Текст книги "Кровавая луна (ЛП)"

Автор книги: Ю Несбё

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 32 страниц)

– Что значит – «конечно»?

– У клиентов «Вторников», как правило, не было судимостей. Как бы то ни было, теперь клуб вновь открыт под названием «Вилла Данте».

– О котором, похоже, никто не слышал.

– Они работают скрытно, им не нужна шумиха. Вот почему такие люди, как Питер, так одержимы идеей заполучить туда допуск.

– Ты сказала, что раньше клуб назывался «Вторники».

– Да, вечеринки в клубе были по вторникам.

– И они всё ещё так делают?

– Если хочешь, могу спросить об этом Питера.

– Хм. Как ты думаешь, что мне потребуется, чтобы получить доступ?

Она рассмеялась.

– Постановление суда, возможно, ордер на обыск. Именно его, кстати, я предоставляю тебе в отношении себя самой на эту ночь.

Харри потребовалось мгновение, прежде чем он понял, что она имела в виду. Он приподнял бровь.

– Да, – сказала она, поднимая свой бокал. – Всё по закону.

– Ты здесь живёшь? – спросила Хелена.

– Нет, – сказал мужчина, назвавшийся Примом. Он вёл машину между новыми, современными коммерческими зданиями, разбросанными на ровном, открытом ландшафте по обе стороны дороги, направляясь к оконечности Снаройи⁴⁵. – Я живу в центре города, но после закрытия аэропорта я выгуливал здесь свою собаку по вечерам. Тогда здесь никого не было, и я мог позволить своей собаке побегать на свободе. Вон там, – он указал на запад в сторону моря и съел из пачки ещё немного чипсов или чего-то в это роде. Во всяком случае, ей он ничего не предложил.

– Но это же заповедник на болотах, – сказала Хелена. – Ты не боялся, что собака нападёт на гнездящихся там птиц?

– Конечно, и это случалось пару раз. Я утешал себя, говоря, что это естественный порядок вещей и что мы не можем этому противостоять. Но, естественно, это неправда.

– Неправда?

– Нет. Человечество тоже является продуктом природы, и мы не единственный организм, делающий всё возможное, чтобы уничтожить планету такой, какой мы её знаем. Но точно так же, как мать-природа наделила нас разумом для совершения коллективного самоубийства, она одарила нас способностью к саморефлексии. Возможно, это сможет спасти нас. Я надеюсь, что это так. В любом случае, я подчинился законам природы и начал ими пользоваться.

Он указал на поручень над дверью с её стороны, и Хелена заметила собачий поводок-рулетку с болтающейся на конце застёжкой для ошейника.

– Он был хорошим псом, – сказал он. – Я мог сидеть в машине и читать с включёнными фарами и открытым окном, в то время как он свободно пробегал по пятьдесят метров в каждом направлении. Собакам – и людям – большего и не нужно. Многие люди и не хотят большего.

Хелена покачала головой.

– Всё равно, когда-нибудь они, возможно, захотят большего и проявят желание сбежать. Что тогда делать владельцу собаки?

– Понятия не имею. Моя собака никогда не хотела большего, – он свернул с главной дороги на лесную тропинку. – А что бы ты сделала на моём месте?

– Отпустила бы её на свободу, – сказала Хелена.

– Даже если бы ты знала, что она не выживет там в одиночку?

– Мы все когда-то умрём.

– Верно, – сказал он.

Он сбавил скорость. Дорога закончилась. Он выключил двигатель и фары, и вокруг них воцарилась кромешная тьма. Она слышала, как ветер шелестит в тростниках, а между деревьями они могли видеть море и огни островов и мыса вдалеке.

– Где мы находимся?

– Рядом с болотами, – сказал он. – Вон на том берегу мыс Хёвикодден, а те два острова называются Борейя и Остейя. С тех пор как здесь построили жилые дома, это популярное место для прогулок. Днём здесь много отдыхающих семейств. Но в данный момент мы с тобой полностью предоставлены сами себе, Хелена.

Он отстегнул ремень безопасности и повернулся к ней.

Хелена глубоко вздохнула, закрыла глаза и стала ждать.

– Это безумие, – сказала она.

– Безумие?

– Я замужняя женщина. Это... крайне неподходящее время.

– Почему?

– Потому что я в процессе развода со своим мужем.

– По-моему, это как раз подходящее время.

– Нет, – она покачала головой, не открывая глаз. – Нет, ты не понимаешь. Если Маркус узнает об этом до того, как мы обсудим условия...

– Тогда ты получишь от него на несколько миллионов меньше.

– Да. То, что я сейчас делаю, просто глупо.

– Так зачем же ты это делаешь, как ты думаешь?

– Я не знаю, – Хелена прижала ладони к вискам. – Как будто кто-то или что-то завладело моим разумом, – как раз в этот момент её осенила другая мысль. – С чего ты взял, что у него миллионы? – она открыла глаза и посмотрела на него. Да, в нём было что-то знакомое. Что-то было в его глазах. – Ты был на той вечеринке? Ты его знаешь?

Он не ответил. Просто слегка улыбнулся и включил музыку погромче. Поставленный голос пел с эффектом вибрато что-то о страшных монстрах. Хелена слышала эту песню раньше, но не могла вспомнить, где именно.

– Мартини, – сказала она с неожиданной уверенностью. – Ты был в «Даниэле». Это ведь ты прислал тот напиток, не так ли?

– И что заставляет тебя так думать?

– Стоять позади меня в очереди, подойти и сесть рядом – это не то, что обычно делают во время антракта в театре. Это было не случайно.

Прим провёл рукой по волосам и взглянул в зеркало.

– Признаюсь, – сказал он. – Я наблюдал за тобой некоторое время. Я хотел побыть с тобой наедине. И теперь я с тобой. Итак, что мы будем делать?

Она глубоко вздохнула и сама отстегнула ремень безопасности.

– Мы будем трахаться, – сказала она.

– Несправедливо, не так ли? – спросила Александра. Они покончили с едой и переместилась в бар ресторана. – Я всегда хотела ребёнка, но у меня его так и не было. В то время как ты, который никогда этого не хотел... – она щёлкнула пальцами над своим коктейлем «Белый русский»⁴⁶.

Харри сделал глоток воды.

– Жизнь редко бывает справедливой.

– И вот так случайно, – добавила она, – Бьёрн Хольм отправил анализ ДНК, чтобы проверить, он ли отец... Напомни, как зовут мальчика?

– Герт.

Александра видела по лицу Харри, что это было не то, о чём он хотел говорить. Тем не менее – возможно, потому что она выпила чуть-чуть лишнего, – она продолжила.

– Оказалось, что он не был отцом. И сразу после этого я провожу анализ ДНК, как позже выяснилось, твоей крови, по ошибке прогоняю его по всей базе данных тестов на отцовство, и выясняется, что ты отец Герта. Если бы не я...

–Ты не виновата.

– В чём я не виновата?

– Ни в чём. Забудь об этом.

– В том, что Бьёрн Хольм покончил с собой?

– Что он... – Харри остановился.

Александра увидела, как он скривился, словно ему было где-то больно. О чём он ей недоговаривал? Что же такого он не мог ей сказать?

– Харри?

– Да? – его взгляд, казалось, был прикован к ряду бутылок на полке за спиной бармена.

– Твою жену ведь убил тот насильник, верно? По имени Финне.

– Спроси его.

– Финне мёртв. Если бы это был не он, тогда...

– Тогда?

– Ты был бы подозреваемым.

Харри кивнул.

– Мы всегда подозреваем партнёра. И обычно оказываемся правы.

Александра сделала глоток из своего бокала.

– Это был ты, Харри? Ты убил свою жену?

– Двойную вот этого, – сказал Харри, и Александре потребовалось мгновение, чтобы понять, что он обращается не к ней.

– Вот этого? – спросил бармен, указывая на квадратную бутылку, висящую вверх донышком на кронштейне.

– Да, пожалуйста.

Харри молчал до тех пор, пока перед ним не оказался стакан с золотисто-коричневой жидкостью.

– Да, – сказал он, поднимая стакан. Подержал его мгновение, как будто страшась этого. – Я убил её.

Затем он одним глотком опустошил стакан и заказал ещё порцию, прежде чем этот стакан вернулся на стойку.

Хелена восстановила дыхание, но осталась сверху.

Она усадила его на пассажирское сиденье, откинула спинку сиденья, пока он включал верхний свет и надевал презерватив. Потом оседлала его, как одну из своих лошадей, хотя и не ощущала знакомое чувство полного контроля. Он кончил, не издав ни звука, но она почувствовала, как напряглись, а потом расслабились его мышцы.

Она тоже кончила. Не потому, что он был искусным любовником, а потому, что она была уже так возбуждена до того, как сняла свои брюки и трусики, что хватило бы чего угодно.

Теперь она чувствовала, как его член обмягает внутри неё.

– Так почему же ты преследовал меня? – спросила она, глядя на него сверху вниз, лежащего на откидном сиденье, такого же обнажённого, как и она сама.

– А ты как думаешь, почему? – спросил он, закидывая руки за голову.

– Ты влюбился в меня.

Он улыбнулся и покачал головой.

– Я не влюблён в тебя, Хелена.

– Нет?

– Я влюблён, но в другую.

Хелена почувствовала, что начинает раздражаться.

– Ты что, в игры играешь?

– Нет, я просто рассказываю тебе всё как есть.

– Тогда что ты делаешь здесь, со мной?

– Я даю тебе то, что ты хочешь. Или, скорее, то, чего хотят твои тело и разум. То есть меня.

– Тебя? – она фыркнула. – Почему ты так уверен, что это не мог быть какой-нибудь другой мужчина?

– Потому что я тот, кто посеял в тебе это желание. И теперь это ползает и крадётся в твоём теле и разуме.

– Желание именно тебя?

– Да, меня. Или, если точнее, то, что ползает у тебя внутри, желает проникнуть в мой кишечный тракт.

– Как мило. Ты имеешь в виду, что я хочу оттрахать тебя страпоном? Мой муж однажды хотел, чтобы я сделала это, когда мы начали встречаться.

Человек, называвший себя Прим, покачал головой.

– Я имею в виду тонкий и толстый кишечник. Бактериальная флора. Чтобы они могли размножаться. Что касается твоего мужа, то для меня это новость, что он хочет, чтобы проникли в его задний проход. Когда я был маленьким мальчиком, он был тем, кто проникает.

Хелена в замешательстве уставилась на него сверху вниз, но она знала, что не ослышалась.

– Что ты имеешь в виду?

– Разве ты не знала, что твой муж трахается с мальчиками?

– Мальчиками?

– Маленькими мальчиками.

Она сглотнула. Конечно, ей приходило в голову, что ему нравятся мужчины, но она никогда не спорила с ним по этому поводу. Будь Маркус бисексуалом или – что более вероятно – скрытым геем, это не было извращением. Отвратительно, что Маркус Рё – один из самых богатых и влиятельных людей в городе, человек, которого пресса обвиняла в жадности, уклонении от уплаты налогов, дурном вкусе и кое-чём похуже – не осмеливался признаться миру в одной человеческой черте, которая могла бы помочь ему дышать свободнее. Вместо этого он стал хрестоматийным примером гомосексуалиста-гомофоба, ненавидящего себя нарцисса и ходячего парадокса. Но маленькие мальчики? Дети? Нет. В то же время теперь, когда это предположение было озвучено ей, и она поразмыслила над ним, всё казалось слишком логичным. Она вздрогнула. Ещё одна мысль пришла ей в голову: это может оказаться полезным в её разводе.

– Откуда ты это знаешь? – спросила она, не двигаясь с места и оглядываясь в поисках своих трусиков.

– Он был моим отчимом. Он насиловал меня с тех пор, как мне исполнилось шесть лет. Я говорю «шесть», потому что самое раннее воспоминание о том, что он делал это, относится к тому дню, когда он подарил мне велосипед. Три раза в неделю. Три раза в неделю он трахал мою маленькую попку. Может, это началось годом раньше, годом позже.

Хелена глубоко дышала ртом. Воздух в машине был насыщен запахом секса и этим необычным мускусным ароматом. Она сглотнула.

– Твоя мать, она знала о...?

– Всё было как обычно. Я полагаю, она подозревала, но ничего не сделала, чтобы убедиться в этом. Она была безработной алкоголичкой, которая боялась потерять его. И всё же это случилось.

– Тот, кто боится, всегда в конечном итоге остаётся ни с чем.

– А ты не боишься?

– Я? С чего бы мне бояться?

– Ведь теперь ты понимаешь, почему мы здесь с тобой.

Ей показалось, или его член снова становился твёрдым внутри неё?

– Сюсанна Андерсен? – спросила она наконец. – Это сделал ты?

Он кивнул.

– А Бертина?

Он снова кивнул.

Может быть, он блефовал, а может быть, и нет. В любом случае Хелена знала, что ей следует бояться. Так почему же это было не так? Почему вместо этого она начала двигать бёдрами вверх-вниз? Сначала медленно, затем более интенсивно.

– Не надо... – сказал он, внезапно побледнев.

Но она снова оседлала его. Это было так, как будто её тело обладало собственной волей, и она приподнялась на его члене и снова опустилась с полной силой. Почувствовала, как у него свело живот, услышала приглушённый стон, подумала, что он вот-вот кончит снова. Затем она увидела, как из его рта хлынул каскад жёлто-зелёной рвоты. Она попала ему на грудь, пролилась на сиденье и спустилась к животу, направляясь к ней. Запах был таким едким, что Хелена почувствовала, как у неё самой скрутило желудок, и зажала нос большим и указательным пальцами, задержав дыхание.

– Нет, нет, нет, – простонал он, не двигаясь и ощупывая пол в поисках чего-то. Он нашёл свою рубашку и начал вытираться ею. – Это из-за этого дерьма, – сказал он, указывая на лежащую в центральной консоли автомобиля пачку, похожую на обычную упаковку из-под чипсов. Хелена разглядела на ней надпись «Хиллман Пэтс».

– Мне нужно есть это, чтобы регулировать популяцию паразитов, – сказал он, вытирая футболкой живот. – Но мне трудно найти баланс. Если я ем слишком много, мой желудок с этим не справляется. Надеюсь, ты понимаешь. Или, может, сочувствуешь.

Хелена и не понимала, и не сочувствовала, она просто сосредоточилась на том, чтобы не дышать, зажимая нос. И почувствовала, как с ней произошла странная перемена. Это было так, как если бы желание и вожделение постепенно утихали и заменялись другой эмоцией – страхом.

Сюсанна. Потом Бертина. И теперь настала её очередь.

Ей нужно было выбраться, убраться отсюда, немедленно!

Он посмотрел на неё так, словно почувствовал её страх. Она сделала над собой усилие, чтобы улыбнуться. Её левая рука была свободна, она могла открыть ею дверь, выскочить и убежать. До тех таунхаусов, мимо которых они проезжали, до места, где начиналась лесная тропа, было не больше трёхсот-четырёхсот метров. Хорошо. Четыреста метров были её лучшей беговой дистанцией, и босиком она пробежит быстрее, чем в обуви. Более того, она догадывалась, что он не решится последовать за ней, поскольку они оба были обнажённые, а этого было достаточно, чтобы дать ей необходимую фору. У него также не было бы времени развернуть машину и догнать её, а если бы он попытался сделать это, она могла бы просто срезать, побежав по лесу. Просто нужно было его немного отвлечь, чтобы её левая рука нащупала дверную ручку. Хелена уже собиралась оторваться от своего носа, чтобы прикрыть правой рукой его глаза, изображая нежность, когда ей в голову пришла другая мысль. Что перемена произошла, когда она не дышала и не чувствовала запаха. Что здесь есть какая-то связь.

– Я понимаю, – заискивающе прошептала она. – Такие вещи случаются. Теперь всё чисто. Давай снова выключим свет, – она старалась не вдыхать воздух и надеялась, что он не услышит дрожи в её голосе. – Где светильник?

– Спасибо, – сказал он, едва улыбнувшись, и указал на потолок машины.

Она нащупала выключатель и погасила свет. В темноте она левой рукой вцепилась в внутреннюю сторону пассажирской двери. Нащупала дверную ручку, с усилием открыла её и широко распахнула дверь. Её кожа ощутила холодный ночной воздух. Она оттолкнулась, чтобы убежать. Но он был быстрее. Его руки сомкнулись на её горле, усиливая хватку. Хелена ударила его обеими руками в грудь, но хватка на её горле стала ещё крепче. Она оперлась одним коленом на сиденье, а другим двинула вперёд в надежде ударить его в промежность. Она не ощутила, ударила ли куда-нибудь, но он отпустил её, и она вылезла, почувствовала гравий под босыми ногами, упала, но снова поднялась и побежала. Было трудно дышать, как будто он всё ещё держал её мёртвой хваткой, но она должна была не обращать на это внимания, должна была уйти. И теперь она вдохнула немного свежего воздуха. Она увидела огоньки внизу, у главной дороги. Они были меньше чем в четырёхстах метрах. Да, даже в трёхстах. Всё должно было быть хорошо. Хелена ускорилась, она действительно сорвалась с места. Он ни за что не смог бы догнать её...

И словно кто-то появился перед ней из темноты и так сильно ударил её по горлу, что она упала на землю. Она приземлилась на спину, ударившись головой о гравий.

Должно быть, она была без сознания несколько секунд, потому что, снова открыв глаза, она услышала шаги идущего к ней по гравию человека.

Хелена попыталась закричать, но хватка снова усилилась.

Она поднесла пальцы к горлу и поняла, что это было.

Ошейник.

Он пристегнул к её шее собачий ошейник, позволил ей убежать, вытянуть поводок из рулетки, спокойно ожидая, пока она не достигнет границы своих пятидесяти метров свободы.

Шагов уже не было слышно, когда её пальцы нащупали застёжку. Она сжала её и освободилась от ошейника. Ей не хватило времени подняться на ноги, её снова повалили на гравий.

Его обнажённое тело казалось мерцающе белым, когда он стоял над ней в темноте, поставив одну ногу ей на грудь. Хелена уставилась на то, что он держал в правой руке. В темноте тускло блестел металл. Это был нож. Большой нож. И всё же она не была напугана. По крайней мере, ей было не так страшно, как тогда, когда она задержала дыхание в машине. Дело было не в том, что она не боялась умереть, а в том, что её похоть была сильнее страха. Она просто не могла объяснить это по-другому.

Он присел на корточки, приставил лезвие к её горлу, наклонился вперёд и прошептал ей на ухо:

– Закричишь, сразу зарежу. Кивни, если поняла.

Она молча кивнула. Он откинулся назад, всё ещё сидя на корточках. И она по-прежнему чувствовала холодную сталь на своей шее.

– Мне жаль, Хелена, – в его голосе звучали слёзы. – Это несправедливо, что ты должна умереть. Ты не виновата, не ты моя цель. Тебе просто ужасно не повезло быть необходимым орудием.

Она закашлялась.

– Не... Необходимым для чего?

– Чтобы унизить и уничтожить Маркуса Рё.

– Потому что он...

– Да, потому что он трахал меня. А когда он этого не делал, мне приходилось сосать его уродливый грёбаный член на ужин и завтрак, а иногда и на обед. Ты можешь это понять, Хелена? Разница в том, что в моём случае не было никаких поощрений. Не считая велосипеда в тот единственный раз. И того, что он, конечно, оставался с моей матерью. Ужасно, не так ли? Я боялся, что он бросит нас. Не знаю, я или моя мать стали слишком стары для него, но он ушёл от нас к более молодой женщине с маленьким сыном. Всё это было задолго до тебя, так что я не думаю, что ты знаешь об этом.

Хелена покачала головой. Она могла видеть себя со стороны, лежащую обнажённой и замерзающую на гравийной дорожке с ножом у горла. Она чувствовала, как камни впиваются в её кожу. Она не видела выхода, возможно, именно сейчас пришёл конец её жизни. И всё же она хотела быть здесь, всё же она хотела его. Неужели она сошла с ума?

– Моя мать впала в депрессию, – сказал он дрожащим голосом, и она увидела, что теперь ему тоже стало очень холодно. – Только когда она снова пришла в себя, у неё нашлись силы сделать то, что она столько раз обещала мне, когда была пьяна. Она покончила с собой и пыталась отнять мою жизнь. Пожарная команда квалифицировала это как несчастный случай из-за курения в кровати. Ни я, ни её брат, дядя Фредрик, не видели причин сообщать им или страховой компании, что она не курила, что найденная ими пачка сигарет принадлежала Маркусу Рё.

Он замолчал. Что-то тёплое коснулось её груди. Слеза.

– Ты собираешься убить меня прямо сейчас? – спросила она.

Он прерывисто вздохнул.

– Как я уже сказал, мне жаль, но жизненный цикл паразитов должен быть завершён. Чтобы они могли размножаться, понимаешь. Мне понадобятся новые, свеженькие паразиты, когда нужно будет заразить новую особь. Ты понимаешь?

Хелена покачала головой. Она хотела погладить его по щеке, ей казалось, что она испытала экстаз, любовь была всеобъемлющей. Но это была не любовь, это была похоть, она просто была чертовски возбуждена.

– И, конечно, есть преимущество в том, что мёртвые ничего не рассказывают, – сказал он.

– Конечно, – сказала она. Она дышала всё тяжелее. Как будто она знала, что это её последние вздохи.

– Но скажи мне, Хелена, пока мы занимались сексом, ты хоть ненадолго почувствовала себя любимой?

– Я не знаю, – сказала она, устало улыбаясь. – Да, я так думаю.

– Хорошо, – сказал он, беря её руку своей свободной от ножа рукой. Сжимая её. – Я хотел дать тебе это как подарок перед тем, как ты умрёшь. Потому что это единственное, что имеет значение, не так ли? Чувствовать себя любимым?

– Может быть, – прошептала она, закрывая глаза.

– Помни об этом, Хелена. Скажи это себе: «Я любима».

Прим посмотрел на неё сверху вниз. Увидел, как шевелятся её губы, формируя слова. «Я любима». Затем он поднял нож, направил остриё к её сонной артерии, наклонился вперёд, навалившись на неё всем своим весом, и позволил лезвию погрузиться внутрь. Тёплая струйка крови на его ледяной коже заставила его содрогнуться от восторга и ужаса.

Он крепко держался за рукоятку ножа. Дрожание тела дало ему понять, что жизнь покидает её. Кровь брызнула в третий раз и начала течь. Через несколько секунд нож подсказал ему, что Хелена Рё мертва.

Он вытащил нож и сел на землю рядом с ней. Вытер слёзы. Он дрожал от холода, страха и угасающего напряжения. Легче не становилось, становилось только хуже. Это были невинные люди. А виновный был жив. С ним всё было бы совершенно иначе. Лишить жизни Маркуса Рё было бы радостью. Но сначала ублюдок будет так сильно страдать, что смерть придёт как избавление.

Прим почувствовал что-то на своей коже. Небольшой дождь. Он поднял глаза. Чёрное небо. Сегодня вечером по прогнозу погоды ожидался сильный дождь. Он смоет большую часть следов, но ему всё ещё предстояло поработать. Он посмотрел на свои часы, которые были единственной вещью, которую он не снял. Половина десятого. Если он хорошо поработает, то сможет вернуться в центр города к половине одиннадцатого.