Текст книги "Графиня поневоле (СИ)"

Автор книги: Янина Веселова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

Глава сорок первая, в которой героиня ищет утешения

Ночь медленно опускалась на Морено касл. Она не спешила. Сначала разогнала тяжелые тучи и позволила багровому солнцу пообещать ветреный день знающим людям, потом добавила фиолетовых чернил в ту краску, которой сумерки превращают обычный мир в зыбкую сказку, а там уж настала пора зажигать звезды и подгонять толстушку луну, которая нехотя вышла на небосклон. Осталось только напомнить ночным цветам, что пора просыпаться, и можно со спокойной душой слушать соловьев, поджидая подружку Дрему.

* * *

Иришка допела колыбельную, поглядела на спящую некромашку.

– Завтра на речку пойдем? – спросила шепотом, чтобы понять спит рыжая егоза или только дурачится. Детка молчала, чему-то улыбаясь во сне. – Спокойной ночи, девочка любимая! – поцеловала и отошла к окну, прислонилась лбом к прохладному стеклу.

Весь вечер она, не позволяя себе думать о Касе, играла в куклы, рассказывала сказки, ухаживала за Грегори во время ужина, потому что боялась расплакаться, а сейчас слезы покатились по лицу. «Вот чего ты разрыдалась, дура? Можно подумать тебя первую муж бросил, тем более, что еще один имеется. Этот не бросит, самом крайнем случае выгонит!» – тут же стало совестно перед Грегом, который все время глаз с нее не сводил. Аола даже обернулась, чтобы убедиться, что в комнате кроме нее и Миранды никого нет. «И вообще хватит уже рыдать, с самого начала было понятно, что Кастерс козел! Так что вытри сопли, собери попу в горсть и улыбайся». Приоткрыв створку выскользнула на балкон. Там на столике некромашка оставила зеленую расписанную анютиными глазками леечку, чтобы поливать махровые настурции, растущие в каменных вазонах. Быстро умылась и уже собралась идти назад, как услышала свое имя.

– Аола, птичка моя! – в тихом бархатном голосе мужа было столько нежности. – Я знаю, что ты меня слышишь, – она заулыбалась, враз выбросив мысли о рыжем из головы. – Выходи, красавица, я жду!

Не переставая улыбаться, послушно выглянула с балкона, перегнувшись через балюстраду. На черном зеркале воды в небольшой лодке, стоял Грег. Сейчас он нисколько не походил на знатного вельможу. Перед ней был искатель приключений, пират, один из тех, книгами о которых Иришка зачитывалась в детстве. Белая рубаха, распахнутая на груди, облегала широкие плечи. Алый кушак перетягивал тонкую талию. Длинные ноги, обутые в высокие ботфорты, широко расставлены. В свете фонаря, стоявшего на корме он казался просто ожившей девичьей грезой.

– А что ты здесь делаешь?

– Жду свою ненаглядную, – он был серьезен, только глаза выдавали веселье, протянул руки. – Иди ко мне.

– Да, сейчас спущусь, подожди минутку, – Иришка сразу заторопилась, собралась бежать. – Никуда не уходи!

Тихий довольный смех был ей ответом, а потом теплый воздух вдруг сгустился, обнял ее крепко, обхватил за бедра и приподнял.

– Не бойся ничего!

– Я и не боюсь почему-то, – чувствуя себя толи лепестком шиповника, подхваченным ветром, толи кленовой крылаткой совершила короткий полет, завершившийся в объятиях мужа.

Грег подхватил бережно, посадил свое сокровище на скамью, накинул ей на плечи темный плащ с капюшоном и, глядя в сияющие от восторга глаза, сообщил, что похищает сиятельную леди.

– Насовсем?

– Даже не сомневайся, птичка, – он сел на весла. – И не спросишь куда мы плывем? – нарушил тишину через некоторое время.

– Неа, – беззаботно покачала головой и продолжила любоваться своим пиратом. – Похищенные девы должны быть тихи и покорны, – увидев, как хищно блеснули агаты глаз, облизнула губы. – Милорд, я буду послушной.

– Дразнишься? – суденышко пошло быстрее.

– Я не смею, – скинула плащ, провела пальчиками по краю выреза. – Душно, милорд не знает, будет ли гроза?

Нос лодки ткнулся в песок.

– Будет, птичка, будет, – Грегори подхватил жену на руки и понес к маленькому домику.

* * *

– Где это мы? – Иришка с интересом смотрела по сторонам.

– Вот это и есть мое настоящее логово, а ты моя пленница. Помнишь?

– Да, милорд, – она прищурила глаза и рассматривала брюнета сквозь ресницы.

– И ты обещала слушаться беспрекословно.

– Да, мой господин, – легко поддержала игру.

– И ты сделаешь все, что я пожелаю, – черные глаза испытующе смотрели на жену.

– А чего желает, милорд?

– Пожарь мне оладушки, птичка!

Некоторое время она недоумевающе смотрела на довольного собой некроманта, а потом засмеялась.

– Я могла предположить все что угодно, но только не это. Показывайте где тут что, милорд.

Внутри домик оказался больше, чем казалось снаружи. Две просторные комнаты и кухня, соединенная с гостиной. Мысленно порадовавшись наличию плиты, так как терпеть не могла готовить в очаге, хотя научилась в пансионе и этому, Иришка засучила рукава.

Обследовав кладовую, окликнула мужа.

– Может лучше блинчики?

– А ты умеешь?

– Мы, робкие похищенные барышни еще не то умеем. Ну так что?

– А давай, – он махнул рукой.

– Грег, а почему ты называешь этот домик логовом? – смазывая маслом тонюсенький, словно кружевной блинчик, поинтересовалась Иришка.

– Можешь называть его берлогой, – любезно предложил некромант и стащил блинок. – Вкусно!

– Ну еще бы, – она вспомнила, как за рецепт этих самых блинчиков повариха торжественно обещала ежедневно угощать сметаной лысого кота и обещание свое сдержала. – Грег, а давай заведем котика.

– В замке полно кошек, Аола, – он потянулся за следующим блинчиком и получил лопаткой по рукам. – Ай! Ты обещала быть послушной.

– Это непростой кот, у него тяжелая судьба. Я заботилась о нем, когда жила в пансионе, – она снова махнула лопаткой, отгоняя брюнета.

– Милая леди, вы перестанете драться, если я соглашусь?

– Несомненно! – Иришка поставила перед мужем стопку румяных блинов, плошку сметаны и принялась нарезать копченое мясо и ветчину. – Ешьте, мой повелитель.

– А ты?

– И я, – села рядом, обняла, обеими руками, прижалась с твердому боку. – Так почему логово?

– Я тут всегда один. Слугам запрещено бывать здесь в моем присутствии, даже провизию оставляют в специальном коробе на берегу.

– А как же я?

– Ты – моя добыча! – страшно довольный он приступил к поздней трапезе, не забывая угощать свою пленницу. – Вкусно, спасибо! А теперь спать!

– А мыться?

– Разберемся, – пресек попытки убрать со стола, напомнил о роли пленницы, улыбнулся совершенно по-бандитски и взвалил жену на плечо, шлепнув по попе за попытку сопротивления.

* * *

Чем большее расстояние отделяло Кастерса от Морено касла, тем сильнее в нем крепло чувство, что он совершил ошибку. Кас снова и снова напоминал себе, что не привык быть пристегнутым к женской юбке, что у него важные не терпящие отлагательств дела, а на душе словно кошки скребли, лысые, ага. Ну что стоило задержаться с отъездом на денек, попрощался бы по-человечески.

«Наверняка Аола обидится, а впрочем пусть. Потом подарю ей что-нибудь поярче, сразу сменит гнев на милость». Он даже прикинул насколько выгодно будет смотреться розовый жемчуг на белой шелковой коже жены. «Колье и серьги в белом золоте, и жемчуг непременно грушевидной формы, и чтобы длинное, очень длинное», – Кас представил, как розовые жемчужины скользят по безупречно гладкой коже, пахнущей ванилью и миндалем, словно воочию увидел, как удивленно распахиваются сияющие радостью глаза, как Аола улыбается блестя сахарными зубками.

А гадкое предчувствие твердило: «Не будет ничего похожего Касик. Помнишь, как легко она сняла твой подарок, небрежно бросив его в шкатулку, и забыла ее на консоли. Аола не такая как все твои любовницы, в ней нет жадности, а самое главное она кажется тебе поверила».

«Моя жена должна уяснить раз и навсегда, что вокруг ее хорошенькой попки, я вертеться не буду!» – рыжий вспомнил упомянутую часть тела юной супруги и заерзал в седле, выбирая наиболее удобное положение, вернее наименее болезненное. А гаденькое чувство все твердило: «Можно подумать кроме тебя некому вертеться вокруг ее сиятельной попы. И кстати не только вертеться, но и…» На этом месте дискомфорт в области малого таза прошел, сидеть вновь стало удобно, но настроение испортилось окончательно. «Да уж, Грег своего не упустит, а уж возможностей завалить малышку подарками у него не меньше чем у меня. И не только подарками, но и просто завалить. И не раз…»

Он нахмурился: «Ладно уж, делать нечего, не поворачивать же назад. Тем более, что разобраться с покушением необходимо». Придя к таким выводам его светлость изволили успокоиться, однако же персонал портальной станции, напуганный зверской рожей «спокойного» маркиза организовал его перемещение в Ридаан без очереди и бесплатно, впрочем он этого не заметил.

Так что в Кастерс-холл хозяин прибыл мрачным, злым и голодным. Велев Марте не крутиться под ногами с вопросами о доброй госпоже, а предупредить Антуана, чтобы тот подавал ужин через четверть часа, первым делом направился в кабинет. Там, швырнув в лакея, бежавшего за ним из самого холла, перчатками и шляпой, быстро набросал записку Тео.

– Алан, мать твою, где тебя носит?

– Я здесь, ваша светлость, – в дверь осторожно заглянул опытный дворецкий.

– Возьми письмо для господина управляющего. Завтра в восемь я жду его здесь.

– Да, ваша светлость, будет исполнено! – приняв с поклоном послание для ди Мартена, почтительно произнес. – Осмелюсь доложить, ваша ванна готова, – и Алан поспешил скрыться с глаз разгневанного хозяина.

* * *

Когда спустя пятнадцать минут его светлости маркизу ри Кавиньи с первой переменой блюд были поданы нежно любимые им ветчинные рулетики, столовую огласил грозный рык, брань и звуки разбитой посуды.

– Видать погнала его наша голубка, – Марта сочувственно погладила повара по руке, – вот и злобствует, а готовите вы лучше всех.

Глава сорок вторая, в которой герои по-разному встречают рассвет

Редко-редко приходили к Иришке страшные сны, наоборот, всю жизнь она ждала ночи, чтобы окунуться в волшебную атмосферу сказки, где деревья подпирают кронами небо, а вода в морях бирюзовая и ласковая. И дышать ей можно как самым целебным воздухом. А еще в ее снах можно было летать. Сначала нужно как следует разбежаться, широко раскинув руки, а потом взлететь высоко-высоко и парить там, не чувствуя притяжения земли.

Но сегодняшний сон был другим. Иришка все звала кого-то, а он не слышал. Рот открывался в отчаянном беззучном крике. Искала самого необходимого человека и не находила. В полной темноте шла, вытянув руки, и натыкалась на каменные холодные стены. А потом пришла уверенность, что весь этот ужас закончится, если ей удастся вспомнить имя. Родное имя. Нет, имена! Десятки, а может сотни имен неслышно слетали с ее растрескавшихся губ и сухой шелухой падали к ногам, а заветные все не находились. От усталости и бессилия слезы полились из глаз, но она не сдавалась и все шептала, шептала.

– Грег! Кас! – стряхнуть липкий сон все никак не получалось, цепкими лесными колючками вцепился он, проходил наждаком по нервам, заставляя плакать.

– Птичка моя любимая, что случилось? – переполошился Грегори. Ничуть не похожий на давешнего пирата, сонный и всклокоченный, прижал свое сокровище к груди, утешал, укачивая словно ребенка.

– Славная моя, да вернется твой рыжий. Ты чего так убиваешься? – снимая поцелуями слезы, спрашивал. – Ну хочешь, поедем в столицу хоть сегодня? Только не плачь, счастье мое.

– Ты с ума сошел? А ребенок? – Иришка забыла про слезы. – Мы же договорились!

– Будет тебе ребенок, ненаглядная! – возмущенно оттолкнула мужа, высморкалась во что-то.

– Я про Миранду! – хотела кинуть в мужа носовым платком, но устыдилась, решила расправить аккуратно и уставилась на алые шелковые мужские трусы в сердечко. – Знаешь, все-таки я понимаю, почему вы с Касом подружились.

– Да уж, – брюнет хмыкнул и по-простому почесал в затылке.

– Грег, – Иришка обняла своего некроманта, заглянула в непроглядный мрак его глаз, – я не хочу в Ридаан и Каса не хочу, это просто сон. Мало ли какие грезы к нам приходят.

– А вот и нет, птичка. Я тут почитал немного о нерасторжимых браках. Оказывается Пресветлая Мать в мудрости своей первые пару лет после брака заставляет супругов нуждаться друг в друге, стремиться как можно больше времени проводить рядом, чувствовать влечение. В общем это магия обряда заставляет тебя так естественно себя вести с нами обоими, и из-за нее же ты скучаешь по Кастерсу.

– Вот как, но ведь ты мне понравился задолго до обряда.

– Интересно и когда же это случилось? – в голосе Грега послышались игривые нотки, а его руки скользнули на талию жены.

– Помнишь, ты разрешил нам устроить пикник сразу после похищения?

– Помню, конечно, – горячие ладони спустились ниже. – Ты была такая спокойная, уверенная в себе, красивая, – руки сжались на бедрах.

– А ты был насмешливым и ехидным, опасным и ужасно привлекательным, – поцеловала удивленно приподнятую угольно-черную бровь. – А потом ты уснул под березкой, – теперь она коснулась губами виска, шепнула. – И показался мне таким милашкой в этом веночке, – провела кончиком языка по ушной раковине.

И вдруг мир совершил кувырок, и Иришка оказалась прижатой к постели, и сверху нависал муж, и намерения у него были более чем серьезные.

– Милашкой значит? Грозный некромант? Между прочим все, – тут он поправился, – ну почти все трепещут, а ты?

– И я тоже, особенно сейчас, – обняла, отвечая на поцелуй. – Грег, ты меня называл любимой птичкой, это значит…

– Это значит, что я тебя люблю!

– Сильно?

– Очень!

– Это хорошо, – она выглядела страшно довольной. – А одну мою просьбу ты выполнишь?

– Конечно, – Грегори неприятно кольнуло, что малышка, всегда поражавшая его своими нестандартными реакциями, вдруг действует как все, выпрашивающие подарки или привилегии женщины, но отказать Аоле он был не в состоянии.

– Тогда ляг на спину и позволь ласкать тебя так, как мне хочется.

Еще ни разу в жизни Грег не чувствовал себя большим идиотом. Ну кто еще мог попросить о таком в качестве одолжения, только его удивительная девочка! А потому, собрав всю силу воли в кулак, он лежал на спине, комкал простыню и хрипло постанывал, отдаваясь на волю этой маленькой птички.

Она не торопилась. Сначала просто любовалась своим мужчиной, потом склонилась и едва-едва куснула дернувшийся кадык, подула, заставляя смуглую кожу покрыться мурашками, провела кончиками пальцев по напряженным мускулам на руках, повторила этот путь губами, пощекотала язычком ямочку над левой ключицей, лизнула плоский коричневый сосок, второй прикусила слегка и тут же поцеловала, жалея. Забыв о времени покрывала поцелуями тело мужа, заставляя того выгибаться и рычать. Спустилась до впадинки пупка, потом слегка царапнула пресс, хихикнула пьяно, глядя на то, как сокращаются мышцы. Обойдя вниманием возбужденный член, принялась ласкать внутреннюю поверхность бедер, взвесила в руках тяжелые налитые яички, взяла одно в рот.

– Птичка! Не мучь!

Послушная его желанию она тут же обхватила главное достоинство мужа обеими руками, лаская, приоткрыла рот, склонилась…

– Глядя на то, как розовые губки жены плотно обхватывают его член, – Грег понял, что долго не продержится, а потому не слушая возмущенного писка Аолы развернул ее так, чтобы иметь возможность ласкать нежное, сладкое, истекающее словно спелый плод лоно.

* * *

Кое-как утолив голод ри Кавиньи удалился в спальню. Настроение было отвратительное. Справедливо рассудив, что день был слишком долгим, Кастерс улегся в постель, погасил ночник и постарался уснуть. Однако сон не шел к маркизу. Покрутившись с боку на бок, Кас сдался, зажег ночник и решил почитать. На прикроватной тумбочке лежали какие-то бумаги.

– Так и что тут у нас? – в его руках были расчеты защитного купола, укрывающего Морено касл. Рыжий смотрел на перекрестья линий силы, а думал о том, что там, за мерцающей словно мыльный пузырь и несокрушимой, как цитадели древности, защитой, сейчас находится его Аола. Интересно, что она сейчас делает. Укладывает Миранду? Беседует с некромантом, сидя у него на коленях? А может быть стонет в его объятиях?

– Да что ж такое-то? – сердито отбросил бумаги, встал, схватился за косу. – Завтра мне нужна свежая голова, – сам себя уговаривал Кас. – Тео наверняка что-нибудь уже накопал. В конце концов, не могу же я вернуться в Морено касл с пустыми руками. Нужно разобраться в том, что происходит и обезопасить жену, – он чуть не взвыл от досады. О чем не думай, все мысли о ней.

Заставил себя успокоиться, постоял глубоко и размеренно дыша, посчитал про себя до десяти, а потом сдался… Открыл дверь в покои Аолы, устроился на ее кровати под пологом, затканным розами, и, наконец, уснул.

* * *

Сбивая в кровь кулаки, он изо всех сил бился о невидимую преграду и звал ее, Аолу, маленькую хрупкую и нежную, свою красавицу с кожей, напоминающей живой теплый мрамор, с волосами, подобно шелковому водопаду спускающимися до самой талии, с глазами, затуманенными от страсти, вспыхивающими драгоценными оливинами. А она ходила там за стеклом одна, поникшая, печальная, потерянная и не замечала клубящейся за спиной хищной тьмы, протягивающей к ней свои щупальца.

– Аола! Нет! – рыжий проснулся от собственного крика и долго не мог понять, где находится. Не дожидаясь пока успокоится бешеный стук сердца, Кас, как был босой пошел в ванную. Где, открыв кран, долго шептал текучей воде, рассказывал свой самый страшный сон и надеялся, что черные крылья беды не коснутся жены.

* * *

– Поспим еще?

– Нет, давай вернемся домой, у нас там Миранда одна. – Иришка нехотя встала и начала одеваться.

– Тогда поторопись, птичка, я хочу показать тебе кое-что.

– Грег! Ну Грег! Что за кое-что? – но некромант только посмеивался и помогал шнуровать платье своей изнывающей от любопытства жене.

– Тебе понравится, милая. Идем, – он потянул Аолу на выход, помог забраться в лодку, запрыгнул сам и налег на весла.

Легкая лодочка словно летела, так быстро греб рю Морено. Зябко кутаясь в плащ, Иришка с интересом крутила головой, наблюдая как проявляются в предрассветном сумраке силуэты старых ив, полощущих в темной воде свои зеленые косы.

Направив суденышко в незаметную протоку, Грегори довольно выдохнул и пересел к Аоле.

– Мы успели. Смотри, птичка, – он показал рукой вперед, туда где из глубины один за одним появляются крупные бутоны.

Первый луч солнца робко коснулся поверхности воды, и навстречу ему открылся великолепный цветок белой лилии. Рядом еще один, чуть подальше еще…

Не в силах отвести глаз от чуда, подаренного ей мужем, Иришка только улыбалась, крепко держась за его теплую, надежную руку.

– Как же я рада, что ты меня похитил, любимый мой.

Глава сорок третья, в которой ведется следствие

К восьми утра Кастерс успел не только успокоиться, привести себя в порядок и позавтракать, но и найти брачный контракт, заключенный родами рю Моро и ри Кавиньи. С некоторым волнением Кас держал в руках кожаную, украшенную тиснением папку, содержащую документ, подписанный его предком более трехсот лет назад.

– Ну-ка, ну-ка… Как интересно… Не ожидал… – по мере прочтения соболиные брови взлетали все выше. – Алан! – Кас позвонил в колокольчик. – Тео приехал? – дождавшись утвердительного кивка, распорядился. – Пригласи и подай нам сюда кофе.

Вошедший в кабинет управляющий был, как всегда бодр и энергичен. Поздоровавшись со своим другом с сюзереном, уселся в кресло и приготовился к отчету.

– Не тяни, Тео. Что удалось узнать? – Кас кивком отпустил Алана, лично подавшему кофе.

– Не думаю, что смогу хоть чем-нибудь удивить тебя. Несмотря на то, что мы узнали до обидного мало все, даже косвенные, следы указывают на дагонийское посольство.

– Это точно?

– Будто ты сам ожидал другого результата?

– Я надеялся, что Марион хватит ума удержаться в рамках закона.

– С одинаковой вероятностью это может быть как леди Лаунти, так и ее отец, – Тео сложил руки на объемистом животе и прикрыл глаза. – Причем второе вероятнее, все-таки возможности посла несравненно более… – он поморщился, – всеобъемлющие.

– А доказательства?

– Только косвенные, – ди Мартен пошевелил пальцами.

– Перечисли.

– Первое – яд. Чисто дагонийский рецептик. Между прочим был изобретен триста лет назад для устранения королевы Луизы-Лилии.

– Это еще ни о чем не говорит.

– Ну почему же? – на этот раз Тео пошевелил бровями. – Это, можно сказать, их семейный яд, проверенный временем, не оставляющий следов, – он приоткрыл один глаз и хитро подмигнул Касу. – Не хочется тебе, чтобы душка Марион оказалась убийцей?

– Оставим дурочку в покое, – Кас отхлебнул изрядно остывшего кофе. – Есть еще что-то?

– Как не быть, – управляющий закрыл хитрый карий глаз. – Удалось установить личность убийцы.

– Тео, тебе доставляет удовольствие мотать мне нервы?

– Да. Из-за твоих баб сейчас в опасности жизни Аолы и Миранды.

– Так давай обезопасим их, – рыкнул Кас.

– Не буду спорить, – колобок позволил себе ехидную улыбку. – Ладно слушай. Марк Фоули сорока двух лет от роду, уроженец Дагонии, входил в местную гильдию убийц, профессионал высокого уровня. Вот досье на него, – на стол перед Кастерсом лег лист бумаги. – Вот расценки Фоули, – поверх первого листа лег еще один. – А это счет за услуги нужным людям, – Тео извлек из толстой папки еще одну бумагу.

– К сожалению это ни в коем разе не указывает на причастность Гектора Лаунти.

– Да, ты прав, – ди Мартен согласно кивнул, открыл оба глаза и цапнув бутерброд принялся с аппетитом жевать. – Обожаю, как Антуан запекает буженину. Эти бархатные нотки кардамона и…

– Я так понимаю, что больше ты ничем меня не поразишь?

– Ну я не знаю, – колобок прихватил тарелочку с оливками, выбрал покрупнее. – С лимончиком, – зажмурился мечтательно.

– Тео!

– Не рычи. Лучше скажи, как ты относишься к тому, что леди Марион приказала выкупить ту каурую четверку лошадей, намекая, что масть коней, запряженных в свадебный экипаж, точь-в-точь напоминает ей гриву жениха?

– Что?

– А то, что шьется свадебное платье, отделанное огненными кружевами, тебе ни о чем не говорит?

– Тео, я ей ничего не обещал…

– Конечно, нет! Ты просто вздыхал и говорил, что навязанная родителями невеста – единственная препона на пути вашего счастья.

* * *

Благословив трапезу, Светлейшая Иллиад кивнула воспитанницам, позволяя начать обед, и уже собиралась сесть на свое место во главе стола, как одна из служанок передала ей просьбу сестры Калерии, исполняющей обязанности библиотекаря, срочно посетить архив. В ответ на вопросительно поднятую бровь, последовал низкий поклон.

– Очень просят, – некая нервозность в голосе послушницы, заставили Иллиад поторопиться. Она ласково улыбнулась девушкам, кивнула своей заместительнице, давая понять, что оставляет ее за старшую, и поспешила в библиотеку, гадая по дороге, что еще учудила неугомонная сестра Марфа.

А в царстве пыльных томов, инкунабул, редких изданий и методической литературы, а также тщательно скрываемых от учениц любовных романчиков творилось форменное безобразие. Светлейшей стало понятно то смятение, с которым встретила ее сестра Калерия. В отличии от робкой библиотекарши вид взъерошенной Марфы, читающей какой-то фолиант весьма древнего вида, не способен был ее напугать. Меж тем Просветленная отвлеклась от чтения, захлопнула том, обложка которого была обтянута некогда алым ныне местами поистершимся сафьяном, а уголки окованы серебром, написала несколько слов в записной книжке, задумчиво постучала костяшками пальцев по столешнице и запела:

«Сам я рыжий, мама рыжа,

Рыжу в жены себе взял!

Вся порода наша рыжа!

Рыжий поп меня венчал!»

После этого почтенная сестра снова углубилась в чтение, но почти тут же вскинулась со словами: «Да, едрена корень, так я и знала!» – после чего опять уставилась на пожелтевшие страницы.

– И вот этак вот она уже второй час себя ведет! Помогите, матушка, – Калерия сморгнула слезы.

– Ступайте, сестра, отдохните, пообедайте и ни о чем не беспокойтесь, – Иллиад кротко улыбнулась. – На сегодня вы свободны.

– Но, матушка…

– Свободны, – пришлось добавить суровости в голос. – Не волнуйтесь, Калерия, я сама закрою книгохранилище. А за ключами можете зайти ко мне, когда Хиль возвестит об отбое.

Убедившись, что достойная сестра библиотекарша ушла, а не подслушивает под дверями, Иллиад подошла к столу за которым сидела Марфа.

– Похоже, что ты нашла нечто интересное.

– Не то слово! – Просветленная оторвалась от чтения. – Представляешь, это рыжее семейство не первый раз уводит у нас невест!

– Марфа, опомнись! Тебе-то зачем невеста?

– А?

– Ага! Рассказывай, что нашла, – пристукнула раскрытой ладонью по столешнице.

– В хронике Томаса справедливого, – сестра постучала по серебряной оковке, – есть упоминание о страшном скандале, произошедшем триста лет назад.

– Не тяни, – пришлось поторопить задумавшуюся о чем-то Каргу.

– Анри рю Моро обещал свою единственную дочь Аолу Александру моему далекому предку Луцию, но во время большой королевской охоты ее красотой был покорен тогдашний наследник ри Кавиньи, – Карга замолчала, словно воочию увидев всех героев тех давних событий.

– Это все?

– Кадмус ри Кавиньи предложил родителям девицы расторгнуть уже заключенные договоренности с нашим родом, обещая всевозможную протекцию при дворе, даже заручился поддержкой короля. Граф рю Моро упорствовал, говоря, что помолвка заключена в храме Пресветлой Матери и скреплена магической клятвой. Пытался доказать, что нарушение подобных обязательств приведет к гневу Предвечной, который падет на его род, говорил, что Аола Александра и Луций любят друг-друга.

Тогда Кадмус впал в ярость, похитил деву, запер ее в своем поместье и назначил свадьбу на следующее утро.

Тем временем король вызвал к себе отца девицы и велел передать дочь своему любимцу. Правом сюзерена принудив рю Моро, его величество лично проследил за составлением брачного договора. Глава же нашего рода с наследником попали в опалу и были отправлены в ссылку.

– И все из-за девицы?

– Думается мне, что тут большую сыграло роль желание ослабить влияние некромантов. Ранее старались девиц из целительских родов сочетать с любимцами Темной Леди.

– Жизнь и смерть вместе…

– Да, такие союзы были очень удачными, и Пресвятая Матерь их благословляла здоровыми магически сильными детьми. А Гарольд третий решил усилить преданных ему огневиков.

– Жизнь и огонь согревающий… – задумалась Светлейшая.

– Тоже неплохо, – кивнула Марфа. – Вот только не стоило разрывать помолвку, получившую одобрение богини.

– И что же дальше?

– Все как положено. Луций погиб при попытке спасти невесту, успев наложить предсмертное проклятие на всех ри Кавиньи. Девица выбросилась из окна прямо на камни двора. Рыжий помешался, а через год во время королевской свадьбы в главном ридаанском храме было явлено пророчество, – Просветленная принялась листать летопись. – Да где же это?

– Не спеши, испортишь ценную книгу.

– Вот оно! Слушай:

 
Не ценят милости моей,
Не чтят законов мирозданья,
И проливают кровь детей,
И губят нежные созданья.
Скорбя и плача не отдам
Я девочек в сей мир жестокий!
И не взывайте к небесам,
Не посылайте им упреки.
И будет так покуда твердь
Не посетит чужая дева,
Объединит огонь и смерть
Любовью, нежностью без гнева.
 

– Чужая значит… Вот что, Марфа, отправляйся ка ты завтра в Морено касл.

– Я бы пока поискала еще что-нибудь интересное.

– Ну ладно, – Светлейшая кивнула согласно. – Только хроники эти мне отдай, нечего им в общем доступе делать.

Покидая библиотеку, Иллиад чуть не уронила тяжеленный том, потому что Марфа снова запела:

 
«Ехал дедушка в санях
Рыжий конопатый,
Пел частушки про любовь
И махал лопатой!»