Текст книги "Дары Света (СИ)"

Автор книги: Юлия Цыпленкова (Григорьева)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 29 страниц)

Глава 22

Это было невыносимо. Глаза пришлось закрыть еще и руками, потому что от нестерпимого сияния закрытые веки не спасали. Зато восклицания моих спутников были наполнены восхищением.

– Потрясающе, – выдохнул Бриннэйн.

– Океан чистой энергии, – произнес Ормондт. – Любимая, ты это видишь?

Нет, я ничего не видела и видеть не хотелось, потому что мне было плохо. Я, действительно, была не готова воспринимать эту силу. Если в нашем мире я чувствовал дискомфорт от внутреннего контакта с силой чистого Света, сейчас я основательно страдала от внешнего. Мечтала я только об одном, скорей бы они себя наполнили. Брани лежал возле моих ног, в сознание он так и не пришел. Пока я тихо постанывала от неприятных ощущений, граничащих с болью, меня обняли заботливые руки моего лорда.

– Тебе плохо, – сказал он.

– Вам еще долго? – спросила я немного раздраженным голосом.

– Уже все, родная, уходим, – Ормнодт прижал меня к себе. – Брин, бери нашего друга.

– Может наоборот? – поинтересовался лорд Алаис.

– Не зарывайся, – предупредил мой лорд, подхватил меня на руки и шагнул. – Все, маленькая, теперь можно открыть глазки, – ласковый шепот и дыхание на моем виске.

После этого глаза я открывать не спешила, только руки опустила, обнимая Ормондта за шею. Скользя по его лицу губами нашла его губы и поцеловала. Я почувствовала, как его сердце ускорило свой бег, а губы открылись мне навстречу. Легкое касание, и Ормондт снова прошептал:

– Родная, мы не одни.

Я моментально распахнула глаза, огляделась и основательно покраснела. Мы находились в круглой комнате, в которой царил полумрак, разгоняемый светом нескольких факелов. Возле стены стояли девять стульев, и они были не пусты. Девять мужчин различного возраста занимали их. Страшему было лет шестьдесят, младшему вряд ли можно было дать больше двадцати. Девять... Отцы-основатели?! И тот, которому не больше двадцати?!!

Ормондт опустил меня на пол и склонил голову.

– Да будет Свет, – сказал он.

– Да будет Свет, – эхом отозвался Бриннэйн вставший рядом со мной.

Девять мужчин кивнули в ответ. Их взгляды устремились на Брани, затем скользнули по нашей троицы, задержались на мне, потом более внимательно рассмотрели Ормондта, лорда Алаиса, и только после этого остановились на артефакте. Один из мужчин протянул руку, и фонарь послушно поплыл к нему по возрасту.

– С возвращением, – улыбнулся он артефакту, как старому знакомому, едва заметно шевельнул пальцами, и фонарь просто растворился в воздухе.

Вот это сила! Я с восхищением посмотрела на мужчину. Он заметил мой взгляд и мягко улыбнулся, склоняя в приветствии голову. До меня только что дошло, что я даже не поздоровалась, настолько сильно было велико потрясение от осознания, кто сидит перед нами.

– Здравствуйте, – запоздало произнесла я.

– Здравствуйте, Айлин, – ответил мне все тот же мужчина.

Легкое замешательство, и я поняла, что они уже все прочли по ауре, абсолютно все. Нам указали куда-то назад, так не произнеся ни слова. Ормондт взял меня за руку и повел в затененную часть комнаты. Там тоже оказались стулья, на них мы и сели. Только Брани, который начал приходить в себя остался сидеть на полу перед отцами – основателями. И все-таки с трудом верилось, что тому молодому парнишке уже несколько тысяч лет.

– Воин Эшлен Брани, – заговорил один из мужчин. – Ты обвиняешься в покушении на убийство твоих братьев. Измена Ордену не подлежит сомнению, сговор с Тьмой считается доказанным. Смягчающих обстоятельств нет.

– Почему в покушении на братьев? – шепотом спросила я. – Это на вас?

– Поясните свои намерения и дальнейшие действия после обретения артефакта и перемещению к источнику. – Словно услышав меня, спросил самый юный из отцов.

– Вы же все знаете, – хмуро ответил Эш.

– Нам бы хотелось это услышать это от тебя. – В голосе еще одного отца послышалась едва уловимая насмешка.

На некоторое время воцарилось молчание. Эш не спешил начать рассказ, отцы-основатели не торопили.

– Я хотел проникнуть к источнику, что бы отрезать все потоки, к которым подключены братья и вы, – наконец, произнес Брани.

– Зачем? – не поняла я.

– Затем, дорогая Айлин, – снова заговорил самый молодой из основателей, – чтобы убрать разом весь Орден. – Я стремительно краснела, значит, они слышат мой шепот. И отчет в действиях потребовали, чтобы я ответ на свой вопрос услышала.

– Но ведь Воины подключены к источнику, – решилась я сказать погромче.

– Фактически к исходящим потокам. – Негромко пояснил Ормондт. – Перекрыв потоки, Эш разом лишал силы весь Орден, включая отцов-основателей. Практически убивал одним ударом.

– Но зачем? – потрясенно спросила я, глядя на Брани.

– Зачем? – переспросил он. – А затем, что мне надоели идиотские правила, надоело следить за каждым своим поступком. Я бы создал новый Орден и возглавил его. Убирать только отцов не было смысла, остальные бы меня не поняли. Если что-то менять, то сразу все. К тому же я считаю неэффективными способы борьбы. Мы могли бы уничтожить Тьму, закрыть ей все лазейки, а отлавливаем ее последователей, боремся с единичными угрозами. Взять хотя бы гидру из Гельриховой пропасти. Ее можно было давно убрать, но эта тварь жрала людей несколько столетий, а оценить угрозу решили только сейчас.

Легкий смешок остановил Эша. Он обернулся назад и посмотрел в нашу сторону.

– Алаис, подойди, – произнес тот отец, который убрал фонарь.

Бриннэйн встал и направился к Брани. Он остановился и склонил голову, ожидая вопроса.

– Поясни Эшу, в чем он был не прав.

– Если вы настаиваете... – лорд Алаис посмотрел на своего оппонента. – Начать с того, что правила были разработаны не на пустом месте, о чем ты, Эш, знаешь. Первые столетия существования Ордена были наиболее трагичны. Семьи, родные друзья, дети. Тьма била по самым слабым местам. Из-за того, что секретности не было, вычислить братьев не составляло труда. Орден нес большие потери. К тому же случаи сговора или шантаж с целью проникновения к источнику были часты. Потому правила изменились. И ты, Эш, не мог не знать этого. Чего ты хотел добиться? Кем бы наполнил новый Орден? Один отыскивал и обучал адептов? Так подозреваю, что критерии отбора остались бы прежними. Власти захотелось?

– Пошел ты, – огрызнулся Брани.

– Уже в пути, – хмыкнул лорд Алаис. – Только вот объясни, как ты собирался уничтожить Вечную?

Эш промолчал. Впрочем, особо ответа и не требовалось. Тьму уничтожить невозможно.

– Насчет, закрыть все лазейки, мне тоже непонятно. – Продолжал Бриннэйн. – Тебе опять же известно, что нет определенных дыр, где бы она пролезла. Их создают последователи, которые растут, как грибы. Давить в самом начале создания очередного сообщества? Так их не вычислишь, пока они не начинают активных действий. Орден работает по наиболее эффективной системе, которая отрабатывалась не годами, тысячелетиями. А ты решил взять и изменить все махом?

– Сядь, Алаис, – улыбнулся все тот же основатель. – Думаю, мы получили ответы на все вопросы.

Я не нарушила воцарившуюся тишину очередным вопросом, и отцы-основатели перешли к приговору.

– Бывший Воин и брат, Эшлен Брани, отныне ты изгнан.

И все?! Он столько всего совершил а его всего лишь изгнали? Мое недоумение было прервано окончанием приговора.

– Умри с миром.

Ну, да, ему же Свет не вернут. Интересно, а сколько лет Эшу? Сколько он протянет? Почему-то вдруг стало жалко его, но тут же жалость прошла, как только я вспомнила, что он хотел обречь на такую участь моих магов, оставив их без возможности вернуться в Орден. Да и с остальными тоже. Посреди комнаты открылся портал, непривычно выглядевший, как спираль, и Эшлен Брани, помедлив немного, шагнул в него. Портал закрылся, и нам велели подойти, всем вместе.

Ормондт сжал мою руку, затем и вовсе обнял, Бриннэйн потрепал по плечу, и мы вышли к отцам-основателям. Молчание в этот раз длилось гораздо дольше. Если бы у меня были доказательства, я бы сказала, что они совещаются на ментальном уровне. Тишина стала невыносимой. Я подняла глаза на моего лорда. Он сосредоточенно следил за основателями, я видела как ходили желваки, чувствовала, как сжимали сильные пальцы мое плечо. Затем перевела взгляд на лорда Алаиса. Он был более расслаблен, но за основателями следил исподлобья, тихонько постукивая носком сапога. Так и хотелось крикнуть: 'Ну, же! Не молчите!'.

– Ормондт, – голос отца-основателя, который до этого молчал, был мягким, немного вкрадчивым. – Мы рассмотрели твои устремления. Твои чувства к этой девушки похвальны, даже достойны восхищения. Но...

– Алаис только что огласил причины, вынудивших нас пойти на определенные меры, – заговорил еще один. – Ты все слышал, ты все знаешь. Эти отношения обречены. Как адепта, мы так же не одобряем Айлин Кэлум. Ты не можешь быть ее мастером. Орден выберет другого наставника, обучение которого будет более продуктивно. Тебе мы готовы помочь...

– Помочь? – в насмешке моего лорда ясно угадывалась горечь. – Чем же мне могут помочь отцы-основатели?

– В тебе говорят обманутые надежды, – снова заговорил тот, чей голос обволакивал, как мед. – То, что ты задумал в случае нашего отказа неразумно. Мы поможем смягчить переживания, можем убрать воспоминания об Айлин Кэлум. Как и у юной Айлин. Боли не будет, вы просто перестанете существовать друг для друга. То же ждет и Алаиса.

Мы стояли потрясенные предложением, сделанным нам отцами-основателями. С одной стороны это было разумно. Проблема просто стиралась из нашей памяти. Но с другой... Это же жестоко! Я не хочу забывать Ормондта, не хочу забывать лорда Алаиса.

– Это единственное, что мы можем вам предложить, – на нас смотрели с сочувствием, но непреклонно.

– Я не откажусь от Айлин, – охрипшим голосом сказал Ормондт. – Я не хочу ее забывать.

– Я тоже против, – отозвался Бриннэйн. – Я не буду искать встреч с этой девушкой, вы это сами видите. Но стирать воспоминания о нашем походе за реликвиями, я не хочу.

– Алаис, ты понимаешь, чем это грозит для тебя? – спросил его один из основателей.

– Я найду, чем себя отвлечь, – отмахнулся Воин Света.

– Это твое решение, – основатели приняли желание Бриннэйна. – Что же касается тебя, Ормондт, наше решение неизменно.

– Тогда я уйду, – негромко, но твердо произнес мой лорд.

– Твое время ограничено, – снова зазвучал медовый голос. – Ты готов отказаться от жизни?

– Да, – Ормондт посмотрел в глаза говорившему основателю.

– Ты понимаешь, на что ты обрекаешь Айлин? – в медовом голосе обнаружились металлические нотки, словно в мягкую подушку кто-то воткнул булавку. – Она должна либо отказаться от обучения, либо каждый день помнить, что твое время ограничено. Это более жестоко, чем наше предложение.

Ормондт порывисто обернулся ко мне. Я поняла, что его задели слова основателя. Глаза Ормондта лихорадочно блестели, прочитать, что он сейчас чувствует было совершенно невозможно. Я смотрела на него, ожидая, что он скажет, и почему-то знала, что мне его слова не понравятся. Мой лорд нагнулся, чтобы оказаться на одном уровне со мной, казалось, целую вечность смотрел мне в глаза и, наконец, заговорил:

– Айли... – снова замолчал, но сразу продолжил. – Моя родная, моя милая Айли. Я не в праве был решать за нас двоих. Я грел себя оправданием, что после смерти оставлю тебе богатое наследство, и ты сможешь жить так, как тебе захочется, не зная бед и лишений. Но лишь сейчас понял, что думал только о себе. Мне так хотелось быть счастливым рядом с тобой, что я забыл о твоих чувствах. Я не имею права обрекать тебя на то, о чем сказал магистр. Ты еще так молода, впереди целая жизнь и тратить время на смертника, который сам себя приговорил, ты не должна. Ты можешь стать Воином, можешь выбрать любую дорогу, какую захочешь. И, как бы я не желал удержать тебя, я возвращаю тебе твое согласие.

– А как же ты? – пустота, вдруг заполнившая всю меня, мешала соображать.

– А я буду счастлив тем, что ты есть, – он улыбнулся, безрадостно и как-то обреченно. – Но откупаться от собственной совести, украв у тебя год-два жизни, я не могу. Никакое наследство не оправдывает то, что ты переживешь рядом с тем, чье время уже запустило обратный отсчет. Живи и будь счастлива, любимая. – Ормондт прижался к моим губам, судорожно вздохнул, отпуская меня, развернулся на каблуках и стремительно направился на выход.

Я смотрела ему вслед, все еще до конца не понимая, что сейчас произошло. Только видела, он уходит. Осознание – уходит навсегда, пришло через мгновение.

– Ормондт! – собственный крик оглушил меня. Я видела, как он вздрогнул, но не остановился. И я рявкнула. – Стоять!

Остановился, но не обернулся. Я сорвалась с места, подбежала, стараясь не разрыдаться, потому что он отказался от меня. Столько времени твердил, что не отпустит, и вдруг сам отказался. Обойдя его, я заглянула в льдисто-серые глаза и вздрогнула. На меня смотрела пустота. Сжав кулаки, я заглянула в эту пустоту.

– Бежишь? – спросила я, чувствуя, как внезапно сел голос. – От себя бежишь?

– Айли...

– Лорд Ронан, – голос предательски задрожал, – вы уверили меня, что любите меня, что никогда не откажетесь. Я требую, чтобы вы держали данное слово.

– Айлин, маленькая...

– Ормондт, меня никто не может упрекнуть в том, что я отрекаюсь от своих слов. Не собираюсь изменять себе и в этот раз. Когда-то, где-то в другой жизни, Айлин Тэмхас обрадовалась, получив предложение стать Воином Света. Это решала кучу ее проблем. Айлин Тэмхас была неуверенным в себе существом, ожесточившейся на весь мир, жалеющей себя размазней. Но однажды, когда один благородный лорд, доказал ей, что она может быть нужна. Что жизнь не закончилась среди сгнивших заживо тел ее родителей, Айлин Тэмхас исчезла, позволив поднять голову Айлин Кэлум. Айлин Кэлум знает, что она хочет, она способна принимать решения, руководствуясь не привитыми нормами, а собственным сердцем. – Я замолчала на мгновение, переводя дыхание, затем снова взглянула в глаза моего лорда и закончила. – Я люблю тебя, Ормондт. Ты тот, с кем я хочу быть до конца. Я не возьму обратно, данное мной согласие. И требую, чтобы ты, как честный человек, оставался верен избранному решению. Мне ненужно твоих денег, мне нужен ты. Ормондт, вместе до конца.

Мой лорд не сводил с меня взгляда, пока я говорила. Затем порывисто обнял меня, уткнулся мне в макушку и прошептал:

– Вместе до конца. – Но сразу же отодвинул меня, удерживая на вытянутых руках. – Айли, родная, ты понимаешь, на что обрекаешь себя? Ты же будешь знать, что это всего лишь на пару лет.

– Самых счастливых пару лет, – улыбнулась я.

– Ты пройдешь через мою смерть...

– Ты старше меня на двадцать лет, так было бы в любом случае, – я еще шире улыбнулась.

– Мой маленький циник, – засмеялся Ормондт, снова прижимая меня к себе.

– Это мой выбор, Ормондт. – Уже серьезно сказала я. – Мой осознанный выбор.

Не сговариваясь, мы развернулись и пошли к двери.

– Но это же несправедливо! – голос лорда Алаиса остановил нас. – Магистры, вы не можете сидеть и смотреть, как эти двое уходят! Не бывает правил без исключений, кому, как не вам, знать об этом?! Будьте же снисходительны!

– Ты теряешь женщину, которую сумел полюбить, но отстаиваешь ее право быть с другим мужчиной? – спросил один из отцов-основателей.

– Магистры, – Бриннэйн подошел к ним ближе, – в этой жизни для меня всегда имел ценность только один человек, который стал для меня родней сына, теперь у меня две ценности: Ормондт и Айлин. Готов ли я отстаивать их право быть вместе? Могут ли тут быть сомнения?

– Твой порыв похвален, Алаис, – последовал ответ. – Но наше решение неизменно.

– Наш разговор не окончен, – это прозвучало угрозой. – Вы меня знаете. – Затем крикнул нам, уже вышедшим за дверь. – Подождите, я вас провожу.

Догнал, открыл спираль портала, и наша троица покинула Орден.

* * *

Дождь стучал по крыше, оставлял на стеклах дорожки, оставлял в душе приятную грусть. Впрочем, грусти не было, просто на нее не оставалось времени. Под потолком висел стол, который я удерживал взглядом, а вероломный лорд, отняв у собственной домовой посуду, накрывал его, отправляя тарелки, ложки и прочие приборы в полет. Испарина уже покрывала мой лоб, я старалась удерживать стол ровно, чтобы ничего не съехало и не разбилось. Получать нагоняй от Бидди вовсе не хотелось. Правда, пока этот нагоняй получал тот самый вероломный лорд.

– Оболтус, – ругалась домовиха, – хватит издеваться над девочкой. Ты погляди, она уже упрела вся. Совести у тебя нет.

– Дорогая, тяжело в учении, – оправдывался Ормондт.

– Все хорошо, Бидди, правда, – заступилась я за моего лорда и потеряла концентрацию, стол накренился и вниз полетели тарелка, соусник с соусом, между прочим, и нож с вилкой и ложкой. – Ой, – пискнула я.

– Оболтусы! – теперь досталось обоим. – По миру пустите со своей учебой! Лиходеи, чтоб вам паутиной зарасти.

– Бидди, все в порядке, – примирительно произнес мой лорд, останавливая падение и плавно отправляя посуду обратно.

– А ну, быстро ставьте стол на место, пока все не остыло, – домовиха уперла руки в бока. – Ставьте, не то хуже будет.

Я осторожно опустила стол и выдохнула. Кажется, сегодня обойдемся без горелых пирожков. За время моего обучения нас периодически с Ормондтом наказывали то пересоленным, то сгоревшим, то сырыми простынями, а то сорочкой с дыркой по форме утюга. Гнева Бидди боялся даже сам железный лорд. Домовиха придирчиво осмотрела содержимое стола, смерила нас взглядом королевского надзирающего и исчезла, не забыв сказать:

– Живо руки мыть.

– Я же говорила, что лучше не в доме, – сказала я, глядя на стол.

– Трусишка, – Ормондт поддел пальцем кончик моего носа.

– Осторожная, – многозначительно поправила я и направилась выполнять повеление нашей грозной Бидди.

– И куда это мы собрались? – невидимый захват уже привычно бросил меня в руки моего лорда.

Кстати, освобождаться я уже умела, но не видела смысла применять эти знания. Обняла моего лорда за плечи, с готовностью подставив губы. Ормондт привычно заключил мое лицо в ладони и нежно коснулся губ.

– Я сказала мыть руки, – я вздрогнула и освободилась из плена любимых рук.

Под строгим взглядом домовихи мы покинули гостиную, где был накрыт стол. Правда, ушли недалеко, покинув поле зрения Бидди, я оказалась зажата между лордом и стеной.

– Так и знала, – тут же возникла у наших ног домовиха. – Оболтусы!

До ванной комнаты она так и шла за нами. Проследила за тем, как мы моем руки, заставила показать, придирчиво оценивая степень чистоты, а затем, так же под конвоем сопроводила обратно к столу.

– Надоело греть по десять раз, – ворчала она, разливая суп по тарелкам. – Каждый раз одно и то же. То имущество портят, то лижутся по углам.

– Бидди! – возмущенно воскликнул Ормондт.

– Молчи, неслух, – домовиха погрозила поварешкой. – Сколько это может продолжаться? Я вас спрашиваю?! Обнимаетесь, целуетесь, а толк где? Когда я, наконец, буду детей ваших качать?

– Бидди! – теперь воскликнула я, отчаянно краснея.

– Что Бидди? Я уж триста лет, как Бидди. Где дети, спрашиваю? У вас совесть есть? Нету совести. Жду, жду, а вы только портите, да лижитесь, лижитесь, да портите. Когда, наконец, делом займетесь?

– Когда поженимся, – Ормондт мрачно посмотрел на домовиху, а я с нежностью на колечко, увенчанное изумрудом, сменившее колечко из Даллена. Правда, то кольцо я тоже носила, хотелось, чтобы мой лорд чувствовал, как я счастлива.

– Так вы же, охламоны, в храм не торопитесь, – домовиха уперла руки в бока. – Я уж и платье такое для Айлиночки пошила, вуаль белоснежную приготовила, туфельки каждый день от протираю, с твоего камзольчика пылинки сдуваю, а свадьба где?! Ждала, ждала, двадцать лет ждала, и чего дождалась? То он не может, то тянет зачем-то. Смерти ты моей хочешь, охламон малолетний. Ой, дождешься, посмотришь тогда.

– Дорогая, Брин...

– Слышать об этом охламоне не желаю, – замотала головой домовиха. – Бестолковый твой ничего хорошего придумать-то не может. Где это видано, чтобы два сердечка любящих выжидаюче одного столетнего балбеса сидели. – Замолчала, оглядела нас и гаркнула. – А, ну, ложки в руки! Чего сидим? Греть не буду.

С этими словами она спрыгнула со стульчика, на котором стояла, еще раз окинула нас суровым взглядом и исчезла. Мы обменялясь взглядами и, пожелав приятного аппетита, принялись за обед, пока наша Бидди не прочла очередную лекцию. Спорить с домовихой было бесполезно, пытаться бороться оказывалось себе дороже. Потому мы терпеливо сносили ее ворчание.

– О, как я вовремя, – на свободный стул бухнулся Бриннэйн, неожиданно явившийся посреди гостиной. – Бидди, милая, – позвал он.

Рядом со столом появилась домовиха, смерила лорда Алаиса недобрым взглядом.

– Приперся, – констатировала она. – И, как всегда, к обеду. Чутье у тебя что ли, неслух чернявый?

– Дорогая, я же еще ничего не сделал, – возмутился Воин.

– Бидди на тебя зла, она детей хочет, – невозмутимо ответил Ормондт, отламывая кусок хлеба.

– Да я всегда с радостью, только скажи, – как обычно, не полез за словом в карман Бриннэйн.

– Охламоны, я вам, – домовиха неожиданно покраснела, тут же взяла себя в руки и грозно свела брови. – Ты почто дитям жениться не даешь?

– Так, счастье мое, – лорд Алаис посмотрел на Бидди, – не ворчи. Ты сначала накорми меня, о делах будем разговаривать на сытый желудок.

– Только б пожрать, – проворчала домовиха и поставила перед нашим гостем тарелку.

– Несправедлива ты ко мне, дорогая, – сокрушенно покачал головой наш друг. – Я личность многогранная, и питание для меня всего лишь средство поддержать свой организм в цветущем состоянии. Кстати, твоя еда исключительно для удовольствия.

– Ешь, болтун, – погрозила кулачком Бидди, но мне, уже научившейся ее понимать, было заметно, что ей приятно.

И к Бриннэйну она относилась хорошо, просто немного ревновала своего обожаемого Ормочку к его неунывающему другу и учителю. Впрочем, и эта ревность была не сильной, но марку строгой хозяйки домовиха держала прочно. Лорд Алаис расправил на коленях салфетку, взялся за ложку, и уже хотел отправить ее в рот, но задумался, затем поднял на нас глаза:

– Совсем забыл, приветствую вас, друзья мои. Приятного аппетита.

– С чем пожаловал? – полюбопытствовал Ормондт вместо ответа.

– Рон, будь хорошим мальчиком, дай порядочному человеку, то есть мне, вкусить божественные блюда от самой Бидди, – ответил Бриннэйн и до конца обеда о делах отказался разговаривать наотрез.

Я поглядывала то на одного, то на другого мужчину и вспоминала, как два месяца назад мы сидели в этой самой гостиной: мрачный Бриннэйн, молчаливо уставившийся в окно, оглушенный всем произошедшим Ормондт и я, счастливая до сумасшествия. Мне казалось, что впереди целая вечность рядом с любимым мужчиной. Целых два года! На фоне тех нескольких дней в дороге, с которыми я смирилась, отведенное нам время казалось вечностью. Два года, это же уйма времени, это же столько дней и ночей, проведенных вместе! Полное осознание того, что два года – это ничтожно мало, накрыло меня, когда однажды утром я открыла глаза и с ужасом поняла, что прошел уже целый месяц. Пролетел, как один день. Как вдох, мгновенно растворившийся в выдохе. Вот тогда я поняла, что у нас почти нет времени. С того момента я старалась каждую минуту проводить рядом с моим лордом, чтобы надышаться им, чтобы надолго сохранить в памяти его запах, ощущение его кожи под пальцами, вкус его губ, тепло его дыхания. Боялась только, что Ормондт быстро устанет от того, что меня так много, но казалось, что и он старается никуда не отпускать меня от себя. Сначала мы спали в разных комнатах, но через неделю я проснулась от того, что меня крепко прижимает к себе мой любимый лорд. С той ночи мы не расставались дольше, чем на время, которое необходимо человеку, когда свидетели лишние.

Но все это было позже, а в тот день, когда Ормондт покинул Орден, когда я сделала свой и без того очевидный выбор, Алаис Бриннэйн долго стоял у окна и смотрел на заходящее летнее солнце. Я сидела на коленях моего лорда, сжимавшего меня так, словно я могла исчезнуть в любой момент. Мы не разговаривали, молчали, так же, как и наш друг. Бидди, встретив нас, быстро исчезла. Когда она вернулась с чаем и пирогом, у нее были красные глаза, но ни разу ни тогда, ни после, наша домовиха не обмолвилась о том, что поняла в тот день, когда посреди гостиной открылся портал, и мы вернулись домой.

– Я об одном прошу вас, – наконец, произнес лорд Алаис, не отрываясь от пейзажа за окном, – ничего не менять хотя бы еще месяц. Я понимаю, что вы будете спешить, времени не так много, но я очень прошу, Рон, не менять ваших отношений пока, я не скажу, что выхода нет. – Он повернулся и посмотрел на нас. – Я перерою архивы, подниму все документы от основания Ордена, наведу справки, достану магистров, но найду лазейку, приложу к этому все силы. Обещайте, что вы удержитесь от посещения храма, близких отношений и зачатия детей. Все должно остаться на том уровне, на каком находится сейчас. Если мои поиски не увенчаются успехом, я вернусь и скажу, что потерпел поражение.

– Брин...

– Послушай меня, Ормондт, – Бриннэйн был раздражен, даже зол, – я не хочу спустя какое-то время стоять у склепа своего друга, который младше меня на восемьдесят лет. Я не хочу видеть кроху в ожидании твоей смерти, я не хочу жить с сознанием того, что скоро тебя в моей жизни не станет. Потому я просто прошу подождать. Обещайте.

Ормондт вопросительно посмотрел на меня, и я решительно кивнула.

– Хорошо, Алаис, – кивнул мой лорд. – Мы подождем.

После этого Бриннэйн ушел. Он приходил нечасто, служба делу Света не допускала слишком долгих отлучек. Но спустя ровно месяц он появился и попросил дать ему еще столько же время. В этот раз Ормондт согласился не сразу. Они спорили, и конец спорам положило мое вмешательство. В то утро я поняла, сколь ничтожно мало у нас времени. Потому надежда на то, что я смогу любить не память о моем Ормондте, а его самого, помогла уговорить моего лорда подождать еще немного. Второй месяц истек как раз сегодня.

Я с надеждой смотрела на Бриннэйна, но задавать вопросы не решалась. Лорд Алаис закатывал глаза, каждый раз, когда ловил наши с Ормондтом взгляды, напускал на себя загадочный вид и изводил нас всеми способами, на которые только был способен. Но его физиономия, более всего напоминавшая сытого кота, блестящие хитрым блеском глаза, да и ухмылочка, время от времени кривившая губы, давала надежду на то, что его поиски все-таки увенчались успехом.

Уже Бидди убрала со стола, Ормондт разжег камин и налил вина себе и Бриннэйну, а наш черноволосый приятель по-прежнему не спешил начинать разговор. Он уселся в свое любимое кресло перед камином, потягивал вино и поглядывал на нас с Ормондтом.

– Рассказывай, – сказал мой лорд.

– А я недавно из столицы, – подал голос лорд Алаис. – Был во дворце...

– Бри-ин, – протянул Ормондт.

– Не хочешь узнать, кого нынче любит наш венценосец? – брови Бриннэйна приняли изумленное положение.

– Брин, ты же что-то нарыл, – перешел прямо к делу Ормондт. – Посмотри на свою хитрую рожу, у тебя же на лбу написано: 'Я молодец'.

– Однако, осень в этом году дождливая, не находите? – вместо ответа задумчиво произнес Бриннэйн, посмотрев в окно.

– Лорд Алаис! – не выдержала я. – Я вас сейчас задушу!

– А я еще терял голову из-за этой женщины, – горестно воскликнул черноволосый нахал. – За что, кроха моя ненаглядная?

– Я ей помогу, – мрачно поддержал меня Ормондт.

– Я за них, я для них, я на все... А они... Эх, – вздохнул Бриннэйн.

– Да, говори же уже, неслух! – воскликнула Бидди, появившаяся в гостиной.

Лорд Алаис встал, поставил бокал с вином на камин и осмотрел всех по очереди с видом оскорбленной невинности. Затем открыл спираль портала и кивнул на него.

– Идемте, неблагодарные.

– Нам в Орден путь закрыт, – настороженно отозвался Ормондт.

– Со мной везде можно, – хмыкнул Бриннэйн.

Я вопросительно взглянула на моего лорда, и он протянул мне руку. Бриннэйн дождался, когда мы войдем в портал, подмигнул Бидди и последовал за нами. Вышли мы в большом зале, заставленным шкафами с книгами. Библиотека, больше это помещение ничем не могло быть. Лорд Алаис повел нас за стеллажи, открыл небольшую неприметную дверцу и пропустил вперед. Затем указал глазами на стол и удалился в неизвестном направлении. Ормондт сел на стул, меня привычно усадил к себе на колени.

– Здесь документы хранятся, – пояснил он. – В той части книги, а здесь документы Ордена.

Я видела, как он жадно водит глазами по сторонам. Чтобы не заставило ее покинуть Орден, но по Воинству мой лорд скучал. Впрочем, неудивительно, он почти двадцать лет служил делу Света. Мне даже стало стыдно. Если бы не я, он все так же был вместе со всеми, обладал силой и, главное, продолжал бы жить. А я обрекла моего возлюбленного на скорую смерть, о которой он знает. Это же так тяжело жить со знанием, что твое время на исходе.

– Что ты, родная? – в льдисто-серых глазах появилась тревога. – Ты готова расплакаться, я чувствую. О чем ты думаешь?

Я хотела промолчать или придумать что-то другое, но не смогла солгать.

– Если бы не я, у тебя все было бы хорошо, – прошептала я и все-таки не удержала слезу, первую за два месяца.

– Даже не вздумай продолжать, – ласковые пальцы скользнули по щеке, стирая влажную дорожку. – Я не могу надышаться тобой, маленькая. Ты обвиняешь себя за то, что я счастлив? – на родных губах появилась улыбка, и я не удержалась от желания поцеловать ее.

Приближающиеся шаги оторвали нас друг от друга. Бриннэйн нес какую-то тетрадь в кожаной обложке. Он бахнул ее перед нами на стол и велел:

– Читайте.

Я попробовала читать вместе с Ормондтом, но он читал быстрей и постоянно ждал, когда я дойду до конца страницы. Потому я откинулась, решив дождаться, когда он закончит и расскажет. Мой лорд полностью погрузился в изучение содержимого тетради. Это был дневник какой-то женщины. На первых страницах шли события, которые никак не могли к нам относиться, так что находка лорда Алаиса оставалась для меня все так же неясной. Чтобы не мешать Ормондту я слезла с его колен.

– Ты куда? – спросил он, оторвавшись от дневника.

– Ты читай, читай, не отвлекайся, – Бриннэйн возник из ниоткуда. – Пойдем, кроха, я тебе покажу наше святилище.

Ормондт перевел взгляд на приятеля, мгновение пристально рассматривал, но, в конце концов, кивнул и снова углубился в изучение тетради. Я с нежностью посмотрела на моего лорда, затем подала руку Бриннэйну, и мы покинули библиотеку. Мы шли по длинному сумрачному коридору, проходили мимо каких-то дверей, не останавливаясь ни перед одной из них.