь я вооружен, сэр, я бы с радостью сдал оружие, находясь под вашим кровом.

Он выучил английский, когда крутил роман с помощницей британского атташе по культуре во время командировки в Рим, и до сих пор отлично владел языком.

– Кроме того, – продолжил свою речь Кинг, – ваш автомат просто не сможет выстрелить в здешнем климате.

– Ошибаетесь, – протянул Койт. – Его пули отлиты из сплава на основе вольфрама, а сама винтовка выполнена из пластика. Она стреляет даже под водой. И выстрелит здесь, если понадобится, уверяю вас. – Койт добродушно улыбнулся, как торговец, уверенный в качестве выложенного товара. Однако оружие, конечно, ни к чему.

Койт снял с плеча винтовку со складным прикладом и длинным магазином, и она благополучно перекочевала к Зейлу.

Русские во главе с Верно направились к Маккензи, за ними поспешили встречающие. Народу в кабинет Маккензи набилось столько, что пришлось перенести собрание в конференц-зал.

Маккензи прямо спросил у русских, что им нужно на станции: наложить шину больному можно было и на корабле.

Койт объяснил:

– Мы обязаны обеспечить безопасность соотечественников, работающих на станции. Наше правительство сильно обеспокоено тем, что происходит в вашем учреждении. Требуется однозначно установить причину смерти Минскова.

– Вот забавно, нам и самим хотелось бы ее установить, – заметил Саймон Кинг, послав Хэнли многозначительный взгляд. – Надеюсь, вы понимаете, что вмешиваетесь в дела суверенного государства? Курлак является канадской территорией. Право расследовать упомянутый вами несчастный случай принадлежит Канаде.

– Ошибаетесь, сэр, – парировал Койт, – наш соотечественник погиб не на острове, а в океане. Следовательно, Канада не имеет превосходства в решении данного вопроса. Я уполномочен выяснить, как и отчего погиб гражданин России, и я это сделаю. – Он похлопал подлинной алюминиевой трубке.

– Это еще что такое? – спросил Кинг.

– Средство безопасной транспортировки результатов расследования.

К Койту, заметно нервничая, обратился Маккензи:

– Полагаю, вам известна доктор Хэнли? Именно она занимается расследованием данного происшествия.

Хэнли вяло помахала рукой.

Примаков сказал что-то по-русски. Койт выслушал, не сводя глаз с Джесси, потом сказал ей:

– Вы из Калифорнии? Любопытно… И каким же образом вы влезли в канадское дело? Меня неправильно информировали или среди погибших были граждане США?

– Да, были, – подтвердила Хэнли. – Потому меня и пригласили.

– Образцовое проявление добрососедства, – съязвил Койт. – Значит, вы эпидемиолог. Почти коллега. Изо всех сил постараюсь не путаться у вас под ногами. Нам обоим нужен один и тот же результат: установить виновника и положить конец беспокойству. Будьте уверены, я добьюсь этого.

– Благодарю вас за желание помочь, но ассистентов у меня вполне достаточно, чтобы справиться самой! – отрезала Хэнли и, повернувшись к Ули, тихонько спросила: – С какой стати этот придурок решил, что он умнее всех?

Руденко, который прекрасно ее понял, едва сдержал улыбку. Маккензи поднял руку:

– Пожалуйста, гостите у нас сколько понадобится. Директор «Трюдо» притворился, будто объяснения Койта его удовлетворили. На самом деле он ни на миг не поверил, что нищая Москва снарядила целую экспедицию ради какого-то гляциолога.