Текст книги "Кровавая луна (ЛП)"

Автор книги: Ю Несбё

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 32 страниц)

– Ага, – сказал Эйстейн. – И мы не знаем наверняка, было ли это единственное изъятие зелёного кокаина, поступившего в страну.

– Трульс прав, – сказал Харри. – Сначала мы поищем на поверхности.

– Как я и подозревал, у меня не было другого шанса приблизиться к Рё, – сказал Прим со вздохом. – Я смешал всех паразитов, которые у меня были, с кокаином, а те, что были в моём собственном теле, были убиты моей иммунной системой, а также лёгкой передозировкой инсектицида. Итак, чтобы заразить Рё, мне нужно было взять паразитов из организмов тех девушек до того, как их иммунная система избавится от них. Другими словами, мне нужно было съесть часть мозгов и глаз девушек. Я выбрал Сюсанну, потому что я знал спортзал, где она тренировалась. Учитывая, что человеческое обоняние примерно такое же сильное, как у мыши, мне пришлось немного повысить свою привлекательность. Так что я обмазался кишечным соком, полученным из собственных экскрементов.

Прим широко улыбнулся и поднял глаза. Воге не ответил на улыбку, просто посмотрел на него с каким-то недоверием.

– Я ждал её возле спортзала и был взволнован. Я протестировал паразитов на животных, которые обычно сторонятся человека, таких как лисы и олени, и я их привлёк, особенно лису. Но я не мог знать наверняка, подействует ли это на людей. Она вышла, и я могу с уверенностью сказать, что я её привлёк. Я договорился о встрече с ней на парковке у лесной тропы в Скюллерюде. Когда она не пришла вовремя, я подумал, может, я ошибся, может, к ней вернулась её способность трезво мыслить, когда в ноздрях у неё больше не стоял запах моих внутренностей. Но потом она появилась, и я возликовал, поверь мне.

Прим сделал глоток пива, словно перед заключительным нырком в море.

– Мы шли в лесу рука об руку, и когда мы немного отдалились от дороги, то сошли с тропы и занялись сексом. Затем я перерезал ей шею.

Прим почувствовал, что наворачиваются слёзы, и ему пришлось откашляться.

– Я знаю, что ты возможно, хотел бы больше подробностей на этом этапе, но я думаю, что должен оставить кое-что в тайне. В любом случае, я также взял с собой пузырёк со слюной Рё, которую я размазал по груди Сюсанны. Я одел верхнюю часть её тела, чтобы слюну не смыло дождём до того, как её найдёт полиция. Оставить слюну казалось в то время хорошей идеей, но в итоге это только усложнило ситуацию. – Он сделал глоток пива. – Что касается Бертины, ситуация была схожа. Я встретил её в баре, который, по её словам, она часто посещала, и договорился о встрече с ней в Грефсенколлене.

– Она приехала на машине, и когда я попросил её оставить телефон и отправиться «навстречу приключениям» в моей машине, у неё не было никаких сомнений, ею руководила только чистая похоть. Она принесла то, что она называла «нюхательной пулей», что-то вроде мини-солонки, чтобы вдыхать кокаин. Она уговорила меня понюхать. Я сказал, что хочу взять её сзади и надеть кожаный ремень на её шею. Она была не против, предположив, что это была сексуальная игра, и позволила мне это сделать. Времени, чтобы задушить её ушло немного больше, чем я думал. Тем не менее, в конце концов она перестала дышать.

Прим тяжело вздохнул и покачал головой. Вытер слезу.

– Должен отметить, что я был очень осторожен, чтобы убрать любые улики против себя, которые полиция могла бы найти, поэтому я взял её нюхательную пулю, зная, что ДНК из моего носа могло попасть внутрь. В то время я ещё не знал, что она мне пригодится. Я, кстати, учёл, что, если ты собираешься убить кого-нибудь и заполучить его мозги и глаза, гораздо разумнее забрать всю голову домой.

Прим потянулся и вытянул под столом ноги, словно они затекли.

– В течение следующих недель я ел маленькие кусочки мозгов и глаз. Мне нужно было продолжать размножение раздражающе недолговечных паразитов, пока я ждал, чтобы оказаться близко к Рё, чтобы нанести ему удар. Я сидел несколько раз за этим самым столом, задаваясь вопросом, не стоит ли мне зайти к нему и спросить, можем ли мы поговорить. Но его никогда не было дома, я только видел, как Хелена приходила и уходила. Возможно, он жил где-то ещё, но мне так и не удавалось узнать где. Тем временем я съел все мозги, паразиты были мертвы, поэтому мне нужна была новая «мышь». Хелена Рё. Я полагал, что это причинит Маркусу Рё боль – хотя бы небольшую – если бы я забрал её у него. И я знал о двух местах, где я мог бы приблизиться к ней. В Национальном театре в день, указанный на билете на двери холодильника. И в заведении под названием «Даниэль». Когда я расспрашивал Сюсанну, она рассказала мне, что именно там она впервые встретила Маркуса Рё. И она не могла понять, почему Хелена Рё всё ещё ходила туда на обеды по понедельникам – в конце концов, она уже поймала свою большую рыбу. Итак, я пошёл в понедельник, и, конечно, там появилась Хелена Рё. Я заказал тот же напиток, что она пила на вечеринке – грязный мартини, и налил в бокал соответствующую дозу настоя из гондий. Потом я подозвал официанта, дал ему двести крон, записку и попросил его отнести напиток к её столу. Я попросил его указать на другого отправителя, будто это дружеский розыгрыш. Я подождал, пока не увидел, как она пьёт коктейль, и затем ушёл. Я уточнил, во сколько будет антракт «Ромео и Джульетты», и узнал, что билет нужен только для входа в зал, что любой может зайти во время антракта, чтобы пообщаться с публикой. Так я и сделал. Я уже чувствовал себя достаточно опытным, я вошёл, взял её и…

Прим поморщился и пристукнул одной ногой. Не знал, коснулся ли он ножки стола или ноги Воге.

– На следующий день её нашли, и Рё был взят под стражу. И тогда я понял, что выстрелил себе в ногу. Я позаботился о том, чтобы он оказался там, потому что хотел, чтобы он страдал, но потом они сказали, что он, наверное, будет сидеть там месяцами. Так что мне пришлось решить эту проблему. К счастью, у меня есть это…

Прим постучал пальцем по своему лбу.

– Я подумал и нашёл ещё одного невиновного человека, который мог занять место Рё. Кевина, торговца кокаином. В конце концов, ему так хотелось попробовать зелёный кокаин. Он был идеален.

ГЛАВА 45

Пятница

Коллекция

Прим, поворачивая свою кружку, посмотрел на отмечающую конец рабочей недели компанию офисных работников.

– У меня также сохранился небольшой клочок кожи. Кожи с предплечья Кевина Селмера. Он был не единственным человеком, образец ткани которого у меня был. Я часто так делал: собирал и иногда использовал в своём проекте по выращиванию идеального паразита. Зубочисткой я засунул кусочек кожи между двух зубов Бертины. И затем ты, Воге, позаботился о том, чтобы доказательства были доставлены в руки полиции. Но я ожидал, что рано или поздно будет обнаружено, что в телах находится вариант паразита гондии. И если кто-то понял связь, они начали бы охотиться за первичным хозяином. Могу ли я представить Кевина одновременно и убийцей, и преступником? Первичным хозяином? Извини, если я звучу немного самодовольно, но решение было простое, как всё гениальное. Я приготовил смесь из зелёного кокаина и гондий, гарантированно смертельную дозу, положил её в нюхательную пулю Бертины и поехал к Кевину в Йернбанеторгет, чтобы заключить сделку, на которую я согласился на вечеринке. Он был в восторге, особенно когда я отдал ему нюхательную пулю в придачу. Я могу только представить, какие, должно быть, были у него боли в животе перед смертью. Я не сомневаюсь, что я бы бился головой о стену, чтобы потерять сознание и ничего не чувствовать.

Прим допил остатки пива.

– Это был длинный монолог, хватит обо мне, Терри. Как ты? – Прим перегнулся через стол. – Ну, правда. Ты чувствуешь… что парализован? Потому что это происходит очень быстро, когда ты пьёшь пиво, содержащее такую сильную концентрацию гондий. Даже больше, чем та, что получил Кевин. Через несколько минут ты просто не можешь пошевелить пальцем. И издавать звуки. Но я вижу, что ты всё ещё дышишь. Сердце и дыхательная система, на самом деле, поражаются в последнюю очередь. Ну и мозг перестаёт функционировать тоже последним, конечно. Поэтому я знаю, что ты это слышишь. Я возьму твои ключи от дома и заберу твой компьютер. А потом выброшу его и твой телефон во фьорд.

Прим выглянул наружу. Световой день начал сокращаться.

– Смотри, в квартире моего отчима горит свет. Он сейчас у себя. Как думаешь, ему понравится, если к нему заглянет гость?

Было чуть больше половины шестого, когда Маркус Рё услышал звонок в дверь.

– Ты кого-нибудь ждёшь? – спросил старший из двух телохранителей.

Рё покачал головой. Телохранитель вышел из гостиной в сторону коридора, где был расположен домофон.

Когда тот вышел, Рё воспользовался представившейся возможностью.

– А чем ты хочешь заниматься после того, как закончишь карьеру телохранителя?

Молодой человек посмотрел на него. У него были длинные ресницы и глаза нежно-коричневого цвета. Неоправданно большие мышцы компенсировались наивным, детским взглядом. Если добавить немного доброжелательности и воображения, он мог бы выглядеть на пять или шесть лет моложе.

– Не знаю, – сказал он, обводя взглядом гостиную.

Наверное, чему-то толковому их на курсах всё же учили: например, не беседовать с клиентом ни о чём личном и постоянно проверять обстановку, даже сидя за запертыми дверями в уютном коконе дома.

– Ты мог бы пойти работать на меня, понимаешь?

Молодой человек бросил быстрый взгляд на Рё, и Рё увидел что-то похожее на презрение, отвращение. Затем, не отвечая, молодой человек начал сканировать снова комнату. Рё выругался про себя. Чёртов щенок, он не понял – что ему предлагали?

– Этот парень говорит, что знает тебя, – крикнул охранник из коридора.

– Это Крон? – отозвался Рё.

– Нет.

Рё нахмурился. Он не мог представить себе никого, кто мог бы просто прийти к нему без предупреждения.

Он вышел в холл, где телохранитель, расставив широко ноги, указывал на видеоэкран. Там отображался молодой человек, смотревший на уличную камеру над входной дверью. Рё покачал отрицательно головой.

– Я попрошу его уйти, – сказал телохранитель.

Рё посмотрел на экран. Кажется, он видел это парня, просто очень давно. Он казался его давним знакомым, которого стоит забыть, не будоража воспоминания. Но сейчас, когда он стоял там, мог ли это быть...

– Подожди, – сказал Рё и протянул руку.

Телохранитель дал ему трубку.

– Вернись внутрь, – сказал Рё.

Телохранитель на мгновение поколебался, прежде чем сделать то, что ему было приказано.

– Кто ты и чего хочешь? – сказал Рё в трубку домофона. Это прозвучало более грубо, чем он предполагал.

– Привет, папа. Это твой пасынок. Я просто хотел поговорить с тобой.

Рё перевёл дыхание. Не было никаких сомнений. Тот мальчик из его снов, страх из множества кошмаров о том, что та история станет всем известной. Нет, это был уже не мальчик, но это был точно он. После всех этих лет. Разговаривать? Это не предвещало ничего хорошо.

– Я немного занят, – сказал Рё. – Тебе следовало позвонить заранее.

– Я знаю, – сказал мужчина в камеру. – Я не планировал встречаться, я только сегодня решил. Видишь ли, я уезжаю завтра надолго, и я не знаю, когда вернусь. Я не хочу уходить с нерешёнными делами, пап. Пришло время прощения. Я должен увидеть тебя в последний раз, лицом к лицу, чтобы снять груз с моей груди. Я думаю, это будет хорошо для нас обоих. Это займёт несколько минут, и мы оба пожалеем, если не сделаем этого, я в этом уверен.

Рё прислушался. Он не слышал этого глубокого голоса раньше, ни тогда, ни недавно. Судя по тому, что он помнил о тех последних днях, проведённых в доме в Гаустаде, голос мальчика только начал ломаться. Конечно, ему приходила в голову мысль, что он может однажды появиться и создать ему проблемы. Это было бы слово одного человека против слова другого, и единственный человек, который мог бы подтвердить, что имело место, так называемое, сексуальное насилие, погиб в пожаре. Но даже просто обвинение нанесёт ущерб его репутации, если это выйдет наружу. Пятно на репутации, люди в этой стране так презрительно относятся к этому. Потому что Норвегия была страной, где такие понятия, как семейная честь, была размыта социальной, чёрт побери, демократией, потому что государство стало семьёй для большинства людей, и обычные люди отчитываются теперь перед такими же, как они, рядовыми гражданами, перед серой массой социал-демократии, которой так не хватает традиций. Другое дело, если тебя зовут Рё, но обычный гражданин это никогда не поймёт. Не поймёт, что ты скорее покончишь с собой, чем вываляешь репутацию семьи в грязи. Так что он должен сделать? Он должен был решить. Его пасынок снова появился. Рё свободной рукой вытер лоб. И был удивлён, обнаружив, что он не боится. Это было похоже на тот момент, когда его чуть не сбил трамвай. Теперь то, чего он так боялся, наконец произошло, почему это не испугало его? Что, если они действительно поговорят? Если у его пасынка были плохие намерения, то разговоры не сделают ситуацию хуже. И в лучшем случае они просто поговорят о прощении. Всё забыто, спасибо и до свидания, может, он даже лучше спать по ночам будет. Единственное, ему нужно быть осторожным – не признаваться прямо или косвенно в том, что может быть использовано против него.

– Я дам тебе десять минут, – сказал Рё и нажал кнопку, открыв уличную дверь. – Поднимайся на лифте на верхний этаж.

Он положил трубку. Может ли мальчик сделать запись? Он вернулся в гостиную.

– Вы обыскиваете посетителей? – спросил он телохранителей.

– Всегда, – сказал старший.

– Хорошо. Проверьте, не приклеены ли к нему микрофоны, и держите у себя его телефон до тех пор, пока он не уйдёт.

Прим сидел в мягком кресле в телевизионной комнате и смотрел на Маркуса Рё.

Телохранители стояли снаружи за приоткрытой дверью.

Это было неожиданностью обнаружить, что у него есть телохранители, но на самом деле это не имело значения. Важным было то, что сейчас он сидел перед ним один. Конечно, всё можно было сделать проще. Если бы он хотел убить Маркуса Рё или причинить ему физический вред, это было бы не очень сложно. Ведь только теперь у него появились телохранители, а в таком городе, как Осло, жители настолько наивны и доверчивы, что никто не думает о том, что парень, которого они встретят на улице, может нести оружие под курткой. Такого просто не случается. И с Маркусом Рё так тоже не должно было случиться.

Но этого было бы недостаточно. Да, было бы проще его застрелить, но если запланированный им вариант отмщения мог дать ему хоть частичку радости, которую он рисовал в воображении, это стоило всей работы. Потому что месть, придуманная Примом, была похожа на симфонию, и нарастало время кульминационного крещендо.

– Мне жаль, что случилось с твоей матерью, – сказал Маркус. Достаточно громко, чтобы Прим ясно его услышал, и достаточно тихо, чтобы телохранителям в коридоре слышно не было.

Прим видел, что здоровяку было неудобно сидеть в кресле. Его пальцы ковыряют подлокотники, ноздри раздуваются. А это верный признак того, что он уловил запах кишечного сока. Расширенные зрачки сказали Приму, что сигналы запахов уже достигли мозга, где паразиты, жаждущие размножаться, находились уже несколько дней. Результат филигранной работы, можно так сказать. Когда первоначальный план заразить отчима на вечеринке не сработал, Прим был вынужден импровизировать и придумывать новый план. И он осуществил это, он заразил Маркуса Рё прямо на глазах у всех: адвокатов, полиции, даже Харри Холе.

Маркус Рё посмотрел на часы и чихнул.

– Не то, чтобы я тороплю тебя, но, поскольку я сказал, что у меня мало времени, нам нужно быть краткими. В какую страну ты соб..

– Я хочу тебя, – сказал Прим.

Отчим так вздрогнул на стуле, что у него задрожали щёки.

– Извини, что?

– Я мечтал о тебе все эти годы. Нет сомнений, что это было насилие, но я… ну, думаю, мне это начало нравиться. И хочу попробовать ещё раз.

Прим посмотрел прямо в глаза Маркусу Рё. Видел глаза, заражённые паразитами, за ними работал мозг и делал неверные выводы: «Я так и знал! Мальчику это понравилось, он только притворялся, что плачет. Я не сделал ничего плохого – напротив, я просто научил кого-то любить то, что нравится мне!»

– И я думаю, что мы должны сделать это так, чтобы это было похожим на то, что мы делали раньше.

– Похожим? – переспросил Маркус Рё. Его горло уже было сдавлено возбуждением. В этом и заключался парадокс токсоплазмоза: сексуальное влечение – по сути являющееся желанием размножения – душит страх смерти, заставляет игнорировать опасности, предоставляя заражённому существу этот безнадёжно восхитительный туннель фантазий, туннель, ведущий прямо в кошачью пасть.

– Тот дом, – сказала Прим. – Он всё ещё стоит. Но ты должен прийти один, тебе придётся ускользнуть от твоих телохранителей.

– Ты имеешь в виду… – Маркус сглотнул – … сейчас?

– Конечно. Я смотрю… – Прим наклонился вперёд и положил руку на его промежность… – ты хочешь этого?

Челюсть Рё бесконтрольно двигалась вверх и вниз.

Прим поднялся на ноги.

– Ты помнишь, где это?

Маркус Рё только кивнул.

– И ты придёшь один?

Ещё один кивок.

Прим знал, что ему не нужно говорить Маркусу Рё о том, что никто не должен быть в курсе, куда он собирался или с кем планировал встретиться. Токсоплазмоз делает инфицированного человека возбуждённым и бесстрашным, но не глупым. То есть, не глупым в том смысле, что они сделают всё, чтобы добиться единственной цели, которая у них на уме.

– Я даю тебе тридцать минут, – сказал Прим.

Старший из них, Бенни, работал телохранителем уже пятнадцать лет.

Открыв дверь, он увидел, что посетитель надел медицинскую маску.

Бенни наблюдал, как младший телохранитель обыскивает его. Кроме связки ключей, у посетителя не было при себе ничего, что можно было бы использовать в качестве оружия.

У него не было ни бумажника, ни какого-либо удостоверения личности. Он представился как Карл Арнесен, и хотя казалось, что он только что выдумал это имя, Рё кратко одобрительно кивнул. Они забрали его мобильный телефон, как просил Рё, и Бенни настоял на том, чтобы дверь в зал с телевизором осталась слегка открытой.

Разговор занял всего пять минут – по крайней мере, столько времени Бенни позже укажет в показаниях для полиции – этот молодой «Арнесен» вышел из зала, взял свой мобильный телефон и ушёл из квартиры. Рё крикнул, что хочет побыть один и закрыл дверь. Прошло ещё пять минут, прежде чем Бенни постучался и сказал, что Юхан Крон хочет поговорить с ним. Но Бенни никто не ответил, и когда он открыл дверь, комната была пуста, а выходящее на террасу окно было открыто. Его взгляд упал на дверь пожарной лестницы, ведущей вниз на улицу. Вряд ли это была какая-то великая тайна: клиент трижды намекнул в течение последнего часа, что он заплатил бы исключительно хорошо, если бы Бенни или его коллега отправился бы на Торггату или Йернбанеторгет и раздобыли ему немного кокаина.

ГЛАВА 46

Пятница

Кровавая луна

Маркус вышел из такси у ворот в конце дороги.

Есть ли у него деньги – это первое, что спросил у него таксист, когда Рё сел к нему в машину в районе Ослобукта. Разумный вопрос, учитывая, что Маркус не надел пиджак поверх рубашки и был в тапочках. Но у него, как всегда, была с собой кредитная карта – несмотря ни на что, без неё он чувствовал себя голым.

Петли заскрипели, когда он открывал ворота. Он прошёл по гравийной дороге, достиг вершины холма и был немного шокирован, когда увидел в сумерках полусгоревший дом. Он не был здесь с тех пор, как ушёл от Молле и мальчика с этим идиотским прозвищем Прим. Он прочитал о её смерти в газете, был на похоронах, но не знал, что дом так сильно пострадал. Он только надеялся, что обстановка сохранилась, чтобы они могли разыграть сцену, так сказать, правдоподобно. Восстановить то, что они делали и кем были друг для друга тогда. Хотя, кем он был для мальчика, знал только бог.

Когда Рё направился к дому, он увидел фигуру, стоявшую в проёме входной двери. Это был он. Желание, которое Рё почувствовал, сидя в своей квартире напротив мальчика, стало непреодолимым, почти заставило его потерять контроль и броситься к нему. Но он делал подобные вещи слишком много раз в своей жизни, и ему это почти сошло с рук. Теперь он чувствовал, что его желание находится под контролем и позволяет ему рационально мыслить. И всё же страстное влечение, после стольких лет накопленных воспоминаний о Приме, было настолько сильным, что теперь ничто не могло его остановить.

Он подошёл к молодому человеку, который приветственно протянул ему руку и улыбнулся. До сих пор Рё об этом не задумывался, но у него больше не было двух больших передних зубов, делавших его похожим на грызуна, у мальчика был ряд красивых, ровных зубов. Чтобы соблюсти иллюзию прошлого, он предпочёл бы детские зубы, но забыл об этой мысли, как только подошёл поближе и попал в дом.

Снова небольшой шок. Прихожая, гостиная – всё чёрное и выгоревшее. Перегородки исчезли, открыв всё пространство. Мужчина – мальчик – провёл его прямо в то место, которое раньше было его комнатой на первом этаже. Вздрогнув от восторга, Рё понял, что ему не нужен свет, он столько раз в темноте ночи проходил это расстояние от подножия лестницы до комнаты мальчика, что до сих пор мог бы сделать это с закрытыми глазами.

– Раздевайся и ложись сюда, – сказал мальчик, светя фонариком своего телефона.

Рё уставился на грязный матрас и обгоревший остов железной кровати.

И сделал, как ему было сказано, повесив свою одежду на спинку кровати.

– Всё снимай, – сказал мальчик.

Рё снял свои трусы. Его эрекция стала ещё больше с тех пор, как мальчик взял его за руку. Рё нравилось доминировать, а не быть пассивным. Во всяком случае так было до этого момента. Но сейчас он наслаждался звуком командного голоса, холодом, от которого у него побежали мурашки по коже, и чувством унижения от того, что он был голым, в то время как мальчик был полностью одет. Матрас вонял мочой, его спина ощутила сырость и холод, когда он лёг на него.

– Давай наденем это. – Рё почувствовал, как его руки тянут вверх, и что-то сжимается вокруг запястий. Посмотрел вверх. В свете телефона мальчика он увидел, что его руки привязаны к спинке кровати кожаными ремнями. Затем то же самое было сделано с его ногами. Он был во власти мальчика. Точно так же, как мальчик когда-то был в его власти.

– Иди ко мне, – прошептал Рё.

– Нам нужно больше света, – сказал мальчик. Он достал мобильный телефон Рё из куртки, висевшей на спинке кровати. – Какой код?

– Аутентификация по сетчатке... – начал Рё ещё до того, как перед его лицом появился экран.

– Спасибо.

Рё был ослеплён двумя источниками света и не мог видеть, что делает мальчик, но потом различил его фигуру между двумя лучами, исходящими от телефонов. Он понял, что мобильные, должно быть, были установлены на двух стойках на высоте головы. Мальчик вырос. Стал мужчиной. Но был ещё достаточно молод, чтобы Рё мог хотеть его. Это было очевидно. Его эрекция была безупречна, а дрожь в голосе была вызвана как возбуждением, так и холодом, когда он прошептал:

– Иди сюда! Иди ко мне, мальчик!

– Сначала скажи мне, что ты хочешь, чтобы я с тобой сделал.

Маркус Рё облизнул пересохшие губы. И рассказал ему.

– Повтори это ещё раз, – сказал мальчик, стягивая брюки и обхватывая рукой свой всё ещё вялый пенис. – На этот раз не называя меня по имени.

Рё был в замешательстве. Но, честно говоря, среди посетителей «Вторников» было несколько посетителей, которые получали удовольствие от обезличенности, предпочитая крепкий член в «дыре славы»⁸² вместо того, чтобы видеть человека целиком. Ну и на здоровье. Он повторил свой список пожеланий, не упоминая никаких имён.

– Расскажи, что ты делал со мной, когда я был маленьким мальчиком, – сказал мужчина между огнями, теперь мастурбируя.

– Просто подойди сюда и позволь мне прошептать это тебе на ухо...

– Расскажи!

Рё сглотнул. Вот, как он хотел это сделать. Прямой, грубый, резковатый тон, яркое освещение. Отлично. Рё просто нужно было настроиться и быть на его волне. Господи, он бы сделал всё, чтобы заполучить его. Рё начал нерешительно, сначала огибая острые места, но через некоторое время стал выражаться более точными словами. Рассказал ему всё. Прямо. В деталях. И он нашёл нужную частоту. Был возбуждён своими собственными словами, вызванными ими воспоминаниями. Рассказал всё, как было. Использовал такие слова, как «изнасилование», потому что так оно и было, потому что это ещё больше усилило возбуждение как его, так и мальчика, который в любом случае стонал, хотя его больше не было видно, поскольку он отошёл назад, в темноту, за лучи света. Рё рассказал ему всё, даже как вытирал свой пенис об одеяло мальчика, прежде чем на цыпочках вернуться на первый этаж.

– Спасибо! – сказал мальчик резким голосом. Свет на одной стойке погас, и мальчик шагнул в свет другого. Натянул брюки и снова оказался полностью одет. Он держал в руках телефон Рё и что-то набирал на нём.

– Ч-что ты делаешь? – пробормотал Рё.

– Я делюсь последней видеозаписью со всеми твоими контактами, – ответил мальчик.

– Ты... записал это?

– На камеру твоего телефона. Хочешь посмотреть? – мальчик поднёс телефон к глазам Рё. На экране тот увидел себя, дородного мужчину далеко за шестьдесят, бледного, почти белого при резком освещении, лежащего на грязном матрасе с эрегированным членом, слегка отклоняющимся вправо. На этот раз никакой маски, ничего, что могло бы скрыть его личность. И голос, хрипловатый от волнения и в то же время звонкий, как колокольчик, жаждущий, чтобы другой мужчина услышал его слова. Он заметил, что клип был кадрирован так, чтобы зритель не смог увидеть, что его руки и ноги были привязаны к столбикам кровати.

– Я отправляю это вместе с коротким текстовым сообщением, которое заранее подготовил, – сообщил мальчик. – Послушай. «Привет, мир. В последнее время я много думал и решил, что больше не могу жить с тем, что натворил. Итак, я собираюсь сжечь себя заживо в том доме, где это сделала Молле. До свидания». Ну, что ты думаешь? Не слишком поэтично, но чётко и ясно, верно? Я запланирую отправку этого видео всем, кто есть в твоём списке контактов, так, чтобы они получили его сразу после полуночи.

Рё открыл рот, чтобы что-то сказать, но не успел вымолвить ни слова, как что-то просунулось между его губами.

– Скоро все, кого ты знаешь, узнают, какой ты свинья и извращенец, – сказал Прим, заклеивая скотчем рот Рё, в который он засунул один из шерстяных носков, оставленных болгарином. – И примерно через день об этом узнает весь остальной мир. Как ты на это смотришь?

Никакого ответа. Просто пара широко открытых глаз и слёзы, катящиеся по круглым щекам.

– Ну что ты, – сказал Прим. – Позволь мне немного утешить тебя, отец. Я не собираюсь выполнять свой первоначальный план, который состоял в том, чтобы разоблачить тебя, затем покончить с собой и позволить тебе жить с публичным унижением. Потому что, в конце концов, я хочу жить. Видишь ли, я нашёл женщину, которую люблю. И сегодня вечером я собираюсь сделать ей предложение. Посмотри, что я купил для неё сегодня.

Прим достал из кармана брюк обтянутую темно-бордовым бархатом коробочку и открыл её. Маленький бриллиант на кольце сверкнул в луче свете от телефона, стоявшего на стойке.

– Итак, вместо этого я решил прожить долгую и счастливую жизнь, но, конечно, это означает, что моя личность не будет раскрыта. Следовательно, знающие её должны умереть вместо меня. Ты должен умереть, отец. Я понимаю, что это само по себе достаточно тяжело, не говоря уже о том, что теперь ты знаешь – имя твоей семьи будет запятнано. Мама рассказывала мне о том, как это важно для тебя. Но, по крайней мере, тебе не придётся жить с этим унижением. Разве это не приятно, верно?

Прим вытер указательным пальцем одну из слезинок Рё и слизнул её. В литературе пишут о горьких слезах, но разве на самом деле не все слёзы одинаковы на вкус?

– Плохая новость – сначала я хотел медленно убить тебя, чтобы компенсировать то, что ты избежал унижения. Хорошая новость – я не собираюсь убивать тебя слишком медленно, потому что у меня скоро свидание с моей возлюбленной. – Прим посмотрел на часы. – Упс, мне нужно будет заехать домой, принять душ и переодеться, так что нам лучше начать прямо сейчас.

Прим ухватился за матрас обеими руками. После двух или трёх сильных рывков ему удалось вытащить его из-под Рё, железные пружины кровати заскрипели, когда на них обрушился вес тела мужчины. Прим подошёл к почерневшей кирпичной стене и взял походную печку, стоявшую рядом с канистрой. На пол под кровать прямо под голову отчима он поставил походную печку, включил её, и газ загорелся.

– Не знаю, помнишь ли ты, но это лучший метод пыток в той книге о команчах, которую ты подарил мне на Рождество. Череп – это котёл, и через некоторое время твой мозг начнёт пузыриться и закипать. К счастью, паразиты умрут раньше тебя.

Маркус Рё корчился и метался из стороны в сторону. Несколько железных пружин пронзили его кожу, и капли крови упали на покрытый пеплом пол. И потом с его спины тоже начал капать пот. Прим наблюдал, как вздулись вены на шее и лбу Маркуса Рё, когда тот с кляпом из шерстяного носка во рту пытался закричать.

Прим наблюдал за ним. Ждал. Он сглотнул. Потому что внутри него ничего не происходило. То есть что-то происходило, но не то, что должно было. Да, он был готов к тому, что месть окажется не такой сладкой на вкус, как представлялось в его воображении, но не был готов к этому. Не к тому, чтобы на вкус это будет походить на горькие слёзы его отчима. И это ощущение вызвало скорее шок, чем разочарование. Ему стало жаль лежащего на кровати человека. Человека, который разрушил его детство, который был виноват в том, что его мать покончила с собой. Он не хотел чувствовать это! Была ли Она виновата в этом? Потому что Она привнесла любовь в его жизнь. В Библии сказано, что Любовь – это самое великое. Так это правда? Величественнее, чем месть?

Прим заплакал и не мог остановиться. Он подошёл к обугленной лестнице, нашёл тяжёлую старую лопату, наполовину засыпанную пеплом. Взял её и вернулся к железной кровати. Это не входило в план! В него входило – долгое страдание, а не сострадание! Но он поднял лопату над головой. Увидел отчаяние в глазах Маркуса Рё, когда тот мотал головой из стороны в сторону, чтобы избежать плоского лезвия, как будто бы хотел прожить ещё несколько мучительных минут, а не умереть быстро.

Прим прицелился. И опустил лопату. Раз, другой. Три раза. Вытерев брызги крови, попавшие ему в глаз, он наклонился, пытаясь услышать дыхание. Выпрямился и снова поднял лопату над головой.