Текст книги "Империя Женщин (СИ)"

Автор книги: Ярис Мун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 28 страниц)

Империя Женщин

Пролог

Пара прекрасных рысаков, массаков с шерстью цвета свежепролитой крови, мчали за собой экипаж. В тот день я решила немного проветрится перед очередным нудным собранием, на котором я должна была заменить княгиню Левицкую. Владычицу здешних краев и мою мать.

Я – ее единственная дочь и наследница, в то прекрасное юное время только и делала, что ездила по балам, кабакам, вечерам стихов, игорным домам и пикникам, как и пристало знатной девушке двадцати пяти лет от роду. Надо сказать, я никогда особо не тяготела к буйной светской жизни. Все женщины рода Левицких склонны в основном к умственной работе, вести дипломатические переписки, заниматься поместьями и уделами, которых у нас целая провинция. А не плясать без конца на балах и пить в кабаках.

Но, пожалуй, у каждой из именитых представительниц моего рода была такая подруга, что своим огненным нравом придавала необходимый импульс сонной Левицкой натуре, и заставляла вместе с ней посещать весь этот светский балаган. Как было и в моем случае.

Брисса Густа, парнейка, огневолосая, курчавая, страстная дуэльщица и хохотушка, единственная наследница в семье, как и я. Только в отличие от меня, у Бриссы было четверо братьев, и ее мать – баронесса, в основном хлопотала о их удачном браке, дав любимой дочери полную свободу. Моя же любимая родительница все свои надежды и планы возлагала на меня одну. И тряслась надо мной как скряга над золотом. К счастью она уже неделю как была в столице, что означало – никаких правил и ограничений.

Теперь я наслаждалась быстрой ездой внутри экипажа, а Брисса упросила дать ей поуправлять купленными мной недавно лошадьми, которыми она с утра бурно восторгалась.

– Шестьдесят львов* за каждую, – рассказывала я в открытое окошко, и встречный ветер трепал волосы и свистел в ушах.

– О, да они стоят того! – Брисса подстегнула пару, и лошади ускорили и без того бешеный галоп, изящно выбрасывая задние ноги, в едином слаженном ритме. Дорога была ровной и чистой, мы находились почти на границе между Парном, родной провинцией дорогой подруги, и Ливандией, которой правила моя семья. День стоял просто на редкость теплый для ранней весны, а небо безгранично голубым. Поля по левую сторону огневели шафраном, а по правую цвела вишня, и запах стоял умопомрачительный.

Единственное, что портило всю эту красоту вокруг – дорога, хоть и без камней и выбоин, но грязно-бурая, в разводах – следствие смешения рыжей глины Парна, которой была так богата эта провинция и чернозема Ливандии.

Если бы я не задумалась над этим символом границы между двумя провинциями, то и не заметила бы его. Экипаж пронесся бы мимо, и моя судьба, как и судьба моей семьи повернула бы иначе.

Но я его заметила, и резким «Тпру-у!», адресованным скорее Бриссе, чем лошадям, заставила экипаж замедлить ход и остановиться.

– Что-то случилось? – Брисса спрыгнула с козел, и подбежала ко мне с искренним беспокойством. Иногда у меня случались припадки сенной лихорадки, и она об этом знала, как верная подруга будучи готовой ко всему.

– Со мной все в порядке, – поспешила я ее успокоить. – Что-то заметила на дороге, давай вернемся.

– Заметила?

– Не знаю, темное пятно, или животное, или человек.

– Не замечала в тебе раньше беспокойства за всех тварей земных. – рассмеялась Брисса, и сверилась с карманными часами. – Но ты права, нам пора возвращаться, а то твоя матушка обглодает меня до костей, если я не верну ее сокровище вовремя.

– Хватит шутить, – вздохнула я обреченно. Сверхопека княгини Левицкой была притчей во языцах не только в стенах Ливандийских дворцов и поместий нашей семьи. И меня это раздражало. Это ни в какие рамки не входит! Я же не романтический юноша, которого каждую минуту стоит оберегать от окружающих хищниц! И не папенькина дочка, прячущаяся за спину отца!

В конце концов, я уже совершеннолетняя девушка, можно сказать молодая женщина, могу уже распоряжаться и собой и своим экипажем! Княгиня, не смотря на мое сопротивление, возлагала на меня высокие политические надежды, и заранее пеклась о моей «блестящей репутации перед троном» и никаких тебе приключений в кабаках да скачках. Сплошная светская скука.

Но Брисса права, лишний раз матушку лучше не злить. Даже если лично её нет, то слуги точно донесут. – Возвращаемся, заодно и посмотрим на это… нечто.

– Наверняка какой-то пьяница, или дохлая собака – Брисса вернулась на козлы.

– Ага, может мертвец или пьяная собака?– фыркнула я. – Давай посмотрим.

– Последний раз с этими словами ты затащила меня в болото! – ответила девушка, щелкая вожжами. – «Брисса, я точно видела кабана! Огромного! Давай посмотрим!».

– Ну чисто технически это был кабан, – неохотно признала я, вспоминая свою былую оплошность.

– Угу, поросенок-полугодок, – фыркнула Брисса, что была заядлой охотницей, и недостойную дичь считала прямым оскорблением. – Причем даже не дикий!

– Ну хватит уже, организую я тебе кабана, – вздохнула я, понимая к чему она ведет. Серолесье, длинный, смешанный лес, недалеко от нашего главного, родового поместья, в трех днях пути отсюда, был заповедным, полным самого разного зверья, и желанным местом для каждой охотницы Империи. Но для того чтобы даже белку убить в тех лесах требовалось разрешение от нашей семьи и с гербовой печатью. Брисса прессовала меня Серолесьем уже недели две. Пришлось пообещать таки ей это разрешение.

Размышляя о том, как бы добыть печать, не привлекая внимания старших родственниц, я чуть не пропустила субъект, так зацепивший мое внимание в первый раз. Но все-таки углядела эту темную фигуру на дороге и попросила Бриссу остановить.

Когда я вышла из экипажа, в нос ударил запах крови, и до нас донесся слабый человеческий стон.

– Говорила же, пьяница, – с презрением фыркнула Брисса. – Подрались вероятно, один другого и пырнул. Поехали домой. Собаке песья смерть. – Девушка уперла руки в бока. Я уже почти согласилась с ней внутренне, но за первым последовал второй стон. Я подошла к окровавленной тряпичной груде, в которой угадывался человек, и села перед ним на корточки, трогая его еле бьющуюся жилку на шее. – Спиртом не пахнет.

– Порядочные мужчины в одиночку не шляются, – хмыкнула девушка. – Оставь его. Еще вшей подцепишь.

– Его кто-то бил. Кнутом. – Я смотрела на характерно вспоротую кожу на щеке и руке парня, остальное было скрыто плащом, в который тот закутался, будто покойник в саване и свернулся, прямо на сырой земле.

– Ари Левицкая, защитница бедных и обездоленных.– Хмыкнула Брисса и подошла. – Сыночки высокопоставленных леди будут наперебой умолять тебя взять их в мужья, как только я расскажу им эту историю на ближайшем рауте. Как наша отважная Ариана кинулась выручать избитого бродяжку. Как трогательно.

– Они и так умоляют, – хихикнула я, вспоминая позавчерашний бал и коровий взгляд старшего Истомина, когда он в темноте бильярдной, страстно клялся мне в вечной любви и преданности. Я бы почти поверила в эти сахарные бредни, которые красавчик усердно лил мне в уши, если бы не знала о бедственном положении их семьи.

Если в ближайшее время красавца не пригреет какая-нибудь женская рука, пойдет он по миру, вместе со своим сладкоречьем и убыточным поместьем.

Шуточки подруги насчет не в меру стремящихся в брак юношей, разорвал еще один тихий стон. Я вновь наклонилась над раненым.

Он открыл глаза, неожиданно яркие и почти белые на фоне грязного, окровавленного лица и спутанных прядей неопределимого цвета, налипших на лоб. Парень неожиданно схватил меня за ворот фрака и потянул к себе, прохрипев

– это ты…– взгляд его начал гаснуть. Я расцепила окровавленные пальцы, освобождая свой воротник из ослабевшего захвата.

– Мы берем его с собой, – наконец вынесла я решение вслух, прервав остроты Бриссы на тему наших общих знакомых. О раненом она и вовсе позабыла, будто и не было его рядом.

– Ты испачкаешь его кровью обивку, – предупредила она, когда мы вдвоем с трудом затащили его в экипаж. – Или он на пол наблюет. Или вовсе откинется. Что ты будешь говорить дознавателям?

– Ох, ну нельзя же оставлять человека умирать на дороге. – Эгоизм Бриссы был непробиваемым, частенько уравновешивая мои неуместные порывы к милосердию. Обратная сторона здравого смысла, которым блистала моя подруга. Мой же неожиданный приступ жалости был тем же эгоизмом, но в другой обертке. Я хотела лучшую двойку лошадей в Парне и заполучила ее, теперь же пожелаю стать героиней-спасительницей. А если я чего-то хочу, никто меня не остановит, даже лучшая подруга.

– Можем бросить его умирать в лесу. Так будет благороднее? – предложила подруга, как ей казалось, более гуманный вариант.

– Власть – рука не только берущая, но и дающая. И княгиня несет ответственность за каждого человека, живущего в ее провинции. – Наставительно процитировала я матушкину речь. Впрочем, при этом тихо надеясь, что из-за путешествия в экипаже, раненый не испустит дух до прибытия в место назначения.

– Ты еще не княгиня! – рассмеялась Брисса, возвращая себе поводья.

И двойка горячих лошадей унесла нас обратно по наполненному весной, извилистому пути.

Прим. автора:

*Лев – золотая монета с платиновым ободком, является монетой самого крупного номинала, в ходу в Империи Лерн, и нескольких смежных государствах. На одной стороне монеты профиль императрицы, на другой – голова льва, оттого и название.

Глава 1

По прибытию я передала раненого нашей семейной врачевательнице Ивике и ее племяннику, что работал у ней помощником, и наказала им не говорить ничего матушке. Ивика всегда меня любила, с детства баловала и посему согласно спрятала беднягу в дальние гостевые покои, куда никто никогда не заходил, кроме разве что, уборщиков. Там, врачевательница занялась лечением «гостя», а я и вовсе о нем позабыла, совершив таким образом благое дело, и перевесив на нее все заботы по уходу за больным.

Таким образом посчитав благородный поступок завершенным, и получив от этого должное удовлетворение, я сразу же прекратила о нем вспоминать. Следовало подготовится к поездке в столицу, вскоре начинался новый бальный сезон.

Прошло два дня, прежде чем внезапная находка напомнила о себе.

Стук в дверь оторвал меня от письма. Я как раз писала прошение своей тетушке Верге, которой принадлежало Серолесье, о будущей охоте, но звук меня отвлек. Я бы проигнорировала стук, не люблю когда меня отрывают от витиеватых вежливых речей, которые и так даются мне с трудом. А учитывая прохладные отношения с тетушкой, это было вдвойне сложней. Но незваный посетитель был настойчив. Я вздохнула, отставила перо, закрыла чернильницу в виде собачьей головы, и подошла к двери.

За дверью обнаружился врачевательский племянник, Юл, милый, вечно смущенный из-за своей легкой картавости, с постоянным взглядом в пол. Надо сказать, хорошенький, не смотря на россыпь веснушек и несколько угловатую фигуру.

– Чего тебе? – я была недовольна. Слуги знают, что когда я в кабинете, меня лучше не дергать.

– В-ваш гость, – произнес Юл дрожащим от волнения голосом. – Разбушевался. В-вас требует!

– Мой гость? Не помню чтобы я принимала гостей, – хмыкнула я, и демонстративно глянула в окно. – Поздняя ночь. Какие гости в такое то время?

Юл смутился еще больше, в подробностях изучая паркет.

– Я…и гос-спожа Ивика…простите, простите, но вы привезли его, пару дней назад, после прогулки помните, госпожа? – Из его смятой речи я наконец вытащила суть, вспомнив о окровавленном парне, что испачкал мой любимый фрак.

– Ах да, точно. И что с ним? – Сказать честно, вот только на ночь глядя мне не хватало разбираться с бродягами. Я то думала, что его уже давно спровадили с миром. Ну ладно. В конце концов я же княжна, дворянка, уж с каким-то бушующим бродяжкой точно разберусь. – Веди давай, по дороге расскажешь – я сдалас ь, и получила в награду осторожный взгляд. Глаза у него красивые, голубые. Люблю я такие необычные цвета. Жаль, поклялась княгине не заводить интрижек со слугами. Взамен родительница пообещала не навязывать мне замужество до двадцати пяти.

Но ущипнуть смущенного помощника врачевательницы пониже спины, когда тот пошел впереди меня, никто не запрещал. Бедняга аж подпрыгнул, как змеей ужаленный, и покраснел теперь уж целиком, от ушей до запястий. Я спрятала смешок в ладонь и последовала за ним.

Подобранный мною нежданный гость и вправду бушевал. Конечно когда я зашла, Ивика, женщина большая и грубая, уже вколола буйному пациенту успокоительного, и тот притих, но осколки разбитого стекла, отброшенный в стену поднос и покосившаяся картина говорили о том, что я пропустила.

Парень оказался младше чем я думала. Лет двадцати пяти навскидку. Он сидел на кровати, упираясь спиной в груду подушек и смотрел мрачно, словно сыч, из-под густых светлых бровей, тяжело дыша. Отмытый, перевязанный и набравший сил с момента нашей последней встречи, он производил двойственное впечатление.

С одной стороны – изящные черты, необыкновенно светлые узкие серые глаза, плавная линия подбородка, и немного капризная верхняя губа с четко очерченной «галочкой».

А с другой – алые от ожогов руки и плечи. Две красные полосы, что параллельно пересекали, в недавнем прошлом красивое, лицо. От лба, до подбородка, полукругами огибая губы, будто ставили точку в окончательном его уродстве.

Ни одна женщина низшего, среднего (что уж там говорить о высшем), круга не возьмет себе такого мужа. Его судьба – быть одиночкой до самой смерти, нянча чужих внуков. Ну или умереть на войне как герой, тем самым хоть немного оправдав свое существование.

Уродливые следы кнута украшали его шею, спускаясь на грудь, усеянную белыми следами застарелых шрамов, и точками ожогов помельче. Явно созданных не большим огнем, а умышленно.

Белее снега, длинные волосы.

Он ничего не сказал, когда я подобрала стул, и оседлала его, спинкой вперед, будто любимого скакуна. Только подтянул выше одеяло.

Смолчал, когда я приказала Ивике и ее ассистенту, что цветом был точь-точь моя любимая массакская кобыла, уйти и оставить нас одних.

Заговорил только тогда, когда я, растягивая слова, задала ему свой первый вопрос:

– Ну и кто же надоумил вас, сударь, пугать слуг и портить имущество дома, так милостиво приютившего вас?

– О милости я не просил, – холодно произнес он, глядя на меня будто это он был хозяином этого дома, а не наоборот. По спине пробежали мурашки от этого пронзительного взгляда. Что-то в его чертах показалось мне знакомым. Но я точно не видела его раньше.

Сразу отметила про себя желтые корки полузаживших ран на его запястьях, будто кто-то связал их так сильно, что перетер кожу до крови.

– Ах, ну простите, драгоценный незнакомец, что я спасла вас, когда вы подыхали на обочине, как побитая собака. Надо было сразу объяснить свое желание отправится в мир иной. Мне бы не пришлось пачкать свой экипаж, – я говорила с ехидцей в голосе, неприятно ущемленная тем, что меня за спасение своей жизни даже не изволили поблагодарить. В конце концов, он юноша в беде, а я благородная спасительница. Отдача где?

– Это вы меня сюда притащили, – скорее утверждал, чем спрашивал, но я все равно кивнула. – Что-ж – он явно задумался – Хорошо. Тогда я хочу знать имя своей…спасительницы, – юноша произнес последнее слово как оскорбление, а не благодарное признание. Он защищался заранее, хоть я и не нападала.

– Ариана Левицкая, – представилась я, гордясь своей фамилией, вполне обоснованно, надо сказать. Но мой «гость» дернулся словно от удара кнута. Он сжал губы, ставшие от этого тонкими, и побелел. Красные отметины на его лице стали ярче, как и наполненные яростью глаза. – Левицкая…– в его голосе была чистая, кипучая ненависть.

– А я, похоже, знаю, за что тебя пороли, – задумалась я вслух. – Неуважение к княжне вполне заслуживает такого наказания. – Сладко произнесла я, с удовольствием наблюдая как меняется его лицо. Из хмурого выражение стало непроницаемым.

Юность и беспечность делали меня безжалостной. А слова жестокими. Я лишь развлекалась людьми, будто марионетками, не придавая ни смысла ни веса их чувствам.

Я жила в искусственном, семейном мирке созданном богатством и связями, безопасном и радостном, где не было места насилию и боли. И признавала в людях лишь умение ублажить и развлечь меня.

Меня не трогали его раны, ведь признай я преступление случившиеся над ним реальным – то мой мир стал бы небезопасным и не таким простым как ранее, а допустить я этого не могла.

– Прошу прощения за свой тон, госпожа…Левицкая, – он произнес мою фамилию так, будто она была страшным проклятием, – но мне нужно идти, – он склонил голову, больше не пересекаясь со мной взглядом.

– Не держу, – пожала я плечами – Приберись за собой, извинись перед Ивикой и иди на все четыре стороны.– Мне и впрямь была безразлична его судьба.

– То есть, я могу просто встать и уйти? – почему-то растерянно переспросил юноша, что так и не представился. В принципе, меня не особо интересовало имя грубого бродяги.

– Ага. Нет, конечно благодарность была бы не лишней, но я же не могу требовать, чтобы все вокруг были столь же почтительны как обычное мое окружение. – ответила я, глядя на него снисходительно. Он прикрыл рот рукой и издал звук…он смеется что ли? Похоже, у него истерика на почве стресса. Мужчины, что с них взять, создания горячные и нелогичные. Вот ведь подобрала же питомца на свою голову! – размышляла я с недовольством. Незнакомец вел себя слишком дерзко для своего положения, как мне казалось. Где же горячие благодарности?

– Простите, – наконец произнес он, досмеявшись. – Я не хотел быть неучтивым. Нахмуренный лоб расслабился. Теперь он выглядел ещё красивей чем в первый раз. Но все портили эти грубые порезы на лице.

– Я вижу, – хмыкнула я, лицо гостя приняло невозмутимое выражение. Он держал осанку прямо и не сводил с меня взгляда.

– Но, если я попрошу у вас возможности остаться, как вы на это отреагируете, госпожа Ариана? – спросил он уже гораздо более спокойным тоном, без ноток раздражения в нем. Вот так перемена!

– Этот дом похож на приют для бродяг? – уточнила я вежливо, несколько раздражаясь его нахальством.

– Нет, но я все же настаиваю, – голос его был тих, а тон неожиданно покорен, как и полагается мужчине говорить с женщиной, но слова которые он им произнес, с тоном не вязались.

– С чего бы это мне тебя оставлять?– я уперла ладонь в подбородок, и вновь улыбнулась "А это может быть интересным!"решила я.

Он был… необычен. Смесь смирения, величия и дерзости. И что-то ему вдруг стало от меня нужно. Ведь первоначальное буйство незнакомца состояло в том, что его удерживают тут силком. Теперь же, когда я недвусмысленно дала понять, что держать его тут никто не будет, парень разве что в кровать не вцепился, будто я стану его насильно стаскивать и выдворять вон. Но над вопросом задумался. А после произнес без тени улыбки на лице.

– Неженатый мужчина, в постели, вы со мной наедине– это может сказаться на репутации.

– На чьей? – фыркнула от смеха я, поворот вышел забавным, этого я точно не ожидала.

– Моей, – ответил он, подняв на меня взгляд. Этакое прямое противостояние. Ну что ж, в гляделки я играть всегда любила.

– Вряд ли мое присутствие повредит тебе больше, чем пребывание в канаве, в грязи и крови. Надеюсь, только своей, – я улыбнулась, он отвел взгляд, и кивнул, подтверждая то ли последнее, то ли первое. То ли вовсе все вместе.

– В таком случае, я могу лишь просить. И готов это сделать, так как вы того пожелаете – Снова на меня подняли взгляд. А в нем намек…на флирт? Внезапно. Я расхохоталась.

– Боюсь, ты не в моем вкусе, голодранец.– Серьезно? Он смеётся прикрывшись рукой? Точно, смешок. Вот уж неожиданно от юноши его возраста, который в полной власти чужой женщины.

– Вы неверно поняли, я бы не посмел оскорбить княжну даже намеком на подобное…предложение, – Он смотрел на меня с любопытством. Будто оценивал, подмечал. Разве что не записывал. А я тем временем мысленно выстраивала предположения откуда он взялся, и кто вообще такой. – Я имел в виду, что хочу отплатить за спасение. А ещё мне нужен кров.

– А что ты умеешь? – заинтересовалась я. Гость крепко задумался, а я начала размышлять. Он определенно из знати. Манера речи выдает, обороты. Может приблудил кто на стороне сынка? Но точно не от нашей породы. В Ливандии все черноволосые.

Провинции были объединены в империю всего двадцать лет назад. И до этого кровь между разными народностями смешивалась редко. Да и сейчас это скорее исключение.

Будь он светло-рыжим, сочла бы парнийцем без сомнения. Но жители солнечного Парна, все сплошь веснушчатые, а этот бледный, аж в зелень. И волосы как выбеленное льняное полотно. Чисто белые.

Может быть внебрачным, но любимым сыном, раз получил образование и нахватался манер. Такое частенько бывало с мальчиками рожденными незамужними дворянками. Да даже и с замужними. Все таки хорошим знаком считалось рождение первенца– девочки. Так что мальчика могли держать при себе в качестве прислуги, не признавая его статус.

– Я знаю несколько языков и могу быть учителем. Или гувернером– Начал задумчиво он, не спуская с меня взгляда. Словно торопясь подметить любую, даже малейшую реакцию.

– Хмм, я конечно выгляжу юно, но не настолько чтобы мне понадобился гувернер – хмыкнула я, не спуская с него ответного взгляда. Выдержать негласную дуэль было нелегко. Глаза его напоминали змеиные. Такие же холодные и бесчувственные.

– Тогда, думаю, я смогу выполнять роль секретаря для вас, леди. Я хорошо разбираюсь в этикете, деловой переписке и родословных дворян Лерна. – никаких эмоций. Только сосредоточенное ожидание моего решения. Ну что же. Допустим. От секретаря я бы действительно не отказалась. Все эти письма вежливости наполненные лестью и словесными оборотами, порядочно мне надоели. У матушки роль секретаря выполнял мой отец. Я же корпела самостоятельно. Было бы неплохо скинуть часть работы на этого несчастного. Если конечно он не врёт. И всё же…кто он такой?

– А имя у тебя есть? – о семье и происхождении я пока спрашивать не стала. Это все равно, что открыть подарок, сразу порвав упаковку. Нет, мне было по душе медленно ее разворачивать, аккуратно поддевая бумагу ножом. Он виделся мне загадкой, необычным собеседником. Экзотичная внешность, таинственное прошлое. Беседа начала приносить мне удовольствие.

Он скосил взгляд на столик у кровати, где стояли в ряд несколько баночек и пузырьков. Тех, что уцелели после его приступа злости.

– Астор, – произнес он уверенно. – Я проследовала за его взглядом, и наткнулась на прозрачную бутыль, сквозь стекло которой виднелась надпись, задом наперед, но я без труда прочла " Астория. Травяные сборы. Мануфактура сестёр Армазовых.'.

– Дайте угадаю, а фамилия, стало быть, Армазов? – я с трудом удержалась от смешка.

– Вы проницательны, многоуважаемая госпожа, – он произнес это, улыбнувшись. Он понял что ложь раскрыта. Но не собирался это признавать.

– Я не люблю, когда люди мне врут – предупредила я, но прежде чем он успел оправдаться, я его перебила – Но вся эта ситуация кажется мне довольно забавной. Давай договоримся, ты не скажешь мне своего истинного имени и положения, и как я понимаю, то что с тобой случилось, тоже намерен скрыть? – Он кивнул. – Хорошо, это ты мне тоже не расскажешь, Астор Армазов. Но взамен я потребую от тебя абсолютного подчинения, отсутствия беспокойства для моих домочадцев, быстрое и добросовестное исполнение поручений – он кивком соглашался с каждым моим словом, будто и не ожидал от меня такой нежданной милости.

Да я сама не ожидала, что уж там.

–…и правды. – он посмотрел на меня настороженно. – Немного правды. Честно ответишь на мои вопросы. Да или нет. И ты, думаю, способен понять, какие последствия будут за ложь. Он нахмурился, явно взвешивая «за» и «против», но после ответил:

– Я готов. Спрашивайте, госпожа.

– Отлично.– я села удобнее, ноги начали затекать. – Ты совершил преступление?

– Нет, – кратко и уверенно ответил он.

– Ты иностранный шпион?

– Нет.

– Хмм, будучи шпионом я бы тоже так ответила – пошутила я, но натолкнувшись на его абсолютно серьезный, напряжённый взгляд, продолжила.

– Тебя ищут? Ты замешан в чем то опасном?

– Да, – он посмотрел на меня прямо, и чуть улыбнулся, приподняв правый уголок губ. Это явно отозвалось болью в свежем шраме, и он вернул лицу непроницаемость.

– Значит ты свидетель преступления, что боится…правосудия? Расследования?

– Нет и нет, – он снова опустил взгляд. Эти его метания напоминали мне пловца, что вдыхает воздуха, каждый раз перед нырком на глубину.

–…или может того кто это сделал? – Я смотрела на него, получая искреннее удовольствие от разговора. Душа моя, дух коллекционерки. Любила собирать редких лошадей, лучших собак с родословной в тридцать листов, и загадки. Одна из таких сидела передо мной, и не стоила мне пока ни монеты. Но это пока.

– Возможно, – ответил он с неохотой. Не хочет признавать. Но занервничал, меня просто так не обманешь.

– Этот человек опасен? – я чувствовала прямо таки охотничий азарт. Только в отличие от Бриссы, двуногая дичь нравилась мне больше.

– Очень опасен, – ответил он серьезно, вновь встретившись со мной взглядом. – Он уничтожит меня, если встретит. Потому мне нужно место, чтобы тихо отсидеться и прийти в себя.

– Тебе нужно покровительство, – догадалась я. – Вот почему ты сразу переменил свое решение, узнав в чьем доме находишься.

– Можно сказать и так, – увернулся он, добавив мне пищи для размышлений.

– Хорошо. На сегодня хватит, – я встала и привычным жестом одернула сюртук. – И напоминаю, что кража в Ливандии карается отсечением правой руки. Так что постарайся воздержаться, пока находишься здесь.

– Значит придется вернуть столовое серебро, которое я уже успел стянуть и спрятать под одеялом – он посмотрел на меня хмуро – Жаль. – Надо же, пошутил. Но как то неприязненно, подозрение в краже его уязвило. Может и впрямь из знатных? Или из военных, с моральным кодексом? Предположения, сколько же их теперь!

– Решено. Так и быть, Астор…– Я встала и взяла бутыль, «позабыв» его фамилию и демонстративно прочитала ее с этикетки – Армазов. Даю тебе две недели. Покажешь себя полезным – оставлю на более долгий срок. Нарушишь наше соглашение, лично выпорю на конюшне, да так, что твоя предыдущая встреча с кнутом, покажется легким заигрыванием. – конечно же пустые угрозы. Я ни разу в жизни не поднимала руки с кнутом, ни на лошадь ни на человека. Но мне хотелось выглядеть пред ним суровой и жестокой госпожой, вместо не видавшей жизни толком, сопливой девчонки.

– Благодарю за спасение, и кров, – сдержанно улыбнулся он, насколько позволяли раны. – Я честен с Вами. Надеюсь ответите мне тем же.

– Разделяю твою надежду, – хмыкнула я и подошла к двери – Но для начала извинись перед Ивикой. Я не приемлю когда оскорбляют моих слуг. И портят моё имущество.

– Учту – склонил голову он.

В коридоре меня ждали Юл и Ивика. Разумеется подслушивали. Но сделали вид, что стояли в отдалении и честно ожидали свою госпожу.

Ну-ну. Я подозвала их, и выдала несколько распоряжений. В том числе. принести все вещи найденные с Астором, ко мне в кабинет, и держать рот на замке. Матушка пока в отъезде. А потом что нибудь придумаю. Только сплетни от слуг спокойно могут дойти и до самой столицы.

Юлу приказала глаз не спускать с моего «гостя», и регулярно отчитываться обо всем, что тот делает, вплоть до частоты посещения уборной. Юноша краснел в пол, головы не поднимал, и как только я с ним закончила, поспешил вернутся к больному. Надо же какой впечатлительный. Как нибудь его поцелую, чтоб на реакцию посмотреть.

– Подпортите мне мальчика, госпожа, – неодобрительно цокнула языком Ивика, глядя ему вслед.

– Чем это? – хмыкнула я весело.

– Влюбится он в вас, как мне потом женить парня? А он сирота, без матери. Мозги вправить некому…

– Вот ты, Ивика, и вправь, – я похлопала врачевательницу по круглому белому плечу и ушла.