Текст книги "Под провокатором (СИ)"

Автор книги: Яна Фортуна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)

Глава 24. Новый имидж

***

МЕЛАНИЯ РОШ

11.07.2213 по старому календарю.

– Мам, почему ты такая грустная, мамочка, вы опять поругались с папой?

Я крутилась вокруг красивейшего торта. У меня уже был один день рождения, но мы всегда отмечали его два раза в год, один раз зимой, и на него всегда приходила куча гостей, и второй летом, его мы отмечали только с мамой вдвоём. Мама говорила, что это только наш с ней праздник – секрет. И что никому нельзя о нём знать. Я обожала его ещё больше, чем свой большой день рождения, где у меня была куча подарков. Потому что, это была наша с мамой тайна, которую никому нельзя было знать!

– Маам, ну можно мне уже кусочек?

Мама меня не слушала, только подняла на меня глаза и заплакала, пряча своё лицо. Ну вот, опять. Я не люблю, когда плачет мама, а плачет она очень много и очень часто. Особенно, если они поругаются с папой, папа всегда так кричит на неё!

Я подошла к ней, подняла её руку и хотела подлезть под неё, чтобы она обняла меня. Мама аккуратно отодвинула меня и покачала головой.

– Мамуля, ну не плачь, а то я тоже буду, мне грустно.

– Прости Мелани, мне надо немножко побыть одной, а потом мы обязательно съедим твой торт, – сквозь слёзы, тихо сказала мама.

Я выдохнула.

– Ну ладно мамочка, как скажешь, – сказала я и ушла играть в свои куклы.

Давно не вспоминала это. Что за странная идея, праздновать день рождения два раза. Многие вещи из того, что делала мама – я не понимала. Её не стало, когда мне было шесть, вполне возможно, что я просто плохо помню, но были некоторые моменты, от воспоминаний о которых, по коже шел холодок.

Я встала из – за стола, устав от того, что девочки всё так же ссорились между собой, и пошла в свою комнату. Хотелось побыть одной. Обстановка, творящаяся дома у Фриды Раббинович, была крайне угнетающей, и слова тройняшек не ускользнули от моего внимания. Я чувствовала себя участницей какого – то жуткого триллера.

Сегодняшние процедуры жутко вымотали меня, я быстренько подготовила себя ко сну и улеглась на постель, вытащила из прикроватной тумбочки антикварную книжку, и принялась ее читать.

Проснулась, когда на улице ещё только начинало светать. Даже не заметила, как провалилась в сон. Рука затекла, я привстала на локте пытаясь устроиться поудобней.

Что– то не так. Сквозь дымку сна, я не могла понять, что вызывает у меня чувство неправильности. Голова была какой-то чересчур лёгкой. Нахмурилась, потерев глаза, встала с кровати. Волосы будто пружинили на голове. Я опёрлась об подушку, чтобы дотянуться до ночника, но моя рука нащупала что-то скользкое, и это что-то рассыпалось в руках….

Я громко закричала и резко подскочила с кровати, сразу включая ночник. Сердце стучалось как сумасшедшее. Щурясь, подошла к кровати, когда мои глаза привыкли к свету, с ужасом застыла на месте.

Что это? Волосы?

Я подошла ближе, поднимая с подушки пучок белых прядей…, и только сейчас, боковым зрением заметила, край своих волос. Мои руки метнулись вверх, ощупывать голову… где,… где мои волосы?! Подбежала к зеркалу…, игнорируя подступающий к горлу ком.

Мои волосы… были криво обрезаны чуть выше подбородка….

Глава 25. Колыбельная

2204 г.

– Это все что ты смогла узнать? – спросил Патрик, у моей мамы.

– Да, к сожалению, это все. Ты же знаешь, у меня нулевой уровень доступа к Провиданс. За такое длительное время, единственное, что я смогла узнать, это то, что «Лъеда», это некий генетический эксперимент. Он как-то связан с лекарствами для Правящих. Вроде…, для того, что бы слезть с этих препаратов, наконец. Не думаю, что это что-то плохое.

– Если это не что-то плохое, тогда почему четверка так тщательно скрывает эту информацию от остальных Правящих?

– Не знаю, но краем уха слышала, что этот проект будет представлен на презентации, когда будет… готов. А вот когда это произойдет, неизвестно. В любом случае, скоро все станет на свои места.

– Мам, а почему тебя не было так долго? – прервал я разговор старших.

– Я не всегда могу приходить сынок. В последнее время очень трудно приезжать.

– Ты уверена, что за тобой не следили? – сказал Патрик.

– Да…, с этим нет проблем, пока что. Я ж говорю, четвёрка целиком и полностью поглощена этим экспериментом «Лъеда», им нет до меня дела.

– Мам, я спать хочу, уложишь меня?

Мама мягко посмотрела на меня, встала из – за стола, взяла мою руку и отвела в спальню. Я разделся и нырнул под одеяло, мама уселась на краешек кровати и поглаживая меня по голове, тихо запела:

Темной пеленой укрылась земля,

Дорогу найдешь ты драгое дитя,

Ведь путь освещен алой звездой,

И я буду рядом, буду с тобой,

Мы и без света силы полны,

Ведь ночь приютила в объятья свои,

От зла нас укрыла, и сберегла,

Дала нам надежду, и силы дала,

– Никогда не любил эту жуткую повстанческую колыбельную, как можно такое петь детям? – послышался из за двери приглушенный голос Патрика. – Так, и народ тут под землей такой-же, суровый, как и их песни, ну никак не свыкнусь….

Я услышал смешок со стороны мамы.

– Не думаю, что петь моему сыну колыбельные с поверхности, хорошая идея. Чем меньше людей будет знать о нем, тем меньше будет вопросов.

– Слухи итак уже ходят…, от этого никуда не деться. Но народ тут лояльный, принимает всех, не спрашивая о прошлом.

Поглаживающие руки мамы замерли, а потом крепче прижали меня.

– Сбереги его, Патрик. Прошу тебя, ради меня, сбереги.

**********************

Глава 26. Когда цветет гортензия

МЕЛАНИЯ РОШ

– Кто… кто из вас сделал это?! – я искоса поглядывала на трёх девочек, которым госпожа Фрида оголила спины и била розгами…, и нет, мне не было их жаль. – Живо отвечайте! Признавайтесь!! Вы маленькие, никчёмные неблагодарные твари! Да вы хоть знаете, во сколько вы мне обошлись?!! И для чего?!! Как … вы … посмели?!!

Мой, теперь уже личный стилист, Мерьям, с трясущимися от страха руками стояла позади меня, пытаясь исправить мою причёску. Металлические ножницы дребезжали в её пальцах от дрожи, стараясь по минимум срезать криво – обструганные волосы, чтобы придать им хоть какую – то приличную форму. Теперь у меня было каре, одной длинны, доходящее лишь до скул.

Девочки плакали сидя на полу, напротив Фриды, которая тем временем хлыстала их без остановки. Я знала, что это сделал кто – то из них, больше некому.

Зачем им было резать мои волосы?

– Бабуличка, мне очень больно, пожалуйста, не бей меня! – кричала Цофия, прячась от жгучих ударов руками.

У меня были двоякие чувства. Да, я пережила шок, это было жутко и страшно проснуться среди ночи с обрезанными волосами, знать, что в доме есть кто-то, кто может проникнуть ночью в спальню, и не желает мне добра.

Кто из сестёр сделал это? Или сделали все вместе? Почему – то я думала на Цофию, и, судя потому, что ей доставалось больше всего, Фрида Раббинович считала так же. Еще одно не давало мне покоя, почему госпожа Фрида так взъелась на девочек? Какое ей до этого дело, она могла просто поругать их за это…, но творить то, что она творила…, из-за отрезанных волос….

Госпожа Фрида уже в который раз вновь подбежала ко мне, хватая с пола обрезки длинных прядей, и чуть ли не плача говорила:

– Моя драгоценная Мелания, что эти маленькие твари сделали с твоей красотой, – она невесомым прикосновением дотронулась до моей новой причёски. В какой-то момент, она уставилась в одну точку, затем выхватила из рук Мерьям ножницы и направилась к своим внучкам.

– А ну, держите эту дрянь! – она подозвала лакея. – Держи её крепко, отпустишь, и ножницы окажутся в твоём медном брюхе!!

Цофия затряслась вся, кусая губы:

– Бабуляяя, это не я, не надо, пожалуйста.

Фрида схватила её за волосы, больно рванула на себя и начала отстригать их под самые корни. Цофия громко завыла, пытаясь отпихнуть старуху, на что та начала остервенело орать:

– Если ты сейчас не уберешь свои лапищи от меня, то вместе с волосами отрежу твои бесполезные, ненужные пальцы! Маленький монстр! Ты думаешь, я не знаю, что ты всё делаешь мне назло?! Быстро принесите мне бритву!!

Лакей в сию секунду выбежал из спальни, и через несколько минут принес госпоже Фриде бритвенный станок. Та, даже не пытаясь смочить его чем ни будь, начала сбривать торчащие остатки темных волос с головы Цофии, не стыдясь царапать девочке голову.

Это уже дошло до какого-то маразма. Цофия выла во все горло, оставив всякие попытки противостоять бабушке. Я не выдержала, и в какой – то момент выкрикнула:

– Я сама обрезала себе волосы.

Рука Фриды замерла, и она медленно повернулась на меня.

Не будет же она теперь и меня брить на лысо, за то, что я решила сменить имидж.

– Повтори, что ты сказала?!

Её тон мне не понравился вовсе. Какое ей вообще дело до моих волос.

– Говорю, я сама обрезала себе волосы. Устала ухаживать за длинными.

Фрида оттолкнула от себя Цофию, которая хватаясь за свою лысую голову попятилась назад, захлёбываясь слезами. Раббинович, медленной угрожающей походкой двинулась в мою сторону, плотно сжимая в руках бритву. Когда она подошла вплотную, то больно схватила меня за лицо, заставляя смотреть себе в глаза.

– Ах ты дрянь такая…, ты говоришь, сама сделала это… и всё время молчала?!

Я отпихнула её руку, гневно встав и посмотрев прямо в лицо. Кем она себя возомнила по отношению ко мне?

– Держите свои руки при себе, вы не имеете права ни трогать меня, ни командовать мной. И весь этот фарс, который вы затеяли вокруг меня – мне тоже не интересен и не нужен! И мои волосы – это моё дело! Хочу, отрезаю, хочу, нет! Мне надоело это всё! Я сегодня же уезжаю домой! И не побрезгаю рассказать о ваших выходках папе!

Фрида замахнулась на меня рукой, но я даже не дрогнула. Она лишь тряслась от негодования, и потом, убрав руку, схватив меня за волосы, наклонила к себе, лицо её исказилось от гнева, и она, брызжа слюной, и обдавая смердящим запахом ветхости своего дыхания, выплёвывая слова, произнесла:

– Твои волосы – принадлежат мне, как и вся ты принадлежишь мне, а своему бездарному, никчёмному отцу – можешь жаловаться и рыдать сколько хочешь! По тому что, ты – моя собственность!

Я начала задыхаться от возмущения.

– Что вы такое несёте?!

– Вот так, так что закрой свой маленький рот, и слушай, что тебе говорят, и более того, если вздумаешь что-ни будь сделать с собой без моего ведома, откручу твою симпатичную головку! Усекла!

– Я не собираюсь выслушивать эту чушь, дайте мне коммуникатор, я позвоню отцу.

– Звони куда и кому хочешь. Услышишь в ответ лишь то же самое.

Фрида убрала со лба, выбившиеся из высокой причёски редкие волосы, задрала свой нос в потолок и гордо вышла из комнаты, на ходу зазывая с собой всю свиту лакеев и горничных.

Я искоса посмотрела на трёх девочек, притихших в углу комнаты. Когда дверь за спинами Раббинович захлопнулись, я посмотрела на них.

– Кто из вас сделал это?! – железным тоном спросила я. Они молчали, только Цофия сидела всхлипывая, и поглаживала свою криво обритую голову. – Что, нет смелости сказать? Только по ночам можете прибегать, делать всё исподтишка?

Я бегала глазами по Ревекке и Цофии.

– Это сделала я, – встала с пола Наоми.

Честно признаюсь, меньше всего я ожидала этого от неё. Она мне всегда казалась самой адекватной.

Походу её сёстры нисколько не удивились её ответу, и лишь обняли себя за коленки. Наоми тем временем, сцепила руки в замок за спиной, и, не поднимая на меня глаз, продолжила.

– Извини…, к тебе это не имеет никакого отношения.

Я посмотрела в зеркало на своё новое отражение.

– Что-то я не очень заметила, что ко мне это не имеет отношения. Вообще-то, ты отрезала именно мои волосы, в том то и дело. И касается, это в первую очередь меня.

Плечи Наоми опустились.

– Я ещё раз приношу тебе свои извинения. Я не хотела доставлять лично тебе, неудобства.

– Но ты доставила!

– Прости, – Наоми подняла сестёр за руки, и те молча, виновато покосившись на меня, поспешили выйти из комнаты.

Меня переполняла злость. Сначала отец заявляет, что я принадлежу ему, затем Клауд, что я его, теперь появилась эта чокнутая Фрида Раббинович, помешанная на волосах, и объявляет, что я принадлежу ей.

Я закрыла дверь за девочками на замок, и подошла к кровати, в которую закинула мамин фотоальбом. Вновь включила его, и стала листать фотографии. На одной – мама как обычно грустная, я стою с ней, обнимая за юбку. На другой она с папой, рядом друг с другом, папа выглядел очень красиво, элегантно, как и мама. Я начала быстро перелистывать фото, и опять открыла ту, где мама сидит, обнимая свой большой животик и держа в руках свои любимые гортензии, цветение которых в нашем саду, я с таким трепетом ожидала каждое лето. И это была единственная фотография, где мама счастливо улыбалась. Но почему же, где-то на уровне подсознания, я чувствовала, что с этим фото что-то не так. Из раза в раз открывала его и никак не могла понять, почему оно вызывает у меня беспокойство.

Держа в руках альбом, встала с кровати и подошла к окну. Вид из него открывался не менее захватывающий, чем из нашего фамильного особняка. Сильные порывы ветра сотрясали зимний сад, взвинчивая в воздух снежные сугробы.

Я так завидовала сейчас ветру, такому свободному, абсолютно беззаботному, полностью противоположному мне, с самого рождения сидящей взаперти. В моей жизни менялись лишь стены и надзиратели, держащие меня в заточении. Золотая клетка отца сначала сменилась подземным заключением Муравейника, а теперь и неприступным особняком Фриды.

Опустив плечи, я печально вздохнула, с тоской посмотрев на бушующий зимний пейзаж. Совсем скоро мой день рождения, и встречу я его здесь, с разбитым и тяжелым сердцем.

Я опять подумала о маме, посмотрела вниз на фотографию, и именно в этот миг, меня, наконец, осенило!

Так вот что не давало мне покоя! Вот оно что!

Казалось бы, что необычного в том, что мама сидела беременная в саду…? В саду, усыпанном гортензиями, цветение которых приходилось только в период жаркого лета, и сопровождалось особым ритуалом ожидания с моей стороны.

А ведь папа говорил, что когда я родилась, на улице стояла снежная метель….

Глава 27. Сорок шесть бункеров и один полис

КЛАУД ДЮБОН

Полис Гипфель был полноценным самодостаточным большим городом, с развитой инфраструктурой. Я ехал на своём супербайке по ухоженным заснеженным улицам, усыпанным хвойными, направляясь в центральный офис мэрии, где марл Ингар дозволил провести совещание. Патрик назначил созыв марлов, чтобы решить, вопрос, касаемо новых действий на военной арене. Я открыл голографическую панель, следуя незнакомому мне маршруту, выехал на широкое шоссе и рванул вперёд. Воздух в Альпах был потрясающе чистым, я дышал полной грудью, наслаждаясь лучами солнца, жалея, что Мел не было со мной, уверен, после душных катакомб Муравейника, ей бы здесь, понравилось. Покосился на наручник, который в данный момент был обычным бесполезным куском металла. Что-то внутри меня умирало от неведения, Урсула узнала, что Мел больше не была в отчем доме. Куда она подевалась чёрт подери. У меня была надежда, что девчонка сможет как-нибудь отключить глушку, давая мне тем самым возможность отследить ее. Только вот шанс на это был мизерно мал, навряд ли она сейчас по собственной воле захочет быть найденной мной. Но ее желания, никак не вписывались в неизбежность будущего хаоса. Если будет принято решение о вторжении, Мелани будет в опасности, и мой долг, увезти ее подальше от эпицентра военных действий.

Я припарковал супербайк на парковке стеклянной высотки, глянул вверх. На торце здания красовалось символичное название «Грамм». Как выяснилось, марл Ингар – далеко не самый скромный человек. Быстро выкурив сигарету, я поспешил зайти внутрь. На входе меня остановили охранники и, проведя экспресс досмотр, пропустили внутрь. На ресепшене меня любезно встретил персонал, и провёл к лифту, мы поднимались невероятно долго, пока не оказались на самом последнем этаже. Когда я вышел, то невольно присвистнул. Мы оказались на открытой площадке, вид с которой открывался потрясающий. Гипфель находился в горной местности, солнце не виднелось за дымкой, окутавшей как шпили самых высоких зданий, так и пики горных выершин. Полис, казалось, был на ладони. Большинство зданий было сооружено из уникального красноватого природного камня, названия которого я не знал. Поежившись от холодного ветра, шагнул к ограждению и глянул вниз…, метров двести не меньше. Благо, над Гипфелем есть кислородный купол, а то на таких высотах, горная болезнь была бы у каждого.

– О, вот и ещё один представитель Муравейника.

Из раздумий меня вывел знакомый голос. Обернувшись, встретился глазами с марлом Ингаром, который, широко улыбаясь, подошел и протянул для приветствия руку.

Я пожал её и слегка склонил голову.

– Рад видеть тебя, Ингар, – мы были достаточно близко знакомы, чтобы избегать формальностей в личной обстановке.

– Клауд, а где твой отец? Что-то я его нигде не вижу.

– Патрик скоро прибудет, мы слегка разминулись.

– Прекрасно. Почти все в сборе. Признаюсь, совсем не хотелось провести весь день за политикой. У нас, Нордов, сегодня большой праздник.

Я криво усмехнулся, и похлопал его по плечу.

– Если так посмотреть, то в году не хватит дней отмечать все ваши праздники. Долг есть долг.

– Да, долг есть долг, – вторил он.

Ингар – почтенного возраста, высокий, тучный, с длинной бородой и волосами, мужчина, указал мне дорогу, куда идти. Я был крайне удивлен, когда дверь перед моим лицом разъехалась, и взгляду предстал полный гостей зал. По периметру стояли столы, посередине трибуна. Почти все повернули головы в нашу сторону, многие из лиц были мне знакомы. Кивнув в приветствии, я прошел к своему месту возле трибуны. Но стоило мне сесть, как кто-то похлопал меня по плечу.

– Дюбон?

Я повернул голову. Мое удивление сменилось досадой.

– Привет Асдис. Что ты забыла на собрании марлов? – не самым вежливым тоном спросил я. Она явно преследовала меня.

– Вообще-то, я тут живу, как и они, – она ткнула пальцем в отдельную зону, где был настоящий парад блондинок разного возраста. Девушки и женщины заняли отдельную нишу, выделенную, судя по всему под многочисленное семейство марла Ингара.

– Все двадцать три в сборе?

Она улыбнулась.

– Нет, конечно, только старшие девочки, и жены отца, в том числе моя мать. Семнадцать, со мной восемнадцать.

– Понятно. Ингар на все собрания водит свой многочисленный женский эскорт?

Асдис мелодично засмеялась, качая головой села рядом, и только лишь потом произнесла:

– Не против, если я сяду рядом?

– Ты уже села. У тебя друзей нет?

– Ну, мы же с тобой друзья.

– Когда мы с тобой стали друзьями? Когда ты у меня пункцию брала?

– Почему бы и нет? Это крайне интимная манипуляция.

Сумасшедшая.

Асдис бесконечно долго заливала мне в уши про гены и прочите модификации. Я думал, что, хотя бы здесь избавлю себя от разговоров о генетике. Никогда не думал, что буду мечтать о том, что бы собрание быстрее началось и никогда не заканчивалось. А для этого требовалось, что бы представители всех сорока шести бункеров и Гипфеля были в сборе, а том числе и Великий марл. И когда это наконец произошло, радости моей не было предела.

Я увидел вошедшего Патрика, который тем самым спас меня от болтовни Асдис и встал, как и все присутствующие. Все до единого поздоровались с Великим марлом, и Патрик сразу прошёл к трибуне.

– Прошу прощения за столь длительную заминку, но меня задержали мои сограждане, у нас возник небольшой вопрос с жильем, но уже все разрешилось. Не будем зря терять времени. Приветствую вас, почтенные марлы. Незачем лить воду, сразу приступлю к делу. Как вам известно, повстанческий союз планировал боевые действия по весне, но как видите, случилось непредвиденное. Муравейник – пал. Свыше миллиона его жителей остались без крова. Как это было принято у нас всегда, – мы протягиваем друг другу руку помощи. И сегодня она требуется жителям Муравейника, жду ваши предложения, сколько человек способен принять у себя каждый бункер, – кто-то незамедлительно поднял руку, но Патрик не пустил его говорить. – Дайте изложить мысль до конца. Это первый вопрос на повестке, и второй, боевые действия на Бришалот необходимо начать раньше.

– Почтенный Великий марл. После распределения жителей, в нашем бункере – мест не осталось, более того, сами испытываем нужду в жилье.

– Понимаю, сказал Патрик, до вторжения, у нас дела обстояли так же.

– Бункер Елена готов принять у себя около двадцати тысяч граждан.

– Прекрасно, благодарю.

– У меня есть другое предложение. Почему бы не отстроить новый жилой район в Гипфеле? – сказал один из марлов. – Поверхность и подземный город, вещи абсолютно разные. Отстроиться на поверхности в разы дешевле, в разы быстрее, да и…, кто откажется жить на свежем воздухе?

– Лихо вы заглядываетесь на чужие полисы, – с иронией сказал марл Ингар. – Гипфель, независимый полис, живущий автономно больше ста лет. Построен он был нашими предками, развит до того состояния, каким вы его видите. Мы без оглядки приняли на временное иждивение беженцев Муравейника. Но нужно понимать, что эта мера, временная.

– Прирост населения всегда благоприятно сказывается на экономике, вы обеспечите их жильем, а новосёлы – будут работать и трудиться во благо процветания полиса. Признаюсь, будь у нас такая возможность, с превеликой радостью приняли бы всех, но возводить сектор под землёй, не одно и то же, что отстроить новый район на поверхности.

– А как же финансовые затраты на это?

– Я бы не назвал это финансовыми затратами, а скорее, инвестициями в будущее.

– Да что вы такое говорите, почтенный марл Соломон.

– Мы готовы оказать финансовую поддержку на возведение нового района, – сказал другой марл.

– И мы тоже.

– Я не давал на это своего согласия, – возмутился марл Ингар.

– А почему бы и нет? – встала с места Асдис. – Отец, это укрепило бы наши оборонные позиции и наши силы, кроме того, мы бы могли лучше наладить коммуникацию во внешней торговле, и, что самое важное, разнообразить наш генофонд. Однообразие ведёт за собой упадок, мы слишком долго были закрыты от внешних взаимоотношений, – Ингар, нахмурившись, смотрел на Асдис, почёсывая свой подбородок. Видимо дочь имела на него весомое влияние. На ее же лице, цвела лукавая улыбка, что говорило о том, что она об этом влиянии знала. – И именно по тому, папа, в нашей семье, рождаются одни девочки… – девица явно знала, куда бить, потому что лицо Ингара моментально преобразилось из хмурого в ошеломленное.

– Ладно, я подумаю над этим. Дайте мне время, – после долого молчания произнес он.

– Я рад нашей сплочённости, почтенные марлы, – сказал воспрянувший духом Патрик. – Давайте перейдём ко второму вопросу. Я хочу вызвать на трибуну нашего генерала – командующего.

Со своего места встал Ставрос Панопулос, рослый, коренастый мужчина, средиземноморской внешности, с короткострижеными седыми волосами, в нашей военной униформе и с военными погонами. В отличие от погонов марла, где красная звезда имела волнистые лучи, военные эполеты имели лучи острой лаконичной формы. У генерала– командующего звезда была остроконечной и вокруг неё было ещё семь маленьких звёзд. У меня, как у обычного генерала, она была одна – большая. У тех, кто ниже меня, ранжирование шло в соответствии с ранжированием звёзд марлов, короткие лучи – понижают ранг, длинные – повышают.

Ставрос подошёл к трибуне, на что я, и ещё несколько присутствующих генералов, встали, отдавая честь нашему командующему.

Он кивнул и заговорил.

– Наши фронты обороны, стабильно и крепко держат позицию. Столкновения единичные, враг не спешит атаковать. Боевые единицы союза будут полностью готовы к нападению через месяц. Отряды Муравейника не сильно пострадали при вторжении, благодаря сплочённой предподготовке. Генерал Муравейника предоставил мне подробный отчёт, – Ставрос указал на меня, и я кивнул. – Далее. Предоставлю отчёт о боевых единицах повстанческой коалиции. Техника тяжёлой артиллерии – 12031 единица, техника воздушной…

Вот это уже было интересно, а не все эти теории Дарвина в назойливом исполнении Асдис. Я внимательно слушал отчёт командующего, делая для себя определённые выводы. Всё было довольно-таки неплохо.

– Мы готовы помочь вам боевой техникой, – сказал марл Ингар. – Но наши люди не будут участвовать в открытом конфликте. Мы независимый полис – и не хотим нарушать сложившиеся устои. Нам не нужен ни внешний мир – ни внешняя политика. Мы окажем помощь только в плане снаряжения, техники, боеприпасов.

– Этого вполне будет достаточно, сказал Патрик. Генерал-командующий, какие ваши прогнозы по поводу открытого конфликта?

– Сложно сказать, мы не располагаем всеми сведениями по количеству снаряжения и войск конфедерации. Они лишь поверхностные. Плюс, мы должны понимать о наличии военных Провиданс – искр. Искры будут нести ключевую роль в битве. Боюсь, что наличие модифицрованных солдат, дает им весомое преимущество.

Пора было и мне вмешаться в разговор. Сказать мне на это было что.

– Искры курируются из штаба, – все посмотрели на меня. – Я не раз думал по поводу этого. Не обязательно победить их в открытом поле. Достаточно захватить и обезвредить их командующие ядра.

– У вас есть предложения, как это сделать?

– Пока нет, к сожалению.

– Я приму это к сведению, будем решать, как можно это осуществить.

– Если бы это решалось, я бы уже решил.

– В ваших словах истина, генерал. Тогда будем предполагать.

Со Ставросом у меня сложились прекрасные отношения, я многому научился у него за время своей службы и обучению военному делу. Он прекрасный стратег и волевой человек.

Совещание длилось ещё несколько часов. И ближе к вечеру, Марлы постепенно стали расходиться. Я встал, намереваясь уйти со всеми, но марл Ингар остановил меня.

– Слушаю, – я устал, хотел есть, курить и просто спать. Так что энтузиазма в моем голосе не было.

– Клауд, я попрошу вас с отцом остаться.

– На это есть какая – то веская причина? – удивился его просьбе я, моментально позабыв о естественных нуждах.

– Хочу кое – что обсудить.

Патрик, услышав наш разговор, подошёл и спросил.

– Сколько времени это займет?

– Планируется не так долго, час – два.

– Я позвоню Маркусу, пусть тогда придёт, он итак в машине с обеда ждёт.

Ингар кивнул, сказав:

– Никаких проблем нет. Будем ждать вас в нашем чертоге.

___________________________

Делитесь своим мнением, с радостью почитаю комментарии)