Текст книги "Узнай меня (СИ)"

Автор книги: Юлия Киртаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

Глава 8

– Что, сегодня светлая госпожа опять с нами не завтракает? – Нейдан намазывал утиный паштет на тонкий ломтик поджаренного белого хлеба, – Мне казалось, вы вчера поладили.

Дайн пожал одним плечом.

– Пусть ест, когда хочет, я не настаиваю, – сухо ответил он. Ему тоже казалось, что вчера их отношения чуть потеплели, но видимо ошибался.

– Я заходила к ней с утра, – подала голос Мира с другого конца стола, – но ее не оказалась в комнатах, подумала, что она в купальне, подождала, но так никто не появился. Предположила, что она уже спустилась вниз или ей что-то понадобилось у Арты.

– Нет, я тоже не видела ее! – удивилась та.

За столом повисла напряженная тишина, сменившаяся полным бедламом. Оказалось, что Иэнель никто не видел, а в комнатах ее нет.

Мира всхлипнула, комкая фартук в руках.

– Я даже не могла предположить…

– Не расстраивайся дитя, никто не мог этого предположить, – успокоил Нейдан. – Никто.

– Её нет в поместье. Мы обшарили всё. И это крыло и то, – объявил Урмэд всем вновь собравшимся через нод в столовой.

– Но не могла же она испариться? – подала голос Арта, – Может она решила посмотреть город?

– Нет, с утра все двери были закрыты, ключи только у меня и тебя, а черного хода я ей не показывал, – вздохнул Нейдан.

– Не надо много ума, чтобы не знать, что у кухни есть отдельный вход, – упрекнула его Арта, – Так делается абсолютно во всех больших поместьях, и во дворце, я уверена, так же.

В столовой вновь повисло напряженное молчание.

– Так, на этот момент, мы сделали всё, что смогли. Посыльного я отправил с письмом в город к надежному человеку, если ее там увидят, тут же оповестят. В поместье ее точно нет. Значит, все идут заниматься своими делами, а мне надо подумать, – заявил Урмэд, – Я буду в кабинете.

Кажется, он догадался куда она делась, но надо кое-что проверить.

Урмэд влетел в комнату и кинулся к стеллажу. Ну не мог он предположить, что кому-то придет в голову заходить без спроса ночью в его комнату и рыться в его вещах, поэтому эта мысль пришла к нему столь поздно. Тут каждый проверен временем и в прислуге он не сомневался.

Так и есть – одного шарика перехода не хватает! Было семь, сейчас шесть. Он закрыл шкатулку, подошел к другому стеллажу, отворил дверцу и вынул бирюзовый стеклянный шарик из декоративной глиняной мисочки. Раздавил его в руках, тот осыпался в воздухе сухим порошком, но не долетел до земли, а вспыхнув, пропал.

Сигнал вызова Эндвиду послан. Осталось дождаться ответа.

И он пришел незамедлительно.

– Что случилось? – полотно портала ещё даже не развернулось, а над столом уже прозвучал встревоженный голос.

Урмэд закрыл комнату куполом непроницаемости и уселся в кресло.

В комнате правителя горели свечи, – на другом конце мира была ночь.

– Иэнель сбежала, – спокойно объявил дайн, а Эндвид побледнел.

– Когда? Куда? – растерялся он, документ, который держал, дрогнув, выпал из пальцев. Это было лицо айна, которому только что оторвало руку, но он пока этого не осознал и даже не почувствовал – только увидел.

– К тебе.

– Как? – охнул, словно перепуганная квочка.

– Стащила кристалл перехода и отправилась во дворец. Предполагаю она в твоем кабинете или библиотеке.

Правитель тряхнул головой, чтобы прийти в себя.

– Так, давай по порядку.

Когда рассказ был окончен, Эндвид успел успокоится и что-то про себя решить.

– Дурная девчонка! Вот не предполагал, что она такое выкинет, – с досадой проворчал он.

– И что ты думаешь?

– Ну… рассказывай.

– Ты уверен? Сегодня она сбежала, а завтра еще чего почище придумает.

Эндвид смутился.

– Она не настолько глупа, чтобы начать болтать о тебе на каждом углу. Но если она в чем-то не уверена, то будет дознаваться любыми способами. Будет копать до конца. И не известно кого она тронет в следующий раз, чтобы это провернуть.

Он многозначительно посмотрел на дайна.

Урмэд кивнул, с этим он был согласен.

– Значит решено?

– Да. Только не говори ей своего настоящего имени. Это будет сюрприз. Или пусть сама догадается.

Урмэд фыркнул.

– Интриган до мозга костей.

Неожиданно Эндвид пропал из поля зрения, а через мгновение дайн услышал приглушенный рык разъяренного демона.

– Ты что тут делаешь? А ну иди сюда!

В окне вызова возникла смущенная Иэнель.

– Тебя кто-нибудь видел? – грозно прошипел Эндвид.

– Нет, отец, клянусь, никто меня не видел… я как мышка…, я соскучилась! – плутовка кинулась ему на шею, крепко обняла и поцеловала в колючую щеку. За в семи заботами светлый айн уже три дня как не брился.

– Вот лиса! И как на тебя теперь ругаться? – буркнул он, гладя ее мягкие волосы, – Может быть поручить это дайну?

Иэнель застыла, а потом отпрянула от отца, заметив, что в комнате есть еще один наблюдатель.

– Я думала, что успею до завтрака, но в моей комнате не нашлось шарика перехода и пришлось пробираться сюда, – повинилась она.

– Ну и как, – усмехнулся Урмэд, – нашла что-нибудь?

Иэнель еще ниже опустила голову и отрицательно ею качнула.

– Милая, чтобы впредь такого не повторялось, я разрешаю Урмэду тебе всё рассказать, но ты должна пообещать мне, что эта информация не покинет его особняка, а в крайнем случае уйдет с тобой в могилу. Я доверяю тебе и надеюсь на взаимность. Восприми ситуацию со всей тебе присущей разумностью.

Иэнель побледнела. Отец был серьезен как никогда. И в голове мелькнула мысль: а стоит ли эта тайна того, чтобы рисковать из-за нее жизнью?

Но в ней, как всегда, победило любопытство.

Она посмотрела на одного, потом на другого и по-детски прикусив нижнюю губу, кивнула.

– Обещаю, отец.

– Это ты не только мне должна обещать, но и ему тоже, – кивнул Эндвид в сторону портала, – от этого зависит сейчас очень, очень многое.

Иэнель еще раз кивнула и вновь его обняла.

– Папочка, я так по тебе соскучилась! – прошептала, краем глаза следя как Урмэд отводит взгляд в сторону, – Нашли убийцу Ридана? – вдруг вспомнила она.

Иэнель смотрела серьезно и явно без праздного любопытства.

Эндвид вздохнул и коротко пересказал ситуацию.

Наконец, удовлетворенная оказанным ей доверием, Иэнель позволила беспрепятственно отправить себя на другой конец света.

В комнате Урмэда ее опять обуяло смущение и вина. Хозяин сидел за столом хмурый, задумчиво катая по столу прозрачный шарик перехода. Он блестел на солнце, слепя глаза, переливаясь радугой.

– Простите… мне пришлось украсть ваш портал за неимением своего. Я в следующий раз попрошу отца – он вернет.

Дайн медленно повернул голову и посмотрел на нее. Иэнель не могла понять, что означает его взгляд. Сарказм, сожаление, равнодушие… усталость?

Молча протянул радужный шарик ей.

– На всякий случай, – обронил он, – Надеюсь, вы воспользуетесь им в крайней необходимости и по очень важному поводу.

Иэнель покраснела и взяв его, прошептала слова благодарности.

– А теперь, давайте объявим слугам, что вы нашлись и прибываете в полном здравии. Можете не верить, но все о вас очень беспокоились

– Я верю, только…

Иэнель не хотелось говорить всем, что она украла портал, чтобы разузнать чужую тайну.

– Скажем всем, что вы захотели повидаться с отцом и ушли утром, чтобы во дворце ночью вас никто не заметил, а вовремя не вернулись… потому что вас задержали дела.

– Вы только и делаете, что выгораживаете меня перед всеми, – Наверно думаете, что я взбалмошная, истеричка, осложняющая всем жизнь… я не… да так наверно и есть, – тяжело вздохнула и опустилась на диванчик у двери, – только и делаю, что всё порчу.

– Я не сержусь на вас, – уверено, как только мог, успокоил дайн.

– Как же…

– Серьезно.

Он действительно был серьезен. И Иэнель опять никак не могла понять по его лицу, что он в действительности о ней думает.

– Почему вы всегда такой спокойный? – почти возмутилась она.

– Потому что всегда готов к неприятностям, – невозмутимо пожал плечами дайн.

И Иэнель с ужасом познала всю глубину этой фразы

– Пойдемте же, сейчас как раз время второго завтрака. Надо заесть стресс чем-нибудь посущественней жаренного бекона и овсянки, – совершенно искренне улыбнулся он.

Иэнель вошла в столовую под дружный вздох облегчения.

– Святая магия! – воскликнул Нейдан, – Как хорошо, что вы отыскались! Но где же вы были? Мы облазили весь дом…

Иэнель жестом прекратила поток вопросов. Смущенно улыбнулась и извинилась за всё.

Сначала за то, что очень некрасиво повела себя на второе утро за завтраком, потом за историю с дверью и наконец за исчезновение. Нашла в себе силы, мужество и слова, что бы больше не было недопонимания и пустых разговоров на ее счет.

– Мы рады, что все вопросы сняты, – махнул рукой Урмэд, – думаю, теперь всё должно наладится.

На этой жизнеутверждающей ноте в столовую ввезли завтрак.

– Ну, наконец все в сборе, – потер руки Урмэд, – Дормар, вы покончили с готовкой, – повар кивнул, – тогда зови всех с кухни, будем отмечать.

Повар всплеснул пухлыми руками.

– Хозяин не говорить, что сегодня будет праздник! – с заметным акцентом воскликнул он, – Я бы готовить много! Он расстроено посмотрел на стол как будто там не было ничего, кроме сухих корок хлеба и воды.

Пышный омлет, сырные тарталетки с овощным кремом, даже на вид хрустящие тосты, три вида паштета, всевозможные сырные и мясные нарезки, фрукты и конечно десерт – сегодня кекс с черникой – повару показалось этого мало.

– Дормар, еды более чем достаточно, поверьте. А отмечать сегодня будем просто хороший день. Так что зови остальных, и наконец будем есть. Повар неуверенно кивнул и исчез, чтобы через минуту возвратился в обществе поваренка, кухарки, посудомойки и трех бутылок белого вина.

– Это из личных запасов, – пояснил он.

– Да хоть из моих, я не против, ты знаешь.

– Ви знать мой мнений на этот дело – всегда спеши порадовать хороший человек! – важно произнес он и звонко открыв первую бутылку принялся разливать по бокалам, – Это вино делать мой свояк, у него виноградный огород… то есть сад…

За столом послышалось незлобивое хихиканье служанок.

– Это вино лучшее, что есть за последний тять лет! – гордо поведал Дормар.

Разлив всем, он последний уселся за стол.

Урмэд не стал вставать, а просто дождался тишины и совершенно искренне произнес:

– Ну, что ж – за всех присутствующих здесь, и я рад, что мы снова встретились, а с некоторыми и познакомились.

В ответ посыпались не менее искренние слова и Иэнель поняла, что это не просто завтрак. Происходит нечто важное для каждого присутствующего здесь и ее посетила неожиданная мысль, что, наверное, столь скупой тост неспроста наполнен очень сильными эмоциями. Возможно, дайн не был уверен, что увидит их вновь. И скорее всего, более близких людей он не имеет.

– Воистину, это лучшее, что я пил в последнее время – похвалил Урмэд, осушив весь бокал. Дормар тут же налил еще.

Вино действительно показалось Иэнель чудесным! Лёгкое, в меру сладкое, в меру терпкое, с приятным травяным послевкусием. Такого точно нет в их погребах.

– А много его у вас? – вежливо поинтересовалась она.

– Мой свояк в тот год закатал три сотни и пятьдесят больших бочек, – с гордым достоинством отметил повар.

– Мне очень понравилось. Можно будет у вас приобрести для начала десяток? Думаю, в Айданаре его быстро распробуют.

– Конечно, конечно! Когда вам будет угодно. Рад, что ваш вкус оно радует, – с достоинством, но не скрывая радости, и как всякий делец, новой прибыли, ответствовал Дормар.

– Ох, вы только что сказали, что это вино лучшее за последние пять лет. Что такое «лет»? – поинтересовалась Иэнель.

Дормар смешно раскрыл и так не маленькие глаза и пожевал губами.

– Тут меряют время не «вёснами», как у нас, а «летами». И отчет времени и нового лета идет с летнего месяца травана, когда начинается сезон дождей – спас положение Урмэд. Дормару осталось только согласно кивать.

Заключив обоюдовыгодную сделку и наскоро поев, он поспешил откланяться.

– Не сочтите меня неучтивым, но тесто для расстегая надобно замешивать, так что еще раз всем приятного аппетита и всего хорошо! – попрощался он.

– А тебе спасибо за чудесный завтрак, прочем, как и всегда.

Дормар улыбнулся улыбкой человека, прекрасно знающего себе цену, но искренне уважающего нанимателя и благодарного за похвалу.

За ним ушли часть служанок и все его помощники. Остались только Арта, Нейдан, Мира, еще одна девушка, кажется ее звали Фиэнн, и мальчишка посыльный.

– А тебя как зовут? – обратилась к нему Иэнель.

Мальчик, до этого и так вяло ковыряющий омлет, отвел глаза.

– Он не разговаривает, – буднично пояснила Мира, – но всё понимает. Мы зовем его Марти. Хозяин привел его в прошлый свой визит, сначала хотели пристроить в семью, но он убежал и опять пришел сюда. Он очень смышленый и добрый. Вы можете ему поручить любое задание и будьте уверены, он его выполнит. В рамках возраста конечно – добавила она, – И вообще, почти все мы здесь так или иначе обязаны жизнью господину Урмэду, если бы не он…

Мира! – мягко, но настойчиво одернул дайн, – Всё в порядке.

Девушка вздохнула, но не смутилась. Только щеки ярче залил румянец.

– Марти, почему не доел? Тебе и так меньше всех положили, – строго попеняла она.

Тот надулся, но есть все равно не стал.

– Да не заставляй если не хочет, небось еще с утра сыт, – Урмэд усмехнулся, – но от пирога с чаем небось не откажется?

Марти лукаво улыбнулся и подставил тарелку с чашкой.

– Хитрец! – Мира через стол потрепала по голове и так взъерошенного как воробышек мальчишку, тем не менее выбрала самый лучший кусок (там, где было больше ягод) и налила чашку до краев. Подперла кулачком щеку и с материнской нежностью принялась наблюдать как тот уплетает десерт.

Иэнель стало не по себе. Прям какой-то оплот добродетели эти их «Пески». А она тут распиналась….

Глава 9

Весь остаток дня Иэнель ждала объяснений. И как несколькими днями ранее она с настойчивостью избегала Урмэда, так же сегодня искала с ним встречи. Но как назло ни в парке, ни в библиотеке, террасе и кабинете его не обнаружила.

Не вытерпела и отправилась к морю. Может он там?

Стоило отойти от поместья на сотню шагов, как сильный, но теплый ветер задул сильнее, путая волосы, играя с платьем. Пейзаж изменился. Под ногами вместо густой, изумрудной, словно стриженной травки, стали проглядывать камни, кочки с метёлками прошлогоднего сухостоя, а меж ними петляла еле заметная тропка. Она вела к раю обрыва.

Иэнель обернулась и увидела чуть заметное дрожащее марево в воздухе – поняла, что поместье находится под магической защитой.

С каждым шагом ей открывалось всё больше. Из моря вставали каменные останцы, о которые с грохотом и брызгами разбивались огромные волны. Те, что неслись дальше, характерным рисунком таяли на белом песке пляжа, впитываясь, словно поцелуй на горячей коже.

Линия прибоя была очень широкой, что наталкивало на мысли об океане. От простора, у Иэнель в восторге зашлось сердце.

Остановилась на краю обрыва, о который внизу, в белой кипени бились волны. Бирюзовая у берега, к горизонту, вода становилась темно-фиолетовой. Она раскинула руки и застыла, не смея пошевелиться, не смея разъединиться со стихиями воздуха и воды. Упругими струями ветер трепал платье, путал волосы, грозя сдуть обратно в глубь суши. Она чувствовала себя легкой, свободной, словно семечко одуванчика, подхваченное ветром. Маленькое, в огромном океане воздуха и света.

На обратном пути прошлась по парку и неожиданно обнаружила хозяина поместья. Тот сидел на подоконнике большого, раскрытого в сад окна, что выходило в торец дома, и дымил трубкой с длинным мундштуком. Ее он пока не замечал, так как сидел спиной вполоборота. Иэнель прикинула, и не могла припомнить расположение этой комнаты на первом этаже. Видимо вход в нее был скрытым.

– Как вам вид с обрыва? – спросил он, не оборачиваясь, выпуская изо рта колечко дыма. Из чего Иэнель сделала вывод, что о ее приближении он узнал издалека. В общем-то она и не таилась.

– Потрясающий! Это ведь океан? – помолчав добавила, – И давай на «ты».

Дайн кивнул и глубоко затянулся.

– Таалийский.

Иэнель оказалась рядом, и с удивлением обнаружила, что за окном находится художественная мастерская. У подоконника стоял мольберт, а на нем, блестя сырой краской – холст с изображением аллеи парка. На столике, в известном только хозяину порядке, стояли маленькие мисочки с уже растертой сухой краской, бутыльки с резко пахнущими жидкостями и масла. По периметру стен расставлены разноразмерные холсты, развернутые изображениями от зрителя. Посередине большая тумба на которой разместился давно запылившийся натюрморт – крутобокая бутыль коричневого стекла, рядом узкий ультрамариновый бокал, блюдце с засохшим лимоном, несколько красно-желтых яблок из папье-маше, белые и синие драпировки.

Сказать, что Иэнель была удивлена – это ничего не сказать. Вот уж дайна с кистью в руках она увидеть никак не ожидала.

Он вздохнул с усмешкой посмотрел на нее.

– Застукала, так и быть – заходи.

Иэнель присела на низкий подоконник и ловко перекинула ноги внутрь комнаты.

– А ты прятался?

Дайн фыркнул.

– Куда ж я теперь денусь. Знаю, что ты хочешь услышать, но наберись еще немного терпения. Мне надо привести мысли в порядок. Даже не знаю с чего начать.

– С начала, – обезоруживающе улыбнулась Иэнель.

– Знаешь в чем разница знания и неведения? – неожиданно спросил он.

Иэнель не ответила, лишь заинтересованно уставилась на него.

– Знание предполагает ответственность.

– Ты считаешь меня безответственной?

Урмэд промолчал.

Иэнель стушевалась.

– Ну да, если учесть, как я себя вела первые дни, то понимаю твои опасения. Но хочу тебя уверить, что это произошло скорее от недопонимания ситуации, чем от глупости и легкомыслия.

Она вздохнула, и спрыгнув с подоконника, пошла вглубь мастерской. Дайн оказался плодовитым художником, видимо занимался этим давно. На стенах много портретов в основном тех, кто жил в поместье.

Вот Арта на фоне освещенных солнцем простыней – вешает бельё. Она вся охвачена светом и воздухом. Легкий ветер колышет ее тень на белой ткани. На заднем плане небо тонет в океане. Красиво.

А это Мира моет оконные стёкла, видимо, вот в этой же мастерской. На лице, руках и белом переднике пляшут солнечные пятна, а непослушные пушистые локоны, словно золотой ореол над головой. За окнами цветущие весенние деревья, изумруд травы и кобальт неба.

Марти в столовой за столом с рассыпанными на белой скатерти красными яблоками. Сидит спиной к окну, а на скатерти прочерчены солнечные квадраты окон. Мальчик лукавой улыбкой дразнит зрителя, и начинает казаться, что он сейчас сорвется с места и побежит в сад.

Все картины были написаны ярко, сочно, заметными мазками. Не то, что академические портреты, которые висят во дворце отца. Те утопали в позолоте, бархате, парче, и темных драпировках при скудном освещении. С наигранными позами и слишком серьезными выражениями лиц.

– Да у вас талант! – воскликнула Иэнель, забыв, что они теперь на «ты», обернулась на автора и взгляд ее упал еще на одну работу, что стояла в простенке между окнами. Она ахнула.

– Это я?

Теперь, смущаться пришел черед Урмэда.

«И как не догадался отвернуть картину к стене? Краска была свежая – только что начал работать над ней».

Подошел, поставил холст на еще один мольберт, что стоял сложенный у окна. Небрежно мазнул пальцем, растушевывая неудавшийся мазок.

Иэнель рассматривала. Она видела свои портреты, их часто заказывал отец самым именитым художникам и теперь она понимала, почему ей не нравился ни один.

Этот был… живой!

На изображении она сидела на подоконнике, прислонив голову к толстой оконной раме, пока еще не прописанной, а только намеченной угольком. Лицо ее было задумчиво, взгляд направлен на пейзаж за окном. В руках держала цветок с прозрачными лепестками – эллимлот. Платье то же – дорожное, синее с серебром, что и в первую их встречу в лесу.

Создавалось впечатление, что девушка собралась в путь, но присела на окно и задумалась – а стоит ли ехать?

– Это… это… – она не могла подобрать слов.

– Недописанно – усмехнулся Урмэд.

Посмотрела на него, совершенно другим взглядом, словно он был не-дайном, словно в первый раз увидела. И теперь, после всего, он не казался ей страшным, уродливым, непонятным. Да, суровое лицо, но взгляд насмешливый и совсем не злой.

– Почему я?

Урмэд пожал плечами, посмотрел в окно.

– Тебя еще нет в моей коллекции. Как видишь, я написал портреты почти всех обитателей этого дома и просто не мог пропустить новое лицо.

Дайн обвел рукой завешенные холстами стены.

Не говорить же ей в конце концов истинную причину своего порыва.

– Если есть время, я бы хотел попросить тебя недолго побыть моделью.

Иэнель с радостью согласилась. Ей бы хотелось иметь именно этот портрет.

– Только пообещай, что он будет мой.

– Хорошо, – с легкостью сдался он, – обещаю.

Урмэд переставил холст на место пейзажа, развернул в противоположную сторону.

– Садись сюда, на окно…

Он помог ей устроиться, переложив мягкую подушку с кресла на подоконник. Сложил руки на коленях, так как они были изображены на картине, поправил волосы, одежду. Перегнулся через подоконник и сорвал с ветки листик, вложил в пальцы, словно это был цветок. Кивнул.

От каждого его прикосновения по спине Иэнель пробегали мурашки. Она почему-то засмущалась его близости и этой, почти интимной, обстановки. Щеки залил жаркий румянец и от этого еще больше стало неловко. Хотя ситуация по сути была самой прозаичной. Чего уж странного позировать художнику, тем более одетой.

– Иэнель! – прорвалось сквозь затопивший голову шум, – Ну посмотрите же на меня.

Они встретились взглядами.

Теперь Урмэд вернулся к субординации и кажется, тоже немного был смущен. Двигался чуть более порывисто и нервно. Вытер кисти о порядком замусоленную тряпку и принялся разводить свежие краски. Тряпка полетела в мусорку, в руках появилась новая – чистая.

– Голову чуть выше… Да, вот так. Удобно?

Она кивнула.

– Признаться, я даже не рассчитывал и не мечтал, что ты согласишься позировать мне. Но это просто здорово! Писать по памяти сложнее, – смущенно произнес он, накладывая краски на палитру.

– Почему? Неужели я на самом деле такая вздорная? – обиделась девушка.

Урмэд пожал плечами.

– Во-первых ты принцесса, а во-вторых неизвестные художники сами платят, чтобы модель согласилась им позировать.

– Я не ханжа, Урмэд. Тем более, твои работы настолько необычны и талантливы, что я уверена, скоро у ворот будет стоять очередь из желающих заиметь портрет, написанный тобою.

Дайн фыркнул, но спорить перестал. Нет ничего хуже напрашиваться на похвалу выставляя свои слабости напоказ.

Иэнель немного повозилась на подоконнике и явно не знала куда девать глаза. То ли смотреть в окно, то ли на художника.

– Понимаю, тебе непривычно… Если хочешь, расскажи о себе, это отвлечет тебя и настроит на работу меня.

«Отлично выкрутился, хитрец»

Ну что ж, скрывать ей нечего, тем более, раз он так близко знает отца, то и о ней наверняка слышал. Что бы такого рассказать?

– Я ненавижу дайнов.

Иэнель сказала это спокойно, даже немного с вызовом, но взгляда от рощи за окном не отвела. Проще рассказывать, когда не видишь его глаз.

Мгновение в комнате стояла тишина. Дайн весело фыркнул.

– Отличное начало, продолжай!

– Ненавижу потому, что они отняли у меня почти всё.

– Имеешь в виду резню Праздника Памяти? – мрачно спросил он, намешивая на палитре цвет ее волос.

– Да. У меня погибли все, кроме отца. В тот день он уезжал на турнир в Дардед, а так как день был праздничный, дома собрались многие родственники. Мы с мамой были в танцевальном классе, когда ворвались… они.

– Не продолжай, я знаю, что тогда было, – глухо сказал он.

– Нет, мне надо… – Иэнель вздохнула, – Веришь, ты первый за эти пятнадцать вёсен кому я это рассказываю. И главная ирония состоит в том, что рассказываю я это именно дайну.

Она стрельнула на него взглядом. Урмэд грустно улыбнулся, но спокойно продолжил свое занятие.

– Знаешь, иногда кажется, что мне всё это приснилось. Вот я сейчас выйду из этой комнаты, разобью шарик портала и попаду домой. Туда где была мама, бабушка, дом….

В тот день мы готовились к балу, и учитель показывал новые движения. Я в первый раз должна была танцевать с партнёром. Говорили, что отец нашел мне подходящую партию, я никогда не видела его, но почему-то ужасно волновалась. Старшие фрейлины с завистью говорили, что он красив и отлично образован, – Иэнель печально улыбнулась, невидяще смотря на кроны деревьев, – Наш зал был наполнен солнцем и свежим весенним воздухом. Окна были открыты и шторы легко трогал ветер.

Вероятно, нас предали. Они вошли через портал, а ведь все знают, что дайны не могут их изготавливать. Много, наверное, около сотни. Или от страха мне так показалось? У них был золотой порошок, нейтрализующий нашу магию. Десяток набросился на нас, а остальные рассыпались по замку. Учитель защищал нас до последнего и нам удалось добежать до двери. Вокруг была такая неразбериха, что мы просто не понимали, что делать. В коридоре было еще хуже. Слуги, стража, гости – все метались в ужасе ничего не соображая, буквально натыкаясь на мечи дайнов. Не знаю, как маме это удалось, но кажется в ее руках было оружие и она, защищая меня, отбивалась от налётчиков. А потом всё вспыхнуло. Разом, словно огонь вылили из огромной чаши, и он хлынул вниз…

– Шаманы дайнов. Почти единственное что они умеют – это управлять огнем.

Иэнель кивнула.

– Помню лестницы, горящие гобелены, потрескавшиеся от жара камни под ногами, горящие перила, а внизу просто пекло… Мы почти пробились к выходу, но в холле творился кошмар. Дайны, словно заговоренные, не боялись огня. Наши воины, стражники пытались пробиться на верх, чтобы спасти нас, но гибли в пламени и под клинками.

Помню одного – на нем уже пузырилась кожа, а он всё отбивался… – Иэнель сглотнула, – Иногда мне всё это снится… В конце лестницы на нас напал огромный дайн весь в колючих доспехах, словно чудовищный ёж.

Силы были неравны, однако нам повезло – на него рухнула горящая балка. Казалось бы, всё – спасены, но эта тварь метнула меч, пригвоздив маму к стене. Рухнула еще одна балка теперь между нами. Мама кричала что бы я уходила, спасалась сама.

Я стояла перед стеной огня, видя, как она умирает и ничего, совершенно ничего не могла сделать.

Задыхаясь в дыму, пыталась забиться под лестницу, но меня выволокли за волосы, потащили, по горящему полу. От ужаса совсем потерялась и просто визжала во всё горло, сорвала голос.

А потом всё резко кончилось. Наверное, потеряла сознание. Очнулась уже на белых простынях в спокойной обстановке, рядом сидел отец.

Иэнель посмотрела на Урмэда. Глаза ее были абсолютно сухими, но воспаленными. Словно она действительно только что выскочила из дыма пожара.

Он застыл, и казалось тоже, полностью ушел в себя. Пальцы, держащие кисть, побелели и было не понятно, как он ее еще не сломал.

– Твой отец, потрясающий айн, всегда появляется именно в том месте где его больше всего ждут, – задумчиво обронил он.

– Знаешь почему я тебе всё это рассказала?

– Видимо, чтобы посмотреть на мою реакцию. И как?

– Честно, не знаю… – Иэнель пристально посмотрела на него, – Мне трудно судить, потому что ты ведешь себя нестандартно. Показалось, что ты сопереживаешь, но это ненормально для дайна. Меня это путает. Теперь жду твоей исповеди.

Урмэд промолчал. Деловито повозил по палитре кистью, сделал пару мазков на холсте.

– Вот, смотри, скоро будет готово – отошел от работы, освобождая для нее место.

Иэнель иронично подняла бровь, показывая, что заметила, как он ловко сошел с темы.

На портрете были полностью прописаны лицо, волосы и руки. Мастерски, надо сказать. Особенно ей нравились глаза, словно она смотрела на саму себя в зеркало.

Урмэд заметил ее восхищенный взгляд

– Мне в следующий раз прийти в том дорожном платье?

– Если хочешь. Буду только рад, – улыбнулся он.

Дайн опять уселся на подоконник напротив неё и раскурил трубку. Вечер был сиренев и тих. Дымные ароматные кольца плыли по комнате, сизыми призраками таяли под потолком, путались в листве за окном.

– Почти все, кто принимал участие в налёте уже мертвы. Даже шаманы. Это первое, что я сделал, когда записался в сварму. Каждый погибший отмщен. Осталась небольшая кучка организаторов, тех, кто лично не принимал участие и еще десяток ублюдков, кто там был. Но эти птички слишком высоко летают, пока что я не смог добраться до них, – глухо произнес он, и Иэнель замерла, поняв, что это начало его рассказа.