Текст книги "Элемент движения"

Автор книги: Юлия Сергачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

ЧАСТЬ 2

Земля есть плоть и семя. Стабильность. Зарождение. Может сковать, а может придать новых сил. Также это шанс увязнуть, замутить ясную цель, либо, напротив, обрести твердую уверенность. Символ – плод. Чаще орех, совмещающий одновременно твердую оболочку и тягу к жизни ядра.

Наиболее распространенное толкование знаков из книги «Символы стихий или стихия символов»

Казалось, еще только недавно он вышел из дома, а уже стемнело. В пожарной вышке бьется свет, словно в мутном фонаре.

В окошках тетки Софии тоже горел свет. Словно в чаду, Брюс вытащил из-за пазухи сильно помятый пучок розмарина и постучал в дверь.

– А, Брюс! – черный силуэт, выросший в залитой сиянием раме, разросся до самых небес. – А я уж думала, ты и забыл… Ах, досада какая, а я без розмарина приготовила, обошлась эстрагоном… Ну да в следующий раз… Ты заходи, заходи!

Брюс попятился. Из дома, из-за спины тетки Софии, что-то пробасил голос ее мужа. Она отмахнулась.

– Брюс? Ты чего это? Выпил?

Юноша развернулся и поплелся прочь. Удивленные возгласы впивались в спину, как ледышки. У него все еще изрядно шумело в ушах, а сил осталось только на то, чтобы просто передвигать ноги.

До сего дня Брюс не осознавал, что может натворить, не желая того. Не зря некромантов истребляют без жалости по всем Державным землям.

– Эй! – Тень легла поперек пути, отделилась от дороги, вытягиваясь вверх.

В сумерках и не разглядишь толком дымчатый силуэт.

– Тебе не стоит возвращаться домой.

– Привет, Дьенк.

– Там чужие люди.

– Да мне, собственно, некуда идти.

– Придумай что-нибудь!

– А зачем? С чего я стану прятаться? Если уж этой сумасшедшей так нужен этот рисунок, я отдам его, пусть подавится своей оплатой. У меня тут дом и налаженная жизнь, не хочу сдохнуть на Пустошах.

«И самое главное – тут Айка», – мысленно присовокупил Брюс.

– Ты все еще не пришел в себя? – Дьенк озабоченно пытался заглянуть в лицо. – Кто тебе позволит просто жить после того, что ты сегодня натворил на рынке?

– Это не я! – вяло отперся Брюс. – Оно само. Или маги постарались.

– Там все еще отлавливают вылезших мертвецов. Народ под сильнейшим впечатлением. Да и маги.

– Ты-то откуда знаешь?

– Я был там. Вместе с Элией… Она тоже… впечатлилась.

– А я думал, ты отправишься на поиски своего владельца.

– Я хотел… Но, понимаешь, мне, как ты сказал, некуда идти. Я не знаю направления, в котором надо начинать поиск. Я мало что помню и ничего не знаю о том, что происходит сейчас. У меня нет никаких предчувствий и озарений, кроме… Во всем мире я знаком только с вами двоими. Я даже чувствую к нам некоторую привязанность… Может, это кровное чувство? У тебя не было предков, которые воевали здесь?

– Вряд ли. Мои родичи все с другого края света. Кажется.

– И Элия никого не вспомнила… – удрученно признался Дьенк, огляделся и всполошился: – Ты куда?! Нельзя тебе домой!

С основной дороги Брюс сошел, но тропинка все еще вела к его дому на окраине.

– Там вывараны, – угрюмо напомнил Брюс. – Я не могу сбежать и бросить их запертыми. Да и вещи забрать надо…

– Какие вещи?!

Брюс отмахнулся и повернул. Чуть дальше в склоне пригорка имелась одна из многочисленных трещин, ведущих в пещеры. Их никогда не заметишь снаружи, да и изнутри не сразу. Но владелец обычно осведомлен обо всех тайнах своего жилища.

Это только о том, что творится в их собственных головах, люди имеют весьма поверхностное представление, хотя искренне уверены в обратном.

…А в доме и впрямь были люди.

Топтались, сопели, шуршали. Что-то разбили. Вообще-то обыск удобнее делать при свете, но они мучились в темноте, несмотря на то что снаружи, привязанные возле дверей, фыркали лошади, которых никто не пытался скрыть.

– Гляди, чего я нашел! – Шорох сменился торжествующим возгласом.

– Не-е, нецветная картинка должна быть…

– А это что?

– Тьфу, пакость какая! Не смотри! Говорят, колдовские закорюки в тебя прямо через глаза лезут и за мозг цепляются!

Было бы за что зацепиться, уныло вздохнул Брюс. В доме оставались некоторые вещи, которые хотелось бы забрать, но в конце концов, ничего такого, что нельзя было приобрести заново. А все, что не купить, Брюс хранил в памяти.

Кроме злополучного рисунка, который так и лежал за пазухой.

Люди побывали и в пещерах, но ничего не рискнули тронуть, поскольку вывараны явно решили, что ужин пришел в их обитель своим ходом.

– Тихо, тихо, звери, – уговаривал Брюс, открывая вольеры один за другим. – Идемте гулять…

По броне выжарок пробегали багровые переливы. Сажа сыпалась на землю. Озадаченные твари топали за Брюсом, как привязанные. Удивленные жар-птахи сновали вокруг, пытаясь во все вмешаться. Их Брюс посадил в корзинку, чтобы не светились, когда не надо.

Принесенные Кочмой яйца пришлось разбить. Как и те, что грелись на печи.

Выбравшись из пещер через дальний из разломов, Брюс не без оторопи заметил, что бугор, насыпанный над закопанным в землю любителем сокровищ, бесцеремонно разворошен. И в яме никого нет. Непоседа снова отправился развлечься.

«Железом надо…» – вспомнилось вдруг.

…Стрекотали цикады, шелестели заросли щетинника, над головой с писком носились нетопыри. Темень стояла непроглядная, Брюс не различал даже свою вытянутую руку. Кармином тлели лишь зубцы горок, да позади над Стогорами колыхалось разбавленное зарево.

Зато время от времени мрак вспарывала короткая огненная вспышка – писк летучей мыши обрывался, и на миг перекатывался багровый перелив по гребню выварана. Звери на ходу закусывали.

Вот попробуй в такой тьме выбрать нужную из горок, прозванную Зеленым гребнем. Днем ее хорошо видно – она ярче всех соседних, но ночью все горы черны.

Поколебавшись, Брюс выпустил жар-птах на свободу. И тут же наступил на кого-то, лежащего на земле.

– Ты чего топчешься?! – недовольно воскликнул некто, прикрываясь от внезапного света и глядя снизу вверх из колючей поросли щетинника.

– А ты чего валяешься на дороге?

– У тебя что, всюду дорога? – вполне резонно возмутился собеседник. Жар-птахи кружились вокруг его головы, заставляя зажмуриваться. От их света веснушки, густо обсыпавшие физиономию незнакомца, светились, как стружки меди.

Хмыкнув, Брюс обогнул его и услышал вдруг вслед:

– Я вообще-то ногу подвернул.

– Мои соболезнования.

– Помог бы лучше… Ой, твари сущие, это кто тут у тебя?!

Ругнувшись, Брюс вернулся отогнать любопытствующих вываранов от заметно струхнувшего конопатого. Звери были сыты, так что парня они бы не тронули, но обжечь могли запросто.

Конопатый что-то еще бормотал вслед, когда караван двинулся дальше. Брюс все прочнее уверялся в том, что идет не туда, когда в распадке двух горок приметил костер и тени вокруг него.

Охотники Агги занимались хоть и опасным, но вполне законным промыслом. Никому не запрещается ходить на Горячие пустоши и выволакивать оттуда, что успеешь схватить. Так что они не скрывались и действительно принимали всех желающих.

Легкость эта как раз и настораживала.

Вываранов Брюс оставил в ложбинке, чтобы не нервировать народ. Приблизился к костру, где уже притулилось человек десять. Они вполголоса переговаривались и звучно шлепали картами, играя в Стихии. Плечистый, одноглазый Агги разместился чуть поодаль и казался громадным даже полулежа. Брюс не сразу понял, что в его позе не так.

– Еще один… – лениво констатировали у огня. Парень с черной перевязкой над локтем едва повернул голову, окатив Брюса тухлым взглядом. – Ждем или уже пошли?

– Рано еще, Скуц, – пророкотал Агги. – Пусть остынет чуток.

Остыть могла только земля на Пустошах.

– Ты бегаешь быстро? – спросили Брюса, неловко остановившегося рядом и не решающегося подсесть к костру. Вроде его и не гнали, но и не приветствовали.

– Смотря за кем.

– Остряк. И дурак. Будешь острить – первым окажешься в трещине.

– Быстро он бегает, – вступился кто-то. – Ноги длинные.

– Ненашенский ты какой-то. Чужак?

– Это тот парень, что на окраине Стогоров живет. Выжарок нянчит.

– Этот?

Теперь уже несколько взглядов ошкурили пришельца. Не с одобрением, как чуть было не вообразил Брюс, услышав предшествующий разговор, а со снисходительным пренебрежением погонщиков небесных скатов к пацану с садком пескарей.

– Меня зовут…

– Ни к чему нам твое имя. Назовешь его, если выживешь после трех ходок. Да это вряд ли.

– Не скажи. Если он выжарок приручает, то стоит приглядеться.

– Да что выжарки? Это ж детячьи погремушки. За горы зайди да хватай любую. Рукавицы только не забудь.

– Ха, я летучую видел. Ка-ак скакнет!

– Ладно летучие, я тут чревожога из пещеры под скалой поднял сдуру. Прежде-то их только в книжках видал… В сказках, что племянница читает… – Натуралист звучно поскреб в затылке.

– А ушел как?

– Да как… Как герой в сказке. Где пехом, где лётом, со всей мочи… Вспомнил, что в сказке герой сбежать не поспел и в пузе чревожога тридцать дней и тридцать ночей пекся… Ему что, герою, только закалился, а я еле ноги унес…

– Брешешь, небось!

– Не скажи… Ворочается что-то в Пасти, пыхтит, скоро за Край полезет…

Снова зашлепали карты. Зоологические новости среди охотников пользовались умеренной популярностью.

Стоять столбом было глупо. Брюс сделал последний шаг и опустился между косматым обладателем вышитой по вороту куртки и силачом с голым, лоснящимся от жара торсом. Те вполне мирно подвинулись.

– А я тебя Водой! – Шлепнула подпаленная по краю карта. – А? Про Воду-то и забыл? А она, брат, нерасторопных не любит. Все твои преграды разом снесет… Получил, а?

– Что мне твоя Вода… У меня, глядь-ка, Земля! И Древо…

– Какое тебе Древо? А Воздуха-то нет совсем! Куда ты со своей Землей, если у тебя Воздуха нет?

– Ну держи тогда Алхимика с учеником!

– А Дракона не хочешь?..

Обычно игра в Стихии требует строгости, выдержки и умения сохранять невыразительную мину при любом раскладе, но охотников такие условности волновали мало. Они подмигивали, хохотали в голос, азартно шлепали картами по песку и подзуживали друг друга.

– Ты как, а? – Брюса приглашающе ткнули в бок. Тот отрицательно покачал головой. Из его финансов только Воздушную Крепость строить…

Агги зашевелился, распрямляясь. И только теперь Брюс понял, что казалось в нем странным. Агги был четырехногим. Руки были такими длинными и тяжелыми, что ходить Агги мог только опираясь на них. При этом ноги (так и хотелось сказать – задние ноги) были у него вполне обычными, соразмерными, но заканчивались широкими расплющенными ступнями.

– Пора, – Агги со вкусом потянулся. Позвоночник у него был неестественно выгнут, такое строение больше подошло бы лошади. Только вместо лошадиной головы на широкой шее сидела человеческая. Всклокоченные волосы гривой текли по холк… то есть по спине.

Брюс с трудом отвел глаза. Он сам не выносил, когда глазеют, но прежде видеть рукоходов живьем ему не доводилось. Даже не знал, что кто-то из них до сих пор жив. По слухам, рукоходов вывел принц Муркоон, баловавшийся запретной земной магией. Планировал собрать из них личную гвардию… Принца и его телохранителей нашли однажды после учебного боя мертвыми. Размозженные черепа их выглядели так, словно были раздавлены гигантскими копытами.

– Эй, новички! Делаем только то, что говорят, и ни на палец больше. Ясно?

Новичков вместе с Брюсом было трое.

– Погодите! – К костру ковылял давешний конопатый парень. – И меня возьмите!

– Хромает, – скучно бросил Скуц, чуть повернув голову к Агги.

Рукоход повел могучим плечом, напяливая на руки странного вида перчатки, подбитые подковками. Наверное, чтобы перебирать кистями по земле было удобнее.

– Еле нашел, – отдувался довольный Конопатый, с простодушным любопытством оглядывая собравшихся.

Все занимались своими делами, собирая немногочисленные вещи и снаряжение, которое лежало поодаль. Никто ничего не говорил. Но отчего-то показалось, что если на Брюса хоть и косо, но смотрели, то на Конопатого даже быстрого взгляда не кинули.

«Мясо», – вдруг вспомнилось пренебрежительно оброненное Кочмой.

– Итак, новички! Говорю для опоздавших. Идем всю ночь. Направление – против движения земли, к Краю. На рассвете охотимся, на закате – снова назад. Добычу делим поровну на уцелевших. Все. Правила просты.

– А не лучше ли было охотиться ночью? Не так горячо.

– Умник, – неодобрительно заметил тот же, кто обозвал Брюса остряком. – Всегда находится умник с одним и тем же предложением.

– Ночью охотиться опаснее. Огненным тварям без разницы, светло или темно на дворе. Зато мы в темноте вляпнем по самые яйца.

– Садись, парень, – миролюбиво позвал Агги удивленного Конопатого. – Топать далеко, отстанешь… За уши возьмешься – убью! – пообещал он, едва Конопатый неуверенно примостился на широкой спине.

– Нас тринадцать, – сообщил негромко Скуц, обращаясь к Агги. – Как раз для жароеда. И снаряжение новое…

Агги коротко кивнул. Расплющенные ороговевшие ступни оставили в пыли округлые, с мелкими щербинами, глубокие отпечатки.

* * *

Рукоход нес взрослого человека легко, без малейших усилий. Усилия приходилось прилагать Конопатому, чтобы удержаться на покатой спине Агги, потому что хвататься особенно было не за что.

Гряды пологих, остроконечных горок то и дело перегораживали путь. Приходилось петлять между ними. С конусов горок иногда срывались шаровые молнии.

– Это земляные драконы, – равнодушно отозвался кто-то в ответ на вопрос новичка. – Сдохли и лежат. Раньше хоть клыки у них дергали, а сейчас ничего не осталось. Смотрите под ноги, тут скалозудов полно…

В складках земляных шкур таились каверны, закрытые слоистой глиняной коростой. Гнезда драконьих паразитов смахивали на зажмуренные глаза.

Разношерстая команда двигалась на лихорадочно багровеющее на востоке небо. Как только гряды горок остались позади, стало ясно, что даже ночью оно не дотлевает до мрака, переливаясь сумрачным багрянцем.

– Говорят, там маги Огневую Пасть открыли. Давно, еще до начала хода земли.

– Зачем?

– Да кто их знает, этих магов.

– Не терплю магов.

– С чего это?

– Воображают, что могут решать за других! Куда идти, что делать, как жить.

– А то без магов за тебя некому решать. Вон согнал тебя барон с земли, вот и таскаешься теперь по Пустошам. А маги тебя не трогали.

– Зато вон Агги тронули так, что… – Говорливый нелюбитель магов осекся.

Упомянутый Агги пострадавшим не казался. Бежал быстрее всех, отталкиваясь руками в перчатках, перескакивая через рытвины и складки мятой, словно жеваной земли. Привешенный на грудь фонарь освещал ему путь.

Воздух все сильнее горчил. Неразличимый пока во тьме дым исподволь ел глаза. Предусмотрительные охотники замотали лица тряпками. Непредусмотрительные новички мысленно досадовали на свою недальновидность.

Брюс то и дело оглядывался назад. Вывараны шли следом, но, кажется, их стало меньше.

– Ага. Пошли вараньи сопки. Тут саламандр много. Если словишь парочку, можешь слизью намазаться, станет легче, – посоветовали Брюсу. И тут же добавили простодушно: – Только потом прыщи пойдут.

На ногах у Брюса были крепкие ботинки, подбитые драконьей чешуей. Перчатками Брюс обзавелся накануне на рынке. И куртка, хоть и старая, прихваченная в пещерах, была сшита из кожи вулканного варана. Амулет Брюс пока оставил лежать в кармане.

Примерно в полночь сделали привал. Здесь уже не требовалось разводить костер, чтобы согреться. Земля была теплой, покрытой червоточинами, оттуда дышало зноем, а иногда и плескало огнем. Над ними охотники подогревали еду.

– Никогда здесь не был. – Сползший со спины Агги Конопатый выглядел ошарашенным и подавленным. Присел рядом с Брюсом, видно, на правах знакомого. Хотя все здесь держались поодиночке.

– Я на свадьбу хочу заработать, – сознался парень, натужно откашлявшись и глядя на Брюса красными, воспаленными от дыма глазами. – Я вообще-то плотник, но…

Брюс невольно с любопытством покосился на коллегу по несчастью.

– Пора! Идем дальше…

Рассвет здесь наступал раньше, чем за горами. К тому же растрескавшаяся багрово сияющими бороздами и язвами земля сама светилась. Иногда трещина появлялась на глазах, рассекая небольшой отряд. А иногда по насквозь прогоревшей почве вдруг растекались языки бездымного, но жуткого зеленоватого пламени.

– Это сила земли выгорает, – пояснил кто-то авторитетно. – Защита ее. Как все прогорит, так огонь дальше двинется.

Хлопья пепла носил ветер. Смог стелился понизу, завихряясь седыми космами. Дышать было трудно. Зловещая Пасть над горизонтом наливалась золотом.

– А это что такое? – невольно спросил Брюс.

Светящийся горизонт словно наискось прочерчивала длинная черная линия. Как вешка, обозначающая край земли. Или заноза, вокруг которой воспалилось небо.

– Железная башня. Только до нее не доберешься. Далеко очень. И земля там сплошь расплавлена. Да и сама Башня выгорела, только скелет торчит.

– Откуда известно?

– Маг один летал. Здесь же, на Пустошах упал. Доспехи к шкуре приварились. А еще в сильную зрительную трубу видно, что она горелая насквозь. Тебе туда, что ли, надо?

Ему? Нет!

– Эй, а это дом? И еще… И еще там!

Неровно обточенные нагромождения камней при ближайшем рассмотрении оказались оплавленными остовами домов. Очень больших домов. Судя по фундаменту, сейчас обросшему синеватым, искрящимся мхом, постройка была величиной с замок.

По гребню руин промчалась молниеносная ящерица в шлейфе мелких искр. Мох полыхнул и стал черным.

– Тут раньше люди жили.

– Это город. Тут полно домов.

– Еще лет десять назад мы до Огненного края дня три шли, а теперь за ночь добираемся. А у меня дед за луну готовился к походу… И тогда еще там, где сейчас вывараньи сопки, жилое село стояло.

– Хорош болтать! Пошли разломы и светает.

Здесь уже гореть особенно было нечему, поэтому дым почти развеялся. Только земля дышала жаром, горячий воздух струился, делая далекое – обманчиво близким и искажая то, что можно было достать рукой.

Обещанные разломы тоже были. Земля внезапно лопалась, дыша черной гарью. Но хуже были те места, где верхний слой земли – тонкий и непрочный – еще держался, а под ним таилась каверна.

Мельком оглянувшись, Брюс не заметил ни одного выварана. Скорее всего, они отстали еще на сопках, где обитали их родичи. Верно говорят – прирученных вываранов не бывает.

Лица людей были сплошь в копоти и воспалены, несмотря на повязки.

– Вот здесь, – внезапно решил Агги, ссадив Конопатого.

Место для привала выглядело не особенно удобным – пустошь и подозрительные скалы рядом. Но рукоход тоже казался утомленным. Он единственный из всех не натянул одежду попрочнее, так что из прорезей кожаной безрукавки торчали могучие плечи, словно облитые блестящим лаком.

– К Краю не пойдем. Сейчас отдохнем и идем на охоту. Вон там отличное место для засады на жароеда.

Для остальных это явно оказалось новостью. Кто-то даже вякнул нечто невнятно протестующее. Скуц зашипел злобно:

– А ну цыц! Кому не по душе, топай назад. Сказали же слушать без разговоров. Неужто такой оравой тащились, чтобы ящериц ловить?

– Ну бульжога споймали бы…

– Каждому по клочку шкурки?

– Жароед – добыча знатная. Его уже года два как никто не приносил…

Стали разбирать снаряжение, которое частью нес неутомимый Агги, а частью – опытные охотники. Они за все это время не обронили ни слова и не смотрели ни на кого из новичков.

Нехорошо как-то…

– Держи. – Брюсу вручили длинное копье из кости с наконечником из обсидиана. – Чего смотришь? Металл здесь не прочнее масла, а дерево горит.

«Кость тоже горит», – подумал Брюс, но заметил на древке потеки сероватой желчи, а на вершине наконечника – насаженный темный ноздреватый комок. Железа молниеносной ящерицы. Хватит на один разряд.

– Парень! Ты, конопатый. – Агги стянул повязку с лица, чтобы разговаривать. Теперь из-за копоти вокруг глаз казалось, что, наоборот, темная повязка у него сверху. – Ты оставайся тут, в лагере. Бегаешь ты медленно, толку от тебя не будет.

– Но… – Конопатый растерялся, глядя на охотников. Они отводили взгляды.

– Добычи будет много, тебе тоже перепадет, – пообещал Скуц, пробуя мизинцем край своего кинжала. – Ты, главное, сиди тихо и не мешай.

– Остальные – за мной, вон к тем клыкам…

Клыки – это остроконечные скальные выступы неподалеку. Между ними – ложбинка в огненных прорехах.

– По двое-трое за каждый клык. Фан! Сеть бери. Я – другой конец. Ты! Вместе с Немохом влево.

Вместе с Немохом, плешивым, но крепким мужиком из опытных охотников, Брюс двинулся влево. Устроившись за гранитом, приладив заготовленное копье и почесавшись, Немох шумно вздохнул:

– Повезло тебе.

– В чем?

Немох неопределенно хмыкнул.

– Скоро поймешь. А сейчас слушай сюда. Когда эта дура из-под земли попрет, наше дело быстро подскочить и под челюсти ей копья воткнуть. И если успеешь и сил хватит, то сразу выдергивай и еще в глаз бей… Ну они вот здеся будут…

Брюс обалдело кивнул. Представления об облике «дуры» у Брюса были весьма смутные. И где у нее челюсти, придется, похоже, решать в оперативной обстановке.

Про жароеда Брюс слышал только то, что шкура у него сплошь из самоцветов.

– Для того и нужно не меньше, чем по четыре тройки людей, чтобы наверняка бить, – продолжал Немох. – Лучше бы еще парочку, чтобы сеть накидывать, но Агги сам за троих сойдет.

«Нас тринадцать, как раз для жароеда», – вспомнилась вдруг реплика Скуца.

Брюс невольно посмотрел в ту сторону, где в лагере остался Конопатый. Место отдыха было близко, буквально рукой подать. Одинокая человеческая фигурка послушно скорчилась на земле, на ворохе оставленного тряпья, укутывавшего раньше снаряжение.

Нечто нарочито беспомощное было вы этой фигурке.

Брюсу вдруг подумалось, что в этом якобы лагере не осталось ни единого предмета, ради которого стоило бы возвращаться. Ничего ценного. Когда Брюс повернулся, озаренный неприятной догадкой, к Немоху тот широко усмехался:

– Понял-таки? Рановато. До иных доходит уже в процессе… Так что повезло тебе. Сначала-то тебя на жертву присмотрели.

– П-почему?

– Да ты чужак с виду. И последним пришел. У нас завсегда последний новичок, если не особый какой, идет на приманку или жертву. А ты, как оказалось, выжарок водишь, так что Агги тебя пожалел… Да и конопатый этот прибился.

– Жертва, – тупо повторил Брюс.

– Жароед глупый, но так просто наверх не полезет. И щупало у него длиннющее, в любом месте может из-под земли выскочить, не угадаешь, где сама туша засела. Зато живое мясо страсть как любит. Тут его негде взять, камни кругом, жароед все больше из огня жар пьет, но на живую кровь падок, жуть. Она ему вроде леденцов.

Брюс таращился, не отрываясь, на едва не причмокивающего Немоха.

– Но когда много живых сразу, он не полезет, побоится. А вот на одиночку обязательно прыгнет. Раньше коров или лошадей водили с собой, чтобы приманивать тварь, да сейчас в такую даль скотину не затащишь. А люди своим ходом идут, – охотник гыгыкнул. – Вот как парня щупалом схватит, тут уж и наш черед будет. Он из земли попрет… Да ты чего так позеленел? Сладим! Или ты из-за парня?.. Ну так правила же все знают… – Плешивый даже растерялся, подавшись назад.

Кажется, он искренне недоумевал.

«…Не терплю магов, воображают, что могут решать за других. А то без магов за тебя некому решать…»

А как Агги трогательно заботился о хромом Конопатом, самолично на спине вез!

– Ты чего затеял, что ли? Глядишь нехорошо… – Немох схватил Брюса за полу куртки. – Поздно уже. Кинешься сейчас его предупреждать – все тут поляжем. Растревожишь жароеда, он на остальных метнется. Я уже чую, как он ползет…

Брюс выдернул из кармана и накинул на шею оберег от огня. Сразу стало легче дышать, воздух стал чище и прохладнее, и все чувства резко обострились. Немох не ошибся – под землей неторопливо «шла» громадная тварь. Плыла через раскаленную почву, как корабль.

Тварь была очень большая.

Да кто он для Брюса, этот Конопатый?

– Ты не дергайся так, – словно послушав сомнения, вмешался встревоженный Немох. – Она, может, и не сожрет парня. Так, пожует чуток… Ты, главное, бей под челюсть!

«Кому?!» – захотелось заорать ему в лицо. Нет, про «мясо» Брюса и Кочма предупреждал, но одно дело – приманка, другое – жертва.

Жаль, что тут земля прогорела до самого сердца и фокус с поднятием покойников не пройдет. Тут их наверняка много, да только развеялись в пыль давно.

– Куда?!

Со всех ног, слыша за спиной изумленные возгласы и отменную ругань, Брюс кинулся наискосок, к оставленному… то есть брошенному лагерю. Удивленный Конопатый поднимался со своего места:

– Забыл что-то?

– Видишь вон ту скалу? Беги к ней изо всех сил! Там тебе все расскажут.

– Передумал охотиться? – просиял Конопатый.

– Беги! – рявкнул Брюс, сунув ему копье.

Конопатый опоздал. Брюс почти опоздал. Только жароед прибыл вовремя.

Ощущение было сродни тому, которое помогало Брюсу отыскивать золото под землей. Разница в напряжении материалов. Инородное уплотнение под поверхностью. Только на этот раз в десятки раз крупнее.

«Щупало» у жароеда оказалось и впрямь очень длинным. Сама туша зашла между скалами, где притаились охотники, а кончик с трехгранным жалом вынырнул из-под земли как раз там, где стоял еще секунду назад Конопатый.

Брызнул ворох ненужного тряпья, оставшегося от снаряжения. Багровое на конце жало, закачавшееся на изгибе чешуистого «щупала», вдруг совершенно некстати напомнило красный от злости носик Элиалии. Краем глаза Брюс видел, как, ошалело барахтаясь по спекшейся земле, отползает Конопатый. Кричать тот явно не мог.

Огненная точка двинулось сначала к нему.

– Ты, тварь!.. – прошипел Брюс.

«Тварь» услышала. Брюсу даже померещилось, что она испытующе смотрит на него. Точно так же, безглазо, как новорожденный вываран. И так же, как выварана, Брюс попытался зацепитьвзгляд существа.

Длилась пауза недолго. Жароед размышлял несколько мгновений (как раз хватило, чтобы тысячу раз пожалеть о своем идиотизме и мучительно пожелать обратиться в камень), а потом жало клюнуло Брюса прямо…

В оберег.

В самую яркую точку, которую тварь различила.

Брюс отчаянно хватанул ртом воздух – его словно молотом ударило меж ребер. Зато жароед вдруг оцепенел, не в силах оторвать жало от высасывающего жар камня. И дернул «щупалом», одновременно выбираясь из-под земли.

Оберег впился в монстра. Монстр заколотился в конвульсиях. Брюс оказался практически привешенным за прочную цепочку к вихляющемуся «щупалу». Его швыряло и кидало, несколько раз приложив о землю. Казалось, что шею вот-вот перережет цепью.

Потом ресурс оберега вышел.

Мелькнула отвалившаяся плеть «щупала». «Фью-ить!» – размашисто хлестнуло воздух. Брюс рухнул наземь, ударившись затылком. В черепе взорвался фейерверк. «Бам-м!..» – раскатилось между ушами.

И лишь переждав фонтан искр, Брюс снова открыл глаза.

…Ну так или иначе, тварь они отвлекли… А охотники не теряли времени даром. Здоровенная туша жароеда все еще содрогалась на разворочанной земле, утыканная гарпунами и стянутая сетью. Шкура и впрямь переливалась самоцветными огнями.

Под плоскими, косо торчащими выростами качались обломки копий. С одной стороны – четыре, с другой – три. Надо думать, это и были челюсти. Хотя больше похоже на жабры.

– Ты!.. – К Брюсу подпрыгнул задыхающийся от бешенства Скуц. – Ты! Сопляк! Запалух косоедый!

– Да оставь его, – проворчал издали Агги, примериваясь тесаком к поверженному хищнику. – Дело сделано.

– Повезло тебе, – запустил уже знакомую песенку Немох, приближаясь. Через плешь его тянулся свежий багровый рубец. – Дуракам завсегда везет.

– Вообще-то жароед всегда бьет в голову, – напомнил кто-то, задыхаясь.

На этом воспитательный момент иссяк.

– Ты смотри глаз какой! – один из охотников принялся увлеченно выковыривать из жароеда нечто бугристое и округлое.

Устоять против чистосердечного восхищения в его возгласе не смог никто. Через минуту, забыв о Брюсе, охотники мухами обсели тушу содрогающегося монстра.

…Напластанное мясо и рвано срезанную шкуру жароеда сгрузили у бурых валунов, окутанных слабой дымной вуалью, сочащейся из ноздреватой земли. Довольные охотники были настроены миролюбиво, оглаживали набитые сумки и карманы, вполголоса переговаривались. Решали, волочь ли им оставшийся костяк с собой или бросить, как есть.

Только Агги морщил лоб и смотрел косо.

– Я решил, – веско бросил Агги после внушительной паузы. – Вы нарушили правило. Ты бросил пост, а ты послушался этого помешанного и тоже убежал оттуда, где тебе было велено находиться…

– Но я не… – Конопатый ужасно расстроился и пытался возражать.

Брюс молча массировал шею. След, оставленный цепью, кровил, и щипало его от пота изрядно.

– Так что добычу мы на вас не делим. Но можете добраться до дома вместе с остальными. – Великодушию удовлетворенного охотой Агги не было границ. – Ну а если кто обижен, тот пускай своим путем идет…

– Как же… – Конопатый расстроено всплеснул руками. – Но я… мне же… Меня же с толку сбил этот…

– Нет, ну если кто-то настаивает, то в принципе мы можем повторить, – ухмыльнулся Агги, зачесывая слипшуюся от поту гриву со лба. – Нас по-прежнему тринадцать, так что еще одного жароеда завалим с ходу… Жарковато, правда.

И впрямь незаметно наступил полдень. Небо над головой стало белым и раскаленным, лишь на востоке по-прежнему тронуто розовиной. Шип Железной башни днем виделся отчетливее.

Конопатый обратно поехал на спине рукохода. Наставать на продолжении охоты он не рискнул.

– Эй… – Немох ковылял за Брюсом, догоняя. – Ну ты…

– Везучий, – раздраженно закончил Брюс. – Это я уже слышал.

– Как он тебя не испек?

– Сам удивляюсь.

– И обереги, бывало, цепляли, а все равно жароед в первую очередь живого клюет. Может, ты не живой?

– Вот и я думаю, – сухо буркнул Брюс, ускорил шаг и обогнал всю бурно радующуюся компанию.

Даже Конопатый улыбался со спины Агги.

«…для приготовления заварца ни в коем случае нельзя использовать посуду из металла. Лучше всего подойдет керамический чайничек среднего размера.

На две части вина берется одна часть рома и две части травяного чая. Добавляются сахар (либо мед) и пряности по вкусу. Смесь разогреть на открытом огне. Трава и коренья – для насыщенности и плотности, алкоголь – для возгонки крови по жилам, пряности – для аромата, а огонь – для связи всех компонентов. Употребляется как в горячем, так и в холодном виде.

Рецепт традиционен, знаком практически всем жителям Державы, но в каждой провинции есть свои нюансы. Скажем, на юге предпочитают добавлять гвоздику и перец, а на севере воду для чая берут исключительно проточную и иногда кладут сливочное масло. В городах добавляют цитрусовые, а в провинциях крошат имбирь…»

* * *

Когда показались хребты окаменевших драконов, Брюс тронул за плечо прихрамывающего Конопатого. Агги, едва земля перестала дымиться, ссадил всадника и теперь тянул вместе с парой охотников волокушу, на которой лежал потрошенный жароед.