Текст книги "Кровавая луна (ЛП)"

Автор книги: Ю Несбё

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 32 страниц)

ГЛАВА 51

Пятница

Прим

– Харри, тебе должно полегчать, – сказал Эуне. – Что не так теперь?

Чуть раньше из палаты 618 вышли Эйстейн и Трульс.

Харри посмотрел на своего умирающего друга.

– В Лос-Анджелесе живёт пожилая женщина. У неё были неприятности, и я пытался… ну, исправить ситуацию.

– Поэтому ты вернулся обратно в Норвегию?

– Ага.

– Я догадывался, что причина была в чём-то другом, а не в работе на Маркуса Рё.

– Мм. Я расскажу тебе об этом как-нибудь в другой раз, я бы сказал, эта история как раз для психолога.

Эуне усмехнулся и взял друга за руку.

– В следующий раз, Харри.

Харри был совершенно не готов к появившимся внезапно слезам. Он сжал руку Столе. Ничего не сказал, потому что знал, что его голос дрогнет. Застегнул пиджак и быстро вышел в коридор.

Эйстейн и Трульс, стоявшие перед дверями лифта в нескольких метрах дальше по коридору, повернулись в его сторону.

Телефон Харри зазвонил. Что он ответит, если это полиция Лос-Анджелеса? Он достал телефон и взглянул на экран. Это была Александра – ему, конечно, следовало дать ей знать, что он не приедет смотреть затмение. Он медлил с ответом, пытаясь решить, стоит ли ему поехать туда. Пропустить бокал-другой, всю бутылку в одиночестве в баре отеля The Thief казалось сейчас гораздо более заманчивой перспективой. Но нет. Лучше лунное затмение с крыши Института судебной медицины. Вот это было бы чудесно. Когда он нажал, чтобы принять вызов, на экране появилось текстовое сообщение. Оно пришло от Сон Мина Ларсена.

– Привет, – сказал он, начиная читать сообщение.

– Привет, Харри.

– Это ты, Александра?

– Да.

– Твой голос, – сказал Харри, проводя взглядом по тексту сообщения, – звучит как-то по-другому.

«Анализ кокаина не проводили в Кримтехниске из-за высокой загруженности, его отправили в Институт судебной медицины. Там им занимался Хельге Форфанг, который и поставил дату и подпись на заключении о составе кокаина».

Харри почувствовал, что его сердце перестало биться. Они мелькали перед его глазами, все разрозненные кусочки, которые не совпадали друг с другом, и теперь, в течение нескольких ошеломляющих секунд, слились воедино. Александра показывает ему Институт судебной медицины и говорит, что, когда Кримтехниск не может справиться с количеством анализов, их просто отправляют сюда. Хельге прямо говорящий Харри, что паразит Токсоплазма гондии – его область исследований. Александра говорит ему, что пригласила Хельге на вечеринку на крыше, куда люди приходили без приглашения. Ассистент по судебно-медицинским экспертизам мог легко поместить материал ДНК на трупы Сюсанны и Бертины, чтобы направить подозрения на конкретного человека, он мог сделать это в зале для вскрытия после того, как тела были найдены. Но самое главное: запах мускуса в зале для вскрытия, когда Хельге только что был там, и запах, который, по мнению Харри, исходил от тела. Тот же запах, который Харри услышал, наклонившись ближе к Хельге, когда тот только что вырезал глаз Сюсанны Андерсен, и который, как подумал Харри – такой идиот, исходил от глаза.

Разные кусочки. И все они сложились в мозаику, в большую, но ясную и чёткую картину. И, как всегда, когда всё вставало на свои места, Харри удивлялся, как он мог этого не увидеть до сих пор.

Снова послышался голос Александры, такой испуганный, что он едва его узнал.

– Ты можешь приехать сюда, Харри?

Умоляющий тон. Слишком умоляющий. Не та Александра Стурдза, которую он знает.

– Где ты? – спросил Харри, пытаясь выиграть время, чтобы подумать.

– Ты знаешь где. На крыше…

– Института судебной медицины, хорошо, – Харри махнул рукой Эйстейну и Трульсу и снова вернулся в палату 618. – Ты там одна?

– Почти.

– Почти?

– Я же говорила тебе, что мы с Хельге собираемся смотреть затмение.

– Мм, – Харри глубоко вздохнул и понизил голос почти до шёпота. – Александра? – Харри опустился в кресло рядом с кроватью, когда Трульс и Эйстейн вошли в комнату.

– Да, Харри?

– Теперь слушай меня внимательно. Веди себя, как обычно, и просто ответь «да» или «нет». Ты сможешь уйти оттуда, не вызвав подозрений, сказав, что тебе нужно в туалет или принести что-нибудь?

Нет ответа. Харри отодвинул телефон от своего уха, а остальные трое из группы Эуне склонили головы к его «Самсунгу».

– Александра? – прошептал Харри.

– Да, – ответила она бесцветным голосом.

– Хельге – убийца. Тебе нужно уходить. Покинь здание или запрись где-нибудь до тех пор, пока мы не приедем. Окей?

Послышался треск. А затем ещё один голос, мужской.

– Нет, Харри. Не окей.

Голос был знакомым и одновременно чужим, как ещё одна версия знакомого вам человека. Харри глубоко вздохнул.

– Хельге, – сказал он. – Хельге Форфанг.

– Да, – подтвердил голос. Голос стал не просто ниже, чем Харри помнил, но и звучал более расслабленно и уверенно. Как будто он принадлежал тому, кто уже победил. – Или вообще-то ты можешь звать меня Прим. Все, кого я ненавидел, так меня звали.

– Как пожелаешь, Прим. Что происходит?

– Это совершенно верный вопрос, Харри. Происходит то, что я сижу здесь с ножом у горла Александры и гадаю, что нам двоим готовит будущее. Возможно, нам троим, поскольку ты тоже часть этого, не так ли? Я понимаю, что разоблачён и потерял позицию, как говорят в шахматах. Я держался, надеясь избежать этого, но даже если бы я знал, что всё пойдёт именно так, не изменил бы того, что сделал. Я очень горжусь тем, чего мне удалось достичь. Думаю, даже мой дядя будет горд, когда прочитает об этом – если он прочитает об этом. Если его заражённому паразитами мозгу удастся уцепиться за жизнь.

– Прим…

– Нет, Харри, я определённо не думал, что смогу избежать наказания за то, что сделал. На самом деле, я планировал покончить с собой, когда всё это закончится, но кое-что произошло. Что-то, что дало мне желание жить дальше. Вот почему я заинтересован в том, чтобы договориться о максимально мягком наказании. Но чтобы иметь сильную переговорную позицию, нужно иметь то, о чём можно торговаться, а у меня есть заложница, которую я могу пощадить или не пощадить. Я почти уверен, что ты всё понял, Харри.

– Лучший шаг, который ты можешь сделать, чтобы добиться более мягкого приговора, это позволить Александре уйти и немедленно сдаться полиции.

– Лучший для тебя, ты имеешь в виду. Убрать меня с дороги, чтобы получше прицелиться.

– Прицелиться куда, Прим?

– Не прикидывайся дураком. В Александру. Ты заразил её, заставил её желать тебя, заставил поверить, что тебе есть что ей предложить. Например, настоящую любовь. Что ж, вот твой шанс доказать, что это правда. Что ты скажешь об обмене, ты меняешься местами с ней?

– И ты отпустишь её?

– Конечно. Никто из нас не хочет, чтобы Александра пострадала.

– Окей. Тогда у меня есть предложение, как это сделать.

Смех Хельге был выше звук его голоса.

– Хорошая попытка, Харри, но думаю, мы сделаем всё по моему плану.

– Мм. И каков он?

– Ты едешь сюда вместе с ещё одним человеком, паркуешься перед зданием, чтобы я мог видеть, как вы двое – и только вы двое – выходите из машины и идёте к зданию. Я открою дверь отсюда. Как только ты выйдешь из машины, я хочу видеть, как на твои руки, расположенные за спиной, надевают наручники. Понятно?

– Да.

– Вы оба подниметесь на лифте, подойдёте к двери, ведущей на крышу, приоткройте её совсем чуть-чуть и дадите мне знать, что вы там. Если ты ворвёшься на крышу, я перережу Алекс горло. Ты ведь и это понимаешь, верно?

Харри сглотнул.

– Ага.

– Итак, когда я вам разрешу, вы оба войдёте спиной вперёд через дверь на крышу.

– Спиной вперёд?

– Так делают в тюрьмах строгого режима, верно?

– Ага.

– Тогда ты знаешь, как это происходит. Ты пойдёшь первым. Восемь шагов назад. Затем остановишься и опустишься на колени. Тот, кто будет с тобой, сделает четыре шага назад и тоже встанет на колени. Если всё не будет сделано в точности так, как…

– Я понял. Восемь и четыре шага назад.

– Хорошо, ты соображаешь. Я приставлю нож к твоему горлу, пока Александра идёт к двери с крыши. Твой коллега проведёт её до машины, и они уедут.

– А потом?

– Затем начнутся переговоры.

Наступила пауза.

– Я знаю, о чём ты думаешь, Харри. Зачем менять хорошего заложника на плохого? Зачем отказываться от молодой, невинной женщины, которой, как знают и полиция, и политики, вызовет гораздо больше сочувствия среди обывателей, чем стареющий полицейский-детектив мужского пола?

– Ну…

– Ответ прост: я люблю её, Харри. И чтобы убедиться, что она готова дождаться, пока я вновь стану свободным человеком, я должен продемонстрировать ей свою истинную любовь. Я думаю, что присяжные также увидят в этом смягчающее обстоятельство.

– Я уверен, что увидят, – сказал Харри. – Встречаемся через час?

В трубке снова раздался пронзительный смех.

– Ещё одна хорошая попытка, Харри. Ты же не думаешь, что я планирую дать тебе достаточно времени, чтобы предупредить группу быстрого реагирования и собрать половину всех сил полиции до обмена?

– Хорошо, но мы далековато. Сколько времени у нас будет, чтобы туда добраться?

– Я думаю, ты лжёшь, Харри. Я не думаю, что ты так далеко. Ты видишь луну с того места, где находишься?

Эйстейн быстро подошёл к окну. Кивнул.

– Да, – сказал Харри.

– Тогда ты видишь, что затмение уже началось. Когда луна полностью закроется, я перережу Александре горло.

– Но…

– Если расчёты астрономов верны, то у вас есть… дай мне взглянуть… двадцать две минуты. И ещё кое-что. У меня есть глаза и уши во многих местах, и если я увижу или услышу, что полиция предупреждена до вашего приезда, Александра умрёт. Всё, поторопись.

– Но… – Харри остановился и поднял телефон, чтобы сообщить остальным, что связь прервана.

Он взглянул на время. Хельге Форфанг дал им достаточно времени. Если бы они поехали по Третьему кольцу, то дорога до Института судебной медицины при больнице «Рикшоспиталь» не заняла бы больше пяти-шести минут.

– Все всё поняли? – спросил он.

– Частично, – сказал Эуне.

– Его зовут Хельге Форфанг, он работает в Институте судебной медицины и держит свою коллегу в заложниках на крыше. Он хочет обменять её на меня. У нас есть двадцать минут. Мы не можем связаться с полицией, а если свяжемся, то велика вероятность, что он это обнаружит. Нам нужно ехать туда сейчас же, но приехать могут только я и кто-то ещё один.

– Тогда я поеду, – твёрдо сказал Трульс.

– Нет, – столь же твёрдо сказал Эуне.

Остальные посмотрели на него.

– Ты слышал его, Харри. Он собирается убить тебя. Вот почему он хочет, чтобы ты был там. Он любит её, но ненавидит тебя. Он не собирается вести переговоры. Возможно, у него слабое представление о реальности, но он знает не хуже тебя или меня, что торг заложником не приводит к смягчению приговора.

– Возможно, – сказал Харри. – Но даже ты не можешь быть уверен, насколько он невменяем, Столе. Он может верить, что у него всё получится.

– Это кажется маловероятным, но ты планируешь рискнуть своей жизнь, рассчитывая на это?

Харри пожал плечами.

– Часы тикают, господа. И да, я думаю, что старый, никому не нужный детектив по убийствам вместо молодого таланта в области медицинских исследований – это плюс. Это простая математика.

– Именно! – сказал Эуне. – Простая математика.

– Хорошо, мы согласны. Трульс, ты готов идти?

– У нас проблема, – сказал Эйстейн у окна. Он что-то печатал в телефоне. – Я вижу, что вся дорога стоит намертво. Необычно для такого позднего вечера. Пишут, что Третье кольцо закрыто из-за дыма от горящего дома. Это означает, что все дороги поменьше битком набиты, и, как таксист, я могу гарантировать, что мы не доберёмся до больницы «Рикшоспиталь» за двадцать минут. И даже за тридцать.

Люди в комнате, включая Джибрана, переглянулись.

– Верно, – сказал Харри и взглянул на часы. – Трульс, не хотел бы ты злоупотребить своим несуществующим авторитетом полицейского?

– С удовольствием, – сказал Трульс.

– Отлично. Тогда давай пойдём в отделение неотложной помощи и реквизируем машину скорой с мигалками и сиреной, что ты скажешь?

– Звучит заманчиво.

– Стоп! – крикнул Эуне, ударив кулаком по прикроватной тумбочке, перевернув пластиковый стаканчик и выплеснув воду на пол. – Разве вы все не слышите, что я говорю?

ГЛАВА 52

Пятница

Сирены

Прим услышал, как в темноте ночи нарастает и затихает вой сирен. Скоро вся луна будет кроваво-тёмной, и небо будет освещено только жёлтыми огнями города внизу. Звучали не полицейские сирены, и не сирены пожарных машин, которые он уже слышал этим вечером. Это были звуки машины скорой помощи. Конечно, это могла быть машина, направлявшаяся в больницу «Рикшоспиталь», но что-то подсказывало ему, что это Харри Холе предупреждает о своём прибытии. Прим открыл сумку, в которой лежал полицейский радиоприёмник, и включил его. Вполне возможно, Харри сообщил своим коллегам, не говоря об этом ни слова по эфиру, ведь Прим был не первым преступником, имевшим доступ к полицейским частотам. Но что-то в мирной и спокойной атмосфере радиопереговоров подсказало Приму, что сейчас в городе не так много полицейских, которые были бы в курсе происходящего. Самым драматичным инцидентом этого вечера, по-видимому, стало обнаружение обугленных человеческих останков на горящей вилле в Гаустаде.

Прим поставил свой стул прямо за креслом Александры, так что они оба видели металлическую дверь, через которую должны были войти полицейский и его спутник. Он подумывал о том, чтобы позволить прийти только Харри, но не мог исключить, что потребуется ещё кто-нибудь, чтобы при необходимости увести её силой. Время от времени порыв ветра доносил запах дыма из Гаустада, расположенного где-то в полукилометре отсюда. Прим не хотел вдыхать этот запах. Он больше не хотел, чтобы в нём было что-то от Маркуса Рё. Он покончил с ненавистью. Теперь осталась только любовь. Ладно, её первой реакцией было отвергнуть его. Неудивительно. То, как он всё выпалил, естественно, вызвало у неё шок, а естественной реакцией на шок является бегство. Она думала, что они просто друзья! Может быть, она действительно верила, что он гей. Возможно, она приняла его действия за своего рода флирт, предлог для того, чтобы пригласить его прогуляться по городу и на вечеринки без каких-либо скрытых мотивов. Он отчасти подыграл ей, подумал, что, возможно, ей нужен был этот предлог, даже признался, что занимался сексом с одним мужчиной, не упомянув, что имеет в виду, что его насиловал его отчим. Они с Александрой так хорошо провели время! Очевидно, чтобы осознать, что он её любит, требовалось время, кольцо с бриллиантом появилось слишком рано. Да, любовь осталась. Но для того, чтобы у их любви был шанс, то, что держало её в тени, должно было исчезнуть.

Прим нащупал шприц во внутреннем кармане. После разговора с Харри, Прим показала его Александре и всё объяснил. Возможно, ей не хватало знаний в области микробиологии, чтобы стать идеальной аудиторией, но её медицинское образование делало её более компетентной, чем среднестатистический слушатель. Достаточно компетентной, чтобы понять, каким прорывом в паразитологии является создание паразитов, которые «работают» в десять раз быстрее, чем прежние и медленные. Но он не мог сказать, что услышал ожидаемые охи-ахи, когда рассказал, как модифицированные им паразиты гондии проникли в мозг Терри Воге менее чем за час. Без сомнения, она была слишком напугана, чтобы всё осознать. Вероятно, она считала, что её жизнь в опасности. И, да, так и было бы, если бы Харри Холе не был бы таким предсказуемым. Но Холе собирался поступить именно так, как приказывал он, Прим. Холе был старой закалки – для него женщины и дети были превыше всего. И он хотел приехать сюда вовремя. Прим наконец-то почувствовал радость, которой так не хватало, когда он поджаривал голову своему отчиму. Конечно, битва была проиграна. Александра отказалась от кольца, и Харри Холе раскрыл его. Но война ещё не окончена, и он победит. Первое, что нужно было сделать, навсегда устранить своего соперника. Именно таков закон мира животных, а мы, люди, в конце концов, являемся животными. И ему, конечно, придётся отправиться в тюрьму. Но с этого момента он научит Её любить его. И она полюбит его, потому что, когда Харри потерпит поражение, она осознает, что именно он, а не этот полицейский, её настоящий мужчина-самец. Это было так просто. Не банально, а просто. Несложно. Всего лишь вопрос времени.

Он посмотрел на луну.

До полного затмения на ней оставался светлым только крохотный кусочек серебряной поверхности. Но сирены приближались, теперь они звучали совсем близко.

– Ты слышишь, как он едет, чтобы спасти тебя? – Прим провёл пальцем по спине Александры. – Это делает тебя счастливой? Что кто-то любит тебя так сильно, что готов умереть за тебя? Но ты должна знать, что я люблю тебя ещё больше. На самом деле я планировал умереть, но я решил жить ради тебя, и я думаю, что эта жертва ещё больше.

Сирена внезапно смолкла.

Прим встал и сделал два шага к краю крыши. Жёлтые лучи света скользили по пустынной автостоянке внизу.

Это была машина скорой помощи.

Из машины вышли два человека. Он узнал Холе по чёрному костюму. Другой человек был одет во что-то светло-голубое, напоминающее больничную одежду. Холе привёл с собой медсестру или пациента? Детектив повернулся так, чтобы его спина была обращена к крыше, и хотя Прим не мог разглядеть наручники, он увидел блеск металла в свете уличных фонарей. Двое людей внизу медленно шли бок о бок ко входу, который находился прямо под тем местом, где стоял Прим.

Прим уронил пачку «Кэмел» Александры, и наблюдал, как она падает вдоль фасада и с мягким шлепком приземляется перед мужчинами. Они вздрогнули, но не подняли голов. Мужчина в больничной одежде взял пачку сигарет и открыл её. Достал удостоверение личности Прима, записку, где тот написал код для прохода в здание, и инструкцию: на какой этаж они должны подняться на лифте, и что дверь на крышу можно найти, если подняться вверх по лестнице справа.

Прим вернулся и сел на стул позади Александры, так что они оба опять оказались лицом к двери на расстоянии десяти метров.

Прим задумался. Боялся ли он того, что должно было вот-вот произойти? Нет. Он уже убил трёх женщин и трёх мужчин.

Но он нервничал. Это было бы его первое физическое противостояние с кем-то, кто не был превращён в запрограммированного, предсказуемого робота, управляемого посланными им паразитами. Всех остальных обманом заставили заразить самих себя. Хелена Рё и Терри Воге выпили его с алкоголем, Сюсанна и Бертина нюхнули его на вечеринке. И торговец кокаином на площади Йернбанеторгет тоже нюхнул гондии из табакерки Бертины. Именно в тот день, когда к нему пришла изъятая партия зелёного кокаина, ему пришла в голову эта идея. Он уже давно слышал слухи о пристрастии Маркуса Рё к кокаину и задавался вопросом, может ли это помочь поселить паразита в его организм. Когда привезли партию конфискованного зелёного кокаина, а несколькими днями ранее Александра рассказала ему о вечеринке на крыше у Рё, он осознал, что это был его шанс. Парадокс, конечно, заключался в том, что ещё три человека проглотили кокаин и должны были заплатить за это своими жизнями, прежде чем он, наконец, смог заразить своего отчима своим вариантом Токсоплазмы гондии. Смешав его с одним из самых полезных, натуральных и необходимых для поддержания жизни веществ, необходимых человеку. С водой. Он не мог не улыбаться, вспоминая об этом. Именно он позвонил Крону и сказал, что Маркусу Рё необходимо приехать в Институт судебной медицины для опознания тела его жены. И Рё ожидал стакан воды. Он даже мог дословно вспомнить, что сказал, чтобы заставить Рё выпить его перед тем, как войти в комнату для вскрытия: «Опыт подсказывает, что наличие жидкости в организме действует очень благоприятно, когда мы имеем дело с таким случаем».

Луна была почти не видна, и стало ещё темнее, когда Прим услышал медленные, очень медленные шаги на лестнице.

Он ещё раз проверил, наготове ли шприц во внутреннем кармане.

Петли металлической двери заскрипели. В стене открылся проём. Изнутри донёсся хриплый голос.

– Это мы.

Голос Харри Холе.

У Александры вырвалось сдавленное рыдание. Прим почувствовал, как в нём поднимается гнев, наклонился вперёд и прошептал ей на ухо.

– Не двигайся и оставайся совершенно неподвижной, любовь моя. Я хочу, чтобы ты жила, но если ты не сделаешь, как я говорю, ты вынудишь меня убить тебя.

Прим встал со стула. Прочистил горло.

– Помнишь мои инструкции? – он с удовлетворением услышал, что его собственный голос звучит громко и отчётливо.

– Да.

– Тогда заходи. Медленно.

Дверь открылась.

Когда фигура в костюме шагнула спиной через высокий порог, Прим понял, что наступило полное затмение. Он инстинктивно взглянул вверх, на луну, висевшую прямо над входом на крышу. Луна не была чёрного цвета, а приобрела волшебную красную расцветку. Она была похожа на бледную, неяркую медузу, в которой света хватало только для неё самой, и которой нечем было светить людям внизу.

Фигура в дверном проёме сделала первый из оговорённых восьми шагов назад по направлению к Александре и Приму, медленно шаркая, как будто на ногах были кандалы. «Так приговорённый идёт к эшафоту», – подумал Прим. Пытается продлить свою жалкую жизнь ещё на несколько секунд. Он мог видеть смирение и поражение в теперь уже сгорбленной фигуре. Прим следил за Харри Холе и Александрой в тот вечер, когда они ужинали, видел, как они шли близко друг к другу, словно пара, гуляя по Парку у Королевского дворца. Тогда Холе выглядел большим и сильным. Таким же он был, как в ту ночь, когда Прим шпионил за ними в баре «Ревность». Но теперь казалось, что Холе уменьшился до своих реальных размеров внутри своего костюма. Он был уверен, что и Александра видела, что теперь даже сшитый на заказ костюм больше не подходил Харри Холе.

В четырёх шагах от Холе другая фигура отступила назад, заложив руки за голову. Это последние отблески лунного света слабо отразились на чём-то? Было ли у мужчины в больничной одежде оружие в руке? Нет, ничего серьёзного, возможно, кольцо на пальце.

Холе остановился. Похоже, из-за скованных за спиной наручниками рук ему было трудно встать на колени не падая вперёд. Этот человек уже вёл себя, как труп. Прим дождался, пока мужчина в больничной одежде тоже опустится на колени.

Затем он подошёл к Холе и поднял свою правую руку, в которой держал шприц. Выбрал место на бледной, почти белой, обвисшей коже на задней стороне шеи над воротником рубашки.

Через секунду всё было бы кончено.

– Нет! – крикнула Александра у него за спиной.

Прим взмахнул рукой. Харри Холе не успел ничего сделать, кончик шприца коснулся его шеи, и игла вошла внутрь. Он дёрнулся, но не обернулся. Прим нажал большим пальцем на поршень, зная, что дело сделано, что паразиты уже начали свою работу, что он указал им кратчайший путь к мозгу, что всё произойдёт даже быстрее, чем с Воге. Он увидел, как другой мужчина, в больничной одежде, двигается в полумраке. И снова что-то слабо блеснуло на его руке, и теперь Прим увидел. Это было не кольцо. Это был палец. Металлический.

Теперь этот человек полностью развернулся. Поднялся на ноги. Когда они выходили из машины, Прим смотрел на них сверху с крыши, и из-за этого было трудно увидеть, что второй мужчина высокий, гораздо выше мужчины в костюме, а когда они выходили на крышу, оба они шли сгорбившись. Но теперь Прим понял, кто это. Этот мужчина в больничной одежде и был Харри Холе. И теперь он увидел его лицо, эти яркие глаза над ухмыляющимся ртом.

Прим отреагировал так быстро, как только смог. Он был готов к тому, что его попытаются так или иначе обмануть. Они делали так с тех пор, как он был маленьким мальчиком. Вот, как это началось, и вот, как это должно было закончиться. Но он хотел взять что-нибудь с собой. То, чего полицейский не получит. Её.

Прим уже вытащил нож, когда он повернулся к Александре. Она поднялась на ноги. Он занёс нож для удара. Попытался поймать её взгляд. Дать понять, что смерть близка. Он закипел от ярости. Потому что она смотрела не на Прима, а за его плечо, на этого грёбаного полицейского. Так было и с Сюсанной Андерсен на вечеринке на крыше, они всегда искали кого-то получше. Что ж, тогда Холе увидит, как она умирает, грёбаная шлюха.

Харри смотрел на Александру. Она могла видеть и понимать, как знали это и оба мужчины, что он был слишком далеко, чтобы спасти её. Всё, что он успел сделать, это быстро провести указательным пальцем перед своим горлом и надеяться, что она вспомнит. Увидел, как она отвела одно плечо назад.

Времени не было. Потом он поймёт, что у них и не было достаточно времени. Но, к их счастью, паразиты также снизили скорость реакции и у своего первичного хозяина. Фигура Хельге заслонила ему обзор, поэтому Харри не смог разглядеть, превратила ли она свою руку в стамеску, когда наносила удар.

Но она должна была.

Должна была догадаться.

Теперь для Хельге Форфанга, должно быть, самым важным делом на свете было выжить. Сейчас ему нужна была не она и не месть, а просто глоток воздуха. Хельге выронил нож со шприцем и упал на колени.

– Беги! – закричал Харри. – И подальше!

Не говоря ни слова, Александра пронеслась мимо него, распахнула металлическую дверь и исчезла.

Харри подошёл к стоявшему на коленях мужчине в его костюме и взглянул на Хельге Форфанга, который до сих пор держался обеими руками за горло. Он издавал шипящие звуки, как проколотая шина. Но потом он внезапно опустился на бетон, лёг на спину, глядя на Харри снизу вверх, снова держа шприц остриём к себе. Он открыл рот, явно пытаясь что-то сказать, но издал только ещё больше хрипов.

Не сводя глаз с Хельге, Харри положил руку на плечо мужчины в костюме, сидящего с опущенной головой.

– Как ты себя чувствуешь, Столе?

– Не знаю, – сказал Эуне едва слышным шёпотом. – С девушкой всё в порядке?

– С неё всё в порядке.

– Тогда и я в порядке.

Харри видел это в глазах Хельге, когда тот лежал там. Узнал этот взгляд. Он видел такое же выражение в глазах Бьёрна той ночью, когда Харри ушёл от него, когда все ушли от него, а на следующее утро его нашли в его машине, где он прострелил себе голову. Харри слишком часто видел этот взгляд в зеркале впоследствии, когда мысли о Ракель и Бьёрне заставляли его самого взвешивать все «за» и «против» в отношении такого поступка.

Шприц, который держал Хельге, был направлен уже не на Харри, а на него самого. Харри наблюдал, как игла приближается к лицу Хельге. Видел, как Хельге прикрывает один глаз, в то время как другой пристально смотрит на Харри. Дальний край луны снова засиял, и Харри увидел, как Хельге приблизил шприц так близко, что теперь кончик иглы прижимается к глазному яблоку, кратчайшему пути в мозг. Он видел, как глаз начал прогибаться, словно яйцо всмятку, прежде чем кончик проткнул его поверхность, и глаз принял свою первоначальную форму. Наблюдал, как Прим направляет наконечник внутрь. Его лицо ничего не выражало. Харри не знал, сколько нервов было в глазу или сзади, вероятно, это было не так больно, как казалось. Это было не так уж трудно сделать. На самом деле, это просто. Легко для человека, который называл себя Прим, легко для семей жертв, легко для Александры, легко для государственных обвинителей и легко для общественности, которая всегда жаждала мести. Они все получили бы то, что хотели, и без того дурного предчувствия, которое остаётся даже у людей в странах, где применяется смертная казнь, после самих казней.

Да, это было бы легко.

Слишком просто.

Харри быстро шагнул вперёд, увидев, как большой палец Хельге изогнулся над поршнем, опустился на колени и ударил кулаком по ладони противника. Хельге нажал, но кулак Харри помешал ему опустить поршень, и вместо этого его большой палец наткнулся на твёрдый металлический палец из серого титана.

– Дай мне это сделать, – простонал Прим.

– Нет, – сказал Харри. – Ты останешься здесь, с нами.

– Но я не хочу жить! – заскулил Прим.

– Знаю, – сказал Харри. – Поэтому и не дам.

Он крепко держал его. Где-то вдалеке послышалась знакомая музыка. Гул полицейских сирен.