Текст книги "Узнай меня (СИ)"

Автор книги: Юлия Киртаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

Глава 37

Тот бой закончился почти сразу после исчезновения Иэнель и Урмэда.

Увидев, что друга больше нет – ведь от прямого попадания энергетического шара нет спасения – Нанд рассвирепел. Он влетел в середину шеренг неприятеля и принялся крошить всех, до кого мог дотянуться. За ним подтянулись остальные воины.

Опомнившись от шока и увидев, что в воронке никого нет Эндвид догадался куда они могли деться. Высокий лорд помог Нанду, бросив в бой лучших магов и отборных воинов айданара, а сам, через пару нодов открыл портал и ушел к дочери.

В итоге, Кейрана и Ремерда удалось взять живьем, опутав магической сетью и окружив охраной, препроводить в подвалы Императорского замка. К вечеру город зачистили, и оставив гарнизон охраны, двинулись в обратный путь.

Иэнель с отцом присоединились к армии в тот момент, когда та въезжала в город. Тело Урмэда было решено уложить на повозку и поместить в специальный изолирующий кокон, так, чтобы горожане видели тело. Ламерт ехал рядом, контролируя магический щит. После, он отправит его обратно в замок Энклад, готовить к церемонии прощания.

Вечером этого же дня, дайонарцы заполнили площадь, ожидая, кто выйдет к ним. Иэнель пришлось взять себя в руки и объявить о смерти мужа. Шаон и Нанд были рядом и поддерживали обессиленную принцессу не только морально, но иногда и под руки.

– Сегодня важный и одновременно трагичный день, – тихо сказала она, тяжело опираясь на перила балкона. Ноги едва держали – Важный, потому что сварма Ремерда разбита, форт и город Морар освобождены. Те банды что остались, будут беспощадно истребляться, но двуглавый имперский змей мертв и теперь вы окончательно свободны…

Народ ликовал.

– А трагичный, потому что моего мужа больше нет, – Иэнель сглотнула горький ком, застрявший в горле, но вздернув подбородок, гордо продолжила, – И до того момента, пока вы сами не выберете себе правителя и совет, я на короткое время займу его место. Вот мои советники – она обернулась за спину, – вы их прекрасно знаете.

Также, завтра на этой площади состоится казнь двоих предателей. Бывшего заместителя бывшего императора Рахнарда – Ремерда – самовольно захватившего власть в Дайонаре и Кейрана Этельгри – светлого айна и предателя короля и лордов Айданара.

По площади пронесся вздох удивления.

– Да, они оба изменники. Ремерд предал свой народ, а Кейран еще и убийца. Убийца моего мужа, перешедший на сторону самозванца.

Как видите, разница между нашими народами минимальна. Лжецы и подонки не имеют расовых различий.

Казнь состоится в полдень и на нее запрещается приводить детей младше четырнадцати лет. И это еще один новый закон. Детям не стоит на это смотреть.

В толпе послышалось возмущение. Испокон времен на казни водили детей. Как им еще развлекаться-то?

– Для тетей праздник будет позже. Устроим его в Дни Долгой Зимы – заверила Иэнель.

Усталая, удалилась с балкона и заперлась в свой комнате, дав возможность советникам отвечать на вопросы толпы.

***

На казнь, казалось, собрался весь город. Были открыты двухсторонние окна связи в другие дистрикты, кто подал заявку на просмотр. В крупных городах, таких как Гродж, Ролт и Чхе тоже казнили преступников. Но то, что в дайонаре казнят «белого» было беспрецедентно.

За ночь на главной площади наскоро соорудили помост и теперь вокруг собирался народ. Как полагается спонтанно возник базар, и самые азартные собирали ставки на то, кто дольше продержится Кейран или Ремерд.

– Ты считаешь правомерно казнить Кейрана, светлого айна на потеху черни? – возмущалась Уна-Фиори. Она нервно ходила из угла в угол и ломая пальцы, с ужасом смотрела за окно на почти готовую виселицу.

В комнате были она, ее троюродная сестра Майрет, Эндвид, Иэнель и Ламерт. Спать сегодня никто так и не лег. Иэнель не могла после нервного потрясения, Эндвид и Ламерт ввиду множества дел, а сестры только что пришли порталом, но тоже выглядели усталыми.

– А что ты предлагаешь, спустить все ему с рук? Бедный де, мальчик не ведал что творил. Так что ли? – рявкнул Эндвид резко обернувшись к ней, – Я тут еще навел справки и выяснил, что примерно две весны назад он купил у дайнов яд рахадаларского скорпиона. А через некоторое время умер Артир Сарегри. Лучший друг и помощник его отца если что.

Этот яд действует медленно и незаметно даже для магии, и таким образом он смог отравить Артира, что проворачивать свои делишки.

Дарн – сын покойного сказал мне, что тот был слишком крепок и полон сил, чтобы умереть так внезапно от какого-то там сердечного приступа.

– Это всего лишь домыслы – парировала Уна, – А не доказанный факт.

– Ну, еще скажи, что тебе его жалко, – съязвил Эндвид, – Пойми, стой ты у него на пути, он так же хладнокровно расправился бы и с тобой. У отравленных «белым забвением» напрочь отсутствует совесть и стыд. Они их продают за дозу.

Уна фыркнула.

– Все равно можно было казнить его дома, а не на потеху этим скотам.

– Дайны не скоты – холодно процедила Иэнель, – Не забывайся, Уна. Я все-таки за одним из них была замужем.

Но Уну несло. Она была настолько возмущена, что позабыла о приличиях.

– Можно подумать, у тебя был выбор, – голос сочился ядом, – Принцессы как овцы для заклания, с кем им прикажут, с тем и спят.

– Уна, прекрати! – возмутилась Майрет, вскакивая с места – Еще одно слово, и я откажусь от родства с тобой. Не давай мне повода думать, что ты идиотка.

Правительница Мер-Дага стояла напротив сестры и сверкая зелеными глазами, холодно цедила слова.

– Я просто возмущена! – не унималась та, – Требую вынести на голосование вопрос о правомерности поступков Эндвида.

– Хорошо – Эндвид был спокоен, – Разошлю вызовы.

Ровно через нод, Уна хлопнув дверью, в слезах вылетела вон из комнаты. В коридоре тихо схлопнулся портал.

– Хорошо, что отец и мать Кейрана не дожили до этого момента, – подал голос, молчавший до этого Ламерт.

– Не обижайся на неё, дитя, – Майрет ласково взяла Иэнель за руку, – Она была влюблена в Кея и до сих пор не может смириться с его потерей и предательством.

– Я понимаю ее, – удивительно спокойно произнесла Иэнель, – Всегда тяжело расставаться с иллюзиями. Особенно с любимыми.

Утро было таким же хмурым и холодным как предыдущее. С рассветом Иэнель завладело какое-то равнодушное спокойствие. Казалось, сейчас ее ничто не может вывести из себя. В купальне сполоснула лицо водой, с безразличием осмотрела синяки под глазами и пару раз мазнула пуховкой по лицу. Достаточно. Всё равно теперь не для кого…

Пора на площадь.

Накинула на плечи белый, подбитый мехом снежной лисы, бархатный плащ, но тут же сняла. На спинке кресла висел еще один – Урмэда.

Вчера вечером его принес Ламерт – нашел притороченным к седлу его коня. Мех черного рахадаларского волка грел не хуже.

Внизу площадь уже кишела народом. Детей Иэнель действительно не усмотрела, а тратить время на уговоры сейчас совершенно не хотелось.

На деревянном высоком помосте высились два столба с перекладинами и грубый стол с приспособлениями для пыток.

По законам Дайонара предателю следовало сначала отрубить пальцы на руках, затем отрезать уши и нос. Далее, если он терял сознание, оживить водой или магией. Потом ему «надевали красные сапожки». За красивым названием скрывалось ужасная пытка – сдирание кожи на ногах ниже колен. И если после этого осужденный не умирал, его наконец вешали.

Для гостей было сооружено возвышение со стульями напротив помоста. Рассчитанное на двадцать персон. Когда все расселись, в толпе послышались крики и улюлюканье – это сквозь толпу в железных клетях везли на казнь предателей.

Иэнель не стала оглядываться назад, увидела, когда их вывели на помост. Закованные в цепи, избитые, грязные, выглядели пленники, однако по-разному.

Ремерд держался спокойно, даже немного развязно. Расточал пожелания смерти и проклятия «белым червям».

Кейран тоже казался спокоен, но диковато бегающие глаза говорили о едва сдерживаемой истерике.

В наступившей тишине Эндвиду подали бумагу, и он сам зачитал приговоры.

Первого решено было казнить Ремерда, дабы напарник до конца «вдохновился» зрелищем. На помост приволокли две крестовины, закрепленные под наклоном. Приговоренных подвели к ним и закрепили ремнями и скобами распялив руки и ноги по сторонам.

Под пальцы Ремерду подложили деревянные плашки, чтобы удобней было рубить.

Публика гомонила и улюлюкала, предлагая разные варианты казни. Фантазия у народа была богатой…

Следом на помост взобрался палач – грузный мужчина в маске и кожаном фартуке, надетом поверх даггерской формы. Больше похожий на интенданта, чем на палача.

Он с деловым видом подточил свой тесак и проверив его ногтем, направился к бывшему заместителю императора. Казалось, он действует совершенно равнодушно и беспристрастно, словно отрубает курам лапы на холодец, а не пальцы бывшему «благодетелю».

Ремерд все это время был в сознании и попеременно то проклинал всех, то хрипел и срывая горло вопил похабные песни. Он терпел боль со стойкостью настоящего даггера. Видать не зря они носили шрамы. Выдержал и отрезание ушей, и нос, и даже один «сапог». Второй сдирали пока тот потерял сознание.

Когда подвешенный на веревке Ремерд испустил дух, Кейран издал душераздирающий вопль.

Под его крестовиной, в мутной пелене утра, блестела лужа.

– Эндвид, помилуй! – заголосил он, – Я раскаиваюсь, во всем. Это я отравил Артира, я сдал Иэнель, я требую суда в Айданаре. Сжалься!

Эндвид дернул желваками, отвернулся, но промолчал. Кивнул палачу, чтобы тот продолжал.

Много времени ему не понадобилось.

Когда стало понятно, что Кейран потерял разум от боли, со стороны крыш прилетела стрела. Она оборвала его страдания так и оставив без «сапог».

Стрелка поймали и тут же отпустили. Им оказалась Уна-Фиори, правительница Дома Ильнеридов.

Иэнель держалась до самого конца. Когда было особенно страшно, просто закрывала глаза. После этих двух, повесили еще четверых ком-генералов и отрубили головы двум ком-маршалам.

Добравшись до спальни, в изнеможении упала на кровать. Вынула из-под одежды два колечка на цепочке, задумчиво повертела в пальцах. Это всё, что ей осталось от Урмэда – два кольца и воспоминания.

Погасила свет и хотела вновь спрятать под одежду, но вдруг заметила, что в темноте кольца словно пульсировали. Иэнель присмотрелась, и действительно: слабо вспыхивали в такт биению сердца. «Мы все равно вместе» – прошептала в темноту. Зажмурилась, всхлипнула и только нода через три, наконец забылась тяжелым сном.

Назавтра были похороны.

***

А потом дни полетели за днями. Иэнель не стала отходить от заведённого Урмэдом порядка обсуждать главнейшие вопросы по устройству государства с гражданами. А они, казалось, уже настолько к этому привыкли что начали сами собираться на площади три раза в недэю и обсуждать новые законы.

Выделились и активисты, из которых потом сформировался костяк городских и иных советов. Естественно на ответственные, требующие профессиональных навыков посты избирались знающие и имеющие опыт работы дайны.

В итоге получился довольно интересный опыт где каждый мог повлиять на ход принятия законов. Понятно, что некоторые вещи пришлось в буквальном смысле показывать на пальцах, но многие, и особенно молодежь принимали в этом активное участие.

Да, нашлось и много противников этой системы, но после того как некоторых побили, тут же – на площади, их поуменьшилось.

Но в целом, Иэнель была довольна результатами и месяц, а потом и второй пролетел незаметно. Да, это было изматывающе, но в Дайонаре уже к середине зимы почувствовались перемены к лучшему. Конечно о демократии пока говорить было рано, но уверенная парламентская монархия имела место быть.

В комнату постучались.

– Войдите.

Иэнель сидела за большим, светлого дерева столом, (как в кабинете отца за котором ей так нравилось играть в детстве) и перебирала последние отчеты по работе с беспризорниками. Было поручено организовать специальные учреждения, в которых бы дети дожидались пока их не примут в новую семью, но для этого стоило разработать и установить множество правил, чтобы детям не наносилось еще большего вреда. Этим она сейчас и занималась.

В дверях появился Шаон.

– Молодец, что пришел, – быстро скользнув взглядом по визитеру, улыбнулась она.

– Ты слишком много работаешь, – попенял, мужчина, присаживаясь в кресло напротив, – Дело к ночи, а ты все суетишься, – улыбнулся он, – Такая же как Урмэд.

Уголки губ дрогнули, но тень улыбки все-таки скользнула по ее лицу.

– Прости, не хотел бередить…

– Ничего, – потирая усталые глаза, махнула рукой, – Я сильная девочка.

Шаон не стал развивать тему, даром что проштрафился, ведь прекрасно знал, что упоминание этого имени при Иэнель чревато печалью для нее.

– Ты вызывала меня днем, но я утрясал дела в Маруке со стеклодувами и разговаривал с фермерами.

– Все в порядке?

– Да

– Тогда я сразу перейду к делу, – Иэнель отложила бумаги, сложила руки и серьезно посмотрела на него, – Я хочу, чтобы верховный пост в Дайонаре занял ты.

– Но… – Шаон тяжело вздохнул

– Не твой отец, не Нанд – хотя он тоже справится (но Дайонар должен отдохнуть от военных), не Дардред или кто-то еще, а именно ты. Ты молод, у тебя прекрасный ум, ты порядочный, начитанный, ты достаточно долго общался с моим мужем, чтобы понять, чего он в действительности хотел. И думаю, ты сам это прекрасно понимаешь. Максимальная открытость с народом, просвещение и рост производства. У тебя получится, я уверена. Тем более, в совете много прекрасных дайнов, специалистов в своей области, которые помогут на первых порах.

Шаон сосредоточенно молчал, хмуря черные брови.

– В принципе я не против. Ты практически сделала все за нас, – усмехнулся он, серьезно смотря в глаза принцессе Айданара – императрице Дайонара.

– Не смеши, дел громадье! Одна медицина и обучение женщин чего стоят. Не все понимают, зачем «глупой курице» получать профессию, – грустно усмехнулась она, – И так план:

В-первых, тебе надо чаще остальных появляться на публике. Решать общественные споры, усмирять буйных, объяснять непонятливым и направлять сомневающихся. В принципе, всем этим ты и так сейчас занимаешься и довольно успешно. Народ любит тебя, но доложен обожать.

Так что тебе придётся открыть зимний праздник, посвященный детям. Я конечно буду рядом.

Шаон кивнул.

Во-вторых, – она подала ему бумагу, – предложить данный закон на обсуждение и убедить в нем остальных.

Шаон пробежал глазами написанное

– Но ведь это…

– Да, это убережет вас от таких как Кейран. Природные ресурсы и богатства Дайонара должны быть все или частично национализированы и независимы от вмешательства кого-либо, даже Айданара. А каждый гражданин может и должен получать с них проценты. Если ты это сделаешь, считай пост у тебя в кармане. Так же не позволяйте строить чужие предприятия на своей территории, если это не оправдано реальной прибылью. В будущем это может загрязнить города и отравить воду. Не думаю, что вам это надо. Лучше развивать и совершенствовать свои, повышая качество аутентичных продуктов и экспортируя их.

– Но ведь это не выгодно вам. Уверен, многие айны хотели бы получить львиную долю в нашей развивающейся экономике.

– Это хорошо на начальной стадии, а оптом будет только мешать. Лучше медленно, но верно, чем быстро и в реку.

– Я ошеломлен, если честно, – прошептал Шаон.

– Уверена, Урмэд предложил бы тебе то же самое. С вами должны считаться как с народом, а не делать сырьевым придатком. Ну, в конце концов не понравится, переиграете, – улыбнулась она. Или выберете новый, отличный от других путь. У вас сейчас много возможностей.

И да, в-третьих, нужен лозунг! Например: «Справедливое общество, равные права». Ну, или если хочешь, сам можешь придумать.

Иэнель улыбнулась, а потом неожиданно побледнела.

– Сейчас вернусь, извини – икнула она через ладонь, и выскочила за штору в купальню.

Шаон с беспокойством слушал как ее тошнило, не выдержал, встал и принес стакан воды. Она благодарно приняла его. Напилась, прополоскала рот.

– Позвать лекаря, служанку? – взволнованно спросил дайн.

– Нет, лекарь тут не поможет, а Дина уже спит – поздно. Я ее с утра сегодня помотала, – смущенно улыбнулась принцесса, – Вечером ее не трогаю.

– Но тебе плохо!

– Пустяки, это просто стресс и отсутствие отдыха. Пройдет. Я наверно что-то съела не то.

– И когда началось твоё «съела не то»? – прищурился Шаон.

– Ну, несколько недэй. Наверно никак не привыкну к вашей пище, – рассеянно пожала плечами Иэнель, вновь возвращаясь к стопке документов на столе.

– Иэнель, ты вроде взрослая женщина, а ведешь себя как ребенок, – начал Шаон.

– Ну все мы чьи-нибудь дети, – отмахнулась принцесса, – отец меня до сих пор называет «солнышком» …

– Не увиливай от темы. Тебя тошнит с утра и вечером в течении нескольких недэй, наверняка этому сопутствуют сонливость, отсутствие аппетита, смены настроения…

– Да… но что ты хочешь этим….

– Прости, но когда у тебя были женские дни?

Шаон был уже взрослым, когда мама забеременела Лати и прекрасно помнил её состояние.

Иэнель вспыхнула от такого личного и интимного вопроса.

Мужчина видел, как чувства и мысли слишком часто менялись на ее лице, и не было времени, чтобы возмутиться.

– Ты хочешь сказать… Я идиотка, Шаон!

Она вскочила и нервно начала ходить из угла в угол, загибая пальцы, хватаясь то за голову, то за живот, то прикрывая ладонью рот, сдерживая позыв.

– А ведь и верно… Два месяца Шаон! Два!

Села на краешек стула и обхватив себя за плечи, разревелась.

Шаон выругался и присев рядом, крепко прижал к себе, давая выплакаться.

За последние недэи они с принцессой стали настоящими друзьями. И ему очень хотелось, чтобы и в его стране появились такие женщины. Сильные, самостоятельные, но бесконечно нежные и ранимые.

Как полагается, последний зимний месяц Инот был щедр на метели и морозы. Казалось с их наступлением энтузиазм Иэнель немного пошел на убыль. Она старалась больше отдыхать, а все важные вопросы взвалил на себя Шаон. Ей с Эндвидом оставалось лишь советовать и направлять.

Шел снег. Тихий, чистый, чуть влажный, похожий на брызги морской пены. Солнце то появлялось, то вновь исчезало за быстро бегущими в небе облаками. Ветер качал верхушки деревьев, но тут было тише и, казалось, даже теплей. Она стояла перед храмом Ушедших Богов и пуская изо рта белые облачка пара, любовалась видом на далекий город и молчаливый, уснувший парк.

Задумчиво смотрела на цепочку своих шагов, протоптанных в высоком снегу и вспоминала как первый и последний раз она была тут с Урмэдом.

Вспоминала его слова о солнечных мгновениях счастья и по щекам катились холодные ручейки слёз. Казалось, что счастье осталось где-то там, в маленькой комнатке за мастерской, в чужой, но прекрасной стране с удивительными богами и обрядами. А теперь у нее остались лишь холод, снег и одиночество.

Коснулась ладонями живота. Нет! Она теперь не одинока. У нее есть тот, ради которого надо жить. Она обещала.

Вошла в храм и мысленно поприветствовав тринадцать молчаливых хозяев, остановилась посередине.

Сегодня ей хотелось побыть одной. Сбежать ото всех, разобраться в мыслях, успокоить чувства. И утром она вспомнила об этом месте. Перешла порталом, но неведомая магия не позволила оказаться ей сразу внутри. Пришлось подниматься по ступеням, но ей это только нравилось. Постоянное сидение за столом в пыли бумаг здоровья не прибавляли.

Медленно пошла по правому ряду. В тот раз она плохо рассмотрела серых айданов.

Внезапно выскочившее из-за туч солнце прошило лучом отверстие в потолке, осветив предпоследнюю фигуру воина-хранителя. Вторую от верховного «Бога». Это была одна из немногих хорошо сохранившихся статуй. Мужчина в плаще с полным колчаном стрел за спиной и луком в левой руке. От лука теперь осталась только рукоятка «плеча», но он вполне угадывался.

Иэнель подошла ближе рассмотреть выщербленные временем руны. Хоть язык и древний, но прочтение символов было вполне понятным – Урмидаль – гласила надпись. Сделала шаг в сторону, чтобы лучше рассмотреть лицо и вздрогнула. Красивое лицо бога с правой стороны уродовал шрам.

– Ну привет, – прошептала она, смахивая редкие снежинки с основания постамента. Удивительно, но даже через дыры в потолке, снега тут совсем не нанесло.

«Может быть, именно поэтому Урмэду так много удалось совершить. Ведь у него был практически Бог-защитник, побратим или тёзка. Вот и не верь потом в судьбу и предназначение. Что тут еще скажешь?»

Постояла так некоторое время, ища в каменном лике знакомые черты, потом медленно прошла по кругу, рассматривая остальных…

Неожиданно услышала звук схлопывающегося портала и с досадой вздохнула.

«Никуда сегодня не скрыться»

– Иэнель вы здесь?

В проеме появилась фигура Нанда закутанная в плащ.

– Уф, наконец то! – где только я не искал, уж думаю если не тут, то тогда придется всем миром на поиски кидаться.

Иэнель улыбнулась. Он волновался искренне и ей было, что не говори, приятно.

– Пойдемте, наверно замерзли уже. Да и нельзя вам сейчас…

– Нанд, стой, погоди, – мягко улыбнулась принцесса, – не тараторь. Я не инвалид и не больна, чтобы постоянно лежать в постели. В моем положении наоборот советуют больше находиться на свежем воздухе. Так что прогулка мне только на пользу. Да и вообще, мы давно договорились на «ты».

Он смущенно вздохнул, но тут же пожал плечами и открыто улыбнулся.

«Мальчишка» – про себя тепло улыбнулась Иэнель.

– Ты что-то хотел?

– Да, мы же договаривались! Сегодня к нам на ужин. Вас, то есть тебя, – тут же поправился он – еще на прошлой недэе тётушка звала.

Иэнель охнула. Как она могла забыть?

– Я ужасно рассеянна последнее время. Конечно пойдем. Не стоит заставлять ее ждать. Прости.

Иэнель действительно было стыдно. Ведь специально договаривались загодя, чтобы ничего не планировать на этот день.

– Пойдем же! – позвала она Нанда, направляясь к двери. Но он, казалось, вспомнив что-то, медлил.

– Нанд?

– Иэнель…

Он приблизился, и по его лицу принцесса сразу поняла, что сейчас последует. Она зябко вздрогнула и плотнее запахнулась в теплый плащ Урмэда, словно желая, чтобы он обнял ее сейчас, предал сил, успокоил. Грустно улыбнулась, стараясь, что бы это не выглядело как снисхождение.

Но Нанд, как оказалось, не заметил этого. Он погрузился в себя, наверняка подбирая слова. Наконец, посмотрел ей в глаза и с видом даггера, идущего в свой последний бой, начал говорить.

– Иэнель, думаю, для вас не является секретом, что вы мне очень нравитесь… Постойте, не перебивайте, – тряхнул он головой, видя, что принцесса хочет возразить или напомнить, что они на «ты», – я знаю, что сейчас заставляю вас чувствовать ужасную неловкость, и сам ее испытываю, поверьте… Понимаю, что прошло совсем мало времени… Но еще раз хочу сказать, что вы очень мне нравитесь. Даже больше, я покорен вами, восхищен вашей отвагой, умом, великодушием, преданностью и… В общем, хочу предложить вам… Был бы просто счастлив, если бы вы…, ты согласилась в будущем связать наши судьбы вместе. Я не настаиваю на скором ответе, просто даю понять, что готов ждать, если надо, очень долго.

Он наконец вновь поднял на нее взгляд и в его глазах она увидела твердую решимость и чистую, неприкрытую симпатию.

Она сделала то, что первое пришло на ум – обняла. И казалось, Нанд немного растерялся.

– Ты не представляешь, как мне приятно слышать твое признание. Очень ценю тебя как дайна, как друга и соратника. Вы стали моей второй семьей и обижать тебя мне совершенно не хочется…

Она отстранилась, посмотрела ему в глаза, стараясь говорить предельно уверенно и искренне.

– Но я не могу дать тебе никаких обещаний. Прости. Не хочу оскорблять тебя ожиданием и морочить голову. Я не знаю, как долго мне не захочется иметь какие-бы то ни было отношения, возможно это будет скоро, а возможно не будет никогда. Не хочу, чтобы ты томился неизвестностью и прожигал жизнь впустую. Ты завидный жених, и что уж греха таить, привлекательный мужчина. Но увы, я не твоя женщина. Мое сердце пока занято, как и душа. Прости.

– Не извиняйся, – кивнув, грустно улыбнулся Нанд. – я понимаю и принимаю. В конце концов я не мог упустить такой шанс и не предложить… это было честно и откровенно с обеих сторон. Но все равно, имей в виду и всегда рассчитывай на меня.

– А ты на меня, – улыбнулась принцесса.

Иэнель пожала его руку и дружески чмокнула в щеку. Дружбы то еще никто не отменял.

– Пойдем, там уже наверно давно птехорс остыл – тут же хитро улыбнулся он.

Иэнель сначала удивилась той легкости, с которой он сменил тему, но в голосе все рано отчетливо слышалась горечь. Что-ж, ей тоже жаль. Это могла быть неплохая партия для нее.

– Вы что их еще и едите? – удивилась она, сморщив нос.

– Конечно! Есть те, которых разводят исключительно на мясо. Вот увидишь, ты съешь его вместе с вилкой и ножом.

Иэнель уже от души смеялась, когда он открыл портал перехода.