Текст книги "Под провокатором (СИ)"

Автор книги: Яна Фортуна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

– Отпусти меня, ты животное! – сморщился. Не люблю, когда меня так называют. – Ты хуже животного, меня тошнит от тебя. Ты…, как ты мог сделать со мной это…, если… – она заплакала. – Ты мне противен, отвратителен! Ты ведь делал это зная всё, в отличие от меня!

Я злился. Просто молча взял её на руки и понёс, на что она опять начала отпихиваться. Пришлось закинуть её на плечо, теперь она начала колотить меня по спине.

– Я обещаю, мы придём домой и я всё тебе объясню.

– Мне не надо объяснять ничего! Ты спал со мной!

– Да, и буду спать ещё.

– Ты, что ты несёшь…, ты… – она начала задыхаться от возмущения. – Да ты…, меня тошнит от тебя!!

– Я предупреждал, что тебе стоит держаться от меня подальше. Ты не послушала. Так бывает, когда не слушаются. Назад дороги нет.

Провокатор уже вовсю разыгрался. Энергия била через край, сил было просто море, я ускорился, переходя на бег. Дойдя до нужной слепой зоны, я вытащил из карманов крюки, зацепился за край ограждения и подтянул нас с Мел наверх, таким же образом спустился вниз, и направился прямиком к супер – байку.

Усадил Мел на заднее сиденье, укутав ее в шерстяной плед, сел вперед и рванул, что есть мочи, оставляя весь хаос в особняке Раббинович – позади.

[1] Пат – положение в партии в шахматы и других играх шахматного типа, при котором сторона, имеющая право хода, не может им воспользоваться, так как все её фигуры и пешки либо сняты с доски, либо лишены возможности сделать ход по правилам, причём король не находится под шахом.

[2] Ублюдок – бастард /рожденный вне брака.

Глава 38. Оазис

КЛАУД ДЮБОН

У меня было прекрасное понимание, что Мел нуждается в объяснении. Но не сейчас, не под провокаторами, когда эмоции работают отчетливее разума. Я чувствовал, как он бурлил во мне, смешивая все чувства и ощущения в единый ядерный коктейль, захватывая и поглощая полностью. И это было… опасно.

Даже сквозь униформу, чувствовал, как Мел напряжена. Ее руки вынуждены были касаться моего тела, чтобы удерживать ее во время езды, но при этом она старалась делать это максимально ненавязчиво, будто в месте контакта ее ладоней со мной, она обжигалась.

Но сейчас меня не волновало это. Под воздействием провокатора, я витал где-то на окраинах своего разума, и думал лишь о тепле ее бедер, обхватывающих меня. Я был полностью освобожден от давления морали, пропало чувство правильности и неправильности. В данный момент, правильным для меня было лишь одно, это возбуждающая близость ее тела.

Еще в трезвом уме, понимал, насколько скучал по ней, но сейчас, под инъекцией это чувство заполнило меня всего. Каждая клеточка моего тела была заполнена мыслями о ней, и о том, что, наконец, она рядом.

Мы ехали очень быстро, съехали с Платинового плато Бришалота по пограничной магистрали и рванули через каменную степь. Я намеревался сразу поехать в Гипфель, но после суток бодрствования, боевых сражений, и использования провокатора, понимал, что мог и не осилить дорогу. А ночевать с полуголой Мел под открытым небом в лютую зиму, сродни безумству.

В мыслях вновь всплыл ее образ, в этом чертовски-безобразном неприличном платье. Она сама на себя напялила это?! Разрезы на боках были такими высокими, что при любом движении, уверен, там проглядывало все то, что видеть можно только мне. Моя фантазия с большим удовольствием рванула уже в другом направлении, а провокатор, как назло, усиливал все десятикратно.

До боли сжал грипсы на рукоятках супер-байка, стараясь не думать об этом.

Езжай в Гипфель, не будь идиотом…. На крайний случай есть же автопилот, не вздумай ехать в «Мираж»….

В безжалостной внутренней борьбе с совестью, я выиграл, и… развернул байк в другом направлении.

Через пару часов мы оказались в перекантовочной зоне. Я заехал на парковку «Миража», припарковался и…, заглушил двигатель. Искоса глянув на неоновую вывеску, прекрасно понимал, что привела меня сюда далеко не усталость. Я лишь пошел у себя на поводу.

Девчонка, как только мы остановились, убрала от меня руки, и даже отстранила бедра. Я же, не двигался, сидел, опустив голову, пытаясь ухватиться за последнюю соломинку благоразумия.

Резкий прилив адреналина из-за моей спины, дал мне понять, что Мел начала бояться.

Правильно. Верный выбор эмоций.

Незамедлительно, легким грациозным движением встал с байка.

Мел сидела, максимально отстранившись. Она уже успела снять шлем, и, обхватывая его руками так крепко, будто он мог ее от меня спасти, испуганно и вместе с тем, с нескрываемой ненавистью смотрела на меня.

Тоже стянул с себя свой, и суетливо опустил голову, пряча ухмылку, стал рыскать по карманам, нащупал сигареты, вытянул одну из пачки губами, и зажег. Глубоко затянулся, и, выпустив густое облако дыма, вновь поднял взгляд в поисках глаз Мел. Она смотрела на меня не отрываясь, рот был поджат, но слегка подрагивал, выдавая ее страх. Хотя я итак, прекрасно о нем знал, мои инстинкты оглушающе кричали об этом.

Я шарил по ней глазами…, жадно, плотоядно, наслаждаясь каждым миллиметром ее тела, выглядывающего из-под чертового пледа. Уверенность ее таяла, она крепче укуталась в бесполезный лоскут ткани.

Не смог удержаться, и опять ухмыльнулся. Меня самого пугала та тьма, что сейчас охватила мою душу, что уж говорить о ней.

– Зачем мы приехали сюда?! – гневным тоном, твердо произнесла она. Но если мой слух можно было обмануть, то инстинкты – никогда. Ее страх дурманил и окутывал меня все сильнее и сильнее. Наверное, она догадалась, зачем мы здесь. С «Миражем» у нее уже было короткое знакомство.

Я нехотя оторвал взгляд от её, обутых в туфли на высокой шпильке, голых ног, на которые смотрел всё это время. При этом не забыл мысленно поблагодарить инженеров, сконструировавших мой мотоцикл, за то, что снабдили его обогревом.

– Передохнём и завтра поедем дальше – отстраненно сказал я, мыслями пребывая в другом месте.

– Отвези меня домой! Сейчас же!

– Как скажешь, – докурив сигарету, я взял Мел за пояс и поставил на пол.

Развернулся и жестом указал ей идти за мной. Я успел уйти от нее на приличное расстояние, прежде чем она последовала за мной. Благо, благоразумие не покинуло ее, она прекрасно понимала, что в такую погоду, посреди каменной пустыни деваться ей некуда.

– Здравствуй Сабира, – сказал я, заходя в тёплое, ярко-освещённое заведение.

Женщина мирно сопевшая за стойкой ресепшена, зевнула, и, щурясь посмотрела на меня. Когда, наконец, она узнала кто перед ней, широко улыбнулась и сонно заговорила:

– Здравствуйте вице-марл, не думала, что кого-то занесет сюда в такую погоду, – затем она глянула на часы, еще раз зевнула и продолжила. – Ох, уже три часа ночи. Сейчас посмотрю, что свободно, господин Дюбон. Минуточку…, ваша комната сейчас занята, я дам вам другую. – Она посмотрела за моё плечо. – А, вы вдвоём, – женщина вопросительно стала рассматривать Мел, но ничего не сказала. – Сейчас посмотрю, что свободное осталось.

– Сабира, дай, что есть, без разницы.

– Он меня похитил! Помогите, пожалуйста! – выкрикнула из-за спины Мел.

Женщина взметнула брови вверх и вопросительно посмотрела на меня, но видимо прочитав на моем лице: «не задавай лишних вопросов», лишь пожала плечами, обернулась, и, взяв первую попавшуюся карточку, протянула мне.

Я кивнул ей, и, подхватив Мел под локоть, повёл наверх. Нашел нужную двери, открыл её и затолкал девчонку внутрь.

– Я же сказала, отвези меня домой!

– Много чего ты сказала, – произнёс я, и вошёл, закрывая за собой дверь на код-замок.

Когда мы вошли в комнату, в ней загорелось слабое освещение, рассеивая темноту. Я осмотрелся. Комната на много меньше той, в которой привык оставаться в «Мираже». Небольшая кровать находилась практически впритык к стенам. Да какая, собственно разница.

Перевел взгляд на Мел.

Девчонка что-то недовольно бурчала себе под нос.

Я одним шагом преодолел расстояние между нами, рывком стянул с неё плед, и схватил за лицо, жадно впиваясь в её сладкие губы.

Она расширила глаза, замычала и начала отталкивать меня. Я засунул язык в её рот, ненасытно толкаясь внутрь. Она упёрлась руками в мою грудь, и укусила меня.

Зря.

Провокатор делал своё дело, я был возбужден до предела, хотел отыметь её прямо по дороге, но сжалился, всё-таки на улице зима.

Я, итак, долго ждал.

Грубо вжал её в стену, прижимаясь каменным членом к её животу. Она замотала в отрицании головой, пытаясь увернуться от моего поцелуя, начала колотить меня по груди, отталкивать. Я, не прекращая целовать её, насколько мог быстро, расстегнул и снял с себя свою военную куртку. Оторвался от её распухших от моих грубых поцелуев губ, посмотрел в глаза полные ненависти, и, оскалившись в хищной улыбке, одним движением стянул с себя водолазку, отшвыривая её в сторону. Она с отвращением вытерла свои губы, прошипев:

– Отойди от меня, я ненавижу тебя! – её рука взметнулась и она залепила мне пощечину. Я позволил ей это сделать, меня это заводило. Фыркнул и вновь впился в её губы, которые она плотно сжимала, противясь поцелую. Я разомкнул их языком, углубляясь. Почувствовал на губах солёный привкус.

Она плакала.

Я улыбнулся.

Мои руки добрались до корсета её платья. Честно, я пытался его расстегнуть цивильным методом, но мои пальцы никак не могли справиться с крошечными замочками. Мне надоело, и я просто с треском разорвал его, оставляя её голой по пояс. Девчонка вновь стала отпихивать меня, и, не имея сил сделать это, нашла новый метод, по её мнению, способный помешать мне. Она стала царапать меня. Я гортанно зарычал и, подхватив её под ягодицы, приподнял, давая себе доступ к её бесподобной, упругой груди. Провёл языком по ложбинке. Она всё так же царапала меня, отталкивала, и только распаляла этим ещё больше. Глупая. Я захватил ртом её тугой, как камешек сосок, и начал терзать языком, описывая круги вокруг него.

– Ты чудовище, грязное животное. Что ты делаешь…, как ты можешь?! – плача, прерывисто говорила она, хватая меня за волосы, в попытках оттянуть от себя. – Неужели в тебе нет никаких моральных ценностей?!

Я сминал ртом, кусал её грудь, сжимая обеими руками её ягодицы. Вновь вернулся к её губам, вжимая её в стену своим телом. Меня как током прошибло, когда наша кожа соприкоснулась. Во время нашего первого секса, я был в одежде. Сегодня мы это исправим, сегодня всё будет по правилам.

Моим правилам.

Мой член больно сжался, когда её острые соски коснулись моей груди. Я наклонился, втягивая носом воздух возле ее шеи. Она потрясающе пахла, так дурманящее, просто снося мне крышу. Кожа ее в этом месте была горячей, распаленной. Я опустил Мел на пол, вновь выслушал порцию оскорблений в свой адрес, и развернул, надавливая на её спину, вжимая в стену. Я спустил затуманенный взгляд на её стройную узенькую талию, на которой держалась юбка платья, затем на умопомрачительные округлости её ягодиц, выступающих под тонкой тканью. Мучительно долго рассматривал её, и сделал то, что хотел с самого начала, когда увидел её сегодня. Разорвал юбку, отшвыривая эту ненужную тряпку куда по дальше. Больше ты такое не наденешь! Мел зарыдала взахлеб, сводя ноги вместе, а я довольно ухмыльнулся, просунул ногу, меж её бедер и раздвинул их.

– Я ненавижу тебя. Ты чудовище. Беспринципное, лживое, да как ты можешь…

– Я всё могу. Я могу это, – грубо свёл ее руки за спиной, и наклонился к её шее, проводя по ней языком, а свободной рукой поддел тоненькую полоску бежевых трусиков и сдвинул ее вбок. – И это могу, – медленно ввёл средний палец внутрь неё. Я зарычал, она была чертовски мокрой. С её губ, наконец, сорвался стон, которого добивался все это время. Она свела коленки, пытаясь слезть с моей руки, но я не позволил.

– Ты же хочешь меня, – произнес хрипло.

– Заткнись, ты вправду животное, я не хочу тебя!

Наклонился к ней, прикусывая мочку уха, прошептал: «обманщица», и быстро задвигал пальцем внутри неё. Она выгнула спину, стараясь отстраниться, но при этом тихонько постанывала. Ускорил темп, на что она сама, непроизвольно, раздвинула ноги, начав шумно хватать ртом воздух. Я вынул палец, выпрямился.

– Игры закончились, – жёстко произнес я, свободной рукой расстегнул ширинку своих брюк, спустил их, обхватив рукой свой твердый член, приставил к её входу и с хрипом, резко вогнал в неё на всю длину.

Она громко простонала, и это напрочь снесло мне крышу. Она была такой узенькой, такой мокрой. Надавил на её спину, заставляя выгнуться и оттопырить сильнее попу. Задвигался внутри нее сначала медленно, затем ускорился. Она уперлась руками в стену, всё ещё пытаясь сопротивляться, но уже с меньшей решимостью. Я сжал её бёдра, сделал несколько глубоких толчков, и вышел из неё. Она постаралась выпрямиться на дрожащих ногах.

Я стянул с себя всю оставшуюся одежду, схватил её сзади за шею, и опрокинул на кровать, звонко шлёпнул по сочной заднице, сорвал с неё трусики и вновь грубо вошел. Я безжалостно вдалбливал в неё член, на что она начала уже откровенно, не стесняясь, во всё горло, орать. Она выгибалась, сжимая руками одеяло, закусывала губы, и просто вводила меня в беспамятство. Схватился руками за её ягодицы, и начал насаживать её на себя более интенсивно, чувствовал, что она уже близко. Она задвигала бедрами мне на встречу, и приглушенно простонав в одеяло, кончила. Я сделал несколько грубых глубоких толчков и, запрокинув голову, тоже кончил внутрь неё. И черт, как же чертовски хорошо это было.

Я отдышался, вышел из неё, поднял с пола штаны, вытащил из кармана пачку сигарет, и направился в сторону окна, на ходу поддевая пальцем с пола её трусики.

– Не совсем понимаю, для кого ты надела это, если меня нет… – сказал я, кидая белье на кровать и блаженно закуривая сигарету.

Она подняла на меня заплаканное лицо и натянула на себя одеяло.

– Ты изнасиловал меня, ты чёртов ублюдок!

Вопросительно подняв брови, выпустил из легких струю дыма.

– Не очень похоже, что тебе не понравилось.

Её щёки вспыхнули, нижняя губа задрожала, и она отвернула от меня лицо.

– Мне противно от тебя, ты животное. Беспринципный монстр, убийца! – выплюнула она.

– Ну, я этого и не скрывал никогда, смею заметить, говорил об этом каждый раз. Но…, ты же любишь это животное, – хищно оскалился я.

– Да если бы я знала…, я бы никогда не влюбилась!

– Знала что? Что я убил Настасью? Или что ублюдок Рош мой отец? – сплюнул после этих слов.

По её щекам, покатились слёзы, она встала и, не смотря на наготу начала швырять в меня всем, что попадало ей под руку. Благо, этот гостиничный номер был обставлен крайне скудно. Я лениво увернулся от последней подушки, докурил сигарету, затушил бычок и подошёл к ней.

– Не подходи, ты урод! – она плюнула в меня. – Ты…, да ты…, ты же… сделал это внутрь…, ты просто отвратительный! Вдруг я … от тебя, – на этих словах она начала плакать.

– Ты не забеременеешь. Это невозможно.

Она ещё раз плюнула в мою сторону, подбирая с пола брошенное ею одеяло, и вновь натянула его на себя. Но увидев, что я стал надвигаться на нее, начала пятиться, пока не упёрлась в стену.

– Уйди! Не смей больше прикасаться ко мне!

Конечно, я даже и не собирался слушать её, подошёл, приложил ладонь к её влажному лицу и провёл большим пальцем, смахивая слезу. Она отвернулась от меня, вновь начиная плакать. Наклонился и нежно поцеловал её в мокрую солёную щеку, от чего она заплакала более интенсивно.

– Мел, не плачь, девочка моя, – тихо сказал я.

– Не называй меня так, – сказала она дрожащим голосом.

Взял её лицо в ладони, заставляя посмотреть прямо на меня.

– Тут не все так просто…, именно по этому, я старался не допустить всего этого, – она закусила нижнюю губу, стараясь сдерживать слёзы и вновь отвернулась. – Мел, хватит плакать.

Она вяло толкнула меня в грудь.

– Мел, – я взял её за подбородок. – Посмотри на меня, – но она всячески отводила взгляд. – Мел, ты очень дорога мне, девочка.

Она резко повернула на меня голову, и, наконец, посмотрела на меня широко распахнутыми глазами, начав рыдать пуще прежнего, в отрицании качая головой, затем опустила её, обнимая себя за плечи. Я прижал её к себе, обнял, успокаивающе поглаживая по спине.

– Я сейчас под препаратами, а на это нужна трезвая голова. Мел, я всё тебе расскажу, обещаю, не знаю, как ты примешь это, не знаю, сможешь ли простить, но давай приедем домой и я обещаю, что расскажу всё как есть. А там, будь что будет.

Понимал, что ей трудно, понимал, что всё это чертовски давит на неё, но не мог сказать абсолютно ничего, хотя бы долю правды. По принципу домино придётся выложить сразу всё. Это не то место и не то время делать это.

Она не успела даже пискнуть, как я подхватил её на руки и понёс к кровати, аккуратно положил на неё и лёг рядом, прижимая хрупкое тело к себе. Удивительно, но она даже не сопротивлялась. Укрыл нас одеялом, поцеловал её в шею и, медленно поглаживая её обнаженный живот, погрузился в сон.

_______________________________

Проснулся, когда зимнее солнце уже было в зените. Девчонка во сне повернулась в мою сторону, безмятежно посапывая, положив голову мне на плечо. Солнечные лучи играли бликами на ее нежной коже. Я боялся даже шелохнуться, что бы не разрушить магию этого момента. Это был оазис спокойствия, умиротворения для моего мятежного духа. Мел сейчас была в абсолютно правильном месте, будто созданная для моих объятий. Ее ресницы подрагивали, мягко лежа на ее розовых щеках, губы приоткрыты. Что-то внутри защемило при мысли, что стоит ей проснуться, как на этом умиротворенном лице расцветет гримасса отвращения, адресованная мне.

Да уж, я сам презирал себя за вчерашнюю ночь. Действия провокатора ослабло, я вспомнил, с каким напором вчера брал девчонку, и поморщился, наверное, для недавней девственницы это был перебор. Что греха таить, я готов был повторить всё прямо сейчас. Ее нежная мягкая кожа касалась моей, заставляя кровь бурлить, я притянул ее ближе к себе, наслаждаясь близостью, которую она дарила. Мог разбудить ее, загладить вину за вчерашнее, но… понимал, что в данной ситуации, это лишь больше травмирует ей психику. Тем более, рассудок у меня уже более менее пришёл в порядок, и взять себя в узды воли я мог. А ведь вчера убеждал себя поехать в Гипфель, дождаться, пока провокатор перестанет работать, не действовать необдуманно.

Не удержавшись, я провёл ладонью по нежной коже её спины, скользнул выше, к щеке. Её волосы всё так же были в высокой прическе, из которой я начал вытаскивать какие-то металлические палочки[1], название которых не знал, знал лишь то, что они создавали некую конструкцию, удерживающую волосы собранными. Мелани сонно открыла глаза, потянулась, сладко улыбнувшись, явно не осознавая где находится. Понимая, что сейчас произойдет, я поцеловал её в кончик губ, пока имел такую возможность. Потерев глаза, она промогалась, и посмотрела на меня. Не сразу нахмурилась, и лишь поздно спохватившись, как ошпаренная подскочила на кровати. По направлению моего взгляда, она видимо поняла, что совсем забыла о том, что полностью обнажена. Я с досадой наблюдал за тем, как она натягивала до подбородка одеяло. Жаль конечно, хотелось уделить большее внимание её груди, но я отвлекся на другое. Её прическа распустились.

– Что с твоими волосами? – удивленно уставился на нее. Затем, сведя брови на переносице, аккуратно прикоснулся пальцами к коротким, доходящим до щёк, локонам. – Зачем ты постриглась?

– Не твоё дело!

– Все что касается тебя, это мое дело.

– Я не стриглась, это…, – она суетливо заправила прядь за ухо, которая при своей новой длине, конечно, не задержалась там на долго и вновь упала на лицо. Мел напряглась. Я понимал, что ее саму беспокоил этот вопрос, но делиться воими переживаниями она явно не собиралась.

– Мел, что произошло на твоем дне рождения?

– Откуда ты знаешь про мой день рождения?! – прошипела она.

– Я многое про тебя знаю.

– И потому ты мне особенно противен! – она натянула одеяло еще выше, кутаясь в него как в спасительный кокон.

Я откинулся на подушках, закрывая рукой глаза, и спокойным тоном спросил:

– Мел, расскажи мне, что произошло. Что ты делала в особняке Фриды Раббинович? Тебя обижал кто-то? Не упрямься.

– Может ты расскажешь мне…, о том, что ты убил мою маму, о том…, почему ты называл моего отца… папой, – ее голос дрожал. – Мы с тобой…, как ты мог сделать со мной такое, зная… это….

– Мел…, это долгая история, и я…, мне сложно говорить об этом. Но я тебе обещаю, мы приедем домой и обо всем поговорим.

– Никаких "мы" быть не может! Ты чудовище, я тебя ненавижу, ты убийца и насильник!! Лживый, двуличный…, ты знал все! И слова не сказал мне об этом! Да еще вчера изнасиловал меня!

– Я обещаю, расскажу тебе все, как только мы окажемся в Альпах. Одевайся, надо выезжать.

– Одеваться во что?! Ты превратил мою одежду в тряпки!

– Это итак были тряпки! Попрошу у Сабиры что нибудь другое для тебя…, приличное и теплое!

Я сел на кровати, хотел было еще что-то сказать, но почувствовал влажное тепло над губами. Прикоснулся подушечкой пальцев, поднес к лицу, понимая, что это кровь. Вскользь глянул на Мел, к счастью, она надув губы смотрела в окно и ей было не до меня.

Поспешно встал и пошел в ванную.

Это последствия нового провокатора? Что это могло означать? Наврядли что-то хорошее. Одна проблема за другой. Надо быстрее возвращаться в Гипфель и тогда уж, все решать. _____________________________________

[1] металлические палочки – шпильки