Текст книги "Кровавая луна (ЛП)"

Автор книги: Ю Несбё

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 32 страниц)

ГЛАВА 34

Понедельник

Трансъевропейский экспресс

Прим ещё раз перечитал статью на сайте «ВГ».

В ней прямо не говорилось, что Воге выдумывал истории для своих статей, но это читалось между строк. Тем не менее, даже если они не говорили этого прямо, это не значит, что у них нет доказательств. Только он, Прим, мог подтвердить, рассказать всем, что произошло на самом деле. И снова это вселило в него тёплое, опьяняющее чувство контроля, ощутить которое он не планировал и которое стало прекрасным бонусом.

Он думал об этом снова и снова с самого утра, с тех пор как прочитал заметку в «Дагбладет» о том, что Терри Воге отстранён от работы в отделе криминальной хроники издания. Прим сразу всё понял. Понял не только причину отстранения Воге, но и почему «Дагбладет» само привлекло внимание к этому факту, а не позволило оставить это событие без внимания. В редакции знали, что должны сами активно дистанцироваться от Воге, прежде чем другие газеты обвинят их во лжи, которую «Дагбладет» раньше публиковал о каннибализме и заново пришитых татуировках.

И вот что было интересно: теперь Воге можно было использовать для решения возникшей проблемы. Проблемы сидящего в безопасности в тюрьме Маркуса Рё, находящегося вне пределов досягаемости Прима в течение неопределённого времени. Этого времени у него не было, потому что у биологии свои законы, естественный цикл имеет свой ритм. Но это был серьёзный шаг, значительное отклонение от первоначального плана, а последний раз, когда ему пришлось импровизировать, уже доказал, что за это приходится платить. Так что ему придётся хорошенько подумать. Он ещё раз обдумал все детали.

Он посмотрел на предоплаченный телефон и на записку с номером Терри Воге, который нашёл в телефонном справочнике. Почувствовал нервозность шахматиста, у которого заканчивается время, отведённое на принятие решения о ходе, осознающего, что сейчас он либо выиграет, либо проиграет всю партию, но ему ещё предстоит передвинуть свою фигуру. Прим ещё раз продумал варианты, когда что-то могло пойти не так. И о том, что не должно пойти не так. Напомнил себе, что он может отступить в любой момент, не оставляя каких-либо следов, ведущих к нему. Если он всё сделает правильно.

Затем он набрал номер. Его охватило ощущение свободного падения, чудесная дрожь волнения.

На звонок ответили после третьего гудка.

– Терри.

Прим попытался расслышать, было ли в голосе Воге что-нибудь, выдающее отчаяние, которое он, должно быть, испытывал. Человек на самом дне. Человек, который никому не был нужен. Человек без альтернатив. Человек, который уже однажды сумел вернуться и был готов сделать всё возможное, чтобы повторить это снова и вернуть свой трон. Чтобы утереть всем нос. Прим перевёл дыхание и заговорил более низким голосом.

– Сюсанне Андерсен нравилось получать пощёчины во время секса, полагаю, её бывшие бойфренды могут подтвердить это. От Бертины Бертильсен пахло потом, как от мужчины. У Хелены Рё был шрам на плече.

В последовавшей паузе Прим слышал дыхание Воге.

– Кто ты?

– Единственный человек, который находится на свободе и который мог бы обладать всеми этими знаниями.

Ещё одна пауза.

– Чего ты хочешь?

– Спасти невиновного человека.

– Какого невиновного?

– Маркуса Рё, конечно.

– Потому что?

– Потому что я тот, кто убил девушек.

Терри Воге знал, что ему следовало нажать «Отклонить», когда на дисплее высветилось «Неизвестный абонент», но, как обычно, он ничего не мог с собой поделать, взяло верх его чёртово любопытство. Вера в то, что внезапно может произойти что-то хорошее, что однажды женщина его мечты может просто позвонить ему, например. Почему он не может усвоить урок? Сегодня были звонки от журналистов, которые хотели услышать его комментарий по поводу увольнения из «Дагбладет», и от пары преданных фанатов, давших ему понять, насколько, по их мнению, несправедливо с ним поступили. Среди них была одна девушка, которая по телефонному разговору казалась подходящей, но он нашёл её страницу в Фейсбуке и обнаружил, что она намного старше, чем казалось по её голосу, и уродливее свиньи. А теперь этот звонок, ещё один псих. Почему нормальные люди не могут ему позвонить? Друзья, например? Хотя, возможно, они не звонили, потому что у него их больше не было? Его мать и сестра поддерживали связь с ним, но не брат и не отец. То есть однажды ему позвонил отец – он, вероятно, подумал, что успех в «Дагбладет» в какой-то степени возместил скандал, опозоривший семейное имя. В прошлом году было несколько звонков от девушек. Они всегда появлялись, когда он находился в центре внимания. То же самое было, когда он был музыкальным журналистом. Конечно, к рок-музыкантам шло гораздо больше кисочек, но и ему досталось всё же больше, чем парням за микшерным пультом. Лучшей стратегией было держаться поближе к рок-музыкантам – пара положительных отзывов всегда вознаграждалась пропуском за кулисы, – и можно надеяться на небольшие выгоды. Лучшей стратегией, чем эта, было бы обратное решение: самому собрать рок-группу и пожинать плоды. Как криминальный журналист он больше не использовал концерты в качестве охотничьего угодья, но компенсировал это стилем гонзо, которого придерживался ещё будучи музыкальным журналистом. Он был на острие событий, он был уличным военным корреспондентом. Если твоё имя и фотография публикуется рядом со статьёй, всегда найдётся женщина, которая тебе позвонит. Именно по этой причине он сохранил свой номер в справочной службе – не для того, чтобы люди звонили ему в любое время суток со всевозможными идиотскими советами и историями.

Ответить на этот анонимный звонок – это одно, а не вешать трубку – совсем другое. Почему он этого не сделал? Возможно, дело было не в словах этого человека о том, что именно он убил девушек. Всё дело было в том, как он это сказал. Без фанфар, просто спокойно заявил об этом.

Терри Воге откашлялся.

– Если ты действительно убил тех девушек, разве ты не должен радоваться, что полиция подозревает кого-то другого?

– Всё верно, у меня нет желания быть пойманным, но мне не доставляет удовольствия, когда невиновный человек искупает мои грехи.

– Грехи?

– Согласен, звучит немного по-библейски. Я звоню, потому что думаю, что мы можем помочь друг другу, Воге.

– А мы можем?

– Я хочу, чтобы полиция поняла, что они взяли не того человека, чтобы Рё был немедленно освобождён. А ты хочешь вернуть себе место на вершине успеха после твоих попыток проложить туда дорогу фейками.

– Что ты можешь об этом знать?

– Твоё желание вернуться на вершину – это всего лишь догадки с моей стороны, но что касается твоей последней статьи, я знаю, что всё в ней выдумка.

Воге на мгновение задумался, и его взгляд стал блуждать по комнате, которую с большой натяжкой можно было бы назвать холостяцкой берлогой, но по сути следовало назвать её дырой. При том уровне дохода, который он получал работая в «Дагбладет», он мечтал, что через год сможет переехать в место попросторнее, где будет больше воздуха и света. Меньше грязи. На выходные к нему приезжала погостить Дагния, его латышская подружка – во всяком случае, она считала себя таковой. Уборкой в том доме могла бы заняться она.

– Я, конечно, для начала должен проверить то, что ты рассказал об этих девушках, – сказал Воге. – Предположим, что твои слова правдивы, каково твоё предложение?

– Я бы предпочёл назвать это ультиматумом, поскольку либо всё происходит в точности так, как я хочу, либо не происходит вообще.

– Продолжай.

– Встретимся завтра вечером на южной стороне крыши Оперного театра. Я предоставлю тебе доказательства того, что это я убил девушек. Ровно в девять. Ты не должен никому говорить о нашей встрече, и, естественно, ты должен прийти один. Понял?

– Понятно. Не мог бы ты рассказать мне немного о...

Воге уставился на телефон. Его собеседник завершил разговор.

Что, чёрт возьми, это было? Это было слишком безумно, чтобы быть реальностью. Номер не определился, так что нельзя было узнать, кто звонил.

Он посмотрел на время. Без пяти восемь. Ему захотелось пойти выпить пива. Не в «Стопп Прессен» или похожее на этот бар место, а туда, где не было риска столкнуться с коллегами. Он с тоской подумал о тех временах, когда он мог посещать концерты, на которых звукозаписывающие компании раздавали журналистам пивные бонги⁵² в надежде на благоприятный отзыв, и где не было ничего необычного, когда с той же целью его симпатии искала какая-нибудь молодая артистка.

Он снова посмотрел на телефон. Слишком безумно. Или нет?

На часах было полдесятого, и из динамиков битком набитого бара «Ревность» лилась песня «Jamming» Боба Марли и его группы «Вейлерс». Казалось, что все хипстеры среднего возраста в Грюнерлокке⁵³ собрались здесь выпить пива и высказать своё мнение о звучавшей музыке. Каждый раз, когда звучала новая песня, мнения разнились от одобрительных возгласов и до свиста.

– Я просто говорю, что Харри неправ! – Эйстейн крикнул Трульсу и Сон Мину. – «Остаться в живых» ничуть не лучше, чем «Трансъевропейский экспресс», и это так ясно!

– Спорят о песнях групп «Би Джиз» и «Крафтверк», – перевёл Харри для Александры, пока они впятером расправлялись с четырьмя пол-литровыми кружками пива и одним бокалом с минеральной водой. Они заполучили себе отдельную кабинку, где было не так шумно.

– Приятно быть в одной команде со всеми вами, – заявил Сон Мин, поднимая свою кружку для тоста. – И поздравляю со вчерашним арестом.

– Который Харри собирается завтра попытаться отменить, – сказал Эйстейн, чокаясь своей кружкой с остальными.

– Прошу прощения?

– Он сказал, что собирается обеспечить Рё алиби, которое тот не желает иметь.

Сон Мин посмотрел через стол на Харри, который пожал плечами.

– Я собирался попытаться проникнуть на «Виллу Данте» и найти свидетелей, которые могут подтвердить, что Рё был там во вторник вечером, когда были убиты Сюсанна и Бертина. Если я найду свидетелей, их слова будут гораздо убедительнее, чем показания умершей жены.

– Зачем ты туда идёшь? – спросила Александра. – Почему полиция не может просто провести облаву на это место и допросить посетителей?

– Потому что, – сказал Сон Мин, – во-первых, нам нужен ордер на обыск, а мы его не получим, поскольку нет причин подозревать, что в клубе происходит что-то криминальное. Во-вторых, мы бы никогда не смогли убедить ни одного человека из клуба выступить в качестве свидетеля, учитывая, что вся фишка «Виллы Данте» в полной анонимности. Но мне интересно, так это как ты собираешься проникнуть внутрь и заставить кого-нибудь заговорить, Харри.

– Что ж. Во-первых, я больше не полицейский, и мне не нужно беспокоиться об ордерах на обыск. Во-вторых, у меня есть вот это. – Харри сунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил кошачью полумаску и членскую карточку «Виллы Данте». – К тому же, на мне костюм Рё, мы оба одного роста, одна и та же маска...

Александра рассмеялась.

– Харри Холе намерен пойти в гей-клуб и выдать себя за... – она выхватила карточку и прочитала, – Кэтмена⁵⁴? В этом случае сначала позволь дать тебе несколько советов.

– Вообще-то, я хотел спросить, не согласишься ли ты пойти со мной, – спросил Харри.

Александра покачала головой.

– Ты не можешь взять женщину с собой в гей-клуб, это нарушает правила, никто не будет с тобой болтать. Единственный вариант – я могла бы изобразить из себя драг-квин.

– Не выйдет, дорогая, – вмешался Сон Мин.

– Послушайте, вот что там происходит, – сказала Александра, и её озорная ухмылка заставила остальных наклониться поближе, чтобы лучше слышать. Пока она рассказывала, они попеременно то восклицали от удивления, то недоверчиво смеялись. Когда Александра закончила, она посмотрела на Сон Мина, ожидая подтверждения.

– Я нечасто бываю в такого рода клубах, дорогая. Мне интересно, откуда ты так много знаешь?

– В клубе «Мальчики в коже» один раз в году разрешается приводить с собой женщин, – сказала она.

– И ты всё ещё хочешь пойти туда? – спросил Эйстейн, тыча Харри в рёбра. Трульс хрюкнул от смеха.

– Больше беспокоюсь о том, как надо себя вести, а не о том, что ко мне будет кто-то приставать, – ответил Харри. – И сомневаюсь, что меня изнасилуют.

– Никто точно не собирается насиловать тебя, дядечку ростом почти в два метра, – сказала Александра. – Но там, вероятно, найдутся геи, которые будут приставать к тебе.

– Геи?

– Симпатичные худощавые мальчики, которые хотят, чтобы с ними был кто-то повыше. И, как я уже сказала, остерегайся «медведей»⁵⁵ и будь осторожен в тёмных комнатах.

– Кто ещё по одной? – спросил Эйстейн. Он насчитал три поднятых пальца.

– Я помогу тебе их донести, – сказал Харри.

Они протиснулись к бару и стояли в очереди, когда зазвучал гитарный рифф песни Дэвида Боуи «Heroes», вызвавший всеобщие одобрительные возгласы.

– Мик Ронсон⁵⁶ – бог, – сказал Эйстейн.

– Да, но есть ещё Роберт Фрипп⁵⁷, – сказал Харри.

– Верно, Харри, – произнёс голос позади них. Они обернулись. На говорящем была плоская кепка, многодневная щетина и тёплые, слегка грустные глаза. – Все думают, что Фрипп использовал электронный смычок, но это всего лишь отзвук со студийных колонок. – Он протянул руку. – Арне, парень Катрины. – У него была приятная улыбка. «Как у старого друга», – подумал Харри. За исключением того, что этот парень был, судя по всему, по крайней мере на десять лет моложе их.

– Ага, – сказал Харри и пожал ему руку.

– Большой поклонник, – сказал Арне.

– Мы тоже, – сказал Эйстейн, тщетно пытаясь привлечь внимание занятых барменов.

– Я имел в виду не Боуи, а тебя.

– Меня? – удивился Харри.

– Его? – переспросил Эйстейн.

Арне рассмеялся.

– Не смотри так потрясённо. Я думал о тех невероятных вещах, сделанных тобой для города в должности полицейского.

– Хм. Это Катрина рассказывала тебе эти байки?

– Нет, нет, послушай, я знал о Харри Холе задолго до того, как встретил её. Должно быть, мне было лет пятнадцать, когда я читал о тебе в газетах. Ты знаешь, я даже подал заявление в полицейский колледж из-за тебя. – Смех Арне был счастливым, беззаботным.

– Мм. Но ты не поступил?

– Меня пригласили сдавать вступительные экзамены. Но тем временем меня приняли в университет на образовательную программу, знания по которой, как я думал, пригодились бы, если бы я стал следователем.

– Понятно. Катрина с тобой?

– Она здесь?

– Я не знаю, она прислала мне сообщение, что, возможно, заглянет, но здесь так людно, и она, возможно, столкнулась с кем-то из своих приятелей. Кстати, как ты её нашёл?

– Она рассказала, что это я нашёл её?

– Разве это не так?

– Ты делаешь предположение?

– Обоснованное предположение.

Арне мгновение смотрел на Харри с притворной серьёзностью. Затем его лицо расплылось в мальчишеской улыбке.

– Ты, конечно, прав. Первый раз я увидел её в теленовостях, но не говори ей, пожалуйста, об этом. И вскоре после этого она случайно зашла туда, где я работаю. И я подошёл к ней, сказал, что видел её по телевизору, и что она показалась мне чертовски привлекательной женщиной.

– Ну, то есть поступил так, как действуешь сейчас.

Ещё больше беззаботного смеха.

– Я понимаю, почему ты решил, что я фанат, Харри.

– А ты нет?

Арне, казалось, обдумывал это.

– Да, ты снова прав, наверное, так оно и есть. Хотя ты с Катриной не самые большие мои кумиры.

– Приятно слышать. Тогда кто твой самый большой кумир?

– Боюсь, тебе это будет неинтересно.

– Возможно, но давай попробуем.

– Хорошо. Сальмонелла тифимуриум⁵⁸. – Арне произнёс это медленно и благоговейно, чётко произнося по буквам.

– Хм... Сальмонелла – это бактерия?

– Точно.

– И почему она твой кумир?

– Потому что «тифимуриум» – выдающийся. Она может выжить в чём угодно и где угодно, даже в космосе.

– И почему она тебе интересна?

– Она – часть моей работы.

– И какой именно?

– Я ищу частицы.

– Те, что внутри нас или снаружи?

– Это одно и то же, Харри. Это материал, из которого сделана жизнь. И смерть.

– Вот как?

– Если бы я собрал всех микробов, бактерий и паразитов внутри тебя, угадай, сколько бы это весило?

– Хм.

– Два килограмма. – Эйстейн протянул Харри две пол-литровые кружки пива. – Прочёл об этом в журнале «Иллюстрированная наука». Страшно представить.

– Да, но было бы ещё страшнее, если бы их не существовало, – сказал Арне. – Тогда бы нас тоже не было в живых.

– Хм. И они выживут в открытом космосе?

– Некоторым микробам даже не нужен свет звезды или доступ к кислороду. Как раз наоборот. Во время исследований на борту космических станций обнаружили, что Сальмонелла тифимуриум даже более опасна и эффективна в космосе, чем на поверхности Земли.

– Судя по тому, как ты говоришь, ты много знаешь о таких вещах... – Эйстейн слизнул пену с одной из кружек, которые держал в руках. – Это правда, что гром бывает только во время дождя?

Арне был слегка ошарашен вопросом.

– Э-э... нет.

– Вот именно, – сказал Эйстейн. – Слушайте.

Они прислушались. Песня «Dreams» группы «Флитвуд Мак» дошла до припева, где солистка Стиви Никс поёт о том, что гром бывает только тогда, когда идёт дождь.

Все трое рассмеялись.

– Ошибка Линдси Бакингема⁵⁹, – сказал Эйстейн.

– Нет, – сказал Харри. – На самом деле эту песню написала Стиви Никс.

– Ну, во всяком случае, это лучшая песня с двумя аккордами из всех, когда-либо существовавших, – сказал Арне.

– Нет, лучшая у «Нирваны», – быстро сказал Эйстейн. – Песня «Something in the Way».

Они посмотрели на Харри. Он пожал плечами.

– Группа «Дженс Эддикшн», песня «Jane Says».

– Делаешь успехи, – сказал Эйстейн, причмокивая губами. – И худшая песня с двумя аккордами всех времён?

Они посмотрели на Арне.

– Ну, – ответил тот, – песня «Born in the U.S.A.» Брюса Спрингстина, может быть, и не самая худшая, но точно самая переоценённая.

Эйстейн и Харри кивнули в знак согласия.

– Сядешь за наш столик? – спросил Эйстейн.

– Спасибо, но у меня там приятель, и мне нужно составить ему компанию. В другой раз.

Удерживая кружки, полные пива, они обменялись осторожными рукопожатиями и попрощались друг с другом, прежде чем Арне исчез в толпе, а Харри и Эйстейн направились обратно к своей кабинке.

– Хороший парень, – сказал Эйстейн. – Думаю, возможно, Братт, нашла что-то стоящее.

Харри кивнул. Его мозг пытался что-то осознать, он что-то зафиксировал, но не обратил должного внимания. Они подошли к столу с четырьмя пол-литровыми кружками, и, поскольку остальные пили медленно, Харри сделал глоток из одной. А потом ещё один.

Когда наконец заиграла песня «God Save the Queen» группы «Секс Пистолз», они вскочили на ноги в своей кабинке и принялись танцевать пого⁶⁰, подпрыгивая вверх и вниз вместе со всей толпой.

В полночь в баре «Ревность» всё ещё было полно народа, и Харри был пьян.

– Выглядишь счастливым, – прошептала Александра ему на ухо.

– Правда?

– Да, я не видела тебя таким с тех пор, как ты вернулся домой. И ты хорошо пахнешь.

– Хм... Тогда, наверное, это правда.

– Что именно является правдой?

– Что от тебя лучше пахнет, когда ты никому не должен.

– Не поняла, о чём ты. Кстати, о доме. Проводишь меня?

– Проводить тебя домой или пойти с тобой?

– Мы можем разобраться с этим по ходу дела.

Харри понял, насколько он был пьян, когда обнимал остальных на прощание. Сон Мин, пахнувший лавандой или чем-то подобным, пожелал ему удачи на «Вилле Данте», но добавил, что притворится, будто ничего не слышал о таких неправомерных планах Харри.

Может быть, из-за разговоров о запахе долгов и лаванды Сон Мина, но по пути к выходу Харри понял, какая деталь ускользнула от него. Этот запах. Он вдохнул его в какой-то момент вечером, здесь, в этом баре. Он вздрогнул, повернулся и окинул взглядом толпу. Аромат мускуса. Тот же самый запах, который он уловил, когда был в прозекторской, где лежала Хелена Рё.

– Харри?

– Я иду.

Прим шёл по улицам Осло. Шестерёнки в его голове вращались всё быстрее и быстрее, словно пытаясь измельчить тягостные мысли на мелкие кусочки.

Тот полицейский был в баре «Ревность», и это разозлило Прима. Ему следовало бы сразу уйти, избежать встречи с полицейским, но его как будто тянуло к нему, будто он был мышью, а полицейский – котом. Он также искал Её, и, может быть, она была там, а может быть, и нет. Там было так людно, что большинство посетителей стояло на ногах, и это затрудняло обзор. С ней он встретится завтра. Должен ли он спросить, была ли она в баре? Нет, она заговорит об этом, если захочет. Ему о многом надо подумать в данный момент, ему нужно было отодвинуть это на задний план, завтра ему нужна ясная голова. Он продолжал идти. Улица Нурдаля Бруна. Улица Тора Олсена. Фреденсборгвейен. Его каблуки ритмично стучали по асфальту, когда он мурлыкал мелодию «Heroes» Дэвида Боуи.