Текст книги "Узнай меня (СИ)"

Автор книги: Юлия Киртаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 27 страниц)

– За что? Почему он так поступил? – выдохнула она, пряча лицо в ладонях. Горло сжалось тисками обиды.

– Это был мой приказ – вздохнул отец.

Иэнель гневно вскинула голову. В глазах закипали близкие слезы.

– Ты?! – Иэнель показалось, что она ослышалась, но серьезный, извиняющийся взгляд отца сомнений не оставил, – Но… ты же успокаивал меня тогда… как ты мог?

Отвернулась, пытаясь осознать его слова, принять их и понять. Пыталась, но… сердце противилось этому.

– Иэнель, я должен был так поступить, прости. Но подумай сама, смогла ли бы сделать то, что сделала, зная, что он где-то умирает от боли? Смогла бы ты принимать обдуманные, взвешенные решения, когда была во власти горестных чувств и мыслей. Могла ли до конца осознать, как действительно всем нужна?

– С чего ты взял, что не смогла бы? – сквозь зубы выдохнула она. Хотелось закричать, но воспитание и уважение к отцу не позволило.

– Ну посуди сама, – увещевал Эндвид, опустившись перед ней на колени, – Когда знаешь, что любимый на грани жизни и смерти, хочется быть с ним каждую минуту, держать за руку, ловить возможно последние минуты его жизни. Но все равно осознавать, что помочь, увы, ничем не можешь. Это затмевает все остальные желания и заставляет скатываться в отчаяние и сумасшествие от бессилия и обреченности.

Но также быть нужным тем, кто еще жив и требует твоих быстрых решений и такой же заботы. Поверь, я так же сидел возле тебя, когда потерял всё. С тобой были лучшие маги и врачи, они говорили одно и тоже: «если организм сильный, она выживет, если нет…»

В тот раз я упустил время, упустил тех, кто обрекли тебя на муки и боль ожогов…

– И ты решил отыграться на мне? Посчитал, что мне тоже это не нужно? Что я должна кого-то там спасти? Например, Дайонар, который забудет обо мне, как только я … А может мысль, от сознания, что он пока жив, предавала бы мне больше сил. Ты не подумал об этом?

Иэнель задыхалась от слез и обиды.

– Но ведь никто не смог сделать это лучше тебя. И это правда! Все твои решения были своевременны, мудры и взвешены. Все твои проекты и начинания увидели свет и работают. Ты заставила к себе прислушаться и дала надежду на будущее целой стране. Я горжусь тобой.

Эндвид пересел к ней на лавку, обнял дочь, ласково гладил по голове. Она уткнулась ему в грудь и долго всхлипывала, признавая, что он все-таки в чем-то прав. Да нет, почти во всем прав. Но от этой правды тошнило. Впрочем, ее и так постоянно тошнило.

– Тем более, Тайрен все это время находился в медицинской коме, – послышался голос Ламерта за спиной, – Ты все равно ничего сделать бы не смогла. Просто потеряла бы время.

Он явился со стороны балкона, легко спрыгнув с предпоследней ступени.

– А, и ты тут, пособник…, – она хотела сказать «зла», но к отцу это мало применимо, – лукавый соучастник заговора, – прогнусавила принцесса, утирая слёзы. Ламерт грустно усмехнулся и подал ей палаток.

– Надеюсь, чистый? – буркнула Иэнель, подозрительно рассматривая ткань.

– Обижаешь, стерильный, – фыркнул лекарь.

Иэнель вытерла глаза, нос, но всё еще хмурилась. Что-то не хотело сходиться.

– Но его кольцо появилось на пальце! А потом, путь в город, похороны. Я сама видела, как он… – она вспомнила последний костер, жар огня, его силуэт в пламени, и боль, разрывающую сердце на части.

– А, ты про это, – Ламерт беспечно махнул рукой, – Кольцо появилось у тебя потому, что Тайрен действительно умер, но потом мы успели его реанимировать. В медицинскую кому ввели его еще когда вы с Эндвидом сидели за дверью. Для поездки по городу я поместил его под защитный купол. Тайрен все равно спал, ничего не слышал и был почти что мертв. Трубки, подводящие лекарства мы спрятали под одеждой и покрывалом, а аппарат жизнеобеспечения вставили в ложе под телом. Его батарей на поездку как раз по времени хватало.

А для похорон мы соорудили специальный саркофаг с двойным дном. Когда огонь запылал, гроб с телом Тайрена перестал быть виден со стороны зрителей, саркофаг автоматически закрылся, опустился во второй саркофаг – защитный. Там я открыл портал и вытолкнул Тайрена в палату маг-блока. Подложил замороженное тело настоящего Урмэда! (да-да, оно все время эксперимента было в заморозке на Терре – я хранил его все эти годы), – на ложе верхнего саркофага и отправил его догорать, а сам вновь вернулся в замок. Вот и весь фокус.

Иэнель ошарашенно взирала на родственника, поражаясь изобретательности и, что уж говорить, коварству.

– Неплохой розыгрыш, – послышался еще один голос. Из-за колонны ротонды вышел Тайрен.

– Для тебя и старался, – отвесил ироничный поклон Ламерт.

Иэнель охнула, торопливо утирая слезы, отвела глаза. Почему-то Тайрена она стеснялась. Странно.

– Ладно, Лам, нас тут всё равно не любят, – наигранно обиженно буркнул Эндвид, вставая – думаю, нам стоит удалиться и оставить их наедине. Тем более, сейчас переливчатых моллюсков с икрой подадут.

– С чувством глубокого сочувствия к вашим уязвленным чувствам спешу откланяться, – Ламерт показушно витиевато поклонился, но не удержался и всё-таки прыснул в кулак.

– Иди уже, паяц, – махнул рукой Тайрен, – я тебя позже найду.

– Нас разыграли как младенцев, – буркнула Иэнель, нервно перебирая кольца на цепочке.

Тайрен отобрал подвеску, надел кольцо на палец Иэнель. Она повторила ритуал.

– Это уже который раз мы обручаемся? – улыбнулась принцесса.

Тайрен сделал вид, что задумался.

– Кажется, четвертый.

– Это вошло в традицию?

– Привычка, – улыбнулся он, притягивая жену к себе.

– Я соскучилась! – она уткнулась в его плечо. Почувствовала, как он прижимает ее к себе, его пальцы в своих волосах, тепло дыхания, и то, как он почти неслышно, на выдохе повторяет ее имя – Нэль…. Как же ей нравилось, когда он так ее называл! Ей казалось, что реальное тепло исходит от него, проникает в ее заледенелое за зиму сердце, разливается жарким озером внутри, отчего даже покалывают кончики пальцев наконец-то отогреваясь в его свете.

– Обещаю, самая красивая церемония состоится в Озерном Лесу по всем правилам и самыми желанными приглашенными.

– То есть – только ты и я?

– Ты, я и наш сюрприз.

Она чуть отпрянула и посмотрела в его глаза – прозрачное серебро с чуть сероватым ободком. Провела пальчиком по шраму.

– Это твой или Урмэда?

– Мой, – улыбнулся он, – мой собственный, но «подаренный» Урмэдом. Вот ведь ирония судьбы, – фыркнул, уже привычным жестом потирая щеку.

Неожиданно почувствовал щекотку и пощупав лицо, понял, что «ожога» больше нет. Удивленно вскинул бровь.

– Он больше не нужен, – Иэнель пожала плечиком – Я бы тебя и так узнала.

Белый зал бурлил. Обсуждали возвращение Тайрена, новую хозяйку Штормбора и подписание мирного договора.

Дайонарцы держались вместе, не рискуя разделяться и вступать в разговоры с местными. Осматривались.

В воздухе плыли ритмичные звуки вальса и пользуясь случаем показать новые наряды и прически, гости с удовольствием танцевали.

К Фиэнн по очереди подходили поздравлять с новым статусом; соболезновали скорой утрате супруга, но памятуя о его соучастии в заговоре против короны, особой скорби не выражали.

Фиэнн разговаривала с Майрет, которая в последнее время очень поддерживала ее и стала чуть ли не подругой, но взгляд ее неосознанно возвращался к группе гостей из Дайонара.

Оказалось, что они не такие уж и страшные. Наоборот, тот, с волосами цвета черного янтаря, очень даже ничего. Солнце запуталось в темных прядях, зажигая в них красные и рыжие отблески.

Она пару раз ловила взгляд его зеленых глаз на себе и точно решила, что на следующий «белый танец» обязательно его пригласит. В конце концов, кто или что ее может остановить, да и плевать ей на общественное мнение. Вон, даже дочь Эндвида была замужем за дайном и ничего…

Возможность представилась очень быстро, и она направилась через зал. Под начинающиеся звуки «Снежного вальса» смело подошла к дайну и присев в легком реверансе протянула ему ладонь.

– Буду счастлива, если не откажете мне, – очаровательно улыбнулась Фиэнн.

– Как можно отказать такой прекрасной женщине, – вернул улыбку серый, – Я Нанд Дар и для меня большая честь танцевать с вами, леди.

Он легко поклонился и уверенно увлек ее в танец.

Фиэнн удивленно обнаружила, что дайн прекрасно танцует. Не наступает на ноги, тонко чувствует ритм и уверенно ведет. Воистину, сколько открытий им еще придется сделать с этими серыми.

– Не боитесь оказаться парией в своем обществе? – серьезно поинтересовался Нанд, поднимая правую руку для поворота партнерши.

Краем глаза замечая заинтересованные, удивленные и даже возмущенные взгляды в их сторону.

Глава Штормбора весело фыркнула, вливаясь в движение. Платье красиво распустилось цветком.

– Поверьте, после плена, предательства и покушения на меня собственным мужем, мне уже ничего не страшно. Тем более каких-то глупых слухов и сплетен. Как помните, принцессе Иэнель ничего не мешало любить дайна.

– Так то принцесса, – завершая «большой квадрат» танца, улыбнулся Нанд. Ему понравилась уверенность в ее словах

– Не вижу разницы, – Фиэнн с достоинством улыбнулась, – Подонком можно быть с любым цветом кожи, вам так не кажется?

– Абсолютно согласен, – еще раз закручивая Фиэнн в движении, кивнул он, – Что вы скажите о возвратившемся правителе Озерного Леса? Должно быть это большая радость для всех вас, – решил сменить тему он, а заодно прощупать почву местных сплетен и слухов.

Фиэнн ухмыльнулась и дайн не мог понять, что именно тенью пробежало по ее лицу. Грусть, обида, досада…?

– Скажу, что серый цвет ему шел больше.

Нанд не выдержал, рассмеялся. А еще понял, что Фиэнн каким-то образом связана со всей этой историей.

– Рад, что вы это тоже заметили.

Фиэнн приподняла бровь, но ничего не сказала, сделав выводы про себя.

Музыка закончилась, дайн с достоинством поклонился и не выпуская ладони Фиэнн легко коснулся губами тонких тёплых пальчиков. Отходить от девушки не спешил, а она не спешила вырывать у него руку.

– Могу ли я пригасить вас еще на один танец?

– Не думаю, что нам может кто-то помешать, – легко согласилась девушка. – тем более, по правилам у вас есть еще два.

Улыбка – искренняя, теплая, добрая – тронула ее губы и Нанд понял, что, кажется, пропал.

Глава 40

Испуганный худой старик сидел на проваленной скрипучей кровати, кутался в бесцветную ветхую хламиду и покачиваясь, невидящим взглядом смотрел в окно. Там, в окне, забранном ржавой решеткой, серел запущенный сад с кривыми вытоптанными тропинками и разбитыми лавочками на твердом покрытии дороги. С неба моросил дождь, а по-над деревьями стлался туман.

От утреннего лекарства он впадал в какое-то безразличное состояние, понимал, что оно совершенно не свойственное ему, но поделать ничего не мог и лишь иногда приходя в себя, принимался осматриваться и обдумывать побег из этого ужасного места. Но потом его заставляли выпивать очередную дозу снадобья, вернее сказать отравы и он опять впадал в транс. Мозг сопротивлялся, но тело предательски размякало и просило только сна и покоя. Он тупо смотрел на изъеденные плесенью стены, а в грязных разводах угадывались и медленно проплывали благодатные пейзажи Айданара.

В общей комнате без дверей, рассчитанной на пятерых человек, были заняты всего три кровати. Одну – среднего возраста человек с пустыми, бледно-зелеными глазами и постоянно текущей слюной. Он, то говорил быстро-быстро и даже ему было понятно – бессвязно, то принимался метаться по комнате, стучать в стены, двигать кровати и кидать стулья. Тогда приходили здоровые парни в синих халатах и смешных шапочках, кололи его иголками, связывали и укладывали на постель. Там он снова заходился в крике, но постепенно успокаивался и затихал.

Второй была древняя старушка, постоянно теребящая в пальцах обрывки тряпочек и ниток и опорожняющаяся под себя. Воистину, страшен тот мир, где старики, даже такие, обречены на одиночество, причем совершенно скотское.

Кормили какой-то клейкой субстанцией, но после лекарств ему было уже все равно. Персонал лечебницы был груб до жестокости и совершенно равнодушен.

Его тоже раньше кололи, связывали и даже били, но теперь он понял, что этим он никак себе не поможет, напротив, лишь только усугубит свое положение. Так что он выбрал позицию наблюдателя, пытался учить язык (но носителями, к сожалению, были лишь сумасшедшие) и даже пытался разговаривать, но это мало помогало. Ни один язык этого мира, каким его проверяли, не был похож на айданарский.

Мир Терры вызывал у него ужас и отторжение. Не о таком он грезил, не так он себе это представлял. И вот именно сейчас он в полной мере осознал к чему привела его мечта. Теперь он отчетливо понимал, как был наивен и глуп, думая, что новый мир обязательно ляжет к его ногам – ногам сильного, влиятельного волшебника. Однако, этот лишенный магии мир только посмеялся над ним, показав какой он на самом деле идиот.

В тот пасмурный день Ламерт просто открыл портал и сказал ему: «идти». Показал несколько изображений, пояснил некоторые моменты, но и только. Он не собирался идти с ним, так-как его присутствие и помощь требовалось в Айданаре. Обещал, что там он найдет ответы на свои вопросы и возможно познает нечто совершенно новое.

Нейдан спешно собрал вещи, взяв с собой только самое, как ему казалось, необходимое и вошел в арку Врат.

Новый мир обрушился на него удушливым воздухом, страшными механизмами, незнакомым языком и совершенно непонятным укладом жизни.

Деньги, что Ламерт дал на первое время, быстро закончились, а может, его совершенно бесцеремонно обманули, поняв, что языка он не понимает. Из гостиницы выгнали, и он оказался на улице.

Спустился под землю и купив кусочек картона на последние монеты, хотел уехать из города. Ламерт объяснил, для чего нужно «метро» и «автобус». Но он запутался и в этом.

Пересаживаясь из вагона в вагон, совершенно потерялся, отчаялся и поздним вечером вышел на какой-то конечной станции. Хотел заночевать тут же, но был препровождён местным охранником в маленькую тесную комнатку. Там ему намазали руки чем-то черным и липким, сняли отпечатки пальцев, обыскали, отняв все перстни, фамильный медальон, браслет и серебряную табакерку. А не найдя каких-то «документов», заперли в вонючей каморке с грязным попрошайкой.

От такой несправедливости он начал требовать главного управляющего, но его не поняли и через некоторое время, обрядив в хламиду с длинными, фиксирующими движения рукавами, посадили в белый экипаж и отвезли сюда. Так он оказался в компании сумасшедших.

Как он не пытался объяснить кто он и откуда, его никто не понимал, а как потом догадался никто и не хотел понимать.

Правда, однажды пришли люди со странными приспособлениями. Светили яркой лампой в глаза, тыкали в лицо короткой «палкой» с круглым набалдашником. Покружились вокруг него и через некоторое время ушли, приговаривая все время непонятное слово «телевидение».

Он пытался считать дни, но потерялся на пятом. Словно попал в петлю времени, где из раза в раз повторялся один и тот же страшный день.

В одном Ламерт оказался прав: он познал нечто совершенно новое, а именно – абсолютное одиночество и полное отчаяние.

Но вот сегодняшнее утро выдалось совершенно необычное и по-настоящему сумасшедшее. Солнце, так давно не показывающееся из-за облаков, казалось, совсем забывшее про это страшное место, наконец выглянуло, показав свой ясный лик миру Терры.

Персонал, быстро раздав лекарства после завтрака, разогнал всех больных по палатам и привязал к кроватям. В проем открытой двери, со своей, так удачно расположенной койки, он за долгое время с интересом наблюдал за мечущимся в панике лекарями и персоналом. Они рылись в журналах, бегали по коридору с бумагами в руках и орали друг на друга. Как понял Нейдан приехал кто-то очень важный. Уж это в любом из миров похоже.

Но лекарства начали действовать и любопытство несколько поблекло. Нейдан повернул голову к окну и прикрыв глаза, начал наблюдать за косяком гусей, летящих в чистой лазури неба. Казалось, он вдыхает прозрачную сладость осеннего воздуха, слышит их грустные протяжные крики, чувствует скользящие тени облаков по лицу, и глаза его полнились слезами. Может от солнца, а может от воспоминаний.

Неожиданно шум возник прямо у входа в их палату и Нейдан, обернувшись, с отстраненным удивлением узнал в посетителе Ламерта. Он был одет по местной моде, сосредоточен и строг. Рядом с ним стояли люди в белых халатах, не такие, как персонал этой унылой обители. Спокойные лица, облеченные некой властью, уверенные, снисходительно-брезгливые и совершенно равнодушные.

Ламерт указал на него, и тут же ставшая подобострастной, лекарка быстро и аккуратно отвязала его от скрипучей койки.

Нейдан медленно сел и размяв руки, поднялся с постели. Ламерт накрыл его какой-то теплой и даже на вид мягкой одеждой, приобнял за плечи и молча вывел из кабинета, а потом и из больницы. Остальные люди шли поодаль на приличном расстоянии, даже не пытаясь приблизиться. Из чего бывший волшебник сделал вывод, что Ламерт тут пользуется непререкаемым авторитетом. Он молча сунул Нейдану небольшую коробку и открыв ее, старик с удивлением обнаружил на дне все его потерянные сокровища, что отобрали у него там, под землёй.

Выйдя из дверей страшной лечебницы Нейдан окунулся в солнце, услышал крики гусей и наконец вдохнул сладкий воздух свободы.

– Сожалею что так вышло, но прийти раньше не получилось, – вполголоса объяснил Ламерт на айнише.

– Мы возвращаемся? – в голосе бывшего волшебника сквозила надежда.

Ламерт задумчиво посмотрел в конец аллеи, где за забором стоял его «Ленд Ровер» и с сожалением качнул головой.

– Пока нет. Но ты теперь будешь под моей опекой. Выучишь язык, будешь жить в горах у моря, тебе понравится, я уверен. Просто, как говорят здесь: первый блин вышел комом.

Нейдан закусил губы от отчаяния, но все же кивнул. Ему дали второй шанс. А могли бы и не давать. Он не должен обижаться. Теперь, он постарается принимать мир с позиции смирения и постоянной новизны момента.

Медленно шагая к машине Ламерта, Нейдан неожиданно понял, что, единожды познав тягости заключения, начинаешь ценить абсолютно обыденные вещи, такие как солнце, ветер или косяк улетающих вдаль гусей.

Эпилог

День только перевалил за середину, но было довольно сумрачно. С моря надвигалась гроза. Небо на западе разрывалось от вспышек молний и тяжелые тучи, похожие на верхушки Северных Гор быстро и неотвратимо наползали на Озерный Лес. В воздухе пахло озоном, водяными кувшинками, горячей пылью, поднятой с каменных дорожек заброшенного острова.

На фоне сумрачного неба, великолепным белым изваянием возвышался замок Лейфор семьи Рейоренов. Будто растущий из скалы, он поражал воображение воздушными анфиладами, беседками, небольшими замками, словно игрушечными, разбросанными по уступам белого камня. Так же как на картине в поместье за океаном. Только еще лучше!

Тайрен настоял на том, чтобы попасть на остров не порталом, а именно своим ходом. Они уверенно отказались от сопровождения, решив побыть только вдвоём. Так что многочисленную свиту оставили в поместье Дайана Лейва, с радостью предоставившего им весь первый этаж своего большого поместья. Тайрен сам правил небольшой лодкой с парусом, а достигнув берега, спрятал ее в прибрежных зарослях плакучника*. Обратно обещали вернуться исключительно порталом.

– Пойдем скорее наверх, поищем укрытие от дождя, – предложил Тайрен, подхватывая Иэнель под руку, отвлекая от созерцания великолепия башен и портиков. Даже сейчас, заброшенный и почти лишенный зелени, остров поражал красотой и превосходной техникой строительства древних мастеров.

– Но тут же недалеко! – Иэнель махнула рукой в сторону первого строения.

– Это только кажется, а на самом деле идти и идти. Все дело в размерах, поспеши и ты все поймешь.

Словно в подтверждение его слов со стороны моря дохнуло соленым ветром, полыхнула зарница, а через некоторое время послышался грохот раскатов грома. Пока глухого, низко-рокочущего

– У нас от силы пара нодов.

Тайрен потянул за руку и Иэнель уже в серьез обеспокоенная, стала поспешать за ним.

Она удивлялась, как еще небольшой животик уже сейчас сделал ее куда менее поворотливой и неуклюжей. Она сама себе напоминала утку, смешно ковыляющую к воде. Аналогия почему-то развеселила, она шла и глупо улыбалась. Тайрен понимающе фыркнул и приобняв, поддержал под руку. Идти стало легче.

Когда до укрытия оставалось совсем немного, и спешка стала не нужна, остановились передохнуть недалеко от небольшой ротонды, любуясь на буйство стихии. Причудливые облака «наковальней» зависли над островом. Низ их был насыщенного темно-синего оттенка, а верхушки утопали в розовато-молочных отблесках солнца. Ветер рвал редкие зеленые побеги с ветвей, пронзительно шелестел ветками, вздымал прошлогодние листья и нес их по голой земле.

– Странно, везде уже всё распустилось, а тут словно… – Иэнель не могла подобрать нужного слова. Вроде и обидеть Тайрена не хотелось, но и правда слишком очевидна, чтобы о ней молчать.

«– …Спит», – сказал старческий трескучий голос совсем рядом.

Тайрен вздрогнул, тут же оттеснил Иэнель за спину, потянулся к ножу на поясе.

Позади них, опираясь на кривую, вытертую до блеска палку, стоял старичок-айн. Лукаво повернув голову на бок, он добродушно улыбался им из-под широкополой шляпы и был похож на старый гриб. Лицо, словно сморщенное яблочко, однако, лучилось ясностью взгляда синих глаз и доброй улыбкой.

– Говорю, замерло туточки всё, спит, – повторил он, словно для неразумных.

– Ты кто, дедушка? – ласково спросил Тайрен, пряча нож обратно.

– Дык, Пафнутий я, старожил местный. Никто туточки не живет уж поди вёсен десять. Офлейф ентот, безобразник, токмо валандался, так и его недавнось приструнил Эндвид, лорд-то наш.

– Понятно, – протянул Тайрен, хитро щурясь на старичка. Ох не простой дедок. Только показывать этого не хочет, – Так что же ты дедушка, тут один-одинёшинек живешь? – улыбнулся Тайрен.

– А я тут и не живу, так инспектирую иногда, – приосанился дед, козыряя умным словцом.

Посмотрел на небо и вздохнув, указал палкой на черные тучи, уже вплотную подобравшиеся к острову.

– Все равно мимо пройдет, – махнул рукой он.

– Это почему же? – подала голос молчавшая до этого Иэнель.

– Дык, всегда проходит, уж весен десять как! Словно заговоренный остров ентот. Пошумит-пошумит над ним ветер, да тучи мимо прогнав, так ни с чем и уйдёт. Во-он за тем лесом всё проливается, – указал он палкой на дубовую рощу, виднеющуюся за большой водой, – Там все теперь по берегам и обосновались. Замков себе понастроили.

– И почему же так происходит? – усмехнулся Тайрен.

– Дык, наследника то нетуть, ждем-с, наследника-то… – спокойно пояснил дед, словно малым детям.

Неожиданно прямо над ними с треском грохнуло, расколов небо напополам. Пафнутий еще что-то говорил, только его слова совершенно поглотил гром и шум ветра. Полетели мелкие веточки с деревьев, стеной встала пыль, рябь на озере превратилась в волны с шумом набегающие на песчаный берег.

«Как бы лодку не смыло», беспокойно подумал Тайрен, «Жалко будет».

И словно в противовес к словам деда, в пыльную землю, врываясь словно стрелы в рыхлое тело, посыпались крупные, тяжелые капли дождя. Запахло по-особому – влажной землей, свежестью зелени, первыми цветами и пылью.

Старичок странно посмотрел на улыбающегося Тайрена, ухмыльнулся в ответ и подхватившись, резво поскакал под навес.

Они расположились в закрытой ротонде, предваряющей вход в ближайший особняк. Дождь и ветер хлестали со всех сторон, раскачивали остовы старых узловатых глициний, стараясь достать зазевавшихся путешественников, если не каплями так гибкими сухими ветвями. Но Тайрен сотворил защитный купол и внутри стало тепло и уютно.

Отсюда открывался вид на озеро, далекий, не видный сейчас в дождевой мгле берег и остатки когда-то густой кленовой рощи, ныне представляющей из себя сухие корявые остовы. Лишь небо жило и дышало над почти пустынным пейзажем, зажигая в нем мириады розовых и голубых нитей-молний, питая драгоценной влагой мертвую землю.

– Ну, здравствуй, наследничек, – хмыкнул старичок, – Заждалися мы ужо!

Тайрен не выдержал и расхохотался. Вслед за ним засмеялись дед и Иэнель.

– Что-то не припомню я тебя, дедушка. Скажи из какого ты Дома будешь? – стараясь повторить слог гостя, поинтересовался Тайрен.

Старичок хитро прищурился.

– А нездешний я. Как пришел, так и уйду. Сказать только тебе хочу, не уходи больше. Уйдешь и погибнет тут всё уже безвозвратно и канут в лету потомки древних богов, как будто и не было их никогда.

Тайрен серьезно посмотрел на старичка.

– Обещаю, не я, не мои потомки не покинут этих земель, – заверил он.

– Ну вот и ладненько, – легко согласился Пафнутий, – Тогда пошел я, делов у меня еще ого-го! – засуетился он, поправляя шляпу-гриб, отряхивая от пыли и грязных капель складки балахона.

– Ой, смотрите! – Иэнель восторженно показала на небо, – Радуга!

– Так конечно, радуга, дитя! – засмеялся старичок, – Радуга, она завсегда после бури приходит. И чем страшнее буря, тем ярче бывает радуга. Вишь, и еще одна, смотри, пониже большой.

– Ой, а там еще маленькая, над самой землей! – восхитилась Иэнель, – Никогда такого не видела.

– Для нас всё когда-то бывает в первый раз, – философски заметил Пафнутий, – для нас, но не для вселенной. Всё когда-то было и снова когда-то будет…, – бормотал старичок, направляясь к выходу, ступая на мокрую каменную дорожку, ярко блестящую от лучей выглянувшего солнца.

Конец