Текст книги "Под провокатором (СИ)"
Автор книги: Яна Фортуна
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)
Ублюдок тяжело вздохнул.
– Анастасия. Я даю тебе последний шанс. Посмотри ещё раз на него… – мама подняла на меня взгляд, закусив нижнюю губу и зарыдав. – Сама прикажи, что бы это чудовище пристрелили, и мы с тобой обо всём забудем. Я обещаю, что даже не буду вспоминать это. Спишу всё на твоё доброе сердце, которое способно полюбить даже такое уродство. Мы просто пойдем домой, ты обнимешь маленькую Меланию, и мы забудем об этом – как о страшном сне.
Мама горько заплакала, громко, надрывисто, закрывая рот рукой. Посмотрела на меня с болью, и отрицательно покачала головой.
– Нет… – тихо сказала она.
Рош скрипнул зубами. Скрипнул громко, будто находясь в миллиметрах от меня. Затем он выдохнул, и швырнул маму в мою сторону.
– Хорошо, Анастасия. Я понял тебя. Говоришь хороший мальчик? Он может жить нормально? Прекрасно.
Мама обняла меня, целуя, пачкаясь об меня в чужой крови, и прижимая к себе.
– Поднимите их, отведите в её камеру, и заприте. Мальчишку перед этим – обыскать, изъять все острые предметы, все что есть. У него там какие-то ампулы могут быть, их тоже изъять. Оставить только одежду.
– Как прикажете сер. Потом что?
Ублюдок передёрнул плечами, сказав:
– Ничего, просто кормите.
______________________________
Солдаты сделали всё, что им было велено. Когда дверь за нашими спинами закрылась, мама горько заплакала.
Я стоял, не оборачиваясь, не моргая, уставившись в одну точку. Моё сердце бешено стучало в груди. Я знал, что натворил. Знал, зачем нас заперли здесь. Знал. И она знала тоже. Моё сердце больно сжалось, пропуская удар – один за другим, от конечностей отлила кровь, из-за чего я озяб.
Почувствовал руки, обнимающие меня сзади, почувствовал слёзы, от которых промокла моя кофта, почувствовал, как она сжала меня в объятиях. А я стоял. Не смел повернуться. Не мог шелохнуться. Ведь я знал…, что натворил.
– Мальчик мой – хрипло сказала мама. – Сыночек. Зачем ты пришёл… – она вновь осела на колени, сползая по моему телу, вновь забываясь в рыданиях. – Он не даст тебе выжить…, мой глупый мальчик, мой бесценный сын.
Я стоял, сжимая и разжимая кулаки, расширив ноздри, ненавидя каждый сантиметр тела Роша, его лица, я навеки запомнил его запах, его голос, его шаги.
__________________________
4 дня спустя.
Я открыл глаза. Сидел в самом углу комнаты, обхватив себя руками, и немигающе смотря в одну точку. Меня уже начинали потихоньку накрывать эмоции. Я смотрел на маму, которая лежала на полу в противоположном углу.
– Ты проснулся, милый?
Я спрятал лицо между рук, опустив голову на колени.
– Да, мама.
– Поешь милый. Не мори себя голодом, – вяло сказала она.
– Нет.
– Мальчик мой, он всё равно не позволит тебе этого. Поешь, не мучай себя.
– Я не хочу есть.
Мама встала и подошла ко мне.
– Не подходи ко мне, – сказал я, отворачивая от неё лицо.
– Милый, – мама провела рукой по моей щеке, прижалась ко мне, целуя. – Всё хорошо, милый. Не переживай. Всё будет хорошо.
Я сжал губы, слёзы полились из моих глаз. Я знал, что хорошо не будет.
– Мама, не подходи ко мне, уйди.
Но она не ушла.
______________________________
7 дней спустя.
Я сидел всё в том же углу. Мои руки тряслись, зрачки были сужены. Я хотел есть, хотел сорваться к тарелке, но больно сжал себя за локти, заставляя сознание прийти в себя. Тряхнув головой, сильнее вжался в угол.
Мама сидела, скрестив пальцы.
– Сыночек.
– Да мама… – сказал я.
– Сегодня одиннадцатое.
Я фыркнул.
– Лучше бы я умер в тот день.
– Не говори такое, мой милый. Я люблю тебя, всегда буду любить. Сегодня тебе шестнадцать, – она улыбнулась, мечтательно посмотрев в потолок. – Ты же мечтал на день рождение быть рядом с мамой.
Я сдержал подступившие слёзы.
– Мечтал, но не о таком…
Дверь в нашу комнату открылась. На порог вошёл мужчина, наш надзиратель. Когда я увидел, что в его руках, ощерился, моментально вскакивая с места.
Моя мама горько заплакала, закрывая рот рукой.
Он быстро оставил то, что принес на полу, и вышел, закрывая за собой дверь.
Я с ненавистью посмотрел на… торт, лежащий на полу.
– Моё желание сбылось, сынок, – захлебываясь в слезах, сказала мама. – Каждый год, когда я заказывала на твоё день рождение торт, мечтала, что когда ни – будь, мы всё таки встретим его вместе…
_______________
13 дней спустя.
Я вжимался в угол, боясь пошевелиться. Мои глаза бегали по комнате, иногда останавливаясь на маме.
Мама обняла себя руками и вяло посмотрела на меня. Во мне скачками появлялось желание встать, и впиться в её кожу зубами, посмотреть, как много крови из неё вытечет…. Я тряхнул головой, вжался глубже в стену, в очередной раз укусил себя за плечо. Больно, впиваясь зубами глубоко, до крови.
Приди в себя. Приди в себя. Ты сильнее. Зверь слабее тебя.
– Клауд.
Я моментально замер, посмотрев на Настасью. Представляю зрелище…, зрачки узкие, по подбородку течёт моя собственная кровь.
– Сыночек, я хочу что бы ты знал…, сегодня тринадцатый день…, не знаю, сколько ещё ты будешь держаться…,но знай, что я ни секунды, не пожалела о том, что боролась за тебя, за твою жизнь. Ни секунды, и не смей, не смей винить себя ни в чём, понял? Никогда. Знай, что я бесконечно люблю тебя, всем сердцем. Ты – самое дорогое, что есть у меня. Я хочу, что бы ты выжил, и жил. Жил, не неся на себе никакого груза вины. Не сомневайся никогда в этом. Будь у меня десять жизней, я бы отдала их все до последней капли, зная, что ты будешь жить.
Я начал взахлёб рыдать.
– Прости меня, мама…, прости мамочка…, если бы я не пришёл…
– Я не виню тебя. Он бы не дал мне жить, в любом случае. Не бери этот груз на себя. Мне не за что прощать тебя, – мама встала и пошла в мою сторону.
– Мама, не подходи, пожалуйста, – я сильнее вжался в стену, больнее укусил себя за плечо. – Мама, не подходи. Отойди, прошу.
Мама подошла, крепко обняла меня, поцеловала, горько заплакав, прижала к себе.
Я впился зубами в собственное плечо, так сильно как мог. Отвернулся, зажмурился, вдыхал запах собственной крови, что бы не чувствовать её. Ни одна физическая боль не сравнится с той, что я испытывал сейчас.
________________________
16 дней спустя.
Я жутко голоден. Не ел целую вечность. Встал. Около меня была еда, в тарелке, набросился на неё, моментально проглотив всё до последней крошки.
Услышал шорох в углу. Моментально напряг каждый мускул, слух. Повернулся. Присел. Самка. Не такая как я. Старше. Ощерился. От неё слабо, но веяло страхом. Я зарычал, медленно, пригнувшись, двигаясь в её сторону. Она отскочила вбок.
Я сильнее пригнулся. Люблю игры. Оскалился. От меня не уйти. Рывок, я настиг её. Удар – послышался хруст. Я вгрызся зубами в её шею, в нос ударил резкий запах крови. Она кричала, громко, истошно. Как и положено дичи. Ещё удар, ещё хруст. Я слышал хрипы. Вгрызся ещё раз, отрывая кусок плоти, сплёвывая. Присел рядом. Пульс есть. Удар – хруст. Пульс есть. Еще удар – пульса нет.
Убью всех.
Прим. автора: приношу извинения за ошибки. Очень много работы сейчас. не успеваю делать вычитки. Спасибо.
Глава 49. Трое
МЕЛАНИЯ РОШ
– Но ему было этого мало. Спустя пару часов, мне вкололи блокатор…, затем второй. Вернее, что-то подобное блокатору, потому что я никогда полностью не приходил в сознание. Помню, когда впервые пришёл в себя, хоть и не надолго. Та картина…, того, что я сотворил…, сразу предстала перед глазами, до мелочей…, до каждой детали. Помню, Рош не просто принудил меня убить родную мать…, он дал мне увидеть то…, что я натворил. Показал то – кто я есть. Дал прочувствовать всё каждой клеточкой. Он не проявил ни грамма милосердия, после сотворенного мной, он не убил меня, и не дал мне самому сделать это. Он заставил меня жить со знанием того, что я совершил. Он наслаждался этой моей агонией, муками, самотрезанием. Отнять мою жизнь, он мог в любой момент, но это чувство всевластия, и знания, что он оказался прав, доказал себе, и главное мне в первую очередь то, кто я есть, это было для него – бесценно. После этого он отправил меня в Кузню…, вновь. Они тестировали на мне новые лекарства… там было полно искр моего возраста. Заставляли делать страшные вещи под контроллерами, без них…, многие из молодых искр не пережили того, что с ними делали. В частности, что делал с ними я, потому что Рош сделал меня там гвоздем программы. Что должно двигать человека, чтобы так относиться к родному ребенку? Не знаю, в чем была моя вина, кроме того, что я родился искрой.
– А как ты выбрался из Кузни?!
– Оттуда меня вызволили спустя пару месяцев. Это сделал Руфус. Они смогли вывезти меня вместе с Патриком. С тех пор я ни разу не смел ослушаться его, до нынешних пор. Что же касается тебя…, – он посмотрел на меня долгим взглядом. А я же слушала его, потеряв всякий дар речи.
– Мы с тобой не брат и сестра, не родственники, вообще, от слова «никак». Ни Настасья, ни Рош не являются тебе кровными родителями, и уж точно, я тебе не брат. Мама не знала, твоего происхождения. Рош просто однажды принёс тебя к ней, сказав, что теперь воспитывать тебя будут она, без каких либо объяснений. Так что я не знаю, кто твои настоящие родители, не знала и Настасья. Ты не имеешь никакого кровного отношения к династии Рош. Ну, а я, к сожалению, настоящий сын тех, кого ты считала родителями. Не представляешь, как хотелось сразу тебе рассказать правду, видел же, как ты мучаешься из-за этого, но пришлось бы объяснить и все остальное. А этот клубок ниток, как ты видишь, распутывать надо было долго, да и…, это не та тема, которую мне легко дается поднять.
Мой мир в этот миг разрушился, разбился, разлетелся на сотни осколков. Не передать словами ту невообразимую боль, которую я испытала. За него, за себя, за ложь, за правду. Просто стояла и смотрела на человека…, прошедшего через это. Он уперся рукой о лоб и выкуривал одну сигарету за другой. Человек, несущий на себе это – в одиночестве. Человек, всю жизнь живущий с пониманием своей сущности. Я озябла от мыслей…, от того, что я говорила ему все это время…, как я оскорбляла его, как обвиняла…, называла убийцей, чудовищем…, он даже глазом не вёл, но что у него было внутри в эти моменты? Или он добровольно готов принимать это – чтобы помнить, чтобы не забывать…?
Медленно, робко подошла к нему, хотела как-то обнять, поддержать. Он боялся раскрыть мне эти тайны, боялся, что я буду обвинять его в убийстве мамы, что не приму правду того, что в копилку окружающей меня лжи, добавился еще один пункт. Или что я буду переживать за то, что родители мне не родные. Но меня, сейчас, волновал только он. Я всей душой, всем сердцем, каждой клеточкой чувствовала его боль.
– Клауд, я…, я даже не знаю, что сказать…, – вяло сказала я, и одним рывком прижалась к нему. – Прости, что говорила тебе такое, если бы я знала….
Он опешил, но потом, положив руку на мое плечо сказал:
– Мел, это ничего не меняет. То, что ты сделала…, это перечеркнуло все….
– Да не делала я ничего! Этот ребенок твой! Чей он еще может быть?! Как ты мог даже думать иначе?! Не верить….
– Я не.… Твою мать, – он встал, отошел от меня на дистанцию, и нервно провел рукой по волосам. – Я хочу верить, Мел. Хочу, всем сердцем. Но головой понимаю, что это невозможно! Я…, ты просто не представляешь, что у меня творится на душе из-за этого. Я узнаю, что девушка, которую… – он сделал паузу, найдя взглядом мои глаза, – которую я люблю до потери пульса – беременна! А отцом этому ребенку, я быть – не могу! Что бы ты чувствовала на моем месте? Ты хоть представляешь, что творится у меня тут, – он ударил себя по груди. – Я будто заживо сгораю! К черту все.
Его слова стрелой вонзились в мою грудь. Он сказал, что любит меня…, может не так, как в сказках, не так, как в кино, но он это сказал, так как мог.…
Я поджала, пытающиеся расползтись в глупой улыбке, губы, и полезла в карман, вытаскивая оттуда пластинку, и вручила ее ему.
– На, возьми.
– Что это? – растерянно спросил он.
– Это от Асдис. Там…, какие то вычисления, подтверждение того, что… я могу, при небольшом шансе забеременеть от тебя. Она не совсем поняла, почему именно я, и как вообще…. Она еще не брала пункцию из «плода»…,ребенка, – исправила себя я. – Сказала, что он ещё совсем маленький. А именно твоё отцовство сможет подтвердить только через пару недель. Я-то знаю, что отец ты. Так что, это нужно только для твоего спокойствия. А то, что в файле, это результат анализов, каких-то там алгоритмов с аппарата Асдис. Она сказала, что это связанно с генетическими ошибками, и…, она как раз будет заниматься тем, что бы…
– Ты хочешь сказать…, что этот ребёнок… мой? – недоверчиво перебил он меня.
– Как вообще ты мог даже подумать иначе? Конечно, он твой…, мне даже смешно было твое неверие, честно. Я даже не воспринимала его всеръез.
Он плотно сжал рот и, облокотившись об стену, посмотрел на меня.
– Мой… ребенок… ты… беременна… от меня…
Я развела руками, сказав:
– Она сказала, что если ты посмотришь, то всё поймешь. Сказала, что все расписала по «чайниковски», и там нет ничего слож…
Он не дал мне договорить, мгновение понадобилось, чтобы он сократил дистанцию между нами, обнял и крепко прижал к себе, зарывая лицо в мою шею, поглаживая при этом рукой спину.
– Мел, пожалуйста, прости меня, что делал больно, что не верил… я до безумия ревновал. Ты не представляешь, что я чувствовал… Ты просто стала смыслом моей жизни. Дело даже не в ребёнке, ну…, это конечно тоже, – он положил руку на мой живот, всё так же прижимая меня, и не поднимая головы произнес. – Я с тобой понял, что такое быть полноценным человеком, а этот ребёнок…, ты хотя бы представляешь, что он значит для меня? Для того, кто знал, что такое ему никогда не будет дано. Что он лишён этого по праву рождения…, что он годится только для того, что бы разрушать, а не создавать. Ты лучшее, что случилось со мной в жизни, Мел, как и этот ребёнок.
Он обнял меня ещё крепче, целуя в шею, и гладя по голове. Потом он поднял голову, отводя взгляд в сторону в сторону.
Я посмотрела на него.
– Ты что, плачешь? – ошарашено спросила я.
Он вытер тыльной стороной ладони красные глаза, и, наверное, впервые за всё время нашего знакомства, искренне улыбнулся.
– Не могу поверить, что у меня будет ребенок, у нас… – сказал он. Затем он поцеловал меня в лоб, и опять полез в карман за сигаретой. Зажёг её, но запоздало о чём то, вспомнив, отстранился от меня и пошёл к окну.
Он молча курил, смотря куда – то вдаль.
Я была шокирована.
Я смотрела в спину волевого сильного мужчины, который ни разу при мне не проявлял слабость, и при этом, сейчас плакал как ребёнок, узнав, что станет отцом.
«Не знаю ничего кроме войны…»
Вспомнились его слова, и острыми ножами вонзились в сердце.
Я молча смотрела на него, не хотела мешать в такой момент. Он пребывал где-то глубоко в своих мыслях, выкурил третью сигарету подряд, выпрямился и обернулся ко мне. Смотрел долго. А я на него.
Сейчас мне было даже плевать на то, что я была не родной – своим родителям. У меня горела душа за него. Сгорала вместе с ним дотла. Я не представляю, что за невыносимые муки он испытывал все это время из-за этого. Мне просто хотелось дать ему немного тепла, которое он так искал. Спокойствия и умиротворения.
Я подошла и мягко обняла его, погладила по волосам. Он отстранился, заставляя меня посмотреть на него. Его зрачки бегали по мне, его лицо было хмурым, когда он произнёс:
– Мел, я… не знаю, что из этого всего выйдет. Понятия не имею. Единственное, что знал с самого детства – это армия, тренировки, лаборатории с постоянными инъекциями. С блокаторами…, без них – я никогда ничего не боялся. После того, что я сделал… с мамой…, единственное, чем я жил, это мыслью отомстить Рошу, не важно, какой ценой это обойдется. Мне было плевать, что будет со мной. А теперь я боюсь. Боюсь за тебя, потому что никогда не откажусь от своей мести. – он поднёс руку к моему животу, задержался на мгновение и приложил её. – И он…. Как только понял, что меня тянет к тебе, клянусь, постарался не втянуть тебя в это все. Не хотел делать больно…, а то, во что это всё вылилось… ребёнок…, мне 29, и я на столько свыкся с мыслью, что это всё не для меня… Мел, я всё сделаю, что бы защитить вас… но я боюсь, – он взял моё лицо в ладони. – Я боюсь, как бы вам не понадобилась защита от меня.
Я притянула его и поцеловала, отбрасывая все его сомнения прочь. Чувствовала, что он колеблется, и сама положила его руку на свою спину. Он задержался на некоторое мгновение и крепко прижал меня к себе. Его губы нашли мои, и они были нежными, ласковыми, как и его прикосновения. Я не помню, как мы очутились на его постели, как я оказалась без одежды. Помню только одно.
Сегодня у нас было по другому. Сегодня мы с ним занимались любовью.
Глава 50. Белая полоса
МЕЛАНИЯ РОШ
Встала я рано утром от какой-то возни в комнате. Подняла глаза, увидела Клауда, натягивающего на себя военную униформу.
– Проснулась? – не поворачиваясь, сказал он.
Я плюхнулась обратно на мягкие подушки, и глупо улыбаясь, закивала головой. Какой же счастливой я сейчас была. Это была наша первая, настоящая ночь, откровенная, без каких либо отягощающих факторов. Оазис среди неутихающей бури окружающих нас событий. Мы уснули только под утро. Нехотя разлепила один глаз и посмотрела на него, залюбовавшись.
Высокий, сильный, точные движения, даже когда просто занимается обычными вещами. Черная форма сидела на нём идеально, обрисовывая мышцы. А его вид…, он просто цвел. Вспомнилось, когда мы с ним впервые встретились, и каким другим он тогда мне казался и был. Казалось, что это было целую вечность назад.
Могла ли я тогда вообще предположить, что спустя три месяца, я буду сгорать от любви к нему, лежа в его постели, и нося под сердцем его ребенка. Я вновь глупо улыбнулась.
– Куда ты собираешься? – спросила его я.
– Командующий устроил очередной созыв генералов. Скоро начнут таять снега. Надо решать, когда начинать наступление. В Конфедерации начались какие-то подготовительные манипуляции. Камилла подключена к их серверам. Это всё делается не просто так. Если они планируют что-то, то мы должны их опередить.
– Вы будете воевать? И ты тоже?
Он мельком посмотрел на меня.
– Конечно.
– Но…
– Девочка… – он строго посмотрел на меня, но смягчившись, выдохнул. – Мел. Я понимаю тебя. Но есть вещи неотъемлемые от моей части жизни. Это армия, моя должность, работа, долг Муравейнику, а теперь и Гипфелю. А твоя задача сейчас, пойти к Асдис, и помочь ей как ни будь узнать о генетических ошибках твоего кода, – он уже был в полном военном обмундировании, даже гловелетты[1] надел.
– Ты до сих пор мне не веришь? – встрепенулась я.
– Нет, не из-за этого. Нам надо понять, что с тобой… «не так». Ты же сама понимаешь, то, что происходило с тобой в особняке Раббинович, делалось не спроста.
Во всей этой суете, я даже выпустила из головы один факт.
– Клауд…
– м?
– Я хочу рассказать кое-что… очень странное. Я еще не рассказывала об этом.
Он выпрямился, отвлекаясь от своего занятия и полностью обращая внимания на меня.
– Слушаю.
– Ну…, когда я была в Бришалоте…, сразу после пресс-конференции в Провиданс, папа отправил меня домой к Фриде Раббинович. И там… творилось что-то очень и очень странное. Она всё время твердила про то, что я принадлежу ей…, а её чокнутые внучки…, это они отрезали мне волосы, так эта сумасшедшая старуха из-за этого… побрила одну из девочек за это на лысо. А потом одна из них даже пыталась отравить. И…, то, что они пытались сделать на моем дне рождении, не дает мне покоя. Это кажется каким-то бредом. Я думаю, ее нездоровый интерес ко мне продиктован чем-то иным…, страшным. Тот факт, что, в моем коде есть генетические ошибки, а ты твердил, что детей иметь не можешь, а я сейчас в положении… говорит о том, что это все связано.
Лицо его на глазах исказилось гримасой гнева, мне кажется, я физически ощутила его ярость. Он исподлобья посмотрел на меня, сжал челюсть, и закрыл глаза. Он сделал несколько глубоких вдохов через свои широко раздутые ноздри, и медленно пошёл в мою сторону.
Я встала с кровати, садясь на её край, кутаясь в простыню.
– Почему ты сразу не сказала мне? – сказал он, подойдя впритык. Вид у него был крайне недовольный.
Он был так близко, что пришлось задирать голову.
– Да ты итак был зол…, – сказала я, нервно проведя рукой по простыне. – Знала, что придёшь в бешенство.
– Чёрт, – сказал он сквозь стиснутые зубы. Затем его рука дотронулась до моих коротких волос, перебирая между пальцами локоны. – Не могу сказать, что мне не нравится твоя новая стрижка, но я всё равно убью всех за это.
Он прямо мастер комплиментов.
Я улыбнулась, вставая на кровать ногами, поравнявшись с ним ростом.
Он рывком притянул меня к себе, горячо целуя в губы, его рука проскочила под простыню, скидывая её с моего голого тела. Я вздрогнула от контраста грубой ткани его униформы с моей кожей. Он прорычал в мои губы:
– Уничтожу каждого, кто притронется к тебе, – его рука в перчатке скользнула по моей спине, опускаясь ниже, и сжала мою ягодицу. С моих губ сорвался приглушенный стон, на что он прижался ко мне, показывая, что уже готов. – Не заставляй меня раздеваться девочка, я итак опаздываю.
– Ты сам вообще-то первый начал…, – улыбнувшись сказала я, наклоняясь подобрать простыню, на что получила звонкий шлепок по попе.
Повернулась выразить своё негодование, но увидела лишь его удаляющуюся спину. Последнее, что он сказал перед уходом:
– Иди к Асдис и сделай то, что я сказал.
– Солдафон, – крикнула я ему вдогонку.
______________________________________
У меня, наконец, появился коммуникатор. Средства связи повстанцев немного отличались от тех, которыми я привыкла пользоваться дома в Бришалоте…, моментально одёрнула себя. То место, я домом больше не считала. Так что, решив не терять времени даром, сразу набрала номер Четырнадцатой.
Я позавтракала внизу, и сразу направилась в научный центр, в кабинет Асдис. Когда я зашла, то застала ее за деланием самомассажа лица. Она, не открывая глаз, нажала на панели кнопку вызова ассистента:
– Хельга, один двойной эспрессо, – затем посмотрев на меня. – И один кофе без кофеина, – заглушив динамик она заговорила. – У вас это семейное будить меня? Твой искрометный красавчик жаворонок будил меня с завидной регулярностью, а теперь и ты. Посмотри, какие у меня мешки под глазами…, – она надула губы и принялась щипать лицо.
– Мне не к спеху было. Клауд сказал, что ты не спишь уже в это время.
Она посмотрела на меня исподлобья, фыркнув при этом.
– Ну конечно….
В кабинет забежала ассистентка Асдис, и принесла на подносе два кофе. Четырнадцатая встала. На ней был обтягивающий красный костюм, поверх которого она натянула не застёгнутый белый халат, её длинная белая коса доходила до ягодиц.
Мне стало тоскливо о мыслях о своих волосах, но я не стала на этом зацикливаться.
– Клауд отправил меня заниматься вопросом ошибки гена.
– Да, я так и поняла. Что бы тебе скучно в номере не было в его отсутствие, да? – она хищно улыбнулась, а мои щеки залились румянцем. – Ну да, а Асдис прекрасная нянечка. Обожаю возиться, а особенно работать в компании ничего не смыслящих в науке белоручек. Это сарказм, если что! Но! Я не была бы лучшей, сломи меня трудности, – она пригубила свой напиток, закатив глаза. – Божественный кофе. Итак.
– Зачем тебе всё это? Тратить на нас свое время.
Она с удивлением посмотрела на меня.
– Милая, посмотри, где ты находишься. В научно-исследовательском центре. Да я платить готова за таких подопытных, как вы. Все эти ваши «ошибочки», все новенькое, это же двигатель прогресса. Я нахожусь в экстазе, когда вожусь с этим всем. Ну, и кроме того, мой папаша отваливает мне нехилые субсидии за новые разработки. Но, финансирование у меня далеко не на первом месте, честное слово! Ну что ж. Хватит болтать, пошли работать, раз уж ты тут, незачем терять время. Признаюсь, вчера я работала допоздна. Смогла-таки кое-что выяснить. И… это что-то крайне интересное.
– И что же?
– Ну, видишь ли…, у меня в подвале сейчас находятся три ходячих трупа, – сказала она. Я в удивлении задрала брови, уставившись на неё в немом вопросе. – Даа…, одного из них ты даже знаешь.
– О ком ты говоришь?
– Пациента вроде Джордж зовут… или Джуд… как-то так, и твой искорка делал ему лютый допрос с пристрастием, он говорил, что вы с пациентом знакомы.
По коже прошёл холодок.
– Джошуа? – я открыла рот в изумлении.
– О, точно.
– Почему? Из-за чего?!
– Видишь ли…, объяснять долго. Но он…, скажем, стал причиной рассекречивания положения Муравейника, и как следствие, является виновником диверсии.
– Не могу поверить…, Джошуа не такой…, он и мухи не обидит.
– Да, вполне может быть, сядь на место, не нервничай. Не мучай нашего уникального ребёночка, – я открыла было рот, но села обратно. – Он не виноват сам. Видишь ли…, тут была задействована работа био – прогеров Провиданс. И… – она хмуро посмотрела на меня. – Дело в том, что я обнаружила у вас с Джошуа идентичные молекулы…, которых в природе быть не должно.
– Что ты имеешь ввиду?
Асдис сделала глоток кофе, развела руками, вызывая голографическую панель с изображениями.
– Вот это синтетические гены пациента и они его убивают. В них заложена программа и кое-какие алгоритмы действий. Я уже раскодировала их…, его задача была собирать всю полученную вокруг него информацию и отправлять на указанный сервер. Ну и, чтоб уж наверняка, в случае поимки, сделать всё, что бы его убили. А еще…, он должен собирать информацию по тебе, и при возможности доставить в столицу.
– Но он… был таким любезным со мной, неужели…
– Не обязательно. Это могла быть и его собственная инициатива. Он же не зомби какой-то. Прогрессирование происходит со временем. Он был собой. Просто, когда чужеродный ген Arc, попадал… скажем так в «центр управления организма», он шёл и сливал информацию. Слил даже коды открытия ваших центральных ворот, вот так. А… – Асдис воодушевлённо нависла надо мной, – Ты вообще как с наукой? Я могу говорить с тобой на нормальном человеческом языке, или то же ни черта не соображаешь, как и наш новоиспечённый будущий папашка?
Я отрицательно покачала головой. Лицо Асдис озарило невообразимое вселенское разочарование, надув губы, она отошла к своему месту и вновь отпила свой кофе.
– А каким образом это все имеет отношение ко мне? – спросила я.
– Прямого? Никакое. Видишь ли…, я обнаружила у тебя кое что интересное…, твои родные гены Arc полностью идентичны с вирусными генами пациента.
– Не понимаю….
Она закусила нижнюю губу, пристально разглядывая меня.
– У людей свой ген Arc – обычный, естественный. У Джошуа тоже есть натуральные родные гены Arc, и подсаженные, вирусные. А у тебя… родных нет…, у тебя есть только вирусные…, но функцию они выполняют родных.
– И что это означает? – расширила глаза я.
– Не знаю. Так же, у тебя идеальная последовательность генов. Слишком идеальная, я видела там некоторые осечки…, они очень незначительные, но это говорит о том, что было использован специальный кибер нож, а значит это было вмешательство рук человека. Но работа прекрасная, стоит признать. Но это пол дела. Твои гены Arc, в отличие от обычных человеческих не оседают в клетках, они, как бы находятся на поверхности, и если обычный Arc невозможно отделить от клеток, то твои можно. В твоей крови присутствовал след от препарата, скорее всего от того, который тебе вкололи на празднике, и он отделил все твои гены Arc от клеток твоего организма, очистил их от них. Не знаю, зачем это сделали. У тебя, уже все нормализовалось, но сам факт…. Такое невозможно сделать с обычным человеком…. И что самое важное, на основе сыворотки твоей крови, я смогла использовать это на чужеродных клетках парней внизу, и всё получилось. Ты принесла из столицы лекарство для них – внутри себя.
[1] Гловелетты – тактические перчатки без пальцев.
