Текст книги "Кровавая луна (ЛП)"

Автор книги: Ю Несбё

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 32 страниц)

ГЛАВА 8

Воскресенье

Тетрис

– Прекрасно выглядишь, – сказал Харри.

– А ты выглядишь… загоревшим, – ответила Катрина.

Оба засмеялись, она открыла дверь шире, и они обнялись. Аромат тушёной капусты с бараниной наполнял квартиру. Он вручил ей букет цветов, которые купил в киоске Нарвесен по пути.

– Ты начал теперь дарить цветы? – спросила Катрина, принимая букет, скривив при этом лицо.

– Они, по большому счёту, для того, чтобы удивить твою свекровь.

– Ну, костюм однозначно удивит.

Катрина ушла на кухню, чтобы поставить цветы в воду, а Харри проследовал в гостиную. Он увидел игрушки на паркетном полу и услышал детский голос прежде, чем увидел мальчика, сидящего к нему спиной и строго наставляющего плюшевого медвежонка.

– Ты довжен девать как я, понимаис? Тебе пова спать.

Харри подкрался на цыпочках и присел рядом. Мальчик начал тихонько напевать, покачивая из стороны в сторону головой с воздушными, светлыми кудряшками.

– Блюмен, Блюмен, козлик мой…

Должно быть, мальчик что-то услышал, возможно скрип половиц, потому что внезапно обернулся, и улыбка уже появилась на его лице. Ребёнок, который всё ещё думает, что все сюрпризы – хорошие, подумал Харри.

– Пьивет! – сказал мальчик громко и радушно, казалось, совершенно не обеспокоенный тем, что большой мужчина с седой бородой, которого он совсем не знал, подкрался к нему сзади.

– Привет, – ответил Харри, потянувшись в карман костюма и доставая плюшевого медвежонка. – Это тебе.

Он протянул игрушку, но мальчик не обратил на неё никакого внимания, просто смотрел на Харри широко раскрытыми глазами.

– Ты Санта Кваус?

Харри рассмеялся, но и это не смутило мальчика, радостно рассмеявшегося вслед за ним. Он схватил медвежонка.

– Как его зовут?

– У него пока что нет имени, поэтому тебе нужно его назвать.

– Тогда я назову его… как тебя зовут?

– Харри.

– Хавви.

– Нет. Эээ…

– Да, значит, его зовут Хавви.

Харри обернулся и увидел позади Катрину, стоявшую в проходе со скрещёнными руками и наблюдавшую за ними.

Может быть, это из-за её тутенского говора¹³, а может, из-за рыжих волос и глаз слегка навыкате. Так или иначе, каждый раз, когда Харри переводил взгляд со своей тарелки на кухонном столе на мать Бьёрна, он видел его самого, своего погибшего коллегу и криминалиста.

– Ничего удивительного, что ты так понравился ему, Харри, – сказала она, указывая кивком на мальчика, которому разрешили выйти из-за стола, и который в данный момент тянул руку Харри, чтобы увести в гостиную поиграть в плюшевых медведей. – Вы с Бьёрном были такими хорошими друзьями. Это родственное влечение, понимаешь? Но тебе следует побольше есть, Харри, ты тощий, как иголка.

После сливового компота на десерт, свекровь Катрины ушла укладывать Герта спать.

– Замечательный парень у тебя получился, – сказал Харри.

– Да, – ответила Катрина, положив подбородок на руки. – Я и не знала, что ты хорошо ладишь с детьми.

– Я тоже.

– Разве ты не заметил это, когда Олег был маленьким?

– Когда я появился в его жизни, он предпочитал компьютерные игры. Возможно, поэтому не возражал, что кто-то вмешался в их с матерью жизнь.

– Но разве вы не стали хорошими друзьями?

– Ракель утверждала, что это произошло благодаря тому, что мы оба ненавидели одни и те же группы. И оба любили тетрис. По телефону ты сказала, что дела идут хорошо. Есть новости?

– На работе?

– Любые.

– Ну, и да, и нет. Я снова начала выбираться из дома и встречаться с людьми – полагаю, прошло достаточно времени со смерти Бьёрна.

– Правда? Что-то серьёзное?

– Нет, не сказала бы. Недавно было несколько свиданий с одним парнем, всё довольно мило, но я не знаю... Мы с тобой странные с самого начала, и никто из нас не становится лучше с годами. А как насчёт тебя?

Харри покачал головой.

– Нет, вижу, ты всё ещё носишь обручальное кольцо, – сказала Катрина. – Ты встретил любовь своей жизни, так скажем. У нас с Бьёрном всё было немного по-другому.

– Наверное.

– Самый хороший человек в мире. Слишком хороший, – она подняла свою чашку чая. – И слишком ранимый, чтобы быть с такой стервой, как я.

– Это неправда, Катрина.

– Нет? Как назвать женщину, которая спит с одним из лучших друзей своего мужа? Хорошо, возможно, шлюха будет точнее.

– Просто так получилось, Катрина. Я был пьян, и ты…

– Что я? Хотела бы я сказать, что хотя бы была влюблена в тебя, Харри. И когда-то, в первые пару лет нашей работы вместе, возможно, и была. Но потом? Потом ты просто был парнем, которого я не смогла заполучить. Парнем, которого отхватила эта кареглазая красотка из Хольменколлена.

– Мм. Не думаю, что Ракель считала, что отхватила меня.

– Ты точно не был тем, кто отхватил её.

– Почему нет?

– Харри Холле! Ты не понимаешь, что нравишься женщине, пока она сама тебе не скажет об этом. И даже тогда ты сидишь спокойно на своей тощей заднице и ждёшь.

Харри тихонько засмеялся. Он мог бы спросить сейчас. Сейчас было бы подходящим временем. Не было причин откладывать. Это было настолько очевидно. Светлые кудряшки. Глаза. Рот. Конечно, она не подозревала, что однажды ночью он уже обо всём узнал от Александры Стурдза из Института судебно-медицинской медицины. Что Александра, по вине неудачной формулировки, косвенно намекнула, что Бьёрн проверял отцовство ребёнка, и анализ ДНК, который она проводила, показал, что именно Харри, а не он, был отцом Герта.

Харри откашлялся.

– Я знаю…

Катрина взглянула на него вопросительно.

– Я знаю, что у Трульса Бернтсена неприятности.

Она подняла бровь.

– Да. Он и ещё двое подозреваются в краже наркотиков, изъятых в аэропорте Гардермуэн. Вряд ли тебя это удивляет – всем известно, что Трульс Бернтсен продажен и, судя по всему, по уши в игровых долгах. Это был лишь вопрос времени.

– Нет, может, и не удивляет. Тем не менее, жаль это слышать.

– Думала, вы не можете терпеть друг друга.

– Возможно, он не очень-то нравится окружающим, но у него есть определённые качества, которые легко упустить из виду. Качества, которые он сам, быть может, не замечает.

– Ну как скажешь. Почему ты им интересуешься?

Харри пожал плечами.

– Я читал, что Бельман всё ещё занимает пост министра юстиции.

– О, Боже, да. Ему подходят эти игры во власть. Ему всегда лучше удавалось быть политиком, чем полицейским. А как дела у твоих?

– Ну, сестра всё ещё в Кристиансанне¹⁴, живёт с парнем, дела идут хорошо. Олег в офисе шерифа в Лаксэльве¹⁵. Живёт с девушкой. А Эйстейн Эйкеланн, помнишь его..?

– Таксист?

– Да, вчера разговаривал с ним по телефону. Он сменил профессию. Говорит, что зарабатывает больше. А завтра я навещаю Эуне. Вот, в общем-то, и всё.

– У тебя осталось не так много близких, Харри.

– Да, – он изо всех сил старался не смотреть на время. Чтобы узнать, сколько осталось до конца этого проклятого воскресенья. Понедельник был днём выпивки. Всего три напитка, но всё же это была выпивка, и не было никаких правил, говоривших, когда именно в понедельник можно было выпить разрешённое количество, это могло произойти сразу после полуночи, всё за один раз. Он не купил бутылку виски в Гардермуэне, отдав предпочтение плюшевому мишке, но проверил мини-бар в своём номере, и в нём было то, что ему нужно.

– Как насчёт тебя? – спросил Харри, поднимая чашку с кофе. – Кто остался у тебя?

Катрина задумалась.

– Что ж. С моей стороны родных не осталось, поэтому самые близкие – бабушка и дедушка Герта. Они чрезвычайно любезны. До Тутена два часа езды, но они всё равно приезжают сюда так часто, как только могут. А иногда – если я прошу – и когда в действительности не могут, я так думаю. Они так привязаны к мальчику, он теперь всё, что у них осталось. Так что…

Она остановилась, смотря поверх чашки на стену рядом с Харри. Он видел, как она готовилась сделать решительный шаг.

– Я не хочу, чтобы они знали. И не хочу, чтобы Герт знал. Понимаешь, Харри?

Значит, она знала. И поняла, что он знает.

Он кивнул. Было нетрудно понять, почему она не хотела, чтобы её сын рос, зная, что он был продуктом неверности, случайной связи его матери с алкоголиком. Что она не хотела разбивать сердца двух любящих бабушки и дедушки. Или потерять столь необходимую поддержку, которую они могли бы предложить матери-одиночке и ребёнку.

– Его отца зовут Бьёрн, – прошептала Катрина, переводя взгляд на Харри. – Конец истории.

– Понимаю, – тихо сказал Харри, не отрывая своих глаз от её. – Я думаю, ты поступаешь правильно. Всё, о чём я прошу, чтобы ты пришла ко мне, если потребуется помощь. Что бы ни случилось. Я не попрошу ничего взамен.

Он видел, что глаза Катрины наполнились слезами.

– Спасибо, Харри. Это великодушно.

– Не совсем, – ответил он. – Я беден, как церковная мышь.

Она засмеялась, всхлипнула и оторвала лист кухонного полотенца от рулона на столе.

– Ты хороший человек, – сказала она.

Бабушка вошла, чтобы сообщить, что необходимо присутствие мамы, так как требуется песенка, и пока Катрина была в детской комнате, Харри рассказывал матери Бьёрна о том, как Бьёрн взял на себя ответственность, когда он, Харри и Эйстейн составляли плейлисты для тематических вечеринок в баре «Ревность». Там были четверги Хэнка Уильямса, неделя Элвиса и, пожалуй, самое памятное, «Песни по крайней мере сорокалетней давности в исполнении групп из американских штатов, название которых начинается на M». Несмотря на то, что названия групп и исполнителей, которые предпочитал Бьёрн, казалось, ничего не говорили его матери, её полные слёз глаза искрились благодарностью за то, что Харри рассказал хотя бы что-то, да что угодно, о её сыне.

Катрина вернулась на кухню, а её свекровь удалилась в гостиную и включила телевизор.

– Расскажешь о парне, с которым ты встречаешься? – спросил Харри.

Катрина отмахнулась от этой темы.

– Ну же, – сказал Харри.

– Он моложе меня. И нет, я не подцепила его в «Тиндере». Мы встретились в реальной жизни. Это было сразу после локдауна¹⁶, и в городе царила лёгкая эйфория. Так что… да, он поддерживает контакт.

– Он поддерживает, а ты нет?

– Возможно, он настроен несколько серьёзнее меня. Но он хороший, надёжный парень. У него есть постоянная работа, собственная квартира и, кажется, его жизнь в полном порядке.

Харри улыбнулся.

– Ладно, ладно! – сказала она, в шутку замахнувшись на него. – Когда ты мать-одиночка, то автоматически начинаешь обращать внимание на такие вещи. Но в отношениях должна быть и страсть, и…

– И её нет?

Она выдержала паузу.

– Он знает многое, чего не знаю я, и мне это очень нравится. Он учит меня кое-чему, понимаешь? Он интересуется музыкой, как и Бьёрн. Он не против того, что я чудачка. И он, – на её лице расплылась широкая улыбка, – любит меня. Знаешь, я почти забыла, как это приятно. Быть любимой до глубины души. Как любил Бьёрн. – Она покачала головой. – Может быть, я бессознательно искала нового Бьёрна. Боюсь, больше, чем искала страсти.

– Мм. Мать Бьёрна знает?

– Нет-нет! – она пренебрежительно отмахнулась. – Никто не знает. И я не собираюсь его ни с кем знакомить.

– Вообще ни с кем?

Она покачала головой.

– Когда ты знаешь, что отношения, вероятно, скоро закончатся, и тебе, вероятно, придётся видеть парня после этого, вовлекаешь как можно меньше людей. Ты не хочешь, чтобы люди смотрели на тебя и, так сказать, были в курсе. Но я не хочу больше ничего рассказывать о нём. – Она поставила чашку на стол. – Теперь твоя очередь. Расскажи мне о Лос-Анджелесе.

Харри улыбнулся.

– Может быть, как-нибудь в другой раз, когда будет побольше времени. Наверное, вместо этого мне следует рассказать, почему я позвонил тебе.

– Да? Я думала, что это было из-за… – Она наклонила голову в сторону детской.

– Нет, – сказал Харри. – Конечно, я думал об этом. Но решил, что это твой выбор, захочешь ли ты дать мне знать.

– Мой выбор? До тебя невозможно было дозвониться.

– Мм. У меня был выключен телефон.

– Шесть месяцев?

– Вроде того. В любом случае, я звонил сказать, что Маркус Рё хочет нанять меня в качестве частного детектива по делу этих двух девушек.

Катрина в недоумении посмотрела на него.

– Ты шутишь.

Харри не ответил.

Она откашлялась.

– Ты хочешь сказать, что ты, Харри Холе, продался, как какая-то шлюха… этому развратнику Маркусу Рё?

Харри посмотрел в потолок, словно обдумывая ответ.

– Именно так, в точку.

– Ради бога, Харри.

– За исключением того, что я ещё не дал согласие.

– Почему нет? Сутенёр недостаточно платит?

– Потому что я должен был сначала поговорить с тобой. У тебя есть право вето.

– Вето? – фыркнула она. – Почему? Вы оба вольны делать, что хотите. Особенно Рё – в конце концов, у него достаточно денег, чтобы купить всё, что он захочет. Хоть я и не думала, что у него достаточно денег, чтобы купить твою задницу.

– Возьми пару секунд и подумай о плюсах и минусах, – сказал Харри, поднося кофейную чашку ко рту.

Он видел, как пламя в её глазах гаснет, видел, как она прикусила нижнюю губу, как обычно делала в раздумьях. Ожидал, что она придёт к тем же выводам, что и он.

– Ты собираешься работать один?

Он покачал головой.

– Собираешься украсть кого-то, кто работает на нас или Крипос?

– Не-а.

Катрина задумчиво кивнула.

– Ты же знаешь, что мне плевать на престиж и эго, Харри. Соревнование «кто дальше пописает» я оставляю вам, маленьким мальчикам. Меня, например, больше беспокоит то, чтобы девушки могли ходить по этому городу без страха быть изнасилованными или убитыми. И в данный момент они этого делать не могут. Что означает, что лучше, если ты будешь в деле. – Она покачала головой, как будто ей не нравились преимущества, которые она видела. – И как частный детектив ты можешь делать вещи, которые мы не можем позволить делать себе.

– Ага. Так как обстоит дело с вашей точки зрения?

Катрина опустила взгляд на свои ладони.

– Ты прекрасно знаешь, что я не могу поделиться с тобой подробностями расследования, но, полагаю, ты читал газеты, так что я не выдам слишком многого, если скажу, что мы и Крипос работали над этим делом круглосуточно в течение трёх недель, и до обнаружения тела всё было безрезультатно. Совершенно безрезультатно. У нас была видеозапись с Сюсанной с камеры наблюдения на станции метро «Скюллерюд» в девять вечера во вторник, недалеко от места, где её нашли. Мы знали о машине Бертины, припаркованной у пешеходной тропы в Грефсенколлене. Но никто не знает, что эти женщины делали в тех краях. Ни одна из них не увлекалась прогулками на природе, и, насколько нам известно, у них не было знакомых ни в Грефсене, ни в Скюллерюде. Поисковые отряды с собаками поработали в обоих районах, но не нашли ничего. А потом бегун с собакой наткнулся на её тело. Что выставляет нас полными идиотами. Обычная история. Случайные события иногда дают для расследования больше, чем нам удаётся найти систематическим поиском. Но публика этого не понимает. И журналисты. И, – она обречённо вздохнула, – наше начальство.

– Мм. Как насчёт вечеринки у Рё? Есть что-нибудь интересное?

– Ничего, кроме того, что это, кажется, был единственный раз, когда Сюсанна и Бертина встречались друг с другом. Мы пытались выяснить, кто ещё присутствовал на вечеринке, поскольку он мог общаться там с обеими девушками. Но это как искать прошлогодний снег. У нас есть большинство имён, восемьдесят с лишним, но, поскольку это была вечеринка жителей дома со свободным входом гостей, не было никого, кто знал бы каждого. В любом случае, ни одного человека из списка мы не смогли выделить в качестве подозреваемого ни на основании криминального прошлого, ни с точки зрения возможности. Так что мы вернулись к тому, что ты всегда любил повторять, снова и снова, пока не просверлил нам дырки в ушах.

– Мм. Почему?

– Ага, почему? Сюсанна и Бертина были, я полагаю, двумя обычными девушками. В чём-то похожие, в чём-то разные. Обе происходили из достаточно благополучных семей, ни у кого из них не было высшего образования – хотя Сюсанна изучала маркетинг, но бросила учёбу через полгода. Обе часто меняли работы в магазинах, Бертина работала парикмахером-самоучкой. Обе интересовались одеждой, макияжем, собой и девочками, с которыми конкурировали в городе или в Инстаграме. И я знаю, что кажусь предвзятой, хотя поправочка: да, я предвзята. Они много тратили, много гуляли, друзья описывают их как тусовщиц. Но было между ними и два важных отличия. Одно заключалось в том, что Бертина в основном обеспечивала себя сама, в то время как Сюсанна жила с родителями и за их счёт. Другое – в то время, как Бертина часто меняла партнёров, Сюсанна, по всей видимости, была более умеренной в этом отношении.

– Потому что жила с родителями?

– Не только поэтому. Помимо немногочисленных коротких отношений, она имела репутацию недотроги. Что не распространялось, возможно, только на Маркуса Рё.

– Он был её папиком?

– У нас есть списки телефонных звонков и сообщений девушек. Они говорят о плотном общении с Рё за последние три года.

– Сообщения сексуального характера?

– Не столь сексуального, как ты мог бы подумать. Несколько пикантных фото девушек, но ничего непристойного. Общение в основном о приглашениях на вечеринки и вещах, которые они хотят. Рё регулярно переводил деньги им обеим через «Венмо»¹⁷. Небольшие суммы, пару тысяч, максимум десять тысяч за раз. Но достаточные, чтобы термин «папик» казался уместным. В одном из последних сообщений Бертина сообщила Рё, что с ней связался журналист, желающий подтвердить слушок об их с Рё отношениях, и попросил её дать интервью за десять тысяч крон. Она закончила сообщение чем-то вроде «Конечно, я сказала нет. Хотя десять тысяч – это как раз та сумма, которую я должна за дорожки».

– Мм. Дорожки. Кокаин или амфетамины.

– И сообщения, которые могут быть истолкованы как угрозы.

– И ты думаешь ответ на «почему» кроется в этом?

– Знаю, это звучит так, будто мы хватаемся за соломинку. Но мы перевернули каждый камень, так и не найдя никого среди знакомых девушек с очевидным мотивом, так что теперь у нас осталось только двое подозреваемых. Первый – Маркус Рё, который, возможно, хотел избавиться от двух девушек, угрожающих ему скандалом. Второй – его жена, Хелена Рё, руководствовшаяся ревностью. Проблема в том, что эти двое дали друг другу алиби на обе ночи исчезновения девушек.

– Так я и думал. Как насчёт самого очевидного мотива?

– А именно?

– Именно того, что уже упоминалось. Психопат или маньяк приходит на вечеринку, общается с обеими девушками и берёт их телефоны.

– Как я уже сказала, никто из известных нам людей не подходит под это описание. И вполне возможно, что для расследования эта вечеринка – тупик. Осло – маленький город, это не так уж невероятно, что две девушки одного возраста оказались на одной вечеринке.

– Чуть менее вероятно, что у обеих один и тот же папик.

– Может быть. По словам людей, с которыми мы разговаривали, Сюсанна и Бертина были не единственными.

– Мм. Вы это проверили?

– Проверили что?

– У кого ещё, кроме жены Рё, мог быть мотив избавиться от конкуренток.

Катрина устало улыбнулась.

– Ты и твоё «почему». Я скучала по тебе. Отдел убийств скучал по тебе.

– В этом я сомневаюсь.

– Да, есть ещё пара девушек, с которыми у Рё были нерегулярные контакты, но они были исключены из нашего расследования. Видишь, Харри? Все имена, которые у нас имелись, были исключены. Так что остаётся лишь бóльшая часть населения мира. – Она положила голову на кончики пальцев, массируя виски. – Так или иначе, теперь газеты и остальные СМИ говорят, что нам надо делать. Шеф полиции и главный суперинтендант делают то же самое. Даже Бельман связался с нами и сказал, чтобы мы делали всё возможное. Так что, по моему мнению, ты можешь попробовать, Харри. Только запомни, этого разговора никогда не было. Естественно, мы не можем сотрудничать, даже неофициально, и я не могу дать тебе никакой информации, кроме той, что я сообщаю публично. Помимо того, что я уже тебе рассказала.

– Понял.

– Уверена, ты также понимаешь, что в полиции есть те, кто не воспримет благосклонно конкуренцию со стороны частного сектора. Особенно, когда конкурент был нанят и оплачен потенциальным подозреваемым. Можешь себе представить, какое поражение будет для главного суперинтенданта и Крипоса, если ты раскроешь дело раньше нас? Насколько мне известно, могут быть законные основания, чтобы тебя остановить, и, если такие основания есть, думаю, они ими воспользуются.

– Я полагаю, что Юхан Крон изучил этот вопрос.

– О да, я совсем забыла, что он в команде Рё.

– Можешь что-либо рассказать о месте преступления?

– Две пары следов на входе и один на выходе. Я думаю, он подчищал за собой.

– Вскрытие Сюсанны Андерсен проведено?

– Вчера была только судмедэкспертиза.

– Нашли что-нибудь?

– Перерезанное горло.

Харри кивнул.

– Изнасилование?

– Никаких видимых признаков.

– Ещё что-нибудь?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты выглядишь так, будто знаешь нечто большее.

Катрина не ответила.

– Понимаю, – сказал Харри. – Информация, которую ты не можешь предавать огласке.

– Я и так слишком много рассказала тебе, Харри.

– Понял тебя. Но полагаю, ты не будешь воротить нос от информации, идущей в противоположном направлении, если мы что-то обнаружим?

Она пожала плечами.

– Полиция не может отвергнуть сообщения от членов общества с какой-либо имеющейся у них информацией. Но награда не предлагается.

– Понятно, – Харри взглянула на часы. Три с половиной часа до полуночи.

Как будто по молчаливому согласию они закрыли тему. Харри спросил о Герте. Катрина рассказала о нём, но у Харри всё ещё было ощущение, что она что-то скрывает. Наконец в разговоре наступило затишье. Было десять часов, когда Катрина вместе с ним спустилась по ступенькам в сад за домом, чтобы выбросить два пакета мусора в ведро. Когда он открыл ворота и вышел на улицу, она последовала за ним и крепко обняла. Он чувствовал её тепло. Как и в ту ночь. Но знал, что то был один единственный раз. Когда-то между ними было притяжение, физическая химия, которую ни один из них не отрицал, но оба понимали, что это будет глупой причиной разрушить то, что было у каждого с их партнёрами в то время. Но хотя теперь прошлые отношения были уничтожены, уничтожено было и это притяжение. И пути назад к этому сладкому, запретному возбуждению уже не было.

Катрина вздрогнула, отпуская Харри. Он видел, как она вглядывалась в улицу.

– Что-то не так?

– О, нет.

Она скрестила руки на груди, казалось, её бьёт дрожь, хотя вечер был тёплым.

– Послушай, Харри.

– Да?

– Если хочешь… – Она сделала паузу, перевела дыхание. – Можешь посидеть с Гертом как-нибудь.

Харри посмотрел на неё. Медленно кивнул.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – сказала она и поспешно закрыла за собой ворота.

Харри выбрал долгий путь до дома. Через Бислетт и Софиесгате, где он когда-то жил. Мимо «Шрёдера», с его выкрашенными коричневой краской стенами, который однажды было его убежищем. До вершины Сент-Хансхаген, откуда открывался вид на город и Осло-фьорд. Ничего не изменилось. И вместе с тем изменилось всё. Пути назад не было. И не было пути, который не вёл бы назад.

Он думал о разговоре с Рё и Кроном. В котором он попросил не сообщать СМИ о той сделке, что они заключили, прежде, чем он поговорит с Катриной Братт. Объяснив им, что шансы на взаимное сотрудничество увеличатся, если Братт будет считать, что у неё было право вето на решение Харри работать на Рё. Харри описал, как в его представлении будет развиваться разговор с Катриной, как она сама найдёт веские аргументы в пользу того, чтобы он взялся за дело, прежде чем согласиться. Они кивнули, он подписал. Харри услышал, как церковный колокол вдалеке отбивает время. Ощутил вкус лжи во рту. Он уже знал, что это не в последний раз.

Прим проверил время. Скоро полночь. Он чистил зубы, притопывая ногой в такт песни «Oh! You Pretty Things» Дэвида Боуи и глядя на две фотографии, которые он прикрепил скотчем к зеркалу.

На одной была изображена Женщина, красивая, хоть и не в фокусе, но всё же это была лишь бледная имитация. Потому что красота её была не той, что можно запечатлеть в застывшем моменте. Было что-то, что она излучала, в самих движениях её тела, в совокупности того, как одно выражение лица, слово или смех сменяло другое. Изображение было похоже на одну-единственную ноту, вырванную из произведения Баха или Боуи, оно не имело смысла. Тем не менее это было лучше, чем ничего. Но любить женщину, какой бы сильной любовь ни была, не означает, что ты владеешь ею. Поэтому он дал себе обещание перестать следить за ней, перестать изучать её личную жизнью, как если бы она была его собственностью. Он должен научиться доверять ей, без доверия будет слишком много боли.

На другом фото была женщина, которую он трахнет до выходных. Или, если быть более точным, женщина, которая трахнет его. А затем он убьёт её. Не потому что хочет, а потому что должен.

Он прополоскал рот и пропел с Боуи слова, что все кошмары явились сегодня, и, кажется, они собираются здесь задержаться.

Затем он прошёл в гостиную и открыл холодильник. Увидел пакет с тиабендазолом. Он знал, что мало выпил его сегодня, но если он выпьет за раз слишком много, у него начнутся боли в животе и рвота, возможно, из-за того, что это ингибирует цикл лимонной кислоты. Хитрость заключалась в том, чтобы регулярно принимать небольшие дозы. Он решил не принимать его сейчас, оправдав себя тем, что уже почистил зубы. Вместо этого он достал открытую банку с надписью «Мотыль» и подошёл к аквариуму. Высыпал в него пол чайной ложки содержимого – в основном личинок комаров, – которое плавало на поверхности воды, как перхоть, прежде чем начать тонуть.

Парой быстрых взмахов хвостового плавника Босс быстро выплыл. Прим включил фонарик и наклонился, чтобы можно было светить прямо в рот Босса, когда тот широко открывался. И видеть в нём это. Оно было похоже на маленького таракана или креветку. Он содрогнулся и в то же время испытал восторг. Босс и Лиза. Вероятно, именно так мужчины – а, возможно, и женщины – зачастую чувствовали себя, когда сталкивались с неизбежным браком. Определённая… амбивалентность. Но он знал, что как только ты найдёшь свою суженную, пути назад уже не будет. Потому что в какой-то степени люди и животные имели моральный долг, они должны были следовать своей природе, роли, назначенной им, чтобы поддерживать гармонию, хрупкое равновесие. Вот почему всё в природе, даже то, что на первый взгляд кажется абсурдным, безобразным и жестоким, прекрасно в своей совершенной функциональности. Грех вошёл в мир в тот день, когда человечество вкусило от древа познания и достигло такого уровня осмысления, который позволил ему не выбирать то, что задумано природой. Да, так оно и было.

Прим выключил стерео и свет.