Текст книги "Узнай меня (СИ)"
Автор книги: Юлия Киртаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)
Поцеловал ее в кончик носа и развернул к двери ее комнаты.
Ему почему-то казалось это важным именно сейчас, опасался, что потом времени может не представиться.
Иэнель еще раз сморщилась и посмотрела в окно. Вечернее солнце освещало верхушки деревьев позолотив голые ветви, и они стали похожи на карамельные палочки, что их кондитер во дворце делал на зимний праздник Самой Долгой Ночи. «Да, проветрить мозги не помешает, тем более ветер почти утих».
Она угадала, ветра не было, но похолодало. Изо рта вырывались белесые облачка пара, но дышалось легко и свободно, словно не было сегодняшнего сумасшедшего дня.
– Ты как всегда оказался прав! – воскликнула взбодрившаяся девушка с удовольствием шагая за Урмэдом по ярким осенним листьям. Она подкидывала их ногой, они шурша разлетались в стороны, почти как снег, только разноцветный и не холодный, – Погода действительно чудесная. Так куда мы идем?
– Это сюрприз, – улыбнулся Урмэд, – Но уверен, тебе понравится.
Взял ее за руку и углубился в старый парк уже больше похожий на лес. Дорога медленно забирала вверх, идти стало труднее. Примерно через нод, оказались у подножия небольшого холма. Иэнель посмотрела вверх и среди сбросивших листву деревьев разглядела некое сооружение.
– Что это? – выдохнула она удивленно.
– Это и есть сюрприз, – улыбнулся Урмэд, – Мы с Нандом нашли это место, когда отлавливали последние имперские банды в окрестностях. Пошли скорее, пока не стемнело, там есть на что посмотреть и это лучше делать при свете солнца.
Еще через полнода они стояли у разрушенных временем древних ступеней. Иэнель насчитала ровно тринадцать, пока поднимались к стенам… храма?
Храм был построен из когда-то белоснежного мрамора с золотыми прожилками. Когда его освещало солнце, то казалось, что камень светится изнутри.
Это было цилиндрическое в основании здание с круговой колоннадой по периметру. Тринадцать колонн с каннелюрами* высотой примерно в три сажа окружали стены здания. Колонны удерживали богато украшенный антаблемент*, плавно переходящий в полусферический купол с круглыми оконцами по периметру.
Иэнель испустила потрясенный возглас.
– Это храм Всех Богов, Ушедших Богов! Тут?
– Да. Мы с Нандом тоже очень удивились. Но похоже, когда-то мы действительно были одним народом.
Зашли во внутрь. Пол усеивали осколки камней из пробитого временем купола, частей статуй, а также мелкий мусор, занесенный сюда через арочный вход и многочисленные щели.
Внутри, в округлых нишах на подиумах, застывшими изваяниями стояли мраморные Боги. Все как один в длинных ниспадающих одеяниях – женщины и мужчины.
Круглые окна в куполе располагались ровно над фигурами, освещая каждого в зависимости от времени суток. Сейчас прорех в куполе стало больше, но те, что были предусмотрены до сих пор хорошо угадывались.
Некоторые статуи сильно разрушены. У кого-то не было головы, у кого-то рук, деталей одежды или предметов, что они держали в руках.
Гости молча стояли, ошеломлённо разглядывая фигуры и теперь стало ясно, что все они были абсолютно разными.
На каждом постаменте древними рунами написано имя его «владельца». Иэнель подошла к крайнему слева.
Эта была одна из немногих хорошо сохранившихся статуй. Женщина, держащая в руках раскрытую книгу. Руны, выбитые на камне, говорили, что ее звали Арилаир. Иэнель внимательно рассмотрела ее. Она явно принадлежала к древнему роду айнов.
– Смотри, одна из наших прародительниц, – шепнула она Урмэду, – Похожа на озерных жителей.
Урмэд кивнул.
– А на этой стороне все дайны.
Он показал на мужчину с пляшущим огнем на ладони, даже позолота сохранилась на камне, говоря однозначно, что это шаман.
Иэнель ступила дальше по своему ряду к мужской фигуре, двумя руками держащего меч, что острием упирался в пол. У мужчины не было головы. Эйрикен – гласила надпись на постаменте.
– Ты знаешь что-нибудь об этом месте?
– Только то, что удалось найти в книгах Шаона. У его отца прекрасная библиотека, как ее не сожги вместе с владельцем просто поразительно, – восхитился Урмэд, – Они конечно очень удивились моим познаниям в истории Айданара, но вежливо промолчали.
– А откуда у семьи Рейза такие реликвии, – подозрительно прищурилась Иэнель, – даже у отца в библиотеке нет подобных древностей.
– Рейз сказал, что она была у них всегда, сколько он помнит себя. А уж как попала к нему, не ведает, – пожал плечами Урмэд, – вполне возможно, что дайны ее когда-то выкрали у айнов.
Так вот «Богов» действительно было тринадцать. Семеро светлых и шестеро серых. Светлые принадлежали к касте просветителей, а серые к касте защитников. Двенадцать основных и один верховный – тринадцатый. Его роль периодически переходила от одного к другому, как бы уравнивая всех. Они происходили из расы айданов.
– Ого, одно название совмещает оба – «айны» и «дайны», – воскликнула потрясенно Иэнель.
– Ты догадлива, подмигнул Урмэд, – подходя к статуе мужчины-дайна, со щитом и мечом в ножнах, части лица у него не было, зато хорошо сохранилась прическа. Такая же как у Урмэда сейчас – волосы с макушки собраны в хвост, остальные свободно лежат на плечах.
– Заметь, традиция выбирать одного из многих пошла именно из тех древних времен.
– Да, отца выбрали именно так, – кивнула Иэнель.
– Так вот, спор у них вышел нешуточный из-за того, что они решали давать ли знания людям или нет. В ту древнюю пору, люди только начали осваивать ремесла и перешли к общинному строю.
– Кто же были тогда айданы? Раз они были так высоко развиты, – удивилась Иэнель.
– А как ты думаешь, – хитро прищурился Урмэд.
Иэнель потрясенная догадкой даже пискнула от удовольствия.
– Они пришли через врата из иного мира!
– Точно! – кивнул дайн, – Порталов было шесть. Но только один был на вход – именно через него они появилась в нашем мире, и он под нашим островом, а остальные на выход. Эти, они создали уже сами. Тот единственный оставшийся, что в подвале вашего замка, как раз выходит в мир Терры.
Так вот, мнения разделились, часть айданов были против того, чтобы учить людей, они хотели, чтобы люди были рабами, так как считали их не способными развиваться и познавать магию. Но остальные были не согласны с ними и вышел спор, закончившийся расколом и долгой войной.
На самом деле, часть айданов ушли обратно в свой мир. Но другая часть осталась, и они разрушили практически все арки Врат. В итоге каждый пошел своей дорогой и пришел к тому, что мы видим сейчас. Так что никаких проклятий, отступников и темной магии. Айны смешались с людской расой и вполне процветают, а дайны погрязли в войнах, ненависти, междоусобицах и сами превратились в полудикое племя. Но в храмах их всегда изображали в полном составе, вместе. Этот, построен еще когда айданы помнили, кто они.
– Когда ты всё успеваешь? – удивилась Иэнель.
– Ну, иногда мозг просто не воспринимает огромного количества цифр и тогда мы с Шаоном и Нандом «разгружались» именно так.
– Я говорила, что ты удивительный?
Иэнель подошла и взяла его за руку. Они стояли под одной из многочисленных дыр в крыше и на Урмэда, словно на древнего бога, падали последние карминовые лучи солнца, отчего его черные волосы отливали бронзой.
Он молча притянул ее к себе.
Как же редко теперь они были наедине! И сейчас, в этом заброшенном храме его охватило точно такое же чувство безмятежности и покоя как тогда, на рассвете, в комнатушке за мастерской. Он ласково, почти дыханием целовал ее, и она отвечала, теряясь в нежности, тепле последних лучей, осеннем запахе леса, старого камня и разлитой вокруг вечности.
– Ты дрожишь. Замерзла? – обнял за плечи.
– Это от переполняющих меня чувств, – она уткнулась ему в плечо, прижимаясь к груди, вдыхая родной запах. До сих пор не понимая, как в нем сочетается неисправимый романтик и довольно жесткий, а иногда и жестокий прагматик. Видимо второе, существует для защиты первого.
Именно сейчас ей так хотелось сказать, что она по-настоящему, искренне и всецело его любит, но почему-то даже эти слова казались ей грубыми не передающими волшебство момента. Поэтому она предпочла промолчать, лишь еще крепче обняв.
– Солнце почти село, возвращаться в темноте по лесу будет неудобно.
– Пойдем порталом. Я замерзла.
–
Каннелюры* – Канелю́ра, каннелю́ра (от фр. cannelure, также ложок) – вертикальный желобок на стволе пилястры или колонны.
Антаблемент* – верхняя часть здания, состоящая из карниза, фриза и архитрава.
Глава 36
День выдался холодней чем предыдущий. Ветер, дующий с севера, ясно намекал на близость скорого снега и пах соответственно – свежестью с легким металлическим оттенком. Тем неуловимым тонким ароматом, от которого перехватывает дыхание и прочищает голову.
Урмэд стоял на возвышенности и смотрел на город-крепость. Черные стены высились башнями. На стенах в рассеянном свете утра, слабо поблескивали наконечники стрел и копий войск Ремерда, направленные в его сторону катапульты и баллисты.
Полы мехового плаща тяжело колыхались, били по голенищам сапог, ветер трепал волосы, но он словно не чувствовал холода. Все его внимание было приковано к воротам. Рыжий жеребец, на котором он доскакал сюда, был нервный и то и дело перебирал копытами, всхрапывал, выпуская через ноздри белые облачка пара.
Урмэд ждал.
За его спиной, под холмом, ожидала сигнала новая сварма. Ему даже казалось, что он слышит, как хлопают на ветру бирюзовые стяги с черным маком на белой широкой полосе.
Ворота открылись и навстречу ему не спеша, словно красуясь, выехал Ремерд на черном жеребце. Поверх даггерской кожаной формы на плечах накидка из блестящего меха серой норной лисы, что водилась на северных отрогах рахадаларских гор.
– Ну что, самозванец, – пришел сдаться или по-хорошему не хочешь?
Урмэд ухмыльнулся.
– А ты как думаешь?
– Думаю, чья-то башка сегодня будет красоваться во-о-он на той башне, – Ремерд кивнул на колокольню за стенами форта, – А то может и не она одна.
– Жизнь покажет, – процедил Урмэд, угрозы Ремерда его не волновали, – Если уж тебе не жалко собственной свармы, освободи хотя бы жителей города. Урмэд попытался воззвать его к совести.
– Они все на нашей стороне, – сплюнул Ремерд, – Тут нечего обсуждать. Сделал жест, отсекающий всякие попытки вернуться к этому разговору.
– Я вот всё в толк не возьму, откуда ты такой взялся? – прищурился Ремерд, – Сирота, из низов, по всем правилам, даже читать и писать должен с трудом. Ан, смотри, в политике шаришь, войны планируешь, перевороты устраиваешь. Как так, а, Урмэд? А может, совместим усилия и объединимся? Представляешь какая силища будет в наших руках!? Мы покорим народы и будем править и над людьми, и над айнами, – Ремерд улыбался, черный конь плясал под седоком не желая стоять на месте.
– Ты поразительно наблюдателен, оттого и прожил дольше Рахнарда, – ухмыльнулся Урмэд, – но сегодня даже это тебе не поможет. Я не иду на компромиссы с убийцами. Не заключаю сделок с глупцами. И поверь, могу дать нашему народу много больше, чем деспотизм и постоянная, бестолковая война.
– А ты спросил у них, хотят ли они именно твоего будущего? – оскалился Ремерд, – Даже если у тебя и получится, то твои подельники сами тебя убьют, соблазнившись жирным куском власти. Нельзя управлять стадом без кнута, а только лишь пряником.
– Не суди по себе Ремерд и по своему бывшему сумасшедшему императору. Нельзя пользоваться властью ради самой власти. Она должна быть ограничена прежде всего собственными запретами и ответственностью за других. Тех, кто доверился тебе и дал эту власть в руки…
Ремерд расхохотался. Сочно, со всхлипами и стонами.
– Воистину, рожает ведь идиотов земля дайонарская! И даже если, повторяю, если ты сегодня выиграешь, советую тебе оглядываться почаще назад. Ибо те, кого ты ведешь за собой, вряд ли будут столь же наивны, как ты. Они воспользуются твоими трудами и выкинут собакам твой труп.
Он развернулся и медленно, не оглядываясь поскакал к воротам форта.
И Урмэду на мгновение стало жаль, что этот дайн не на его стороне. Он умел уважать бесстрашных и преданных своим взглядам противников. Даже с такими идеалами как у Ремерда.
Урмэд поднял руку вверх и за его спиной словно из воздуха (а на самом деле из мощного портала), появилась огромная армия. Эндвид собрал добровольцев из магов и теперь у них есть и защита от огня шаманов дайнов, и триста боевых магов. Игра по правилам закончилась.
По большому счету шаманы дайнов это просто очень слабые маги, заточенные под одну стихию. А самоназвание «шаман» осталось от тех времен, когда магия дайнов была очень тесно связана с шаманизмом. И ничем враждебным по отношению к другим не отличалась. Наоборот, они лечили, как тело, так и душу, могли связаться с миром мертвых и почерпнуть оттуда нужную информацию, защищали от злых духов, контролировали астральные сущности – были защитниками. Так же предсказывали будущее, толковали сны.
Где-то там, за его спиной была и Иэнель. Она ни в какую не хотела оставаться одна, и утром они чуть не поругались из-за этого. В конце концов пришлось найти десять самых отчаянных воинов, которые бы охраняли ее светлость во время боя. Пятеро серых и столько же светлых.
Из середины строя, как торосы из штормового моря, выдвигались огромные тараны. Ирония была в том, что эти тараны были еще имперскими и наверняка ими брались крепости Айданара. Мощные стволы деревьев на длинных цепях с железными головами хищных птиц – стимфал – на концах, из клювастых пастей которых вырывалось пламя огня.
Штурм начался.
Когда до ворот оставалось не больше десяти вершей, они неожиданно открылись и выпустили в поле несколько сотен повозок, запряженных птехорсами. Перепуганные животные, выпучив глаза бежали вперед, не разбирая дороги, волоча за собой страшный груз – телеги с мёртвыми дайнами. Там были старики, женщины, дети. Видимо, мирные жители города, согласившиеся на лживые заверения Ремерда об их освобождении.
Горожане лежали вповалку, словно сломанные куклы, подпрыгивали на кочках и камнях в такт бега животных.
– Разбить стой, пропустить! – заорал Урмэд, – Прикрыться щитами!
Когда страшный груз поравнялся с первыми шеренгами, повозки вспыхнули и взорвались, разбрасывая мертвые тела, словно тряпичных кукол. На щиты айданарцев посыпались горящие фрагменты тел, внутренностей, по щитам забарабанили металлические фрагменты страшной начинки. Видать, в телегах между телами насовали металлического лома. Тараны дрогнули, остановились.
Ворота вновь закрылись, загородившись поверх тяжелыми железными решётками. Со стен полетели первые стрелы и снаряды. Айданарские маги творили щиты.
Первый шок схлынул и маги, быстро затушив огонь, испепелили препятствия вместе с повозками. Испуганные выжившие птехорсы еще какое-то время метались меж воинов, но потом и они разбежались, скрываясь в бескрайней степи. Строй восстановился и шеренги под градом стрел со стен, всё же пошли вперед.
– Пусть воздух, земля и небо примут вас, – прошептал Урмэд себе под нос, провожая взглядом, оседающий на землю пепел, что остался от несчастных мирных жителей.
Нанд скомандовал второй этап наступления и тяжелые тараны вновь пришли в движение.
«И не такие города брали», – зло шипел он про себя.
Через четыре нода ворота и частично стены форта Морар были разрушены и сварма Ремерда, словно черная лавина, хлынула наружу, стараясь с хода одолеть противника. Урмэд не собирался входить в город, пока с имперцами не будет покончено. На узких улицах и небольших площадях особо не развернешься. То ли дело привольная степь, лежащая пред воротами города-крепости. Вот потом – да, город придется зачистить.
Краем глаза наблюдал за противостоянием Эндвида и Кейрана, готовый в любую минуту прийти на помощь королю.
В кипени боя Эндвид увидел того, кто вот уже несколько недэй не покидал его мыслей. Одно упоминание имени которого повергало его в непреодолимую ярость и одновременно горечь.
Кейран на коне рядом с Ремердом. Глаза безумны от ядовитого порошка, на ладони уже заготовленный энергетический шар.
Взмах руки…. Эндвид отбил снаряд мечом, пропустив заклинание через его остриё. Не веря своим глазам, Кейран посмотрел на свою руку и создал еще один. За его спиной в седле сидел тщедушный пожилой дайн, он дунул в кулак, и тонкий шлейф пламени перетек в ладонь Кейрану.
Взмах, и энергия пополам с огнем окутала лорда и десять ближайших айнов вокруг. Эндвид закрыл себя и тех, кто был рядом щитом, и вновь отбил удар бывшего друга. Кейран ухмыльнулся и повторил манипуляцию, чуть перенаправив удар. Теперь сгусток огня несся на Урмэда. Тот был занят огромным, затянутым в кожу и железные доспехи даггером и краем глаза в последний момент увидел опасность. Эндвид успел вновь.
Понимая, что проигрывает, Ремерд бросал на неприятеля последние, самые отборные части свармы. Даггеры, словно бешеные, кидались в бой, понимая, что это последний их бой и старались забрать с собой – на ту сторону жизни – как можно больше противников. Звенела сталь, сыпалась ругань, ржали кони и визжали немногочисленные птехорсы, что тащили повозки с оружием и запасом стрел.
Иэнель была в это время на пригорке и тоже участвовала в битве. Оглушенная грохотом сражения, она поначалу терялась, видя разрубленные тела, валящиеся под ноги лошадям и воинам. Кровь, стоны раненных, рёв наступающих, звон металла, всё смешалось в одну страшную какофонию. Это не спарринг в зале – это жестокая рубка без правил и отдыха. Но потом она начала уяснять принцип действий и ориентировалась немного свободней. Собственноручно прикончила четверых.
Естественно под охраной отчаянных даггеров Нанда и отцовской охраны, это было сделать легче, чем в открытом бою, но она все равно гордилась собой.
Поверх голов видела шлемы отца и Урмэда, следила за ними и, если надо, прикрывала.
Айнские маги создали общий щит и огонь благополучно скатывался на землю. В ответ шаманам сыпались энергетические разряды, «ледяные стрелы», «молоты» … Но вот шальная стрела пронзила одного мага-айна из связки, щит частично лопнул, открывая пространство как раз над головами сотни Эндвида и Урмэда. Иэнель постаралась помочь, но следовало подойти ближе.
– За мной, Урмэд в опасности! – позвала она даггеров и те беспрекословно последовали за ней, прорубая клинками широкую просеку в плотном скоплении неприятеля.
Эндвид заметил ее перемещения и предостерегающе крикнул, чтобы оставалась на месте, на его возглас обернулся и Урмэд.
Но упрямицу было не остановить. Десяток Иэнель расчистил пространство от противника и пользуясь прикрытием охраны, та заменила погибшего мага. Пока собирала силу, плетя нужные заклинания, из стана врага полетело еще десяток огненных сгустков.
Созданная «заплата» в защите сработала слишком поздно – уже когда снаряды были над головами воинов. Она словно во сне видела ухмыляющуюся рожу Кейрана, он послал ей воздушный поцелуй и тот, превратившись в огненный шар, полетел навстречу. Словно завороженная, долю мгновения смотрела на него, решая, что предпринять.
Иэнель не оставалось ничего, как сорвать шарик перехода с тайника на рукаве и сжать в ладони готовясь прыгнуть в портал. Именно на таких условиях Урмэд позволил ей участвовать в сражении.
– Уходи!
Урмэд видел, что она растерялась, замешкалась, наверняка думая, что успеет сотворить себе защитный купол. Среагировал мгновенно. Оттолкнул соперника и в три нереально-длинных, разрывающих мышцы прыжка оказался на пути снаряда и закрыл Иэнель собой.
Завернув обоих в пламенный кокон, мощной волной их толкнуло назад – через головы воинов. Перед глазами Иэнель все закружилось, и она поняла, что Урмэд, развернулся в полете, чтобы не придавить ее собой.
Мгновение, всего одно короткое мгновение, но такое чудовищно-страшное, переворачивающее всё с ног на голову. Разрывающее жизнь на «до» и «после» …
Рухнули на камни – в тыл армии, целый саж протащившись по земле. Глаза и рот засыпала поднявшаяся в воздух пыль и мелкое крошево камней. Иэнель рукавом отерла лицо и засыпанные песком глаза, откашлялась и увидела, что лежит в глубокой воронке сверху Урмэда.
Он слабо улыбнулся, посмотрел на нее затуманенным взглядом, – «Жива!» – и закрыл глаза.
Она судорожно, скорее инстинктивно, чем осознанно, сжала шарик перехода, и они оказались на гладком, белом полу маг-блока в замке отца.
Еще полностью не осознавая, что именно случилось, в каком-то исступлённом бреду трясла его за плечи, теребила, пока не увидела разливающуюся под спиной темную лужу крови. Перевернула на живот и отчаянно закричала.
Спины у него было. Лишь кровавая обгоревшая по краям дыра, с поломанными, торчащими наружу ребрами, пульсирующая последним, слабым дрожанием легких.
Не помня себя, подскочила и нажала тревожную кнопку. В то же мгновение вой сирены огласил стены лаборатории нестерпимым воем, заполняя голову звоном, опустошенностью и темнотой.
Обнаружила себя лежащей на кушетке в том же маг-блоке. Медленно повернула голову.
Напротив – на такой же кушетке, – лежал Урмэд, оплетенный проводами и трубками. Если бы она не видела его рану, сказала бы что с ним все в порядке – такое спокойное лицо у него было. Только очень бледное.
Почувствовала легкий укол в плечо, равнодушно скосила глаза, но Ламерт тут же вынул иглу.
– Крепись, Иэнель, – тихо сказал он, – пытаемся его вытащить…
Села, свесив ноги с кровати, рассеянно дотронулась до плеча. Чувств не было. Точно ее отключили от мира, или это лекарство так действовало?
«Боги, только бы он выкарабкался, только бы выжил», – крутилось в голове, но почему-то смысл этих слов терялся, оставляя на губах пепел горечи и слез.
Словно в насмешку, приборы надрывно запищали, и возле Урмэда образовалась толпа людей в белых халатах. Ламерт рвано отдавал приказы. Урмэду вставляли и вынимали иглы, прижимали какие-то «плашки», от которых его тело вздрагивало и приподнималось, но всё было бесполезно. Длинная прямая линия на одном из приборов, как поняла Иэнель, отражающая пульсацию сердца, раздражающе-однообразно пищала и даже не пыталась взлетать острыми, мерными вершинами. Провозившись над телом несколько десятков нол, врачи отступили, печально качая головами и растерянно разводя руками. Медленно отключили приборы и отошли в торону. Всё было кончено.
Не выдержав, Иэнель выскочила в коридор и побежала куда глаза глядят. Остановилась напротив какого-то окна и не отдавая себе отчета, полезла на подоконник.
Резким движением ее сдернули вниз и крепко прижали к себе сильные руки отца.
– Не смей!
Она обняла его и сдавленно всхлипнула.
И было невыносимо горько и стыдно от того, что вначале она вышла за Урмэда лишь потому, что хотела доказать себе, что она такая же как мама. Что способна полюбить не только за внешность или статус. Но кто знал, что брак по расчету, из-за эксперимента, чистого любопытства (а вдруг получится?) будет любовью всей жизни? Нет, конечно, когда принимала кольцо, у неё не было плохого на уме, была искренняя симпатия и как не странно уверенность в нём, но не совсем уверенность в себе.
А он просто всегда любил её, только за то, что она – это она. Не сомневался, не боялся своих чувств, всегда был с ней честным.
И вот теперь его нет и некому сказать, что она действительно, искренне, всем сердцем… Некому.
И внутри нее разливалась какая-то палящая пустота, казалось, что она выжигает ее изнутри, и если вырвется наружу, то сожжет всё вокруг – весь мир, всю вселенную.
Иэнель бездумно крутила два кольца на пальце. Второе только что появилось у неё, сообщая, что надежды больше нет…
– Как ты это пережил?
Её голос звучал бесцветно. Они сидели под дверью маг-блока и откинувшись к стене смотрели в потолок.
– Никак, – так же ответил Эндвид, – я до сих пор иногда советуюсь с ней про себя, – Иэнель поняла, что он говорит о маме.
– Когда вы с Урмэдом показали мне свои кольца, я не знал, что сказать и мысленно обратился к Анне. И понимание пришло.
Привыкай, это чувство пустоты теперь всегда будет с тобой. Потеря никуда не денется, она вырвет у тебя половину сердца, а с оставшимся придётся как-то жить дальше. Но я тебе скажу: пока есть хоть кто-то, кто нуждается в тебе, не отчаивайся и иди вперёд. У меня была ты, и у тебя тоже кто-нибудь появится. Обещай, что справишься, что будешь идти до конца, как всегда шел до конца Урмэд.
– Обещаю, – неслышно, выдохнула Иэнель.
Из двери маг-блока вышел Ламерт и молча качнул головой.
– Я сделал всё, что мог, – устало буркнул он, и съехав по стене на пол, так и остался сидеть, подпирая голову руками. Его белый халат и предплечья были в засохшей крови, волосы спутаны, а в глазах, так же, плескалось отчаяние и горечь.
Иэнель забралась на колени отцу, ее плечи беззвучно вздрагивали.
Ламерт поднял голову, слабо улыбнулся, поймал взгляд высокого лорда и незаметно качнул головой. Эндвид зажмурился и крепче обнял дочь.
